Текст книги "Как грустно"

Алекс Норк
Как грустно

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Конец сентября.

Долгая жизнь позади, а привыкнуть к осени он все равно не может. Другие времена года проходят незаметно и одинаково, а каждая осень является как новая и заставляет волноваться. Словно красивая женщина, которой нет дела, что здесь до нее уже были другие.

Все время хотелось выйти из офиса, к деревьям, к людям. Еще одна странная черта осени – объединять всех вместе.

Блейк дотерпел до середины дня, а потом так и сделал. Поставил телефон на автоответчик и закрыл за собой дверь с табличкой частного детективного агентства.

Сейчас у него нет сотрудников, и даже секретаря. Он так и планировал – поработать сперва одному. Заказы ведь сразу как из ведра не посыплются.

Хотя то обстоятельство, что в городе его знают, сказалось, и две первые недели на новом месте скучать не пришлось. Управляющий одного из супермаркетов сразу обратился к нему по случаю внезапно вдруг участившихся мелких краж.

И Блейку не составило большого труда разобраться. Вычислить молодую, недавно поступившую на работу кассиршу, которая в сговоре со своим приятелем из иммигрантов принялась хоть и по-мелкому, но систематически, красть. Просто выбивала чеки на одну четверть того, что находилось у парня в тележке.

Пустяковое вроде дело, а гонорар за расследование составил его бывшую месячную лейтенантскую зарплату.

Макс бы сказал: «Чтоб я так жил!». Надо, кстати, позвонить ему, узнать, как идут дела.

Вечером после ужина Блейк снова об этом вспомнил, и уже сел в кресло у телефона, но телефон зазвонил сам.

– Здравствуйте, сэр, с вами говорит мисс Паркер. Не узнаете?

– Нет, мэм.

– Я же просила называть меня просто по имени, Джулия.

– Ах, это вы! – Блейк сразу вспомнил молодую элегантную даму, с которой познакомился месяц назад в элитарном клубе, при последнем своем полицейском расследовании.

– Как дела, лейтенант?

– Я больше не пользуюсь этим званием. Ушел на пенсию.

– И открыли частное детективное агентство, – продолжила она за него.

– О, вы в курсе.

– Да, и звоню вам не только как старому знакомому, а еще и в качестве клиента.

– Рад быть вам полезен. А что за дело?

– Именно по вашей части. Убийство.

– У нас в городе? Я ничего не видел в вечерней газете.

– Пресса еще не успела, оно случилось лишь два часа назад. Если коротко, убит глава нашего фармацевтического концерна.

– Как именно убит?

– Отравлен. Послушайте, лейтенант, раз уж вы мой детектив, и завтра утром я приеду к вам в офис подписывать контракт, нельзя ли называть вас просто по имени? Так будет проще.

– Можно. Тем более, я уже зову вас по имени.

– Вот и славно.

– Значит, вы уже имели сегодня дело с полицией и с моим преемником?

– Да. Но сразу скажу, этот молодой лейтенант не произвел на меня никакого впечатления. По-моему, он просто растерян.

– Не исключено. Он, разумеется, еще не очень опытен.

– Вот именно. Так завтра в десять утра, Артур, у вас в офисе?

– Договорились.

Блейк посидел несколько минут в кресле, подумывая, как неожиданно свалилось на него вне всяких сомнений очень крупное дело, и решил, что теперь уже обязательно нужно переговорить с Максом.

И снова встречный звонок опередил его протянутую к телефону руку.

– Здравствуйте, патрон! Не слишком поздно я вас беспокою?

– Здравствуй, я как раз сам собирался тебе звонить. – Макс продолжал называть его по старинке «патроном», как раньше на службе, и это звучало для них обоих вполне естественно. – Что там за убийство у тебя приключилось?

– А вы откуда знаете?

– Джулия Паркер звонила мне пять минут назад. Хочет, чтобы я подключился к этому делу в качестве ее частного детектива.

– Ах, эта да-ма! – протянул его бывший помощник и чуть помолчал, что-то обдумывая… – Скверная история, патрон, и очень странная. Честно говоря, я и звоню-то, чтоб посоветоваться.

– Ты в управлении?

– Да, сижу сейчас в вашем кресле и умственно тужусь.

– И как?

– Не выходит.

– Знаешь, приезжай-ка лучше ко мне. Расскажешь все спокойно, и чаю попьем заодно.

Макс явно обрадовался и, переспросив ради вежливости: «правда ли это будет удобно», сказал, что через пятнадцать минут прикатит.

А примчался еще быстрее, так что Блейк, слишком хорошо знавший его аппетит, едва успел приготовить бутерброды с сыром.

– Ох, спасибо, патрон! – увидев их, искренне обрадовался тот. – Оголодал я совсем на нервной почве!

– Ну вот, перекуси, выпей чаю, а потом рассказывай.

Два бутерброда один за другим улетели в белозубый быстрожующий рот, и гость потянулся за третьим, но желание быстрее поделиться новостями преодолело голод.

– Сделаю маленький перерыв, чтоб приступить к рассказу, – он отхлебнул чаю и тут же, почти скороговоркой, начал: – Эрни Детлог – глава фармацевтического концерна. Умер от отравления цианистым калием два с половиной часа назад в кабинете своей загородной резиденции. Это милях в пятнадцати от города. А дальше, как говорят в кино: действующие лица и исполнители.

– Ну, ты уж так не тараторь. Никто нас не гонит.

Макс кивнул и чуть спокойней продолжил:

– Итак, присутствовали следующие лица. Во-первых, его жена Лиза, итальянка по происхождению. Ой, какая красивая, патрон! Почти еще девочка. Его старший брат – Гарри. Затем, ваша знакомая, главный партнер Детлога Джулия Паркер. И, наконец, член совета директоров и, как я понял, научная голова концерна – Сидней Белтам. Все намеревались ужинать, но перед ужином собрались в кабинете хозяина, чтобы обсудить какие-то деловые вопросы в сочетании с аперитивом. А вы почему не едите бутерброды, патрон?

– Мне на ночь уже ни к чему. Ты сам нажимай.

Макс съел еще два и, ощутив желудочное успокоение, продолжил рассказ совсем неторопливо.

– Брат Детлога – Гарри – тоже член совета директоров концерна. Так вот, вся эта деловая компания обсуждала что-то и пила херес. Патрон, я в жизни не видел такой бутылки, кажется, из прошлого века. Какая-то редкая коллекционная штучка, – он вдруг осветился детской улыбкой. – Хе, там оставалось около половины. Я, естественно, забрал бутылку на проверку в ней яда. Из лаборатории уже сообщили – яда не оказалось, так что мы на днях допьем с вами этот реликт.

– Скорее, «раритет».

– Да? Ну, все равно допьем. Итак, маленькая деловая беседа продолжалась очень недолго. Потом троица покинула кабинет, а Эрни Детлог задержался, но должен был появиться к ужину минут через пятнадцать.

– Постой, Макс, я не понял, а жены Детлога не было в кабинете?

– Не было. Вернее, она заходила туда перед окончанием их разговора, узнать, скоро ли можно подавать ужин.

– И тоже пила херес?

– Этого я не успел выяснить. Опрос ведь удалось сделать только самый предварительный. И обстановка, когда мы приехали, сами понимаете, мало чего позволяла. Все они были какие-то приторможенные, за исключением разве что этой мисс Паркер. Сильная, мне показалось, дама. – Блейк долил им обоим чаю, и гость кивком поблагодарил. – Ну, едем дальше. Так получилось, что и брат Детлога, и жена минут через десять почти одновременно подошли к дверям кабинета. Она, чтобы напомнить об ужине, а он – еще зачем-то. А когда вошли, Эрни Детлог сидел в кресле, очень странно запрокинув голову: полуоткрытые невидящие глаза, – Макс для краткости сократил описание, – и все такое. Они сразу поняли – что-то случилось. Гарри выбежал в коридор звать всех на помощь, а Лиза – к телефону, чтобы звонить в «Скорую». Медики приехали очень быстро. Там, милях всего в пяти, загородный госпиталь. Врач тут же связался с нами, потому что понял – перед ним уже труп.

– Кто установил отравление цианистым калием?

– Тот самый врач. Признаки паралича дыхательных путей, как и должно быть при этом яде, и запах горького миндаля в рюмке, которая стояла напротив покойного.

– Лаборатория подтвердила?

– Подтвердила. В рюмке был цианистый калий. В крови… ну, в общем, полностью подтвердила.

– В остальных рюмках?

– Нет, в остальных все в порядке. Сейчас проверяют, на какой чьи именно отпечатки пальцев. Для отчета, конечно, чтобы начальство не придиралось.

– Возможность самоубийства?

– Невероятно, патрон, человек ведь ужинать собирался.

– Ну, это для тебя невероятно, ты бы, конечно, сначала поужинал. Съешь еще бутерброд.

– Спасибо, с удовольствием. А вопрос о самоубийстве я перед ними поставил.

– И что?

– Все промолчали, кроме мисс Паркер. Она, дернув плечами, заявила: «Глупость, это исключено».

– Кабинет сообщается только с коридором?

– Да… то есть не совсем. Он на первом этаже. Там французское окно, можно выйти наружу. Но один из моих полицейских его проверил: заперто изнутри и в таком положении не открывается снаружи.

– Но кто-то же мог пройти к нему в кабинет в течение этих десяти минут. Войти на минуту-другую и выйти.

– Разумеется, только все это отрицают.

– Ты уже назначил время допросов каждому?

– Нет, только предупредил, что завтра они все будут вызваны.

Блейк немного подумал, а потом предложил:

– Сообщи всем, что будешь допрашивать их как свидетелей не в управлении, а непосредственно на месте происшествия. Получим большие плюсы. Во-первых, вынудим их уточнять показания друг друга. Во-вторых, на месте легче будет установить, кто где находился в течение тех десяти минут, когда произошла смерть Детлога. И труднее будет что-то скрыть, ведь люди, так или иначе, находились во взаимном поле зрения. Нужно максимально восстановить картину того вечера, постараться проиграть ее как на сцене. Наконец, еще один важный момент: мое присутствие на допросах в управлении незаконно с точки зрения процессуальных норм. Не сомневаюсь, что руководство не даст на это разрешение. А на нейтральной, так сказать, почве я могу присутствовать как доверенное лицо мисс Джулии Паркер.

– Гениально, патрон! Что значит, соблюдать умеренность в пище. А у меня кровь отлила от головы к желудку, и теперь хочется спать.

– Вот и отправляйся. Завтра позвонишь мне в офис, когда окончательно установишь время встречи в загородном особняке. Съешь еще один бутерброд на дорожку.

Макс довольно кивнул головой:

– Ваши идеи одна другой лучше.

И только уже прощаясь, вдруг вспомнил и полез во внутренний карман форменного пиджака:

– Я же захватил для вас фотографии. Посмотрите их на досуге.

Проводив гостя, Блейк уселся с пачкой фотографий в кресло и начал не спеша их рассматривать…

Сначала кабинет общим планом. Видимо, снимали от дверей.

Просторный, красиво отделанный и меблированный темным деревом. Стол, за которым сидит человек с откинутой на спинку кресла головой. На столе бутылка… Ага, вон, рядом рюмка.

Так, на следующей фотографии уже более крупный план. Те же бутылка с рюмкой, раскрытая записная или телефонная книжка и сам телефонный аппарат поблизости.

Он собирался кому-то звонить?.. Или уже успел позвонить до того, как выпил херес с цианистым калием?.. Нужно запросить телефонную станцию о разговорах по данному номеру.

Что-то, однако, показалось ему вдруг странным на этом фото.

Блейк некоторое время держал его в руках, то приближая к глазам, то отдаляя… Потом, так и не определившись с возникшим вдруг ощущением, стал смотреть прочие снимки.

Небольшой круглый столик с несколькими рюмками, салфетками и вазочкой. Вроде бы, в ней какие-то орешки. И еще – предмет, похожий на небольшое серебряное блюдо.

Что сия композиция означает?

Видимо, во время делового разговора люди в комнате подходили к столику, наливали себе вино из бутылки, стоявшей на этой серебряной подставке, а перед уходом оставили там свои пустые рюмки.

Кроме одной. Той, что стоит на столе. Стало быть, покойный Детлог решил выпить еще и в одиночестве.

Выпить хереса с ядом?..

На следующем снимке в объективе оказалась молодая женщина. Но не Джулия Паркер. Следовательно, она и есть жена погибшего Лиза.

Действительно, очень привлекательная, а стройная тонкая фигура красиво подчеркивается коротким облегающим платьем.

Еще несколько лиц…

Ладно, с ними можно будет познакомиться завтра.

Стол совсем крупным планом… Так, книжка не записная, а телефонная, номера на обеих страницах. При увеличении их легко удастся прочесть.

Он просмотрел еще несколько фотографий кабинета и снимки трупа в разных ракурсах.

Макс сказал, Джулия Паркер исключила самоубийство, назвала это предположение глупостью. Тогда, как яд попал в рюмку Детлога?.. Кто-то, значит, входил к нему в течение этих примерно десяти минут.

Часы показывали уже одиннадцать. Поздно, и не стоит заниматься гаданиями. Блейк сложил фотоснимки в конверт. Только завтрашние опросы позволят сформировать ту или иную версию. А кое-что может проясниться уже при утренней встрече с Джулией у него в офисе.

– Скромненько, – оглядев небольшое помещение, с порога заявила гостья.

– Начинать всегда трудно, – Блейк жестом предложил ей сесть в кресло напротив. – У меня здесь пока даже нет чашек, чтобы предложить вам кофе. Да, честно говоря, кофе тоже нет. Заведу со временем секретаря, тогда и налажу быт.

– Не надо никакого кофе, Артур. – Она села и сразу же протянула ему небольшую, тонкой белой кожи папочку. – Мой юрист подготовил контракт, взгляните. – Потом поискала глазами. – Однако… пепельница у вас хотя бы есть?

Блейк растерянно оглядел стол и тут же вспомнил:

– В шкафу, я сейчас достану.

– Не трудитесь. Вон в том? Я сама разберусь, а вы читайте.

Он быстро пробежал стандартную вводную часть о вступающих в соглашение сторонах и тут же, кинув взгляд на следующий раздел, слегка напрягся… Какие-то странные цифры. И особенно – окончательная призовая сумма, если ему удастся раскрыть это дело. Блейку показалось, что по ошибке проставили лишний ноль.

Гостью позабавило прочитанное по его лицу замешательство:

– Там нет никаких ошибок, Артур.

Кроме того в контракте был указан стартовый гонорар и деньги на текущие расходы. Да уж, цифры не маленькие!

– Вы согласны работать на таких условиях?

– Должен признаться, я был бы доволен и половиной.

– Перестаньте, я знаю, что сколько стоит. Расследование убийства главы крупного концерна очень дорогая штука. Подпишите там внизу два экземпляра.

– С удовольствием. Но обязан вас сначала предупредить, Джулия, об одной правовой особенности в работе частного детектива. – Она вопросительно подняла брови. – Дело в том, что мы не адвокаты, вы понимаете? Я не могу защищать ваши интересы в деле об уголовном преступлении в отношении третьего лица. Тем более, если речь идет об убийстве.

– Пока не уловила, что из этого следует.

– То, что я должен буду и вам задавать вопросы, поскольку вы были среди тех, кто мог совершить преступление.

Ее даже слегка удивило такое предупреждение:

– Артур, я юридически грамотный человек и, разумеется, знаю, что должна находиться в рамках общих следственных действий. Как мне известно, они должны начаться уже сегодня в семь вечера. Ваш молодой лейтенант предложил всем явиться к этому часу на виллу Детлога.

– Да, и я тоже туда приеду, но было бы неплохо поговорить о случившемся сразу сейчас. Вы не возражаете?

– Я обещаю вообще ни в чем вам не возражать, – она поудобней устроилась в кресле. – Начинайте, и там, где нужно, ведите дело без церемоний.

Блейк улыбнулся, и не потому, что все так удачно складывалось с его деньгами. Приятный, располагающий к себе человек эта красивая женщина. Красивая не чертами лица, они, пожалуй, скорее стандартные, типичные для американок англо-саксонской крови: светло-синеватые глаза в сочетании со светлыми же волосами, прямой чуть вздернутый нос… правильное и привлекательное лицо, не более. А вот все вместе со стройной спортивной фигурой, пластичностью какой-то в движениях, прической без единого случайного волоска, чуть загорелой, не нуждающейся в косметике кожей, все вместе и создает тот притягательный шарм, от которого закружится голова у многих.

– Все-таки жаль, что мне нечем вас угостить, Джулия.

– Не горюйте, – блеснули ее красивые белые зубы, – я вам еще предоставлю такую возможность.

Блейк опять улыбнулся.

– Знаете, я не буду сейчас задавать вопросы, которые все равно придется задавать этим вечером. Расскажите мне, для начала, о вашей вчерашней компании. И начните, пожалуйста, с покойного Эрни Детлога. Что он был за человек?

Она не спеша вынула сигарету из какой-то немыслимо красивой перламутровой пачки, прикурила и, пустив тонкий ароматный дымок, чуть сощурила на Блейка глаза.

– Как ни странно, Эрни можно охарактеризовать довольно просто. Поговорка: «Человек – это целый мир» – к нему не относится, – она чуть подумала. – Был средним студентом Кембриджа, несколькими годами старше нас с Белтамом. Даже посредственным. Знавшим, что ему уже уготовано место за спиной очень богатого папочки. Хотя, не лентяй, – и опять немного подумав, продолжила: – «Деньги должны делать деньги» – мы все этому следуем, но понимаем немного по-разному. Вернее, некоторые люди понимают и что-то еще. Эрни же никогда не стремился, если так можно выразиться, выйти за этот строго очерченный круг. Человек без фантазии, я бы сказала. Но и без комплексов. С нервной системой профессионального хоккеиста: лучше самому дать кому-нибудь в морду, но если и ему дадут, ничего страшного, главное свою игру отыграть.

– Именно поэтому вы исключаете самоубийство?

– Не только, но в том числе. – Она докурила сигарету до половины, а потом, ломая, погасила длинный остаток в пепельнице. – Как руководитель концерна он некоторым нравился, некоторым – нет, но отношения умел держать ровные. Полтора года назад женился на Лизе.

– Очень молоденькая?

– Не очень. Ей двадцать четыре. Просто выглядит совсем юной. Эрни всегда говорил, что женится только на красавице. Это тоже – как капитал.

– Брак был счастливым?

Вопрос, понял Блейк, оказался не очень простым.

– Трудно сказать. Красивую картинку лучше иметь на стене, а не… – но нужное слово не нашлось, и ее длинные пальцы сделали неопределенное движение в воздухе. – К тому же, Лиза скрытная малопонятная девочка. Итальянка из недавней волны иммиграции. Она даже говорит с небольшим акцентом. И среда. Тоже малопонятная. Для людей нашего круга, во всяком случае. Отец – владелец небольшого итальянского ресторанчика в Филадельфии. Лиза там и работала. Там же ее случайно заметил Эрни. Что еще вам о нем рассказать? – вопрос больше был обращен не к нему, а к себе самой… – Конечно, Эрни никак нельзя назвать пьяницей, но за последний год его интерес к алкоголю заметно вырос.

– Вчера вечером он много выпил?

– Совсем еще немного. Не успел.

В последней фразе ему послышалась неприязнь.

– Вы сказали, что как руководитель концерна Детлог кому-то нравился, а кому-то нет.

– О, боюсь, что это сложно расшифровать, Артур. Надо углубляться в профессиональные вопросы. Я готова рассказывать, но, может быть, это все же не для сегодняшнего утра?

– Согласен. Давайте, поэтому, про остальных.

– Ну, Лизу я вроде бы обозначила. Как говаривал философ Кант, «вещь в себе». Хотя не исключено, что Сидней или Гарри к ее портрету вам что-нибудь дорисуют.

– Тогда о старшем брате Детлога.

– То есть о Гарри. Вообще они с Эрни не родные братья, хотя Гарри носит ту же самую фамилию. Отец Эрни женился на женщине с маленьким ребенком, потом родился сам Эрни. Но его сводный брат со временем выбрал фамилию приемного отца. – Она вдруг коротко рассмеялась. – Гарри! О нем можно долго рассказывать, хотя вряд ли он того заслуживает. – Потом замолчала, будто проигрывая в голове то, что нужно дальше произнести. – Совсем не похож на своего брата. Даже не полная противоположность, а нечто совсем другое. Совершенно без всякого руля, одни паруса, и – куда ветер подует. Авантюрист по натуре. Не дурак, но, знаете, ни к какой серьезной работе по-настоящему не пригоден. Состоит в совете директоров, формально отвечает за реализацию продукции концерна. Фактически же давно все свалил на подчиненных, благо, там есть толковые люди.

– А в чем тогда проявляется его авантюризм?

– В чем угодно. Некоторым людям кажется, что удача у них всегда где-то рядом. Вот-вот, и схватят ее за хвост, – ее рука шутливо изобразила в воздухе как это делается. – Некоторое время назад Гарри возомнил, что может играть на фондовой бирже. И в конце концов, очень много спустил. А в последние два года выдумал себе новую идею. Решил разбогатеть на постмодерне. Покупает картины у малоизвестных художников, рассчитывая открыть нового Кандинского или, еще лучше, Ван Гога. Но за отсутствием ума и вкуса, собрал уже целую галерею мусора. Пытается найти неизвестные картины знаменитостей. Несколько раз налетал на подделки.

– Все это – не дешевое удовольствие, я полагаю.

– Не дешевое. Гарри нам с Сиднеем все уши прожужжал о последних приобретениях. Но я помню: и год, и полтора года назад он говорил то же самое.

– То есть, дело у него не двинулось?

– Конечно, нет. Но хуже, что он забрался в долги.

– Большие долги?

Неопределенное движение плеч показало, что слово «большие», применительно к деньгам, они могут понимать слишком по-разному.

– Во всяком случае, не те долги, которые способен сейчас заплатить.

– Простите, Джулия, я должен представлять себе все до конца. Кредиты так просто не выдают. Как он сумел набрать значительно больше своих реальных возможностей?

Она иронически улыбнулась:

– В банках отлично знают, кто его брат.

Блейк потер лоб.

– Это сразу же заставляет меня задать новый вопрос. Такое поведение Гарри Детлога красивым не назовешь. По сути, он злоупотреблял как кредитор, к тому же не мог не понимать, что ведет по отношению к брату грязную игру.

– Точнее не скажешь.

– Тогда второй естественный вопрос: Эрни Детлог был в курсе его злоупотреблений?

– Узнал об этом всего неделю назад. Перед отъездом в Европу, откуда он вернулся как раз вчера днем.

– Между братьями был конфликт?

– Нет. Но перед отъездом Эрни предупредил брата о серьезном разговоре, который состоится по его возвращении. А нам с Белтамом тогда устроил целый скандал.

– Причем здесь вы оба?

– Мы слишком давно вместе, Артур. Эрни кричал, что с нашей стороны было предательством скрывать от него безобразия брата.

– Даже до такого дошло?

– Да, махал листком анонимного письма. Он сразу проверил сообщение «доброжелателя» и упрекал нас в том, что мы, зная все, держали его в неведении.

– А так и было?

Она неохотно кивнула.

– Но почему сам Детлог долго ничего не знал?

– Потому что те, кто мог сообщить такую информацию, позволяли себе говорить о Гарри при нас, но не при его брате. Мы люди определенного круга, Артур, и там своя этика.

Звонок прервал разговор, и Блейк, извинившись, взял трубку. А услышав взволнованный голос Макса, сразу насторожился.

– Патрон, очень неожиданные результаты ночной экспертизы! На рюмке с ядом, из которой отравился покойничек, нет вообще никаких отпечатков пальцев. Она, с внешней стороны, была тщательно вытерта. Как вам такое?! – И не стал дожидаться ответа. – Теперь можно не сомневаться, что кто-то заходил к Детлогу в эти десять минут. Не сам же он это сотворил после смерти.

– Любопытно, – умышленно равнодушным тоном ответил Блейк. – А звонки из его кабинета?

– На телефонной станции утверждают, что с данного номера никто в то самое время не разговаривал.

– Спасибо за информацию. Я заеду к тебе ближе к вечеру, и поговорим подробней по дороге на виллу в моей машине.

Он положил трубку и, еще раз извинившись, попросил свою гостью:

– А теперь, Джулия, о последнем человеке из вашей компании, которого вы называли…

– Сидней Белтам.

– Да, вот о нем.

Блейку показалось, что ее лицо посветлело. Или это глаза приобрели теплый оттенок.

– Сидней – выдающаяся личность, – проговорила она. – И всегда был таким, с первого университетского курса. – Потом улыбнулась, но не собеседнику, а чему-то внутри своей памяти. – Он всегда отличался, даже от самых лучших. Не только умом и способностями. Может быть, это человек нового мира, если такой когда-нибудь будет создан. Потому что у Сиднея невероятно высокие жизненные планки, ориентиры на сверхзадачи, вы понимаете? Кто-то из наших профессоров сказал, что у него потенциал нобелевского лауреата, и был, несомненно, прав. Но Сидней не захотел остаться в академической науке, решил уйти в практическую и экспериментальную фармакологию. У него превосходные идеи и разработки. В полном смысле слова, это наш мозг. Не исключено, что Сид станет создателем революционных лекарств, которые спасут жизни миллионам. – Опять немного странная, с нежным оттенком улыбка блеснула на ее лице. – Все, что он делает, делает на отлично с плюсом. Как и в спорте, которым всю жизнь занимается. У него мастерский пояс по каким-то там восточным боевым искусствам.

– Белтам тоже член совета директоров?

– Разумеется.

– А его отношения с погибшим?

– Дружеские были, как и у меня. Ну, и тесные рабочие, конечно.

– Никаких противоречий?

– Простите, Артур, – ему вдруг показалось, что она слишком поспешно полезла за второй сигаретой, – это наивный вопрос. В сложном и очень большом деле никогда не обходится без противоречий. Важно, как люди умеют их разрешать.

– Значит, все-таки были?

Она пустила дымок, и опять, показалось Блейку, немного внутренне напряглась.

– Были, как впрочем, и у меня. Связанные с тем, что у каждого существовали собственные взгляды на перспективы развития концерна и на его рыночную ориентацию.

– Но последнее слово оставалось за Эрни Детлогом?

– Иногда он поддавался чужому мнению, – уклончиво произнесла она, – иногда нет.

Блейк, тем не менее, не стал уточнять.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Теперь об очень важном. Кто является основным наследником капиталов покойного?

– Эрни не скрывал, что по завещанию – жена и брат равными долями. Что-то, как положено в таких случаях, выделялось на благотворительность, но это мелочь.

– А ваше мнение, патрон, о самой Джулии Паркер?

Машина уже находилась на полпути к вилле, и Блейк успел рассказать все о своей утренней встрече.

– Честно говоря, ничего сколько-нибудь определенного. Но ощущение такое, что она не слишком глубоко травмирована произошедшим. Держится совершенно спокойно.

– Вот-вот, точно так же она держалась и вчера вечером, а остальные выглядели откровенно подавленными.

– Выглядеть – не значит быть, Макс.

– Так-то оно так…

– Хм, только теперь понял.

– Вы про что?

– Снимки. Про то, что мне интуитивно не понравилось вчера на одной из фотографий. Рюмка стояла слишком далеко от края стола. Дальше расстояния руки человека в кресле. А цианистый калий, по всем учебникам, действует в течение одной-двух секунд.

Его помощник равнодушно повел плечами:

– Вряд ли это теперь имеет значение, поскольку мы все равно уже знаем, что кто-то из них заходил в кабинет в эти десять минут. Убийца, конечно, допустил небрежность, отставив рюмку на середине стола. Но он и без того обнаружил свое пребывание тем, что протер рюмку.

Блейк недовольно наморщил лоб и некоторое время молча смотрел на дорогу…

– Зачем?

– Что?

– Зачем он ее протирал?

– Ну, это же ясно, патрон! – Макс достал неизвестно откуда взявшийся сэндвич и начал развертывать целлофан. – Хотите половинку?

– Нет, спасибо.

– Это элементарно, – продолжил он, с удовольствием откусывая. – М-м, тот, кто пришел в кабинет, подал Детлогу рюмку, бутылка и рюмки стояли ведь в стороне на маленьком столике. Выпили… свою убийца вернул на место, а ту, с ядом, протер, чтоб удалить свои отпечатки. И торопясь, поставил рюмку на середину стола.

Он довольно посмотрел на Блейка. Потом замедлил жевание и переспросил:

– Что-то опять – не слава Богу?

Тот, в ответ, неопределенно пожал плечами:

– Может быть. Только раз, по твоей гипотезе, он наливал херес обоим, на бутылке должны были сохраниться его отпечатки пальцев.

– Забыл вам сказать, патрон: на бутылке обнаружены отпечатки пальцев всех членов вчерашнего сборища. Включая Лизу.

Они намеренно приехали с пятиминутным опозданием, чтобы публика в ожидании чуть настроилась, как ученики в классе.

Из второй машины выгрузились еще двое полицейских с магнитофоном для протокольных записей.

Навстречу никто не вышел, но приоткрытая входная дверь свидетельствовала, что их ждут.

Просторный нижний холл дорогого современного интерьера. Двое мужчин и две женщины встретили их спокойными и не очень дружелюбными взглядами.

Лишь Джулия улыбнулась Блейку, и она же представила его остальным. Макса присутствующие уже знали, но поздоровались с ним очень сухо: мужчины коротким кивком головы, Джулия Паркер – никак. И только Лиза, прервав вдруг наступившее молчание, проговорила негромким, почти лишенным интонации голосом:

– Может быть, желаете для начала что-нибудь выпить? Или, если угодно, у меня приготовлен кофе.

Блейк сразу же обратил внимание: как и прозвучавший голос, ее словно созданное влюбленным скульптором, резное лицо не расположено проявлять эмоций. Или природа чего-то не досмотрела?

– Не беспокойтесь, мэм, – сразу же торопливо произнес лейтенант, – мы на службе.

И стало понятно, что его бывший помощник немного волнуется и не чувствует себя хозяином положения.

– Ну почему же? Я, вот, желаю, – довольно развязно произнес высокий, лет сорока пяти господин. – Бренди и очень крепкого кофе. Я всю ночь не спал, не знаю как прочие.

Молодая хозяйка поспешно вышла, а Гарри Детлог по-свойски направился к помещавшемуся в углу бару.

«Грубоватая физиономия, – отметил про себя Блейк, – хотя не без черт мужественной привлекательности. С такой внешностью можно играть в Голливуде стандартные вторые роли. И плохих и хороших, в зависимости от сценария».

– Джулия? Сидней? – раздался приглашающий голос Гарри Детлога.

– Спасибо, мы не хотим, – ответил за них обоих второй господин.

«А этот прошел бы на первые роли. Спортивная, элегантная фигура, большие серые глаза, улыбчивые немного. Лоб выпуклый, умный. В ковбойской шляпе был бы просто красавец. Таким вот девушек от индейцев спасать».

– Вы, детектив, меня не поддержите?

Блейк снова повернул голову к бару:

– Спасибо, немного бренди.

– Тогда, идите сюда.

Макс, окончательно потеряв контроль, сник и выглядел теперь на манер обиженной на себя старушки, которая, после неуспешных попыток вдеть нить в иглу, выронила и ее саму.

«Ничего, пусть учится себя вести».

– Как вам? – отпив из своего бокала и дождавшись, когда это сделает гость, спросил Гарри Детлог.

– Превосходный бренди, – искренне похвалил тот.

– Я его уже изрядно сегодня хватил, – сказано было почти по-приятельски, – а ни в одном глазу. И руки, черт их бери, подрагивают.