Текст книги "Представитель"

Глава 5

Собрать буер во второй раз удалось за несколько минут.

Почти не веря, что все происходит наяву, Майк забрался на неудобное переднее место пассажира и стал ждать отправления, поглядывая на флегматичного лахмана Пуцелина, который пощипывал сухую полынь на кочках.

Наконец и Беркут занял свое место рулевого, и, повинуясь его рукам, на мачте развернулся парус. Он тотчас поймал ветер, колеса скрипнули, и буер покатился. Сначала как-то несмело, а затем все быстрее. Упругие шины запели по шершавому соляному зеркалу, и, по мере того как ветер усиливался, движение буера все больше походило на стремительный полет.

Майк поначалу даже зажмурился от страха, но потом все же собрался с духом и открыл глаза – сначала один, потом другой. Он уже привык к стремительному движению, и оно даже стало ему нравиться, когда парус неожиданно громко хлопнул и буер резко накренился, встав на два колеса.

Майк вскрикнул, решив, что они падают, однако это был всего лишь поворот. Жаль – возвращаться обратно к холмам еще не хотелось, однако в этот момент он заметил то, что заставило Джо развернуть буер обратно.

По соляной глади прямо на них неслись четыре буера. Пока были видны только их паруса, но и этого было достаточно, ведь они были черного цвета.

Майку невольно пришло в голову сравнение с черными хищными птицами, которые преследуют свою добычу, и сейчас этой добычей были они с Джо. Теперь их буер несся обратно к холмам. Время от времени Джо дергал за руль, и аппарат делал ломаные зигзаги. Поначалу Майк не понимал, зачем это нужно, однако все стало ясно, когда со звонким щелчком прямо над его головой пуля пробила парус.

Тем временем расстояние между преследователями и хозяйским буером сокращалось. Вперед вырвался двухмачтовый гигант. Он значительно опережал остальных и старался отрезать добычу от холмов, что у него пока что получалось.

Теперь беглецы двигались параллельно берегу, не делая никаких маневров и ловя ветер всем парусом. Это помогло оторваться от более медлительных преследователей, однако двухмачтовый буер несся как стрела, слегка подпрыгивая на неровностях.

Этот аппарат был выполнен по той же схеме, что и хозяйский, однако был острее носом, со сглаженным корпусом и длиннее раза в полтора.

А еще на нем находились люди. Их было четверо, одетых в черную кожу и вооруженных винтовками. И можно было не сомневаться, что они ими воспользуются.

Как раз в тот момент, когда один из разбойников стал устраиваться для стрельбы, Джо изменил направление движения, и их буер начал сближаться с противником.

Похоже, для разбойников это стало сюрпризом, они не ожидали от добычи такой прыти. Последовало несколько запоздалых выстрелов, которые, впрочем, лишь взметнули фонтанчики соли, не причинив никому вреда.

Двухмачтовый гигант сбавил скорость, желая избежать тарана, однако Джо именно на это и рассчитывал. Он подвел свой буер вплотную к вражескому аппарату, правым колесом легко поддев его нос, и, проскочив дальше, ушел от столкновения, сбив при этом переднее колесо противника.

Двухмачтовый буер на мгновение встал на нос и, легко оторвавшись от земли, перевернулся вниз мачтами, ломая их и теряя обрывки паруса и оснастки. А Джо Беркут выровнял свой аппарат и снова погнал его к холмам, туда, где их дожидалась повозка с флегматичным лахманом.

Майк боялся, что другие разбойники начнут их преследовать, однако те сразу отстали, обескураженные внезапной потерей своего флагмана.

Глава 6

Едва первые лучи солнца коснулись лица Дюка Лозмара, он вздрогнул и сразу проснулся. Затем приподнялся и медленно обвел глазами комнату. Вспомнив, где находится, Дюк откинулся на подушку и уставился взглядом в потолок, по которому ползали две огромные мухи. Их брюшки отливали ультрамариновым блеском, и на мгновение Дюку показалось, что он бредит.

«Откуда здесь мухи?» – подумал он, но тут же вспомнил, что накануне вечером застрелил Жуасо. При прежнем вожаке этот парень играл роль первого заместителя, однако его выступления Дюку не слишком нравились.

Этот поганец получил пулю, как только дал к тому повод, и теперь валялся где-то неподалеку и отвратительно вонял.

Дюк поднялся со скрипучей кровати и обнаружил, что спал не один. Замотавшись в несвежую простыню, на кровати храпела худосочная девица. Ее звали Триш, это Лозмар помнил. Она тоже досталась ему по наследству от Джема Лифшица, жестокого разбойника, собиравшего свою золотую и кровавую жатву долгих семнадцать лет.

Дюку удалось отравить Джема, хотя тот был хитер как лиса. Он заставил Дюка выпить первым поднесенную чашу, однако тот был хитрее и накануне принял противоядие.

Лифшиц харкал кровавой пеной всю ночь, а наутро отдал концы. И когда впервые встал вопрос о преемнике, Жуасо кричал, что он лучший претендент, однако Дюк Лозмар провозгласил себя новым главарем банды и предложил любому несогласному оспорить это право в честной схватке.

Дюк понимал, что против его стальных мускулов никто не сунется – самоубийство в банде не считалось подвигом. И он не ошибся: никто не проронил ни слова, и все приняли его за главного.

Один только Жуасо не хотел смириться. Но теперь это уже в прошлом.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Триш тоже проснулась. Она не меньше минуты таращилась на Дюка, пока наконец не признала в нем своего хозяина.

– Пупсик, у нас осталось что-нибудь выпить? – спросила она, с трудом отрываясь от сплющенной подушки.

– Триш, сколько тебе лет? – неожиданно спросил Дюк, глядя на иссохшее тело женщины с несвойственным ему состраданием. Ему даже и думать не хотелось о том, что он занимался с ней сексом. Не хотелось до тошноты.

– Ты… ты сбрендил, парень? – наконец произнесла она. Еще никто не задавал Триш подобных вопросов за все время пребывания ее в банде.

Дюк, ничего не говоря, поднялся, толкнул скрипучую дверь и вышел из ветхого домика.

Сделав пару шагов, он чуть не наступил на беднягу Жуасо. Тот действительно валялся совсем рядом с апартаментами предводителя, и, помимо флегматичных мух, по нему ползали быстрые рыжие муравьи.

– Фагот! Фагот! – проорал Дюк, словно вызывая дух доктора Лосферга.

Фагот был одним из новообращенных. При Джеме Лифшице все, кому не лень, мешали его с дерьмом, а Дюк его возвысил и не ошибся. Фагот готов был носом рыть землю, чтобы только угодить новому хозяину.

– Я здесь, адмирал! – отозвался верный слуга, появляясь из ближайшей землянки. Лицо Фагота напоминало кочан мороженой капусты, но он бодро улыбался, стараясь не показывать виду, что накануне сильно перепил.

– Дружище, закопай эту падаль, она мешает мне думать! – сказал Дюк, показывая на труп Жуасо.

– Будет сделано, адмирал Лозмар, – отчеканил Фагот и даже попытался козырнуть, но только до крови оцарапал нестриженым ногтем ухо.

– И еще одно дело. – Дюк с таинственным видом поманил Фагота пальцем.

Тот подошел.

– Как ты думаешь, сколько Триш лет? – спросил Дюк.

Фагот пошевелил бровями, почесал макушку.

– А что?

– Иди копай, – буркнул Дюк и пошел к бочке с мутной водой, чтобы освежиться.

Теплая вода неожиданно отрезвила его, и Дюк решил одеться, чтобы своим непотребным видом не разлагать подчиненных, не подрывать дисциплину.

Когда он снова вышел на воздух, жизнь в разбойничьем поселении уже входила в привычную колею. Все бродили злые, высматривая, на ком бы сорвать свое дурное настроение, готовые на любые подвиги.

У Джема Лифшица была своя собственная система планирования нападений, однако Дюк не успел ее постичь, так что приходилось импровизировать.

– Свободные люди острова! Давно мы не тупили наши ножи.

– Давно! – проорали подельники, ожидая от вожака новых приключений.

– А там на холмах, всего в трех часах пути на буерах, стоит богатая ферма! Ферма куркуля Каспара, которому вы не прочь выпустить кишки.

– Не прочь! – проорали члены банды, потрясая ржавыми ножами.

– Тогда предлагаю сегодня же отправиться на разведку! На наших буерах!

И снова крики одобрения сотрясли окружающее пространство.

Между тем Дюк, по мере того как солнце пригревало сильнее, обретал все явственнее облик прежнего ужасного Дюка, человека, склонного к приступам иссушающей злобы и беспричинной жестокости.

Едва сдерживаясь, чтобы не начать стрелять в кого попало, он срывающимся голосом перечислил разбойников, которых выбрал в разведывательный отряд.

Затем все толпой спустились на пристань, где стояло около десятка буеров. Впрочем, половина из них была сломана. Разведчики погрузились на те, что еще держались на колесах.

– Вперед, захватчики! – воскликнул Дюк, запрыгнув на палубу двухмачтового флагмана.

Он потребовал винтовку и принялся палить во все стороны, надеясь подстрелить хоть что-то живое. Однако природа соляных долин была скупа и неотзывчива, и никто, даже самый глупый кролик не забрел сюда с холмов, чтобы своей гибелью потешить воспаленный разум жестокого Дюка. В последний момент он заметил вышедшую на пристань Триш, но в его винтовке больше не было патронов.

Лишь резкий порыв вольного ветра немного успокоил демонов Дюка Лозмара, и он отдался созерцанию проносящегося пейзажа и вою спрессованного воздуха, рвущего полотнища парусов. Буер уносил Дюка все дальше, и на смену тоске приходило предвкушение новых приключений.

Вскоре остров, на котором базировалась банда, скрылся за горизонтом, и стремительно несущиеся буера оказались средь соляного пространства. Лишь гудели паруса да шелестели покрышки колес, неся разведчиков ближе и ближе к стране холмов и богатых непуганых фермеров.

«Если повезет, я уже сегодня убью старика Каспара», – вглядываясь в горизонт, подумал Дюк. Никто не мог помешать ему сжечь эту ферму и забрать драгоценных туков. Никто. Он и раньше ухитрялся держать в страхе всех работников фермы, включая самого Каспара, а уж теперь…

Еще он принуждал к сожительству четырех женщин, две из которых были замужем. И Тритни, конечно, но та не в счет, поскольку была заранее оплачена.

Вот только Софи Баварски строила из себя недотрогу, и именно поэтому Дюку хотелось ее. Ах как ему ее хотелось! Даже сейчас он испытывал необыкновенное влечение к уже не существующей девушке. И оттого, что ее уже не было в живых, Дюку было еще досаднее. Да, он убил ее, но такую девушку, как Софи, можно было бы убить четыре раза, и ему все равно было бы мало.

– Адмирал, впереди холмы! – вывел Дюка из тяжелых раздумий противный голос Фагота.

«Убью я его. Как только найду подходящую замену», – пообещал себе Дюк, однако вслух произнес:

– Смотреть внимательно. Может, заметим стадо туков – их частенько пасут тут на склонах.

Прошлую добычу, которую удалось захватить неделю назад, разбойники уже пропили. На рынке в Куцаке за скот дали совсем немного, поскольку туки были в плохом состоянии.

Дюк хотел пристрелить несговорчивого покупателя, но тот пригрозил, что за ним следит полиция, и бандит пошел на попятную.

Денег Дюк выручил мало, хотя получил в плечо пулю от сопровождавших стадо гиптуккеров. Их было всего пятнадцать человек, но они дрались до последнего. А один даже сумел уйти, тот самый, который и ранил Дюка в плечо. Дюк переживал из-за этого ранения, посчитав его личным оскорблением, впрочем, он надеялся еще встретить этого гиптуккера на узкой дорожке.

– Вижу парус, босс! – внезапно закричал Корн, одноухий ветеран банды.

Дюк посмотрел в ту сторону, куда указывал Корн, и действительно увидел парус буера, который мчался навстречу разбойникам.

«Кто бы это мог быть?» – подумал Дюк. Он знал всех фермеров в округе, и только у некоторых из них были буера.

– Правьте на него! – приказал Дюк, и аппараты под остроконечными черными парусами продолжили свой бег.

Между тем неизвестный бедолага еще не видел опасности и продолжал сближаться с разбойниками. Впрочем, в последний момент он все же заметил угрозу и, профессионально поставив буер на два колеса, сделал резкий разворот.

– Да он прыткий парень! – воскликнул Дюк, которому понравился маневр незнакомца. – Эй, Корн, дай мне винтовку!

Одноухий разбойник тотчас подал боссу оружие, и тот, прицелившись в уходивший буер, несколько раз нажал на курок.

Пули ушли далеко вперед, и было непонятно, поразили ли они хотя бы парус или растратили злобу Дюка в бесполезном полете.

Тем не менее двухмачтовый флагман Дюка Лозмара уверенно нагонял беглеца и вскоре, обойдя его справа, стал отрезать от берега, где тот наверняка надеялся найти спасение.

– Убейте этого парня! Я хочу посмотреть на его шляпу! – скомандовал Дюк. Ему все больше казалось, что это тот самый враг, которому он остался должен пулю, однако точно определить было невозможно, потому что буера подпрыгивали на соляных кочках и дергались из стороны в сторону, послушные резким порывам ветра.

Устроившись поудобнее, Корн тоже выстрелил несколько раз, однако преследуемый буер ловко сманеврировал, и пули Корна ткнулись в твердую соль.

Дюк видел рулевого только мельком, но шляпа… Эту шляпу он уже видел. Думать о том, как его враг мог оказаться в этом буере, было некогда, да и неохота, его занимало только одно – отомстить.

А между тем жертва не собиралась сдаваться и словно в порыве отчаяния пошла на таран.

– На руле! Смотреть в оба! – прокричал Дюк, и его двухмачтовый гигант стал сбрасывать скорость. Однако напористый враг в отвратительной шляпе гиптуккера продолжал свою атаку. Он мастерски подсек нос двухмачтового буера и снес его в сторону, повалив буер на твердое соленое зеркало.

– Сволочь! – только и успел выкрикнуть Лозмар, а затем весь мир перевернулся вверх тормашками и треск мачт заглушил вопли несчастной команды. Удар, полет, еще удар – и Дюк погрузился во мрак и молчание.

Глава 7

Даже с того места, где стоял невозмутимый лахман, было видно, как черные точки суетятся вокруг перевернутого двухмачтовика. Впрочем, Майк и Джо старались не смотреть в ту сторону, они деловито разбирали свой буер и грузили на повозку.

Ни тому, ни другому не хотелось говорить о близкой опасности, ведь то, что они оба остались живы, было лишь счастливой случайностью.

Со стороны фермы показалась легкая двуколка, на которой ехал сам Каспар. С ходу оценив обстановку, он долго смотрел в бинокль на долину, потом сказал:

– Вы их здорово обидели, ребята. Быть беде…

В полном молчании буер уложили на повозку, и лахман бодро потащил ее к ферме. Он помнил об удобном стойле и мере овса, которая причиталась ему за работу.

Когда Каспар, Джо и Майк вернулись на ферму, им показалось, будто ничего и не произошло, таким обыденным и спокойным казалось все вокруг. Мужчины в ожидании ужина обсуждали свои никчемные делишки, женщины за стряпней стреляли глазами, намечая ночные победы, а возвратившиеся с холмов туки счастливо вдыхали запах жилья. Переев горькой полыни, они громко испускали газы и мечтали о тишине.

Погруженный в собственные мысли, Майк пошел в жилое помещение. Когда он приблизился к кровати Герхарда Баварски, с которой тот почти не вставал, старик открыл глаза и сказал:

– Смерть ходит где-то поблизости, сынок.

– Ты о чем это, дедушка? – испуганно спросил Майк.

– Не все доживут до утра, – ответил Герхард, глядя прямо перед собой. Майк невольно обернулся. Но он не увидел того, что видел старик.

– Перестань, дедушка, нас много, и у нас есть ружья. Нам никто не страшен.

– Нет, Майки, я старый человек, и я знаю, на что это похоже… Она несколько раз подбиралась ко мне совсем близко…

Старик Баварски приподнялся на смятой подушке и указал трясущейся рукой в темный угол.

– Я вижу ее, вон она, притаилась с косой в руках… Она ждет своей жатвы – она ее чувствует…

– Дедушка! – воскликнул Майк. Страх холодком пробежал по его спине, ноги стали как ватные. А старик все сидел, вытянув перед собой худую руку – трухлявое дерево с торчащей высохшей веткой, и Майк не осмеливался обернуться еще раз, опасаясь увидеть то, что ясно видел старый Герхард.

К счастью, скрипнула дверь, и вошел Батрейд. Майк не питал к нему особой привязанности, но сейчас был необыкновенно рад видеть этого толстого безобидного человека. Он был намного реальнее, чем угасающий старик Баварски, стоявший одной ногой в могиле.

– О, чего это вы в темноте сидите? – бодро спросил толстяк. Он зажег светильник, лампа громко затрещала.

– Ты уже поужинал, Батрейд? – спросил Майк.

– Да ты что, как же я мог поужинать, если еще не накрывали… Когда я проходил мимо кухни, оттуда только понесли кастрюлю с супом. Сегодня его сварили из гусиных потрошков. – Батрейд почмокал губами и, обращаясь к Майку, спросил: – А ты какой суп больше уважаешь, Майки?

– Я? – удивился тот. Мысль о супе никак не умещалась в его встревоженном сознании.

– Ну да, ты. Ведь мистеру Баварски давно уже все равно, что он ест.

Майк покосился на старика. Тот лежал, откинувшись на подушки, и снова смотрел сквозь потолок, как будто действительно видел иные, неведомые миры.

– Что тебе принести, дедушка? – спросил Майк, проверяя, жив ли еще старый Герхард. Однако тот даже не пошевелился. Он давно уже не обращал ни на кого внимания, если только сам не хотел этого.

– Принесешь ему молока и хлеба, – ответил за мистера Баварски Батрейд. – Разве не знаешь, старики ничего другого не едят.

Отыскав в шкафчике какую-то нужную ему вещь, Батрейд направился к выходу.

– Ну что, пошли? – спросил он, оборачиваясь к Майку.

– Да, – поспешно ответил тот, словно опасаясь, что, останься он здесь один, старик Баварски затянет его с собой в черную пучину небытия.

Во дворе Майку стало легче, и он с наслаждением вдохнул вечерний воздух, пахнущий навозом туков и дымом от печи. Здесь, за окружавшим со всех сторон ферму высоким забором, время, казалось, остановилось навсегда и все шло так, как шло извека.

Вот сейчас одна из стряпух выйдет из кухни и крикнет: «Ужин остывает!»

– Ужин остывает! – пропела своим звонким голосом Гертруда, замужняя женщина и мать двоих детей. У нее была отдельная комната во флигеле.

– Руки мыл? – строго спросила она у Майка, и тот широко улыбнулся, поскольку слышал это много раз.

– Я быстро, – сказал он и побежал к рукомойнику, где-то в глубине души тая страх, что эта картина благополучия неожиданно растает.

Глава 8

Ночь прошла неспокойно. Каспар раздал мужчинам винтовки, и они патрулировали округу, спускаясь к самой долине.

С одной из команд к соляной глади ходили Джо и Майк. Майку ружье не доверили, зато у Джо был отличный пистолет.

До самого утра работники вслушивались в шум ветра, стараясь различить шорох буерных колес, однако ничего так и не произошло. Когда взошло солнце, все отправились по делам, а Майку и Джо Каспар разрешил отоспаться.

Примерно в час дня, когда работники собирались к обеду, откуда-то издали послышался крик.

Майк подскочил от ужаса – так мог кричать только умирающий. Этот крик был исполнен тоски и смертельного страха.

Джо Беркут моментально оказался на ногах и первым выскочил из помещения во двор.

– Они идут со стороны пустоши! – крикнул кто-то. Прогремело несколько выстрелов. Майк подбежал к забору и, подпрыгнув, взобрался наверх.

То, что он увидел, его поразило. Со стороны пустоши, где не так давно вся трава была уничтожена огнем, мчались несколько десятков всадников. Пять или шесть пастухов, попытавшихся от них убежать, в одну секунду были растоптаны, и разбойники продолжили наступление на ферму.

– Сажайте женщин и детей на повозку, мы их задержим! – кричал хозяин, потрясая винтовкой.

Некоторые из работников-мужчин уже забрались на крыши сараев и открыли по нападавшим частый огонь. Однако стрелки они были плохие, только один всадник полетел на землю, остальные же благополучно добрались до ограды.

Вскакивая на седла ногами, разбойники с ходу перепрыгивали через забор и в упор расстреливали защитников фермы. Груженная детьми и женщинами повозка наконец тронулась с места, и ломовой лахман, чуя опасность, взял с места в галоп.

Когда повозка проскочила сквозь ворота, за ней увязались два всадника, но выбежавший следом Каспар метким выстрелом сбил одного из них. Другой бандит, выстрелив в ответ, попал ему в грудь, но сам был тотчас сражен пулей Джо Беркута.

– Хватай ружье хозяина! – крикнул Джо онемевшему от страха Майку и, выстрелив еще дважды, уложил пару перебиравшихся через забор бандитов.

Однако незначительные потери не остановили нападавших, они сыпались через забор словно горох, стреляя во все стороны и добивая раненых ножами.

– Давай за ворота! – скомандовал Джо, понимая, что внутри ограды все уже кончено.

Майк решил было, что Джо собирается бежать на своих двоих, однако тот поступил иначе. Брошенные всадниками лахманы беспокойно носились вокруг фермы, и Джо быстро приманил двух из них, просвистев какую-то странную мелодию.

Забросив в седло полуживого от страха Майка, Джо вспрыгнул на второго лахмана, и тут со двора выскочили бандиты. Увидев на своих лахманах чужих людей, они дали дружный залп, и шквал свинца обжег Майка горячим дыханием. Лахман под ним рванул с места и понесся с такой скоростью, что у Майка едва не заложило уши. Краем глаза он успел увидеть, что Джо тоже скачет, правда, в другую сторону и едва держась в седле.

Наверное, он был ранен, но сейчас Майк не мог думать ни о чем, кроме того, как бы не упасть и не разбиться о землю.

Он был не слишком умелым наездником, а висевшая на ремне винтовка болталась из стороны в сторону, больно колотя Майка и лахмана по бокам. Может быть, поэтому скакун неудержимо продолжал нестись вперед, и Майк лишь краем сознания отметил, что они движутся под гору, в сторону соляных долин.

Сколько продолжалась эта скачка, он не знал, однако, когда притомившийся лахман перешел на шаг, Майк наконец огляделся и понял, что находится в совершенно неизвестном ему месте. Куда ни глянь, ровная гладь простиралась до самого горизонта.

Осторожно натянув вожжи, он заставил лахмана остановиться и сполз с седла, чтобы размять ноги. После такой скачки зад был одной сплошной ссадиной, что мешало радоваться чудесному спасению.

– Как хоть тебя зовут? – спросил Майк у скакуна, однако тот неожиданно мотнул головой и едва не вырвал повод из рук нового хозяина.

– Стоять! – крикнул Майк и, вцепившись в уздечку обеими руками, повис на ней всем телом.

Поняв, что побег не удался, лахман остановился и закивал головой.

– Нет, дружок, теперь ты меня не обманешь.

Закинув винтовку за спину, Майк, морщась от боли, забрался обратно в седло и, оглядевшись еще раз, заметил первый ориентир.

Это был далекий столб черного дыма, который поднимался над фермой – в этом не было никаких сомнений.

Майк вспомнил Герхарда Баварски, которого наверняка убил Лозмар. А еще он вспомнил, как накануне старик говорил о грядущей гибели фермы.

«Вот я и остался один», – подумал Майк и тяжело вздохнул. Совсем не так он представлял себе свободу, о которой столько мечтал.

В последний раз взглянув на дым, он дернул поводья, и лахман зашагал дальше – в глубь соляных долин, к островам, которые, по мнению Майка, должны были находиться где-то там, впереди.