Текст книги "Ловушка для змей"

35

Когда Меркано примчался к заводу, стрельба уже прекратилась, а угрюмые бандиты стояли над телами четырех товарищей. Все они погибли от металлических стрел, которые до сих пор торчали в трупах.

– Что это? – тихо спросил Альваро.

– Длинноволосый парень, сэр, – пояснил один из стрелков с перепачканными кирпичной пылью волосами. – Он швырялся этими штуками как из катапульты. Я всадил ему в грудь три пули, но он сумел сбежать. Разве такое может быть, сэр?

– Не знаю, – признался Меркано. – Кто еще видел этого длинноволосого?

Несколько человек отозвались. Все они с разных дистанций наблюдали длинноволосого и почти все по нему стреляли, но с близкого расстояния попал только Гвидо – парень, перемазанный битым кирпичом. Стрелок до сих пор был немного не в себе.

– Позвольте, я скажу, сэр. – Из-за спин бандитов шагнул солдат – один из прикомандированных майором Казански. Солдат был здорово пьян, и речь его была сбивчива, однако на ногах он держался крепко. – Я так понимаю, сэр, что вы здесь главный, а я… Я рядовой Йодль, и вместе с Пако мы должны были поразить цель, сэр… Таким образом… Так вот, я видел этого парня ночью. Он стоял вон на той горе мусора, а я, сэр, я ведь парень не робкого десятка. Так вот, сэр, я взобрался по лестнице, чтобы всадить в этого мерзавца пулю – ну, вы знаете, как это делается, так, чтобы наверняка… Но когда его осветила эта лунная планета, – Йодль поднял руку и ткнул пальцем в редкие облака, – так вот, когда Моонзунд осветил этого парня, он словно растворился… Я не робкого десятка, сэр, но…

Больше Йодль ничего не сказал, только пожал плечами и спрятался за спинами остальных.

В кармане Меркано зазвонил телефон. Он тотчас отозвался и, выслушав сообщение, кивнул. Затем убрал трубку и сказал:

– Не знаю, ребята, поднимет ли это известие вам настроение, но этих парней удалось загнать в Чашу.

– В Чашу? – переспросил кто-то.

– Да.

– Вот уж ни за что бы на это не согласился. Уж лучше смерть.

– Точно, – поддержали другие. – Лучше смерть.

36

Яростные разрывы снарядов, дым и резкие щелчки каменных осколков заставляли Лу орать не переставая, однако его никто не слышал, а сидевший впереди Джим лишь нервно дергал штурвал, проводя машину в рискованной близости от каменных стен.

Временами казалось, что лонгсфейр вот-вот разобьется, однако Кэш действовал безупречно, спасая свою жизнь и заставляя нервничать пилотов истребителей.

Неожиданно все кончилось. Дорожки взрывов на дне каньона, пылевые облака и треск дробленого камня – все как будто утонуло в непроницаемой среде, и остался только ровный свист турбин.

Кэш поднял машину из каньона, и Эрвиль снова увидел горизонт. Горизонт был справа, горизонт был слева, наверняка он оставался и позади, но впереди его не было. Только туманный фронт, как будто наступала непогода.

Кэш решился проскочить этот фронт поверху и поднял машину выше, однако туманная стена оказалась выше облаков.

«Видно, ничего не поделаешь», – смирился он, понимая, что другого выхода у них с Лу все равно не было. Понимал он и то, что только его решимость двигаться в Чашу заставила отступить истребители, иначе эти стервятники обязательно добили бы беглецов.

В голове проносились разрозненные отрывки информации – все, что так или иначе было связано с Чашей.

Статистика была неутешительна – десятки экспедиций и просто дурацких вылазок закончились плачевно. Смельчаков, которые пересекали запретную черту, больше никто не видел.

Орбитальные спутники также не могли помочь. Они предоставляли снимки пустынной местности, однако, как выглядит Чаша изнутри, никто не знал. Некому было рассказать об этом.

Тем не менее у Джима сохранялась маленькая надежда, что ему удастся пересечь кратер. Диаметр Чаши был около двух тысяч километров, но для лонгс– фейра это четыре-пять часов, не больше.

К тому же им двигала не жажда наживы, не разведка недр, а только желание спасти свою жизнь. Свою и Лу, который болтался сзади как мешок и чудом не вывалился во время гонки по каньону.

При входе в туман лонгсфейр качнуло, а земля начала пропадать в молочной дымке. Джим попытался следить за приборами, но те вели себя странно. Индикаторы мигали, а стрелочки дрожали, словно были чем-то очень перепуганы.

Неожиданно туман расступился, и под короткими крылышками лонгсфейра показалась поверхность, украшенная зеленой травой и небольшими озерцами. Озерца отражали небо и с высоты казались голубыми блюдцами.

Никаких построек или других признаков цивилизации видно не было, но Джима это вполне устраивало, ведь в дикой местности не могло быть врагов.

Кэш с трудом обернулся и сквозь запотевшее стекло увидел вопросительный взгляд Эрвиля.

Впрочем, оглядывался Кэш не для этого. Ему хотелось посмотреть, как отсюда выглядел фронт тумана, через который они прошли. Оказалось, что примерно так же. Вот только смотрелся он более отчетливым и плотным, но Джим связал это с ярким солнцем и вообще отличной погодой.

Примерно час они летели без всяких приключений, и успокоившийся Джим решил, что может позволить себе посадку на какой-нибудь местности, которая будет выглядеть достаточно безопасной.

Вполне подошло бы какое-нибудь поле, но пока внизу по-прежнему чередовались перелески, холмы и озера. Жилища не попадались, а вот диких животных удалось приметить.

Снизившись до ста метров, Джим стал внимательнее приглядываться к земле, однако скоро впереди показались поросшие клочками зелени скалы, и пришлось подняться еще на сотню метров. Между тем эти исполины заполняли все видимое пространство и напоминали какие-то гигантские грибы на гранитных ножках. Роль шляпок выполняли разросшиеся на плоских вершинах рощи.

Джиму захотелось получше рассмотреть это природное чудо, и он, сбросив скорость, направил лонгсфейр поближе к одному из столбов. Когда до раскидистых крон деревьев осталось не более трех сотен метров, те всколыхнулись, словно от удара, и из густых зарослей поднялись какие-то странные крылатые существа. Они махали гигантскими перепончатыми крыльями и быстро приближались, разворачиваясь, словно ловчая сеть.

Кэш добавил лонгсфейру тяги и попытался увернуться от тупых животин, однако их злобные глаза и усеянные крючьями крылья были совсем рядом.

– Пошли вон! – не своим голосом закричал Джим, но это был крик отчаяния.

Последовал страшный удар, и из-под днища лонгс– фейра потянулась струйка дыма, что означало только одно – пробитый бак.

Поняв, что нанесли чужому зверю повреждение, летучие твари снова бросились в атаку. Кэш старался маневром уйти от монстров, но теряющий тягу лонгсфейр тяжелел все больше, а затем вытекающее топливо воспламенилось. Джим напрягся, ожидая взрыва, но набегающий поток воздуха отбрасывал пламя назад, не давая разойтись в полную силу.

Огонь и шлейф черного дыма, тянувшийся за подбитой машиной, отпугнули крылатых монстров, и они с пронзительными криками носились возле своей скалы, наблюдая, что произойдет дальше.

А между тем падение лонгсфейра становилось все более вертикальным, и это уже совсем не напоминало полет. Кэш изо всех сил пытался дотянуть до небольшого озерца, однако машина катастрофически теряла высоту. В последний момент каким-то чудом двигатель подхватил оставшееся в баке топливо и сделал финальный тяговый рывок. Лонгсфейр пролетел на несколько метров дальше, затем, коснувшись прибрежной тины, с лихим свистом прошелестел по поверхности водоема и воткнулся в противоположный берег.

От такого резкого торможения Джим снес головой расшатавшийся отражатель воздуха и вылетел на песчаный берег, а следом за ним, по более высокой траектории, пронесся Лу. Эрвилю удалось пролететь дальше, и он с шумом приземлился в зарослях кустарника, вспугнув целое облако разноцветных бабочек.

37

Еще не веря, что жив, Кэш осторожно сел на песке и дотронулся до головы.

«Ну так и есть – ничего не чувствую, – мысленно констатировал он. – Отбил башку напрочь. И со зрением что-то». Однако мгновение спустя до него дошло, что ощупывал он не голову, а шлем. И прилипший к стеклу песок принял за слепоту.

Расстегнув крепления, Джим стащил с себя шлем и с отвращением отбросил в сторону, а потом вдохнул полной грудью свежий, но какой-то сладковатый воздух.

Опершись руками о влажный песок, он поднялся на ноги и огляделся. В нескольких шагах в зарослях кустов была проломана брешь, и оттуда торчали конечности напарника.

– Это Лу, – хрипло произнес Джим. Он приблизился к товарищу и ткнул его носком ботинка.

Эрвиль шевельнулся и что-то сказал, однако фильтр шлема не позволил расслышать, что именно.

Кэш ухватился за ногу Лу и, потянув ее на себя, выволок Эрвиля на песок. Затем помог ему снять шлем.

– Ах! Уф! Джим, мы разве еще живы?

Лу сделал несколько глубоких вздохов и потряс головой.

– А ведь как все хорошо было, я думал, мы так до самого Кинто доберемся.

– Я тоже, Лу, – признался Кэш.

– А что же теперь делать? – Эрвиль огляделся. – Сказать по правде, я не узнаю этих мест.

– Приятно, что ты шутишь, Лу. Но нам нужно что-то предпринять и первым делом забрать наши вещи, поскольку в этих костюмах ходить нельзя.

– Да, – согласился Лу. – Хотелось бы переодеться, раз уж мы больше никуда не полетим. А?

Внезапно Эрвиль расхохотался, однако приступ смеха быстро прошел. Лу ощупал свой живот, а затем недоуменно посмотрел на Кэша.

– Эй, Джим, кажется, я схожу с ума. Мне вдруг от чего-то становится так весело. О! Вот и сейчас.

Новый приступ смеха едва не заставил Лу лечь на песок, и лишь усилие воли позволило прекратить смех.

Они посмотрели друга на друга, сначала с тревогой, а затем одновременно рассмеялись и хохотали до такого состояния, что после приступа Эрвиль признался:

– Джим, я напустил в штаны.

– Плевать, давай скорее переодеваться и уходить от этого озера. По-моему, эти припадки у нас от сырости.

Джим быстро вскрыл багажное отделение почерневшего от копоти лонгсфейра и достал почти не пострадавшие сумки.

– Держи! – крикнул он, бросив Лу его сумку.

И они начали быстро избавляться от летных комбинезонов, словно это были какие-то опасные улики.

– Ну, теперь я человек, – сказал Эрвиль, когда сменил испорченное белье и заново зашнуровал ботинки.

В ту же секунду на середине озера плеснула крупная рыба. Она ударила хвостом, и брызги взметнулись вверх, как от подводного взрыва.

– Ого, – произнес Джим. – Надо валить отсюда, пока эта дрянь на берег не выскочила.

– Брось, Джим, не пугай меня. – Лу остановился, неотрывно следя за поверхностью озера. – А и правда, что-то прет прямо на нас. Бежим!

Пробуксовывая в песке, они стартовали так, как не бегали никогда в жизни. И не зря. Прозрачная вода озера разверзлась, и черная, бесконечно длинная шея метнулась вперед. Исчерпав свою длину, шея с грохотом шлепнулась на песок, а венчающая ее голова, украшенная острыми клыками, зашипела и, исходя розовой пеной, потащилась вместе с шеей обратно в озеро, оставляя след размером с хороший окоп.

– Что это было, Джим? – еле шевеля побелевшими губами, спросил Лу. Больше ему не хотелось смеяться.

– Местная фауна, приятель.

– Но она же нас чуть не угробила.

– Жрать хочет, – пожав плечами, ответил Джим.

Они еще немного постояли за стволом высокого дерева, а затем осторожно двинулись в глубь леса.

Чтобы чувствовать себя увереннее, Кэш держал в руке компас, хотя он сомневался, что эта штука работает здесь правильно.

– С другой стороны, Джим, мы пролетели почти половину пути и если будем идти в сторону Кинто, то в крайнем случае через три месяца придем на место. То-то все удивятся! Мы прославимся, напишем книгу и заработаем кучу денег.

– Стоп, – оборвал Эрвиля Кэш.

– Что такое?

– Ты замечаешь, что в лесу птички не щебечут и вообще тишина?

– Ага, – кивнул Лу и поднес к уху ладонь, чтобы уловить хоть какой-то звук.

Однако лес молчал. Даже легкий ветерок шевелил макушки деревьев абсолютно беззвучно.

– Ничего не слышу, – признался Лу. – Ну ладно, пошли дальше.

И они снова двинулись в путь. Эрвиль тут же вернулся к своим фантазиям, а Джим думал о том, что прожить в таких условиях даже пару дней будет большой удачей, а уж дойти пешком до Кинто…

Додумать эту мысль он не успел. Тонкая петля, быстрая, как жало змеи, затянулась на его шее, а затем и руки были мгновенно опутаны чем-то вроде паутины. Кэш попытался сделать шаг, но тут же рухнул в траву.

Потом послышались пронзительные вопли и хрип Лу, который бился где-то совсем рядом. А из зарослей стали выскакивать полуобнаженные люди. Они бросились к связанной добыче, однако вдруг остановились, не добежав всего несколько метров.

– Батата бана! – закричал самый крупный из них, указав пальцем в траву.

С другой стороны зарослей вышел еще один дикарь. Он был старше первого и походил на человека, облеченного властью. Внимательно посмотрев в траву, он посопел, почмокал губами и, повернувшись к своим соплеменникам, авторитетно заявил:

– Батата бана – бакуняма!

– Бакуняма! Бакуняма! – словно эхо разнеслось вокруг.

Даже со своего неудобного места Джим заметил, что дикарей здесь собралось несколько десятков. Ему было трудно представить, что эти люди неслышно крались где-то рядом, а они с Лу их не замечали.

Между тем главный дикарь произнес еще несколько весомых слов, и ему поднесли пятнистую шкуру. Предводитель аккуратно ее расправил, а затем замер, словно готовясь к прыжку. Потом он резко набросил ее на невидимую добычу и закричал от возбуждения:

– Батата бана ункагоза! Ункагоза батата бана!

Теперь даже Кэшу стало интересно, что там происходит, и он попытался приподнять голову, однако совсем рядом Джим услышал шипение и, скосив глаза, похолодел от ужаса: в полуметре от него шевелил ядовитыми хелицерами огромный паук.

Это была здоровенная тварь величиной с рослую собаку. Маленькие неподвижные глаза, отвратительные короткие волоски возле ротового отверстия – первобытный страх сковал Джима, и он едва не потерял сознание.

«Ну, скорее заканчивайте свои дела и волоките нас в лагерь, бушмены долбаные!» – мысленно ругался Джим. Больше всего он боялся, что его отдадут этому пауку, как пойманную дичь собаке, в качестве поощрения.

Дикари между тем завершили поимку своей важной добычи и решили продемонстрировать ее Кэшу.

Сам предводитель приблизился к нему вплотную и показал маленькую клеточку, где лежал несчастный компас. Да-да, именно компас, который Джим нес в руке и на который все время посматривал.

Предводитель указал заскорузлым пальцем на узника клетки и строго спросил:

– Батата бана кутум? Батата бана кутум сяся?

– Я не понимаю вас, – сказал Джим. – Я не понимаю.

По глазам вождя он видел, что тот не поверил.

– Это компас! – добавил Джим, опасаясь, что его отдадут пауку. – Это обычный компас! Если хотите, я научу вас, как с ним обращаться.

Однако его уже не слушали. Предводитель отошел в сторону и, указав на лежащего, коротко произнес:

– Бамагду!

– Бамагду! Бамагду! – закричали вокруг, и Джим решил, что его убьют.

«Ну и ладно, лишь бы пауку живым не отдали», – подумал он, устав бороться, и смиренно прикрыл глаза.

Он ждал удара копьем или острым ножом, однако совершенно неожиданно ощутил на себе что-то горячее. Неприятная догадка промелькнула в его мозгу, и, открыв глаза, Джим тотчас их зажмурил, потому что в лицо ему полилась горячая моча.

От такой наглости Кэша начало трясти, но он не мог даже рта открыть, чтобы высказать этим мерзавцам все, что он о них думает.

Поливали его долго и основательно. Всем племенем. Наконец запасы иссякли, и к Джиму снова подошел самый главный. Он наклонился над пленником, дыша ему в лицо, и заглянул в глаза. Затем распрямился.

– Батата бана – унамону! – объявил он, и, как показалось Джиму, все вокруг вздохнули с облегчением.

После этого Кэша и Эрвиля привязали к толстым шестам и потащили через лес, словно питательную добычу.

Заметив, что одежда на Лу сухая, Джим даже испытал некую обиду за несправедливое отношение: почему одному все, а другому ничего? С другой стороны, произведенные над ним действия, возможно, гарантировали ему большую безопасность.

«Уж если залили мочой, – справедливо рассуждал он, – то жрать не будут».

Мучительное путешествие через лес длилось довольно долго. Джим отключался несколько раз, а когда приходил в себя, отмечал, что его то тащат через быструю речку, то волокут сквозь колючие кусты.

В очередной раз придя в себя, он почувствовал, что веревки разболтались и он висит вниз головой, а рядом с ним семенит по земле огромный паук и, как показалось Джиму, не отрываясь смотрит на жертву своими маленькими неживыми глазами.

– Не дождешься… гад… – прохрипел Кэш, стараясь взглядом передать пауку всю свою ненависть. – Чтоб ты сдох, скотина… – добавил он, и паук по неизвестной причине отстал.

Тварь еще пробежала несколько метров по инерции, а затем вдруг дернулась и завалилась набок. Однако Джим этого не видел. Он снова потерял сознание и пребывал в счастливом беспамятстве до самого прибытия в лагерь.

38

Первое, что увидел Джим, когда открыл глаза, – это мухи. Очень много мух, которые вились вокруг его лица и норовили забраться в рот, в нос и в открывшиеся глаза.

Солнце стояло в зените, и его лучи преломлялись в прозрачных крылышках насекомых, создавая эффект мелкой бриллиантовой пыли.

Чтобы отогнать мух, Кэш потряс головой и тут же поморщился от боли. Состояние было такое, будто он пропьянствовал несколько дней подряд и теперь находился в стадии жесточайшего похмелья.

– Лу… Лу-у-у! – позвал он хриплым, ломающимся голосом.

– Я здесь, Джим, – ответил Эрвиль откуда-то сзади.

Кэш пошевелился и обнаружил, что имеет достаточную свободу перемещения. Оказалось, что теперь он, как собака, был привязан длинной веревкой к столбу, возле которого сидел Эрвиль.

– Привет, приятель, – сказал тот невесело. – Давай сюда, здесь от дерева есть немного тени.

Джим по-пластунски подобрался ближе к товарищу по несчастью и присел.

– А ничего они здесь устроились, – сказал он, оглядываясь по сторонам и оценивая добротность хижин, сплетенных из прутьев и кое-где обмазанных болотным илом.

Жителей здесь было немного, в основном женщины и дети, однако они не проявляли любопытства и не обращали на пленников никакого внимания.

– Им на нас наплевать, Джим, – заметил Лу. – Возможно, все еще обойдется. Они же не обращают на нас внимания…

– Конечно, как ты бы не обратил внимания на каких-нибудь кур или свиней – подумаешь, эка невидаль, твой завтрашний обед.

– Ты пессимист, Джим. Посмотри, они выглядят вполне цивилизованно. Никаких тебе голых сисек, гениталий. Мужчины в элегантных кожаных шортах…

Казалось, Эрвиль верил в свои измышления. Они являлись его защитным механизмом от обстоятельств, однако очень раздражали Кэша. Ему не нужен был рядом неврастеник. Гораздо больше подошел бы равноправный партнер, на которого можно было положиться.

Но Лу оставался самим собой.

– Знаешь, что пришло мне в голову? – продолжал он. – Возможно, все кончится тем, что мы организуем для них школу и поработаем пару месяцев, обучая этих бедняг грамоте.

Кэш мрачно кивнул, вспомнив, с каким удовольствием на него мочились эти дети леса. После такого душа ссадины на теле до сих пор горели огнем, а одежда стояла колом.

Подавленные свалившимися на них несчастьями, Джим и Лу замолчали. Они тупо таращились по сторонам и переползали вслед за тенью, по мере того как солнце пересекало небосвод.

Спустя какое-то время о них вспомнили. Из-за ближайшей хижины вышла молодая женщина с широкой, выдолбленной из дерева чашкой. Рядом с ней, в качестве охраны, ступал плечистый воин. Видно, его угнетала необходимость следить за пленниками, и он увлеченно ковырял в носу.

Лу и Джим переглянулись. Только сейчас они почувствовали, что хотят есть и пить.

Женщина остановилась в нескольких метрах, поставила на землю чашку и постучала ладонью по ее краю.

Пленники снова посмотрели друг на друга. С одной стороны, это был призыв к принятию пищи, а с другой – кто знает, что на уме у этих дикарей.

Видя, что пленники не реагируют, женщина сложила губы трубочкой и позвала характерным тонким голоском:

– Пуни-пуни-пуни! Пуни-пуни-пуни!

– Слушай, по-моему, все ясно – это обед, – заметил Лу и сглотнул горькую слюну. – Нехорошо заставлять хозяев ждать.

– Ты прав, – согласился Джим, – поползли.

– Пуни-пуни-пуни! Пуни-пуни-пуни! – с большим азартом начала звать женщина, увидев, что пленники ее поняли. А охранник опустил копье наконечником вниз, показывая, что он не потерпит никаких вольностей.

Впрочем, дикари оказались достаточно воспитанными и удалились, едва только Джим и Лу приблизились к посудине.

– У-у! – разочарованно протянул Эрвиль, когда заглянул в посудину. – Фрукты! Я бы съел супчику.

– Ничего, от фруктов мясо нежнее, – сказал Джим, запуская руку в плавающее в воде ассорти и выбирая те плоды, которые, на его взгляд, должны были оказаться съедобными.

Осторожно попробовав их, Кэш удовлетворенно кивнул. За исключением двух или трех, независимо от цвета и размера, все фрукты оказались приторно– сладкими.

Несмотря на то что пленники испытывали голод, они быстро наелись и напились, но, едва только собрались переползти в тень, вернулись женщина и воин-охранник.

Заглянув в чашку, хозяева были удивлены и даже рассержены.

– Скотоняма ду! – фальцетом выкрикнула женщина, указав на оставшуюся еду, и притопнула ногой.

– Скотоняма ду, – не так мелодично, но с явной угрозой в голосе произнес верзила-охранник и угрожающе пошевелил копьем.

– Чего они хотят? – испуганно спросил Лу.

– Требуют, чтобы мы все доели, – догадался Джим. – Пошли, нельзя их огорчать, а то отдадут паукам.

– Каким паукам?

– Потом расскажу. Поползли обратно.

Лу не стал спорить и следом за Кэшем вернулся к чашке.

– Скотоняма ду, – уже не так настойчиво произнесла женщина, а охранник снова начал ковырять в носу – стало быть, не сердился.

Не ожидая дополнительных приглашений, узники быстро доели фрукты и стали выхлебывать оставшуюся в чашке мутную воду. Однако через пять минут Лу запротестовал:

– Я больше не могу, Джим! Тут же целое ведро этих помоев!

На что Кэш зло прошипел сквозь зубы:

– Сказано же, скотоняма ду, сволочь. Жри давай…

И снова послышались мерные хлюпающие звуки. Дело пошло на лад, и скоро чашка опустела.

Сдерживая икоту, Джим осторожно поднял голову и изобразил на лице удовольствие.

– О, зер кунт, скотоняма, – произнесла женщина и погладила Кэша по голове.

Тот подумал заурчать или что-то в этом роде, однако решил, что это будет уж слишком, и вслед за отяжелевшим Эрвилем вернулся под дерево.

– Ох, Джим, – простонал Лу, стараясь принять позу, которая бы не стесняла его раздутый живот. – Сейчас лопну или подохну. Уф!

– Разве не ты хотел супчику?

– Я не это имел в виду. Совсем не это.

– Тогда отползи и проблюйся. Это ж так просто.

– И правда, спасибо за совет.