Текст книги "Как научиться писать стихи"

Алексан Аракелян
Как научиться писать стихи. И хорошие стихи

Автор Аракелян Алексан Суренович – Член «Союза писателей России» действительный Член-корреспондент «Европейской Академии Литературы и Искусства»

Инструкция, как научиться писать стихи. И хорошие стихи

И почему это необходимо каждому

Вы хотите быть счастливыми и заново открыть для себя мир, новый мир, полный красок, – начинайте творить.

Вы согласны? Чтобы творить, надо пользоваться тем лучшим, что было создано прежде, и тогда у каждого будет почва под ногами, и он сможет расти. Для того чтобы цветок рос, ему нужна вода, а ее кто-то должен принести. Мы вместе можем положить зерно в почву – научиться творить заново, а не излагать уже изложенное.

Эта книга для тех, кто хочет научиться чувствовать и видеть красоту мира и себя в нём. Вы получите возможность постоянного созидания картины, под названием «твоя жизнь». Вы сами станете режиссером этого фильма.

Для того чтобы творить, нужны только чувства и сердце, наполненное добром, и тогда Вы сможете увидеть радость и цвет жизни. Тогда только сможете обрести истинную веру в Бога.

Чтобы творить, надо уметь «видеть» чувством и сердцем, а для того, чтобы создать стихотворение, надо уметь все это переложить на бумагу. Тогда все, находящиеся вокруг, увидят, что вы умеете творить. Научиться творить – цель нового времени, а как это можно сделать – цель нашей программы.

Человек, способный творить, забывает зло.

Творчество – вершина, зло – это дно.

Мне совсем недавно сказали, что «у вас профессиональные стихи». Я никогда не задумывался над этим, потому что они мне давались легко. Когда что-то дается тебе легко, ты думаешь, что всё так же легко дается и другим. Мне захотелось ответить на вопрос почему? и, прежде всего, самому себе. Я еще хотел сказать, что мои стихи многим нравятся.

Мне сказали, что «так никто не пишет», по крайней мере, сейчас, но я убежден, что так (и как хочет) может писать каждый. Если все идет из сердца и от чувств и если в твоем распоряжении были такие слова-краски, то ты можешь ими писать. Это больше, чем стихи, потому что это твоя жизнь: твои ожидания, встречи и расставания. Ты вспоминаешь и ценишь всё, потому что оно красиво и оно – твоё. Я убежден, что ничто иное не дает такого наполнения души и сердца, а также той радости творчества, как умение посмотреть на свою жизнь с такой точки зрения.

Тепло детства и рук, которых, возможно, уже нет, или о которых ты не хочешь вспоминать… Тебе взгрустнется от того, что того тепла уже не будет, – но если ты хоть немного напишешь о тех руках, то почувствуешь большее. И когда останешься в одиночестве, то рядом с тобой будет жить и это тепло…

Надо «видеть» сердцем. Если Вы не видели сердцем, то попытайтесь, и возраст здесь ни при чем, это – как снова учиться, но у вас еще есть время. И его потребуется совсем немного, но ведь вы заново откроете для себя мир! Это не стихи, а время прошедшее, видение мира, изложенное вами цветной палитрой чувств и сердца. Научитесь по-новому «видеть».

Что касается детей, научите их видеть мир через чувство. Это больше, чем спорт и многое другое, ведь самое главное для маленького человека (будущих мужчины или женщины перед тем, как они вступят в этот возраст) – умение «видеть чувствами» – и тогда мир, в который вы их привели, будет прекрасен. Это займет совсем немного времени, и даже увлечет вас. Подарите своим детям чувства, об оттенках которых, возможно, вы и сами не догадывались. И тогда дети воспримут всю красоту созданного для них ранее, потому что смогут увидеть образы в их всеобъемлющем многообразии.

Огромное значение имеет время. Когда ты получаешь слишком много информации, то теряешься в ней и во времени. Поэзия больше, чем альбомы и фотографии, потому что она – живая память о событии, незримом и непонятном до конца, а выраженном только всплеском чувств, которые вы вложили в стихи. Их строки смогут пробудить для вас время и связанные с ним события, а вместе с событиями – лица людей, и это доставит вам наслаждение.

Творчество само по себе наслаждение, потому что вы делаете то, что вам нравится, а если нравится, значит, в вас бьется жизнь и то ощущение света, которое всегда будет с вами. Пусть вам грустно или светло, но в любом случае жизнь будет ярче от того, что с вами будут события, окрашенные радостью, ожиданием или потерей. Чего бы вы ни желали, о чем бы ни мечтали, что бы ни получили или потеряли – каждый раз это будет ПРОЖИТОЕ ВАМИ, потому что жизнь идет вперед, и вы сами идете в неизвестность.

Сделать прожитое красочным и значительным – для этого надо только уметь «видеть» сердцем и чувством. Когда вы начнете творить, одиночество отступит, потому что перед вами возникнет самая знаменательная история, – история вашей жизни, написанная вами.

Сейчас используется множество технологий – можно получить исчерпывающую информацию, книгу любого писателя или поэта. Доступность лишила нас большего: поэтического ожидания и сравнения чувств.

Как бы мы ни хотели, мы мало изменились с тех пор, как нас коснулась цивилизация. Каждое время давало свои краски, но вначале они были «первичными»: кто-то старался описать то, что у него творилось в сердце, когда при первом взгляде на женщину, кроме плоти и желания, он увидел в другом свете весь мир.

Позже появились не только краски, а полутона и цветовые оттенки. За несколько тысячелетий мы пытались найти новые способы выражения, чтобы сверить свои переживания, но они уже описаны великими художниками чувств, и нам нечего больше открывать.

Кажется, такая ситуация создает вокруг нас пустоту, потому что нам уже не сделать открытий, чтобы сверить свои чувства с новым видением, – ведь все уже было. Нас накрывает волна всезнайства, так как среда дает все цветовые оттенки, а также советы, как их выбрать.

Из-за этого – мало чувств, нет поиска, нет ощущений и стремлений, нет великих идей и великих свершений. Для каждого из нас единственное решение, которое следует принять, – научиться самим создавать свою жизнь, или творить.

Нет любви, потому что в чужих стихах – не твоя любовь, она уже описана кем-то, и ты не можешь сверить ее со своим сердцем, потому что оно не стоит перед открытием. Для того чтобы сердце начало чувствовать, а мы снова стали открывать для себя мир, надо самим творить, и тогда каждый почувствует себя художником. И с этого времени до конца твоей жизни весь путь будет наполнен смыслом, потому что творчество никогда не заканчивается.

Можно много писать о времени, но все дело именно в чувствах, в том, способно ли ваше сердце к открытиям, грусти и тоске, печали и возвышенному состоянию, и можете ли вы подняться на эти вершины, понимая, что это – ваш путь. Описывая его, вы будете создавать только свой путь, и эта дорога будет только вашей.

Если меня спросят, что такое поэзия, то я отвечу, что это – необходимость, необходимость работы сердца, потому что оно будет жить в радости и покое, потому что цвет глаз и улыбка станут другими, и жизнь будет красочнее, если вы этого захотите. Вы сможете наполнить волшебными красками каждую встречу и то время одиночества, когда, улыбаясь самому себе, будете рисовать полотно прошедшей встречи, неважно, удалась она или нет.

Женщина – это другой мир. Чем больше ты знаешь о мире, тем лучше ты видишь женщину. Женщина – самое прекрасное, что создано, и единственно прекрасное, к чему ты можешь прикоснуться. Насколько ценно обладание ею – настолько велики твои чувства. Готов ли ты отдать жизнь, чтобы добиться ее? Ты отвечаешь: да. Чувство, равное твоей жизни. Это ли не «война», но самая прекрасная война!

У войны есть одна особенность: ты остаешься один со смертью и с судьбой, ты боишься смерти, ты надеешься на судьбу и еще ты очень хочешь вернуться, и именно к женщине, потому что только ее тепло создает желание жить. Жить, чтобы снова увидеть ее.

Женщина, к которой ты можешь подойти – это целый мир. Прикоснешься – и узнаешь, что такое мир, а его надо узнать. Ты слышишь мелодию, хочешь или не хочешь, но слышишь мелодию и видишь ЕЁ: когда она улыбается, когда она грустит, когда она протягивает руку. Кто-то писал об этом лучше, но она западает тебе в сердце, и, когда ты видишь ее улыбку, ты снова чувствуешь мелодию, – к тебе приходит солнце.

Если пасмурно и идут дожди, а ты едешь к женщине, то ты знаешь, что закончится дождь, когда она откроет дверь. Когда ты дотронешься до нее, снова почувствуешь мелодию. Ты касаешься ее… так начинается восхождение наверх и растворение друг в друге.

Это лучшее чувство, а насколько лучше других, зависит от того, ОТКУДА вы пьете: из родника чувств вечной молодости, открытий и постоянного ожидания или всего лишь из мутного потока инстинкта. Это зависит и от мужчины, и от женщины, насколько они оба познали таинство игры.

На вашей «войне» есть только солдаты, но это – война мужчины и женщины. Почему война? потому что, когда она приходит, – и в тоске, и в радости твое сердце. Оно, как натянутая струна, знает одно звучание – биение и ритм. Оно боится потери, а женщина – как мир, мужчина видит только ее, видит мир через женщину.

Мужчина должен знать язык сердца, чувствовать мелодию встреч, а также уметь объяснять свои желания, а женщина должна научиться слышать эти чувства. Она должна даже больше: быть на вершине с факелом, чтобы он дошел. Это можно понять, пожимая руку, даря цветы, улыбаясь или просто встречаясь в сквере. Подъём головы, слова и пожатие руки (еще перед встречей на вершине) – это мелодия, которая может потом превратиться в лавину.

Поэтому мужчина всегда будет искать именно эту женщину, а быть ею может каждая. Если она хочет любви, как солнца, – нельзя жить в чужих определениях: они воспроизводят только ту картину, которую кто-то другой уже рисовал, пусть даже природа.

Уметь проявлять о свои чувства и постоянно дополнять их каким-нибудь штрихом – это то, что дано женщине.

Мужчина инстинктивно понимает, ЧТО он получает, и стремится принести ей в подарок мир, который и сам получает от нее взамен. Он хочет быть благодарным ей, и он должен быть благодарным. Если они оба поняли прозвучавшую мелодию, то картина ими создана и, к сожалению, закончена. Может быть много картин, но художников всегда будет двое, и никто не знает, когда закончится последняя картина, но одно точно: ваша галерея будет наполнена самыми прекрасными произведениями, сделанными из ваших собственных переживаний. Галерея, которая вам никогда не наскучит.

Родиться с многообразием чувств, жить с ним и уйти на покой – самое прекрасное, что ты когда-то смог получить.

Мы живем в самое прекрасное время, потому что нам доступна вся информация, или все то, что было сделано до нас, когда человек искал и творил то, что давалось ему духом и честью, когда создавались каноны Прекрасного и потом разрушались новыми направлениями. Перед нами блюда на любой вкус, и каждый рецепт совершенен. Это и античность, и эпоха Возрождения, поэзия разных стран и культур – самое лучшее у вас на столе.

Есть ли необходимость знать всё, что было создано, для того чтобы потом приступить к своему полотну? Может быть, да, а может, и нет. Скорее нет, чем да, – все зависит от вашего желания увидеть.

«Помню ли я стихи А.С.Пушкина?» – я отвечу честно: «Нет». «Считаю ли я его великим поэтом?» – я скажу да, потому что я помню, и во мне это осталось:

 
Ее сестра звалось Татьяна…
Впервые именем таким
Страницы нежные романа
Мы своевольно освятим.
 

Я ни в одной картине (называю картиной стихи) не нашел такой концентрации мелодии и нежности, и той хрупкости в понимании чувств и женщины, как в этих строках, а их надо было сложить.

Великий Шекспир дал понятие страсти в наивысшем ее проявлении, но мне запомнилось и вызвало восторг то, что хотело услышать сердце, это слова из «Гамлета»: «Я мог бы жить в ореховой скорлупе и считать себя обладателем бесконечного пространства». Возможно ли это? И я отвечу «да».

Когда ты любишь, то тебе принадлежит весь мир, потому что ты поднимаешься на самую высокую вершину. Многие пытаются жаловаться на безответность чувств или на то, что они были кем-то покинуты. С любой вершины надо спускаться, можно и падать, но не забывать радости того, что ты был на вершине. Ты же был на вершине! Не забывай этого, не забывай дороги, если ты помнишь, к чему ты шел.

Итак, чувства требуют своей расшифровки, своих символов, своего знака и отношения, то есть дороги до цели. Все дело в том, какова дорога, запомнишь ли ты ее как долгую, но прекрасную, или как тяжкий путь (но тогда это не любовь и не страсть), потому что любая тяжесть преодоления делает достижение вершины только более желанным.

Потребуется достаточно продолжительное время, прежде чем появится понимание того, что необходимо «окрасить» этот путь, что дорога к цели покрыта не только камнями, но и цветами, что они наполнят сосуд, называемый сердцем, постепенно, по мере познания и преодоления, чтобы ты почувствовал сладость напитка, когда пригубишь его. Как бы ни был прекрасен кувшин, главное – его содержимое.

Много пишется и говорится о времени, о том, что деньги стали целью, а их получение – смыслом жизни. Глупое утверждение, потому что мы пришли нагими и уйдем нагими, не испытывая радости. Это всего лишь стремление возвыситься одного над другим, или постоянный бег в никуда.

Много красивых женщин, но нет женщины, которую ты мог бы понять, глядя на нее. И она почувствовала бы тебя, когда ты читал ей стихи, плохие стихи, ни о чем… или о том, что тебе хорошо с ней.

Ты понимаешь поэтов, снова хочешь друзей и чтобы она была с тобой, когда вы встретитесь, потому что она – часть твоего внутреннего мира, потому что без нее кончается жизнь. Ты можешь выразить это глазами, потому что именно так чувствуешь, но ты должен это сказать, слово в слово. И тогда ты не потеряешь ее, а она тебя, потому что будет слышать тебя своим сердцем.

Только так ты можешь достучаться до сердца женщины, которая всегда будет с тобой и никогда не оставит тебя. Надо, чтобы и женщина сумела расслышать твои слова, и, следовательно, тоже должна уметь слушать, а для этого надо «видеть» чувствами.

Великий русский критик В.Г. Белинский так охарактеризовал аристократа: «Это наивысшая простота и наивысшая сложность». В простоте мы достигли амебных вершин, в сложности же отличаемся, владея теми или иными атрибутами богатства. Но это «худшая сложность», потому что на самом деле является простотой инстинкта, стремлением отличаться не человеческими качествами, особенностями, достижениями, а безотчетным инстинктом одного перед другим, каким бы ни был другой.

Это инстинкт уничтожения, не имеющий ничего общего с понятием «человек», который способен может мыслить и чувствовать. Эта книга о том, что простота опасна, если не имеет сложности.

Суть мужчины – создавать краски и картины, суть настоящей женщины – понимать их. В этом случае мужчина получает женщину, а женщина – мужчину, так происходит их естественное слияние в одно целое. Простота губительна, потому что в ней нет граней, и поэтому все как бы одинаковы, то есть замена одного на другого не имеет значения.

Так порой мужчины не могут встретить женщину, а женщина мужчину. Наступает разочарование, потому что, кроме внешних красок, или сигнала, после встречи он не получает от нее ничего, что могло бы удержать его. И он уходит дальше, в поиски, похожие на топтание на месте, потому что женщины столь же просты.

Это блуждание в вечном круге самообмана в поисках чувств, или неизвестность, которая определяется для большинства такими же непонятыми фразами типа «я люблю тебя, я очень люблю тебя» или «нежность твоя, по которой я скучаю», или чем-то в этом роде.

Что такое любовь, и сколько она в понимании одного человека может возбудить символов, а те в свою очередь – знаков и событий?! Были у всех и знаки, и события, и наполненность сердца, но как вы могли бы их «преподнести» женщине?

В этом столетиями совершенствовались японцы и китайцы, – их аристократия. Они довели до совершенства символы и обращения, когда каждое движение чувств могло складываться в изящную и законченную картину. Я не помню названия одного из японских фильмов, но суть сюжета была в следующем: муж расстается с женой, и перед нами раскрывается эпизод последней попытки примирения. Женщина говорит «нет», из глаз ее готова выкатиться слеза, а муж срывает с дерева листочек и ловит в него женскую слезу.

Европейская культура была другой по выражению страстей и по своей «крови», во многом смешанной. Она вобрала в себя все виды искусства, но могла только совершенствоваться и делать их своими.

За эти несколько тысяч лет цивилизации осталось не так много произведений, которые отражают как чувства, так и их оттенки. Мужчина должен их знать, и женщина должна их знать, чтобы уметь слушать. И в связи с тем, что все это было создано людьми, а мы по ступеням поднимались вверх от одного вида искусства к другому, то перед нами лежит палитра художественных красок, лучше и шире которой уже не создать.

Кроме того, у нас есть такие возможности пользования красками, что каждый сможет творить и познавать вершину мастерства или любви, страсти, дружбы и понимания Прекрасного. Если такое произойдет, то наступит время, когда Мужчина будет искать Женщину, и наоборот.

Лучшие художники, поэты и писатели начинали создание новой эпохи, потому что внутри них накапливалось недовольство. Так начинались «эпохи возрождений», но творцы знали, чем они недовольны. Классическое понимание искусства перепевало то, что было когда-то уже создано, но они не могли говорить теми же средствами, которые чувствовали предыдущие художники, они шли дальше – на поиски новых оттенков красок. Я приводил в пример творчество Микеланджело и Родена, а также Пикассо и Дали, которые в совершенстве знали классическое искусство, но для того чтобы выразить время и себя, им надо было рвать старую материю и создавать свою.

Литература более консервативна, а поэзия еще более консервативна со своими требованиями рифмы, ритма, мелодичности выражения. С другой стороны вся система импрессионизма и всех ветвей искусства, которые вышли из него, опиралась на одно: эмоциональное восприятие мира, потому что человечество уже имело высочайшие образцы искусства, а сделать большего оно было не в состоянии.

Наиболее успешным и, пожалуй, единственным писателем этого сложного рисунка, с помощью символов, действующих на подсознание, был Э. Хэмингуэй, который при этом точно понимал значение знаков и ритма. Действие на подсознание в свою очередь означало готовность сознания или памяти иметь тот арсенал красок, которые когда-то были понятны ему и приняты им, чтобы в дальнейшем, воздействуя словом или символом, человек видел картину. После Э. Хэмингуэя так уже не мог писать никто.

Вся литература постимпрессионизма искала новые оттенки, чтобы выразить чувства, искала свой язык, естественно, опираясь на лучшие образцы старого, когда создавались новые направления в искусстве, и по которым можно было судить о времени.

Что мы хотим или будем делать? Мы будем создавать искусство, но так, чтобы каждый мог делать и понимать, что сейчас новое время, новое в том, что оно дает все возможности познавать мир и жить этим миром.

Французы первыми попытались выстроить некие каноны, которые необходимо было знать или пройти, чтобы добраться до вершины – построения чувств и направления.

XIV век, Ля Шеплен, «Искусство любви»: «Скука – это червь, который убивает любовь», – одно из правил.

Э.Ростан в своем произведении «Сирано де Бержерак» показал, что совершенство чувств и их понимание – гораздо больше и выше, чем внешние формы. Он показал, как может работать сердце и условия, следуя которым, оно может любить. Потому-то французы всегда считались лучшими в проявлении чувств, в мелодиях, в их понимании: они пришли туда первыми. И здесь впервые автор дает определение того, что должен знать мужчина и что может и хочет слышать женщина – особый язык для изложения чувств и сердца. «Они почувствовали всю сладость этой необыкновенной игры, которая наполняла их жизнь, и они полностью отдавались ей».

Мне нравятся французские песни и мелодии, мне нравится их слушать, не понимая языка. Может, это даже лучше, потому что в синтезе я открыл для себя звуки и мелодию.

Каждый язык имеет определенное представление о страсти и любви, но только у французов, как мне кажется, оно было доведено до совершенства. Каждый такт большинства их мелодий и песен рисует танец с женщиной, и вы можете представить себе разные картины: как вы с ней разговариваете, шутите и ждете. С ними вместе и ты слышишь ритм ее шага, и в этом содержится представление о том, какой должна быть женщина.

Необходимо понимать соотношение части и целого. Описывая одну из особенностей чувства, вы доводите его до совершенства, но только тогда, когда оно трогает вас или добирается до вас, и вы ищете ему объяснения. Французы изучили полотно, и они поняли, как надо смешивать краски. В этом состоит прелесть их достижения.

Пока я коснусь только легким штрихом понятия «женщина». Родиться женщиной – это признак пола, стать Женщиной – стремиться к совершенству в создании собственного образа.

Кругом много красивых женщин, одетых в лучшие образцы модной одежды (в представлении немногих мужчин – дизайнеров, которые редко бывают мужчинами или остаются ими). Мужчины бегут на образ, но, попробовав наживку внешнего, они уходят, потому что для чувств необходимы другие образы и украшения.

Для того чтобы понять, какие «украшения» нужны чувствам, лучше всего обратиться к японской или китайской поэзии, потому что культура внешнего образа европейцев разительно отличается от японской и китайской. В какой то мере она опередила европейскую и азиатскую, которая больше направлена на описание чувств и ощущений, в то время как японская и китайская, заранее определив символы чувств в природе, в своей поэзии переходит сразу к их расстановке. То есть поэзия заключается в таком сложении символов, которые могли бы вызвать наибольшее количество красок конкретного чувства: тоски, грусти, ожидания, красоты, воспоминаний и так далее.

Европейцы, создав направление импрессионизма, как теоретически, так и практически использовали японскую и китайскую культуру применения символов, не побоявшись представить ее в собственном понимании и создав направление эмоционального восприятия и представления мира.

Практически большинство великих художников, начиная с эпохи Возрождения (Микеланджело, позже Роден), стремясь воспроизвести классические образы в своих произведениях, показывали совершенство в классическом понимании форм.

В зрелый период своего творчества они тоже переходили к символам, что в свою очередь представлялось им переходом от гармонии внешнего к описанию чувств и страстей через жесты и символы. Слабость могла показать силу духа, воли и так далее.

Но то, что для японской и китайской поэзии и культуры было каноном, для европейцев становилось открытием, к которому они шли, разрушая старые направления. Европейцы шли к чувствам и краскам через их собственное понимание и представление. От японцев и китайцев они отличались тем, что их воля, их страсти и чувства были всегда свободны, но они хотели представить их такими, как виделось каждому из них.

Естественно, что центром создания новых направлений могла быть только та страна, которая опережала в своем развитии или в представлении чувств остальные, и это была Франция, Париж, потому что здесь постоянно появлялась необходимость в получении новых оттенков красок, и сюда приезжали работать те, кто чувствовал, что может их создать.

Э. Хэмингуэй написал: «Если ты был молод, и тебе повезло жить и работать в Париже, то Париж – это праздник, который всегда с тобой». Вся мысль и идея моего представления направлений в описании чувств сводится к одному: довести до каждого, кто хочет жить и кому не хватает красок, начинать самому творить, потому что это может сделать каждый.

Для японских самураев было обязательным умение расположить символы и представить их своим друзьям и женщине, они говорили языком чувств и представлений.

Один аргентинский поэт сказал: «Что значит сказать о женщине, что она только красива?» В переводе фраза может быть понята только так: или ничего не сказать о женщине, или это не женщина, или оскорбить женщину, – потому что женщина это больше.

Я хотел бы немного коснуться и искусства кино. Я очень люблю его, но здесь необходимо принять во внимание и то, что наши поколения учились и жили в ожидании кино, настоящего кино, где играли настоящие женщины.

Мне запомнился один польский фильм «Графиня Коссель», где король не мог добиться взаимности у женщины. Тогда он решил отказаться от нее и подошел к молодой и красивой итальянской певице. В это время ему поднесли кувшин из фарфора, который только собирались начать изготавливать в Саксонии. Восхищенный новинкой король как великую ценность преподносит кувшин певице, а та спрашивает его: «Это фаянс?..» Король с той же вазой поднимается к графине, и она восторженно описывает всю прелесть кувшина. В результате король подписывает соглашение, которого она добивалась долгие годы. В жизни тоже есть «фаянс» и есть «фарфор».

Много великих актрис, представлявших образы женщин, имена их известны, они всегда играли женщин разных темпераментов и характеров. Такие как Софи Лорен, Вивьен Ли или Одри Хепберн, но только одна из них сыграла так, что ты начинаешь задумываться над образом женщины – Анни Жирардо. В первый раз я видел ее в фильме «Рокко и его братья» – как она надевала чулки. Это была невероятная, потрясающая картина моего открытия Женщины.

Через сорок лет я напишу «Красота мира проявляется приблизительно так, как женщина надевает чулки: с наклоном головы, перед тем, как уйти».

Посмотрите еще фильм «Мужчина, который мне нравится» К. Лелюша. Самые последние пять минут – это пять минут ожидания, когда ты понимаешь разницу между женщиной и мужчиной. Она может поверить в чувства и бросить для этого все, плюс музыка М. Леграна, которая движется в такт действию, в сердечном ритме ожидания, равномерно следует за чувствами, объясняя их. Здесь нет порывов, лишь мощь чувств как наполненная чаша, которая может быть полна как меда, так и яда. И это Франция.

Не думайте, что бывают посредственные картины, стихи и кинофильмы. Бывают и великие картины. Все зависит от того, насколько они трогают чувства, насколько вы готовы понять картину или, вернее, слушать и видеть ее своими чувствами. Картины в таком случае сильно различаются между собой.

Созданные же в последнее время не отличаются. Это картины, которые действуют только на инстинкты и ничего не дают и не могут дать, а картин, описывающих чувства, очень мало.

И опять же Франция, «Мужчина и Женщина» – самый великий фильм о любви. В этом фильме режиссер имел только общее представление, как должен развиваться сюжет. Он дал актерам возможность играть самих себя: утонченное чувство, понимание языка жестов и слов, картина о том, каким должен быть мужчина, и что должна женщина чувствовать в мужчине, чтобы соединиться и слиться с ним в праздничном упоении, называемом любовь.

Эти жесты, слова и музыка, – конечно, мелодия, гимн признания сердца, который начинается с его биения и потом держит тебя до конца. Чувство не имеет права опускаться – это цельное полотно, и оно может быть только таким.

Они стали великими, эти актеры, только благодаря тому, что им дали сыграть то, что они знали лучше всего – самих себя.

Теперь о том, что касается инстинктов.

Жизнь – самая беспощадная и самая прекрасная сцена, потому что она конечна. Кем бы вы ни были и чем бы ни владели, существует мир, где каждый может быть королем, – мир чувств. Поняв его, вы будете независимы и свободны, потому что там только творение, а творцы всегда счастливы. Вы будете сами рисовать свою жизнь, но сначала надо научиться познавать краски.

И еще об одном фильме, названия которого я не запомнил. Исторический сериал по мотивам произведений А.Дюма. Там есть такой фрагмент: двое едут в дом к женщине. Сопровождающий своего друга понимает, что тому грозит смерть, и хочет узнать, стоит ли так рисковать:

– Это любовь? – спрашивает он.

– Нет, отвечает второй – это больше, это страсть…

Страсть, высшая ступень, на которую ты можешь подняться, и ради этого стоит умереть. Вот что такое страсть, а не то бессмысленное животное влечение или соитие. Страсть – это слияние и вершина.

Что бы я ни написал в предисловии и далее, все будет касаться одного: вы должны наполнить красками свои чувства, вы должны соединить их с тем, что рядом с вами, вы должны создать полотно, и это по силам каждому, и тогда наступит новая эпоха: «Красота спасет мир», – как сказал Ф.Достоевский.

Создана целая наука про соитие, но нет представления о науке наполнения сердца чувством и их красках.

Считается, что это должно прийти по мере познания произведений писателей и художников, для этого человек должен освоить очень долгий период своей жизни. Что-то он может принимать, а что-то нет, но все зависит от условий и необходимости познания.

Сейчас другое время. Тебе доступно все, и эта доступность создает пустоту, которая наполняется самым легким и дешевым продуктом. Но ты – человек, которому всегда хочется нового. Ты не понимаешь чего, и ты бросаешься в поиски, зная, что это сидит в тебе, и тебе надо лишь наполнить свой бокал самым прекрасным напитком, который принесет тебе силу, свободу, веру, любовь и покой. Тебе надо только научиться рисовать красочную картину своей жизни.

Почему все-таки поэзия, и именно поэзия или то, что я представляю как поэзию, в нетрадиционном ее понимании?

То, что я представляю, можно назвать скорее наблюдением и фиксированием событий. Это похоже на японское или китайское стихосложение, потому что и тут существуют символы, но по своим страстям оно больше европейское, чем восточное.

Мы не можем усмирить свои чувства, как китайцы и японцы, нам всегда кажется, что их должно быть больше. Поэтому при переполненности чувствами каждому кажется, что это сугубо индивидуально. Но существуют некоторые правила, которые мы знаем: инстинктивное сравнение наших чувств с явлениями природы, с мелодиями, – полученную ценность мы соединяем с нашим чувством.