Текст книги "Мудрый микроскоп души. Сборник стихотворений"
Автор книги: Александр Абалаков
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
От автора
Я запутался в жизни, я устал от тревог.
Я живу в укоризне – столько сделать не смог!
Гложет что-то меня без конца изнутри,
что-то давит и режет по усталой груди.
Толи злоба, толь совесть, никак не пойму.
Думаю, мерзкая горесть, что бесцельно живу.
Надо взять себя в руки и идти до конца,
чтобы с гордостью дети вспоминали отца.
Сердце вырву наружу, и раздам по частям!
Кто меня окружает, всем достанется вам.
Буду ярче звезды полуночной гореть,
даже если придётся раньше срока истлеть.
Но встает предо мной неизбежный вопрос.
Кто оценит безумный и жертвенный взнос?
Может жить как в могиле и тихо дряхлеть,
чтобы также зарыли и не вспомнили впредь?
Я с таким не согласен! Страшно в тапочках сгнить! Я пока ещё властен – в жизни всё изменить.
Об осени – не о чём и обо всём
Слезами осень трогает листву,
рыжеволосой расставаться жалко с ними.
Не остановит грусти череду,
сквозь тучи солнце, в летнем ярком гриме.
Ночное царство пожирает дни,
в сон летаргический вгоняя мирозданье,
затягивая сумерек ремни,
сбивая лета ровное дыханье.
Курлычет небо песней летних птиц,
нахмурив брови стайкой перелётной.
Парад осенний ровных единиц
не поддаётся записи учетной.
Дрожат на зеркале озябшего пруда
созвездий мириады первозданных,
и поражает отраженья глубина,
и красота брильянтов филигранных.
Невозмутима леса тишина,
в густом прозрачном воздухе зависла.
Лишь под ногами шепчется листва,
считая календарных строчек числа.
Плаксивой осени оранжевые кудри,
закружит смерчем ветер баламут.
Расчистит путь для снежной белой пудры,
зимы суровой верный атрибут.
Необратимо дни летят вперёд,
наступят скоро лютые морозы,
а там и завершится старый год,
оставив позади житейских будней грозы.
Укрывшись на веранде в кресле пледом,
налил в большую кружку тёплый чай.
И вспоминал, как быстротечным летом
дарил жене букеты невзначай.
Так и уснул, уткнувшись в плед портретом.
Тихонько ветер волосы трепал.
Очнулся только я перед обедом,
лишь потому, что дождик по крыльцу стучал.
Недолго думая, подсел к столу поближе.
В руках перо и ватмана кусок,
и пропитавшись настроеньем рыжим
прошил бумагу лентою из строк.
Хандры осенней капли отряхните
с кафтана вашей солнечной души.
Свободой – вдохновением дышите,
и не считайте в кошельке гроши.
Освободитесь от тяжелых мыслей,
оставьте грусть, пускай летит на юг.
И не ищите точку в жизни смысле.
Бессильной воли хитроумный трюк.
Крылья осени
Прощальный поцелуй заката,
остатки лета догорают в янтаре.
Прохладным ветром, машет август виновато.
Мир, осень золотом покроет в сентябре.
Природы зал торжественный готов к приему!
В нем воцарилась ожиданья тишина,
и поступью, уверенной к земному трону
шагают братья месяцы, чтобы вступить в права.
Монарх сентябрь, свитой окруженный,
из утренних туманов и косых дождей,
надев наряд из листьев драгоценный,
на коронации предстанет в красоте своей.
Трепещет пред властителем живое,
объятья нехотя ослабит в один час.
И бабье лето, будто бы хмельное,
в прощальном танго вдруг закружит нас.
Шуршаньем листьев танец оборвется,
октябрь первым снегом заметет.
И солнышко уже устав бороться,
с трудом растопит утренний на лужах лёд.
Играя лучиком, теплом щекочет льдинку,
от смеха она таит на глазах.
И превратившись в еле видимую дымку,
раскрасит окна сказочным узором на домах.
Осенний забияка ветер, желая свою грусть прогнать,
с листвой играет, роется в газете, намереваясь одинокую порвать.
Заплачут тучи горькими слезами, им с летом расставаться очень жаль.
Ноябрь успокоит их дарами, наполнив серебром небесный ларь.
Проложив путь из россыпи бриллиантов,
с холодной проседью у царственных висков,
властитель рекам не оставит вариантов,
закрыв их гладь на ледяной засов.
Калейдоскоп осенних превращений,
раскрасит зелень лета хохломой.
И завершая праздник впечатлений,
покроет тонкой гжелью наш чертог земной.
Бредут унылой осени денечки,
врывается нежданно фейерверк!
Поэты ловят улетающие строчки,
берущих с перелетных птиц пример.
И силой наливается сознанье.
Сам Феб диктует вдохновенья алгоритм!
Гармонии чарующей звучанье
сердечный перестраивает ритм.
Великое рождается в то время!
Ведь осень вдохновляет всё вокруг.
И сбросив грустных мыслей, непростое бремя,
проникнись чувством окрылённости – мой друг!
Курортный вор
Вечерний дождь смывает с тротуара солнца блики.
Усталый зной стекает с лабиринта крыш.
Насквозь промокли городские лики,
ты на пороге вся от холода дрожишь.
Слезой струятся капли по щекам румяным,
прядь шелковых волос чуть прикрывает грудь.
Окутано вокруг всё ароматом пьяным
и хочется до дна в себя его вдохнуть.
Сырое платье облегает твое тело,
пытаясь будто бы замершее согреть.
А я как мавр, безудержный Отелло,
не в силах оскорбление стерпеть.
Срываю с хрупких плеч промокшую одежду,
дыханьем жарким холод прочь прогнав.
В агонии любовной словно брежу,
к своей груди твой нежный стан прижав.
Ты поддаешься наглому напору,
в моих объятиях таешь, словно первый снег.
Закрыв окно и занавесив штору,
встречаем ночь любви и бесконечных нег.
Пылаю страстью, ничего не замечаю.
Я утопаю в ласках с головой.
Лишь легкой дрожью мысли пробегают,
что утром мы расстанемся с тобой.
Волшебной ночи крылья опустились,
к рассвету сделав свой последний взмах.
Все огненные страсти в сказку превратились,
уснув на раскаленных простынях.
Проснувшись, стан твой поцелуями покрою,
слезу невольную с твоей щеки смахну.
Мы больше не увидимся с тобою…
Дверь, претворив бесшумно ухожу.
Стальное сердце разломил на половинки.
Поменьше что, оставил для себя.
Вторую часть отдал бриллиантовой блондинке.
Пусть рядом бьется, от невзгод храня.
Взамен похитил счастья ароматы,
дыханье сердца бескорыстного её.
Так легче пережить мне боль утраты.
Брони пробитой приглушить нытьё.
Воздушный лайнер улетает на рассвете.
Умчит меня в холодные снега.
Где по макушкам елей бродит ветер,
сметая с веток льдинок жемчуга.
В сибирские морозы лето вспоминаю.
Глаза бездонные – зеленый изумруд!
Как каждый день букетом роз встречаю,
касаясь, поцелуем спящих губ.
Я знаю, смотришь ты сейчас на море,
закатный бриз ласкает волоса.
И думаешь с любовью о курортном воре,
крадет который – девичьи сердца.
Кулинарный воевода
Копченый окорок томиться в ожиданье,
окутан ароматами весь дом.
Ржаной буханки теплое дыханье,
всех собрало за кухонным столом.
Хруст хлебной корочки, намазанной паштетом,
торжественно нарушит тишину.
Кусок говядины, завернутый рулетом,
неспешно взглядом с наслажденьем облизну.
Шикарный соус из лесных орехов
на шницеле куриного филе.
Лишенные своих «стальных доспехов»
волшебным вкусом отразились на лице.
Блины зажаристые стопочкой толпятся,
бочки их маслицем политы золотым.
Они от этого естественно лоснятся,
румяным в дырочку ландшафтом неземным.
Вареник с творогом в сметанку окунулся.
Пампушки с чесночком борщец на блюде ждут.
Пельмешек с вилки мне лукаво улыбнулся.
Попался наконец-то баламут.
Парок струится, рыбные котлетки,
по щучьему веленью здесь лежат.
Их охраняют королевские креветки,
мой аппетит за ноздри теребят.
Дрожащий студень, смазанный горчицей,
сражает вкуснотой своих глубин.
Большая вилка кружит хищной птицей,
в другой руке набитый фаршем блин.
Рогаликов творожных караваны,
повидла груз взвалили на себя.
С изюмом кексов белые курганы,
запорошили пудры сахарной снега.
Императрица овощей капуста,
собрав вокруг себя грибных пажей,
от утомленья потеряла чувства,
попав на стол для избранных гостей.
И баклажан, как будто мавр черный,
ревнует белокожий кабачок.
В духовке с овощами запеченный,
отлично подойдет под шашлычок.
Здесь Тафельшпиц! Здесь пирогами пахнет!
В духовке запекается лосось.
Здесь сельдь под шубой ежедневно чахнет
и варится на холодец говяжья кость.
Здесь царство ложек, сковородок и кастрюлек.
Здесь сказочные блюда на столах.
А я здесь самый главный воевода!
Внушаю всем худышкам беспощадный страх.
В мои объятья попадает мясо
и вот уже дымится на столе.
Всего прошло лишь меньше получаса,
мир и спокойствие царит теперь во мне.
Усы запачканы немного в простоквашке.
Тепло расходится по телу моему.
И не хватает только лишь рюмашки,
но вот досада, ведь спиртное я совсем не пью.
Ночь Иван Купала
Мерцает бездна, тишина густеет,
дрожит на водной глади лик луны.
Настало время, миром ночь владеет,
её объятья ласковы, нежны.
Разлито молоком в овраге покрывало,
туман накрыл серебряный родник.
Опушку леса тьма околдовала,
здесь расцветает в полночь сказочный цветник.
Во мрак ночная птица гонит крики,
усталый ветер в лесной чаще спит.
И караулят цвет тот человеки.
Увидевшим его, чудесный мир открыт!
Лишь на мгновенье с красно-огненным отливом,
распустит папоротник золотой цветок.
И чародейственным волнующим приливом,
изменит всех, кто уловил цветенье в срок.
Подвластно время созерцающему чудо,
тысячелетний лес беседу с ним ведёт.
И зверь, и птица не желают худа.
Богатство, счастье и удача в дом с цветком грядёт.
Купальские костры рассыпаны по брегу.
Ласкают пламя языки ночной подол.
И прославляя Альфу и Омегу,
Иван Купала занимает свой престол.
Волшебной ночью нескончаемы обряды.
Они утонут в утренней росе.
Счастливчикам дано увидеть клады
в их первозданной, неживой красе.
Магической воды чарующая нега,
сольётся вместе с чистотой души.
Славянский Мир подобие ковчега,
спасенье в Нём блуждающий ищи.
Чтобы
Ничего мне от жизни не нужно,
от неё уже всё получил.
Испытал всё, что было возможно
и осталось в достатке сил.
Мне их хватит на то, чтобы верить,
что судьбу проживаю не зря.
И свой опыт детям доверить,
чтобы легче была стезя.
След оставить глубокой пашней,
чтобы дали зерна ростки.
Чтобы не было злобы вчерашней,
когда душу рвут в хлам языки.
Чтобы зависть зарыть навечно
и сровнять даже холмик с землёй.
Чтобы так поступить человечно
хватит сил побороться с собой.
Синяки не считать чтобы,
боль во всех воплощеньях терпеть.
И не ставить на людях пробы,
и не дать своим чувствам тупеть.
Чтоб не делать больше ошибок,
от которых ужасно порой.
И дарить ещё больше улыбок,
тем, кто любит и рядом с тобой.
Куда уходят сны?
Колыбельные песни мне пели ветра,
тополя за окном качая.
Мой сон охраняла седая луна,
вуалью постель накрывая.
И звезды ковром застилали паркет,
спи мальчик, приснятся пусть сказки.
А феи на ушко шептали секрет,
дыханьем, прикрыв мои глазки.
Размеренный стареньких ходиков шаг,
как сторожа бой колотушки.
Злых духов они отгоняли тик-так,
не слышали детские ушки.
Очаровательный сказочный лев
урчал возле маленьких ножек.
И песню свою до конца мне, допев,
стерёг, чтоб никто не тревожил.
В волшебной стране, где любовь и покой,
улыбка с лица не сходила.
То ангелочки играли со мной,
укрыв до утра от мира.
Летал я на облачке в розовых снах,
один за другим догоняя.
Держал их в мальчишечьих детских руках,
с волнением перебирая.
И не было в них ни тревоги, ни зла,
лишь добрые яркие краски.
Залитые светом долины тепла
и морем родительской ласки.
На зорьке от солнышка лучик сбежал,
прокрался сквозь плотную шторку.
Румяные щечки мои целовал,
пронзив до кроватки каморку.
А стайка отважных шальных воробьев
под крышей чирикала марши.
И звездный шатер повелителя снов
тарелкой манил манной каши.
Я помню её аромат неземной,
в постельку мою пробирался.
Настойчиво носик тянул за собой,
засоня скорей просыпайся.
Невинные глазки свои открывал,
чудесный мир грёз, не тревожа.
Печатью в сердечке сны закрывал,
готовя для ангелов ложе.
Священные тайны с тех пор я храню, что фея мне нашептала. Открою их тем, кого полюблю, таких вам скажу немало.
Снежная королева
Над головой метались юркие снежинки.
Шарф шерстяной с заботой шею обнимал.
Из раннего сердца капали слезинки.
Морозный воздух личико щипал.
Но не его стараньем сердце в льдинку превратилось.
Предательства холодная метель
над теплым островком любви кружилась
и наконец, настигала свою цель.
Девичьи слезы по щекам катились,
и с ними падала на снег любовь.
Мороз и стужа в королеве воцарились,
холодным поцелуем, заморозив кровь.
Пылающие чувства, остудив прикосновеньем,
закутав душу ледяным ковром
и сказочным волшебным дуновеньем,
покрыли грез дворец блестящим серебром.
Заснеженные залы замка недоступны.
Величественный трон в них возведен.
И снежной королеве неприступной,
гордыня вьюжная свой отдает поклон.
Слова владычицы морозом обжигают,
сковав попытки с ней заговорить.
А жесты, претендентов отстраняют,
стремящихся в ней чувства разбудить.
Холодный лик, как у звезды полярной,
от взора северным сиянием струит.
Но в глубине снегов ларец янтарный,
в котором теплоту души она хранит.
И ждет, царица ледяного царства,
когда застрявший в бездорожье Кай.
Пробившись сквозь сугробы её барства,
умчит на тройке в теплый и прекрасный край.
Любовь, Надежда, Вера – тройка с бубенцами!
Жар сердца подгоняющая плеть.
Та королева согревается мечтами,
боясь, как в прошлом от измен заледенеть.
Утихла вьюга, падают снежинки,
ложась на плечи шалью кружевной.
И надевает юность маску ледяной блондинки,
закутавшись в свой шарфик шерстяной.
Зима отступит, и снега растают,
в душе зерно любви даст новые ростки.
Ну, а пока, девчонка этого не знает
и точит острые на принцев коготки.
Просто жить – не просто жить
Откуда в людях злость черпает силу?
Ведь в каждом бьётся символ доброты.
И лишь сойдёшь безвременно в могилу,
к ногам несут охапками цветы.
Тогда лишь вспоминают добрым словом,
гранитный камень, сверху водрузив.
И из венков, леском еловым,
песчаный холмик бережно прикрыв.
Ведь разве нам даруют множество попыток?
Другого шанса может и не быть.
Страшнее самых изуверских пыток
с зубастым сердцем притворяясь жить.
*******
Ну почему же возникает между нами
не пробиваемое чувствами стекло?
Мы видим тех, кто рядом, временами,
но не желаем им дарить тепло.
В холодном разуме искать спасенье глупо,
а сердцем сделать шаг однажды, тяжело.
И до последнего глухого в груди стука
преумножаем торжествующее зло.
Гордыня ослепит, на край заманит
и сбросит в бездну человеческих грехов.
Любовь и сострадание изранит,
дав залп по сердцу из отравленных стволов.
И словно зверь, почуяв крови запах,
начнёшь грызню за место потеплей.
Легко подкравшись на кошачьих лапах,
ты передавишь преданных друзей.
*******
Зачем незримые вдруг вырастают крылья,
когда протянешь бедным медный грош.
И разрываешь не жалея сухожилья,
круша никем неостановленную ложь.
Теплом сердечным исцеляешь боли,
плечо подставишь дряхлым старикам.
К душе меняя старые пароли,
даёшь расправиться сияющим крылам.
И с каждым взмахом мир становится добрее!
Не повод разве крылья в ход пустить?
К тебе прильнут как к тёплой батарее.
Всем хочется ведь только – ПРОСТО ЖИТЬ!
Коварство, злоба – слабость поджидают.
Пароль, мечтая от души раскрыть.
И стрелы в сердце ядовитые вонзают.
Ох, как не просто таким людям жить!
Но сделай взмах, превозмогая боли.
Прости всех нас и не сойди с ума.
Не задуши любовь, поддавшись злобной воле.
Пусть оттепель придет, когда вокруг зима.
Нить времени
Бесшумными шагами осень в лес прокралась.
Червонным золотом осыпана листва.
И теплый ветер, до весны прощаясь,
тихонько гладит елей купола.
Кусты рябины все окутаны пожаром.
Их скоро первый снег припорошит.
И запылают грозди ожерельем алым,
придав сугробам яркий колорит.
Туман прохладный, осени дыханье,
траву всю напитал своей слезой.
Ему печально с летом расставанье.
Он так сдружился с шумною листвой.
Последний теплый луч, от солнышка кусочек,
пробившись через утренний туман,
ласкает на опушке ежика клубочек,
от удовольствия, колючий, словно пьян.
Ручей хрустальным звоном лес разбудит.
Ведь птицы уже больше не поют.
Задорное журчанье скоро лед остудит
и в серебро морозы закуют.
Теряется тропинка в глухой чаще.
Дубы титаны по краям стоят.
Как часовые в бурю и ненастье
вход в сердце сказочного леса сторожат.
Сокрыты здесь от любопытных взоров
былины и сказанья давних лет.
Кружиться в небесах над ними ворон,
храня от мира времени секрет.
Ничто не властно изменить его теченье,
весна приходит следом за зимой.
Расставшись с летом, осень с нетерпеньем,
спешит пройти неведанной тропой.
Никто не смеет это место потревожить
и к жизни колыбели путь открыть.
Один лишь ворон над дубами кружит,
зажав когтями временную нить.
Как только нечто острый глаз его заметит,
что преграждает сильным крыльям взмах.
Нить времени из лап отпустит.
Наступит в царстве неизбежный крах!
Поэтому держу такое место в тайне.
Оно известно мне, вот в чем беда.
Там жизнь прекрасна и необычайна!
Сбежать мне хочется в ту сказку иногда.
Старец
Людьми забытый уголок земли российской.
Сокрыт тайник от посторонних глаз.
Питает там отшельник дух свой богатырский,
граня сердечной доброты алмаз.
Покой его ничто не потревожит,
лишь только мысли с ним наедине.
Царь тишины безропотно там служит,
храня клад мудрости отшельника в себе.
Могучие течение реки непокоренной,
ломает все преграды на пути.
С такой же силой голос, к Богу устремленный,
несется покаянье донести!
Больного мира ядовитое дыханье,
все выжгло в глубине простой души.
Оправился тогда на вечное изгнанье,
противоядие искать в лесной глуши.
Зажглась свеча, затеплилась надежда.
Нектар молитвы приглушает вопли ран!
Но все равно не будет, так как прежде,
пока хозяйничает в мире атаман.
Лишь только ветер к мудрецу дорогу знает.
Он провожает его к людям иногда.
И в те минуты всё что дышит, замирает,
слетает с сердца злобы шелуха.
Затворник вырывает ненависть нещадно
и дарит смертным теплоту любви.
Проказу из умов вытравливает жадно,
надежду, поселяя в их груди.
И возвращается назад тропой заветной,
пороков непомерный груз влача.
Свой путь заканчивает зорькой предрассветной
и молится, за души грешных хлопоча.
Он приходил ко мне, когда я в том нуждался.
Стоял он чуть поодаль от меня,
а я душевным светом старца наслаждался,
стремясь до капли весь родник испить до дна.
В любви нет страха
В любви нет страха, выбрать в нашей власти.
Бояться лжи и прятаться в себе.
Или отвергнув низменные страсти,
испить любви, дать жаждущей душе.
Живем, страдаем, радуемся, плачем.
Венец творенья – грешный человек!
И каждый индивидуум значим,
судьбой, вливаясь в караваны рек.
Одна судьба – лесной ручей весенний,
другая – грязный селевый поток.
Хватает в жизни тяжких потрясений,
но вот настал стать океаном срок.
Дыханье замерло, Всевышний пред тобою.
Он задаёт вопрос совсем простой.
Что сделал ты с подаренной душою?
Сосуд любви наполнил добротой?
И не укрыться в реках грешных судеб,
и не смешаться в страждущей толпе.
Наступит время, суд над нами будет,
а мы погрязли в бренной суете.
Сокровище земное собираем
и забываем о душе порой.
Окошко в ад с улыбкой прорубаем,
забив чело навязанной мурой.
Не замечаем то, что рядом происходит.
Брат брата гонит, дочь хулит отца.
Слеза младенца сердца не затронет.
Надежду, словом отбираем у слепца.
Ласкает муж такого же мужчину
и узаконен властью этот грех.
Быть может вскоре и двурогую скотину,
там разрешат ради своих утех.
Политиканы грязью поливают,
кусок урвать, стараясь, пожирней.
В мозги народу ложь битком пихают,
не верит им, сердечком кто мудрей.
Другая половина светом дышит.
Тепло, охапками кидает в лёд души.
И счастлив тот, кто эти вздохи слышит,
их, собирая, как бедняк гроши.
И по крупицам, накопив богатство,
он начинает раздавать любовь.
Вот где воистину Божественное братство!
За это на кресте пролил Бог кровь.
В любви нет страха, истина дороже,
чем самый крупный на земле алмаз.
И восклицая в тишине: «мой Боже!» —
святые старцы молятся за нас.
В ком есть любовь, тот не боится смерти.
Сокровище его – кристальная душа.
От страха перед ним, бессильны черти,
ползущие всё на своём пути круша.
Как волны разбиваются о скалы,
так и они, пытают твердь любви.
Но даже преисподней генералы
не одолеют света маяки.
Всё это мы – всё это наши судьбы.
Застил глаза нам западный туман.
Предательские речи раздирают губы.
Благословен, кто слышит в том обман.
Безбожников страдающее племя,
границы Веры с яростью грызёт.
Влача на чешуе змеиной дьявольское бремя,
словами жалит, подлым взглядом врёт.
Пора бы братья, сестры встрепенуться!
Стряхнуть с себя невиданный обман.
К своим корням, покаявшись вернуться.
Разрушив этим их коварный план.
Свои мы судьбы, сердцем выбираем.
Любовь в нём – есть бесстрашья эликсир.
А если его нет, надежду оставляем
и пред вратами проклинаем мир.
Под стук колес
Под стук колес дальневосточного экспресса,
романтика взяла меня в свой плен.
Бегу я прочь от городского стресса
и вороха запутанных проблем.
Мелькают за окном столбы, таблички,
а я смотрю в безоблачную даль.
Проносятся на переездах брички,
за ними пыли стелиться вуаль.
Тайги дремучей вековые ели,
зеленой лапой машут мне прощай,
а на озерной глади прям по водной гжели
плывет на лодке вылитый Мазай.
Могучий ветер по степи гуляет,
подняв волну среди густой травы.
Попутчик мой совсем не умолкает,
в свои он тайны посвящает и мечты.
И сделав вид, как будто бы все слышу,
и головой киваю якобы в ответ,
а сам смотрю я на соломенную крышу,
там аист уж гнездится много-много лет.
Хребет уральский царство малахита,
Хозяйка неустанно бережет.
В нем сила Духа Русского сокрыта,
экспресс невольно замедляет ход.
Гудок протяжный разбудил вагончик сонный,
как будто дань величию отдал.
И проводник дорогой утомленный,
чуть с верхней полки на пол не упал.
Огни мерцают впереди состава.
Холодным светом горизонт объят,
сливаясь с отблесками городских кварталов,
заносит звездной пылью древний град.
В дороге дальней все случиться может,
и светофор состав затормозить,
но это меня больше не тревожит,
есть время на перроне побродить.
Бабульки пирожки свои толкают,
бутылки полные парного молока.
Кого-то радостно с букетом роз встречают,
и в кайф немного мне размять бока.
Холмы и реки, горы и долины,
Проносятся, как фильм передо мной.
Я понимаю все свои причины,
что нарушают жизненный устой.
Все кадры ленты жизнью самой сняты.
Разлуки, встречи, слезы и любовь.
Пусть даже будут – это злые маты!
От них, у некоторых, стынет в жилах кровь.
Мой летний отпуск в поездах проходит.
Быть может, кто-то скажет дурачок.
А почему такое происходит?
Я думаю, не знает даже Бог.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
