Текст книги "Врата скорби. Дикий Восток"

Александр Афанасьев
Врата скорби. Дикий Восток

© А.Афанасьев, 2019.

© ООО "Остеон-Групп", 2019.

* * *

От автора

Это не Дикий Запад

Это – дикий Восток!

Автор

Начиная очередную книгу цикла «Бремя Империи» считаю не лишним обратиться к читателям.

Предыдущие книги – были можно сказать историей одного героя – адмирала Воронцова, человека, который никогда не отступал перед трудностями, всегда наносил удар по врагу, когда это было возможно и, работая под разными именами и личинами – всегда оставался самим собой. Нет, сомнения, это достойный человек, но книга – она была не только о нем. Она была, прежде всего, о России, о Российской Империи, которая удержалась на краю пропасти в десятые и двадцатые, не свалилась в братоубийственную бойню, победила в Мировой войне и сохранила за собой то, что удалось приобрести. Следующими книгами серии – я хочу показать, как именно удалось это сделать. Забегая вперед… полагаю, что мне удастся описать и «точку раздвоения», точку, где история этого мира и нашего мира разделились, ответить на вопросы критиков, как удалось решить проблему земли и обездоленного крестьянства. Кого-то этот ответ устроит, а кого-то – нет (прежде всего, по морально-этическим соображениям), но я полагаю этот вопрос дать.

Эта книга – в какой-то степени ответ на засилие книг о «попаданцах», которые я оцениваю чрезвычайно низко. Попаданцев не существует – это раз. Второе – смешно смотреть на то, как автор выводит офисного хомячка, попавшего в иной мир «и умным и красивым», безбожно подыгрывает ему, моментом делает каким-нибудь начальником (а никем больше такие вот «хомячки» себя и не могут представить: не умеешь делать, будешь руководить), переигрывают Вторую мировую, в сорок первом, в крайнем случае в сорок втором – доходят до Берлина, или того круче – после фашистской Германии молодецким усилием еще и с США с Великобританией разбираются. Книги эти делятся на две категории: художественный бред и просто бред. На мой взгляд – автор должен не заигрывать с читателем, не потакать ему – а показывать, каким можно (и нужно) быть, и чего можно добиться. Читатель должен тянуться к образам, созданным писателем, предпринимать реальные усилия для этого – а не воображать себя невесть кем. Гайдаровские «Тимур и его команда» стали образцом для подражания мальчишек по всей стране – и они ведь реально помогали людям. Вот пример!

В этой книге – я хочу показать читателям, каково на самом деле бремя империи, и как эта империя делается. Как она расширяется, как она утверждается на новых землях, как она относится к своим и как – к чужим. В этой книге не будет ни мудрого и всепонимающего Сталина, ни роялей в кустах, ни героев «всех в белом». Просто потому, что такого в жизни не бывает – не будет и здесь.

Эта книга – попытка ответить на вопрос: а почему Россия единственная среди сверхдержав так проиграла двадцатый век. Нет, есть и другие проигравшие: например Япония, Германия, даже Англия, и в чем-то они проиграли даже сильнее (их империй просто не существует, в то время как у нас Империя хоть сильно усеченная, но сохранилась). Но факт есть факт – мы серьезно, почти катастрофически проиграли. Как получилось так, что дважды за век нас, людей, народ – удалось толкнуть против собственной страны? Как получилось так, что дважды интеллигенция предала и страну и народ? Ведь повелись мы на дешевку, особенно дешево – мы продались в девяносто первом. Не было ни четырех лет тяжелейшей войны, ни «крестьянского вопроса». Просто кто-то истошно заорал: «Ратуйте, граждане! В зоопарке тигру не докладывают мяса!». И мы начали разбираться с несправедливостью, судить и рядить за общим столом, не видя того, что ушлые (со)граждане уже всю мебель вынесли, и теперь крышу в доме разбирают… даже не попытавшись понять, причем мы тут к мясу, и к тигру, и как это вообще всех нас касается. Нас не победили, нас взяли дешево, на справедливость, повели в очередной раз на поиск правды, завели в трясину да там и бросили. Я не знаю, получится ли у меня написать что-то про это на страницах Врат Скорби – но я попытаюсь. Здесь будет немало про правду. Про то, что правда у всех разная: у того, кто сидит перед экраном и возмущается правда одна, у того, кто там был и вынужден был принимать ответственность на себя – другая, у государства, империи, у которой есть враги – правда третья. И не стоит искать какую-то одну, общую правду… споря до хрипоты об этой самой правде, мы как раз и оказались в исторической трясине.

Наверное, немало будет вопросов по технической части, по технике, которая будет описана в этой книге. Кто-то, наверное, обвинит автора в прогрессорстве – одно из любимых обвинений у «попадацев» и любителей «попаданчества». По возможности я буду давать ссылки с описанием тех или иных «артефактов» этого мира, которые докажут, что такие и в самом деле существовали или могли существовать. Что же касается прогресса – на мой взгляд, в этом мире он ничуть не будет уступать тому, который был в нашем. Здесь не пришлось восстанавливать всю Европу после четырех лет окопной войны… представьте себе, сколько рабочих, сколько изобретателей погибло в окопах под пулеметным огнем при Пашендале, сколько денег пришлось потратить на восстановление изуродованных войной стран, по которым как Мамай прошелся. Все это – можно было бы пустить на науку, да и просто на улучшение жизни людей. Не стоит забывать и о том, что в этом мире первая мировая не стала кладбищем империй, а перешла после завершения горячей ее фазы в холодную войну, при том, что ни одна империя кроме Османской и частично Французской не была разгромлена, и почти никакие политические и геополитические задачи из тех, которые призвана была решить война – решены не были. Континентальные державы показали себя непобедимыми на суше, а морские – на море, но ни одна окончательной победы не удержала и все уперлось в стратегический тупик. А как показывает практика – холодная война ничуть не меньше «горячей» способствует прогрессу, и даже я не смог бы никогда стать писателем, не задумайся американцы о том, как обеспечить управляемость вооруженными силами и связность компьютерных систем после советского ядерного удара.

В этой книге не будет героев и антигероев, равно как не было «плохих немцев» и «хороших русских», просто каждый – был самим собой и преследовал свои цели и мы оказались сильнее. Кто-то, наверное, даже скажет, что я «симпатизирую» англичанам, не показывая их тупыми и бездельными развратниками, а показывая их людьми, у которых есть и свои, вполне обоснованные интересы, и свои вполне обоснованные претензии, и совесть, и честь и мужество – как и у русских. Просто это тоже размышления над тем, как нас «взяли» в девяносто первом. В какой-то момент – мы посмотрели на американцев – и не смогли увидеть в них врага, как нам об этом говорила пропаганда: и это на самом деле было так, это были обычные люди, во многом похожие на нас. Беда в том, что и у них и у нас – были свои ИНТЕРЕСЫ. Интересы, не имеющие ничего общего ни с правдой, ни с враждой, ни с историей. И мы о своих просто забыли, забыли о том, что они есть и их надо отстаивать. Так, за несколько лет из второй сверхдержавы мира мы превратились в «развивающуюся страну». Опыт этого поражения – нами не осознан до сих пор.

Вот как то так. Я надеюсь, что мне удастся выйти за рамки «попаданческой» и даже «приключенческой» литературы и вложить в эту книгу немного философии, немного размышлений о бытии. Надеюсь так же, что вы их поймете, и для кого-то – они будут полезными.

Итак… начали!

Введение

К концу двадцатого века, накрепко построенный мир, отношения в котором были сцементированы решениями Берлинского мирного конгресса, столкнулся с новыми, невиданными доселе угрозами. Больше семидесяти лет не было большой войны. Стратегический ядерный тупик и теория гарантированного взаимного уничтожения закрепили порядок вещей, где многие были недовольны своим положением в мире, многие считали себя ущемленными. Душная атмосфера всеобщего мира многим начинала надоедать – но и напасть в открытую никто не рисковал. Мировой войны 20-22 годов хватило не на то чтобы отрезвить умы, а на то чтобы вселить страх перед открытым противостоянием.

Открытая война все больше сменялась тайной. Мир все больше и больше утопал в трясине терроризма, исламского экстремизма, агрессивного троцкизма, нигилизма, анархизма, контрабанды и сопровождаемых ее пограничных стычек. Все более неспокойно было в вассальных и колониальных странах. Копилась критическая масса – и на новые вопросы требовались новые ответы.

Ответом стал резкий рост влияния частных военизированных структур. Частные структуры были востребованы именно в условиях малых, локальных и вялотекущих конфликтов, где не нужны стратегические бомбардировщики и подводные крейсеры, несущие в своем чреве десятки ядерных мегатонн – но нужны были воля решительность, хорошая подготовка и умение решать поставленные задачи быстро, с минимальными силами и средствами, простым вооружением и без причинения вреда гражданским лицам.

В Североамериканских соединенных штатах лидерами рынка стали Блэкуотер и Дин Корп, имеющие контракты в Бразилии, Мексике, Колумбии, Сальвадоре, Никарагуа, на Кубе. В Великобритании лидером рынка была ВотчДог, игравшая все большую роль в Индии, особенно в северной ее части. Но все эти частные лавочки даже вместе взятые не могли сравниться с безусловным лидером этого рынка – с Казачьими войсками Российской империи.

В 1940 году была принята новая редакция закона «О справлении казачьей службы», согласно которому казачьи войска с Высочайшего одобрения могли заключать от своего имени договора на борьбу с бандитизмом, на военное обучение, на охрану и поддержание порядка, на любые другие услуги военного характера, как с вассальными государствами Российской Империи, так и с любыми другими. Первыми были договоры на Ближнем Востоке, дальше пошло по нарастающей – и к концу двадцатого века только казаки Донского казачьего войска присутствовали больше чем в двадцати странах и территориях на трех континентах – в Южной Америке, в Африке и в Евразии. Всего казачьи войска России могли даже без мобилизации выставить до полутора миллионов бойцов, обученных, снаряженных и в большинстве своем имеющих реальный опыт ведения боевых действий. Это была параллельная армия, обученная, вооруженная, с боевым опытом, по численности мало уступающая регулярной – и казне такая армия не стоила почти ничего.

Начиналось же все с малого…

Племенная территория (Федерация Южноаравийских княжеств, часть территории современного Йемена). Вассалитет Российской Империи. Район Аденского нагорья
11 апреля 1949 г.

Обгрызенные суровым, неспокойным в этих местах ветром горы непоколебимыми громадами закрывали путь путнику, вынужденному униженно выбирать тропу в хаотичном нагромождении валунов. Горы прикрывали эти места от ветров, дующих с Аденского залива, но они не могли прикрыть это место от ветров, дующих со стороны раскаленных аравийских пустынь. Поэтому, когда пересекаешь нагорье и въезжаешь в эти места – перемену климата чувствуешь сразу, и удушливая сушь пустынного воздуха царапает тебе горло, сменяя благословенную прохладу (если мерить мерками пустыни) и влагу узкой прибрежной полосы.

Места здесь не сказать, чтобы богатые – но родники есть и оазисы тоже. Крестьяне, живущие в этих оазисах – темные, неграмотные, набожные, покорные воле Аллаха, в чем бы она не выражалась, из века в век жили в нехитрой круговерти времен года, весной, когда Аллах посылает дождь, и летом лелеяли свои поля, а зимой коротали время до весны, и так было из года в год и из века в век. Все изменилось в средние века, когда построен был за горами, на узкой кромке взморья порт, а в исполинском кратере давно потухшего вулкана вырос город, который назвали Аден. Город этот знавал и времена расцвета, и времена заката, кого в нем только не было – арабские мореплаватели, пираты, британцы, голландцы, испанцы. Порт Аден имел стратегическое значение даже тогда, потому что кроме далекого и опасного пути через Мыс Доброй Надежды существовал еще и сухопутный путь для пряностей и даров Востока, начинавшийся именно здесь, в Адене. Путь этот шел по неспокойным землям, но прибыль, которая ожидалась в конце, стоила риска. Восточные пряности отбивали у пищи вкус гнилья – а холодильников тогда в Европе не было, и такой вкус поглощаемая европейцами пища имела часто. Восточные благовония спасали жителей больших европейских городов от нестерпимого смрада, царившего в их городах – ведь все стоки отхожих мест выводились прямо на улицу, и на некоторых улицах упав с лошади можно было утонуть, захлебнувшись в нечистотах. Аден всегда был полон западноевропейскими и восточными купцами и мореплавателями – а вот русских не было, ибо в русских городах были туалеты с ямами в земле и были золотари, вывозившие отходы человеческой жизнедеятельности за пределы города. А пища, в том числе мясная почти не портилась – долгая зима и холодные подвалы давали возможность хранить ее относительно свежей.

Теперь же иронией судьбы, в Адене хозяйствовали именно русские, Бомбейское президентство рухнуло, британцы потеряли почти весь Аравийский полуостров как раз в то время, когда Аден стал портом стратегического значения. Прорытый Суэцкий канал из Красного моря в Средиземное и все увеличивающаяся доля перевозок нефти, крови экономики, морем дали Адену новое дыхание. В отличие от британцев, русские вели себя довольно пристойно, строили все новые и новые терминалы в порту, обустраивали, как могли для жизни и саму страну, поддерживали в ней должный порядок. Вот только Великобритания, окрепшая от унизительного поражения в мировой войне, все более и более настойчиво стремилась вернуть прежнее владычество – не словами стремилась, но делами. Кто контролирует Аден – тот контролирует Красное море, порт Аден как раз перекрывает вход в него. А кто контролирует Красное море – тот почти что контролирует Индию, поскольку кратчайший морской путь из Индии в метрополию идет через Красное море. Русские это знали. И британцы – тоже знали. Поэтому – и не было покоя, что на Аденском нагорье, что на всем Востоке…

Вороной масти жеребец неспешно вышел из-за большого валуна, неся на своей спине ездока. Ездок этот был одет в нечто напоминающее бедуинскую галабию, только не белую, а раскрашенную в буро-желтый цвет здешних гор. В руках у него было не обычное для бедуина одноствольное ружье – а современная полуавтоматическая винтовка Токарева. Человек этот прятался за валуном несколько минут, прислушиваясь и присматриваясь – и только потом хлопнул по шее коня. Умница конь-пятилеток настороженно прядал ушами, казалось он, как и хозяин присматривался, пытаясь найти любую возможную угрозу на покрытых кое-где свежей, еще не выжженной солнцем зеленью склонах. Искал – и не находил.

Конь недовольно фыркнул.

– Спокойно, Донец… – человек склонился к шее коня, – спокойно… Чуешь?

Конь снова фыркнул, тряхнул головой, будто его достали слепни.

– Вот и мне неспокойно, – негромко сказал человек, – кубыть смотрит кто.

Человек еще раз осмотрелся потом единым, почти неуловимым взгляду движением, на которое способны только с детства сидящие в седле казаки, не выпуская из рук винтовки и ни на долю секунды не теряя контроля за окружающей его обстановкой.

– Пошел, Донец!

Человек хлопнул коня по шее – и умное животное, повинуясь команде хозяина, потрусило назад, чтобы спрятаться за валун…

Выбрав позицию – тоже за валуном, но меньшего размера, человек залег, снял самодельный, кожаный чехол с оптического прицела винтовки, начал медленно, сектор за сектором осматривать горные склоны, террасы, змеей вьющуюся в горах тропу. Он искал все что угодно – проволоку или леску, протянутую поперек тропы, следы, свидетельствующие о том, что в этом месте кто-то копал, потревоженные, сброшенные со своего места камни, или наоборот – камни сложенные так чтобы образовывать огневую позицию. Короче говоря – любые признаки засады. Человек был внимателен, терпелив и осторожен, он знал, что район этот пользуется дурной славой, что не раз и не два на донском берегу рвал душу плач по казакам, сложившим здесь буйны головы – и он не хотел рисковать. Он искал, смотрел, возвращался к только что просмотренному сектору и снова искал – и не находил.

Ничего.

Не поднимаясь, человек зацокал языком – и словно отвечая ему, сразу же послышалось цоканье копыт его верного коня по камням…

– Все нормально, Донец… – он похлопал коня по шее, и конь повернул к нему морду, вдохнул шумно, улавливая запах хозяина. Не заржал – он никогда не ржал, когда они уходили «на войну», словно понимал что надо соблюдать тишину. Умный был конь.

Человек открыл одну из переметных сумм, наскоро установил антенну рации. Совсем недавно купили. Полезная штука – правда, тяжелая, дорогая, капризная. Берет всего три километра, на равнине десять – но большего и не надо.

Включив рацию – запас батарей надо беречь, и на день не хватает, человек нащупал нужную частоту, на которой работали только казаки, коротко доложил.

– Впереди чисто.

И сразу выключил рацию.

Минут через десять в привычную для местных гор тишину вплелся новый звук – звук подков, стучащих по камням. Полусотня[1]1
  полусотня – 64 коня. Сотня – 128 коней. Полусотня делится на 4 взвода по 16 коней в каждом. Примерно такое же деление – в кавалерийском эскадроне


[Закрыть] двадцать второго Донского казачьего полка выдвигалась на позицию…

Со времен мировой войны казаки, конечно изменились. Сабли теперь мало кто носил, на место старых трехлинеек пришли автоматические винтовки Федорова и Токарева, автоматы Симонова – их было только два, пистолеты-пулеметы Дегтярева, которые уважал мало кто из казаков. Трофейные СТЭН, ценимые казаками за легкость и простоту – если удавалось достать патроны, то пользовались ими, а не родными ППД. Кто побогаче – у тех МР38, германские, удобные, ухватистые, неприхотливые и от этого очень дорогие. Вообще то, на вооружении полусотни полагалось быть по две пулеметные подводы, которые кто-то когда-то назвал «тачанками» – но попробуй, протащи такую вот «тачанку» по узким горным тропам, где и конь-то с трудом проходит. Поэтому, основным групповым оружием эскадрона были четыре пулемета – один недавно принятый на вооружение РП-42 и три старых, еще дисковых ДП-27. Все оружие у казаков было не за казенный счет, а за свой – потому и перевооружение происходило медленно. Те же ДП-27 – стреляют? Стреляют. Значит, и к делу годны. Вот когда стрелять перестанут – тогда никуда не денешься, новый покупать придется.

У каждого казака был как минимум один пистолет – у многих по два, потому что в лаве из длинной винтовки не постреляешь – когда еще и конем править нужно, а не только стрелять. Пистолеты были самые разные – ТТ, Маузеры, Кольты, Браунинги. Револьверов не было ни у кого, самым шиком считался двадцатизарядный Маузер с деревянной кобурой. Длинный, на двадцать патронов магазин – долго стреляешь без перезарядки.

Форму здесь никто не носил – не на Дону. Одеяние казаки покупали у бедуинов – серо-бурые штаны из плотной ткани, нечто вроде длинного, такого же цвета халата поверх. Чалма – от солнца, на солнце здесь зараз солнечный удар получишь, с коня свалишься. Самодельные переметные сумы на конях с запасом харча и патронов, казачьи широкие ремни с газырями, утыканными патронами, пулеметные ленты, которыми были перепоясаны многие, обоймы в подсумках. Еще нечто вроде переметных сум, но не на коня, а на себя – на груди кобура, гранаты, запас патронов. Все это казаки шили для себя и под себя…

Полусотня шла одношереножным строем, примерно выдерживая метров пять дистанцию между конями. Здешние горы раз и навсегда отучали скучиваться и атаковать лавой, здесь надо было воевать осторожно и расчетливо. Только тогда ты выслеживал неуловимых местных муртазаков[2]2
  муртазаки – бандиты


[Закрыть] – и при этом оставался в живых…

Один из всадников – внешне ничем не отличающийся от остальных, офицеры не носили здесь знаков отличия потому что за их голову давали гораздо больше чем за голову простого казака, подъехал к стоящему рядом со своим Донцом пластуну, соскочил с седла, встал рядом…

– Что?

Пластун покачал головой

– Не нравится мне все это.

– Заметил что?

– Ничего. Слишком тихо.

Командир полусотни, хорунжий Спасцев, вскочил на коня.

– Урядник Михеев!

– Я! – вскинулся один из казаков

– Занимай здесь позицию, разворачивай пулеметы. Прикроешь нас. Все пулеметчики – во взвод Михеева. Остальным спешиться, выдвинуться на прочесывание! Искать любые следы! Любые!

Казаки быстро спешились, стреножить[3]3
  связать ноги.


[Закрыть] коней никто и не подумал. Привязали, как смогли и ладно. Мало ли какой лихой человек в округе, налетят – охнуть не успеешь. Коней просто оставили на попечение взвода Михеева, который развернул пулеметы, прикрыв позиции пулеметчиков валунами, и сейчас занимал позиции для стрельбы на склоне.

Прочесывание в здешних местах – дело мерзкое. Местность неровная – горы, вади[4]4
  русла рек, пересыхающих летом.


[Закрыть], оазисы. Есть змеи. Есть и мины, есть растяжки. Ногу сломать – да запросто, не то, что ногу – шею зараз свернуть можно.

Рассредоточившись, закинув за спину винтовки и взяв в руки пистолеты, казаки неровной цепочкой, ругаясь и перекрикиваясь, пошли вниз.

Старший урядник Волков, опытный пластун, который сейчас и вел колонну, в прочесывании участвовать не стал – хватает народа, прочешут и без него. Вместо этого он достал из переметной сумы несколько горстей овса, скормил коню прямо с руки. Еще немного, двадцать километров – и застава. А в десяти километрах – оазис с колодцем, там можно и коня напоить и самому напиться. Колодцы муртазаки травить не решались – в этом случае их стали бы резать уже местные. Без воды в здешних местах жить было нельзя…

– Что Донец, тяжко?

Донец тряхнул головой, будто подтверждая – да хозяин, тяжко. Житья нет.

– Терпи… Полгода еще до смены….

Племенная территория на юге Аравии была одним из самых тяжких мест службы. Пустыни и горы, враждебные, насквозь пропитанные пропагандой ненависти к кяфирам, неверующим, местное население племена, живущие единым лишь разбоем, правительству никогда не подчинявшиеся и подчиняться не собиравшиеся. Днем может быть плюс сорок и выше, а ночью температура иногда опускалась ниже десяти. Солнце просто ужасное, поначалу не было казака который с непривычки не получил бы солнечный удар. Тяжелее всего казакам и их коням приходилось из-за отсутствия воды. Морская вода для питья не подходила, а ключей и тем более рек почти не было – даже в Палестине напиться было не в пример проще, ключи то тут, то там. Вот и приходилось возить воду в бурдюках – и для себя и для коня, ставить заставы около источников, копать колодцы – за русскими инженерами, что копали колодцы (бесплатные!!!), строили системы орошения и водосборники исламисты вели особенно ожесточенную охоту, ибо они подрывали торговлю водой. Охоту вели за всеми – караваны купцов были объектами грабежа, военные караваны и патрули казаков были объектами ненависти. Что хуже всего – дня не было, чтобы неподалеку от Йеменского побережья не болталась пара крейсеров, а то и авианосец Гранд-Флита. Уже больше двадцати лет не было большой войны – и те, кто проиграл в предыдущей всеми силами жаждали реванша. Налеты, стычки, засады в любой момент могли перерасти в артиллерийский обстрел орудиями главного калибра и высадку десанта на берег. Уже бывало всякое – и обстрелы пустынных участков побережья с ответным огнем береговых батарей и кораблей русского флота, и сбитые самолеты, и полеты самолетов – разведчиков. Две великие державы, Российская империя и Британская империя, победитель и проигравший в жестокой мировой войне играли на нервах, проверяли друг друга на прочность в ожидании новой схватки за лидерство в мире. Все знали, что она состоится – но никто не знал когда именно.

Да что тут углубляться в дебри. Достаточно на трофеи посмотреть. Веблеи, пистолеты-пулеметы СТЭН – дешевое, типичное для повстанцев оружие, которое Великобритания производила тысячами и рассыпала по всем зонам локальных конфликтов как чумных блох. Снайперские винтовки Ли-Энфильд из которых местные стрелять было большие мастаки, полуавтоматические Ли-Метфорды – кустарно переделанные в полуавтоматы Ли-Энфильды. Пулеметы типа БРЭН, по купленной богемской лицензии – их магазин торчал над ствольной коробкой подобно рогу, приводя пулеметчиков казаков в изумление – а как целиться при стрельбе то? Все это – из известных каждому местному пацану источников. Контрабандисты выплывали на своих азу[5]5
  азу – судно, на котором испокон века плавали в этих районах, что-то типа большого челна…


[Закрыть] в залив, по ходовым огням плыли к британским кораблям и получали там оружие – бесплатно. Здесь, на земле оно конечно бесплатным не было, его продавали на рынках – но в количествах, приводящих в ужас. Изымать незаконное оружие у местного населения – все равно, что вычерпывать Дон решетом…

– Господин урядник, нашел! Господин урядник!

– Всем залечь!

Мало ли – вдруг мину или фугас заложили…

– Что у тебя, Скворцов?

Казак Скворцов был из отслуживших. Здесь все уже отслужившие, официально Российская империя сюда казачьи части не посылали, это был договор йеменской королевской семьи с Донским и Кубанским казачьими войсками. Но звания здесь были, правда, те кто не выслужил лычку младшего урядника назывался просто – казак. Без указания года службы как на действительной.

– Господин урядник, человек десять пробегли. Верхи[6]6
  верхи – то есть конными, на конях. Старое казацкое выражение


[Закрыть]…

– Верхи, говоришь… – урядник почесал бороду и вдруг гаркнул во всю мощь своего пересохшего горла

– Волков!

Старший урядник Петр Волков, держа наперевес свою винтовку, стал осторожно, пробуя ногой склон перед собой, спускаться вниз. Донца он в поводу не вел – Донец шел рядом, у бойца должны быть свободны обе руки на случай чего.

– Отошли.

Казаки отошли, с благоговением наблюдая за священнодействием пластуна – следопыта, который ползал на коленях по каменистой, бесплодной земле, изучая оставленные на ней неизвестными следы.

– Десять человек – объявил он, наконец – в местной обуви. С оружием. Ушли по тропе на север, видимо к селению… Или к оазису.

– А как вы догадались, что с оружием?

Обнаруживший след казак был молодым, и любопытным даже не загорел еще толком – зато обгорел на Солнце уже изрядно. За такой вопрос от урядника можно было и зуботычину получить – но старший урядник Волков обычно либо отвечал, либо награждал спросившего таким взглядом, что разом отпадали все вопросы.

– Когда оружие тащишь – ногу по-иному ставишь. У человека ступня стоит по-другому, оружие то тяжелое.

Подошел хорунжий Скобцов, отряхивая руки о штаны – их старший патруля на сегодня.

– Что?

– Десять человек с оружием. Ушли, видимо к селению.

– Муртазаки? Ваххабиты? Идарат?

– Бес их знает.

Хорунжий посмотрел на часы.

– Давно прошли, как думаешь?

– Часов двенадцать, кубыть, не больше… – с ноткой сомнения в голосе сказал Волков

Скобцов достал из портупеи карту, перегнул ее нужным квадратом вверх, сориентировался по компасу.

– Там у них на пути шестнадцатая застава. Километров тридцать.

Все молчали, ожидая решения

– А до двенадцатой, куда мы идем – двадцать. Если верхи идти, и нигде не стоять – то сегодня к вечеру добегем…

Хорунжий убрал карту обратно, негромко присвистнул – такая у него была привычка.