Текст книги "Призраки Лондона"

А сады красивые… по-настоящему красивые.

Лондон, Великобритания. 24 февраля 202… года

Виктор позвонил на связь через два часа. Голос его был встревоженный.

– Ну, что?

– А тебе никто не говорил, ты такой умный, что нам с удовольствием будет тебя не хватать?

– Мне не до шуток.

– Ну, раз не до шуток, то ты в точку попал. У соседей вай-фай, он взломал его и выходил в сеть с электронного адреса соседей. У них безлимитка была, они ничего не чухали.

– И что там?

– Сейчас анализируем. Я вышлю тебе список адресов.

– Короче, Склифософский.

– Если короче, то звездец полный. Похоже, он все-таки головой тронулся.

…

– Британцам об этом ни слова. Еще этого звездеца нам не хватало.

Виктор сказал еще несколько слов. Матом всё.

– … Короче, смотри сам. Бритам ни слова.

* * *

Список пришел через минуту. Я просмотрел его. В основном закрытые конференции – но было и открытое. Причем такое, от чего волосы вяли.

Это были конференции и сайты педофилов. В основном – гомосексуальных.

Москва, Россия. Большая Лубянка, дом 20.Здание УФСБ России по г. Москва и Московской области. 11 апреля 202… года

– А знаете, что? Идите нах…, господа. Если у вас есть что-то конкретное – что можно на стол прокурора положить – давайте, кладите. А если нет – идите нах… Посмотрите, сколько в Лондон другие ездят – что, их тоже шпионами назовете? Шпион открутил контрагайку… вашу же мать.

Переглядываются. Не знают, как поступить. Раньше было бы проще – раньше били. Сейчас… не то чтобы нравы смягчились… просто эти двое из нового поколения, пришли в органы, чтобы заработать на Гелик. И бить им как то не с руки… не то чтобы они УПК чтили – просто думают о последствиях. Да и не похожи они на волкодавов. Волкодав – он в определенном смысле фанатик, пойдет на все, в том числе и на нарушение закона. Эти же – никакие не фанатики, их успех – в наполненности их кошелька. Потому – не будут они бить. Тем более стремного полковника ФСО – за которого, может, придется ответить.

– Владимир Андреевич – решается один из них – мы не с того начали.

…

– Вы не можете не знать, что произошло. Убит британский премьер-министр. Убийство явно демонстративное. Есть основания считать, что оно связано с тем делом, о котором мы говорим. С полковником Лосевым.

– Почему вы так считаете?

– Есть основания так считать – первый уворачивается от ответа

…

– Вы единственный свидетель того что произошло в Лондоне. Если британцы решат повесить это на нас – у нас нет другого свидетеля, способного опровергнуть их версию. Мы должны знать что произошло – чтобы защитить страну.

…

– Владимир Андреевич…

– Сынок, у тебя нет права знать, что там произошло. Я буду говорить только с директором СВР, не ниже. С тобой – я говорить ни о чем не буду.

…

– Что сидишь? Беги, звони начальству. Пока еще есть время.

…

– Бегом!

Лондон, Великобритания. Отель Гранд Паддингтон Корт. 24–25 февраля 202… года

Поработав немного с опергруппой, и дав ей ту информацию, которую я мог дать – я отправился в отель. А мой британский контролер – по своим делам.

В общем и целом – мы двое мало могли что сделать. Найти одного человека в восьмимиллионном городе, который к тому же еще и прячется – на это не способен и Шерлок Холмс со всей его дедукцией. Единственное что мы могли сделать – это ждать, пока полицейская система слежения и распознания лиц – засечет его в людском потоке. Для этого – я передал британцам уже обработанный цифровой слепок лица Лосева, на сленге – двойник. Оставалось только ждать и надеяться, что он попадется прежде, чем успеет что-то совершить.

Вот на заключительном этапе операции – я сильно понадоблюсь. Если Лосева будет брать британская полиция – недалеко и до большой беды.

Номер в моем отеле был типично британский – с раздельными кранами и розетками, к которым нужен сложный переходник, потому что и напряжение в них тоже – другое. Британия вся в этих мелочах – левостороннее движение, краны, другое напряжение в розетке. И никто здесь не готов отказываться от этого в угоду глобализированному миру. Это одна из причин Брекзита – британцы не смогли и не захотели стать просто Европой.

Делать было нечего, я привел себя в порядок и занялся чтением книги, которую скачал в электронной библиотеке. Артуро Перес-Реверте, Фалько. Один из лучших на мой взгляд писателей из числа ныне живущих и очень удачная попытка создать «испанского Джеймса Бонда». Но помимо этого – книга отдается в моем сердце болезненным эхом, потому что она о войне. Гражданской войне в Испании во всей ее омерзительной действительности. Книга не об этом, Перес-Реверте вообще очень осторожен в упоминании войны – но она проскальзывает, то тут, то там. Матросы на линкоре расстреляли всех офицеров. Начальник франкистской секретной службы, перед тем как идти на свою должность – лично расстрелял всех своих крестьян – испольщиков, которые брали у него в аренду землю.

Удивительно, но здесь, в Великобритании – когда-то были и своя революция, и гражданская война, и частичная реставрация старых порядков, выразившаяся в том, что монарх вернулся, но как символ, не как реальный правитель. Но почему-то здесь, в Великобритании – революция лучше всего послужила целям прогресса и даже укрепила государство – настолько, что в следующие два века обновленная страна и обновленная нация создали величайшую империю в истории человечества. А вот у нас все революционные перипетии, вся пролитая за правду кровь – закончились провалом. Причем столь явным, бесповоротным и оглушительным, что становится жутко. Если технически – это надо признать – мы чудовищными усилиями смогли модернизировать страну, то в общественном, социальном аспекте, результат революции – ноль. Мы вернулись туда же, откуда мы пришли. Вопрос даже не в самоправном президенте, не в четвертом сроке Путина – хотя и в них тоже. Вопрос в том, что мы приходим к одному и тому же: есть власть, как каста, как нечто отдельное, обособленное – и есть народ. И как ты эту власть не избирай, как ты ее не называй, под какими бы лозунгами она ни была – она все равно есть нечто отдельное от народа. Это и есть корень всех бед. Отсюда – и коррупция, и цинизм, и чиновное самодурство. Это все симптомы, а болезнь – вон она. Описана выше.

Здесь, в Великобритании – идя по своему историческому пути – элиты, общество, дворянство, бизнес – в разных условиях приходили к какому-то компромиссу. Каждый раз новому. В шестидесятые Британия ощутимо клонилась влево, а в восьмидесятые с приходом Тэтчер – резко вывернула вправо. Но в Великобритании – как и в Западной Европе, кстати – каждый из участников этого диалога уважал другого, признавал его право находиться за столом переговоров и не пытался его уничтожить. И если о чем-то договаривались, о каких-то новых правилах игры – то проигравшие в этом торге все же не таили ненависть и не ждали возможности для реванша любой ценой. А у нас – ждали. У нас невозможно представить себе монарха или президента – да любую ветвь власти – которая не стремится уничтожить остальные, и не подгрести все под себя. И невозможно представить себе договоренность, в которой проигравшие не затаили бы злобу и готовность отомстить. Здесь когда начинаются серьезные проблемы – это повод сплотиться. У нас – броситься в атаку на того кто наверху пирамиды, пока он слаб.

И что с этим делать, я не знаю.

С этими невеселыми мыслями, дочитав книгу, я уснул…

* * *

Выспаться мне не удалось. Часа в четыре утра – в дверь постучали.

Я открыл – глазка в двери не было, кстати, была цепочка. За дверью была комиссионер Рид в сопровождении телохранителя – нервничающего молодого человека. К моему удивлению, он открыто держал МР7 в руках, а на костюме была светоотражающая повязка с надписью police.

– Что произошло?

– Мы должны войти.

– Что произошло? – настойчиво спросил я, потому что мне совсем не улыбалось впускать в номер гостей в четыре утра.

– Мы так и будем через дверь разговаривать?

Я решил, что и в самом деле – не стоит, и снял цепочку.

Первым зашел телохранитель и осмотрел номер – причем тщательно так осмотрел, даже на балкончик выглянул. Только потом зашла Рид.

– Что произошло? – в третий раз спросил я, понимая, что случилось что-то серьезное

– Человек жестоко убит – сказала Рид – мы подозреваем, что это сделал Лосев.

Твою мать…

Не успели.

* * *

– И вы думаете, что он прячется здесь у меня – спокойно спросил я, пытаясь выиграть хотя бы несколько секунд – что ж, его тут нет. Я реабилитирован?

Комиссионер посмотрела на часы – она не хотела знать время, ей тоже нужно было несколько секунд, чтобы прийти в себя и выбрать правильную тактику дальнейшего разговора. Затем она решилась.

– Майкл, выйди… – сухо сказала она

– Мэм…

– Я сказала, выйди.

Полицейский еще раз нехорошо посмотрел на меня, но подчинился. Дверь прикрыл – именно прикрыл, не закрыл.

Комиссионер Рид поднялась – к своим пятидесяти она выглядела довольно неплохо. Подошла к двери и повернула замок – тут, кстати, не британский замок, британские двери не закрыть изнутри, как на континенте. Повернулась ко мне…

– Сударыня – вежливо спросил я – надеюсь, вы не насиловать меня собираетесь? А то и чего похуже.

– Мне говорили, что у вас отвратительное чувство юмора.

– Просто, оно не британское.

– Возможно. Вы ведь из ФСБ, контрразведка – мы узнали. Начинали в отряде особого назначения Альфа, комиссованы по ранению. Сейчас – оперативный уполномоченный ФСО, охрана президента России.

Я покачал головой

– У вас устаревшая информация. Из ФСО я ушел. Сейчас я частное лицо. У меня лицензия частного детектива.

Не знаю, поверила или нет. Хорошо чтобы поверила. Из ФСО не уходят. Просто – далеко не все… варианты можно реализовать на государственной службе. Да и возраст уже подошел… у меня и так выслуги для пенсии было намного больше, чем требовалось. Вот, ушел, открыл частное агентство. Решаю вопросы… какие скажут.

– Как знаете. Если по какой-то причине вы хотите считать себя частным лицом, можете считать. Мы знаем, что вы находитесь на государственной службе.

– И вы тоже. И поэтому, я полагаю, секса не будет – разочарованно констатировал я

Комиссионер Рид вернулась на свое место

– Я сюда пришла не юмор ниже пояса ваш выслушивать, избавьте меня от него – сухо сказала она, доставая из кармана пиджака конверт – посмотрите.

Я хмыкнул, достал из кармана тонкие перчатки и надел их. Комиссионер Рид наблюдала за этим со смесью высокомерия, раздражения и интереса.

Из конверта выпали фотографии, я раскидал их на столе, не беря ни одну в руки даже в перчатках. Зрелище, надо сказать, малоприятное

– Да… хорошо, что я не позавтракал еще – заключил я – кто это?

– Это сэр Кристиан Донохью. Директор британской Секретной службы.

…

– Бывший.

– И за что его так?

– Я бы лучше спросила, кто его так.

– Ну, кто – это вы вряд ли сейчас скажете, иначе бы не обращались к нам. А вот за что – полагаю, вы знаете. Или подозреваете.

– Ошибаетесь. Ошибаетесь, мистер Яров. Кто – мы знаем. А вот за что – нет.

Я поднял бровь

– И?

Комиссионер Рид достала телефон. Показала фото. Фото плохое, с элементами доработки. С уличной камеры.

– Знаете его?

– Нет. А должен?

– Возможно. Мы считаем, что это Лосев.

Я вздохнул

– И вы хотите мне сказать, что это снято в Солсбери?

– Хватит юмора. За Солсбери вам придется отвечать, мистер Яров

– Да, конечно. На Страшном суде, который вы приближаете всеми наличными силами. Там мы и ответим – все. И за всё. Разом. С чего вы взяли, что это Лосев?

– У нас есть источники.

– Такие как по Солсбери?

…

Я примирительно поднял руки

– Все, понял. Больше ни слова о Солсбери, Новичке, сексе и прочих плохих вещах. Так с чего вы взяли, что это Лосев?

– Сравнили с тем, что вы привезли. Программа показала сходство.

Я покачал головой

– Бред. Если взять всех жителей Лондона и прогнать через ту же программу – получите еще как минимум сто совпадений. Я же вижу что исходник плохой, снят под большим углом и на дешевую камеру. При обработке вы, конечно, улучшили изображение, но при этом точность опознания сократилась на порядок

…

– Дайте угадаю. У вас есть какой-то источник, и вы не можете его назвать. Но ручаетесь за точность того что он сказал

Я сунул руку в карман – с удовольствием заметил, как комиссионер Рид напряглась… боятся. Но я достал только бумажник и извлек из него пару крупных купюр. Положил на столик между нами.

– Что это? Вы мне взятку дать пытаетесь?

– Отнюдь. Это сто фунтов. Давайте, положите рядом сто своих. И заключим пари. Если окажется, что источник ваш фуфло как и его сведения – деньги мои. Если не фуфло – то деньги ваши.

…

– Ну же. Если вы так в нем уверены, почему бы не рискнуть?

Комиссионер Рид явно проиграла этот поединок, пусть и словесный. Я выждал несколько секунд, затем демонстративно неторопливо забрал деньги.

– Мне надо увидеть место преступления.

* * *

На сей раз – моего коллеги тире надсмотрщика из САС – не было. Нас вез бронированный Ягуар руководителя Метрополитен Полис, за нами шла еще одна машина РейнджРовер, тоже наверняка бронированный. Похоже, на сей раз все не на шутку испугались.

Мы уже прошли двадцать пятую кольцевую, и теперь по обе стороны от нас – тянулась старая, добрая Англия, все более сельская по мере того как мы удалялись от Лондона. Зеленые лужайки, часто огороженные живыми заборами из кустарника, прудики, холмы, небольшие деревушки, в которых есть дома восемнадцатого, и даже семнадцатого века. В каждой деревушке – помимо магазина есть обязательно паб, пара мелких мастерских, еще что-то. Это у нас деревня – место, где можно пахать как проклятому, а потом напиваться дешевой водкой. Здесь деревенский образ жизни – это сельские сквайры, твидовые пиджаки, и неброское, но все же благосостояние, а не выживание. Не вечная трагедия, а спокойная река жизни – не хуже городской, просто принципиально другой.

– Вы бывали в Москве? – спросил я, чтобы просто завязать ни к чему не обязывающий разговор

Комиссионер Рид долго молчала, но потом, когда я уже решил, что ответа ждать бесполезно, вдруг сказала

– Один раз

– И вам понравилось у нас?

– Нет.

– Не будет ли бестактностью поинтересоваться почему?

Комиссионер Рид повернулась ко мне

– А как насчет вас? Вы бывали в Лондоне больше двадцати раз – явно не только по делам службы

Я пожал плечами

– Первый раз я был в Лондоне для того чтобы отшлифовать английский язык. Все-таки язык надо учить с погружением в языковую среду, иначе ничего не выходит. Потом – да, я бывал в Лондоне и не раз.

– И не только по делам

– Купить одежду, обувь. У наших ритейлеров есть мерзкая привычка. То, что продается за тысячу фунтов – обычно бывает пошито там же что и то, что продается за пятьдесят – только этикетка другая. Я же хочу покупать настоящие вещи, потому приезжаю сюда. Если вас интересует, у меня даже есть постоянная мерка у Генри Пула[7]7
  Один из «большой шестерки» портных с Сэвилл Роу. Из клиентов этого ателье можно назвать Наполеона, Черчилля, де Голля, Александра II.


[Закрыть].

– Любите хорошую одежду?

– Не без этого.

– А почему?

Я пожал плечами

– А почему бы и нет?

– Нет… не отговаривайтесь. Вы же понимаете, почему.

…

– Вы обшиваетесь у нас по той же причине, по которой у вас под видом настоящих вещей продают дешевые турецкие подделки. Это все потому, мистер Яров, что в России идет социальная война. Потому-то в ней невозможно жить.

– Громкое заявление.

– Это не заявление, это факт, мистер Яров. И возвращаясь к вашему вопросу – нет, я не вижу ничего хорошего в Москве. Возможно, если бы была мужчиной, то видела бы.

– Если бы вы были мужчиной, это была бы большая потеря…

– Не надо, мистер Яров, не старайтесь. Я знаю вашу службу вдоль и поперек. И знаю, что ваши слова ничего для вас не значат. Вы на работе. Я тоже. Давайте, все так и оставим.

Я подумал – интересно, кто тебя так обидел, что теперь ты так щетинишься на всех, а?

Но вслух я ничего не сказал. Потому что и в самом деле был на работе.

* * *

Еще один черный РейнджРовер перекрывал въезд на мощеную булыжником тропинку, ведущую к дому. Увидев нас, он сдал, назад освобождая проезд, нас не проверяли. Жареный петух – тут давно никого по-настоящему не клевал. Еще со времен Северной Ирландии…

Дом. Два крыла по два этажа, в центре – три. Колонны, невысокие, но внушительные ступени. Сам дом, судя по всему эдвардианский, то есть, построен в начале 20 века, в период максимального могущества империи. Слишком неинтересный, чтобы быть туристической достопримечательностью и слишком большой, чтобы жить тут одному. Я бы сделал тут дорогую гостиницу.

Но убитый, по всей видимости, думал иначе.

Сад – небольшой, но регулярный и ухоженный. Сразу видно – садовник тут не приходящий, работает постоянно. Перед домом – большая площадка, замощена гравием, на ней несколько машин. Рейнджроверы и полицейские БМВ. Выделяется Хупер Импресс – малосерийное купе на шасси Бентли, ему лет тридцать, если не сорок. Цвета изумрудно-зеленого, темнее, чем простой изумруд… бутылочное стекло. Скорее всего, машина убитого.

Полицейских ограждений нет – значит, скорее всего, убийство произошло не в доме. Да и вряд ли бы он полез в дом, там наверняка прислуга, а Лось вряд ли бы стал убивать прислугу. У него – как и у всех нас – свой кодекс чести. Прислуга не в счет. Он пришел за одним человеком…

Я выбрался из машины, осмотрелся по сторонам. Один из полицейских, которому было нечего делать, направился к нам – но отказался от своих намерений после отрицательного кивка головой сопровождающего.

Нет, не здесь.

– Где? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь

– За домом.

Мы направились за дом.

За домом – большая конюшня, переделанная в помещение для прислуги, оранжерея – старая такая, но по виду действующая. Никаких признаков вишневого сада, это Англия. Сад уходит вдаль, в поля…

– Там, в беседке.

Я посчитал шаги, пока мы шли. Вышло триста восемьдесят шесть – много. Довольно большой сад.

Беседка оказалась не такой, как я ожидал – просто скамья, защищенная кустарником от ветра – и даже без тента от солнца или дождя. Тела там понятно, уже не было.

– Приближаться можно? – спросил я

Сопровождающие меня офицеры посмотрели на леди Кристину, та кивнула

– Отлично. Дайте фотографии…

Смотря на фотографии, я представил себе местоположение тела, когда его нашли, потом приблизился к беседке. Посмотрел следы, затем встал на колени – и посмотрел следы на земле. Интересные дела. Встал, отряхивая колени.

– Что-то нашли, мистер Холмс? – иронично спросила комиссионер Рид

Я покачал головой, попросил газету или кусок полиэтилена. Мне нашли газету, я расстелил ее на скамье – не там, понятное дело, где нашли тело. Встал на нее и осмотрелся по сторонам. Затем убрал газету, сел примерно так, как сидел бывший начальник британской секретной службы и осмотрелся, чтобы понять, что было видно с его места, и насколько был виден он сам. Да… так и есть, со стороны дома ничего не видно – а вот со стороны полей видно вполне. Британцы скептически смотрели на меня – для них я был всего лишь еще один много о себе возомнивший русский.

– Вы нашли следы пыток? – спросил я

Англичане переглянулись, потом снова посмотрели на комиссионера Рид – все-таки генерал полиции по нашим меркам. Та снова едва заметно кивнула

– Нет, но это одна из версий

– Это правильная версия. Он его пытал. Скорее всего, стрекалом для скота.

Я солгал – я примерно представлял себе, чем он его пытал. В спецназе ГРУ я видел что-то вроде электродубинки, самодельной. Несколько аккумуляторов от сотового. От электрошокера она отличается тем, что шокер причиняет боль, но им почти невозможно убить. А вот эта дубинка предназначена как раз для того чтобы вырубить, а если надо – то и убить током. Опасная штука, почти бесшумная.

– Потом он сымитировал самоубийство – перерезал вены бритвой.

– Почему вы решили, что это имитация?

– Крови мало для такого способа смерти. По фото нельзя было сказать, может, кровь стекла на землю. Но сейчас я вижу, что на земле крови не было. Значит, когда он перерезал ему вены, сердце уже не работало.

– Интересно, узнал ли он то, что хотел? – спросил сам себя один из британцев

– Вопрос в другом – сказал я – что именно он хотел узнать. Если это тот, кто мы думаем – что он хотел от бывшего директора службы, который три года как не у дел, а?

Комиссионер Рид поняла вопрос. Нервно передернула плечами – ей явно не хотелось говорить на эту тему в кругу охраны и не допущенных к высшим государственным тайнам лиц. Я тоже понял намек и дальше тему развивать не стал.

– Здесь все любят пешие прогулки? – спросил я

* * *

Я осматривался по сторонам, чтобы понять две вещи. Первая – что со стороны происходящее на скамейке не увидеть. И второе – что со стороны публичной территории – скамейку как раз видно и можно наблюдать.

Три точки, пригодные для наблюдения.

Мне повезло на второй. Старый, кряжистый дуб с развесистой кроной. Он как мог, старался не оставить следов – но следы того что на дуб недавно залезали – все же остались.

– Он наблюдал здесь. Два или три дня. Перед тем как решился. Плюс день – день назад он совершил убийство. Плюс еще два – три, может четыре дня – время, когда он приехал в Великобританию и готовился. Вот вам даты, на которые надо ориентироваться. Работайте с большими базами данных, отслеживайте движение на дорогах, автобусных и железнодорожных станциях. Скорее всего, у него есть машина… посмотрите данные с камер наблюдения больших супермаркетов отсюда и до Лондона… он должен был где-то остановиться и купить еды на несколько дней. Шоколадные батончики, вода, еще что-нибудь, что долго хранится. Посмотрите кассовые чеки, может нам повезет и он оплачивал картой, даже левой. Иначе вы его не найдете.

Комиссионер Рид сделала неопределенный жест

– Подгоните сюда машину. Вы идите с ними

– Мэм…

– Оставьте нас вдвоем!

Британцы ушли, и мы остались вдвоем посреди британской сельской пасторали. Поля, жаворонки, дом, где произошло убийство.

– Агаты Кристи тут не хватает – поделился я своими мыслями

– Откуда у вас навыки полицейского следствия?

– Откуда? Я занимался борьбой с терроризмом, охраной президента. Терроризм – это прежде всего уголовное преступление. Все сотрудники службы безопасности моего уровня имеют опыт полицейского расследования. Да и просто… наблюдательным надо быть. Если не хочешь пропустить удар. Можно вопрос?

…

– Вы знаете о том, что полковник Лосев считает, что служба безопасности Великобритании причастна к гибели его родственника, сотрудника российского посольства в Лондоне. Это так?

Комиссионер Рид задумалась. Потом ответила

– Нет.

– Вы уверены?

– Да, уверена. Мы проводили следствие по этому делу, я помню его. Никто не дал бы санкцию на такое. Его бы просто выслали из страны. У нас нет своих Бошировых и Петровых.

– Я могу ознакомиться с делом о смерти Лосева-младшего?

…

– Хорошо. Контрразведка ведет самостоятельное расследование гибели Донохью?

Ягуар уже был виден.

…

– Я предлагаю себя в качестве следователя. Так вы сможете провести следствие, не нарушая закон. Утереть нос контрразведке. И в случае чего откреститься от всего, что я накопаю. Но мне нужно ваше содействие. Подумайте о моем предложении.

Ягуар остановился рядом с нами…

* * *

Когда мы вернулись в Лондон – меня подвезли до отеля – Мондео Виздома стоял рядом с ним. Я пересел в его машину… почему то сразу понял – он пока не знает.

– Лосев убил человека – сказал я

Виздом помолчал. Потом спросил

– Кого?

– Кристиан Донохью, бывший глава британской секретной службы.

Виздом долго молчал. Потом ударил кулаком по баранке

– Дерьмо!

– Надо решить, что дальше делать. Я не хотел, чтобы дошло до этого – но дошло. Теперь он убийца.

– Ублюдки…

Я заподозрил неладное

– Кто именно?

…

– Ты что-то знаешь? Что именно?

Виздом снова ударил кулаком по рулю.

– Говори – настаивал я – иначе сотрудничества не будет.

– Какого черта? – сказал Виздом – тебе что, в Москве ничего не сказали?

– А что мне должны были сказать

…

– Что?

– Значит, ваши ублюдки ничуть не лучше ваших.

…

– Примерно месяц назад здесь погиб ваш дипломат. Фамилия дипломата – Лосев, он был каким-то родственником…

Я выругался, выбрался из машины, набрал номер. Это было нарушение всех правил – прямая связь – но я был просто взбешен всем этим. И собой в том числе – что не проверил. Понадеялся.

Дурак.

– Алло.

– Какого хрена ты мне не сказал?

…

– То, что произошло в Лондоне?

Трубка молчала.

– Знаешь… а я ведь тогда тебе поверил. Что ты на моей стороне. Но теперь вижу – ты такое же дерьмо.

Ответа я дожидаться не стал, сел обратно в машину.

– Кому ты звонил? – спросил Виздом

– Тем, кто меня прислал – сказал я

– И что они ответили?

Телефон противно задребезжал, я достал из него аккумулятор и СИМ-карту. Виздом понимающе хмыкнул

– Круто

– Я… не работаю на них – сказал я – ни на ФСБ ни на ГРУ. Я… уволился. Мне плевать на них.

…

– Я здесь… из-за Лосева. Он… учил бойцов спецназа, когда я служил. Он был в Афганистане, он был в Чечне. Он был одним из тех снайперов, которые вели огонь по боевикам Шамиля Басаева во время штурма больницы в Буденновске. Когда готовилась вторая операция в Чечне – он учил нас, как остаться там в живых. Многих из нас не было бы на свете, если бы не он. И потому… его нельзя убить как собаку, даже если он что-то сделал. Даже если этого хочет твое начальство или мое. Нельзя…

Наверное, тогда Виздом и стал мне доверять. А может и не тогда. Кто знает…

– Мое начальство – сказал Виздом – мне такого приказа не отдавало. Лично мне кажется, оно просто пересралось. И меньше всего хочет, чтобы все это всплыло. Так что в этом смысле мои руки свободны.

– Ты что-то знаешь о гибели того дипломата? Лосева?

– Нет.

– Выясни.

– Зачем?

– Затем что рано или поздно придется с ним столкнуться. Возможно, от того что мы ему сможем сказать, зависит, останемся мы в живых или нет.

Виздом собирался с мыслями

– Он и в самом деле настолько опасен?

– Он прошел две большие войны. И учил русский спецназ – будучи лучше любого из нас. Думай сам, опасен он или нет.