Текст книги "Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»"

Белый дом. Вашингтон, округ Колумбия

– … Да, сэр. Им не удалось потушить, мы даже не видим что там, все затянуто дымом. Судя по снимкам – все очень серьезно…

– Что – вообще ничего не видно? – переспросил министр обороны

– Да, сэр. Сплошная пелена дыма и больше ничего. Полагаю, все очень серьезно, такая дымовая завеса означает, что там продолжается сильный пожар.

– Понял, держите меня в курсе.

– Да, сэр.

Министр положил трубку. Сидевший напротив президент вопрошающе смотрел на него. Это был Вашингтон, округ Колумбия. Утро.

– Они не потушили, сэр – сказал министр, который так же был техасцем и соображал в нефти – там продолжается сильный пожар.

– Господи…

– Есть данные, что это диверсия. Одновременно с этим – взорваны нефтяные скважины в Персидском заливе. Судя по всему – подводными диверсантами.

– Кто это сделал? – требовательно спросил президент

Директора ЦРУ здесь не было. К его счастью.

– Полагаю, что иракцы, сэр – ответил министр – Саддам Хусейн не раз выступал с открытыми угрозами, связанными с ценами на нефть. Он угрожал взорвать нефтяные скважины и парализовать судоходство в регионе. Судя по всему, ему удалось это сделать и нас ожидают нелегкие времена. Очень нелегкие.

…

– И еще, сэр.

– Да?

– Я полагаю, что Хусейн сделал это не один. Если бы он мог это сделать до этого – он бы уже это сделал. Несколько скоординированных террористических ударов по охраняемым точкам – я полагаю, что Хусейну помогли русские. Или – что это и были русские.

– Я хочу нанести ответный удар по Ираку и по СССР немедленно! – закричал президент, выйдя из себя – пусть ваше ведомство подготовит расчет уязвимости объектов! Нефтеперерабатывающий завод, трубопровод, военный завод – мне все равно! Я хочу, чтобы эти ублюдки не получили от своей подлой игры ни цента, мать их!

– Я бы не советовал этого делать, сэр – замогильным голосом сказал министр обороны Ричард Чейни.

– Что вы хотите сказать этим, Дик? – не на шутку разозлился президент

– Сэр, все не так просто. Вспомните – и вы и я из Техаса и просто обязаны знать про нефть все. Ежедневное потребление нефти на этот год у нас – шестьдесят миллионов баррелей в сутки, оно достаточно стабильно. На США – приходится около семнадцати миллионов баррелей и двадцать пять – тридцать процентов от этого количества нам поставляет Саудовская Аравия. По моим предельно грубым подсчетам, к которым прошу не придираться – с рынка ушло примерно три миллиона баррелей надолго, и добычу и отгрузку еще четырех – пяти миллионов удастся восстановить в самое ближайшее время. На рынке образовался временный краткосрочный дефицит в семь миллионов баррелей и долгосрочный дефицит в три миллиона баррелей. Долгосрочный дефицит – вполне может быть покрыт увеличением добычи другими членами ОПЕК, теми же кувейтянами, которые просто сидят задницами на нефти. Через несколько суток – мы устраним физический дефицит нефти с рынка, останется лишь страх и спекулятивный ажиотаж, который уляжется. А вот если мы нанесем удар по Ираку, выведем у него из строя что-то из нефтедобычи и нефтепереработки – то мы создадим еще более сильный дефицит нефти, который не устранишь за короткое время – и цены дальше пойдут вверх – я не удивлюсь, увидев цифру шестьдесят, а ней дай Господь и семьдесят долларов за баррель. Учитывая состояние нашего бюджета – через шесть месяцев у нас будет в нем дыра размером с весь Техас, а через год – наступит Депрессия, по сравнению с которой тридцатые годы покажется сказкой. По этой же причине – я категорически не советовал бы наносить удар по русским. Они только порадуются – что бы мы не сделали, сэр.

Буш внимательно смотрел на недавно назначенного министра.

– Тебя случайно не Адам Смит2323
  Великий экономист


[Закрыть]зовут, а, Дик?

– Спасибо, сэр. Увы, нет.

– Так что же – ты предлагаешь утереться и жить дальше? Это ублюдки пнули нам сапогом в рожу, а мы должны сделать вид, что ничего не произошло.

– Конечно же, нет, сэр. Надо мстить. Но мстить по-умному.

– И что ты предлагаешь?

– Для начала – надо убить Саддама Хусейна, сэр.

Буш поднял брови

– И все?

– Это первое, что пришло мне в голову, сэр – ответил Чейни

– А как быть с тем, что это противозаконно?

– Сэр, у нас нет другого выхода – Дик Чейни понимал, что за слова придется отвечать, и если все пойдет прахом, то эти же слова обрушатся на него подобно тонне кирпичей – у нас по сути два выбора. Первый – ударить по Ираку, что неприемлемо по многим причинам. Удар по СССР в сегодняшних условиях может немедленно привести к Третьей Мировой войне. В Кремле сидят сталинисты, сэр, и они уже показали, на что способны. Но если мы не ответим – будет еще удар и еще. Единственный способ это предотвратить – нанести точечный, хирургически точный удар. По одному человеку – но который будет символом всего.

– Символом?

– Да, сэр.

Буш задумался.

– Это можно сделать быстро?

– Относительно, сэр.

– Что это значит? – разозлился президент

– Относительно быстро – потребуется время на подготовку. Но немного – намного меньше, чем если бы мы готовили что-то крупное. И намного тише.

Президент мрачно подумал, что Рейган все-таки проклял его. Они никогда не были особенно близки – ни по политическим, ни по личным взглядам. Рейган – взял в команду Буша под серьезным давлением со стороны ветеранов партии – им нужен был свой человек в Белом Доме. Они же – слили в газеты информацию об истинном состоянии здоровья президента и продавили его досрочный уход – опасаясь, что президент назначит своим политическим наследником не Буша, а Джека Кемпа, республиканца, но такого, который нравился демократическому электорату и мог рассчитывать на какую то часть его голосов. Второй подряд «нетипичный республиканец» в Белом Доме для традиционалистов мог означать катастрофу.

Буш – после событий в Ереване, раскрученных пиаром как едва ли не личная схватка с коммунизмом – пока сохранял уверенное лидерство в президентской гонке, при том что она подходила к своей кульминации. Это была не его заслуга – а скорее заслуга увеличившейся агрессивности русских и недостатков демократического кандидата Майкла Дукакиса, чересчур сдержанного и сухого для большой политики. К тому же – он был православным по вероисповеданию, и это удалось раскрутить так, как будто бы он был едва ли не сторонником русских.

Однако, если сейчас перекрыть кран и лишить США нефти – разъяренные избиратели возложат вину на того, кто сейчас в Белом Доме. И в отместку ему – проголосуют на выборах хоть за самого дьявола, баллотируйся он от противоположной партии.

Буш, как профессиональный нефтяник и бывший глава нефтедобывающей кампании – хорошо знал о том, какая договоренность была достигнута между Америкой и некоторыми странами ОПЕК. Увеличить добычу нефти для того, чтобы резко сократить цены на нее. Сделали это просто – такие страны как Кувейт и Саудовская Аравия держали большую часть свободных средств в американских активах, такова была плата за защиту – им показали реальные цифры по американской экономике, и на пальцах объяснили, как они потеряют вложенное, если американская экономика рухнет. Пока что – ситуация на нефтяном рынке позволяла и поддерживать низкие цены и осуществлять эмбарго на поставки нефти из Ирана. Конечно – эту нефть нелегально покупали и перепродавали некоторые ловкачи из Европы, делавшие состояния буквально за пару лет на этом – но все было в пределах нормы. Американцы вынуждены были смотреть на это сквозь пальцы – если в Европу шла контрабандная иранская нефть, значит, туда не шла нефть из СССР. Еще было эмбарго по Ливии – террористическому государству, ответственному за нападения на американских граждан. Но теперь – придется разворачивать политику в регионе на сто восемьдесят градусов. Придется, чтобы сбить ажиотаж на нефтяном рынке договариваться с аятоллами о прямых поставках нефти в обмен на поставки оружия и запасных частей к нему – это после того, как в Иране захватили американское посольство, удерживали американских граждан в заложниках, после провала операции по спасению, стоившей кресла Картеру, после того, как контролируемая Ираном Хезбалла совершила самое кровавое нападение на американскую армию со времен Второй мировой, взорвав казармы морской пехоты в Бейруте. Придется договариваться с этим психопатом Каддафи, на руках которого кровь американских граждан и в стране у которого несколько сот террористических лагерей всех террористических группировок мира – и хуже того все это придется делать публично. Если делать это тайно – рынок нефтяных котировок не получит сигналов, что все нормально – и цены полезут вверх. А тем самым – он подорвет на корню всю свою внешнеполитическую программу и всю повестку дня. Демократы – просто сойдут с ума от такого роскошного подарка.

Есть еще один выход. Рискнуть и начать войну прямо сейчас. С непредсказуемыми, скорее всего – катастрофическими последствиями.

Он вспомнил тот жуткий день в Ереване. И беспомощность, которую он ощутил, когда взорвался его самолет.

Если сейчас начать войну – то же самое испытают все американцы.

– Действуй – сказал он.

– Есть, сэр.

– Ты не дослушал. Это должен быть не американец. Человек, не имеющий никакого отношения к Америке.

– Понял, сэр.

– И это должен быть человек, который все сделает. Понял? А не облажается, оставив нас в дерьме…

– Да, сэр. Несомненно.

Чейни вспомнил книгу, которую он прочитал недавно. Фредерик Форсайт, День шакала. История профессионального убийцы, пытающегося убить президента Франции. У них тут такого нет… наверное, а вот в Европе прототипы Шакала вполне могут быть.

– И еще – сказал президент – больше я ничего не хочу знать. Понял? Ни единого слова, ни единого доклада. Ничего. Меня это не интересует.

Южноафриканский вариант2424
  принцип «нет нужды знать» – система, при которой политические верха определяют общее направление, но ничего не знают о конкретных акциях. Его так же можно назвать «аргентинским» или «испанским» вариантом – и там и там действовали эскадроны смерти, о конкретных действиях которых наверх не докладывали.


[Закрыть].

– Понял, сэр.

Чейни действительно все понял. Это – его проверка на прочность, его шанса. Если он сумеет оказать президенту услугу – на второй срок он скорее всего будет вице-президентом, а потом получит возможность побороться за Белый дом самому. Если же не сумеет…

Президент в свою очередь – подумал, что неплохо было бы купить немного опционов на нефть. И акций нефтесервисных компаний, производителей оборудования – им скоро придется попотеть.

Русские – сломали игру Белого дома уже на третий день, заявив, что с добычей нефти на их новых северных месторождениях – есть серьезные проблемы. И обвинили ЦРУ в том, что оно ведет против них политику саботажа, поставляя некачественное оборудование. Несмотря на то, что в информации не было ни одного грамма конкретики – какие конкретно проблемы, насколько они серьезны, могут ли они повлиять на нефтедобычу и поставки нефти в Европу – котировки, едва только остановившиеся рванулись вперед с грацией испуганной лани, а контракты на русскую, не совсем качественную смесь в Лондоне – достигли исторического максимума. Одновременно – русские показали, что в истории со взрывом Абкейка они замешаны самым прямы образом…

Саддам Хусейн

Ч. 1

Информации о молодых годах жизни этого человека немного, и практически вся она является ложью.

Сам Саддам Хусейн говорил, что он родился двадцать восьмого апреля 1937 года в деревеньку Шувайш, недалеко от иракского города Тикрит. Он так же говорил, что его отцом был Хусейн Абд аль-Маджид. На самом деле – и то и другое ложь. До 1957 года в Ираке ни у одного человека кроме Короля не было дня рождения: всех младенцев регистрировали дважды в год, первого января или первого июля и никто точно не знал, когда он родился. Год рождения так же был ложью Саддам прибавил себе два года уже в достаточно зрелом возрасте, собираясь жениться на первой своей жене Хаджиде. Она была старше его на два года, а женитьба на женщине старше себя лишь прибавила бы насмешек, которых и так было достаточно. Так что Саддам – на самом деле родился во второй половине 1939 года где-то в окрестностях Тикрита. Дату своего рождения, которая была вписана в официальную биографию – он тоже выбрал не случайно. Двадцать восьмое апреля – день рождения Пророка Мухаммеда. Его имя в переводе с арабского – «противостоящий», тот кто противостоит. Скорее всего, оно все же подлинное.

Про отца – Саддам так же солгал: его мать была женщиной не слишком тяжелого поведения, сам Саддам родился вне брака и кто его отец – в точности неизвестно. В молодые годы – его часто называли «Саддам аль-Тикрити», что значило Саддам из Тикрита, намекая, что он родился неизвестно от кого. Это было прямым оскорблением.

Уже после его рождения, его мать вышла замуж за Ибрагима Хасана аль-Тикрити. Человек невысоких моральных принципов, он постоянно бил и унижал маленького Саддама. В общине – его называли «Ибрагим-лгун», скверная и позорящая кличка. Когда Саддам подрос – он с удовольствием вспоминал об этом. Как известно – после смерти матери, он построил для нее роскошный мавзолей. Отчиму – он ничего подобного не посвящал.

Жили бедно. Отчим бывший военный – имел небольшой надел земли, он заставлял маленького Саддама пасти скот, а так же – воровать кур и овец – на продажу. Унижения, пережитые в детстве, а также привычка к повседневной жестокости, во многом повлияли на формирование характера Саддама. Однако мальчик, благодаря своей общительности, умению быстро и легко сходиться с людьми, имел много приятелей и хороших знакомых, как среди сверстников, так и взрослых.

Рассказывали, как однажды к отчиму приехали в гости дальние родственники. С ними был мальчик, ровесник Саддама. Он тут же начал хвастаться, что учится во втором классе подготовительной школы, уже умеет читать, считать и даже выводить на песке собственное имя. Уязвлённый Хусейн бросился к Хасану: «Отдай меня в школу, отец!» Отчим в очередной раз избил Саддама. В 1947 году Саддам, который страстно мечтал учиться, сбежал в Тикрит, чтоб поступить там в школу. Здесь он вновь воспитывался дядей Хейраллахом Тульфахом – набожным мусульманином-суннитом, националистом, армейским офицером, ветераном Англо-иракской войны, который к тому времени уже вышел из тюрьмы. Последний, по свидетельству самого Саддама, оказал на его формирование решающее влияние. В Тикрите Саддам Хусейн оканчивает школу, получив начальное образование^]. Учение было весьма трудным для мальчика, который в десять лет не умел даже написать своего имени. Согласно некоторым данным, Саддам предпочитал забавлять одноклассников незамысловатыми шутками. Например, однажды он подложил в портфель особо нелюбимому старому учителю Корана ядовитую змею. За эту дерзкую шутку Хусейна исключили из школы.

Когда Саддаму исполнилось 15 лет, он испытал первое в жизни тяжёлое потрясение – смерть любимого коня. Потрясение оказалось настолько сильным, что у мальчика парализовало руку. Почти полмесяца его лечили самыми разными народными средствами, пока его рука вновь не обрела подвижность. В это же время Хейраллах переехал из Тикрита в Багдад, куда через два года перебрался и Саддам. Под влиянием дяди Саддам Хусейн в 1953 году предпринимает попытку поступить в элитарную военную академию в Багдаде, но проваливается на первом же экзамене. Для продолжения учёбы он в следующем году поступает в школу аль-Карх, которая была известна как цитадель национализма и панарабизма…

Сирия. Кусаа, Дамаск. Штаб разведки ВВС. 11 июля 1988 года

Лязгнул засов и он обернулся – принесли обед. Кормили здесь – не то, чтобы хорошо, но по крайней мере с голоду умереть не давали. Плохо то, что кормили только два раза в день.

Но вместо баландера – он увидел двоих в штатском и это то, что он успел увидеть. Наверное, были еще, только не было видно из-за стены.

– Выходи. Выходи!

На выход без вещей?

Можно было бы еще огрызнуться – но почему то не хотелось этого делать. Навалилась усталость… та самая, которую он чувствовал изо дня в день с тех пор, как их взяли на сирийской границе. Неизвестно, кто, скорее всего – сирийские коммандос, одиннадцатый полк, пятая армия – она стоит как раз на границе. Он пытался объяснить, что он советский – но им на это было плевать. Так он оказался здесь…

Только здесь – на него все и навалилось. В Бейруте – он был как сжатая пружина, и на кривых, обильно политых кровью ливанских дорожках – не было места размышлениям и саморефлексии: убивай, или будешь убит сам. А вот теперь – пришло время для размышлений…

Он вышел. В коридоре – не протолкнуться от вооруженных людей. Странно, но все это время – а он был в заключение несколько дней – его не допрашивали. Совсем, тех кто его взял – казалось, абсолютно не интересовало, кто он, откуда и почему тайно пытался пересечь сирийскую границу. Его просто привезли сюда и посадили – он понял, что это где-то в Дамаске и значит – тюрьма принадлежала какому-то разведывательному ведомству САР2525
  В Сирийской Арабской республике было пятнадцать спецслужб – Хафез Асад пошел на это, чтобы исключить возможность переворота. Сам он кстати – пришел к власти тоже в результате переворота


[Закрыть]. Но дальше – все. Его кормили, но не вывели ни разу на прогулку, его не допрашивали и вообще – со времени его ареста на границе с ним не поговорил ни один человек, ни сириец, ни советский. Про него просто забыли – или держали, как небольшой козырь в пальцах, чтобы козырнуть в одно, только им известное время.

Кому «им» – он не знал.

Один из сирийцев придержал его за плечо, второй – ловко, явно с большой практикой – надел наручники. На него нацепили какую-то маску, похожую на театральную или карнавальную, но без дырок для глаз и куда-то повели. Судя по грохочущим под ногами пролетам лестниц – тюрьма находилась под землей.

Дверь. Еще одна. Пахнуло жаром, запахом сухой, спекшейся земли и открытого воздуха – и он понял, что они уже на улице, на свободе. Приглушенно доносились гудки машин – где-то рядом с улицей.

Точно – Дамаск…

Скрежет и заунывное пение мотора – старый автомобиль или грузовичок. Хлопок дверью, быстрый разговор по-арабски. Один из говорящих – явно офицер, с хорошо выработанным командным голосом. Второй – его подчиненный, и явно тот, кто выводил его из тюрьмы.

– Садись!

Он решил проверить – сделал вид, что не понял, в конце концов он не обязан знать арабский. Тогда – его ударили и с руганью начали запихивать в машину. Судя по звукам, которые он слышал – рядом с ним сели как минимум двое. И машина тронулась.

Они куда-то ехали. Машина – была небольшая, она не была приспособлена для перевозки людей, и в ней было шумно. Воняло каким-то гнильем. Они сначала ехали по городу – судя по частым остановкам, сигналам и треску мотоциклетных моторов. Потом – выехали за город – шум мотора стал ровнее, они ехали без остановок на светофорах. Вспомнилась мама и то, что он ей говорил – мол, Дамаск – это средневосточный Париж…

Вот и доездился… по Парижам то.

Он продолжал считать, чтобы немного успокоиться, и примерно понять, на сколько километров от Дамаска они отъехали. Получалось – уже километров на десять, как минимум. Они ехали, никуда не сворачивая.

Потом – он услышал разговор, краем уха и через шум автомобильного двигателя. Водитель за рулем – говорил, что они достигли какой-то точки…

Значит, приехали…

Наручники ему снять не удалось – это только в фильмах так все просто. Про себя он решил, что если это то, что он думает – то просить он не станет. И вообще – ничего говорить не станет. Они не услышат от него ничего.

Можно попробовать… хотя бы одного. Руки то спереди…

Машина остановилась, заскрипели тормоза. Потом – шаги, стук металла о металл – открылась дверь.

– Выходи.

Его схватили за руку и потащили из машины. Он решил сделать вид, что падает – но сильные руки вовремя подхватили его. Потом – он с удивлением услышал щелчок, и почувствовал, что его руки свободны.

Тягач с полуприцепом – пронесся мимо, обдав их пыльной воздушной волной.

С него сдернули маску – и он зажмурился от нестерпимо яркого света.

– СССР – друг, да?

Он не видел ничего – сказалось долгое сидение в камере. Весь мир – пылал нестерпимо ярким огнем.

– СССР – Сирия друг, да. Сегодня в Бейруте, завтра в Иерусалиме, ха-ха…

Кто-то хлопнул его по плечу – а потом он услышал шаги. Снова загудел мотор грузовичка, машина тронулась. Он остался один на обочине какого-то сирийского шоссе. Сирийцы – просто уехали, оставив его здесь.

Откуда-то слева – донесся гудок автомобильного клаксона. Проморгавшись – он увидел, что стоит на обочине какого-то шоссе – а на противоположной стороне, носом в ту сторону откуда они приехали – стоит белая, двадцать четвертая Волга.

– Испугался? – довольно спросил полковник. Тот самый, который оформлял его в аппарате ГВС, когда он прибыл в Сирию.

Они сидели в Волг, Николай сзади, полковник – спереди, на пассажирском месте. Понятливый водитель отправился «прогуляться»…

– Никак нет… – ответил Николай, чувствуя, как злость и раздражение жжет изнутри будто кислота.

– Испугался… – заключил полковник – и это хорошо. Не боятся только… дураки.

И тут же, без перерыва.

– Сивицкий – что с ним?

– Геройски погиб… – ответил Николай. В груди – болело все сильнее и сильнее и хотелось набить кому-нибудь морду.

– Уверен? Ты лично видел.

– Да – не по-уставному ответил он

Полковник – видимо, почувствовал, ослабил нажим. Достал из бардачка бутылку, зеленую, экспортную…

– Помянем…

Стакан был один, так и нахлобученный на бутылку. Поминали по очереди, из одного стакана. Николай – налил себе больше чем следовало, хотя в уважении к спиртному раньше замечен не был. Просто – нужно было что-то, чтобы больше не видеть… не помнить… не чувствовать.

– А ты молодец. Знаешь, как тебя палестинцы назвали. Тот, кто не знает слова «смерть». По-арабски – не скажу, забыл. Только вот другие палестинцы – тебя сильно ищут…

Николай ничего не ответил. Он вообще перестал понимать, зачем все это? К чему?

– Но это не проблема, эту проблему мы решим.

Полковник – с сожалением посмотрел на бутылку и бережно убрал ее в бардачок Волги.

– Вообще то, по-хорошему надо бы отправить тебя домой. Накуролесили тут – более чем достаточно. Но работы много, а людей на нее не хватает. О тебе кстати – хорошие отзывы из Особого учебного центра. Притом, что с палестинцами – общий язык найти очень даже непросто. А ты – справился. Прямо Макаренко настоящий.

Николай ничего не ответил.

– Короче, как ты сморишь на то, чтобы поработать в Ираке? Там тоже баасисты, работа примерно такая же, как и здесь – в основном преподавательская. Саддам готовит свою армию к чему-то большому, военных советников не хватает. Тем более – с таким знанием арабского, как у тебя.

– Я плохо знаю арабский.

– Плохо – неплохо, а другие его вообще не знают. Прилетают… ни бе ни ме ни кукареку. Только напрягают и без того непростые отношения ССР с арабскими странами. Левой рукой едят2626
  В арабских странах нельзя есть левой рукой. В пустынях не было песка, а надо было как то справлять свои потребности. Не было и столовых приборов – а надо было как то есть, да и руки надо было мыть, а нечем. Поэтому – всегда ели только правой рукой, а левая была нечистой. Начнете есть левой – а араб сочтет оскорблением находиться с вами за одним столом


[Закрыть]. Так как?

– А что, есть выбор?

– Выбор есть – сказал полковник – он всегда есть. Один выбор – стать таким же, как тот предатель, которого вытаскивали из Бейрута. Другой – оставаться человеком и офицером. Так как, что ты выбираешь?

Пограничная зона Сирии и Ирака – была совсем не похожа на границу между двумя государствами, в которых у власти находится одна и та же партия – Партия Арабского Социалистического Возрождения (БААС).

Бетонные блоки на всех дорогах, тщательный обыск машин. Пустынная местность – разрезана уходящим вдаль противотанковым рвом, его глубина составляла метров пять, и вырыт он был с иракской стороны – судя по насыпанному эскарпу.

Их Волга – стояла в конце едва заметной дороги протоптанной прямо в пустыне. Судя по тому, что полковник вырулил прямо к заграждению, при том что в пустыне не было никаких знаков – людей так он переправлял не первый раз.

Полковник – посмотрел на часы. Темнело.

– Слушай внимательно – начал он – эта тропа натоптана, используется контрабандистами. С той стороны – друзья. Мин нет. Но будь осторожен – змеи хуже любых мин.

– Патрули?

– С той стороны могут быть секреты. Но их немного. Змей отгоняй палкой.

– Кто с той стороны?

– Увидишь. Он тебя знает.

От выпитой водки и дневной жары – сильно мутило.

– Готов?

– Да.

– Слушай… – не поверил полковник – вряд ли мы еще встретимся, потому послушай. Я знаю, что ты сделал в Бейруте. И знаю, что всем наверху – на это на… ать, папку спишут и забудут. Но если никто не будет это делать здесь – потом придется делать это в Ташкенте. Или в Москве. Понял? Теперь пошли…

Они вышли из машины, подошли к самому краю проволочного заграждения. Полковник – пошерудил ногой в пыли. В пыли – показалась прямая линия, вдвоем – они откинули стальную крышку. Полковник наклонился – и достал из черной дыры самую обыкновенную палку.

– Фонаря извини, нет. Возьми палку, как ползешь – пошеруди впереди. Здесь могут быть скорпионы, змеи, они прохладу любят. Ну – давай. Удачи.

Николай собирался было уже лезть – но вдруг остановился.

– Товарищ… полковник.

– Что?

– И вам… удачи.

– …Значит, слушай сюда… – полковник Цагоев не был склонен к излишним сантиментам и расспросам – первое, что ты должен знать, это то, что здесь идет война. Причем не такая как в Афганистане – а во весь рост – как в Великую отечественную. Тысяч пятьсот уде положили точно – для такой страны это сам понимаешь, что обозначает. Это – раз.

Их машина – неслась на полном ходу по отличной, почти пустой дороге, по четыре полосы в каждом направлении – даже МКАД такой не была. Встречных машин не было, только иногда – навстречу попадались такие же как у них военные джипы. Белые или защитного цвета.

– Второе. Ты должен знать, что тут ни хрена нет никакого коммунизма, тут есть самый настоящий фашизм, как бы он не назывался. Коммунистов Саддам расстреливает. Здесь компартию так и называют – партия расстрелянных. Она в подполье уже лет пятнадцать, в числе прочего – Саддам расстрелял за коммунистические убеждения брата и родного дядю. Так что – держи ушки на макушке. Понял?

Цагоев замолчал ожидая ответа. А Николай… так и не мог его подобрать.

– Товарищ полковник. А мы получается… за фашистов или как?

– Думай, что говоришь. Все что я сказал – уясни и забудь. Официально, что мы что американцы – с ними в десна целуемся. С американцами сейчас будет похуже, мы им хвост подпалили. Но есть Иран. И с ним надо воевать.

– А в Иране тогда – кто?

– Кто-кто. Слышал поговорку: игра была равна, играли два говна. Вот так тут и есть. Иранцы ничем не лучше. Но дело не в этом. Я слышал, ты сидел в Сирии?

– Было дело – неохотно ответил Николай

– Это хорошо. Не стесняйся упоминать об этом, как тебя посадили в тюрьму. Скажи, что тебя избили. Здесь это любят – тот, кто враг режиму Асада, здесь первый друг, в Багдаде целый микрорайон сирийцами заселен, кто бежал. Имей в виду – здесь никому нельзя верить, никто не говорит правду. За всеми следит Мухабаррат, каждого проверяют. Подходят, предлагают принять участие в заговоре. Кто соглашается – исчезают навсегда. Тебя тоже будут прощупывать. Подведут к тебе человека, говорящего по-русски. Он предложит стать твоим другом. Это будет стукач, понял? Говори ему про Сирию.

Голова – шла кругом

– А меня здесь – кем?

– Кем? Да тут работы полно, Хусейн заплатил за пять тысяч советских военных советников, сейчас в Багдаде целый город строят. Так и называется ар-Руси, русский. Значит, здесь была военная разведка – но теперь ее нет, Хусейн разогнал из-за угрозы переворота. Но спецназ остался. Пять отдельных полков коммандос. В каждом есть военные советники, в пятьдесят шестом полку советником Дмитриченко, он в Кандагаре сидел, мужик толковый. Пойдешь к нему. Полк называется «Коммандос Захра» он дислоцируется на окраине Багдада, прикрывает город. Так что хоть и полк, но придворный.

– Понял.

– Да ни хрена ты не понял! – вдруг взорвался полковник – совсем деревянный или как?

– Прошу простить.

– Мне твои извинения… – подостыл полковник – значит, слушай. Первым делом – выяви стукача, он есть в каждом батальоне. Скорее всего, кто по-русски лучше всего говорит – тот и стукач. Хусейн специально посылает будущих стукачей на обучение в Союз, чтобы язык освоили. Это первое. Второе – присмотрись, кто что думает. Если найдешь коммунистов – возьми на заметку, но в контакт пока не входи. Они могут и так спровоцировать. Чем можешь помочь – помоги, но не раскрывайся. Наша задача – быть готовыми ко всему, понял? Местная власть… скажем так, придерживается очень сомнительной идеологии. Пока они на словах придерживаются движения к социализму – но все может измениться в любую минуту. Теперь – понял?

– Понял… – сказал Николай

Очередная ложь. Которая – приведет к очередной крови. Впрочем – ему то уже к этому не привыкать.