Текст книги "Зло именем твоим"

Объект «Имам Али»
Первая группа

Вспышка озарила горизонт – и вдалеке от них за холмом начало подниматься, пульсируя, белое яростное пламя.

– Попадание! Попадание!

– Есть! Попадание!

Игал обернулся и увидел мчащуюся по дороге машину, она мчалась прямо на них, и пулеметчик за пулеметной турелью целился прямо в них. И ответить – не выжить, так хотя бы отомстить – никто не успевал.

Объект «Имам Али»
Саргорд Арад Бешехти

– Аллах акбар! Аллах акбар! Субхан аллаху!

Автомобиль остановился в нескольких метрах от горячей скоростной машины, вся очередь из ДШК попала в нее, бензин загорелся. Обрадованные хотя бы этой маленькой, лично им одержанной победой, солдаты выскочили из машины, один из них выпустил из автомата совершенно ненужную очередь в пожираемые ярким, жадным пламенем тела.

– Аллах акбар!

Саргорд не смотрел на уничтоженную скоростную машину, с которой, верно, и вели огонь напавшие на базу подонки. Он смотрел на поднимающееся за холмом белое пламя. Он знал, что это такое – взорвалась ракета, ракетное топливо горит с такой температурой, что сталь течет, как вода. Если ракета взорвалась на стартовой площадке – то уничтожен весь стартовый комплекс.

Саргорд повернулся, чтобы отдать приказ, и увидел на холме человека, и этот человек целился в них из гранатомета.

– О Аллах, за что ты нас караешь?! – закричал саргорд.

Человек с гранатометом выстрелил – и саргорда бросило куда-то во тьму.

Вертолет «Ясур-2000»
Объект «Имам Али»
Район Тебриза

Израильский десантник снова пробился к вертолетной кабине, где экипаж вертолета был буквально на иголках. Два раза на них выскакивали моторизованные скоростные иранские патрули – но оба раза десантникам удавалось отбить атаку до того, как кто-то из иранцев успевал прицелиться в стоящий на земле вертолет из гранатомета. Рано или поздно их везению должен был прийти конец.

– Подъем, поднимай машину! Коридор пробит!

На горизонте полыхало белое зарево.

– Какой курс?

– Сто двадцать!

– Ты охренел! Там зенитные установки на каждом шагу!

– Там наши! Коридор пробит, поднимай машину!

– Черт бы вас побрал, ублюдков!

Вертолет поднялся тяжело, покачиваясь в воздушных потоках, ручка управления была тоже тяжелой. Казалось, что вертолет не хочет лететь туда, навстречу пламени, он все понимает, как живой.

– Бортстрелкам готовность!

– Есть левый борт!

– Есть правый борт!

– Есть корма!

– Идем на предельно малой. Прокладывай курс!

– Держу, Рафи. Давай левее... там, кажется, есть ложбина! Проскочим.

Едва не обдирая брюхом ветки местного, жесткого и колючего кустарника, «Ясур-2000» устремился по направлению к ярко разгорающемуся пламени. Пулеметные установки не были подавлены полностью, местность была нашпигована гранатометчиками, оставалось надеяться только на себя!

– По фронту! Ракетчик по фронту!

Неизвестный солдат, скорее всего молодой басидж, еще пацан, поднялся из зарослей кустарника, это было видно на приборе ночного видения. Видно было и то, что у него на плече гранатомет «РПГ-7» и он целится им прямо в летящий на него вертолет.

Ни влево, ни вправо, ни вверх – уже бесполезно.

– Держитесь!

Вместо того чтобы попытаться набрать высоту, пилот увеличил скорость, вертолет несся прямо на стрелка.

– Твою ма-ать! – закричал по-русски штурман, он не был русским, но хорошо помнил, как ругался в таких случаях отец.

Фигурка стрелка окуталась пламенем, и... вертолет пронесся над ним. Забухал кормовой станковый пулемет, обрабатывая место, где все еще был дым.

– Черт, что...

– Повреждение. Носовой локатор поврежден.

– Критическое?

– Нет, перехожу на дублирующую схему.

– Господи, у нас в носу граната!

Это и в самом деле было так – взрыватель ракеты «РПГ» не успел взвестись, и она воткнулась в нос израильского вертолета подобно копью. Ни один вертолет, кроме этого старого «Сикорского», не смог бы пережить подобное.

Они увернулись еще от одной ракеты – и наконец увидели зеленый, фосфоресцирующий дым...

* * *

– Вертолет! Вертолет!

Несколько израильтян заняли позицию на холме, держа огнем на расстоянии боевиков иранской революционной гвардии, пытающихся наступать от подземного комплекса.

– Приготовиться!

Они знали, что будет – вертолет сбросит им веревочную лестницу и, как только последний зацепится за нее, пойдет назад, в сторону Ирака.

Один из израильтян по имени Гад бросил пулемет и побежал по холму вниз, к горящим машинам.

– Куда! Назад! Назад!

– Мы должны забрать своих!

– Нет времени! Нет времени, что ты творишь?!

– Тогда улетайте без меня! Я останусь тут!

С вертолета сбросили веревку. Гад, добежав до машины, где нашел свою смерть командир израильской группы и трое его сослуживцев, сорвал куртку, начал сбивать ею уже мутное, чадное, горящее из последних сил пламя.

– Черт бы тебя побрал!

– Командир, вертолет! Вертолет!

– Держите его!

* * *

– Сдай чуть вперед!

Нервы у израильского пилота сдали окончательно

– Да вы что, охренели, мать вашу?! – Он выкрикивал все новые и новые ругательства на десантника, сунувшегося в кабину. – Нас сейчас второй раз ракетой подобьют, и все тут останемся! Все тут останемся!

– Там человек! Наш! Он живой!

– Да...

Пилот подал машину вперед, вниз, с люка в полу и с задней аппарели летели спасательные тросы, чтобы попытаться прикрепить тела.

– Ниже! Ниже!

– Я не могу ниже! Мы разобьемся!

Ракета РПГ, пущенная от открытых настежь врат, ведущихся в царство Аида, пролетела левее вертолета, ей ответил пулемет с левого борта.

– Куда?

Двое израильских солдат спрыгнули вниз без веревки, каким-то чудом привязали к веревкам тела. Потом потащили к свисающей из брюха лестнице наглотавшегося дыма, с обожженными лицом и руками Гада. Каким-то чудом прицепились к лестнице.

– Все! Уходим! Уходим!

– Поднимай их! Поднимай!

Вертолет начал смещаться влево, разворачиваясь, оставшиеся в живых израильтяне втаскивали на борт живых и мертвых.

Но это было еще не все – потому что вышедший к объекту боевой вертолет иранских ВВС уже засек цель...

Объект «Имам Али»
Воздушное пространство
Капитан ВВС Израиля Давид Абрамсон

В последний момент воздушный кудесник из Хеврона Давид Абрамсон все-таки успел рвануть на себя рычаг катапульты. И вылетел из машины в облаке пламени – в F15 почти одновременно попали сразу ракета с наземного ЗРК «Роланд» и очередь с иранского «МиГ-29». Это было все, чем располагал иранский ас – и он не промахнулся.

Пиропатроном Давида отбросило от самолета, и тут грохнул взрыв, и кресло с намертво пристегнутым к нему пилотом закувыркалось в воздухе, как лист, осенним ветром несомый. Еще бы немного, секунда, если бы не доля секунды – и ракета достала бы его, и сейчас он догорал бы в обломках своей стальной птицы на безымянном склоне тебризского нагорья – а в газете, если, конечно, останутся в живых те, кто должны ее выпускать, – появится его траурная фотография и краткая биография: родился, учился... мечтал.

Нет, хрен вам!

Капитан Абрамсон чуть пришел в себя от того, что его шарахнуло воздушной волной от пронесшегося рядом «МиГа» – иранский летчик спешил убраться от разверзшегося на земле ада, потому что зенитный снаряд своих и чужих не разбирает.

Лучше бы он в себя не приходил...

Он катапультировался ниже нижней кромки облаков... он никогда не любил летать так, чтобы скрываться в облаках, от радара не скроешься, а видеть то, что происходит внизу, было необходимо. Рывок парашютной системы – парашют в данном случае входил в состав кресла и удерживал в воздухе не только его, но и катапультируемое кресло, – привел его окончательно в себя, и капитан смог полюбоваться на то, что творилось внизу.

* * *

Он вспомнил бабушку. Бабушка приехала в Израиль откуда-то из-под Киева и очень любила готовить дома, а маленький Давид поэтому любил проводить время у бабушки. Когда он что-нибудь умудрялся натворить – например, сломать дверку шкафа или привязать банку к хвосту бедняги кота – бабушка всегда говорила: «Давид, Давид, что ты опять натворил...» Он почему-то хорошо вспомнил именно это.

Натворил он и в самом деле – много чего.

Он заходил на цель не с запада, как можно было бы ожидать, а с востока, потому что американские инструкторы научили его всегда появляться над целью с неожиданной стороны. За время, прошедшее с того момента, как он нажал кнопку и бомбы ушли к земле, до того момента, как в самолет врезалась ракета, самолет пролетел почти что два километра... может, немного меньше, может, больше. Поэтому он падал не в само пламя, пламя было у него за спиной, но его все равно было видно. Зловещее белое зарево подсвечивало его со спины, и даже здесь, на высоте, он чувствовал жар, исходящий от эпицентра, от того места, куда попали его бомбы. Этот жар навел его на мысль, что от его бомбы сдетонировал атомный заряд и сейчас ему лучше просто отстегнуть ремни и сигануть вниз... но почти сразу ему пришло в голову, что если бы сейчас сдетонировала атомная боеголовка, то он бы сейчас летел вниз невесомым белым пеплом, поджаренный на гриле с температурой несколько тысяч градусов Цельсия. И все равно – от пульсирующего зарева, от белого, почти прозрачного света, исходящего из-за спины, становилось страшно.

Становилось страшно и от огненных струй, которыми иранские зенитки полосовали ставшее в один миг враждебным небо. Он, летчик, пилот истребителя-бомбардировщика, знал, что рано или поздно ему придется пройти сквозь это, направить самолет в огонь и пройти через него. Но сейчас было все по-другому... это раньше пилоты штурмовиков летели через град свинца, это раньше пилоты бомбардировщиков ложились на боевой курс, окруженные черными облачками разрывов дальнобойных зениток, – и нужно было, чтобы не дрогнула рука, иначе весь вылет впустую. Сейчас все происходит быстро – настолько быстро, что ты даже не успеваешь испугаться. Ты подлетаешь к объекту на скорости тысяча с лишним километров в час, и какие-то парни внизу подсвечивают тебе цель. Ты сбрасываешь бомбы, говоришь «Йо-хо-хо» и летишь дальше, обгоняя собственный звук. Или ракеты... их ты вообще запускаешь вне зоны действия ПВО, и твоя работа превращается в работу простого воздушного извозчика: вышел в заданную точку, нажал кнопку, отправил ракету в полет и летишь домой. А если ты напортачил, то обычно даже не успеваешь испугаться, зенитная ракета сделает все быстро и безболезненно. Но он никогда не думал, что ему придется вот так вот висеть под стропами парашюта в безжалостно расстреливаемом из стволов всех калибров небе.

Стволы были разные. Огонь одних из них был похож на красную пунктирную строчку на черном – словно ровные стежки швейной машинки. Огонь других – как серия футбольных мячей, только каждый – как маленькое солнце, светит и пышет жаром – неторопливые, но мощные «ДШК». Где-то эти мячи летели таким градом, что даже лучший вратарь в мире не смог бы их отбить – многоствольные «ДШК», он помнил про них по подготовке.

А где-то – сплошной, пульсирующий красный луч мотор-пушки, шарящий по небу, – казалось, что грохот этого монстра был слышен и здесь.

И он – под парашютным куполом. Его задницу защищало только американское катапультируемое кресло, и он ощущал себя жестяным зайчиком в воскресном тире в парке развлечений...

Господь наш пастырь...

Как ни странно, капитан Абрамсон никогда не задумывался о смерти. Да, он знал, что его работа опасна, но разве не опасно ездить по дороге домой? Точно так же какой-нибудь пьяный может вылететь на встречную и размазать тебя по асфальту. Самолет, если за ним следят техники и если все делать как надо – ничуть не опаснее той же машины и уж явно безопаснее, чем скоростной мотоцикл «Ямаха». По крайней мере, у «Ямахи» нет катапультируемого кресла...

А сейчас он понял одну простую вещь. Эти люди, которые там, внизу, которые полосуют сталью небо – ОНИ ВСЕ ХОТЯТ ЕГО УБИТЬ. Летая на истребителе-бомбардировщике со скоростью за тысячу километров в час, у него как-то не было времени задумываться об этом.

А земля тем временем была все ближе.

Капитан Абрамсон грохнулся на какой-то горный склон, причем грохнулся так, что в последний момент парашют резко дернуло ветром, и катапультируемое кресло перевернуло с ног на голову, так что из-под него пришлось выбираться. Но он сделал это, молча, стараясь даже не дышать и очень надеясь, что его никто не слышал и никто не видел парашют в ночном небе. Если увидели – то все, кранты. Он пропал...

Первым делом капитан Абрамсон полез туда, где был аварийный запас. Он бывает разным, но он бывает всегда, потому что производители боевых самолетов предусматривают такой вариант, при котором летчик может оказаться в плену, на враждебной территории. Здесь, в аварийном запасе летчика, должна была лежать стандартная для американцев «Беретта-92», но капитан Абрамсон в свое время сделал дело, которое пришлось как нельзя кстати. У него был друг, еще по школе, который служил в десантных частях, готовившихся как раз для спасения летчиков, сбитых за линией фронта. Он-то и посоветовал Давиду купить на свои деньги глушитель к пистолету, авторитетно объяснив, что пистолет без глушителя – все равно что ничто, потому что на первый же выстрел сбегутся мужики с автоматами – и прости-прощай. А вот имея пистолет с глушителем, ты сможешь разобраться с парочкой плохих парней, забрать их «АК», если он тебе так будет нужен, и пойти дальше. И лазерный прицел будет нелишним, потому что, если тебя собьют, нервы у тебя будут ни к черту, и можно спорить на что угодно, что тебе будет не до точного прицеливания.

Поэтому Давид добрался до запаса, половину раскидав по земле, первым делом вытащил пистолет и надел глушитель – он был разработан для американских спецсил и не наворачивался, а надевался на удлиненный ствол, а потом застегивался специальной защелкой. Давид так и сделал – и сразу почувствовал себя лучше, как будто он и не находится посреди разворошенного муравейника, и как будто его пистолет поможет ему справиться с поисковым отрядом басиджей, вооруженных автоматами и пулеметами. Но человек с пистолетом и человек без пистолета – две большие разницы.

Вооружившись, капитан Абрамсон огляделся, чтобы понять, нельзя ли куда-то деть кресло, которое на фоне горного склона видно. Ближайший валун, способный его скрыть, располагался примерно в сорока метрах от места падения, но был намного выше, капитан попробовал толкать кресло туда – но оставил это занятие. Зато он собрал парашют в кучу и бросил его у кресла.

Запасная обойма к пистолету, зеркальце, складной нож, очень прочный, рацион, карта, аптечка, рация. Рация... даже не рация, а устройство, предназначенное для того, чтобы подавать сигналы тревоги. Помимо этого – на руке у капитана Абрамсона были летчицкие часы «Breitling», в которые тоже был встроен аварийный маяк. Инструкция требовала включить аварийный маяк немедленно – но капитан помнил занятия по выживанию, а там говорили, что у поисковых групп могут быть приемники, настроенные на частоту этого маяка. В конце концов, это ведь всего лишь маяк, и сигналы он подает совсем не шифрованные, верно? К тому же и запас батареек у него не бесконечный. Но тут капитан Абрамсон вспомнил, что на земле должна была быть группа «Саарет Маткаль», которую он должен был поддерживать ракетно-бомбовым ударом. Если они до сих пор на земле – у него вообще есть шанс улететь с ними!

Вот только где они?

Капитан прислушался – но так ничего и не услышал. Стреляют во все стороны, огневые точки в основном не видно из-за холмистой местности, просто огненные трассы бьют в небо и во все стороны. При таком грохоте и такой иллюминации ничего не услышишь.

Решившись, капитан все же включил маяк. Если пройдет достаточно времени, чтобы понять, что если тут и были спецназовцы, то они давно улетели, он его выключит. И будет пробиваться к иракской границе пешком. В конце концов, если здесь шастают контрабандисты, как он слышал, то дойдет и он...

Сверившись с компасом, который тоже был в его часах, капитан Абрамсон пошел на запад...

Персидский залив
Траверз острова Харк
Южная группа

– Справа! На час!

Иранец ошибся – он не знал, что происходит в порту, но знал, что что-то происходит, и поэтому спешил вернуться. Он не знал, что в море есть лодка, которая будет охотиться за ним, и поэтому включил прожектор. Это позволило морским коммандос заметить лодку противника первыми...

Стоявший на носовом пулемете боец не стал включать фонарь, выдавая тем самым себя, его прибор ночного видения был его гарантированным преимуществом перед иранцами. Боевая лодка спецназа, сближаясь с противником, заходила со стороны берега, и это делало ее обнаружение еще менее вероятным. Пулеметчик хладнокровно выждал, и лишь когда расстояние между боевой лодкой и катером сократилось до полумили, навел зеленый луч лазера на вражеского пулеметчика на носовом орудии – «ДШК» 12,7 и нажал на спуск одиночным. «Браунинг» кашлянул – и пуля достала вражеского пулеметчика, пробив бронежилет и едва не выбросив того с сиденья. Капитан, вместо того чтобы увеличить скорость и попытаться как-то сманеврировать, почему-то сбросил скорость, и вторая очередь пришлась точно по рубке. Катер не загорелся – но окончательно потерял скорость и лег в дрейф, с кормы выскочил какой-то иранец и бросился в воду. Расстреливать его не стали.

– Осмотреться! Есть еще один!

Это как минимум...

Спецназовцы наземной группы оставляли в лодке кроме двух пулеметов еще одну снайперскую винтовку «Барретт» и пулемет «ПК» в укупорке – на случай, если кончатся патроны или придется высаживаться на сушу в качестве последнего отряда, способного выполнить задание. Сейчас один из бойцов морских коммандос, вскрывший укупорку с пулеметом, показал на пальцах командиру свое предложение. Оценив, командир хлопнул по плечу – давай.

Времени у израильтян было совсем немного, второй катер, намного более крупный, вооруженный носовым орудием – установкой «ЗУ-23-2» и пусковой для неуправляемых ракет калибра 107 миллиметров, и это не считая двух хвостовых пулеметных точек, показался на горизонте еще до того, как израильтяне успели «нарисовать картину». Луч его безошибочно уперся в остановленный, дрейфующий без хода катер, потом – скользнул дальше...

Клюнут – или нет?

Клюнули! Катер снова тронулся, малым ходом по направлению к потерявшему ход катеру. Иранцы – и на носовой, и на обоих кормовых – настороженно осматривались по сторонам, было темно, и они готовы были огрызнуться огнем на каждое движение, на каждый выстрел...

Носовое орудие – со скорострельностью тридцать два выстрела в секунду снарядами, каждый из которых размером с банан, – было нацелено точно на дрейфующий катер...

Ракетный катер, идя малым ходом, обогнул патрульный, желая убедиться, что с той стороны не прячется какое-нибудь верткое и скоростное, вооруженное пулеметом судно, готовое нанести неожиданный удар.

Нос ракетного катера боднул в бок патрульный, несильно, капитан тотчас отработал штурвалом, смягчая удар. Кто-то включил аккумуляторный фонарь, луч света метнулся с более высокого борта ракетного катера – и тут же раздались гортанные, возбужденные крики. На палубе распласталось тело иранского моряка, заметили иранцы и кровь. Еще один убитый иранский моряк лежал в полуоткрытой надстройке.

Командир иранского ракетного катера полностью застопорил ход, сначала на палубу патрульного катера перепрыгнул один иранский моряк из «абордажной команды», потом обернулся, ему передали автомат, потом второй, и на катер спрыгнул второй моряк. С этого-то все и началось...

Второй погибший моряк, тот самый, который лежал, свесившись из надстройки, внезапно ожил, в руках у него оказался «микроузи» с глушителем, передней рукояткой и лазерным прицелом. Он ожил как раз в тот момент, когда два иранских моряка не могли ответить огнем – один из иранских абордажников одной рукой передавал другому его автомат, вторая рука была занята собственным, – они так и умерли, не успев понять, что происходит. Остаток очереди убитый и внезапно оживший моряк всадил в иранца, дежурившего у пулемета по правому борту.

На патрульном катере что-то закричали, но было уже поздно – израильтянин успел в два прыжка оказаться у борта вражеского катера. Борт его был выше, но не настолько, чтобы он не мог видеть ноги второго моряка, стоящего у пулемета по правому борту. По ним он и всадил короткую очередь, вторую – выше. Потом – повернулся и обстрелял рубку, благо эти скоростные патрульные суда и суда огневой поддержки делались на базе конструкций гражданских скоростных катеров и яхт, а у них чаще всего бывает полуоткрытая рубка.

Пулеметчик на носовой зенитной установке, поняв, что дело дрянь, вскочил – у него, как и у всех членов экипажа, было свое личное оружие, «МР-5» иранского производства, и он еще мог за себя постоять. Приведя пулемет в боевую готовность, он перескочил на правый борт, вскинул автомат и хотел дать короткую очередь – как три пули пятидесятого калибра, прилетевшие издалека из темноты, выбили из него жизнь и бросили на нос патрульного катера, откуда он с всплеском свалился в воду.

Израильский морской коммандо, вооруженный «узи», вцепился в бортовое ограждение ракетного катера и перебросил себя на палубу, держа пистолет-пулемет в готовности – но он уже не был нужен. На ракетном катере не осталось ни одного выжившего – один скорчился у пулемета по левому борту, второй перевешивался через ограждение по правому, в рубке лежал убитый капитан. Он один захватил ракетный катер противника...

Из темноты подошла боевая лодка израильтян. План был прост и дерзок – но именно поэтому он и смог претвориться в жизнь. Не слишком опытные люди, заметив что-то подозрительное, сосредоточивают все свое внимание именно на этом, забывая, что опасность может грозить с разных сторон. Заметив дрейфующий патрульный катер, иранцы на ракетном сосредоточили свое внимание на нем – и не заметили ожидающую своего часа израильскую боевую лодку в полумиле. Увидев труп на палубе, иранцы решили, что на корабле все убиты, и решили высадиться и посмотреть, что к чему. Пулеметчик, который прикрывал высадку, был слишком близко, если бы ракетный катер высадил абордажную команду и немедленно отошел, чтобы прикрыть ее, но с небольшого расстояния – тогда израильтянам пришлось бы куда хуже и, возможно, кто-нибудь погиб бы. Но ракетный катер не только притерся вплотную к патрульному, он еще и полностью застопорил ход, что дало шанс решить проблему неожиданным и быстрым нападением. И израильтянин на палубе воспользовался ситуацией на все сто один процент...

Трупы сбросили за борт, осмотрели повреждения – их практически не было, когда боец вел огонь по рубке, стараясь достать капитана, – пули разбили пару второстепенных приборов. В остальном израильтяне получили совершенно работоспособный катер с баком, наполненным на треть – это примерно двести морских миль хода, даже больше. На катере была русская зенитная установка, китайский ракетный комплекс и два пулемета «MG-3» иранской версии с лентами на двести пятьдесят по обоим бортам. Всего этого могло хватить, чтобы вернуться в порт и попытаться что-то сделать для второй команды.

Боевую лодку принайтовили к кормовому крюку, который на гражданских яхтах используется для того, чтобы буксировать лыжника на водных лыжах, а тут был неизвестно для чего. Один из израильтян занял место за носовой пушкой, второй – в рубке, двое – у пулеметов. Последний, перед тем как перейти на трофейный катер, прицелился с носового и дал короткую бесшумную очередь по патрульному катеру, целясь так, чтобы пробить дыру ниже ватерлинии. Оставлять его здесь на плаву не следовало...