Текст книги "Закон Клеменцо, или Делай бизнес быстро, приятно и легко"

Глава 5
В Ленинграде

Александра разбудили лучи солнца, которые пролезали прямо под веки в глаза. Часы показывали одиннадцать. Проводница его не будила, а так как поезд был полупустой, то и никто из пассажиров не садился на его длинные ноги. Он проснулся, пошел умыться в туалет. Когда вернулся, на столе его ждал чай с лимоном, рядышком пристроился «фирменный» железнодорожный брикетик сахара со скоростным поездом на этикетке.

Он поблагодарил проводницу и сел за чай. Теперь надо подумать, как все же заставить этого Бориса Михайловича заплатить. Мысли из сна не клеились одна к другой: ничего не мог придумать.

«И все же я сделаю так, как учил Владимир! Дойдем до магазина, а там будет видно. Надо суметь войти в «шкуру» Бориса Михайловича и все сделать быстро, приятно и легко».

Он оделся, привел себя в порядок. Поезд неспешно подтягивался к озаренному уже зимним солнцем Московскому вокзалу города Санкт-Петербурга.

Александр вышел на перрон. Свою сумку он сдал в камеру хранения, чтобы не переться по Северной столице как деревенщина. Зашагал к метро – все же не рискнул ехать на такси, так как знал, что таксисты могут взять стоимость целого жэдэ-билета, особенно с вокзала.

Из метро выбрался возле Казанского собора, идти оттуда еще метров двести. Он вдыхал питерский воздух, шел уверенно, расправляя плечи, и повторял про себя: «Я уйду от него с деньгами!»

В ближайшем ларьке Александр купил кока-колу и «Сникерс» и, откусив полбатончика сразу, запил холодной газировкой… Какой это был кайф тогда, в тот далекий ноябрьский день девяносто второго, в солнечном Санкт-Петербурге! Вкус этого дня Александр запомнил навсегда.

Солнце светило меж облаков, дул легкий ветер. Джинсовая «вареная» куртка Александра раздувалась от встречного солоноватого ледяного ветра, но ему казалось, что все отлично. Он был в настроении. Александр ощущал себя всадником, поэтому и не застегивал свою куртку, скачущей походкой завоевывал Питер в расхристанном виде… Когда подошел к магазину «Ткани» на Невском, сердце начало биться в особом ритме. На минутку уловил, что плечи опять ссутулились, и ему стало как-то не по себе. Его одолевала та, вчерашняя тоска…

«Стоп, ты что делаешь, болван? – мысленно приструнил себя Александр. – Ты заходишь и выходишь с деньгами. Понял?!»

– Понял! – ответил вслух, веселея, сам себе.

«Мы с тобой одной крови» – так считал Владимир, и я смогу. Закон Клеменцо! Действуй.

Он притормозил у дверей, но потом повторил заклинание: «Быстро!» – и открыл дверь уверенным движением. «Приятно» – допил последний глоток колы и, смяв в руке алюминиевую банку, выбросил ее в стоящую у дверей урну. И «легко» – он вошел наконец в магазин. Сперва направился было в кабинет директора, расположение которого давно знал, но решил: а давай-ка иначе!

Прошел дальше, в торговый зал. В зале было много покупателей и две продавщицы. Александр прогулялся вдоль полок с тканями и увидел полураскрытые мотки своего моздокского тюля. Один вид, второй, третий… все! Больше-то и нет. Стоп, подумал он, почему же нет на полках его товара, чего же Михалыч не выставляет? Он же сдал ему десять видов по пятьсот метров? Где же остальные?

А может, уже проданы? Он подумал так, но боялся поверить в такую удачу.

– Извините, можно вас пригласить на минутку? – с уверенным видом и с улыбкой обратился к продавщице Александр.

– Конечно, – мило улыбнувшись в ответ, заявила продавщица и подошла поближе.

– Я бы хотел купить тюль для большого дома своего шефа, а что-то выбора у вас почти нет. Есть ли еще виды?

– Да, есть, – ответила она.

– Ну, может, выложите какие есть? Я посмотрю…

– Да все было, просто уже раскупили. Сейчас гляну, что еще осталось, и принесу. А вам сколько надо?

– Сколько?.. Ну, не знаю, надо прикинуть. Там двенадцать комнат, и хотели бы, конечно, разных. Двенадцать видов есть у вас?

– Нет, двенадцать видов точно нет. Было всего десять, и вот что осталось, – медленно выговорила продавщица, идя в сторону склада.

– Сейчас посмотрю на складе, что могу предложить, – закончила она уже в дверях служебного закулисья.

Александр полностью втянулся в роль. Он пришел купить тюль для шефа. Дом… Если спросят, где дом? Да скажет, в Заливе – и пошли все подальше!

Продавщица вышла с одним рулоном тюля:

– Извините, молодой человек, похоже, вашему шефу придется еще раз прислать вас к нам. Всего один вид есть на складе, и тот уже заканчивается. Такого у нас всего пять рулонов, но некоторых совсем мало. А этого всего только моток и остался. Так что выбирайте…

– Всего четыре вида? – Александр с трудом сдерживал прихлынувшие эмоции. – Я посмотрю… и потом еще зайду… я сейчас позвоню ему и вернусь… – пробормотал он и повернул на выход, к двери.

Надо выйти, все переосмыслить и потом только вернуться к директору… Так он сделал бы вчера, но не сегодня: «Быстро, приятно и легко!»

И он свернул в сторону двери, на которой было написано: «Посторонним вход воспрещен». Уверенным движением открыл ее и оказался в коридоре, ведущем на склад. Справа был кабинет с табличкой «Директор».

Александр подошел к директорской. Быстро, приятно и легко. Он сделал глубокий вдох и, стукнув два раза, не дожидаясь ответа и вызова, распахнул дверь почти по-хозяйски.

– Здравствуйте, Борис Михайлович, уделите три минуты, – беззаботно и бодро сказал он и шагнул к столу, навстречу изумленному директору магазина.

Борис Михайлович глянул на Александра поверх своих очков удивленным и немножко настороженным взглядом:

– Заходите, молодой человек. Если не ошибаюсь… Алексей?

– Нет, Александр, – улыбнулся он. – Наверное, вы меня забыли, но это неудивительно: у вас же много народу бывает. Но я, собственно, по вопросу своего тюля – вспомнили?..

– Конечно, вспомнил, дорогой мой человек, я всегда помню о вас, садитесь. Вот и вчера, когда товаровед на пятиминутке сказала, что продается тюль хуже наших ожиданий, так и подумал: хороший парень Аксенов, и товар у него хороший, а вот не продается, и все тут. Что хочешь делай!

«Ах ты, жмот, опять не хочешь платить», – подумал Александр…

– Да нет же, Борис Михайлович, вы, наверное, путаете, – продолжил он спокойно. – Мой товар, должно быть, хорошо продается! Может, это какой-то иной тюль не продается. Мой-то – моздокский. Помните? Вот договор и накладная. Вы взяли у меня пять километров. Десять видов, каждого по полкилометра. И сказали, и в договоре прописали, что оплата за месяц.

– Да, мой любезный, но ведь то – договор. А устно я всем добавляю: продам половину – приходите за деньгами, и вам, сударь, так сказал, ведь верно?

– Да, так точно и сказали, – Александр на секунду упустил «клеменцовскую» свою бодрость…

– Ну вот! Как только продам половину, так и приходите, а сегодня не тратьте ни мое, ни свое время. Мы даже трети не продали.

Александр уже знал, что это неправда. Михалыч врет? Или, может, самого директора его товаровед обманывает? Но как бы то ни было, а он уйдет только с деньгами! «Быстро, приятно, легко», – повторял Александр про себя, как молитву.

И словно во время ревизии, но с легкостью и улыбкой профессионала с автосервиса Александр начал прикручивать гайки – правда, оставляя чуток места для отступления директору:

– Послушайте, Борис Михайлович… По накладной вы приняли у меня десять видов тюля. Каждого по полкилометра, то есть по двадцать рулонов. До того, как зайти к вам, я заглянул в торговый зал. Там была продавщица. Я попросил ее показать весь ассортимент тюля. И знаете что? Она пошла на склад и принесла всего один вид, еще три было на витрине. Итого: у вас в магазине на сегодня четыре вида тюля. И точка. Более того, дорогой Борис Михайлович, она сказала, что и оставшегося-то совсем мало.

Александр закончил, но, пытаясь помочь Михалычу сделать шаг назад, добавил весело:

– Может, ваш товаровед перепутал мой товар с чьим-то чужим? Прошу вас, проверьте, пожалуйста!

– Хорошо, давай так. Ты сегодня поезжай домой, возвращайся через неделю, я проведу ревизию, все выясню. И если половина продана, то я тебе в следующий… – он посмотрел на лежащий в углу стола ежедневник, – в следующую… – Он перебирал листы и выбрал пятницу. – Да, четвертого декабря, и я тебе выплачу всю сумму!

– Борис Михайлович, дорогой. Ну, вот прошу еще ровно две минуты… Тюль уже продан, больше половины. Накрутка на мой товар тут стопроцентная. Вы уже прилично заработали, плюс весь товар же у вас. Народ приходит – у вас шикарный магазин на Невском проспекте, а выбора нет! Меня ждут в Моздоке. Там лежит – пока лежит! – классная партия, аж двадцать километров роскошных экспортных вариантов. Должны были в Югославию отправить, а из-за войны там эту партию притормозили. Или я возьму, или другие потащат к себе. Прошу вас, давайте посмотрим на складе, спросите товароведа. Ведь точно продано – нет на прилавке! И вы теряете деньги, и я теряю. А так – и я заработаю, и вы. Уж не откажите! Давайте вместе посмотрим.

– Да, похоже, ты не отстанешь от меня, Александр, – впервые улыбнулся поверх очков директор и, опершись ладонями о колени, кряхтя встал, – ну, пойдем посмотрим…

На складе лежало примерно двадцать из двухсот сданных Александром рулонов.

– Мари-и-на-а! – позвал на помощь директор, из торгового зала пришла продавщица, что общалась с Александром. – У нас что, это весь тюль, больше нет?

– Нет, – подозрительно посмотрев на Александра, сказала она.

Директор заметил ее подозрительность и добавил:

– Ты не бойся, это коммерс, он сдавал нам этот тюль, он не проверяющий. У нас и вправду нет больше?

– Нет, Борис Михайлович. Тюль отлично брали вначале, первые недели две, потом хуже, когда стало маловато видов.

– Понятно, – прервал ее воспоминания директор. – А на витринах что?

– Там всего три вида по рулону, и все.

– Ладно, пошли, – сказал Борис Михайлович Александру на выдохе, добавив уже в сторону Марины: – Позовите ко мне Наталью Семеновну!

Вернулись в кабинет директора. За столом он снова обрел уверенность:

– Ладно, я заплачу тебе половину суммы, остальное четвертого декабря…

– Борис Михайлович, не стоит так со мной, не стоит! Вы же говорили только что: оплатите, как только продадите половину. Теперь убедились, что продано две трети. Так будьте последовательны, выплатите всю сумму. А я через неделю вам привезу экспортный тюль. И мы с вами еще заработаем, более того, со следующего раза гарантирую, мы с вами введем еще одно новшество: пять процентов от всей выручки я тут же оставлю вам.

– Вы что, взятку мне предлагаете?!

– Да нет же, какая взятка. Вам же пора сделать ремонт в магазине, покупать лампочки и прочее. Сейчас-то я не смогу, но на экспортном тюле мы с вами полноценный евроремонт сделаем, правда!

– Вызывали? – В кабинет без стука вошла Наталья Семеновна, невысокого роста, горбатенькая бухгалтерша в старорежимных серых нарукавниках.

– Да, принеси мне, пожалуйста, – обратился к ней, словно к старшей сестре, директор, – остатки по вот этой накладной. И сама посмотри – похоже, что мы продали уже шестьдесят процентов этого товара. Если все так, то неси мне всю сумму по договору и подготовь расходник, чтоб заплатить нашему поставщику.

Пока бухгалтер ходила по поручению, Борис Михайлович усиленно изучал какие-то журналы, сверял с накладными. Потом записывал. Но Александр сидел молча. Он не мог поверить, что все может получиться. Он просчитывал, как в шахматах, что еще может выкинуть этот директор, чтоб не заплатить.

Через четыре минуты вошла бухгалтер с папкой документов и холщовым инкассаторским мешком.

– Да, все верно, из двухсот рулонов осталось всего двадцать пять, и частенько испрашивают! – забрюзжала назидательно Наталья Семеновна. – Тем более скоро новогодние празднички, будут сметать всё. Итого к оплате 2 миллиона 578 тысяч рублей…

Она извлекла морщинистыми пальцами бывалые, бурые пачки купюр, положила деньги на директорский стол и передала расходный кассовый ордер для подписи Александру. Он аккуратно заполнил все графы. И отдал серый листок Наталье Семеновне. Всё!

Она вышла. Директор придвинул к нему деньги и, устало и в то же время дружелюбно разглядывая Александра поверх очков, достал из стола полиэтиленовый «приз» с лейблом «Мальборо» и ковбоем в замшевой куртке:

– Держите пакет, господин коммерсант, пригодится, а то карманов-то вашей «варенки» явно не хватит…

Александр деньги посчитал, сперва по пачкам, чтоб убедиться, что сумма верная. Потом взял пачку десятитысячных купюр и прокрутил в руках, пролистывая, как книжку, принюхиваясь к трудовой пропитке каждой купюры – красно-желтые десятитысячные купюры, сине-голубые тысячные с российскими гербами вместо портретов Ильича в виде водяных знаков. Посмотрел наугад пару банкнот и сложил все в пакет. В голове он быстро просчитал: пять процентов от всей суммы – это примерно сто тридцать тысяч. Понимая, что об этом не договаривались, тем не менее достал пачку тысячных купюр и пачку пятисотрублевых и оставил на столе директора.

– Это в фонд ремонта. Мы, коммерсанты, должны помогать друг другу и зарабатывать совместно, – сказал Александр, направляясь к двери.

– Не нужно сейчас никаких денег, – раздраженно отреагировал Михалыч, – вот привезете мне обещанные двадцать кэмэ, получите за месяц деньги, тогда и оставите на ремонт десять процентов, а не пять, ладно?

– Надо подумать, – буркнул Александр, забирая пачки денег, его мозг работал как счетно-вычислительная машина. – Но вы же понимаете, что экспортный вариант тюля будет стоить маленько дороже, чем этот?

– Понимаю, конечно, – улыбнулся Михалыч. – Он может стоить на пятнадцать процентов дороже, чем этот, и все равно его купят!

– Отлично, но просьба: оплата за две недели и без привязки к продажам. Товар проходной, и вы это видите, а так я смогу и еще что-то привезти. И если что еще надо – скажите, достану любой товар, – добавил Александр.

– Хорошо, десять процентов и две недели! – Рука Михалыча потянулась к Александру, они обменялись рукопожатием и посмотрели в глаза друг другу. Они все поняли. Процесс пошел!

Александр шагнул к двери, потом обернулся, положил на край стола пачку тысячных купюр.

– Прошу вас, не откажите, это маленький презент и залог начала сотрудничества.

Он попрощался и вышел. Оказавшись на улице, посмотрел на питерское небо – чистое, безоблачное… А может, и облачное. Но было яркое солнце, свет которого сдерживали облака…

– Ай да основной закон бизнеса, ай да Клеменцо, ай да Владимир, ай да Михалыч, – прошептал он…

Глава 6
Все будет хорошо

– Александр, Александр, Александр Алексеевич!

Александр услышал из-под небес голос девушки в белом, которая держала перед его глазами два пальца и спрашивала его: «Сколько пальцев вы видите?» – это была врач скорой помощи.

– Два, – ответил Александр, ничего еще не понимая…

В этот момент он услышал барабанный стук пальцев по стеклу, посмотрел в сторону звука и обнаружил, что он в скорой. За окном увидел лицо Мишки. Улыбнулся давнишнему, надежному другу.

– Все отлично, друг, я успел, откачают! – кричал Мишка. Машинально глаза Александра начали изучать пространство рядом с Мишкой – вдруг Мария приехала вместе с мужем… Было бы некстати… А может, и кстати… Он хотел бы видеть Марию… Наверное… Хотя скорее нет…

Глаза медленно закрывались, он понимал, что засыпает – наверное, что-то вкололи. Ну ладно, Мишка уже здесь, врачи тоже, решала дождется Мишку. Можно не беспокоиться. Завыла сирена, и скорая поехала…

«…Поехала быстро, приятно и легко», – подумал Алекс и улыбнулся… Все будет хорошо…

Рисунок автора

Часть 2
Любовный квадрат, или Борись за любовь до последнего вздоха

Глава 7
Скорая, или Любит небо, но рано в небо

Скорая помощь, красивая, яркая, мигающая синими огнями, мчалась по проспектам Москвы на большой скорости. Александр, лежащий на специальных носилках, слегка качался вправо-влево, вместе с каждым поворотом и каждым светофором на пути скорой качая головой, как джазмен шестидесятых годов. Они не останавливались на красный свет светофора, машина просто чуточку притормаживала, завывала еще громче сирена, и желтый автомобиль продолжал свой путь.

Василиса Владимировна, врач скорой помощи, кардиолог, смотрела на Александра с любопытством. Ее прекрасные карие глаза излучали заботу и состраданье к больному. Этого «горячего десантника», как охарактеризовал больного его друг, тот еще чудик, она застала без сознания и с паспортом в руках. Друг, едва они приехали на Лесную, успел сунуть свою руку к ней в карман халата. Почему-то большинство сопровождающих или пациентов, если они в своей памяти, уверены, что, опустив туда тысячу, могут надеяться на гораздо лучший исход и большее внимание. Сил у больных от этого не прибавляется, но чувствуют они себя явно спокойнее – не задарма обеспокоили. Василиса Владимировна ожидала увидеть в кармане стандартную тысячу, но даже сквозь белоснежную ткань было заметно, что купюры красные. Две пятитысячные бумажки. И за что? Бригада скорой помощи и так делала все, что в ее силах: медсестра оперативно провела ЭКГ и послала в центр, пока врач промерила давление, прослушала сердце, уколола стабилизирующие давление препараты. И симптомы, и данные диагностики говорили, что у пациента как минимум сосудистый криз. А может, все еще серьезнее. Про четыре с половиной часа, которые есть у современной медицины, чтобы успеть спасти жизнь при инсульте, каждый врач свято помнит – в Сеченовке им это закладывали на уровень подсознания.

Как бы то ни было, надо добиться, чтобы парня положили в Склиф. Это место, где одна из лучших в Москве кардиологических реанимаций. А десятка… Десятку она, скорее всего, вернет. Не дело это. Понятно, что дали из благодарности, и зарплаты у врачей не те, чтобы картинно изображать гордый отказ. Но в таких размерах… Да и этот товарищ его, Михаил, прикольный такой… со своим постом о друге-десантнике, которого любит небо и которого нельзя пока… в небо… рано… Очень рано ему в небо… «Которого любит небо». Что за фраза о человеке в предынсультном состоянии?.. Это было бы забавно, если б не было так грустно.

Укол магнезии был сделан без промедления, давление нуждалось в оперативном снижении. Внимание Александра ослабло. Он поглядывал иногда в окно, потом закрывал глаза. Приоткрыв в очередной раз, посмотрел на Василису снизу вверх, на ее беспокойные движения и, медленно накрыв своей огромной ладонью ее руку, тихо улыбнувшись, спросил:

– Как мои дела, доктор?

– Все не так плохо, как показалась вначале, – бодро произнесла доктор, тоже ответив улыбкой.

– А вам говорили, что у вас очень красивые глаза? И невероятно чувственные. Берегите чувственность глаз, доктор. Вы очень красивая. Поверьте мне, бывшему члену жюри конкурса красоты «Мисс Владимирская область».

Василисе было приятно. Она нежно улыбнулась и, собравшись с силами, сказала:

– Мы договорились со Склифом… Ну, больница скорой медицинской помощи имени Николая Васильевича Склифосовского… Там у них великолепная кардиологическая реанимация… Нас там ждут уже… А вы держите себя в руках, пока приедем, ладно?

– Ладно, – стихавшим голосом добавил Александр и стал медленно закрывать глаза…

Потом с усилием резко приоткрыл их и добавил:

– А как вас зовут, доктор?

– Василиса Владимировна, а что?

– Вы навестите меня там? Как-нибудь, Василиса Владимировна, после работы? Вы же сумеете меня найти, правда?

– Навещу, навещу, только вы держитесь, пожалуйста… Александр Алексеевич! – взволнованно добавила докторша.

Ее последние слова прокрутились в голове Александра несколько раз, как в замедленном фильме:

– Держитесь, пожалуйста, держитесь… Дер-жи-тесь… Держи-и-и… – тихо выговорил он и опять куда-то провалился.

– Держитесь вы еще, держитесь, парни… Еще километр, еще километр. По шпалам, теперь по шпалам марш-бросок, парни!

Алекса опять лихорадило… Бесконечные тренировки и учения в разведроте ВДВ не давали ему покоя, являясь в кошмарах и оборачиваясь паническими атаками.

Потом он сквозь сон заметил, как его выгружают из скорой, как завозят в приемное отделение – все проходило вроде с ним и вроде без него.

– Не так, не так, – кричала доктор санитарам, – поверните его, вперед головой надо, а не вперед ногами!..Головой, я сказала… Примета плохая, парни, разверните.

«Вперед ногами несут покойников, наверно, поэтому Василиса так ругалась… Защищает…» – подумал Александр, улыбнулся как мог широко и, собрав силы, максимально громко в его ситуации сказал:

– Спасибо, Василиса Владимировна, за все… И за то, что не вперед ногами… Покидаю вас, но вперед головой!..

Он в палате, и он уснул.

Ночь была долгая и длинная. Алекс спал как никогда ранее. Он спал хорошо. Спать хотелось постоянно, но выспаться при его ритме жизни не получалось. Так же постоянно. А тут небольшой безболезненный укол прекрасной докторши, и вот он – сон, долгий и спокойный.

На минутку он очнулся в палате реанимации, посмотрел по сторонам, увидел капельницы в обеих руках, почувствовал две трубочки в носу, заметил рядом сидящую Марию и опять уснул. Он не мог поверить: Мария сидит рядом! Резко открыл глаза – ее не было.

– Ну да, мираж, приснилось, – решил он. – Откуда же ей здесь взяться?

– Как ты, Алекс? Попей водички, – тихим голосом сказала Мария и, приподняв его голову, помогла сделать пару глотков.

Алекс не понимал, видение это или реальность. Вот она рядом, помогает ему пить водичку, смотрит на него – его любимая Мария. А вот ее уже нет. И он заснул…

Почувствовав легкое прикосновение нежнейшей руки к своей голове, он приоткрыл глаза: Мария снова была у кровати.

Александр вздрогнул, чуть приподнялся и посмотрел на нее… Да, это она – та самая Мария, которую он любил всеми фибрами души все свои сознательные годы, начиная с того момента, как обратил на нее внимание на первом курсе института.

Мария смотрела на него с нежностью и с тревогой. Потом тихо сказала:

– Как ты, родной?.. Саша?..

Слово «родной» как-то очень тепло прозвучало в ее устах.

Александр недоумевал. Лежа в кровати, он видел только часть палаты и не мог понять, кто может стоять в поле его «слепоты»: муж Марии Мишка или его жена Оля.

– Да все в порядке, Маш, что ты так волнуешься? Полежу маленько, отосплюсь, отдохну. Ты ведь знаешь меня. Я такой же, как и твой Мишка, неваляшка, никогда не отдыхающий. Меня валят – я опять встаю, потом еще и еще… Мы с Мишкой неваляшки. А что ты тут делаешь, Маш? Который час?

– Я ничего не делаю, просто сижу и смотрю на тебя. А время – полседьмого утра. Надеемся очень, что ты и вправду неваляшка и встанешь на ноги скоро.

– Конечно, встану. Мы крепкие. Я и твой Мишка. Так ведь, Миш? Это от меня урок тебе, чтобы ты пошел и проверился у докторов – прямо сегодня, понял?

Алекс обращался к Мишке, не видя его, но понимая, что он должен быть где-то рядом. Специально повысил голос, допуская, что Мишка стоит за его кроватью, но оттуда не было ни звука.

– Мы с тобой одни в палате, Александр, – помолчав, добавила Мария и грустно улыбнулась, давая понять, что вычислила ход мыслей Алекса.

– А Мишка где?

– К Оле поехал, не хотел ее телефонным звонком напугать. Подготовит и скажет… А пока я за Мишку, – и посмотрела на него с теплотой.

– Одни? Как же твой Мишка решился тебя оставить, он же такой ревнивый? Не побоялся, что я уведу тебя? – пытался пошутить Александр.

– Да-а-а, ревнивый, но никак не более, чем Оленька, моя подруга.

– Да-а, в наших семьях мы с тобой только спокойные в своих чувствах, они какие-то ревнивоватые, – и Алекс поднял на нее глаза.

Маша смотрела на Александра прослезившимися глазами.

– Меня Мишка прислал. Говорит, сходи к своему другу, ты на него всегда положительно влияешь, посиди рядом, повспоминайте молодость, пока я приеду. И вот я здесь.

Александр столько хотел ей сказать, приоткрыть свою душу и сердце, приобнять и поцеловать ее шею, щеки, глаза, губы. Да что там губы – пальцы рук, и то было бы вполне достаточно для него. Но он молча смотрел на нее, понимая одну простую истину: «НЕЛЬЗЯ».

И вдруг Маша положила свою руку на руку Александра. Такая тепловая энергия прошла через ее холодную кожу, такая энергия, что могла двигать в Антарктиде атомный ледокол. Это была любовь, та самая, спрятанная где-то далеко-далеко в глубинах большого сердца Александра. Любовь, которая двигает горы и пароходы.

Он смотрел на нее…

Она молча нагнулась к Александру, поцеловала его в щеку и тихо шепнула: «Живи, пожалуйста, ты нужен Оле, ты нужен своим детям и матери. Ты нужен им всем…»

– И все? – заговорщически спросил Алекс. – Ты никого не забыла?

– Нет, ты нужен им. И ты нужен мне…

Алекс потянул ее руку к своим губам, медленно перецеловал все пальцы, а после, не встретив отторжения, поцеловал с внутренней стороны, в районе запястья, где вены.

– Маша, ты прости меня, но та-а-ка-а-я энергетика исходит из твоих вен, что я не могу остановиться. Боюсь, что, как вампир, сейчас вгрызусь в твою артерию, и все…

– Что «все»? – улыбнулась Мария.

– Все, ты станешь тоже вампиром, как и я.

– Не бойся, не стану.

Мария тихо оттянула руку назад и прошептала:

– Хватит, Ал, хватит, прошу тебя, – потом наклонилась над ним медленно и тихо поцеловала в щеку. – Выздоравливай, родной, выздоравливай.

Сон. Конечно, это был сон. Алекс хотел ущипнуть себя, чтобы убедиться, во сне он или наяву… Это был сон. Так решил Александр и опять заснул.