Текст книги "Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах"

Глава IV. Григорьевщина и махновщина

Григорьевщина была первым тяжелым ударом по молодой украинской Красной армии и но революции и грозным предостережением о грядущем повороте крестьянства спиной к нам. Григорьевское восстание еще не означало поворота всего крестьянства против нас, но оно выявляло недовольство значительной части крестьянства тогдашней политикой советской власти. Хотя восстание провалилось, хотя руководитель его был чистейшей воды авантюрист, все же в григорьевском восстании мы находим предзнаменование июньских и августовских событий того же года – измены Махно и некоторых других частей Красной армии.

Атаман Григорьев – бывший офицер и участник империалистической войны в чине штабс-капитана – входил в 1917 г. в состав стратегической тройки, работавшей при украинском комиссариате юго-западного фронта в г. Бердичеве. Григорьев тогда находился под влиянием самостийных групп и, как боевой офицер, проявил огромные способности в борьбе с большевистскими ревкомитетами и их отрядами. При личном свидании с корреспондентом БУП[79]79
  Бюро украинской печати.


[Закрыть] в 1919 г., после своего перехода на сторону советской власти, атаман Григорьев заявил, что он беспартийный. «Григорьев производит впечатление человека бесстрашного, – писал корреспондент, – с огромной энергией, крестьянского бунтаря, чрезвычайно внимательного к крестьянству с огромной любовью к людям земли. Среди крестьян Григорьев популярен. К горожанам относится скептически. На фронте решителен и бесстрашен, огромной работоспособности, с дезертирами и грабителями жесток. Штаб Григорьева состоит из украинских левых с.-р. (начальник штаба Тютюник), так же как и командный состав. Партизанские войска преимущественно из крестьян»[80]80
  Архив Красной армии, дели № 10341 – дело Укрфронта, личная канцелярия комфронта т. Антонова, л. -12. Бюллетень № 6 Бюро осведомл. Сов– наркома УССР.


[Закрыть].

Впервые стал Григорьев известен своим ультиматумом, предъявленным немцам 18 декабря 1918 г. (когда он только что перешел от гетмана на сторону Петлюры), в котором говорилось, что власть гетмана и помещиков рухнула, что народ Украины вернулся к демократической форме правления. В приказе объявлялось[81]81
  Архив Красной армии, дело № 10341.


[Закрыть]: 1) восстановление всех законов бывшего республиканского правительства Украины; 2) восстановление всех свобод, объявленных в 1, 2 и 3 универсалах; 3) освобождение всех политических заключенных; 4) отмена всех гетманских распоряжений; 5) восстановление местных органов самоуправления; 6) немедленная отмена контрибуции, наложенной помещиками на села и волости; 7) организация самообороны в городах и селах на демократических началах; 8) восстановление законов, возвещенных Директорией Украинской народной республики; 9) запрещение агитации против петлюровской власти; 10) борьба с черносотенцами; 11) запрещение самочинных формирований каких бы то ни было отрядов; 12) все отряды и партии, сформировавшиеся до 10 декабря нов. ст. с целью борьбы с гетманским правительством, обязаны дать о себе сведения в штаб; 13) все войсковые управления, части войск, учреждения и военные организации с 10 декабря подчиняются штабу республиканских войск, во главе которых в данном районе стоит атаман Григорьев; 14) за всякие недоразумения с иностранными подданными виновные предаются полевому суду.

Григорьевым же в 1918 г. был выпущен специальный приказ, обращенный к немцам. Приказ этот настолько любопытен, что мы его приведем целиком:

И последнее время находящиеся на Украине немецкие демократы-шкурники дошли до того, что открыто стали на сторону наших контрреволюционеров и всей своей массой произвели вооруженное давление на нашу только что образовавшуюся демократическую власть. Немецкие генералы продолжают быть, комендантами и градоначальниками наших городов. Немцы продолжают грабить Украину, вывозить награбленное из пределов Украины и продавать па толкучках спекулянтам. Имеете того, чтобы унт к себе домой, целые эшелоны, с броневиками впереди, двигаются па юг, занимая такие станции, как Знаменка, Долинская. В Николаеве грузят наши снаряды и отправляют нашим заклятым врагам.

Я, атаман Григорьев, от имени партизанок, которыми я командую, и восставшего против ига буржуазии народа, но чистой совеет заявляю вам, что здесь, у нас на Украине, вы являетесь слепым орудием и руках вашей буржуазии, что вы не демократы, а предатели всей европейской демократии.

Если вы в 4 дня пешком не покинете Николаев, ст. Долинскую и ст. Знаменка, начиная с 12 часов дня 31 декабря с. г. нов. ст., то ни один из вас не увидит своей родины. Вы будете уничтожены, как мухи, по первому мановению моей руки. Перевозочных средств мы нам не дадим. Вы имели достаточно времени для того, чтобы уйти, не сказав нам «до свидания». Мы смотрим на вас как на заклятых врагов, но из человеколюбия даем вам четыре дня для выступления с мест своего расположения.

По истечении этик четырех дней всякий немецкий солдат, оставшийся на месте расположения своей части, будет уничтожен, а всякий немецкий солдат, появившийся на железной дороге без документов, мною подписанных, будет убит. Знайте, что нашему народу вы уже не страшны и что вы не больше как наши пленники. Мы разрешаем вам с оружием в руках вернуться на родину, и эго – проявление нашего великодушия.

Итак, конкретно я приказываю вам, начиная с 12 часов дня 31 декабря с. г., в четыре дня очистить все места вашего расположения, только пешком, без награбленного имущества, возвратиться к себе домой, иначе ваша судьба будет предоставлена измученному вами, гетманом и помещиками народу, который поступит с вами так, как поступили вы, победоносно вступая на нашу землю. В борьбе с вами мы солидарны. Всех большевиков и меньшевиков, больших и малых, и вообще способных носить оружие, прошу с этим считаться.

Мы вами выведены из терпения, и никто вас не спасет. Все политические кампании извне относительно Украины – пустая затея умирающей буржуазии. Сорокамиллионному народу приказывать нельзя, определять его штыками – это безумие. Сорокамиллионный народ решит свою судьбу и не нуждается в чужой опеке.

Атаман Григорьев.

Григорьев прекрасно учел революционное настроение крестьянства и слабость немцев после революции в Германии и переметнулся от гетмана к Петлюре.

Что в этом документе есть замечательного, так это приказ бросить Украину пешком, т. е. притязание на все немецкое имущество. Разрешение взять с собою оружие было не больше, чем жест, ибо и малым ребятам было понятно, что, отдавая свое оружие, немецкий солдат отдавал и свою голову. Трофеями крестьянских отрядов являлось не только «казенное имущество», но даже и личное – одежда убитых, раненых и пленных. Украинский крестьянин желал, чтобы немец ушел с Украины в одном белье. Этому можно найти оправдание в жестокости немецкой армии.

Петлюровцы не долго удержались после немцев в григорьевском районе. Наступавшая Красная армия разбила регулярные петлюровские частя, и Григорьев вместе с своими партизанскими отрядами перешел на сторону советской власти. Так же, как и отряды Махно, их влили в Красную армию в качестве 3-й бригады 2-й Советской повстанческой дивизии.

Перейдя на сторону советской власти, Григорьев по-прежнему активен. 10 марта он отдает приказ № 1 советским войскам херсонской группы и гражданам гор. Херсона. В этом приказе он обходит совершенно политические вопросы и ограничивается призывом к рабочим и крестьянам сохранять порядок, преследовать воров, мародеров, бандитов и всех вообще чем-либо нарушающих порядок и спокойствие мирных граждан. В приказе запрещается ношение оружия, продажа спиртных напитков, покупка, продажа и укрывательство военного имущества. За последнее Григорьев угрожал смертной казнью. Приказ призывал к сохранению найденного брошенным военного имущества. Воспрещались обыски, аресты и реквизиции имущества без мандатов. Единственным политическим моментом во всем приказе было запрещение агитации против советской власти. Но этот момент никак нельзя было замолчать. Этот многоговорящий, вернее – многое замалчивающий, документ должен был бы служить плохим предзнаменованием.

20 марта Григорьев обращается к офицерам добровольческой армии с приказом, в котором призывает офицеров-добровольцев, па основании личного приказа председателя Совета народных комиссаров Украины т. Раковского, оставить ряды добровольческой армии и перейти на сторону трудящихся масс. 29 марта нов. ст., – предупреждал Григорьев в приказе, – начнется штурм Одессы, а вслед за тем будет взят и Крым. В этом же приказе атаман Григорьев предлагал иностранцам оставить Россию, «пока восставший народ не напомнил иностранцам 1812 год».

Во всех этих документах Григорьев перед нами выступает кик несомненно революционная фигура но отношению к помещичьи-крепостнической реакции и иностранному империализму. Но несомненно также и то, что Григорьев ничего не желал говорить о целях своей борьбы в рядах советских войск. Обстоятельства принудили его перейти на сторону советской власти, но не сделали его сторонником последней.

Специальный военный корреспондент БУПа, побывавший на одесском фронте, так описывает свои впечатления:

«Армия Григорьева, действующая на одесском направлении, сильно страдает вследствие железнодорожной разрухи на местах, отсутствия достаточного количества вагонов, паровозов, угля и дров, а также и продовольствия. Литература получается с большим опозданием. Последнее обстоятельство объясняется чрезвычайно малым числом политических работников для посылки в части войск и в базу за литературой. База эта находится в Николаеве, верстах в 150 от фронта. Бригада Григорьева, составленная частью из армии Дыбенко, не имеет в своем составе регулярных частей. Бригада состоит из повстанцев – бывших солдат. Самое страшное в армии – антисемитизм, вкоренившийся в умы солдат, несмотря на фильтровку лиц, желающих записаться в бригаду. Война в одесском направлении есть война станционная. Наши войска продвигаются вдоль линии железной дороги, занимая станцию за станцией. На ст. Березовке во время боя убито 600 греков, с нашей стороны убитых было мало. Все полотно железной дороги около вокзала, разрушенного снарядами, представляет собою белое пространство, усеянное разорванными документами греческих солдат. В селе Березовке расположился 15-й полк бригады Покуса, действующей вместе с бригадой Григорьева. 15-й полк состоит из солдат, занимающихся преимущественно грабежом и насилиями, которые заражают своим примером остальные части. Во главе этого полка находится некий Козырев, который именует себя «полковником». Штаб Григорьева состоит из четырех десятков вагонов, с походной типографией и телеграфом. В типографии печатаются приказы; в первые дни даже выходила газетка. По распоряжению Григорьева, собраны все документы о зверствах греков перед уходом из Херсона. Сам Григорьев – решительный и упрямый человек, не терпящий замечании и неисполнения приказов. Хороший стратег, легко ориентирующийся в опасную минуту. Однажды он чуть не убил одного из командиров за неисполнение приказания. В Николаеве на расстоянии 50 шагов он убил выстрелом в голову проворовавшегося матроса. Солдаты Григорьева любят, но побаиваются. Армия нуждается очень в одежде и обуви. Дух среди повстанцев очень силен, сильно желание взять Одессу и разбить стан контрреволюционеров. Все эти чувства так доминируют, что солдаты легко переносят всякие лишения».

Некоторые факты указывали на грядущую измену. В мелкобуржуазной Украине меняющееся политическое настроение лучше всего можно было проследить на росте антисемитизма.

«Несмотря на пребывание в отрядах армии Григорьева евреев, – пишет тот же корреспондент в другом номере «Бюллетеня», – среди красноармейцев заметен антисемитизм, опирающийся, конечно, не на факты, а на провокационную агитацию. Повсюду приходится слышать заявления о захвате евреями власти». Корреспондент описывает сцену, свидетелем которой ему пришлось быть.

«Возвращаясь вместе с атаманом Григорьевым с позиций у моста Сербки, вся группа, сопровождавшая Григорьева, – командиры частей и чины штаба, – зашла отдохнуть в телефонную будку. Командиры частей стали жаловаться на несправедливое распределение технических средств среди частей. У одних винтовок в изобилии, даже излишки, у других недохватка. Один из командиров частей заявил: «У меня, правда, имеются излишние винтовки, но я сохраняю их до того момента, когда придется применить их против партии коммунистов-жидов». Атаман Григорьев выступил тут же с примирительной речью, в которой своеобразно мотивировал, почему в коммунистах состоят преимущественно евреи и горожане. Конечно, речь эта была малоубедительна, и у корреспондента осталось определенное убеждение, что впереди предстоят большие трения, быть может даже кровавые события, по пути организации коммун в деревне»[82]82
  Архив Красной армии, дело № 10341 – дело личной канцелярии комфронта Антонова, л. 53.


[Закрыть].

Захват Одессы и Таврии Григорьевым имеете с нашими регулярными красноармейскими частями, раздутый печатью, приписавшей это целиком таланту Григорьева, вскружил голову «атаману Херсонщины и Таврии, как стал он себя величать после своих побед. В районе этих двух губерний советский и партийный аппарат был чрезвычайно слаб, и приказы Григорьева первое время являлись высшим законом. Чем больше крен советский и партийный аппарат, тем меньше влияния имел Григорьев. С освобождением Украины от разложившихся петлюровских частей, союзнического десанта и белогвардейских отрядов, для Григорьева впереди не было больше перспектив роста его популярности за счет дешевых побед. Или он должен был окончательно слиться с Красной армией и в числе одного из многих командиров исполнять волю революции и идти за пределы Украины во имя пролетарской революции, или, при желании сохранить свое самостоятельное лицо, должен был выступить против Красной армии, против революции. Маленький Наполеон считал, что не Красная армия помогла ему одержать ряд побед и создать себе популярность, а, наоборот, он помог Красной армии захватить Украину и что он украшает собой Красную армию. Из атамана Херсонщины и Таврии он хотел стать атаманом всей Украины путем переворота. Момент для переворота, вернее, для удара по украинской революции, был выбран им очень удачно. Рабоче-крестьянское правительство Украины для защиты изнемогавшей в борьбе с Румынией Венгерской советской республики объявило Румынии войну и отдало распоряжение наступать. Надо отметить, что в настроении красноармейских частей еще до отдания приказа о. наступлении на Румынию было некоторое смущение. Значительная часть украинской армии состояла из лучшей части старой царской армии и из пролетариата, которые помнили лозунг «без аннексий и контрибуций». Еще задолго до постановки Бухариным в журнале «Коммунистический Интернационал» вопроса о наступательной тактике пролетарской революции, по отношению к капиталистическим странам этот вопрос дебатировался в красноармейских частях, расположенных на границе Румынии, и был решен в положительном смысле: крестьянские элементы Красной армии сумели перешагнуть через грань локальности крестьянский точки зрения, перейти с точки зрения крестьянско-мелкобуржуазной на точку зрения пролетариата и рассматривать борьбу на Украине не с украинской колокольни, а с точки зрения интересов международной революции.

Часть Красной армии, состоявшая из бывших петлюровских частей, выступила против наступления на Румынию.

В григорьевских частях было много деклассированных и кулацких элементов. Григорьев в свои отряды не принимал рабочих и советских служащих, которые, кстати говоря, сами не желали вступать в григорьевские части. Пополнения, влитые в григорьевские. части из числа мобилизованных и из Красной армии, в момент восстания оставались нейтральными или выступали против Григорьева. Нейтральность эта корнями своими имела не только популярность Григорьева в своих частях или данное им разрешение грабить и брать в свою пользу военную добычу, но и некоторый момент общественного характера. Наша земельная, продовольственная политика к маю 1919 года уже четко наметилась, и деревня высказала свое отрицательное мнение о ней в резолюциях съездов, о которых речь впереди. Выступить против советской власти, за котирую раньше крестьянство боролось, оно не могло, – это было бы слишком большой ломкой психологии, да, кроме того, продразверстка реально действовать начала только через месяц после григорьевского мятежа (ко времени сбора урожая), но вся наша политика уже побудила некоторые элементы деревни перейти из числа наших союзников в нейтральное положение по отношению к нам.

В этом корень того, что восстание территориально чрезвычайно быстро расширилось. В ряде городов гарнизон без бон перешел на сторону Григорьева (Кременчуг, Черкасы и т. д.); достаточно было в каком-нибудь городе появиться григорьевскому отряду, чтобы гарнизон объявил себя нейтральным, и город переходил во власть григорьевских атаманов.

Части Красной армии, стоявшие на границах Галиции и Румынии, должны были отойти вглубь Правобережья для борьбы с григорьевщиной. По территории, захваченной Григорьевым, проходила волна еврейских погромов – симптом черной реакции. Везде насчитывались сотни жертв: в Черкасах и Елисаветграде по 3000. Погромы устраивались григорьевскими частями, причем руководящую роль играли офицеры. «Наш Голос» в № 116, от 3 июня 1919 г., печатает рассказ очевидца, который мы приводим в выдержках; это позволит нам сделать в позднейшем выводы о характере того союза, который через несколько месяцев был заключен между Махно и Григорьевым.

«В Черкасах, – рассказывает очевидец, – инициаторами погрома являлись офицеры Федоровский и Уваров. Первый – сын генерала, племянник местного заводовладельца Каурова и известного доктора Чунрина. Он сам принимал участие в грабежах. Банды его, ограбив мирное население, убивали с явными признаками насилия перед смертью. Были случаи продажи удостоверений штабом грабителей, находившимся на ст. Черкасы, на право жизни отцов и мужей [?], купленные честью молодых девушек…

«… Нет улицы в Черкасах, где бы не было убито семьи или члена ее. Жертвами являлись преимущественно ремесленники и люди нищеты. Гибли русские и евреи, портные и сапожники, прислуга, без всякого различия… В м. Смеле, после первого вступления григорьевцев, при первом еврейском погроме, в воскресенье, 11 марта, было убито 11 человек и разграблено преимущественно зажиточное буржуазное население. Казалось, этим откупилось маленькое местечко. Но проходившие эшелоны на Черкасы не пощадили оставшихся и, начиная с четверга, 15 мая, хватали на улицах, уводили из домов в особый вагон на станции, из которого 60 мужчинам приказано было бежать, и пулемет подкосил 56 человек, 4 случайно спаслись… Ездившие на розыски трупов рассказывали, как в лесу возле Смелы ими найдены трупы, зарытые с обнаженными ногами поверх земли – головой вниз.

«… И не только в местечках и городах лилась кровь, – много людей убито по дороге между Николаевом, Кременчугом и Раздельной; на этих участках пассажиров-евреев раскачивали в вагоне и на полном ходу выкидывали из вагона, затем еще пристреливали… На ст. Цибулево григорьевцы избивали красноармейцев за то, что они носили звездочки (красные) на фуражках»…

Мятеж и погромы встряхнули всю страну. 4-й крестьянский съезд Александрийского уезда, Херсонской губ., заседавший в то время, выпустил воззвание против григорьевских погромов. Пленум Харьковского совета 12 мая принял постановление о мобилизации возрастов с 1890 по 1898 год. 15 мая 1919 г. аналогичное постановление приняло большинство советов Украины, профсоюзы мобилизовали 10 % своих членов на борьбу с григорьевщиной. Не только пролетариат мобилизовал свои силы, но и мелкобуржуазные партии выступили против мятежа, ибо слишком ясна была его контрреволюционная сущность. РСДРП и Бунд мобилизовали свои силы против Григорьева и Деникина. Левые эсэры большинства и с.-д. «незалежпики» (независимые) вынесли также резолюции против– григорьевской авантюры. Необходимость сплочения всех: революционных сил и создания единого фронта против контрреволюции побудила ЦК КП(б)У вынести постановление о вхождении в Совнарком УССУ украинских левых эсэров группы «Борьба». Им были предоставлены портфели наркомов просвещения, финансов и юстиции, места замнаркомов продовольствия, внутренних дел, путей сообщения и заместителей председателей Совнархоза и ВЧУК. Коммунистической части Бунда было дано представительство в ВУЦИК. От него вошел в ВУЦИК Рафес. Лишь две партии солидаризировались с Григорьевым и даже возглавляли григорьевский мятеж: партии украинских левых эсэров-активистов и с.-д. «незалежники-активисты». В постановлении Совета рабоче-крестьянской обороны они были объявлены вне закона, и им был объявлен красный террор.

Мятеж был быстро ликвидирован. Кроме коммунистов, с.-р. боротьбистов и профсоюзов, и крестьяне отдельных районов дали свои отряды на борьбу с авантюрой. В одном Новомосковском уезде записалось 500 крестьян. Григорьевский мятеж, быстро вспыхнувший, так же быстро спал. Больших кадров у Григорьева не было. С ним, по словам т. Л. Каменева, шло всего около 6000 человек совершенно разложившихся частей, шедших за Григорьевым еще при Петлюре. Нейтральность некоторых гарнизонов, объясняющая легкий успех Григорьева при захвате им большой территории, была причиной его гибели, поскольку нейтральные силы его не поддержали в борьбе с большевиками. Состав григорьевской армии дал т. Раковскому право на заседании ВУЦИК 12 мая охарактеризовать григорьевское восстание не крестьянским, а преторианским[83]83
  Преторианцы – лейб-гвардия римских цезарей – были замешаны в» всех политических переворотах, свергая нелюбимых ими цезарей и возводя на престол своих популярных военачальников. Оторванные от производства (ремесло и сельское хозяйство) своей профессией (военная служба), сади деклассировались и в своих политических симпатиях руководствовались лишь тем, кто из цезарей даст им больше возможности грабить, кто обеспечит им лучшую жизнь, хотя бы ценою разорения страны.


[Закрыть]. Эта характеристика правильна лишь частично. По своему составу григорьевские части были деклассированными элементами – преторианцами, рожденными гражданской войной, которых обильно выделяла украинская деревня… Но эти преторианцы являлись орудием в руках кулачества. Григорьевский мятеж был кулацким восстанием, первой попыткой украинского кулачества использовать противоречия между пролетариатом и крестьянством. Кулачество ни в коей мере не было заинтересовано в судьбах мировой революции, в защите венгерской революции от Румынии, и предполагало, что крестьянство, в силу своей локальности, окажется вместе с кулачеством, будет против войны и сможет быть использовано против пролетариата. Но крестьянство оказалось значительно зрелее, и григорьевскую авантюру оно не поддержало. Антисемитизм григорьевщины есть продукт конкуренции между кулаками и еврейской мелкой торговой буржуазией, которая не давала возможности кулаку занять ту позицию скупщика и перепродавца хлеба, которую он занимал в России.

На той ступени развития противоречий между пролетариатом и деревней, которой Украина достигла к маю 1919 г., кулачество не могло никого использовать в качестве физической силы, кроме деклассированных элементов. В июле же, т. е. через месяц, назревает более острый кризис, когда уже не кулачество выступает авангардом в борьбе против советской власти, а начинает бунтовать середняк, в лице махновской армии.

Для судеб украинской революции вопрос об отношении махповской армии к григорьевскому мятежу играл весьма важную, роль, ибо Григорьев открыл юго-западный участок фронта, и если бы в это время Махно открыл юго-восточный, то еще в мае Украина была бы потеряна для Советского Союза.

Л. Б. Каменев, бывший тогда па южном фронте представителем Совета труда и обороны, обратился к Махно с телеграфным запросом следующего содержания:.

Изменник Григорьев предал фронт: не исполнив боевого приказа идти на фронт, он повернул оружие. Подошел решительный момент: или вы пойдете с рабочими и крестьянами всей России, или на деле откроете фронт врагам. Колебаниям нет места. Немедленно сообщите расположение ваших войск и выпустите воззвания против Григорьева, сообщив мне копни в Харьков. Неполучение ответа буду считать объявлением войны. Верю в честь революционеров – вашу, Аршинова, Веретельникова и других.

Махно хотя и отдал приказ по частям своей бригады держать фронт против Деникина, но в нем он пишет: «Честь и достоинство революционера требует от нас оставаться верными революции и народу, и распри Григорьева с большевиками из-за власти нас не могут заставить открыть фронт для кадетов-белогвардейцев, стремящихся поработить народ, вверивший нам себя и свою жизнь в борьбе за торжество революции».

Еще более резкой телеграммой ответил он Каменеву.

По получении от вас и от Рощина телеграфного известия о Григорьеве, мною немедленно было дано распоряжение по фронту держать фронт неизменно верно, не уступая ни одного шага из занимаемых позиций Деникину и прочей контрреволюционной своре, и выполнять свой революционный долг перед рабочими и крестьянами России и всего мира, В свою очередь, заявляю вам, что я и мой фронт останутся неизменно верными рабоче-крестьянской революции, по не институтам насилия, в лице комиссариатов и чрезвычаек, творящих произвол над трудовым населением. Если Григорьев раскрыл фронт и двинул войска для захвата власти, то это преступная авантюра и измена рабочей революции, и я широко опубликую свое мнение в этом смысле, но у меня нет точных данных о Григорьеве и движении, с ним связанном, – я не знаю, что он делает, с какими целями. Поэтому выпускать против пего воззвание воздержусь до получения о нем более ясных данных. Как революционер-анархист, заявляю, что никоим образом не могу поддержать захват власти Григорьевым или кем бы то ни могло, буду по-прежнему с товарищами повстанцами гнать деникинские банды, стараясь в то же время, чтобы освобождаемый нами тыл покрылся свободными рабоче-крестьянскими соединениями, имеющими всю полноту власти у самих себя, и в. этом отношении такие органы принуждения и насилия, как чрезвычайки и многие комиссариаты, проводящие партийную диктатуру даже в отношении анархических объединений и анархической печати, встретят в нас энергичных противников.

Комбриг батько Махно.

Члены штаба (подписи).

Председатель культ. – просвет. отдела Аршинов.

Грозное «memento» слышится в этой телеграмме. Махно потребовал пропуска своей делегации к Григорьеву для проверки фактов, сообщаемых газетами. Это было разрешено, а начдив Дыбенко предложил автомобиль делегации. Делегация, отправившаяся к Григорьеву, вернулась, не доехав до него, так как в районе ст. Пятихатки она увидела плоды григорьевского мятежа в виде груды трупов мирных жителей-евреев и познакомилась с воззваниями и политикой григорьевщины но рассказам местных крестьян.

В результате обследования махновская армия к григорьевщине не примкнула, но отрицательное отношение к советской власти не изменилось.