Текст книги "Мародёры"

Александр Ансуз
Мародёры

Все фамилии и имена вымышлены. Любые совпадения с реальными людьми, событиями и местами считать случайными

Часть первая

«Ворона – забавная птица, оказывается, – подумал Саша Асов, глядя на большую черную птицу, сидящую на ветке молодой рябины. – Хотя какая ж это ворона? Обычный ворон. Весь черный». Асов увидел эту птицу тридцатого декабря. Последний день работы перед Новым годом. Следующее дежурство у него должно было быть как раз третьего января. Он специально подгадал так график работы, чтобы подольше побыть с матерью, которая приехала к нему на новогодние праздники.

Эта ворона запомнилась ему потому, решил Асов, что раньше он не мог себе представить, как забавно может выглядеть эта птица. Он шел по заснеженной тропинке к помещению МОБа[1]1
  Милиция общественной безопасности.


[Закрыть], в котором и располагался его кабинет. Погода была хорошая. Ярко светило зимнее солнце, согревая воздух, и покрытые снегом улицы отражали солнечный свет так, что слепило и слезились глаза, а с крыш падали капли талого снега. Высокие сугробы пушистого снега создавали атмосферу уюта. Асов дышал полной грудью: еще бы, наконец-то за многие годы у него получатся нормальные новогодние каникулы, без забот. Именно такую зиму он и любил – теплую и пушистую. В веселом расположении духа, проходя по тропинке из многосантиметрового спрессованного слоя снега, Асов взглянул на отреставрированное здание. Раньше это были просто развалины из красного кирпича, который использовали при постройке мануфактур прошлого века, теперь же это было солидное двухэтажное здание ярко-зеленого цвета с орнаментом. На нем была вывеска: «Похоронный дом». «Видимо, неплохо зарабатывают, раз такое здание отгрохали», – подумал Асов и отвел взгляд от этого дома: он не соответствовал его настроению. Саша посмотрел направо от тропинки и увидел эту ворону.

Молодая рябина стояла около тропинки и была покрыта снегом. Из-за слоя снега ворона, сидящая на средней ветке того, что летом было кроной, оказалась на уровне глаз Асова, почти рядом. Листьев на рябине не было, но висели гроздья ссохшихся, обмороженных ягод. Ими и лакомилась ворона, безбоязненно рассматривая проходящих мимо людей. Это зрелище настолько заинтересовало Асова, что он остановился. Ворона одной лапой сжимала гроздь ягод и клевала их, отчего напоминала попугая. Второй лапой она умудрялась держаться за ветку. Из лапы с гроздью неряшливо и расточительно падали ягоды. Саша взглянул в темный глаз вороны, методично задергиваемый полупрозрачной синей пленкой века, и осмотрел снег под деревом. Он был весь в точках от упавших ягод.

«Рябина на снегу всегда похожа на кровь», – внезапно подумал Асов, отбрасывая очередную занозу памяти и ассоциативный образ. Затем усмехнулся и пошел дальше, закуривая на ходу сигарету. Саша отнесся к ворону доброжелательно. Видимо, поэтому птица, заметив его, нагло продолжила свое занятие, а не испугалась и не улетела.

Тридцать первого декабря Асов позволил себе немного отоспаться, поэтому проснулся около полудня и быстро встал с кровати. Он планировал сходить за подарками для мамы и ее мужа, которые приехали на новогодние праздники из Питера, а Асов не успел купить подарки. Раньше все не хватало времени, да и нужно было сопоставить свои желания со своими финансами. Он решил, что подарки должны быть нужными, недорогими и памятными. Все, что приходило на ум, он уже успел подарить им ранее. Наконец, он решил подарить им наушники к мобильникам. Мама с мужем возились на кухне и готовили праздничный ужин. Асов объяснил им, что ему нужно купить платежную карту, чтобы пополнить счет на своем мобильном телефоне, оделся и ушел.

Саша обежал все магазины в окрестностях, но необходимой модели наушников так и не нашел. Несмотря на то что изо рта шел пар, на улице не чувствовалось холода. Он решил поехать троллейбусом на оптовый рынок, где был павильон бытовой техники, напоминая себе, что среднестатистическое время, необходимое для покупки карточки, уже давно истекло. У Асова и так почему-то не было новогоднего настроения, а теперь оно и вовсе ухудшилось, ожидания почему-то не оправдывались. Он с горечью отмечал, что дни новогодней лихорадки воспринимаются им как обычные будние дни. Неужели он настолько потерял привычки и чувства обычного человека? Об этом спрашивал Саша себя, еще более расстраиваясь и чувствуя, что у него промокли ноги в ботинках от слякоти и снежно-песочной каши на улице. И все же Асов мечтал о рождественской сказке, он считал, что имеет право рассчитывать на рождественское чудо, когда ангелы спускаются с небес на землю и делают людей счастливыми. Саша предвкушал, что наконец-то он нормально встретит этот праздник. Уже в течение нескольких лет этот праздник не приносил ему радости. В этот день обычно его ждала либо работа, либо одиночество. Теперь же вроде бы все складывается таким образом, что он сможет почувствовать атмосферу праздника, беззаботности и веселья, ведь таких чувств у него не вызывал ни один красный день календаря.

Побывав в павильоне и обежав все закоулки рынка, он нашел только наушники для мобильника мужа мамы. Прервав содержательный разговор двух молодых и привлекательных продавщиц специализированного салона мобильной связи о том, что чей-то парень сволочь, а та подруга дура, Асов попросил продать ему наушники. Резко преобразившись из шипящей сплетницы в радостную, улыбающуюся, внимательную и отзывчивую девушку, одна из продавщиц пояснила, что наушники «моно» и лучше купить другие, когда будет новый завоз товара, но Саша, не замечая кокетства, точнее, не отвечая на него, забрал покупку, расплатился и торопливо вышел из павильона на улицу.

Была у Асова одна особенность, которая делала его привлекательным. В свои двадцать пять лет он выглядел как выпускник школы, слишком юн и молод. Тот образ жизни, который он вел, заставлял его всегда быть в тонусе. Он постоянно работал и учился, что не давало ему проводить бессонные ночи за выпивкой или за бесполезным прожиганием своей энергии. Саша обязан был постоянно себя контролировать, чтобы чрезмерно не уставать, спать, когда была возможность, и есть, когда было время на это. Его режим был как постоянный бег. Именно поэтому его организм был приспособлен к постоянной нагрузке и регулярно обновлялся, перебарывая болезни, стресс, травмы и повреждения. В его жестах, поведении и взгляде светилась житейская мудрость. Постоянная невозмутимость и открытость в общении с друзьями заставляли делать вывод о том, что перед вами зрелая и очень сильная личность. Это своеобразное сочетание несовместимых вещей – озорной молодости и зрелой мудрости – располагало к себе и выделяло его из толпы. А для себя Асов делил людей не на плохих и хороших, а на личностей и безликих.

Настроение у него ухудшилось, потому что Саша стал думать о том, что если бы он и решил завести себе девушку, то у него не было бы времени, чтобы уделять ей внимание, и денег, чтобы сводить ее в ресторан или еще куда-нибудь, да просто вести совместное хозяйство. Впрочем, он успокаивал себя тем, что у него не могло быть ничего общего с человеком, для которого рай представляется пальмами, пляжем на чужбине, а успех в жизни – выучить чужой язык и удрать за «бугор», давно отрекшись от своего самобытного и прекрасного мира отечества. Да, Асов умел «читать» людей с первого взгляда. Это была приобретенная способность, за которую он тяжело расплатился. Он, намного острее и четче воспринимая мир, чем другие, понимал судьбы по нескольким минутам общения. Не сразу, а спустя некоторое время он справился с болью от полного понимания окружающего мира, но не очерствел. Просто теперь Саша с легкостью отличал добро от зла и знал, что справедливо. Это называется сохранить душу. Да, есть такая категория людей, но не все они смогли справиться с подобной болью мудрости. Другие, многие стали использовать подобные познания из корысти и уверовали в свою исключительность.

Чтобы успокоиться, Саша решил дойти до дома пешком. Двигаясь по обочине дороги, ведущей от рынка, он посмотрел на свои наручные часы с синим циферблатом. Стрелки показывали три двадцать. Скоро все магазины должны были закрыться.

«Да что же это такое? Заговор какой-то. Почему нет в продаже такой простой вещи?» – думал Асов. Внезапно он ощутил, что вспотел от беготни, что внутри у него клокочет какая-то необъяснимая злоба на весь мир. Особо чувствовалось бессилие, с которым он не мог смириться. Ему хотелось разнести, бить, рвать зубами все, что он видит. Магазины, прохожих, продавцов. «Что это я? Такого со мной раньше не было, успокойся», – сказал он себе, и вдруг внутри наступила тишина. Он медленно, стараясь не поскользнуться, шел по улице. В одном магазинчике по дороге он купил наушники для мобильника мамы и, снова заторопившись, направился домой.

На кухне играло радио, и мама весело порхала по ней, занимаясь готовкой. Асов тоже вышел на кухню, чтобы покурить. Мама запрещала ему курить в комнате. Купленные наушники он припрятал в своей сумке и теперь ждал момента, чтобы торжественно подарить их. Он только что нашел в Интернете несколько ссылок, чтобы скачать на мобильники гостей игру «Тетрис», и теперь возился с настройками телефонов, попутно объясняя:

– Вот, пришли настройки для телефона, сейчас мы их сохраним, чтобы он мог выходить в Интернет на веб-сайты. Потом наберем адрес сайта и скачаем с него игрушку.

– Саша, как будешь мясо? – спросила мама.

– Все равно, лишь бы это не были мелкие и шкодливые отбивные, а что-нибудь, что нужно поливать соусом и кусать большие сочные куски. – В шутку ответил маме Саша.

– Это уже будет буженина, – смеясь, ответила она и спросила: – Почему ты их назвал шкодливыми?

– Ну, не знаю. – Все еще улыбаясь ответил он и продолжил свое занятие.

До Нового года оставалось шесть часов. Свой телевизор Асов отдал отцу в съемную квартиру, так что теперь им предстояло смотреть новогодние программы по компьютеру, в который Асов встроил телевизионный тюнер. Однако это нисколько его не смущало.

Вдруг на подоконнике раздался гул виброзвонка с его телефона, а затем зазвучала мелодия самого звонка. Асов любил свой телефон-«раскладушку», который ему подарила мама и, открыв его, прочитал на дисплее «Тетя Тоня». Асов подумал, что та решила поздравить его с праздником, чего отродясь раньше не случалось. Весело сказав «Алло», он ответил на звонок.

Асов не успел ничего осознать. Тягостное предчувствие и бессильная злоба теперь были объяснимы. Булькающий и неровный, срывающийся в плач голос тети произнес:

– Саша, отец разбился.

– Как? – не понял Асов.

– Насмерть.

– Подождите, сейчас, – не зная что сказать, Асов нажал кнопку и повесил трубку. Он осмотрел залитую светом комнату, в которую перешел из кухни, закрыв за собой дверь, чтобы приглушить звуки музыки и лучше слышать тетю. Он не знал, что делать. Он так боялся момента, когда ему придется хоронить родителей, и был уверен, что он наступит нескоро. Саша еще не успел «встать на ноги», чтобы быть в состоянии оплатить похороны и все, что с этим связано. Он знал, что рано или поздно это произойдет. Но не сейчас же, не так скоро, и не таким образом!

Вот так праздник превращается в траур, очень просто и неожиданно. От этого нельзя спрятаться или убежать, тем более предотвратить это. Асов ничего не мог изменить. Он не мог поверить в услышанное, но такими вещами не шутят, тетка сказала правду, и поэтому он предпочел не прятаться от действительности, и принять это (на сколько это возможно). Бывают такие состояния, когда человек знает, но не верит и не понимает. Вот и тогда Асов знал, но не осознавал, что его родного человека больше нет. «Что мне делать? Как поступить? Как ведут себя люди в подобные минуты?» – спрашивал он себя.

Однако он смог понять, что если ему нужно что-то сейчас исправить, то для этого нужно быстро действовать. Он решил сосредоточиться на какой-нибудь цели. Чтобы горе не накрыло его с головой, он должен был думать только о том, что нужно сделать, и действовать.

Было тридцать первое декабря, около шести часов вечера. Ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями и принять решение. Он сел за свой компьютер и пустым взглядом уставился в одну из страниц интернета с мигающей рекламой от поисковика. На кухне раздавался приглушенный разговор мамы с мужем. Они готовили Сашины любимые салаты: оливье и селедку под шубой.

«Не может быть. Мы с ним разговаривали два дня назад. Он позвонил мне на работу, просил поменять билет на поезд, но это оказалось ненужным. Он ехал забирать семью из гарнизона, и мне не сказал, когда он точно уедет. Он всегда был сильным, никто не мог унизить его. С ним не может подобного произойти. Отлетав двадцать пять лет на всех типах самолетов, разбиться на гражданке невозможно. Стоп. Соберись. Сейчас самое главное силы. Ни о чем больше не думай, чтобы не ослабить волю. Думай! И ни на кого не рассчитывай», – но как когда-то давно, в детстве, когда он боялся или ему было грустно, мысли остановились. Сознание впало в ступор. И он подумал, что, быть может, именно сейчас ему необходимо применить все навыки, которые у него есть, и поэтому в мозгу сверкнул всего один приказ, выработанный как рефлекс, внутренний крик: «Думай!» И Саша спросил себя: «Что делать? Это правда? Это первое. Второе, как встарь, никакой жалости и сочувствия к себе. Только цель. Отдохнешь тогда, когда… Стоп. Думай только о цели. Если правда? Нужно ехать. Не может быть. Никто тебе не поможет, ни на кого не рассчитывай, о Боже, помощь нужна отцу». Асов позвонил отцу на мобильный телефон. Долго соединялось. Под Новый год мобильная связь обычно вообще не работает, но в этот раз соединение прошло. В трубке раздались гудки, но трубку никто не снял. Асов позвонил в гарнизон по номеру, который всегда помнил. Номер телефона в гарнизонной квартире из прошлой жизни, когда они жили там вместе, в его детстве. Никто не ответил.

Асов позвонил тете:

– Алло, тетя Тоня. Кто сообщил? Это точно?

– Да, Саша. Рафида звонила. Я сначала не поняла, кто звонил. Воем воет. Отец взял такси и на трассе, когда ехал в гарнизон, столкнулся с встречной машиной. – Тетя говорила плача. – Водитель и отец погибли. Другая машина «ауди», в ней, видимо, сработали подушки безопасности. Там водитель и пассажир выжили.

– Когда это случилось?

– Недавно. Может, в три, может, в четыре часа.

– Его нужно везти сюда.

– Да, конечно. Обязательно сюда.

Асов повесил трубку, молча сел на диван, скрестив ладони на телефоне. Из кухни доносились музыка и приглушенный разговор матери с мужем.

Асов вышел в коридор и, повернувшись в кухню, увидел, что боком к нему, что-то разрезая на столе, стоит мама. Он сказал:

– Отец разбился.

– Что? – переспросила мама.

– Отец разбился. Ехал на такси в гарнизон. Произошла авария. Насмерть. Все.

– Ты откуда знаешь?

– Тетя Тоня позвонила, а ей Рафида.

– Подожди. – Мама взяла свой телефон. – Позвоню в гарнизон, Ленке. Она должна, наверное, что-то знать.

Мама позвонила по телефону. Ее муж встал из-за стола и закурил, выключив радио. Асов услышал, как мама говорит:

– Лена? Привет. Слушай, что там случилось с Асовым? – послушав немного, она произнесла: – Ладно, я тебе перезвоню. – Повернувшись к сыну, сказала: – Говорит, была авария. Выехал твой однокашник, Лешка Торгач.

– Лешка? Он что, следаком стал?

Саша вспомнил своего бывшего однокашника. В школе он был прыщавый и оттого замкнутый, но беззлобный. Кто знает, какие у него остались комплексы? Люди бывают разные. Например, Асов сознательно высмеивал свои комплексы и недостатки, так как считал, что никогда нельзя выдавать свои недостатки за достоинства. Без борьбы со своими недостатками люди перестают работать над собой, поэтому надо высмеивать недостатки, зная меру и не переходя за рамки, на оскорбления. Однако Асов понимал, что если у него хватило силы воли бороться со своими комплексами и недостатками, то вовсе не обязательно, что Лешка справился со своими. Кто знает, каким человеком он стал.

Они не виделись восемь лет, с тех пор как Асов уехал из гарнизона поступать в институт. Почему-то Саша вспомнил, как учил Лешку кататься на мопеде, который тому подарил отец. По тем временам это был дорогой подарок, Сашин отец такого мопеда, иностранного и с коробкой передач, подарить бы ему не смог. Хотя в то время отец был майором и старшим штурманом, а отец Лешки лейтенантом и начальником местного ИВС. Саша помнил, что в школе они дружили с Лешкой. Потому что еще со школы, Саша пытался защищать слабых. Так его воспитывал отец.

Асов прошел обратно в комнату и, сев на диван, подумал: «Наверное, это хорошо, что выехал Лешка. Может быть, в чем-нибудь поможет». Мама с мужем прошли за ним.

Саша снова позвонил тете. Он не помнил ее плачущей, и никогда не приписывал ей обычных человеческих чувств. Тетя, родная сестра его отца, была обеспеченной, прагматичной и расчетливой. Ей было около тридцати пяти лет. Сейчас Саша был удивлен ее поведением: он подумать не мог, что может рассчитывать на ее помощь в трудную минуту. Однажды она уже оттолкнула его, когда он, восемнадцатилетний пацан, нуждался в обычном совете, и никого из родственников давно уже не было рядом. Она тоже относилась к нему равнодушно. Асов зарекся никогда в жизни не просить ее об участии либо помощи, он вообще предпочел вычеркнуть ее из своей памяти и круга общения, как и всех остальных своих родственников. Оставалось всего два человека, которые держали его на этом свете, теперь остался один. Дождавшись, когда тетя снова ответит на звонок, он спросил:

– А бабка с дедом знают?

– Да, Саша, – ответила она несколько спокойнее.

– Хорошо, пойду от них позвоню в гарнизон с обычного телефона, с мобильника у меня долго разговаривать не получится. У вас есть телефоны Рафиды или больницы, куда доставили отца? Что-то я не могу ей дозвониться.

– Рафида не отвечает. Я разговаривала с ее подругой Светой. Рафида просто воет и не разговаривает. Я всех, кого смогла, обзвонила, записывай телефоны.

– Да, а что говорит бригада «скорой»?

– Не знаю, по телефону ничего не говорят. Записывай.

Тетя продиктовала номера телефонов, включая мобильник Леши Торгача, которые Асов записывал на листок бумаги.

– А телефон какой-нибудь ритуальной компании есть?

– Да, мы узнали телефон диспетчера по ритуальным службам, они работают по всему городу.

– Хорошо, – сказал Асов.

– Саша, – сделав небольшую паузу, она продолжила: – Саша, он мой брат. Ты не думай. Я буду вкладываться, о деньгах не думай.

– Добро, – ответил он. – Спасибо.

– Будем держать друг друга в курсе. Ты тоже, если что-то узнаешь, сообщай мне.

– Хорошо, – Асов повесил трубку и прошел на кухню. Мама с мужем остались в комнате. Они звонили кому-то в гарнизон. Асов открыл холодильник и посмотрел на отделение для бутылок на дверце холодильника. Там стояла литровая бутылка водки. Когда мама спросила его перед закупками к праздничному столу, что он будет пить, он внезапно ответил – водку. Он сам себя удивил подобным желанием, этот напиток он совсем не признавал и предпочитал выпивать по праздникам вино или пиво. Однако в этот раз ему захотелось чего-нибудь горького, хотя он и знал, что это самообман. Вкус водки никогда не казался ему горьким.

В тот момент Саша пытался подавить, хаотичные мысли. Остановить их и начать думать по порядку – никак не получалось. Эмоции просто рвались наружу. Поэтому, не раздумывая, он вытащил и распечатал эту бутылку. Хоть он и предпочитала никогда не знать и не принимать спиртного. Просто опять же, случайно, вспомнил, как однажды стакан водки не охмелил его, а просто успокоил, дал взять себя в руки.

Затем Саша взял из навесного шкафчика рюмку и поставил ее на стол. Сиротливо и одиноко стояла эта рюмка посередине белого обеденного стола. Саша налил водку в рюмку и медленно выпил. В этот раз он не почувствовал ничего, кроме горечи. Не было вкуса карамели и жгучего пара в носоглотке. В груди на мгновенье вспыхнул жар и погас, больше никаких ощущений не осталось. Голова осталась ясной, а дрожь в руках пропала. Да, в минуты стресса спиртное теряет вкус, и действует иначе.

«Нет, я должен быть в тонусе и готовности. Мне нельзя напиваться. Мне нужны все силы, которые у меня есть, и светлая голова. Мне нельзя пить, впрочем, до завтра немного можно», – решил он и, закрыв бутылку, поставил ее на место.

Асов зашел в комнату и сказал:

– Пойду, схожу к бабке с дедом. Позвонить от них надо.

– Я с тобой, – ответила мама.

– Нет, не надо. Я быстро. Не хочу я, чтобы ты с ними общалась.

– Нет, я пойду, и не спорь. Они сами мне говорили, чтобы я к ним заходила. У нас нормальные отношения.

– Ладно, тогда ты одевайся. Встретимся около подъезда, я в магазин сбегаю, пива куплю, – понимая, что отговорить мать не удастся, ответил он.

– Хорошо.

Асов быстро оделся, закинул через плечо свою сумку и вышел. Купив в магазине две баночки пива, он открыл одну и стал пить, вторую кинул в сумку. У подъезда его ждала мама, она взяла его под руку. Саша отметил, что она одета в шубу, которая выглядела старой. Другой у нее не было. Медленно они пошли вниз по улице. Улицы были покрыты пушистым снегом. Люди готовились к празднику, и никому не было дела до чьего-либо несчастья.

Асов смотрел на светящиеся в темноте прямоугольники окон. Он любил смотреть на огоньки в окнах, они всегда его успокаивали. Саша понимал, что за всеми этими огоньками тысячи обычных людей борются за свое маленькое счастье. Впрочем, некоторые его разрушают, прячутся или деградируют, развиваются или отдыхают. Но когда Асов смотрел на огоньки в окнах, он предпочитал думать о том, что кто-то за ними борются за свое маленькое, нормальное, человеческое счастье. И от этого ему становилось теплее, появлялась вера в будущее.

Дед с бабушкой жили на той же улицы, что и Асов. Несмотря на это, в гостях друг у друга они никогда не бывали. Заходили только по необходимости. Их пятиэтажный дом под номером один стоял отдельно от основного массива домов. В окнах на втором этаже, где находилась квартира деда с бабушкой, свет не горел. «Неужели они легли спать?» – подумал про себя Асов. Впрочем, его давно уже не удивляло поведение родственников.

Они поднялись на второй этаж, и Асов позвонил в дверь, за которой долго не раздавалось ни малейшего звука. Наконец послышался звук отпираемого дверного замка. На пороге стоял дед, одетый в тренировочные брюки и серый вязаный свитер.

– Угу, привет, – сказал он и отошел в глубь прихожей, пропуская их внутрь.

– Здравствуй, – ответил Саша и пожал ему руку. – Позвонить от вас можно? За переговоры я заплачу.

– Чего там, звони, – ответил дед и ушел в большую комнату, где уже горел свет. Откуда-то из дальней комнаты вышла бабушка. Увидев Асова, она заплакала.

– Сыночек, что же теперь будет?

– Не волнуйся, – ответил ей Асов. – Все будет хорошо.

Он знал, что это не так, но всегда говорил эту фразу уверенно и безапелляционно, отчего люди начинали верить ему и успокаивались.

– Маша, сядь, – сказал дед бабушке из зала, и она села на диван рядом с ним.

Саша с мамой, разувшись, сняли верхнюю одежду. Мама прошла к ним в комнату, а Асов задержался, для того чтобы повесить ее шубу в шкаф, и посмотрел в зеркало прихожей. Он увидел лицо с плотно сжатыми губами. Между бровями пролегли две полосы складок, и глубоко в глазах залегла тяжелая решительность.

Взяв с собой свою черную сумку, он прошел в комнату и сел на стул перед журнальным столиком, на котором стоял телефон, поставил банку с пивом рядом. Взяв трубку телефона, он позвонил в гарнизон. В трубке раздались гудки. Опять никто не отвечал. Асов решил позвонить в ритуальную службу. Главным сейчас для него было решить проблему выезда и транспортировки тела отца. Как и все сотрудники силовых ведомств, он знал, что лучше связаться с ритуальной фирмой, специализирующейся на захоронениях сотрудников силовых органов и пенсионеров Министерства обороны и МВД, чтобы избежать всех бумажных проблем. Ему ответил женский голос:

– Служба «Ритуал», слушаем вас.

– У нас родственник погиб под Песковом, бывший военнослужащий. Нам необходимо перевезти тело сюда и захоронить.

– Подождите секундочку, я сейчас дам вам телефон агента.

– Он занимается военнослужащими, или, может быть, у вас есть телефон военной похоронной компании?

– Он занимается всеми. – Женщина продиктовала мобильный номер агента, и Асов позвонил по нему со своего мобильного, уйдя на кухню, чтобы покурить и допить пиво. Стряхивая пепел в раковину, он ждал ответа агента.

– Алло, я Сергей, слушаю вас, – представился мужской голос.

– Вы агент? – переспросил Асов.

– Да.

– У нас погиб родственник под Песковом. Нам необходимо перевезти его тело и захоронить здесь. Он бывший военнослужащий. Мы хотели бы все это оформить через военную похоронную компанию, если это возможно. – Асов подумал, что если это и невозможно, то согласиться на услуги других всегда не поздно, но агент ответил:

– Хорошо, вам перезвонит Светлана Николаевна. Это ваш номер определился у меня на мобильнике?

– Да. Добро, а через сколько?

– Минут через десять-пятнадцать.

– Добро, – повторил Асов и повесил трубку.

Пиво кончилось, и он пошел за второй банкой. Хмель так и не наступал. Открыв вторую банку пива, он решил позвонить Торгачу. Набрав его номер, он стал ждать ответа. «Не ответит, – думал он. – Сейчас Новый год и, скорее всего, он сидит за праздничным столом. Он не захочет думать о работе». Однако на звонок ответили:

– Алло? – Голос у Лешки был все такой же, с низким тембром и немного протяжный.

– Это Саша Асов. Помнишь? – Асов обрадовался, услышав Лешку.

– Привет.

– Привет. Ты следаком стал? – спросил Асов, вспомнив, что сначала тот был конвоиром в местном ИВС и учился в так называемом колледже по специальности «юриспруденция», когда Асов учился на третьем курсе заочки в институте. Именно начальником того ИВС и был отец Лешки.

– Да.

– Слушай, Лех. Это правда? Действительно мой отец?

– Да, Сань. Я только что с места приехал. Влобовую столкнулись вазовская «четверка» и «аудюха», в которой было два человека. Водитель получил перелом ключицы, а его пассажирка серьезно пострадала. Ее отвезли в больницу на «скорой». Сработали подушки безопасности.

– Не жена?

– Нет.

– Типа гражданской жены?

– Да.

– Что с «четверкой»? – Вдребезги. Твой отец сидел на переднем сиденье. Он и водитель умерли на месте.

– Как тело? Сильно пострадало?

– Нет.

– При нем какие документы нашли?

– Паспорт вроде, – замявшись, ответил Леша. – Ты приедешь, я тебя допрошу.

– Как свидетеля, понятно. Тело в какой морг направили?

– Пока во Вдовске. Через две недели будет вскрытие, я тебе точно скажу, от чего он умер.

– Какие две недели? Леша, я завтра выезжаю, и я приеду за телом. Я его заберу, – жестко ответил Асов. – Если ты до этого момента не успеешь сделать вскрытие, то извини. Оно будет здесь.

– Сань, ну подожди, – Леша растерялся.

– Лёш, я сам занимаюсь подобными материалами, и я знаю, что у нас родственники могут забрать тело в течение трех суток. Какие две недели? Ты что? Я приеду забрать тело, – снова повторил Саша. Он почувствовал в голосе Алексея непонятный для него пока испуг. – Я понимаю, что сейчас наступили эти гребаные десять дней выходных, но эти службы все равно работают. Они должны сделать вскрытие на следующий день. Сам акт вскрытия будет готов через несколько месяцев, но вскрытие делается почти сразу, а тело выдается родственникам.

– Сань, у нас здесь нет эксперта.

– Как нет? Вдовск – это же районный центр. В районе должен быть эксперт.

– Нет, он приезжает.

– А где поблизости есть другой морг?

– В Угольцах.

– Так перевезите тело туда.

– Я уже договорился об этом. Завтра вояки должны увезти его туда. Водителя тоже туда повезут родственники.

– Хорошо. Добро, Леша. А где это случилось?

– Сразу за деревней Купчины. На сто сороковом километре трассы Вдовск – Угольцы.

– За несколько километров до гарнизона? Как только выехал из Ленинградской области?

– Да, почти.

– Кто виноват?

– Скорее всего, водитель «аудюхи», у него стаж вождения всего несколько месяцев.

– Они выезжали из деревни? Значит, нарушили скоростной режим?

– Нет, Сань. Ты что. Они ехали в сторону деревни, а «четверка» с Угольцев в гарнизон.

– А, да. Вот тварь. Отделался переломом ключицы. Двоих завалил. Получит год условно, максимум три года колонии-поселения. Все равно тварь останется на воле.

– Да у него и не перелом вроде. Ушиб.

– Ладно, Леша, созвонимся. Я как выеду, тебе позвоню. Ты мне не звони, чтобы деньги не тратить, просто набери, а я перезвоню.

– Да не беспокойся, у меня служебный.

– Ну ладно, до встречи, – сказал Асов.

– Давай, – ответил Лешка и повесил трубку.

Асов сел за столом на кухне и медленно стал допивать вторую банку пива. Из большой комнаты раздавались приглушенные голоса. Он почувствовал в кармане пиджака вибрацию от мобильника. Асов открыл телефон и увидел незнакомый номер на дисплее. Саша прочистил горло, чтобы настроить голосовые связки на низкую, командную тональность, и ответил на звонок. В трубке он услышал женский голос:

– Алло? Вы звонили по поводу организации похорон?

– Да, вы Светлана Николаевна?

– Да, – ответила женщина.

– У нас под Песковом, – Асов снова стал повторять, – разбился родственник, ехал в гарнизон забирать семью, на такси. Нам необходимо забрать тело и перевезти его сюда. Здесь захоронить.

– Он бывший военнослужащий?

– Да, пенсионер Министерства обороны.

– У него есть пенсионное удостоверение?

– Да.

– Вы кем ему приходитесь?

– Сын.

– Какое у него было звание?

– Майор, высший командный состав. Был штурманом полка. Во сколько мы завтра сможем выехать?

– В каком военкомате он состоял на учете? – игнорируя его вопрос, спросила женщина.

– Во Фрунзенском, через него получал пенсию. Мы сможем завтра с утра выехать? – снова спросил Асов.

– А сколько туда ехать?

– Мы раньше ездили на легковой, около десяти часов. Тысяча километров. Про себя же Асов произнес: «За тысячу верст, как же это далеко от дома!»

– Нам нужно сейчас найти катафалк.

– Мы сможем выехать часов в девять или раньше.

– В девять не получится, нам необходимо встретиться в офисе, вызвать катафалк. Может, часов в одиннадцать?

– Мы точно выедем завтра в одиннадцать часов? Может, в «Ритуале» смогут выехать, если у вас нет катафалков?

– Нет, – чересчур быстро ответила она, на что Асов обратил внимание. – Они не смогут.

– Мы выедем завтра в одиннадцать? – еще раз спросил Асов.

– Да, – твердо и уверенно ответила она.

– Добро, – сказал Асов. – Где ваш офис?

– В центре, около моста на окружную.