Текст книги "Гребень Хатшепсут"

– Этим он навлек на себя гнев власть имущих?

– Несомненно. Верхушка иудейских церковнослужителей быстро оценила исходившую от нищего проповедника опасность, поняв методы его работы. Это осознал и Понтий Пилат. Литературные сюжеты, в которых прокуратор сочувствует новоявленному Мессии и даже пытается спасти, – полная чушь, написанная много позже в Ватикане. Иешуа явно пытали, чтобы выведать секреты ессеев, вернее, где спрятаны таблички с текстами, украденные Моисеем у жрецов Египта. Ведь не случайно Мессия вошел в Иерусалим на Пасху – праздник, посвященный дате исхода евреев из Египта.

– В истории нет случайностей, – кивнула понимающе Варя.

– Меня не покидает мысль, что совпадение в некой точке пространства с неким моментом времени и с некими тайными знаниями, которыми обладал Иисус, могло породить некий особый процесс.

– Джузи, Вы говорите о воскрешении несчастного, распятого на кресте?

– Очень может быть, что произошло нечто-то похожее.

– Чудо?

– Простым смертным это могло показаться именно так. Для рождения новой религии нужен был толчок, равносильный взрыву новой звезды. Не забывай, что ессеи были вредной сектой в глазах у всех иудеев.

– Вот почему я никогда не могла понять, отчего Иисус не был востребован евреями. Огромный христианский мир, живущий за тысячи километров, почитает его и эти места святыми, а соплеменники обходят молчанием.

– Евреи молятся своему Богу и живут согласно священной Торе. Все остальное – мир иноверцев.

– Значит, ессеи верно просчитали все шаги многоходовой комбинации с Иисусом?

– Думаю, что им все удалось.

– Но ведь было немало жертв среди первых христиан, – засомневалась девушка.

– Смертники и великомученики есть в любой религии. Иногда их даже искусственно создают. Вера и жертвоприношения неразделимы. Реальная кровь, пролитая во имя мифа, делает его жизнеспособным. Именно жертва становится питательной средой в сознании верующего для закрепления религиозных воззрений на уровне инстинкта.

– И кто-то все это так удачно спланировал?

– Эти кто-то нашли таблички с тайными текстами, украденными Моисеем, и почерпнули из них технологию воздействия на человека. Думаю, результат превзошел все их ожидания.

– У них было что-то посильнее гипноза?

– Мне почему-то кажется, что ты не случайно знаешь арамейский и не расстаешься с этой книгой. Впрочем, это тема для другого разговора… Ты не принесешь мне воды? Что-то я устал. Да и пора принимать лекарства. Мое умирающее тело не может без них существовать.

Черноглазая девушка постаралась скрыть разочарование от того, что пришлось прервать беседу, и легкой походкой поспешила исполнить просьбу старика. А тот остался наедине со своими мыслями у открытого окна с чудесным видом на безмятежную бухту.

Глава II. Геранд

– Братья, позволю взять на себя почетное право зажечь серебряную свечу, как древний знак нашего Ордена, символизирующий отпущенное для встречи время.

– Храни, Господь, Святой Орден, – послышались в ответ негромкие голоса.

Невысокий сухопарый мужчина с пронзительно голубыми глазами и пышной копной седых волос был облачен в простую белую накидку, ниспадающую до каменных плит пола. Его безукоризненный французский звучал с легким акцентом, намекающим на жителя туманного Альбиона.

– К сожалению, магистр сейчас находится в глубоком погружении, и согласно параграфу о семинарах я взял на себя ответственность информировать высокое собрание о событии, не терпящем отлагательства.

Небольшое помещение со сводчатым потолком из серого ракушечника за отсутствием окон освещалось толстыми свечами в красивых старинных подсвечниках по стенам. У единственной двери из толстого резного дерева, окованного массивными металлическими полосками, с внешней стороны стояли два монаха в простых длинных рясах с капюшонами, скрывающими лица. Внутреннее убранство комнаты было скромным. Несколько простых скамеек, на которых сидело две дюжины человек, да стоящий перед ними небольшой столик с изящной тонкой свечой составляли незамысловатый интерьер мрачной комнаты. А ее акустика была рассчитана так, что даже очень тихая речь сидящего за небольшим столиком человека была отчетливо слышна только находящимся в центре помещения и совершенно стихала вне этого пятачка. Любопытное ухо, прислоненное к массивной двери в коридоре или стенам, не могло уловить ни единого звука изнутри. Даже монахи в капюшонах у двери не пытались напрягать слух, зная, что это бесполезно. Ни окон, ни вентиляционных отдушин не было. Эта комната умела хранить тайны.

– Дело в том, что братья Северного Замка встревожены неординарным событием, – оратор сделал паузу, подчеркивая важность произносимых слов. – Один из флэшеров, посвященный пятой ступени, подвергся необычному воздействию. Выполняя миссию в России, наш инициатор не вышел на связь в установленные сроки и позднее был найден в бессознательном состоянии в одном из госпиталей Москвы. С помощью братьев Русской Крепости нам удалось переправить пострадавшего в реабилитационные покои монастыря в Праге, но результатов пока нет. Орден встревожен таким жестоким актом агрессии в отношении одного из наших братьев, причем достаточно опытного и обладающего безукоризненной репутацией.

Голубые глаза человека в белой мантии скользнули холодным, испытующим взглядом по лицам сидящих на скамейках мужчин. Все они были преклонного возраста и, несмотря на различие в национальности и типе внешности, одна черта их облика удивительным образом объединяла собравшихся, делая в чем-то очень схожими. Это были сухопарые, подтянутые мужчины со строгими лицами аскетов, на которых застыл немигающий, властный взгляд. В каждом движении чувствовался выразительный жест привыкшего повелевать, не тратя времени на эмоции.

– Анализ ситуации показал, что атакующий умело скрыл все следы своего воздействия на пострадавшего. Даже настоятель Пражского монастыря, флэшер Йозеф, посвященный на седьмую, высшую ступень мастерства, не смог понять механизма атаки. Все сеансы локации временных и ассоциативных областей памяти жертвы оканчивались одинаково. Черный туннель, глубину которого определить еще не удалось. Он обходит временной отрезок длинной около года жизни нашего несчастного брата. Позволю себе напомнить, что это посвященный пятой ступени.

Аудитория хранила молчание, и последние слова оратора, метнувшись коротким эхом среди арок сводчатого потолка, оставшись там навсегда. Давние традиции подобных собраний подразумевали возможность любого из присутствующих высказываться, но их опыт подсказывал, что рука, лежащая рядом с серебряной свечкой на маленьком столике, не вскинется в жесте, предоставляющем слово желающему. Облаченный в длинную белую накидку до пят не случайно занимал это место. Присутствующие были уверены, что он давно просчитал все известные варианты и опробовал их. Более того, обладатель пронзительных голубых глаз мог видеть многое, что было скрыто от остальных. Стать лайтером Ордена Сынов Света суждено лишь гению, что рождается раз в столетие. Его долго ищут зоркие следопыты всех монастырей тайного общества. Более полувека назад присутствие такого вундеркинда в одной из деревушек Ирландии почувствовали братья Западного Замка. Мальчика выкрали и воспитали в одном из монастырей Ордена. Претендента долго проверяли и готовили к миссии. Ожидая своего часа, Сын Света переходил с одной ступени мастерства на другую, пока не достиг шестого уровня. Посвящение прошло восемь лет назад, когда ушел в мир иной предыдущий инквизитор Ордена. Ярко-голубое свечение ауры нового Лайтера обещало обеспечить надежные тылы братству. Собственно говоря, так и было на протяжении всего последнего времени, за исключением обсуждаемого инцидента. Такой наглой агрессии никто из собравшихся не мог припомнить за долгие годы совместного служения великой идее.

– Нет сомнений, что атака на инициатора была вызвана внедрением одной из наших торговых фирм на рынки России. Тщательно спланированная и безукоризненно выполненная акция была прервана на финальной стадии, в результате чего наша фирма потеряла более пятидесяти миллионов евро и лидерство на огромном русском рынке в своей области. Упущенная выгода уже к концу финансового года превысит сто миллионов. Собственно, поэтому дело передано в ведение инквизиции Ордена.

Подобно великому актеру на знаменитой сцене, лайтер отлично чувствовал ситуацию в зале и наслаждался своей игрой. Конечно, не всем это было по душе, но никто не посмел сделать замечание такому могущественному собрату. Весь Орден придерживался незыблемых правил: скромность в быту, безбрачие и ограничения в удовольствиях, доступные простым смертным, что оставляло братьям совсем немного маленьких человеческих радостей в этой жизни.

– Отвечая на первый вопрос, кому это выгодно, мы вычислили предполагаемого заказчика. В Санкт-Петербурге, где произошел инцидент, в интересующий нас период открылся филиал миланской фирмы «Флорентино», куда странным образом перекочевали утраченные нами ресурсы. Фирма принадлежит клану Валороссо из Сицилии. Надеюсь, присутствующим не нужно напоминать, что эта семья в самом начале становления Ордена Сынов Света была близка нам и долгое время поддерживала дружественные отношения. Однако с переходом власти к молодому и слишком амбициозному Антонио, который, кстати, еще не стал официальным хранителем Книги Силы клана Валороссо, наши интересы уже пересекались. Некоторым известен инцидент с исчезнувшей яхтой, владельцем которой был наш разведчик. Это случилось прошедшей зимой. Есть все основания полагать, что там не обошлось без стрелков из Трапани. Поскольку это напрямую не затронуло Орден, Светлейший Совет решил не предпринимать никаких активных мер, а лишь усилить мониторинг.

В последовавшей за монологом паузе холодный взгляд голубых глаз стал медленно прощупывать каждого сидящего в комнате без окон. Повинуясь параграфу о семинарах, все участники должны были максимально снять защиту перед старшим собратом, сидящим у серебряной свечи. Впрочем, этого и не требовалось. Лайтер обладал таким уровнем мастерства коммуникаций, что легко обходил любые из известных способов защиты сознания. Вовремя замеченные способности странного мальчика были шаг за шагом развиты с помощью уникальных методик в нескольких монастырях Ордена до такой степени, что даже учителя и некоторые члены Светлейшего Совета были весьма осторожны в общении с ним.

Со стороны могло показаться, что оратор замолчал из вежливости, дабы не утомлять пространными речами коллег, но на самом деле он сканировал сознание каждого участника встречи, подмечая одному ему заметные особенности. Остановив свой взгляд на крайнем в последнем ряду сухоньком старичке, который бодрячком сидел на краешке отполированной рясами скамейки, словно петушок на насесте, лайтер незаметно для всех сосредоточил свое внимание на мужчине с красивым греческим профилем во втором ряду. И вернулся он не зря. Потомок эллинов позволил себе расслабиться, почувствовав, как напряжение вокруг него спало, после того как председательствующий перешел к соседу.

Куратор балканского региона, известный собратьям Сынов Света как гловер Демис, в обычной жизни был удачливым агентом небольшой страховой компании в Салониках, принадлежащей Ордену. На завтра у него была назначена встреча с клиентом в одном из старых городов на берегу Луары. Демис всегда с большим удовольствием приезжал именно в Нант. Когда-то он был влюблен в молодого профессора, читавшего курс римского права в университете Нанта. Итальянка была чертовски хороша и темпераментна. Она была лет на десять старше, и кто знает, как бы сложилась судьба гловера, если бы не строгие правила Ордена. Повинуясь параграфу о чистоте, Демос однажды утром приказал себе больше не думать о Биатрис. Правда, воспоминания о ней накатывали всякий раз, когда он приближался к Нанту. Возможно, поэтому он с особой теплотой относился к старым площадям и улицам, мощенным ажурным брусчатым рисунком, секрет которых канул в Лету вместе с артелями гранитных дел мастеров. Когда-то они с Би подолгу бродили по этим извилистым улочкам и кружились в танце на площадях под музыку, что звучала только в их сердцах. Ах, что это было за время! Впрочем, именно время умеет так мастерски прятать в тень все ненужное и подсвечивать очаровательные моменты молодости и влюбленности, которые потом ложатся яркими бликами на алтарь воспоминаний.

– Вот, собственно, и все, что я хотел сообщить вам сегодня, – лайтер как бы нехотя нарушил молчание. – Нам необходимо быстро собрать и проанализировать информацию по данному инциденту. Библиотека в Арле будет ждать ваши отчеты в течение трех дней. Поиск аналогичных инцидентов в наших архивах пока не дал положительных результатов, так что надеюсь на вашу помощь, братья… Храни, Господи, Святой Орден!.

Узкая рука с синими прожилками вен под бледной веснушчатой кожей осторожно взяла серебряную свечу на столе. Описав круг в ритуальном прощальном жесте, огонек погас, замкнув траекторию.

– Храни, Господи, Святой Орден! – эхом отозвалось разноголосое собрание и стало расходиться. Все безмолвно прощались лишь взглядами согласно давней традиции. Члены тайной организации вели очень скромный образ жизни и никогда не проявляли своих эмоций ни публично, ни наедине с братьями. Неподвижное лицо всегда оставалось безучастным ко всему окружающему, и лишь тот, кто встречался глаза в глаза, мог понять истинный смысл устремленного на него взгляда. Эти навыки невербального общения, выработанные с годами, помогали каждому Сыну Света различать в любой толпе своего, даже незнакомого собрата.

Демис неожиданно почувствовал желание задержаться в комнате без окон и стал пропускать вперед и без того неторопливых участников странного собрания. Встретившись взглядом с настоятелем небольшого монастыря близ Марселя, известного в братстве как флэер Джозеф, он лишь молча поблагодарил того за приглашение продолжить встречу, но отказался. Они давно были в дружеских отношениях и при случае не упускали удовольствия пообщаться за чашкой кофе наедине. Джозеф был очень интересным собеседником. Казалось, не было темы, которую бы он не смог авторитетно поддержать. В свои семьдесят с небольшим лет это был радушный и добрый человек. Сдержанный и тактичный, Джозеф мало походил на француза. Возможно, не будь у братства строгих правил безбрачия, он обзавелся бы большой семьей, в которой все непременно любили бы этого светлого человека, а детвора не слезала бы с его колен и гроздьями висела бы на шее. Но, обрекая себя на добровольное одиночество, Джозеф выплескивал свою невостребованную любовь на монастырскую обитель, где все искренне уважали его. Впрочем, Святейший Совет Ордена не считал флэера из Марсельского монастыря эдаким юродивым. Они часто прибегали к помощи Джозефа для выполнения силовых миссий. Если этот добрейший человек верил в справедливость готовящейся акции, вся его нерастраченная любовь и удивительный интеллект превращались в инструмент такой сокрушительной силы воздействия, что увидевшие результат атаки флэшера мысленно преклоняли перед ним колено.

Будь у Сынов Света традиция награждать медалями, кубками или грамотами своих собратьев за успешное выполнение особых миссий, Джозефу было бы чем гордиться. Однако строгие правила Ордена предполагали скромность и внутреннее удовлетворение. Эмоции не растрачивались попусту. К примеру, аналогичная буря восторга или возмущения, что низвергается футбольными фанатами на стадионах в стычки с болельщиками иных команд или полицией, братством Света умело аккумулировалась для выполнения истинной идеи.

Чувство огорчения от упущенной встречи с Джозефом и неосознанной тревоги, вызванной желанием остаться в опустевшей комнате без окон, заставили Демиса внутренне напрячься. Однако, несмотря на выставленную защиту, он почувствовал боль в затылке. Это было явным присутствием чужого разума в его сознании. Словно вирус в здоровом теле, присутствие чужой воли вызывало протест собственного сознания. Результатом такой борьбы была боль. Сопротивление защиты проламывалось, и ее образные осколки словно впивались в мозг, вызывая ноющие болевые ощущения. Погибая, защита предупреждала о вторжении. Этим навыкам обучались все Сыны Света с раннего детства. Если ребенок обладал соответствующими способностями и попадал в зону внимания следопытов Ордена, судьба его была предопределена.

– Спасибо, что согласились поговорить со мной, – голос лайтера звучал издевательски. – Помнится, Вы как-то рассказывали мне о приятельнице по университету в Нанте.

Гловер от изумления не проронил ни слова. Он даже захотел присесть, но удержался.

– Как бишь ее звали… Она преподавала историю римского права, если я не ошибаюсь.

– Би… Биатрис, простите.

– Да, конечно, – снисходительно согласился инквизитор.

А не припомните ли Вы, уважаемый Демис, что-нибудь о ее матери. Упоминала ли Ваша Биатрис о молодости своей матери… О Флорениции, кажется… Я что-то смутно припоминаю…

Капелька холодного пота сбежала по позвоночнику потомка эллинов. Он чувствовал ее влажный след на своей тщедушной спине и отчетливо представлял, как он выглядит. Длинный и узкий, словно клинок тонкого стилета, пронизавшего все его чакры сверху вниз. Он будто пригвоздил гловера к напольным плитам, заставив держать спину очень ровной. От этого ощущения малейшее движение приносило боль.

– У ее матери была очень близкая подруга, обе собирались замуж и назначили свадьбу на один день, но та погибла, – страховой агент не узнал свой голос. – Ее звали Джулия.

– У Вас замечательная память, Демис, – на лице лайтера не было и намека на улыбку. – Продолжайте.

– Но это было очень давно, еще до войны, – куратор балканского региона Ордена нервно сглотнул. – Кажется, подруги учились во Флоренции. Я могу ошибаться, поскольку слышал эту историю, когда учился в Нанте. Это были семидесятые годы, и с тех пор не видел Биатрис.

– Что же, это похвально, брат мой. Наше дело не терпит отвлечений. Подобные слабости отбирают слишком много энергии, а это непозволительно.

Они помолчали. Вернее, инквизитор сделал многозначительную паузу.

– У меня к Вам будет просьба, дорогой Демис…

От пристального взгляда пронзительных голубых глаз заверения в обязательном исполнении застряли в горле почти парализованного гловера.

– Не планируете ли Вы посетить Нант в ближайшее время? – продолжил инквизитор Ордена, насладившись моментом власти.

– Завтра у меня намечена встреча с клиентом. Мы договорились за вечерним чаем просмотреть бумаги по страховке. Он живет недалеко от собора Святого Павла.

– Красивый собор, – у Демиса опять защемило в затылке. – Не могли бы Вы зайти в университет и навести справки о своей знакомой Биатрис. Кто знает, может быть, удастся встретиться и поболтать о молодости. Женщины на склоне лет очень сентиментальны.

Гловер лишь коротко кивнул в ответ.

– Узнайте все о подруге ее матери. Мне почему-то кажется, что она могла бы стать нам полезной… И будьте осторожны. Впрочем, не мне Вас учить общению с дамами. Вы ведь всегда числились в любимчиках женщин.

Демис внутренне содрогнулся от одной мысли, что лайтер знает о его случайной связи с Надин. Дело в том, что, выполняя одно из деликатных поручений Ордена, страховой агент вынужден был прибегнуть к испытанному способу получения информации. Он познакомился с подругой клиентки и быстро узнал необходимые детали супружеской жизни интересующего объекта. Впрочем, куратор немного увлекся, но решил не указывать в отчете, что данные получил в постели. Кто бы мог подумать, что степенный мужчина с сединой мог проявлять юношескую настойчивость и пылкость в объятьях далеко не юного женского тела. В благодарность за фантастическое удовольствие и разбуженные воспоминания Надин не только поведала Демису все о своей подруге, но и готова была на большее. Однако увы, увы, увы. Это была производственная необходимость. Стоит ли вспоминать?

Секундой позже, заметив улыбку на лице инквизитора, балканский куратор пожалел, что вспомнил этот щекотливый эпизод. Заглаживая грехи, он трижды мысленно повторил заветную фразу: «Храни, Господи, Святой Орден!». И был прощен.

С трудом передвигаясь на дрожащих ногах, Демис покинул церквушку через неприметную боковую дверь. Несмотря на солидный возраст, изъеденная кое-где плесенью и червями массивная дверь даже не скрипнула. Прошло немало лет с тех пор, как эта церковь на площади небольшого городка Геранд, окруженного стенами в пять метров толщиной и до сих под действующим рвом с водой, спасала жизнь наследнице престола Бретани. Запад Франции всегда претендовал на особый статус в едином государстве. Впрочем, теперь многое изменилось. Границы между странами становятся все более прозрачными, а международные организации все более значимыми.

На улице Демис вновь почувствовал себя простым страховым агентом, зашедшим во время служебной командировки в музей. Геранд был именно городом-музеем, он разделил участь многих замков Франции. Средств на содержание исторической ценности в казне не хватает, вот и приходится владельцам сдавать часть помещений в аренду под рестораны, дорогие отели или частные апартаменты. В мире всегда находятся богатые чудаки, готовые заплатить хорошие деньги за ужин в графских покоях, брачную ночь в королевской спальне, корпоративную вечеринку в загородном доме известной фаворитки или шикарную свадьбу в настоящем дворце Людовика.

Внимание Демиса привлекла группа людей в черном у входа в церковь. Похоже, они по-настоящему отпевали покойника, но толпа зевак делала из этого траурного процесса некий фарс. Вездесущая группка маленьких японцев даже фотографировалась на фоне дорогого гроба из красного дерева. Впрочем, скорее всего, усопший завещал отпевать себя здесь в угоду своим амбициям, а не религиозным соображениям. Многое грешники живут и умирают неестественно, словно играют в какую-то надуманную игру. И даже своим последним минутам пребывания на этом свете стараются придать особую значимость, не желая понимать, что в мыслях у окружающих их образ далек от желаемого ими.

Не первый раз Демис приезжал на семинар в Геранд. Это было особое место для братства Сынов Света. В тайных подземельях древней крепости были спрятаны некоторые артефакты. Центральный замок Ордена всячески оберегал это хранилище, что позволяло проводить встречи на самом высоком уровне, не привлекая внимания. К тому же неподалеку находился хороший аэродром, а в пятнадцати километрах располагался один из лучших европейских курортов Ля-Боль.

Девятикилометровая дуга песчаного пляжа на Атлантическом побережье Франции была знаменита не меньше Ривьеры. Не случайно здесь построили конечную остановку одной из веток скоростного экспресса из Лондона и автодороги с особым покрытием. Приезжим было нетрудно затеряться среди множества отелей и богатых вилл на побережье и ненароком посетить старый Геранд. В отличие от Ривьеры, где любила пошуметь молодежь, окрестности Ля-Боля были спокойны. Мелководье с песчаными дюнами и соляные болота делали эти края прибежищем тех, кто любит уединение. Поэтому встреча с солидными пенсионерами не вызывала нездорового интереса.

Состоятельные люди не только Франции, но и других стран Европы покупали в Ля-Боле дома или апартаменты в отелях, что позволяло им приезжать сюда в любое время без предварительных согласований. Ценя покой своих постоянных клиентов, администрация тратила немалые средства на безопасность, и нужно сказать, что преуспела. В отличие от Ривьеры, здесь не болтались на улицах подозрительные личности или попрошайки, прохожим не предлагались китайские подделки, а все рестораны и бары так дорожили своей репутацией, что их меню могло позавидовать любое столичное заведение.

С обеих сторон бухту Ля-Боль замыкали рыбацкие деревушки Круазик и Порнише. Это было Меккой для гурманов Европы. Только что выловленная рыба и морепродукты Атлантики превращались здесь в самые экзотические блюда. Обрамленные великолепным букетом французских вин, составленным лучшими сомелье страны, они призваны были покорять желудки и сердца состоятельных туристов. Знаменитые исполнители считали за честь получить приглашение в Ля-Боль на курортный сезон.

Незримый барьер между богатыми и всеми остальными вырастал именно здесь. Цены на все услуги, продукты и безделушки были столь велики, что простые смертные, зная эти цифры, обходили Ля-Боль стороной. Непреодолимая сила денежных знаков давно расслоила общество, проведя негласные границы. Конечно, любой желающий мог прокатиться по извилистым дорогам окрестностей Ля-Боля или Геранда, но стоило ему выйти из своей машины, как он чувствовал тяжесть золотой пыли на плечах. Если же прохожий спокойно выкладывал десятикратных цену за чашечку кофе и оставлял столько же на чай, он становился своим.

Эти размышления ненадолго отвлекли гловера от задачки, преподнесенной ему инквизитором Ордена. Он давно похоронил все планы относительно Би в своей жизни, но поездки в Нант навевали приятные воспоминания. Именно в них оба еще были молоды и счастливы. Тогда десятилетняя разница в возрасте с Биатрис только подстегивала желание студента. Они встретились такой же теплой осенью, когда Демис перешел на третий курс, а Би приехала из Рима читать лекции.

Орден не практиковал полного затворничества для братства. До пятнадцати лет все кандидаты обучались в стенах его различных монастырей, а пройдя посвящение на первую ступень, отправлялись в различные учебные заведения получать обычные профессии. Поначалу Демису пророчили адвокатскую практику, но, учитывая аристократическую внешность и природную способность уговаривать самым обычным способом, не прибегая к особым воздействиям, его рано направили на оперативную работу, увидев задатки настоящего гловера Ордена. И не ошиблись. Потомок эллинов легко вращался в самых высоких слоях общества балканских стран, используя образ ленивого студента и поклонника женских прелестей. Святейший Совет смотрел сквозь пальцы на некоторые его вольности, если миссия удавалась. А в общении с женщинами гловер не знал равных. Не подпуская их близко к сердцу, он легко манипулировал женскими слабостями. Репутация завидного жениха с отличной родословной и средствами открывали для молодого потомка древнего эллинского рода многие двери. С годами эта репутация не поблекла, ведь невест на выданье всегда хватало, даже бальзаковского возраста.

Демис не особенно утруждал себя работой в страховом агентстве, давно заняв позицию доверенного лица очень состоятельных клиентов. Это давало возможность много ездить и встречаться с разными людьми, не вызывая никаких подозрений. Владея конфиденциальной информацией богатых и влиятельных семей юга Европы, балканский куратор использовал ее в интересах Ордена. Он с удовольствием плел интриги, незаметно подготавливая почву для решительных действий.

Его всегда забавляло, как бывают беззащитны влиятельные семьи перед проблемами личного характера их членов. Корпорации с мировым именем и огромными капиталами рано или поздно открывали двери совета директоров для новых родственников своих детей или, наоборот, закрывали их перед носом тех, кто стал неугоден Ордену и по какой-то странной причине неожиданно покидал семью собственников. Гловер был мастером в обустройстве таких деликатных дел. Причем его трудно было заподозрить, как ни «копали» под него службы безопасности компаний: он никогда не стремился к личной выгоде. Оставаясь в роли покинутого и соблазненного, он находил утешение в личном покое и… новых интригах.

С Би все обстояло иначе. Наверное, это была настоящая любовь. Прошло столько лет, а его сердце замирает от воспоминаний. Быть может, он идеализировал эту женщину, но чем-то она смогла покорить его сердце, оставшись там навсегда. Прошло почти полвека, а он до сих пор помнит ее запах. О, как он кружил ему голову! Тогда он искренне поверил в реинкарнацию. Они столкнулись в шумном коридоре университета. Демис куда-то торопился, а Биатрис выходила из аудитории. Миг – и все решилось. Он сразу осознал, что влюблен, и увидел то же в ее глазах. Он так и не понял до последней их встречи, любил ли он именно Би или некий образ, разбуженный ею в его душе. Тогда это было неважно. Позже страховой агент не раз пытался анализировать ситуацию и приходил к выводу, что Би всегда жила в его сердце. Еще до рождения, вернее, он родился с ее образом в душе. Тогда-то он и уверовал в реинкарнацию. Другого объяснения не было. Подумать только: в день их первой встречи они, как сумасшедшие, уже через час срывали с себя одежду в маленькой комнатке на втором этаже кафе рядом с университетом. И он ловил себя на мысли, что знает это роскошное тело, эти жесты, эти вздохи. Бывает же так…

Демис и не заметил, как оказался на набережной. С возрастом многие действия гловера происходили в некоем автоматическом режиме, исключавшем его сознание, и он мог сосредотачиваться на главном. Будь то чужой город или общество незнакомых людей, он был в состоянии шутить, участвовать в серьезном разговоре, играть в карты или искать незнакомый дом, но при этом думать о своем. Его сознание будто раздваивалось или даже делилось на большее количество частей, участвуя в независимых процессах, а он спокойно обдумывал сложную задачку.

Внимание балканского куратора привлекли несколько плетеных кресел и столиков у парапета набережной. Вид был просто великолепный. Начинался вечерний отлив, и пляж пустел. Стоило потомку знатного эллинского рода сесть в уютное кресло, как рядом появился услужливый официант. Протягивая красиво оформленное меню, он поприветствовал гостя по-итальянски. Да, строгий профиль грека некоторые принимали за римский. Демис ленивым жестом отказался от меню, давая понять, что цены его не интересуют, и сделал заказ на английском: маленькая чашечка крепкого черного кофе с пряностями и рюмочку «Метаксы». Официант быстро сориентировался и, по-гречески пообещав лично все исполнить, гордо удалился. Да, персонал здесь подбирали на славу.

Демис припомнил, как был удивлен когда-то, открыв для себя, что несколько десятков фраз на незнакомом языке очень помогали в общении. Первое впечатление остается надолго. Многим комфортно раскладывать все по полочкам. При этом в комнате или шкафу может быть полный беспорядок, но вот бирку к знакомому или коллеге приклеивают моментально. И первая минута общения во многом определяет дальнейшее развитие отношений. Научиться не только создавать впечатление, а умышленно его формировать и есть маленькие секреты мастерства. Людям лень каждый раз анализировать ситуацию, в общении они пользуются уже имеющимися заготовками. Остается только украшать созревший образ, добавляя потихоньку соответствующие детали.