Электронная библиотека » Александр Авраменко » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Во имя Империи!"


  • Текст добавлен: 31 октября 2017, 18:00


Автор книги: Александр Авраменко


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Александр Авраменко, Виктория Гетто
Во имя Империи!

© Авраменко А., Гетто В., 2017

© «Центрполиграф», 2017

* * *

Вступление

Господин полковник! Нас догонят и догонят уже через пару часов. Самое большее, через два с половиной – три.

Усталый, с воспалёнными глазами человек в потёртом мундире махнул рукой:

– Значит, хватит убегать. Окапываться. Готовиться к бою.

Добавил про себя: «К последнему…»

Козырнув, адъютант поспешил к голове колонны, чтобы передать распоряжение командира. Приказ быстро облетел ряды измученных солдат, и, остановившись, люди первые пять минут отдыхали, переводя дух, затем быстро принимались за работу, словно и не было изнурительного многосуточного марша. Звенела замёрзшая земля, гулко бухали кирки и ломы, подвезённые из обоза, откалывая глыбы земли. Завизжали пилы, когда в соседнем небольшом леске заработали кашевары. Распоряжение было чётким: больше продуктов не жалеть. Умереть, но перед боем солдаты должны поесть досыта. Ни слова, ни лишних разговоров. Только мрачная решительность усталых до смерти людей, собирающихся принять свой последний бой с врагами. А впереди – неизвестность, в которую уходит большой обоз беженцев из Русии, бескрайние северные просторы тундры. Они, 16-й полк Русийской императорской армии, верные присяге и долгу, примут свой бой, став заслоном на пути тех, кто хочет уничтожить их страну, их людей.

Полковник Сван шёл вдоль быстро вырастающей линии окопов, солдаты при виде его бросали работу, вытягивались во фрунт, но офицер махал рукой, уж не приказывая, а прося выполнять работу. Все знали, что бой будет последним. Их – едва полторы тысячи измотанных непрерывными стычками и голодом бойцов. Позади – почти пять тысяч сытых, прекрасно экипированных океанских, вооружённых до зубов, а самое главное – беспощадных убийц, которые не станут брать пленных. Просто уничтожат всех, а раненых добьют после изуверских пыток для потехи.

Командир остановился возле лёгкой батареи полевых пушек. Всего четыре орудия, к которым по десять снарядов.

– Берегите огнеприпасы. Взять их нам больше неоткуда, ребята.

– Да нешто мы не понимаем, господин полковник? – ответил старый фейерверкер, командующий расчётами.

Офицеров среди артиллеристов не было. Когда их командующий предал Русию, многие из его бывших подчинённых оставили его. Поэтому и выжили. Остальных высадившиеся океанцы уничтожили… Так что за пушкарей Сван был полностью спокоен. Эти ребята будут драться до последнего. А когда кончатся снаряды, возьмутся за свои короткие карабины…

Время летело с ужасающей быстротой, начал брезжить хмурый северный рассвет, когда по жиденькой линии укреплений пронеслось:

– Обед! Обед! Обед!

Кашевары умудрились успеть сготовить еду. Отдуваясь, тащили на руках большие котлы с дымящимся супом и кашей, горячей наквой, щедро оделяя всех работающих и несущих службу. Адъютант почтительно поставил на перевёрнутый ящик из-под патронов парящий котелок, вручил чисто вымытую в снегу ложку. Сван зачерпнул, жмурясь от удовольствия, проглотил пахнущую мясом кашу. Спохватился:

– А где мясо взяли?

Штаб-хорунжий виновато опустил глаза:

– Лошадей порезали. Всё равно тащить нечего больше.

Застыл, ожидая разноса, потому что над конями полковник трясся больше, чем над людьми. Но тот, против ожидания, на миг замер, потом снова заработал челюстями.

– Правильно. Нечего трофеи оставлять. А люди хоть напоследок наедятся досыта…

Молоденький офицер военного времени облегчённо вздохнул. Правда, про себя. Пронесло. А полковник, жуя, погрузился в свои мысли, время от времени поглядывая по сторонам. Не нравилась ему позиция. Чистое поле, продуваемое всеми ветрами. Крошечный лесок позади, в полуверсте, начисто сведённый на костры и укрепление стен окопов. Даже ему на блиндаж не хватило. Ничего страшного. Будет со всеми, в первой линии. Всё равно отступать некуда. За их спиной многотысячный обоз гражданских. Там все – мужчины, женщины, дети, старики. Аристократы и простолюдины, рабочие и крестьяне, среднее сословие и подлый люд. Но все они русийцы. Его сограждане, жители страны, которой он приносил присягу тридцать лет назад после окончания Военной императорской школы. И которой не изменял никогда. Менялись владыки государства, но полковник Сван Раттер честно исполнял свой долг, почему и не выслужил ни высоких чинов, ни больших и денежных должностей. Не любил лизать зады, не гнул спину, не наушничал на друзей и сослуживцев…

Отставил опустевший котелок, сделал из услужливо поданной ему молодым человеком кружки глоток ароматной наквы. Тепло прокатилось по жилам. Сделав ещё глоток, вытер ладонью седые усы, обратился к юному штаб-ротмистру:

– Вы откуда родом, Алей?

Парнишка, которому едва исполнилось семнадцать лет, смутился:

– Из Ырова, ваша честь. Это…

– Знаю. На востоке Русии. Небольшой город.

– Так точно, ваша честь. А вам откуда известно?

Полковник едва заметно усмехнулся:

– Офицер обязан знать свою страну не хуже, чем вероятный театр военных действий.

Парень опустил глаза. А полковник снова сделал большой глоток, прислушался к ощущениям и отставил чашку.

– Начинается.

…С треском где-то далеко лопнула ракета. Затем, спустя долгую минуту донёсся еле слышимый звук выстрела.

– Это?..

– Дозор подаёт сигнал, хорунжий. Нам пора.

Командир полка нагнулся, беря стоящую рядом с импровизированным столом пехотную винтовку Гота, стандартное оружие русийской армии. Штаб-хорунжий с сожалением взглянул на недопитую накву, но раз полковник говорит, что пора, – значит, пора. Двинулся следом за широкоплечей фигурой, идущей к большому, необычной формы полевому укреплению – выдолбленный в грунте круглый окоп, в котором установлена стереотруба. Рядом – несколько солдат в касках и с короткими карабинами, массивный неуклюжий пулемёт на большом колёсном лафете.

При появлении офицеров, сидящие на обрубках брёвен и дымящие самокрутками солдаты вскочили, но полковник быстро произнёс:

– Вольно. Разрешаю курить. – Взглянул на старшего унтера, с которым был знаком с самого начала Большой войны: – Что там, Вольга?

– Дозор пытался уйти, господин полковник. Но не смог. Перехватили их. Ракета была белой. Значит, пехота с бронеходами. Видно, кавалерия в обход пошла. А может, отстала. Так что дело плохо, господин полковник.

Острый взгляд из-под неуклюжего мехового колпака в ответ.

– Думаешь, в обход пошли? На перехват обоза?

Унтер кивнул. Говорить дурное перед боем он считал плохой приметой.

– Скорее всего, они всё-таки отстали. Дорог тут нет, единственный путь тот, что пробили мы. Справа – скалы. Слева – сам видишь. Обзор на десятки вёрст. Океанцы далеко не глупы и зря гнать лошадей по целине, расходуя драгоценный корм, не станут.

– Тоже верно, ваша честь. Но кто знает, что им в голову взбредёт?

– Правильно. Но пусть двое смотрят по сторонам, и если заметят что подозрительное…

Унтер снова кивнул, скороговоркой назначив двух бойцов, ответственных за наблюдение над указанными командиром секторами.

– Идут! – раздался голос приникшего к обзорной трубе солдата, который торопливо подался назад, освобождая место.

Сван прильнул к тёплому, согретому лицом солдата окуляру, чуть подправил резкость по своим глазам. Да, это противник. Голубые с жёлтым мундиры, широкие плоские каски, длинные штыки, мрачные лица. Хороший трофей. Гонведской работы. Сколько он уже с ним? Отвлечённая мысль скользнула и исчезла без следа, когда океанцы начали быстро и ловко разворачиваться в цепи. Как же их много…

Внезапно сильный удар больно долбанул по ушам. Сван, оторвавшись от линз, увидел, как справа опадает высокий фонтан разрыва. Где-то далеко артиллерия. Значит, точно конец. Сейчас солдаты подойдут на линию прямого выстрела, пока пушкари будут давить все попытки ответного огня. Дальнобойность оружия врага больше, чем у нас. Они просто не дадут стрелкам высунуться из окопов, и, подойдя, в упор закидают нас ручными бомбами. Уцелевших вырежут. Что же придумать?

С сожалением окинул взглядом чернеющую линию окопов, протянувшуюся влево и вправо. Снова грохнуло. На этот раз почти накрытие. Первый, пристрелочный снаряд ударил саженей за сто до укреплений. А теперь – на фронте это можно считать и накрытием, потому что окаймлённые жирной копотью воронки оказались буквально в метре от окопов. Повезло, что никого там не было. Впрочем, противник давно доказал, что умеет воевать. В отличие от армии Русии, заокеанские правители денег на войну никогда не жалели…

Спустя минуту на окопы обороняющихся обрушился настоящий град снарядов. Оттого что это были полевые пушки, легче не стало. Даже они разваливали наспех выдолбленные в промёрзшей земле траншеи, ранили и убивали людей. Снаряды сыпались градом. Пехотные цепи, прикрываясь штурмовыми щитами от осколков, медленно продвигались вперёд. Время от времени самые смелые высовывались на мгновение, стреляли, тут же ныряя вниз и перебегая на другое место. Но ни результатов, ни того, впустую ли пропал их отчаянный порыв, никто из смельчаков не видел. Сван видел, как земля буквально кипит под пулями океанской пехоты. Впрочем, на Большой войне бывало и хуже. Это только кажется, что все погибли. Опытные солдаты спокойно ждут, когда стихнут орудия, вжавшись в крысиные норы, выдолбленные в стенках окопов, обращенных к врагу. И как только наступит тишина, покажут, на что способны…

– Ваша честь, что за нечистая сила? – Унтер тронул полковника за рукав, указывая на затянутое серыми облаками небо.

– Что там?

– А вон, гляньте. – Унтер-офицер вытянул руку, указывая направление.

Сван проследил взглядом и несколько мгновений разглядывал чёрную чёрточку, парящую в небе.

– Птица?

– Нет, ваша честь. Обратите внимание, она на месте стоит. Не летит никуда. Ни одна птица так не может.

– Тогда не знаю. Даже в мыслях ничего нет…

Между тем вражеская артиллерия резко прекратила огонь. Полковник высунулся из-за бруствера и похолодел – линия щитов была буквально в одном броске от их окопов. Но русийцы не дремали и не рассусоливали понапрасну. Через считаные секунды окопы опоясались стволами винтовок, и грянули первые выстрелы, вынесшие стену дырчатых металлических пластин, обагрив снег первой кровью. Но океанцы в очередной раз доказали, что не зря считаются хорошими солдатами. Ответный их залп был силён и точен, а превосходство в живой силе едва не поставило точку над обороной русийских солдат. Если бы не чудо… С низким гулом из нависших над полем боя облаков вынырнуло нечто. Огромные разлапистые механизмы скользнули с высоты. В их брюхах грязно-серого цвета раскрылись дверцы, из которых к земле устремились непонятные предметы, и через миг, едва первые из сброшенных устройств коснулись поверхности, земля вспыхнула жирным пламенем. Грунт под ногами полковника заходил ходуном, барабанные перепонки едва выдержали дикую боль, надавившую на них. Одного из солдат швырнуло на землю порывом воздуха. С воем пропели осколки, а плотные ряды нападающих исчезли в грязном чадном пламени.

– Мать богов… – зачарованно протянул унтер-офицер, не в силах оторваться от разворачивающейся перед ним картины.

Там, откуда били батареи врага, тоже бушевало всё пожирающее яростное пламя. Чёрный дым слился с облаками, и одновременно полковник услышал низкий непонятный гул, переходящий в свист. Но самое страшное, что шум раздавался сзади линии обороны.

Сван резко обернулся, и винтовка бессильно выпала из внезапно ослабевших рук – с тыла к линии укреплений неслось нечто. Широкие приплюснутые бронеходы, окрашенные в белый цвет, шевеля стволами невиданного калибра, огромного даже отсюда, с дистанции в версту, не останавливаясь ни на миг, изрыгали из своих орудий языки пламени. Высоченные столбы мёрзлой земли и пламени взлетали ввысь, разбрасывая вокруг себя куски тел, обломки техники, ошмётки непонятного происхождения.

Океанцы, кто уцелел и не потерял присутствия духа, пытались сопротивляться, ведя по механизмам огонь из своих винтовок, но бронеходы даже не замечали их жалких попыток. С лязгом и режущим уши свистом с ходу чудовищной величины машины перемахнули через окопы, словно не замечая их, и ринулись дальше. К грому пушек прибавился ужасающей частоты треск пулемётов, установленных на обтекаемых надстройках машин. Причём, что успел заметить полковник, рубчатые стволы шевелились и выбирали себе цели совершенно без участия людей, сами по себе. Неизвестные символы на башнях, знаки, непонятно что обозначающие. Кто это? Или что?! Ясно одно – это враги Океании. А значит, враг моего врага – мой друг? Поговорка не всегда верна. Иногда враг моего врага и мой враг…

Неизвестный механизм, широкий, на куда более узких гусеницах и издающий совсем другой звук, чем промчавшиеся через линию обороны бронеходы, качнувшись, замер позади их командного пункта. Адъютант смело шагнул вперёд, прикрывая собой Свана, но полковник отстранил юношу и прыжком выбрался из окопа. Остановился перед острым носом. Даже на глаз была видна неимоверная мощь этой машины. Небольшая круглая башенка, переходящая в конус, из которой торчала короткоствольная пушка, превосходящая даже полевые пушки Русии, с пулемётом сбоку. Через узкие бойницы выглядывали кончики стволов винтовок с непривычными большими набалдашниками.

Звук двигателя, а ничем иным гул, издаваемый бронеходом быть не мог, резко стих, перейдя в плавное ровное урчание. Послышалось короткое шипение, и сзади вдруг показалась небольшая металлическая створка со странной формы ручкой, из-за которой вышел… Сван затаил дыхание – неизвестный был одет в совершенно незнакомую форму, поверх которой наброшен короткий жилет. На голове – простая меховая шапка-ушанка, украшенная неизвестным символом. Вопреки принятому в Русии и других странах обычаю, знаки различия были на широком отложном воротнике и матерчатых полосах, расположенных на плечах неизвестного. Пронзительные глаза зелёного цвета, приятные черты волевого лица, широкие, даже очень, плечи. Но самое главное – рост. Чужак был выше Свана, да и любого другого руса, минимум на полторы головы. На боку – явно кобура, из которой торчала рукоятка пистоля, а не револьвера. И тоже необычной формы, словно облитая непонятным материалом.

Неизвестный сделал странный жест: приложил раскрытую ладонь с сомкнутыми пальцами к виску и произнёс с каким-то жестковатым акцентом:

– Лейтенант армии Нуварры Вовк Зван. С кем имею честь?

– Полковник Сван Раттер. Командир 16-го сводного полка Русии. Командую теми, кто остался верен долгу и присяге.

Никаких эмоций не было. Просто облегчение оттого, что его люди останутся живы, и сожаление, что его никчёмная жизнь всё ещё продолжается. Нуварра… Никогда не слышал…

– А что это такое – Нуварра? Ни разу не слыхал, лейтенант? И ваше звание… Ваши машины…

Короткая усмешка на лице, затем чёткий ответ:

– Полковник, Нуварра с недавнего времени является союзником Империи Русия, и наши части прибыли в вашу страну для наведения порядка, освобождения от вторгшихся захватчиков, ну и, естественно, для возвращения власти в стране законному представителю династии Ургов.

– Слова. Всего лишь слова…

– Я понимаю ваше недоверие, полковник. Но надеюсь, императрице Аллии вы поверите?

Сван вскинул голову:

– А разве она жива?! Ведь было объявлено, что все представители царствующего рода уничтожены Советом спасения Русии!

Снова короткая усмешка:

– В нашей стране был великий писатель, который как-то сказал: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены», полковник Раттер. Так что я могу со всей ответственностью заявить, что императрица Аллия, как и её дочери, жива и здорова. Сейчас она находится на территории Новой Руси, которую мы называем Нуварра. Ну а теперь, господин полковник, прошу…

Лейтенант, вот же непонятное звание, сделал жест в сторону своей машины.

– Нам надо побеседовать. И лучше это сделать в тепле. Сейчас подойдут тыловики, позаботятся о ваших людях.

– А беженцы?

Нуваррец махнул рукой и произнёс наполовину непонятную фразу:

– Вертолёты уже перебросили туда спасателей, так что о них найдётся кому позаботиться.

Глава 1

Я просыпаюсь и вначале не могу понять, где нахожусь, но ровное тепло рядом со мной, тёплая ладошка на груди и бархатная тяжесть на ногах подсказывают, что первое – я не один, второе – если со мной спит женщина, поскольку ориентирован я в этом вопросе нормально, значит, я в безопасности. Потому что иначе мы не спали бы так спокойно и безмятежно. Третье – поскольку рисунок потолка мне знаком, значит, я дома… Дома? Поворачиваю, чуть оторвав от подушки, голову вправо – соломенная макушка густых волос. Кто это? И тут с памяти словно кто-то срывает покров, и перед глазами мелькает всё, что происходило со мной последние три года… Вот похороны моей жены, нелепо погибшей при нападении туземцев планеты, на которую мы бежали с Земли, обнаружив проход, ведущий сюда. Я вызываюсь стать резидентом в чужом государстве на дальнем материке, в стране, удивительно напоминающей нашу царскую Россию в одна тысяча девятьсот семнадцатом году… Убийство правящего государя Русии, где я работал, собирая информацию для нашего поселения, и последовавшая за этим вакханалия переворотов всех желающих получить власть над огромной и сильной страной. Тогда ко мне пришла вдова одного из власть предержащих в поисках спасения для себя и своей дочери. Нехотя я согласился предоставить им убежище, а потом не заметил, как молодая женщина и её ребёнок вошли в мою жизнь.

Затем – очередной переворот и, как апофеоз всего, показали своё истинное лицо соседи Русии, страны Океании. Материка, расположенного по другую сторону планеты. Террор, переходящий в геноцид, пришлось уходить с немногими близкими мне людьми, преследуемыми по пятам врагами. И последний бой в древнем заброшенном поселении, когда нас спасли солдаты Новой Руси, как мы назвали образованное нами на недоступном для аборигенов, в силу природных условий и технической отсталости, материке государство беглецов с Земли.

И вот я дома, а рядом со мной спит женщина, которая станет матерью моего ребёнка… Всё наконец стало на свои места. Хвала богам… Отвожу прядь мягких волос от лица Аоры. Она мирно спит, безмятежно и спокойно, пожалуй, впервые за последний год. Точёные черты, огромные зелёные глаза, сейчас прикрытые длинными ресницами, чуть оттопыренная нижняя губа, придающая ей особое очарование… А ещё – скрытое одеялом и невидимое поэтому потрясающей красоты тело… Осторожно, чтобы не разбудить, вдыхаю её запах, такой приятный и так нравящийся мне, затем касаюсь губами волос. Надеюсь, что мы обретём счастье, которого были оба лишены злой судьбой… Всё-таки она почувствовала, что я уже не сплю. Распахивает бездонные озёра глаз, ещё сонные, и потому особенно милые. Приподнимает голову, утыкаясь мне в плечо, потом забавно брыкается, кое-как приподнимается на локтях и животе, снова плюхается на меня, и наши глаза смотрят друг на друга в упор. Мягкая высокая грудь лежит на моей груди. А женщина, которая стала моей женой, вдруг пугается. Её лицо искажается страхом, она подаётся было назад, забыв про всё, но тщетно. Потому что мои руки уже обнимают её, прижимая к себе.

– Доброе утро, малышка.

Говорю я на русском, и Аора морщит лобик, пытаясь догадаться, что же я сказал. Затем, вспомнив, что между нами было решено вчера, в день возвращения, переспрашивает на русийском. Несмотря на океанское происхождение её рода, родилась она и прожила всю свою жизнь в Русии.

– Что это значит?

Перевожу, и женщина смущённо краснеет. Всё-таки местное воспитание довольно, чтобы не говорить слишком, чопорно и пропитано пуританским духом. И ей стыдно лежать сейчас совершенно обнажённой на таком же одетом в костюм Адама мужчине, даже если он её муж… Тянусь губами к ней, желая ощутить вкус поцелуя. Она пытается отодвинуться – увы. Проще покориться. Вначале скромный поцелуй быстро становится страстным и горячим, потому что… и потом мы просто лежим рядом, остывая после бурного утра…

– Ты всегда такой ненасытный? – бормочет она.

Смеюсь, правда, негромко.

– Только с той, которую люблю.

Аора снова приподнимается, внимательно смотрит на меня.

– Пытаешься понять, лгу я или нет? Нет. Зачем мне это?

Её глаза вдруг наполняются слезами, и я рывком сажусь, прижимаю ставшую бесконечно дорогой мне женщину к груди, ласково глажу по голове, по вздрагивающим плечам, пытаясь утешить, бормочу ласковые, глупые и совершенно ненужные слова, не в силах понять, что происходит. Почему моё признание вызвало такую реакцию…

– В первый раз…

Разбираю я ответное бормотание…

– В первый раз в жизни…

Боги! Она впервые слышит слова любви?!

Наконец моё воздействие немного её успокаивает, и она отрывается от меня, пытается вытереть ладошкой мою мокрую грудь.

– Извини. Не знаю, что на меня нашло…

– Не страшно. Только прошу: никогда больше не плачь. Я не могу переносить, когда моя женщина проливает слёзы.

– Это слёзы счастья, мой… муж… Счастья, а не горя…

Я действительно ощущаю искренность, счастье, облегчение, любовь, которые сейчас переполняют её… И не хочу отпускать её снова. Но гибким движением Аора выскальзывает из моих объятий, пытаясь утащить к себе одеяло. Увы. Ей опять не везёт. Она обиженно говорит:

– Мне надо одеться… Юница сейчас встанет.

Но я не отдаю ей покрывало, ложась на бок.

– Мне нравится смотреть на тебя.

– Но мне стыдно!

Пожалуй, женщина права. Слишком много потрясений для одного дня. Точнее, суток. Переворачиваюсь на другой бок.

– Можешь одеваться.

Шлёпание босых ножек по натёртому воском паркету, шуршание пластика, в котором лежит принесённая вчера старшей дочерью одежда для мачехи. Затем я слышу удивлённое восклицание:

– Как это можно носить?! Оно же бесстыдно коротко!

Не выдерживаю, поворачиваюсь к жене. Ух!!! Чуть не упустил самое интересное! С нижним бельём она разобралась и сейчас возмущённо вертит в руках короткий сарафан. Намётанный глаз сразу определяет длину – до середины бёдер.

Натягиваю на себя фиговый лист, именуемый нижним бельём, затем встаю с кровати. Аора пунцовеет, что делает её неотразимой. Протягиваю руку:

– Ты просто не умеешь его носить. Дай.

Она покорно отдаёт.

– Подними руки.

Ладошки послушно поднимаются над головой. Раз! Одним движением я надеваю платье, чуть поддёргиваю ткань.

– Всё.

Моя жена возмущённо смотрит вниз, затем снова выдаёт:

– Но как я в таком покажусь на людях?! Я же со стыда сгорю!

Делаю шаг назад, открываю шкаф с одеждой, достаю шорты, привычную для Новой Руси одежду мужчин, футболку без рукавов. Напяливаю всё на себя и возвращаюсь к красной от стыда неподвижно застывшей Аоре, беру её за руку. Она упирается, но я всё же подвожу к окну. Чуть отдёргиваю занавеску:

– Смотри.

Пугаясь, она одним глазком выглядывает на улицу, затем порывисто возвращает ткань назад.

– Вижу… Но я… Стесняюсь…

Дверь спальни открывается. Мы оба оборачиваемся – на пороге стоит отчаянно трущая кулачком глаз Юница, наша дочка, одетая в длинную ей мужскую футболку с Дартом Вейдером. Аора стремительно алеет, ощущая мою ладонь на своей талии, а дочка спокойно смотрит на её новый наряд, затем выдаёт коронную фразу:

– Ой, мам… Наконец-то ты оделась по-человечески… А… завтрак у нас будет?

Женщина, кажется, сейчас сгорит от стыда. Девочка же деловито поправляет сползающую с плеча футболку, смотрит на смятую после утренней побудки постель и снова выдаёт:

– Ну, дождалась-таки… Мам, кто у меня будет? Сестрёнка или братик?

– Не знаю, милая, – вступаю я в разговор.

Юница морщит лобик, затем изрекает:

– Хорошо бы оба…

– Мы постараемся, милая. Но если сразу не получится, ты не станешь возражать, если мы с мамой сделаем их по очереди? Братика и сестрёнку?

Она смотрит на нас, потом на окошко и вдруг зевает:

– Есть хочу. – Переводит взгляд на меня: – Пап, я подумаю и потом скажу. Ты, главное, больше старайся…

Ну что тут остаётся? Подхватываю дочку на руки, и, несмотря на довольно большой возраст, ей это нравится. Она обнимает меня за шею, уютно устраивается на плече.

– Идём, милая, – зову я Аору, и та, по-прежнему алая, словно мак, нехотя двигается за мной.

Бросаю взгляд в зеркало, стоящее в зале, – поскольку моя половина идёт следом, не желая предоставлять мне сейчас полный обзор фигуры, обтянутой сарафаном, то хоть там полюбоваться. Жена меня просто взрывает, так хочется опять заняться любовью. Но приходится сдерживаться. Подхожу к кухне и слышу радостное приветствие:

– Привет, па! Ого! Как я понимаю, это моя младшая сестрёнка?

Юница мгновенно соскальзывает с моих рук и, замерев, смотрит на Светлану, хозяйничающую на кухне. Следом за нами входит Аора, тоже застывает на месте. Укоризненный беспомощный взгляд на меня:

– Ты обманул… Ты уже женат…

– Дорогая, позволь представить тебе мою дочь, Свету. – Тут же на русском обращаюсь к дочери: – Светик, угадала. Это Юница. А это… гхм… Твоя мачеха. Аора.

По лицу дочери пробегает тень, но лишь на мгновение. Понятно, что называть мою жену мамой она не станет ни за что. Для этого разница в возрасте у обеих слишком мала. Всего два года. Вот такая я скотина, нашёл себе молоденькую.

Света несколько мгновений раздумывает, потом говорит:

– Уж лучше я её только по имени звать буду. И пусть на большее не претендует.

– Она не будет. Не волнуйся. Только я буду рад, если вы найдёте общий язык. И… да, учитывай, что моя половина беременна. Только срок пока очень мал.

– Ой, папка… – Света медленно опускается на табуретку. – Да ты что?! Вот это обрадовал! – Вдруг срывается с места, в мгновение ока преодолев те три метра, что нас разделяют, повисает у меня на шее, болтая ногами. Затем столь же стремительно подлетает к мачехе, целует её в щёку, потом спохватывается: – Так, пап, короче, сам понимаешь. У меня малая с мужиком, так что я на чуть-чуть. Завтрак на столе, здесь… – кладёт лист бумаги, извлечённый из кармана такого же точно сарафана, как и на Аоре, только другой расцветки, на стол, – список курсов языка и адаптации. Все телефоны, адрес и прочее. Там же контакты специальной школы для сестрёнки. У нас таких детишек много, и пришлось вот организовать. Так что питайтесь… А, кстати, Аора готовить умеет хоть? Я вижу, она у тебя из высшего света? – Ехидно прищуривается, глядя на по-прежнему неподвижную мою жену.

– Дорогая, тут интересуются, ты готовить умеешь?

Она гордо вздёргивает точёный носик:

– Получше некоторых! Любая женщина должна уметь готовить! Иначе как она может быть женой?

Обращаюсь к Свете:

– Умеет. Так что приходите завтра на обед. Похвастаемся.

Дочка кивает и испаряется, удивительно ловко просочившись между мачехой и сестрой. Тишина. Я рассматриваю стол, заставленный кучей тарелок и чашек, а Юница произносит:

– Пап, а что это было?

Вздыхаю:

– Твоя старшая сестра, милая. Света.

– Ой… – Неожиданно для меня дочка усаживается прямо на пол, скрестив ноги, как говорится, по-турецки и подперев задумчиво щёчку: – Она всегда такая быстрая?

Пожимаю плечами:

– Насколько я помню, всегда. Ни минуты не могла усидеть на месте. – Спохватываюсь: – Так, хватит тут полы попой протирать! Бегом умываться, и за стол.

Аора подхватывает дочку с пола, бросает на меня злой взгляд – это ещё с чего? – убегает. Я включаю чайник, снова рассматриваю стол. Сухой перекус, принятый у нас в семье. Ни супов, ни каш, как заведено в Русии, только бутерброды, тонко нарезанная ветчина, сыр, колбасы. Ну и, как апофеоз всему, – кусок гигантской клубники, нарезанный ломтиками на манер арбузных. Ещё – яблоки, груши, ваза сочной черешни. Аккуратно расставленные чашки, блюдца, всё на троих. А, вот ещё – кредитная карточка и короткая записка: «Папа, пока ты там ломал кровать наверху, приходил курьер. Тут твоя зарплата за время в Русии». Чувствую, что предательская краска начинает наползать на мои щёки. Поэтому от греха подальше кидаю смятый клочок бумаги в мусорку. Слышу шаги – на пороге снова появляются мои дамы. Юница уже смотрит бодро и шустро влезает на табурет, ожидая маму. Та всё ещё злится. Но видно, что уже отходит. Обнимаю её за талию сзади и усаживаю за стол. Затем устраиваюсь сам, беру чайник.

– Девочки, у нас, на Руси, с утра не готовят. Так что давайте привыкать к нашим обычаям. Берите, кому что приглянется… – Открываю сахарницу. – Тебе кофе или чай?

Аора задумывается на мгновение, потом решительно встряхивает головкой:

– Чай.

– А мне – кофе… – тянет Юница.

Достаю молоко из холодильника, развожу растворимый порошок в кипятке, добавляю сахар и доливаю молоком. Пододвигаю дочери:

– Пробуй.

Она делает глоток, счастливо жмурится:

– Вкусно!

Ухватывает здоровенный бутерброд с ветчиной, вгрызается зубками. Потом вроде как хочет опять высказаться, но, поймав предостерегающий мамин взгляд, просто жуёт, запивая кофе. Аора, в противоположность ведущей себя расслабленно в домашней обстановке дочери, немного напряжена. Держит спинку прямо, демонстрируя безупречную осанку, чуть отставляет мизинчик, когда подносит чашку к губам. Я просто улыбаюсь. Хорошо-то как!..

Потом жена моет посуду, мы совместно подбираем дочери кое-что из одежды, чтобы выйти на улицу и до шлёпать до рынка, находящегося на другом конце города. Наконец все готовы, и мы чинно выходим из дома. Жена держится за мою руку, алея смущением, а Юница весело топает впереди нас. Время от времени оглядываясь и проверяя, здесь мы и правильно ли она выбирает путь. Я же просто доволен. И тем, что дочка на удивление быстро и безоговорочно приняла факт того, что её мама теперь и моя жена. И тем, что, глядя на снующих по улице молодых девушек, которых на удивление много, по сравнению с теми временами, когда я покидал Новую Русь, Аора постепенно сменила смущение на любопытство.

Вот и рыночная площадь. Впрочем, она просто так называется. Сейчас это громадный, по нашим меркам, торговый центр в два этажа. Первый – продовольственный, как я вижу. Отлично, теперь я знаю, да и жена теперь тоже, где можно пополнить холодильник. Ну а второй – вещевой. Там же и бытовая химия, косметика и прочие необходимые вещи. Словом, всё, что непродовольственное.

Мы поднимаемся сразу наверх по широкому пандусу, потому что продуктов дочь натащила на месяц, забив холодильник так, что дверцы еле закрываются. И вот – торговые ряды. Висят на вешалках платья, блузки, рубашки, отдельно – носочки и носки, упакованные в целлофан дамские колготки и чулки. Моя жена снова заливается краской, но замирает на месте, потому что две молоденькие девчонки живо обсуждают между собой достоинства фасона ночных рубашек на русийском. Даже ушки шевельнулись. Эти двое явно из Империи, кто-то из наших себе добыл. Незаметно смещаюсь к ним, моя половина слушает, но когда те начинают обсуждать достоинства своих мужей, вспыхивает, утаскивает меня в детский отдел. Юница уже давно там и не может оторваться от невероятных, по её мнению, нарядов. И там действительно есть на что посмотреть – наши швейники стараются, вкладывая в работу всю душу.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации