Текст книги "Моя фамилия Павлов"

Глава 6

5 ноября 1939 года, Карельский перешеек

Комбриг Петр Степанович Пшенников, командир 142-й стрелковой дивизии, только вчера получивший новое звание, рассматривал в стереотрубу укрепления линии Маннергейма, к которым его дивизия вышла вчера. Настроение комбрига было ни к черту, и его можно было понять. Сегодня он получил приказ от командующего 50-м стрелковым корпусом комдива Гореленко завтра штурмом занять финские доты. Пшенников не был дураком и отлично понимал, что в сложившейся обстановке он просто потеряет всю свою дивизию в бесплодной попытке захватить вражеские позиции без всякого толка. Правда, в своем приказе Гореленко упоминал сначала дождаться каких-то «Костоломов» и только потом идти на штурм. Что еще за «Костоломы», ломал себе голову Пшенников.

Стемнело. Здесь, ближе к северу, в это время темнеет рано, и комбриг отправился к себе в палатку, которую для него поставили бойцы комендантской роты. Только он поужинал, как со стороны тыла послышался звук моторов приближающейся техники. На работу двигателей грузовиков этот шум походил не очень, был громче, плюс слышался лязг железа, и удивленный комбриг вышел из своей палатки.

По дороге двигалась какая то громада, перед которой ехало несколько гусеничных бронетранспортеров, в том числе комбриг разглядел и зенитный, со спаркой 20-миллиметровых ШВАКов. Наконец техника остановилась, и Пшенников с удивлением рассмотрел эту самую громаду. Такой техники он в своей жизни еще не видел. Это было нечто, раза в два больше обычного Т-26. Оно не имело башни, вместо нее была рубка, причем не просто прямоугольная, а плиты брони были под разными углами наклона, но главное – это было орудие поистине корабельного калибра, оно минимум на пару метров, если не больше, выпирало вперед.

Это нечто заглушило свой двигатель, сверху откинулась крышка люка, вылезший танкист, ловко спрыгнув со своей исполинской машины, приложил руку к шлемофону и доложил:

– Товарищ комбриг, третья батарея первого дивизиона штурмовых самоходок второго механизированного корпуса прибыла в ваше распоряжение. Командир батареи капитан Санаев.

А комбриг лишь с удивлением смотрел на шесть здоровенных самоходок, которые, судя по всему, и оказались «Костоломами». Теперь было понятно, почему Гореленко был уверен в успехе завтрашней атаки.

Ночь прошла спокойно, а утром, когда рассвело и все позавтракали, все шесть самоходок, выстроившись в ряд, порыкивая двигателями, неспешно двинулись вперед.

Комбриг с самого начала прильнул к стереотрубе и старался ничего не пропустить из разворачивающегося перед его глазами боя. Вот забеспокоившиеся финны открыли огонь из своих орудий, то тут, тот там виднелись вспышки выстрелов из бетонных амбразур дотов, но самоходки, казалось, даже не замечая этого, все так же неторопливо и несокрушимо двигались вперед, и лишь иногда, когда стрельба велась из дальних дотов, были видны о́тсверки рикошетов от бортов самоходок.

Наконец примерно метров за 700–800 от финских дотов самоходки остановились. Чуть-чуть поведя стволами своих огромных орудий, они открыли ответный огонь, и амбразуры финских дотов скрылись в облаке огненных разрывов. Самоходки сделали по 4–5 выстрелов каждая и замерли.

Комбриг понял, что сейчас настало его время, и приказал поднять бойцов в атаку, но как только пехота приблизилась метров на 400 к дотам, сразу ожили пулеметные колпаки и замаскированные амбразуры дотов. Пехота тут же залегла, а самоходки, обнаружив новую цель, незамедлительно открыли по ней огонь. Финские пулеметы замолкали один за другим. Пехота поднялась, но несколько уцелевших огневых точек снова открыли огонь, и бойцы опять рухнули в выпавший снег.

Наведение на новые цели, и вот СУ-152 басовито рявкают, посылая свои тяжелые полусотенные фугасные снаряды по новым целям. Вздымаются султаны разрывов, после чего наша пехота неумолимо двигается дальше, и в этот раз ей противостоят всего три пулемета, которые моментально подавляют тяжелые фугасы самоходок. Правда, еще стреляют финские пехотинцы, но это уже не шквальный пулеметный огонь, а потому бойцы продолжают продвигаться вперед и скоро достигают финских позиций.

Мгновенно расползшись среди вражеских дотов, бойцы сначала окончательно подавили сопротивление финской пехоты, которая прикрывала доты, а затем принялись выкуривать гарнизоны замолчавших дотов. При этом им приходилось опасаться боковых и тыловых амбразур, которые были у многих дотов. Не мудрствуя лукаво, бойцы просто забрасывали в амбразуры дымовые шашки, случайно оказавшиеся в обозе и выданные им перед атакой.

Примерно через час зачистка дотов закончилась, дивизия Пшенникова захватила участок примерно в километр шириной и теперь, выставив заслон, стала медленно продвигаться в стороны, расширяя прорыв. Самоходчики тоже не остались без дела, они задним ходом отошли назад, чтобы не подставлять боковым дотам свои борта и корму, и только уже за пределами действия финской артиллерии повернули вбок. Три машины двинулись направо, а другие три – налево, после чего все повторили. Снова выдвинувшись на дистанцию прямого выстрела, они принялись подавлять новые доты. Закончив тут, самоходки отошли назад и встали для пополнения боекомплекта, так как расстреляли практически все. Потратив новый боекомплект, снова отошли в тыл и после пополнения боекомплекта сделали получасовой перерыв на обед, который им принесли в термосах бойцы хозроты с кухни. К вечеру был захвачен шестикилометровый участок линии Маннергейма.

Комбриг Пшенников был доволен: приказ выполнен, первая линия финских укреплений захвачена на участке длиной в шесть километров, а потери дивизии минимальны. «Вот уж действительно “Костоломы”, – думал он о танкистах»[26]26
  На данный момент самоходки – совершенно новый вид бронетехники, а поскольку тут бронированный корпус с орудием, пускай и без башни, а экипаж одет в танковые комбинезоны и шлемофоны, то комбриг Пшенников и считает штурмовые самоходки танками, но без башни.


[Закрыть].

С такой поддержкой вполне можно захватить укрепрайон, а то дали бы артподдержку, и что? Пускай даже артиллерия долбила по финнам целый час, а толку, если доты они все равно взломать не смогут, а тут били прямой наводкой по амбразурам и заставили финнов заткнуться, чем и обеспечили успех пехоте, которая почти без потерь захватила вражеские укрепления.

– Ну что, Петр Степанович, как успехи?

– Вашими молитвами, Филипп Данилович! Спасибо за «Костоломов». Действительно, полностью свое название оправдали, кости финнам только так ломали. Мы за сегодня шесть километров укреплений захватили, если будет подкрепление, то завтра еще больше освободим.

– Хорошо, будет тебе подкрепление, жди, завтра к тебе 90-я дивизия комбрига Зайцева подойдет.

– Спасибо, Филипп Данилович.

На следующий день, после того как к комбригу Пшенникову подошла в помощь 90-я дивизия, наступление продолжилось. Кроме того, что он расширил прорыв еще примерно на 4–5 километров в сторону, его бойцы двинулись вперед, вглубь финских позиций.

До конца ноября линия Маннергейма была сначала взломана во многих местах, а затем полностью зачищена, и после пары дней отдыха, когда спешно подвозили топливо, боеприпасы и продовольствие, а также пополняли личный состав, 7-я армия двинулась дальше[27]27
  В реальной истории кроме 7-й армии на Карельском перешейке воевала и созданная 25 декабря 1939 года на основе оперативной группы комкора Грендаля 13-я армия, но поскольку события вследствие действий нашего героя стали меняться, то и тут 13-я армия просто еще не сформирована.


[Закрыть].

Та относительная легкость, с которой Красная армия прорвала линию Маннергейма, впечатлила финское командование. Полностью уверенные в том, что укрепрайон надолго задержит советские войска, финские военачальники впали в ступор. Кроме того, относительно успешное наступление советских войск шло практически по всей линии противостояния. Просто запредельная насыщенность советских войск бронетехникой, пускай и легкой, позволяла им постоянно давить на финские войска. Катастрофическая нехватка противотанковых средств сказала свое веское слово. Помимо этого советские войска успели далеко зайти на финскую территорию до начала обильных снегопадов, которые значительно затруднили передвижение.

Осознав, что Финляндия проигрывает войну, и еще немного, и русские войдут в Хельсинки, финское правительство скрепя сердце запросило перемирия, и 22 декабря оно было заключено. Прибывшая в Москву финская делегация 8 января 1940 года подписала в Москве мирный договор, согласно которому СССР отходили значительные земли, включая и Выборг.

Я сидел в своем кабинете и просматривал данные статистики о наших потерях в этой войне. Я не помнил данные из моего мира, но явно было видно, что сейчас потерь значительно меньше. Всего погибло и пропало без вести 14 867 человек, а еще 59 075 были ранены[28]28
  В реальной истории безвозвратные потери наших войск составили 95 348 человек и еще 248 090 больных, раненых и обмороженных.


[Закрыть].

Эти потери тоже были значительными, но гораздо меньше, чем могли бы быть. Кроме того, из-за более ранних сроков начала войны практически отсутствовали обмороженные.

По технике получилось следующее: мы безвозвратно потеряли в общей сложности 213 танков и 415 бронемашин и бронетранспортеров, в том числе и все 10 принявших участие в этой войне Т-35. В то же время ни один новый Т-50 или экранированный Т-28 не был уничтожен. Были подбитые танки, но все они или уже возвращены в строй после ремонта, или будут отремонтированы в ближайшее время. Скажу честно, меня эта статистика обрадовала, мало того, что потери в живой силе в несколько раз меньше, так и в технике – тоже[29]29
  В реальной истории по официальным данным СССР потерял 650 единиц бронетехники в безвозвратных потерях, около 1800 – подбитыми и еще 1500 вышедших из строя по техническим причинам.


[Закрыть].

Кроме того, можно сказать официально, что Т-35 прошел тест на профпригодность. Вернее сказать, не прошел, так как с треском его провалил. Все танки были потеряны в течение первых двух недель войны, причем 6 из них в безвозвратных потерях. Вот новые Т-50 и экранированные Т-28 показали себя с самой лучшей стороны, особенно Т-28, которые очень хорошо глушили финскую пехоту своими пулеметами. Все же надо отдать должное, с противотанковыми средствами у финнов было не очень, но экраны хоть и утяжелили танк, зато добавили ему защиты, и в целом он очень хорошо выступил в этом конфликте, но, честно говоря, уже устарел. Представляю себе, если бы Т-28 и Т-35 появились в царской армии во время Первой мировой войны, правда, с теми царскими генералами просрали бы их только так. Новые бронетранспортеры тоже показали себя очень хорошо, и хотя среди них и были достаточно большие потери, но ведь и броня у них не противоснарядная, а противопульная, и крупнокалиберный пулемет или обычные бронебойные патроны она не держит, особенно вблизи.

19 января 1940 года, Кубинка

К 10 часам утра на полигоне в Кубинке стали собираться высокопоставленные начальники. Помимо меня явились Ворошилов, Шапошников, Тимошенко, Буденный, Конев, Кулик, Жуков, а также приехал и Сталин. Все разместились в бункере для начальства, а в километре от него развернулась батарея «Смерчей» из 6 установок на колесном шасси, в качестве которого выступили американские шеститонные грузовики. Машины имели бронированные кабины с опускаемыми защитными щитами для стекол. С другой стороны бункера на поле разместили три десятка списанных старых танков, бронемашин, грузовиков и деревянных щитов, имитирующих солдат потенциального противника.

Кроме того тут присутствовало и несколько бригад кинооператоров, которые снимали все происходящее на кинопленку. Три бригады снимали установки залпового огня спереди, сбоку и сзади, а еще три – правда, на безопасном для себя расстоянии и на всякий случай в вырытых блиндажах – поле полигона, по которому должен был быть нанесен удар, и тоже с трех сторон.

После приезда Сталина машины вышли на боевую позицию и спустя пять минут нанесли удар. Зрелище было просто фантастическое, на грузовиках стояли короба с пусковыми трубами, блок направляющих 5 на 8, всего 40 ракет в пусковой установке, а учитывая, что в батарее было 6 машин, то и залп составил 240 ракет, которые все вылетели за 40 секунд. Расстояние приглушило звук запуска, но вид стартующих ракет был фееричен, а затем все смотрели на мишени, мгновенно скрывшиеся в пелене разрывов. Конечно, летом это было бы зрелищней, но и так, когда опала снежная пыль, поднятая разрывами ракет, то все увидели горящую, местами перевернутую технику и разнесенные щиты, имитировавшие пехоту противника.

Все ошарашенно смотрели на то, что осталось от мишеней, а я предложил переехать в соседний бункер наблюдения для показа уже гусеничных установок. Все без возражения переехали в соседний бункер, в двух километрах от этого. Кинооператоры тоже перебрались на новые места съемки. Заработали кинокамеры, и по отмашке на боевую позицию выехали гусеничные установки на базе легкого Т-50. Вместо башни на нем стоял блок направляющих, управление было выведено в боевой отсек машины. Находившаяся до этого в транспортном положении направляющая, сначала развернулась на 90 градусов, а потом приподнялась на нужную высоту, после чего сразу произошел залп ракет. Как только машины отстрелялись, тут же рванули с места, уже на ходу возвращая пусковые установки в транспортное положение. А на месте мишеней снова расцвели огненные султаны разрывов.

Выйдя из бункера, все отправились осматривать мишени. Все поле было просто перепахано взрывами, кругом горела перевернутая техника, а на месте деревянных щитов остались лишь обломки.

– Товарищ Павлов, что это было?

– Рад представить вам, товарищ Сталин, перспективный вид новейшего вооружения, которого пока нет ни в одной армии мира. Это реактивные системы залпового огня «Смерч», стреляют реактивными снарядами РС-82, разработанными для нашей авиации, дальность стрельбы 6 километров, радиус сплошного осколочного поражения одного снаряда – 6–7 метров. Устанавливаются на автомобильное и гусеничное шасси. При установке на гусеничное шасси имеют полное управление из боевого отсека, что вы и видели.

На мой взгляд, это идеальное оружие против прорвавшегося или атакующего противника. Рассчитано на работу по площадям, всего лишь один дивизион РСЗО из 18 установок способен заменить 5–6 полков ствольной артиллерии, в то же время стоит значительно дешевле, ну и маневренность установок вы видели сами. Приедет, даст залп и уедет на перезарядку, а ответный огонь противника придется уже на пустое место. Плюс сюда надо добавить еще и психологический фактор: когда внезапно с неба падает огненный дождь, не каждый сможет сохранить боеготовность и самообладание[30]30
  Во время войны были неоднократно зафиксированы случаи, когда попавшие под удар «катюш» немецкие солдаты сходили с ума, а другие из них седели на глазах.


[Закрыть].

Единственное, я считаю, что надо немного доработать ракеты, добавить туда взрывчатого вещества, довести его вес хотя бы до килограмма, а то сейчас там находится всего 360 граммов взрывчатки, что, на мой взгляд, слишком мало[31]31
  Для сравнения, в фугасном снаряде от 76-миллиметрового орудия находится от 540 до 815 граммов взрывчатки, в зависимости от типа снаряда. В 122-миллиметровом снаряде – от 3,6 до 3,8 килограмма, а в 152-миллиметровом – от 4,8 до 5,8 килограмма.


[Закрыть].

– Даже так, товарищ Павлов, это достаточно эффективное оружие. Вы правы, такое оружие нашей армии крайне необходимо, начинайте его выпуск побыстрей.

Вернувшись с полигона в Кубинке, Сталин стал просматривать бумаги, аналогичные тем, что незадолго до него просмотрел комкор Павлов. Результат его одновременно и радовал, и огорчал. Радовали относительно небольшие потери в живой силе и технике, а также достаточно успешные действия войск, а вот огорчало то, что его гордость, тяжелые танки прорыва Т-35, как и говорил Павлов, оказались крайне неэффективны, все они были выведены из строя во время этой войны, причем даже не оказав на ее ход никакого положительного влияния, наоборот, в паре случаев они закупорили своими корпусами проходы, и пришлось основательно повозиться, чтобы освободить их.

Думал он и о самом Павлове, за последние два года он очень многое сделал для повышения мощи армии, в частности бронетехники, да и его прогнозы потихоньку сбываются. Напряжение в мире нарастает, все отчетливей пахнет новой войной в Европе. Павлов вон как старается побыстрее внедрить в войска новую технику и новые части, в частности мехкорпуса, правда, он немного переработал то, что предлагал Тухачевский[32]32
  Тухачевский предлагал создать танковые корпуса, в реальной истории Павлов был против этого, и в этом он был не одинок. Вместе с ним против танковых корпусов были Шапошников и Тимошенко, а также еще несколько военачальников, в том числе и командиры этих самых корпусов. Вместо них Павлов предлагал сформировать моторизованные дивизии, где вместе с бронетехникой были и пехота, и артиллерия. Их эффективность позже была доказана во время войны, вот и сейчас наш герой создает их несколько увеличенный аналог, но достаточно сбалансированный.


[Закрыть].

Также Павлов категорически отказался от идеи Тухачевского сделать ставку на скоростные легкие танки, вместо этого он сделал ставку на средние и тяжелые, оставив легкие только для разведки и сопровождения колонн.

До самого вечера Сталин обдумывал идеи Павлова, а после ужина ему доложили, что отснятую днем на полигоне пленку проявили и смонтировали из нее фильм.

В одиночестве пройдя в кинозал, он стал смотреть отснятый материал. Ну что сказать, фильм получился зрелищным, кинооператоры оказались профессионалами в своем деле, все было заснято с самых лучших ракурсов. Там, на полигоне, хоть и смотрели в бинокли, но все же это было не совсем то, а тут он видел установки крупным планом, а также стрельбу из них и результаты обстрела. Фильм был со звуком, и Сталин смотрел, как со скрежещущим звуком в небо взлетают сотни огненных стрел, чтобы спустя совсем короткое время обрушиться вниз. Сейчас – на мишени, а в будущем – на головы ничего не подозревающего противника. Вот вид сзади, видно, как вылетают реактивные снаряды. А вот спереди и затем сбоку, а затем оператор заснял, как снаряды падают на мишени, и снова с трех ракурсов по очереди.

Первый фильм закончился, здесь стрельба велась с колесной техники, а затем снова застрекотал киноаппарат, и на экране пошел второй фильм, уже с установками на гусеничном ходу. Здесь было почти то же самое, различие (кроме, конечно же, самой техники) было в том, что в первом случае расчеты вручную наводили установку на цель, а во втором все делалось дистанционно из боевого отсека установки. Фильм закончился, а Сталин думал, что и это оружие предложил Павлов.

По его приказу сначала Ежов, а затем и Берия втихую провели тщательную проверку Павлова и не нашли ничего порочащего его. Ни в каких группах Павлов не состоял, никаких разговоров, кроме как о технике и тактике боевых действий, не вел. Да и при личных встречах предупреждал его о неминуемости большой войны в Европе, причем говорил это только ему, возможно, еще очень ограниченному кругу лиц. Действительно, грамотный и достаточно преданный ему человек, так что, вероятно, можно включить его в свою команду[33]33
  Разумеется, об этих выводах вождя наш герой не знал, а продолжал делать все от него зависящее по укреплению армии.


[Закрыть].

В феврале на очередном совещании в Генштабе поднялся вопрос о создании следующих мехкорпусов. Первые четыре к этому времени не только были полностью сформированы и укомплектованы, но даже успели получить боевую практику на Дальнем Востоке и во время финской войны. Пускай не все части мехкорпусов, но очень многие, так что теперь можно было приступать к началу формирования еще четырех мехкорпусов.

Я думал об этом, так как это было очевидно, и на совещании предложил места для формирования мехкорпусов. Пятый мехкорпус разместить в Луге, поближе к Ленинграду, в случае чего он быстро сможет выдвинуться к финской границе. Шестой разместить в Пскове, он сможет прикрыть и Ленинград, и Ленинградский Западный военный округ со стороны Прибалтики. Конечно, вслух я это не озвучил, просто указал, что это выгодно тем, что мехкорпус может выдвинуться в любую сторону. Оставшиеся два мехкорпуса размещались на Украине, 7-й – в Николаеве и 8-й – в Харькове. Не в самих городах, а неподалеку, рядом с железной дорогой, чтобы в случае необходимости могли мгновенно погрузиться в эшелоны и направиться в нужную сторону.

Было и еще одно очень важное совещание, в котором принял участие Сталин. Касалось оно укрепрайонов. После того как к нам присоединились Западная Украина и Белоруссия, поднялся вопрос касательно укрепрайонов. Тогда, в моей истории, погнались за двумя зайцами и проиграли, сейчас я намертво отстаивал свою точку зрения по этому вопросу.

– Товарищи, вы ведь все знаете притчу об охотнике и двух зайцах, так вот, сейчас вы мне как раз и напоминаете того самого охотника. На данный момент укрепрайоны старой границы почти достроены, остались мелочи, а что предлагаете вы? Демонтировать там все вооружение для новых укрепрайонов? С моей точки зрения, это как минимум дурость, а как максимум – прямое вредительство. Укрепрайоны фактически уже готовы, так зачем их ликвидировать, если для строительства новых потребуется несколько лет, а кто из вас может гарантировать нам, что у нас будут эти несколько лет? Обстановка в Европе накаляется. Что будет, если почти готовую линию укреплений по старой границе мы разоружим, а новую линию построить не успеем? Что мешает нам сначала полностью закончить старую линию, тем более что для этого нужно не больше года, после чего начать строить следующую линию уже по новой границе. Ведь две линии лучше, чем одна, а может так случиться, что не будет ни одной, если война застигнет нас до окончания строительства.

– Товарищ Павлов, почему вы так уверены в предстоящей войне и почему вы думаете, что рабочий класс европейских стран пойдет на нас войной?

– Лев Захарович, извините, при всем моем уважении к вам, но солидарность европейских рабочих с нами – это миф. Не отрицаю, есть среди них такие, про кого вы говорите, но их очень мало. Давайте не прятать голову в песок, как страус. Я не отрицаю вклад основоположника коммунизма Карла Маркса в его развитие, но и он не избежал ошибок. Давайте вспомним его слова. Не помню сейчас, в какой именно работе он это писал, но вот его слова: он пишет, что построение коммунизма возможно только в европейской стране, и полностью отрицает возможность коммунизма в России. А что мы видим сейчас? Почему коммунизм строим только мы, почему его сейчас не строят в Европе? Я, конечно, не истина в последней инстанции, но, на мой взгляд, тут важно мышление людей. Коммунизм подразумевает коллективный труд, и как раз тут Россия имеет общинную историю, когда люди объединялись, как при коммунизме, и помогали друг другу, работали сообща, в то время как в Европе процветал махровый индивидуализм. Именно по этой причине построение коммунизма в Европе, по крайней мере сейчас, невозможно. Товарищ Сталин это понял, и именно поэтому он не стал, как Троцкий, стараться сразу построить коммунизм во всем мире. Он строит его в отдельно взятой стране, которая наиболее для этого подходит. И только тогда, когда мы его построим у себя, вот тогда, показав всему миру на собственном примере, можно будет говорить о построении коммунизма в других странах. А сейчас западные рабочие думают только о себе, и если им пообещают земли и рабов на Востоке, то есть у нас, то они без колебаний пойдут их завоевывать. Повторю, не все, но большинство, а про рабочую солидарность они будут вспоминать, только попав к нам плен. Именно поэтому нам и необходимо всемерно укреплять нашу армию и готовиться к тому, что капиталисты не оставят нас в покое, так как сам пример нашей страны несет им смерть.

Даже не говоря о том, что им нужны наши ресурсы, показатель того, что в нашей стране люди живут хорошо и нет эксплуатации народа, будет для их власти явной угрозой.

Мехлис и хотел бы возразить на это, но не смог. Конечно, то, что я сказал, в контексте можно было выдать за троцкизм, но все вместе, наоборот, говорило о правильности выбранного Сталиным курса. Не отрицаю, прошел я тут, можно сказать, по грани, но своего добился, смог склонить мнение большинства на необходимость сохранения уже практически построенной линии обороны. Ведь в той истории даже в разоруженных дотах успевшие занять их наши войска оборонялись дольше, чем на открытых участках. А тут немецкий вермахт встретят полностью укомплектованные укрепления, и я постараюсь дополнить их еще больше полевыми укреплениями, по крайней мере в Белоруссии точно.

9 марта 1940 года

Сегодня неожиданно для меня пришел приказ, в котором я назначался командующим Белорусским особым военным округом (через несколько месяцев он получит наименование Западного особого военного округа). Неожиданность была не в том, что меня назначили туда командующим, а время назначения. Я в свое время очень хорошо изучил историю своего полного тезки и потому знал, что в реальной истории он должен был получить это назначение только 7 июня этого года. Главное, что на должности руководителя Главного автобронетанкового управления я уже сделал все от меня зависящее и по праву мог гордиться проделанной работой.

Вся та техника, которая должна была поступить на вооружение нашей армии в тяжелые годы войны, начала поступать значительно раньше, причем зачастую с уже исправленными детскими болезнями. Теперь немецкий вермахт встретят не устаревшие Т-26 и БТ, а новейшие легкие Т-50, средние Т-34, по сути являющиеся Т-44, и тяжелые КВ, а кроме них еще целый ряд различной бронетехники, от легкой до тяжелой. Да и с мехкорпусами тоже получилось очень хорошо, пускай их будет только восемь, зато они полностью сформированы и вооружены, вернее последние четыре еще только в плане, но до начала войны вполне успеют. Это не то, что было в реальной истории, когда мехкорпусов было много, вот только полностью укомплектованных – мало.

А дома меня ждала еще одна тяжелая битва, жена, когда узнала о моем новом назначении: и что я хочу оставить ее с детьми в Москве, включила режим пилорамы и начала выносить мне мозг требованием взять ее с собой.

– Сашенька, да пойми ты, я забочусь исключительно о вас.

– Знаю я вас, мужиков, небось, хочешь меня здесь с детьми оставить, а сам покуролесить в Минске!

– Ладно, слушай внимательно, только чтобы никому ни-ни, а то за такое и арестовать могут.

Жена при этих словах сразу притихла.

– Обстановка в мире, как я и предполагал, накаляется, по моим прикидкам, в этом году Германия нападет на Францию, чтобы обезопасить свой тыл, а в следующем – уже на нас. Как ты думаешь, как мне будет воеваться, когда я буду беспокоиться о вас, о тебе с детьми, если вы будете в Минске? Тем более что сдержать немцев будет нелегко, на начальном этапе войны нам даже придется отступить, и только немного позже, когда перемелем основные силы немцев, пойдем вперед. Кроме этого, ты о детях подумала? Как им менять школу, оставить друзей? Для них это будет большим стрессом.

– Дима, может, стоит предупредить товарища Сталина?

– Не беспокойся, Сашенька, товарища Сталина я уже давно предупредил, рассказал ему о возможном развитии дел, и он в курсе, но сама понимаешь, это не для всеобщего обсуждения. Скажешь кому – и тут же донос настрочат, так что ни с кем об этом не говори и не обсуждай.

– Хорошо, Дима, я останусь с детьми в Москве.

– Вот и хорошо.

Слава Богу, смог уговорить жену остаться здесь, а сам, сдав дела комдиву Федоренко, убыл в Минск[34]34
  В реальной истории Федоренко стал начальником ГАБТУ в июне 1940 года и тогда же получил звание генерал-лейтенанта танковых войск.


[Закрыть].

По прибытии в Минск сначала знакомился со штабом военного округа, затем отбыл с инспекцией укрепрайонов, необходимо было своими глазами все осмотреть, а не довольствоваться чужими отчетами. Только ознакомившись со всем лично и все проконтролировав, можно было приступать к финальной части своих планов по организации обороны.

Когда занят, то время летит, порой даже не успеваешь за его ходом, – оно пролетит быстро, а сделать надо еще прилично. Зато потом немцев будет ждать большой смертельный сюрприз. И хотя я не надеялся их удержать на границе, по крайней мере, рассчитывал продержать до осени на линии укреплений старых рубежей, той самой линии Сталина. А заодно значительно проредить состав немецкого вермахта, выбив в нем самые обученные и подготовленные войска. Вот чего точно не будет, так это того катастрофического разгрома, что понесла Красная армия в моей истории. И как говорят джедаи в одной далекой-далекой галактике, «да пребудет с нами сила».