Текст книги "Соломонов суд"

Александр Алексеевич Богданов
Соломонов суд

Стояла глубокая осень, – мы сбились с дороги и без толку кружились под дождем по голым раскинутым на десятки верст полям. Наконец, – после долгих блужданий вымокшие и продрогшие мы въехали сперва на чьи-то гумна, – а потом в незнакомое село… Кругом – хотя было еще не поздно – жители уже спали; только на площади тускло маячили в полумраке огоньки большого пятиоконного дома.

Я приказал вознице ехать на свет, – и через несколько минут мы очутились в уютном и просторном помещении сельского священника. Батюшка, отец Николай К…в, оказался радушным человеком. Он приветливо встретил нас, – точно мы были его старыми хорошими знакомыми, – матушка захлопотала около самовара и закусок, – и до поздней полночи втроем мы незаметно провели время в беседе о крестьянских нравах и поповском житье-бытье.

Вот какую историю рассказал мне сам отец Николай.

1

Ульяна Резвунова, красивая и бойкая вдова, – после смерти мужа заняла в деревне положение, которому позавидовала бы любая из крестьянских баб. Она унаследовала полное хозяйство с несколькими десятинами посева, – новой избой, лошадью и десятком овец. И так как у нее не было детей – то все в округе считали ее богатой и завидной невестой. Привлекало в Ульяне еще и то, что она обладала всеми теми качествами, которые так ценит деревня: физической силой, ловкостью и здоровьем.

Весной и летом Ульяна ходила в щеголеватых сарафанах, – зимой в нарядном заячьем шугайчике, сшитом ей еще покойным мужем. Она вела себя свободно, как незамужние девки, – заплетала волосы в две косы, не носила кокошников и долгие осенние вечера проводила на посиделках, где около нее увивались парни. От ухаживателей не было отбоя. В молодом и здоровом теле ее жизнь била ключом. Парни и даже мужики увивались около Ульяны, – подхватывали ее острые и бойкие словечки, – и шутили с ней, хлопая ладошками по ее сильной мужской спине и приговаривая:

– Широкая у тебя кость, Ульяна!..

Ульяна смеялась, показывала крепкие белые зубы и отвечала, польщенная в глубине души похвалой:

– А ты полегче!.. Не то намну бока-то!..

Деревенские шутки – простые, крепкие и необидные…

На слова Ульяны никто не сердился, – парни сгруживались к ней и добродушно гоготали:

– Лебедушка!..

А Ульяна также добродушно огрызалась:

– Дуролобы!..

И так пересмеивались и заигрывали они друг с дружкой в долгие осенние вечера.

Степенные и хозяйственные женщины в деревне были недовольны тем, – как ведет себя Ульяна, и распускали про нее разные сплетни. Ей ставился в вину каждый шаг: и то, что она легкомысленно проводит время, – и то, что она отбивает у других невест женихов. Доля правды была в последнем обвинении. Ульяне трудно было управляться одной с хозяйством, и она подумывала о выходе замуж.

На примете было трое женихов.

2

Первый жених – двадцатилетний парень – Андрей, бобыль, не имеющий ни кола, ни двора. Он нравился Ульяне за веселость своего характера. Андрей жил случайными заработками: летом бурлачил с косцами или работал на господской усадьбе, – осенью клал в избах печи выучившись где-то самоучкой этому ремеслу, – а зимой без дела шатался по селу.

Ульяна и любила и не любила Андрея… Любила за его молодость, смелость и красоту, – не любила же за бесшабашность, упрямство и беспечность: на него ни в чем нельзя было положиться. Поэтому и относилась она к Андрею неодинаково. То была необыкновенно ласкова и искала встреч с ним, – то, – наоборот, – сердилась на него и гнала его из избы, когда он приходил. Так вспышки любви чередовались в ее душе со вспышками злости и недовольства собой. И нередко между ней и избалованным красивым парнем происходили ссоры.

Когда бесцеремонный и дерзко-самоуверенный в себе Андрей раздражал чем-нибудь Ульяну, – она била его по рукам и кричала, досадуя больше всего на себя за свою уступчивость и слабохарактерность, привязывающие ее к Андрею. Андрей очевидно знал это; он не смущался упреков Ульяны, крутил молодновато черные усы, отходил в угол избы и смотрел спокойно и выжидающе насмешливыми чувственно-наглыми глазами. Ульяна чувствовала, как взгляд его покоряет и обессиливает ее. От этого она еще больше сердилась и кричала:

– Чего зенки таращишь?.. На мне никаких узоров нет!.. И – идол!..

Андрей продолжал невозмутимо усмехаться, – точно наперед угадывая, что ссора кончится его торжеством. Он подпирал руками бока, медленно двигал сухими и острыми скулами своего худого лица и отвечал небрежно, но с достоинством:

– Что ж мне не смотреть?.. Запрет что ли на тебя положен?..

Ульяна, раскрасневшаяся и гневная, фырчала:

– Для тебя запрет…

Андрей приосанивался, зажигал в своих бархатных глазах ласковые мигающие огоньки и вкрадчивым голосом говорил:

– Чем же я провинился, Ульянушка?..

Ульяна сухо отвечала:

– Отстань!.. И чего ты ко мне привязался?..

Тогда Андрей внезапно менял тон, отворачивался от Ульяны и с рассчитанной резкостью заявлял обидчиво:

– И отстану!.. Эка невидаль?.. Наплевать мне на тебя, коли так!.. Вот возьму да и пойду к шабренкам…

Ульяна бесилась от ревности, – скидывала со скамьи на пол все, что попадалось под руку, хватала картуз и – скомкав – бросала его в лицо Андрею:

– Да пойди, – пойди!.. Про-о-вались ты сквозь землю!..

– И пойду…

– Ну, – и пойди!.. Вот тебе и хартуз твой!..

Андрей оправлялся, надевал картуз и застегивал пуговицы поношенного, сшитого на городской манер, пиджака. Делал он это медленно. – изредка бросая косые взгляды на Ульяну. Но стоило ему ступить несколько шагов по направлению к двери, как Ульяна срывалась с места, вцеплялась в его рукав и, выходя из себя от гнева, кричала:

– Не смей ходить!.. Не смей!.. И-идол!.. И чем ты меня, идол, заколдовал?.. И что я за ра-аз-несчастная такая!..

3

Второй жених, Филат, – был вдовец и с двоими детьми. Хотя до него доходили сплетни про Ульяну, но он не придавал им никакого значения. По глубокому убеждению Филата «всякая жена красна мужем», и из сильной и ловкой Ульяны должна была выйти домовитая хозяйка и хорошая мать для детей.

– Сбивается с пути баба!.. – думал Филат про Ульяну. И, рассчитывая жениться на ней, он решал, что после свадьбы приберет ее к рукам и заведет в своем дому порядок.

Ульяне Филат также нравился за свою обстоятельность и степенность. Это был серьезный и хозяйственный мужик, во время уплачивавший подати, имевший запас хлеба на черный день и пользовавшихся почетом среди сельчан. В будущем Филату прочили, что он будет выбран или в старосты, или в волостные судьи.

– За таким мужиком проживешь как у Христа за пазухой, – думала Ульяна, останавливаясь мыслью на Филате и вспоминая его мощную и коренастую фигуру, в которой все было основательно, начиная от густых, расчесанных в кружок, волос и кончая рабочими мозолистыми руками.

Сватовство Ульяны с Филатом произошло неожиданно.

В храмовой праздник Ульяна возвращалась из церкви. На повороте с площади в улицу она столкнулась с Филатом, и оба пошли вместе. Когда очутились около избы, Ульяна зазвала Филата к себе.

Филат был в поддевке и нарядной ситцевой рубахе, на которую прямоугольным широким вырезом ложилась большая русая борода. Волосы его были старательно намазаны коровьим маслом, и весь он имел праздничный, и сияющий вид.

Ульяна зачерпнула из жбана полный ковш браги и поставила перед Филатом. Филат прежде, чем выпить, пригубил брагу, отпил несколько глотков и похвалил:

– Славная брага!.. Х-м… Крепкая брага!..

Ульяна по деревенскому обычаю низко поклонилась и ответила:

– Кушай, Филат Назарыч!.. На здоровье!..

Филат выпил Ковш, вытер рукой усы и крякнул:

– Хмельная брага!.. Ядреная… Брага – первый сорт!..

По лицу Ульяны разошлась довольная улыбка. Она наливала ковш за ковшом и подчивала гостя. Филат пил и похваливал брагу… Хмель ударил ему в голову и бродил в ней шумными кругами…

Откинувшись к стенке избы, Филат ворочал круглыми глазами, оглядывал чисто убранную горницу. Хотелось побеседовать обо многом с Ульяной – высказать ей откровенно все, что давно он собирался сказать. И момент для этого был теперь самый подходящий… Но мысли тяжело двигались в захмелевшей его голове, и нужных слов почему-то не находилось… Филат только переминался, сидя на месте, многозначительно отдувался и повторял:

– Брага ядре-ная!..

Ульяна не вытерпела и рассмеялась:

– Ну, заладила сорока Якова!..

Но, не желая, чтоб Филат рассердился на нее, – она оборвала свой смех и приняла серьезное заботливое положение:

– Хозяйку тебе. Филат Назарыч, надо… Вот что!.. Бабу али девку в дом принять… Трудно без хозяйки с ребятами…

Филат благодарно посмотрел на Ульяну. Она облегчила ему трудную задачу договорить до конца то, чего он не умел высказать. Он сокрушенно вздохнул и промолвил:

– Вот-вот!.. Обя-зательно хозяйку надо… Без хозяйки бе-да!..

Ульяна ближе придвинулась к Филату и в упор посмотрела на него серыми играющими глазами… Ее охватила одновременно и жалость к Филату, и участливое желание помочь ему. И неожиданно для себя самой она предложила:

– За чем же, Филат Назарыч, дело стало?.. Сватайся хоша бы ко мне!..

Филат поднял голову и посмотрел внимательно на Ульяну, точно разглядывал ее… Радость забегала по его лицу. Предложение Ульяны нисколько не удивило его, – как будто он ожидал того, что случилось. И с деловитой степенностью Филат коротко и ласково ответил:

– Ну-к, што-же, Ульянушка!.. Я со всей моей охотой… Ты знаешь…

4

Третий жених, богатый лавочник Корней, – сластолюбивый, но еще крепкий старик. Ульяна встречалась с ним, когда приходила в лавку за нитками, мылом, газом (керосином), подсолнечным маслом и солью. Корнею с первого же взгляда приглянулась бойкая и пригожая молодуха. Он заводил с ней игривые разговоры. Ульяна находчиво отшучивалась и своими острыми ответами нравилась ему все больше и больше с каждым днем. Чтоб расположить к себе Ульяну, Корней пробовал подкупить ее подарками, – предлагал то банку с помадой, то сластей, то ситцу. Но Ульяна была упряма, – держалась всегда в строгих границах, – отказывалась от подарков и смеялась над похотливым стариком в глаза и за глаза. Эта недоступность только сильнее разжигала желания Корнея, и он решил во что бы то ни стало добиться своего. Потерпев целый ряд неудач лично, он стал действовать на Ульяну через бобылку Пелагею.

Пелагея действовала не сразу, а исподволь… Все чаще и чаще она стала заходить к Ульяне под тем или иным предлогом и вела долгие разговоры о Корнее, расхваливая его доброту и богатство. Но Ульяна твердо стояла на своем и не сдавалась. Она отказывалась от всех заманчивых предложений Пелагеи и упрямо твердила только одно: – Ста-рый Кащей!.. Чего захотел?..

– Какой же он старый?.. Нешто старые такие?.. Да он любого молодого за пояс заткнет… И годов ему не так уже много, – десятков пять, не боле… Денег куры не клюют… Дом железом крытый, – два амбара да клеть с добром, – любо-дорого посмотреть… Ты подумай-ка!.. Старые-то лучше, чем молодые, за женами ухаживают!.. Захочешь, – в шелки тебя обрядит, – на ручках носить будет, – ножки твои мыть да воду пить… Ей-Богу!.. Вот как старые-то живут!.. Станешь ты словно госпожа, – в холе да в ласке… Да за такого жениха любой батюшка не побрезгует дочку отдать… Дура будешь, если от своего счастья откажешься… Не попеняла бы потом, не покаялась бы, голубка, да поздно будет!..

Эти неотступные уговоры имели, наконец, свое действие на Ульяну… Она начала колебаться… И когда сваха заметила в настроении Ульяны перемену, – то с тайной хитростью сделала свое предложение: – А ты, голубка, не отказывай Корнею!.. Спешить некуда, время потерпит… Ты покудова поприглядись к нему, – не лишай человека надежды… Так-то лучше будет!.. Ты подумай-ка!..

Ульяна согласилась с увещаниями Пелагеи и велела передать Корнею, что она «подумает» и даст свой ответ потом.

5

Таким образом, у Ульяны оказалось три жениха. И хотя по селу про нее распускались разные слухи, – но она сама перед своей совестью считала себя чистой и в отношениях ко всем троим не позволяла ничего такого, за что могла бы себя осудить. Одно только смущало ее, – собственная нерешительность. Каждый из женихов имел и достоинства и недостатки, – и она не могла остановиться твердо на ком-нибудь одном.

В конце концов Ульяна решила положиться на волю судьбы.

До Филипповых заговен оставалось всего несколько недель. С заговен начинался уже рождественский пост, и со свадьбой надо было спешить. Поэтому, по необходимости, произошло так, что в Параскевино воскресенье – два жениха, Филат и Андрей, озабоченные вопросом о свадьбе, отправились к священнику отцу Николаю с просьбой выдать им справку и сделать оглашение.

С разных концов села оба они подходили к садику, окружающему поповский дом. Время было перед вечером – в эти часы по праздникам обычно обращались к батюшке с несрочными требами.

Еще издали заметили они друг друга, – и мелькнула догадка, что они идут по одному и тому же делу. Сами не зная, для чего, – они сочли нужным спрятаться. Андрей присел за решетчатую ограду палисадника, а Филат встал за одну из берез, которыми еще со времен Аракчеева была обсажена пролегающая через площадь большая проезжая дорога. Так долго они скрывались в засаде, тайно наблюдая, что делает каждый. Андрею было видно, как за бело-розовым стволом березы движутся могучие, круто очерченные, плечи Филата, – а Филат смотрел, как подымалось и опускалось плоское порыжевшее донце картуза на голове Андрея.

Потеряв терпение ждать, Филат вышел из засады, крякнул, постучал по жесткой замерзшей дороге клюшкой, которую держал в руках, и крикнул Андрею:

– Э-эй!..

Андрей поднялся на ноги, сдвинул на затылок картуз и быстрыми шагами подошел к сопернику.

Все происшедшее казалось ему забавным. Он ухмылялся во весь рот и, бегая плутовскими глазами по угрюмому и озадаченному лицу Филата, сказал:

– Никак ты, дядя Филат, в прятки играть вздумал?

Филат не имел никакого желания разговаривать с ним и сердито огрызнулся в ответ:

– Чего зубы скалишь?..

Неприязненный и злой тон речи, с каким Филат встретил соперника, не смутил Андрея. Он задорно подернул плечами и ответил:

– Как чего? Забавно больно!.. Смотрю я, а из березы чья-то рыжая борода торчит!..

Филат не нашелся, что сказать на эту насмешку, – постучал угрожающе еще раз клюшкой по земле, плюнул и пошел в дом отца Николая. Андрей последовал за ним. На крыльце оба опять столкнулись и посмотрели один на другого, но ничего не сказали. Филат, как старший, первым отворил дверь в поповскую кухню. Работник доложил о просителях батюшке, и отец Николай не заставил себя ждать. Он вышел, как всегда – жизнерадостный и довольный – без полукафтанья, в одной рубахе, подпоясанный плетеным шелковым пояском. Филат и Андрей с поклоном передали ему каждый по связке бубликов, ситному караваю и бутылке церковного вина (таков был обычай в селе) и объяснили, в чем их просьба. По мере того, как они говорили; лицо отца Николая становилось недоумевающим – а когда они кончили, он развел руками, вырезал в воздухе крутую дугу и спросил:

– Как же так?.. Не пойму я, о чем вы говорите? На ком вы хотите жениться?..

Филат с Андреем переглянулись, и оба в один голос ответили:

– Да на Ульяне Резвуновой, батюшка!..

Отец Николай удивленно задумался, сдвинул брови и спросил:

– На Ульяне?.. Знаю, – Петра Резвунова вдова… Хорошая баба… Только как же так-то?.. На Ульяне?.. Оба на одной?..

Недоумение отца Николая росло. Он смерил просителей глазами, принял строгий вид и внушительно сказал:

– Что же это вы несуразное говорите? а?.. Как же это возможно?.. Нешто вы бусурмановы дети, чтоб двоим жениться на одной?.. а?..

Филат виновато потупил глаза под укоризненным взглядом отца Николая. Андрей свободно и непринужденно переминался с ноги на ногу и ответил:

– Не знаю, батюшка!.. Только Ульяна со мной согласна закон принять…

Филат оправился, поднял голову и поспешил добавить:

– И со мною, батюшка, тоже!..

Отец Николай стал молча думать по поводу такой необыкновенной истории… И постепенно лицо его прояснялось, и густые пушистые брови поднимались на высокий лоб… По-видимому, уяснив себе что-то интересное, – он вдруг рассмеялся, отворил дверь из кухни в комнаты и закричал:

– Зоя!.. Зоечка!.. Ха-ха-ха!.. Вот так оказия!.. Поди-ка сюда!..

На его зов показалась белокурая попадья с юным и миловидным пухлым личиком, одетая в широкое фланелевое платье.

Отец Николай, вздрагивая всем своим телом от охватившего его неудержимого смеха, кивнул головою на мужиков и сказал:

– Погляди, Зоечка, на сих неразумных человеков!.. Нет, ты послушай, что такое они выдумали, а?..

Но матушка не была расположена слушать отца Николая. Она недовольно покосилась на мужиков, пожала досадливо плечами и, исчезая за дверью, произнесла:

– Вечно ты, отец, со своими мужиками возишься!..

Отец Николай перестал смеяться, приказал просителям подождать в кухне и послал работника за Ульяной, чтобы выяснить, как могло произойти такое диво…

6

Ульяна сильно перепугалась, узнав от поповского работника, что батюшка зовет ее к себе. Она смущенно вошла в поповскую кухню и оправилась от страха только тогда, когда увидела перед собой добродушные лица батюшки и матушки.

На этот раз отец Николай вышел в кухню вместе с Зоей. Матушка была посвящена уже во все происшедшее и с женским любопытством рассматривала Ульяну, делая оценку ее наружности.

Отец Николай, подавляя в себе смех, старался быть возможно торжественней и внушительней. Теперь он был одет в полукафтанье, рукава которого были застегнуты на пуговки. Выпрямившись во весь рост, он серьезно заговорил:

– Как же это так, Ульяна?.. а?.. Вот за тебя сватаются двое, – а по христианскому закону, ты знаешь, так-то нельзя?.. А?.. Не могу же я тебя сразу с двоими венчать?.. Понимаешь?..

Ульяна густо покраснела и скромно ответила, потупившись и перебирая пальцами сборки своей поддевки:

– Понимаю, батюшка! Только што же, батюшка, я поделаю, коли они оба сватаются?..

Отец Николай покачал головой:

– Ну, – как же мне с тобой быть?.. А?.. По закону я могу венчать тебя только с одним… За кого ты хочешь?.. За Филата?..

Ульяна посмотрела на Филата, молчаливая и угрюмая фигура которого внушала ей всегда невольное уважение. И ей ясно представилось теперь, что обидеть отказом его было бы невозможно.

– Почему, батюшка, за Филата не идти?.. Мужик трезвый, смирный и работящий… За такого мужика любая баба в селе пойдет…

Отец Николай повернулся к Андрею и продолжал свой допрос:

– Ну, а за Андрея согласна ты идти, или нет?..

Ульяна сперва нерешительно замялась… Потом вдруг ее охватила нежная материнская жалость к Андрею… Она представила себе его одиночество и беспомощность и вздохнула:

– Что же, батюшка!.. Коли сказать правду, я и Андрея не прочь в дом принять!.. Парень ладный!..

Отец Николай придвинулся к матушке и засмеялся густым переливающимся баском:

– Ну, вот видишь, Зоечка!.. Поговори ты с ней… Ха-ха-ха!..

Потом вспомнив, что на нем лежит обязанность рассеивать заблуждения паствы, он придал лицу серьезное выражение, как перед проповедью, оправил пышную бороду и заговорил о высоком значении христианского брака… Речь его лилась плавно, торжественно и убежденно. Он старался выражаться как можно понятней и несколько раз повторил, что един есть муж и едина жена, как един Христос и едина церковь.

Ульяна внимательно слушала, опустив голову, – Филат открыто глядел в лицо батюшки, – Андрей рассматривав конскую сбрую, подвешенную на гвоздике у окна… Матушка с удовольствием следила за тем, как красиво сплетаются в стройную речь слова отца Николая.

Когда отец Николай сделал паузу, и всем показалось, что он кончил поучать, матушка вдруг обратилась к нему со словами:

– Вот что, отец!.. Нельзя ли им испытанье какое сделать?..

Радость вспыхнула в глазах отца Николая… Так просто и легко открывался перед ним выход из затруднений. Новые неожиданные мысли пришли ему в голову. Он оборвал проповедь и воскликнул:

– Разрешил мудрец Соломон!.. Истинно, что устами младенцев изрек еси правду!.. Именно, – мудрец Соломон!..

С довольным и вдохновенным видом он окинул быстрым взглядом всех… В уме зарождалось что-то необычное и смелое… Боясь потерять нить своих мыслей, он торопливо заговорил:

– Ну, слушайте, друзья мои!.. Оба вы хотите жениться на Ульяне?..

– Оба, батюшка…

– И ты, Ульяна, за обоих согласна идти?

– За обоих, батюшка!..

– Ну, так слушайте!.. Я вам устрою примерное испытание… Кто больше любит Ульяну, за того она и выйдет… Согласна, Ульяна?..

– Согласна, батюшка!..

– А кто больше любит Ульяну, – тот стало быть за венчание и денег больше даст!.. Не так ли, а?..

– Што же, батюшка!.. Мы согласны, – ответил Филат…

Отец Николай оживленно засуетился. Лицо его торжествующе сияло от того, что он так удачно разрешил трудную задачу, – для которой, казалось, не могло быть иного, более подходящего, решения. И вместе с матушкой оба они долго смеялись радостным удовлетворенным смехом…

7

По правилам за венчанье полагалось десять рублей. – Андрей предложил одиннадцать, – Филат прибавил несколько копеек. Так долго состязались они один с другим… Андрей набавлял щедро, рублями, – Филат скупо, со свойственной ему медлительностью, копейками… Ульяна стояла в стороне в ожидании решения своей участи, – она волновалась, – и кумачные пятна густо рассыпались на ее щеках.

Повысив плату до двадцати трех рублей Андрей остановился… Его сердили – и Филат со своей непоколебимой медлительностью, и Ульяна, которая во все время не проронила ни одного слова.

Филат набавил сверх двадцати трех рублей опять несколько копеек, и Ульяна осталась за ним. Отец Николай поздравил его и весело сказал:

– В добрый час!.. Вот так-то лучше!.. Ха-ха-ха!.. Вот так-то, – Соломоновым судом!..

Когда Филат, Андрей и Ульяна вышли от отца Николая, Андрей сердито, не говоря ни слова, повернул в противоположную сторону. Но история со сватовством оказалась еще не законченной.

Вечером к Ульяне пришел Корней, который от попова работника узнал все, что произошло у батюшки. У Ульяны он застал Филата. Корней вынул из кармана плисовых шаровар большой замасленный бумажник и, поворачивая его перед Филатом круглыми медными застежками, сказал:

– Уступи мне Ульяну!..

Филат испуганно поднялся со скамьи и замахал руками:

– Што ты, – Христос с тобой!.. Нешто это можно?.. Корней не отставал и ходил с бумажником по избе за Филатом.

– Право, уступи… Хочешь тридцать рублей?..

Филат не хотел ничего и слушать… Корней, уверенный в силе своего богатства, продолжал настаивать и повторял:

– Ну, – сорок возьми!.. Ну, – пятьдесят рублей!.. Ну, – шестьдесят!.. Подумай!.. Ведь, этакая уйма денег…

– Тыщей не надо!.. – глухо и решительно отказался Филат.

Тогда Ульяна решила прекратить спор. Она вышла на средину избы и, возмущенная, заговорила:

– Нечего тебе здесь, Корней Иваныч, языком околачиваться!.. Эка что удумал?.. Али нахапал богачества, – так и весь свет хочешь им заполонить?.. Нешто я корова, али лошадь?..

* * *

Рассказывая мне все это, отец Николай К…в добродушно смеялся, то раскачиваясь грузным рыхлым телом, то упираясь белыми руками в подлокотники громоздкого, покрытого парусиновым чехлом, кресла.

Матушка с восхищением смотрела на мужа и улыбалась. В заключение отец Николай сказал:

– Что же вы думаете, произошло после этого Соломонова суда?.. А?.. Ничего, кроме хорошего!.. Умиления достойно, – скажу я вам… Спросите в селе, как живут Ульяна с Филатом. Мирно и любовно, – по-христиански, как дай Бог всем жить… В прошлом году у Ульяны мальчишка родился, – здорровенный такой, – фунтов пятнадцати весом, – деньги за показ можно брать… Был я у нее в избе… Везде прибрано, – дети одеты и обуты. Видно, что хозяйка… А жених ее Андрей последним забулдыгой оказался: пьяница и лентяй… Вот вам и Соломонов суд… А?.. Ха-ха-ха!.. Не удивительно ли?.. Не перст ли самой судьбы, так сказать… А?..

На дворе стонал осенний холодный ветер. В священническом доме было так уютно и тепло, и лица батюшки с матушкой были так сытно-добродушны и приветливы, что я не стал спорить и сказал:

– Да, удивительная история!