Текст книги "Хроники разведки: Мир между двумя войнами. 1920-1941 годы"

Глава 2. «Группа Яши» против генералов террористов

В конце января 1930 года вся русская эмиграция во Франции была потрясена исчезновением в Париже главы белогвардейского Русского общевоинского союза (РОВС) генерала Александра Павловича Кутепова[4]4
  Александр Павлович Кутепов (1882–1930) – полковник, командир гвардейского Преображенского полка в 1917 году; активный участник Белого движения – генерал от инфантерии (1920). В 1928–1930 годах – председатель Русского общевоинского союза (РОВС).


[Закрыть]. Причём генерал исчез бесследно. В парижских газетах появилось только одно сообщение о том, что «бывший адъютант Врангеля и Деникина, возглавлявший РОВС в Париже, русский генерал Кутепов исчез в воскресенье 26 января».

В 20-х годах прошлого века число эмигрантов – выходцев из России составляло в Европе и Китае более миллиона человек. Безусловно, белая эмиграция не была однородной. Часть людей, бежавших за границу из-за страха перед советской властью, не собиралась с этой властью бороться. Другие эмигранты, активно сражавшиеся против большевиков на полях Гражданской войны, объединялись за границей в организации, главной целью которых было свержение светской власти в России.

Среди последних следует, в частности, отметить Народно-трудовой союз (НТС), организацию украинских националистов (ОУН), объединение грузинских меньшевиков во главе с Ноем Жорданией. Однако самой активной и агрессивной организацией белоэмигрантов того времени являлся Русский общевоинский союз (РОВС), созданный генералом Петром Врангелем из офицеров разгромленной Добровольческой армии.

Стратегической целью руководства РОВС была вооружённая борьба против советской власти. Свою главную задачу РОВС видел в свержении власти большевиков в России.

Естественно, Москва постоянно учитывала потенциальную опасность, исходившую со стороны террористических организаций белой эмиграции и в первую очередь – со стороны РОВС. В этой связи основное внимание советской внешней разведки и её резидентур уделялось изучению деятельности РОВС, выявлению его планов, установлению филиалов и агентуры на советской территории, разложению его изнутри и возможному влиянию на принятие решений руководством с помощью внедрённой агентуры, срыву готовящихся диверсионно-террористических мероприятий.

К 1929 году РОВС объединял в своих рядах около ста тысяч бывших белогвардейцев. При этом белые офицеры считали себя находящимися на военной службе, проходили переподготовку, изучали боевые возможности РККА. Таким образом, в случае новой войны в Европе под знамёна противников СССР боевая организация РОВС могла выставить, хотя и изрядно поредевшие в Гражданскую войну, полки бывшей Добровольческой армии, структуру которой руководство РОВС постаралось сохранить и в эмиграции.

Среди руководителей этой организации Кутепов являлся наиболее активным сторонником террористической деятельности. Он выступал за заброску в СССР групп боевиков для проведения терактов, вплоть до ликвидации лидеров государства и высшего командования Красной армии. Среди предлагаемых им жертв значились Сталин, Бухарин, Менжинский, Крыленко и другие руководящие работники ВКП(б), военного ведомства и ОГПУ. И неудивительно, что под началом Кутепова террор и диверсии стали главным оружием РОВС в борьбе против Советского государства.

В Париже, куда в конце 1929 года Кутепов перенёс штаб-квартиру РОВС, а также в Праге, Софии, Берлине и Варшаве, где имелись филиалы Русского общевоинского союза, готовились боевые группы для заброски на советскую территорию для проведения терактов и организации вооруженных выступлений населения против советской власти. Эта работа проводилась в тесном контакте со спецслужбами Франции, Польши, Румынии и Финляндии.

Руководство РОВС активно налаживало связи с контрреволюционным подпольем в России. В секретной инструкции для боевиков, разработанной Кутеповым, подчеркивалось: «План общей работы представляется в следующем виде – террор против… советских чиновников, а также против тех, кто ведёт работу по развалу эмиграции».

Известный публицист и историк С. Вычужанин писал:

«В конце 1929 года генералом Кутеповым было решено активизировать диверсионно-террористическую работу против СССР. При этом в качестве одного из видов оружия террора рассматривалось и бактериологическое. Предполагалось привлечение к работе абсолютно проверенного бактериолога с целью оборудования лаборатории для разведения культур инфекционных болезней (чума, холера, тиф, сибирская язва). Культуры бацилл на территорию СССР предполагалось доставлять в упаковках от духов, одеколона, эссенций, ликёров и др.

Объектами терактов… должны были служить прежде всего руководители партии большевиков и руководители карательных органов, а также все областные комитеты партии большевиков, губернские комитеты ВКП(б), партийные школы, войска и органы ОГПУ. У боевиков РОВС был подготовлен список из 75 подобных учреждений в Москве и Ленинграде с точным указанием их адресов».

Чтобы снизить диверсионную активность РОВС, руководство ИНО ОГПУ приняло решение организовать с ним оперативные игры от имени легендированных организаций. Одна из таких – Северо-Кавказская военная организация (СКВО) была успешно «подставлена» представителям РОВС в Румынии генералам Штейфону и Геруа. Это оперативное мероприятие позволило вскрыть каналы переброски в Советскую Россию боевиков, выявить их связи с подпольными организациями на Северном Кавказе, Кубани и в Донской области. Чекистам также удалось внедрить свою агентуру в филиалы РОВС в Румынии, Югославии и Болгарии.

Но это не решало главной проблемы – прекращения террористической активности РОВС. В этих условиях Сталин приказал действовать против РОВС на опережение. Руководство страны понимало, что наиболее эффективным способом является «обезглавливание» РОВС, то есть устранение генерала Кутепова. И ОГПУ начало прорабатывать варианты такой операции. При этом Москва предполагала доставить генерала на советскую территорию и устроить открытый показательный судебный процесс. Причём судить Кутепова предполагалось не только за организацию диверсий и террора, но и за зверства, чинимые им во время Гражданской войны, в частности в бытность его в 1918 году губернатором Новороссийска.

Доставить генерала в Москву можно было одним из двух способов: или выманить его на территорию СССР, например под предлогом ознакомления с «действующими» подпольными антисоветскими организациями, или организовать его похищение во Франции с последующей переправкой на советскую территорию. Задача доставить Кутепова в Советский Союз была поручена ОГПУ. На Лубянке приступили к тщательному планированию операции. Общее её руководство осуществлял признанный мастер оперативных комбинаций Артур Артузов. Реализация операции поручалась Якову Серебрянскому и его группе. Помимо сотрудников центрального аппарата Особой группы к участию в операции были также привлечены силы парижской нелегальной резидентуры.

Для возможного решения задачи по первому варианту действий была проведена оперативная игра непосредственно со штаб-квартирой РОВС от имени так называемой «Внутренней русской национальной организации» (ВРНО), созданной ОГПУ с привлечением в неё бывших царских офицеров. На первом этапе, не имея прямого выхода на Кутепова, ВРНО наладила контакты с редактором журнала «Борьба за Россию» С. П. Мельгуновым, который поддерживал тесные связи с начальником канцелярии генерала Кутепова князем Сергеем Трубецким.

Далее в Москву для переговоров с руководством ВРНО прибыл представитель РОВС генерал Штейфон. Переговоры оказались удачными (для ОГПУ). Руководство РОВС поверило в реальное существование ВРНО.

Затем в Париж был направлен в качестве представителя ВРНО агент ОГПУ, бывший полковник царской армии А. Н. Попов. Он встретился с Мельгуновым, информировал его о положении в России, целях и задачах ВРНО и попросил организовать встречу с председателем РОВС генералом Кутеповым. Последний согласился встретиться с Поповым. Встреча состоялась в начале января 1930 года в Берлине, куда Попов специально прибыл из Москвы.

Во время этой встречи Попов и сопровождавший его бывший сослуживец Кутепова генерал де Роберти предложили направить в Советский Союз несколько групп боевых офицеров РОВС для руководства восстанием. Предполагалось, что на следующем этапе может последовать и визит самого Кутепова.

У Попова сложилось твёрдое убеждение, что Кутепов верил в то, что внутри России ещё остаются силы, опираясь на которые, ему удастся свергнуть большевиков. К тому же эти иллюзии главы РОВС активно поддерживали агенты ОГПУ, которые находились в его ближайшем окружении.

Однако переговоры не имели успеха, поскольку Кутепов узнал от де Роберти, что всё происходящее – оперативная игра ОГПУ. «Выманить» генерала Кутепова на территорию СССР не удалось. Желания выехать на места будущего сражения с большевиками Кутепов не проявил, хотя и не подал виду, что ему стало известно о готовящейся ловушке.

Сложившиеся обстоятельства поставили перед руководством ОГПУ вопрос о проведении операции по второму варианту.

Летом 1929 года руководство ОГПУ вышло в ЦК ВКП(б) с предложением похитить генерала в Париже и вывезти его в Советский Союз. Это предложение было утверждено Сталиным.

Дом Кутепова в Париже стал объектом постоянного наблюдения. Изучались окружение генерала, его перемещения по городу. На основе собранных через надёжную агентуру сведений об образе жизни генерала, его привычках, принимаемых им мерах личной безопасности в Москве была окончательно разработана операция по его похищению.

1 января 1930 года Яков Серебрянский вместе с другим видным чекистом, заместителем начальника Контрразведывательного отдела ОГПУ Сергеем Пузицким выехали нелегально в Париж для руководства операцией. Одновременно с ними в столицу Франции нелегально были направлены молодые, но уже опытные сотрудники «группы Яши», которые ранее сами являлись участниками Белого движения, а затем активно помогали Серебрянскому в решении оперативных задач в период его командировки в Палестину: Андрей Турыжников, Юрий Волков и Иван Рачковский.

Проведение операции было намечено на воскресенье 26 января 1930 года, так как по полученным разведкой достоверным сведениям Кутепов в этот день должен был в 11 часов 30 минут присутствовать на панихиде по барону Каульбарсу в Галлиполийской церкви на улице Мадемуазель, которая находилась в 20 минутах ходьбы от его дома.

В сложившихся обстоятельствах значительную роль в реализации намеченных планов сыграл проживавший в Париже один из секретных агентов ОГПУ, близкий к Кутепову генерал Павел Павлович Дьяконов, с которым Яков Серебрянский активно работал во время своей первой командировки во французскую столицу. Русский патриот отдавал себе отчёт в том, что реализация планов РОВС по организации нового крестового похода против большевиков, за которыми пошло абсолютное большинство русского народа, приведёт к новым потокам крови на его родине. Поэтому такие планы контрреволюции не вызывали поддержки у генерала. Разочаровавшись в деятельности белой эмиграции, профессиональный разведчик Павел Дьяконов в марте 1924 года стал активно сотрудничать на патриотической основе с советской внешней разведкой.

Накануне операции по Кутепову, 25 января, один из членов группы Серебрянского передал генералу записку от Дьяконова, в которой ему назначалась короткая, но важная встреча на его маршруте к церкви. При этом учитывалось, что Кутепов на важные встречи, связанные с агентурной и боевой деятельностью РОВС, всегда ходил один. Прождав некоторое время Дьяконова на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь к церкви.

Сотрудники опергруппы Серебрянского, а также надёжные агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали генерала под предлогом проверки документов и предложили проехать в полицейский участок для выяснения личности. Кутепов позволил усадить себя в автомобиль, но, услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Его усыпили хлороформом. Однако больное сердце генерала не выдержало последствий наркоза. Кутепов умер от сердечного приступа.

Предпринятые французской полицией и лично начальником контрразведки РОВС полковником Зайцовым меры по розыску Кутепова положительных результатов не дали. ‹…›

Исчезновение Кутепова взбудоражило Европу, а в среде русских белогвардейцев в Париже вызвало состояние, близкое к панике. Но интересно, что в исчезновении генерала пресса в основном обвиняла британскую разведку. Благодаря грамотной работе группы Серебрянского советский след в исчезновении Кутепова местной прессой в то время практически не рассматривался.

Безусловно, осуществленная ОГПУ операция по нейтрализации Кутепова нанесла тяжёлый удар по РОВС. Депрессия, панические настроения, недоверие к руководителям, взаимные подозрения в сотрудничестве с советскими органами государственной безопасности на протяжении ряда лет после исчезновения Кутепова были характерны не только для членов Русского общевоинского союза, но и для поддерживавшей его части белой эмиграции. Кроме того, что очень важно, РОВС начал терять доверие у «спонсоров» – западных покровителей.

«Яков Серебрянский»

В 1931 году сотрудникам резидентур советской внешней разведки в Праге и Брюсселе удалось проникнуть в Организацию украинских националистов (ОУН), постоянно быть в курсе их террористических планов в отношении СССР и успешно противодействовать созданию «независимой» Украины под протекторатом Германии.

В середине 1933 года резидентуре советской внешней разведки ОГПУ в Брюсселе стало известно, что главари украинского профашистского националистического объединения планируют террористический акт в отношении наркома иностранных дел СССР Максима Максимовича Литвинова во время его предстоящего визита в Соединенные Штаты Америки.

Этому предшествовали следующие события. В 1932 году, когда кандидатура Ф. Рузвельта была выдвинута на пост президента США, в местных дипломатических кругах стали усиленно поговаривать о возможном установлении дипломатических отношений с СССР. Однако противодействие этому усиливалось. Наибольшую активность в этом деле проявила фашистская разведка, целиком и полностью державшая в своих руках Организацию украинских националистов и их представительства в разных странах Европы и Америки. После победы Ф. Рузвельта на президентских выборах 1933 года вопрос об установлении дипломатических отношений с СССР вошел в практическую плоскость. Вот тут-то сразу же активизировалась германская разведка. Коновальцу, одному из лидеров ОУН, было поручено сорвать возможные переговоры, совершив покушение на Литвинова.

Было известно, что за океан Литвинов проследует через ряд европейских стран, а затем пересядет на пароход. Как и предполагалось, в ходе визита наркому предстояло обсудить с американскими представителями конкретные шаги по установлению дипломатических отношений между двумя странами (обмен дипломатическими миссиями между США и СССР был осуществлён в начале 1934 года).

Планы боевиков ОУН были вскрыты советским разведчиком Иваном Каминским, внедрённым чекистами в руководство организации.

Разведчик присутствовал на специальном совещании террористов в Брюсселе, которое состоялось на квартире архитектора Дмитрия Андриевского. Помимо самого Андриевского на совещании присутствовали члены Центрального провода (руководства) ОУН Коновалец, Богуш и Сциборский. Осуществление террористического акта возлагалось на «пятерку» украинских боевиков во главе с Лукой Мишугой. Террористы получили подробные инструкции и были обеспечены необходимым оружием. В октябре 1933 года группа Мишуги прибыла в США из Западной Европы.

На совещании в Брюсселе украинские националисты обсуждали также вопрос о том, как известить население Украины об убийстве советского наркома.

Угрозы со стороны украинских националистов были вполне реальными. Незадолго до этого, в том же 1933 году, внешняя разведка ОГПУ сорвала их планы организовать взрыв советского полпредства в Варшаве, осуществить который было поручено членам ОУН Сциборскому и Ляхойну.

Аналогичную информацию о планах Русского общевоинского союза (РОВС) совершить теракт в отношении М. М. Литвинова во время его проезда через Францию получила резидентура ИНО ОГПУ в Париже.

Исходя из имевшейся информации, чекисты-разведчики предприняли меры по усилению охраны наркома Литвинова. Вся агентура резидентур ОГПУ в Польше, Германии, Бельгии и Франции, через территории которых пролегал его путь, была приведена в боевую готовность. Советская внешняя разведка через официального представителя «Амторга»[5]5
  «Амторг» – акционерное общество, учреждённое в 1924 году для содействия развитию советско-американской торговли, посредник при осуществлении экспортно-импортных операций советских внешнеторговых объединений с американскими компаниями.


[Закрыть] в Нью-Йорке оповестила власти США о готовящемся заговоре.

Президент США Ф. Рузвельт принял энергичные меры по предотвращению покушения: по его распоряжению ФБР взяло под плотный контроль всех членов группы Мишуги. К 7 ноября 1933 года, когда теплоход «Беренгардия» прибыл в Нью-Йорк, все украинские террористы были обезврежены.

На теплоходе советского наркома охраняли восемь крепких телохранителей-американцев, которые не отходили от него ни на шаг. Все передвижения Литвинова по стране проходили только на автомашине, маршруты движения которой держались в секрете до последнего момента. За все дни пребывания в США советская делегация пешком ходила всего дважды.

Переданное Советскому Союзу здание бывшего посольства императорской России, в котором останавливались в Вашингтоне члены советской делегации, было также окружено плотным кольцом охраны. Переговоры прошли успешно. 16 ноября 1933 года в Вашингтоне между СССР и США была достигнута договорённость о начале процедуры по восстановлению дипломатических отношений. 25 ноября нарком иностранных дел СССР Литвинов благополучно покинул США. План покушения на него украинских террористов провалился.

Позже в ИНО была получена информация, что один из лидеров ОУН Евгений Коновалец «был взбешён провалом операции и собственноручно избил всю “пятерку” боевиков, на которых возлагалось убийство советского дипломата».

В том же 1933 году от агентуры советской внешней разведки в ОУН была получена своевременная информация о предстоящем взрыве в здании советского полпредства в Варшаве. Для организации намеченной диверсии в Варшаву выехали члены закордонного Центрального провода ОУН: Евгений Ляхович из Оттавы по канадскому паспорту и Николай Сциборский из Франции по литовскому паспорту. Принятыми советской разведкой мерами злодеяние удалось предотвратить.

Однако советской разведке не всегда удавалось действовать на опережение. Так, 21 октября 1933 года во Львове, принадлежавшем тогда Польше, был убит сотрудник ИНО ОГПУ Андрей Павлович (по документам прикрытия – Алексей Петрович) Майлов, работавший там под дипломатическим прикрытием секретаря советского генерального консульства.

Убийство было совершено членом возглавляемого С. Бандерой террористического отделения ОУН (общее руководство осуществлял Е. Коновалец) Николаем Лемиком. Жертвой покушения должен был стать генеральный консул СССР. Лемик предварительно записался к нему на приём. Однако в тот день консул отсутствовал и приём посетителей вел секретарь консульства Майлов. Поскольку Лемик консула в лицо не знал, войдя в кабинет, он выстрелил в Майлова.

После трагического убийства советского дипломата председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский издал приказ о разработке плана действий по нейтрализации террористических акций украинских националистов. К этому времени украинскому ГПУ удалось внедрить в подпольную военную организацию ОУН своего проверенного и надежного агента В. Лебедя, который к тому же был лично знаком с самим Е. Коновальцем.

«Павел Судоплатов»

В апреле 1933 года Эйтингон назначается на должность начальника 1-го отделения ИНО, иными словами, становится руководителем нелегальной разведки ОГПУ.

К этому времени во внешней разведке произошли серьёзные изменения. 1 августа 1931 года начальник Иностранного отдела Станислав Мессинг за открытое выступление против действий первого заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды, сфабриковавшего дело так называемой «Промпартии», а также явившегося инициатором операции «Весна», направленной против военных специалистов Красной армии, был снят с работы и в дальнейшем репрессирован. Руководителем ИНО был назначен выдающийся чекист Артур Христианович Артузов, возглавлявший до этого Контрразведывательный отдел ОГПУ и разработавший свыше пятидесяти оперативных игр с противником, в частности знаменитые операции «Трест» и «Синдикат». Это был сильный и грамотный оперативник, блестящий организатор. Он принял решение укрепить кадры внешней разведки и расширить её штаты. Предвидя неизбежность прихода Гитлера к власти в Германии и, следовательно, неизбежность новой мировой войны, Артур Артузов ещё в ноябре 1932 года отдал распоряжение об усилении нелегальной работы и о подготовке «легальных» резидентур к переходу на нелегальные формы работы в «особый период». Именно по предложению Артура Артузова Наум Эйтингон, которому исполнилось всего 33 года, был назначен руководителем нелегальной разведки.

«Эйтингон»

Несмотря на то, что осуществлённая ОГПУ операция по нейтрализации генерала Кутепова нанесла тяжёлый удар по РОВС, полностью парализовать его деятельность не удалось. Преемником генерала Кутепова на посту председателя РОВС стал генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер[6]6
  Евгений-Людвиг Карлович Миллер (1867–1939) – генерал-лейтенант (1915); руководитель Белого движения на севере России в 1919–1920 годах. С 1930 года – председатель РОВС.


[Закрыть], кадровый военный (являвшийся с 1929 года заместителем Кутепова. – А. Б.).

Замещая Кутепова, Миллер не был допущен к боевой работе РОВС, его не информировали об этой стороне секретной деятельности организации. Поэтому, вступив в должность председателя, генерал сразу же отправился с инспекционной поездкой в Югославию, Чехословакию и Болгарию, чтобы на месте разобраться с практической деятельностью РОВС и оживить разведывательную работу. Это обусловливалось и тем, что многие генералы и старшие офицеры РОВС считали Миллера кабинетным работником, не способным к решительной борьбе. Однако Миллер постепенно входил в дела организации, посчитал мелкими булавочными уколами различного рода «бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджоги складов» и поставил перед РОВС стратегическую задачу – организацию и подготовку крупных выступлений против СССР всех подчинённых ему сил. Не отрицая важности проведения террористических актов, он обращал особое внимание на подготовку кадров для развёртывания партизанской войны в тылу Красной армии в случае войны с СССР. С этой целью он создал в Париже и Белграде курсы по переподготовке офицеров РОВС и обучению военно-диверсионному делу новых членов организации из числа эмигрантской молодежи.

Следует подчеркнуть, что планы генерала Миллера и его сподвижников и практические шаги по реализации этих планов своевременно становились достоянием советской разведки. Благодаря полученным через агентуру данным в 1931–1934 годах удалось обезвредить 17 террористов РОВС, заброшенных на территорию СССР, и вскрыть 11 их явочных пунктов. Большой вклад в эту работу внесли разведчик-нелегал Леонид Линицкий, а также сотрудники парижской и берлинской резидентур ИНО ОГПУ и разведчики-нелегалы Особой группы ОГПУ. Им, в частности, удалось предотвратить готовившиеся РОВС террористические акты против наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова в Европе и его заместителя Л. М. Карахана – в Иране.

В начале 1930-х годов советская разведка установила технику слухового контроля в штаб-квартире РОВС в Париже, которая с мая 1930 года располагалась на первом этаже дома 29 на улице Колизей. Этот дом принадлежал семье Сергея Николаевича Третьякова, надёжного агента парижской резидентуры.

Семья Третьякова занимала второй и третий этажи дома, а его личный кабинет располагался как раз над помещениями первого этажа, арендованными штаб-квартирой РОВС. Это позволило парижской резидентуре установить микрофоны прослушивания (на чекистском сленге именовавшиеся «петьками») в кабинетах руководителя РОВС генерал-лейтенанта Евгения Миллера, начальника 1-го отдела генерал-лейтенанта Павла Шатилова и руководителя канцелярии генерал-лейтенанта Павла Кусонского. Аппаратура приёма информации была размещена в кабинете Третьякова.

Таким образом, с января 1934 года заработал технический канал получения информации, что обернулось для Третьякова годами тяжелейшей работы. Почти ежедневно, пока Миллер, Шатилов и Кусонский находились на работе, он, надев наушники, вёл записи разговоров, происходивших в их кабинетах.

Находясь большую часть времени дома, Третьяков имел возможность фиксировать всех посетителей штаб-квартиры РОВС, своевременно включать аппаратуру и записывать содержание бесед Миллера со своими помощниками.

В Центр отныне регулярно поступала «Информация наших дней» («ИНД») – так в ИНО ОГПУ окрестили получаемые от Третьякова сведения. Из этой информации, проверяемой и дополняемой другими источниками, разведка смогла воссоздать достаточно точную картину деятельности РОВС, а также более полно контролировать и пресекать его подрывную деятельность против Советского Союза. Разведка была в курсе почти всех деловых и личных встреч Миллера с другими руководителями организации, их планов по организации работы, замыслов и даже настроений отдельных белоэмигрантских лидеров.

Исключительно важная информация по РОВС поступала в парижскую резидентуру и от ближайшего соратника Миллера генерала Николая Скоблина, сотрудничавшего вместе с женой, известной русской певицей Надеждой Плевицкой, с советской разведкой с 1930 года.

В течение семи лет супруги добросовестно и активно работали на советскую разведку. Разумеется, главная роль в этом разведывательном тандеме принадлежала Николаю Скоблину, который вскоре, по оценке ИНО ОГПУ, стал «одним из лучших источников разведки, который довольно чётко информировал Центр о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках её руководителя Миллера в другие страны».

Генерал Скоблин возглавлял отдел РОВС по связям с периферийными органами и был осведомлён обо всём, что планировалось в кругах русской эмиграции, в том числе о совместных операциях с участием разведок Румынии, Польши, Болгарии и Финляндии.

Что касается роли самой Надежды Плевицкой, то её гастроли по Европе, в которых певицу неизменно сопровождал Скоблин, позволяли ему инспектировать периферийные организации РОВС и обеспечивать советскую разведку оперативно значимой информацией.

О том, какое значение для советской разведки имел Николай Скоблин, свидетельствует докладная записка, подготовленная в начале 1934 года куратором французского направления её деятельности С. М. Шпигельглазом на имя начальника Иностранного отдела ОГПУ А. X. Артузова:

«Завербованные нами “Фермер” и его жена “Фермерша” (оперативные псевдонимы Скоблина и Плевицкой. – А. Б.) стали основными источниками информации. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, “Фермер”, будучи завербован, занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы.

Основные результаты работы “Фермера” сводятся к тому, что он:

во-первых, ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым (бывший начальник штаба Врангеля. – А. Б.) и генералом Фоком (руководил террористической деятельностью РОВС, возглавлял школу по подготовке террористов. – А. Б.) для заброски в СССР;

во-вторых, свёл на нет зарождавшуюся у Туркула[7]7
  Антон Васильевич Туркул (1892–1957) – генерал-майор. Участник Первой и Второй мировых войн, Гражданской войны в России. Командир Дроздовской дивизии. Белоэмигрант. Во время Великой Отечественной войны – командир корпуса Русской Освободительной армии.


[Закрыть] и Шатилова мысль об организации особого террористического ядра;

в-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французам, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами и работавшего у нас 11 месяцев;

в-четвертых, донёс о готовящемся Миллером, Драгомировым (генерал от инфантерии. – А. Б.), Харжевским (генерал-майор. – А. Б.) и Фоком убийстве Троцкого;

в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова (1933 год. – А. Б.);

в-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР.

Исключительная осведомлённость агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьёзное оперативное значение вопросов, а также быть совершенно в курсе работы РОВС».

В конечном счёте Скоблин стал одним из ближайших помощников Миллера по линии разведки и его поверенным в делах центральной организации РОВС. Это обстоятельство было использовано, когда встал вопрос о проведении острой операции по Миллеру после получения данных о том, что он через своего представителя в Берлине генерал-майора Алексея фон Лампе установил тесные контакты с фашистским режимом в Германии. «РОВС должен обратить всё своё внимание на Германию, – заявлял Миллер. – Это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Чтобы окончательно разрешить проблему РОВС, руководство страны поручило органам государственной безопасности доставить генерала Миллера в Москву, где намеревалось предать его открытому суду.

«Яков Серебрянский»