Текст книги "Анастасия"

Верстовой столб 2
Празднество по всем правилам

Статуя переживет народ.

Н. Гумилев

Красавчика-слугу Анастасия вежливо выпроводила поутру, сунув в руку два золотых. Верная Ольга хитро и неискусно отводила глаза – значит, спала не в одиночестве. Анастасия мимоходом щелкнула ее по носу, они быстренько позавтракали, накинули плащи: Анастасия – родовой синий с белым единорогом, Ольга, как и полагалось оруженосцу, Кандидату в рыцари – фиолетовый без герба; надели на шеи церемониальные золотые цепи с Пятью Звездами, выложенными сапфирами. Прицепили мечи в парадных ножнах со множеством золотых накладок. Анастасия, поставив ногу на табурет, поправляла золотую шпору. Покосилась на нетерпеливо притопывавшую Ольгу:

– Буйный кто-то тебе попался, ухо прямо распухло. Кусил?

Ольга почему-то жарко покраснела. Это верный оруженосец-то, погрязший в легкомысленных романчиках? Что-то тут сложноватое, отметила Анастасия и тут же забыла об этом – не хватало еще перед Обедней забивать голову сложностями Олькиных увлечений.

Они вышли на улицу. Народу там было – не сосчитать, и все, понятно, принаряженные в праздничное, поспешали в одном направлении – к храму. Засвистала флейта, ударили медные тарелки, и Анастасия оглянулась. Четко печатая шаг, по четыре в ряд посреди мостовой шагали Красные Дьяволята, личная гвардия Серого Кардинала – алые камзолы с черными языками пламени на груди и на рукавах, алые береты с оранжевыми перьями, желтые брюки. Девушки были как на подбор – рослые и женственные. Глаза у Анастасии нехорошо сузились – драться с офицерами Красных Дьяволят ей приходилось, и в Томе в прошлые визиты – тоже. Вообще-то обычаями это не приветствовалось, но среди молодых рыцарей считалось хорошим тоном задирать кардинальскую гвардию, отчего-то повелось так с незапамятных времен… (Ольга, понятно, могла пока что драться только с сержантами и рядовыми, о чем ужасно сожалела.) Гремела древняя боевая песня Красных Дьяволят:

 
Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры, дети рабочих!
Близится эра Светлых Годов,
Клич пионера – всегда будь готов!
 

– Ходить-то они умеют, – сказала Анастасия. – А вот…

Она охнула, осеклась, вгляделась пристальнее. Нет, никаких сомнений. Рядом с очередной двадцаткой Дьяволят браво маршировала вчерашняя напарница Катерины – в форме на сей раз, с золотыми сержантскими факелами на рукаве. А запястье аккуратно перевязано. Анастасию она не заметила – чересчур уж старалась показать свое искусство маршировки.

Анастасия подтолкнула Ольгу и показала ей глазами:

– Вот эта, я тебе говорила.

– А вторая, Катерина эта самая?

– Ее не видно. Может, уже прошла.

– С сержантами мне драться можно… – мечтательно сказала Ольга.

– Олька!

– А я – ничего. Они ж сплошь и рядом сами, чисто случайно нарываются…

– Тихо! – урезонила Анастасия. – Все-таки сегодня такой день.

К храму, Собору Пяти Звезд, они подошли молча. Собор был выше и огромнее всех прочих зданий города – даже взметнувшиеся справа над крышами зубчатые темно-красные башни княжеского горкома были, понятно, пониже. У входа Анастасия, как полагалось, трижды оттолкнула от себя выставленной ладонью что-то невидимое – влево, вправо и вперед (так это со стороны какому-нибудь дикому язычнику показалось бы, а в святой истинной вере означало, что верующий отвергает всех трех главных врагов человечества, побежденных и проклятых Великим Бре).

Несмотря на все свои потаенные сомнения, многие из коих то ли опасно граничили с ересью, то ли ересью чистейшей воды и были, Анастасия ощутила робость и душевную приподнятость – все же это был Собор. Огромный зал, где стены сверху донизу украшены яркой искусной мозаикой, изображавшей свершения и победы Великого Бре. Десятки лампад светились под мозаикой, а впереди, напротив входа, сверкал золотой диск с множеством лучей – Лик Великого Бре. И под ним уже стояли лицами к пастве двенадцать почтенных жрецов – Почетный Президиум – в ниспадающих белых одеждах. Седые волосы перехвачены золотыми обручами с маленькой копией Лика Великого Бре, на груди каждого – Пять Золотых Звезд. Так были одеты одиннадцать. А вот двенадцатый – вернее третий, если считать слева, и десятый, если считать справа, – выглядел совсем иначе. На нем мешком висел серый балахон с опущенным на глаза капюшоном – только глаза посверкивали в прорезях да кончики пальцев высовывались из широких рукавов. Как повелось с незапамятных времен, так и должен был выглядеть Серый Кардинал – один из двенадцати жрецов, отвечавший за душевную чистоту и незамутненность помыслов паствы. Красные Дьяволята как раз и были его личной гвардией.

Анастасии, вместе с другими равными ей по сословию стоявшей в первом ряду, показалось вдруг, что взгляд Серого Кардинала встретился с ее взглядом, и по ее телу прошла дрожь – но это не страх перед всесильным жрецом, здесь что-то совершенно иное…

Первый Жрец вышла на возвышение перед неподвижной шеренгой остальных одиннадцати и, пытливо всматриваясь в лица паствы, нараспев произнесла ритуальный вопрос:

– Есть ли среди вас те, кто считает, что Почетный Президиум недостоин?

Молчание.

– Есть ли среди вас еретики, диссиденты и вкушавшие кукурузу? Изыдите, таковые!

Молчание. Все стоят неподвижно, и можно разобрать, как едва слышно потрескивает пламя в лампадах.

– Тогда разрешите же мне, о приверженцы святой истинной веры, передать вам теплый отеческий Привет от Пяти Звезд, Ослепительного Лика Великого Бре!

Пламя лампад колыхнулось – паства, как полагалось, молотила в ладоши, ожесточенно, самозабвенно, исступленно, вкладывая всю силу (единственной ложкой дегтя Обедни было то, что потом ладони долго побаливали и ныли, даже распухали ощутимо). Гром рукоплесканий шквалом метался по Собору, не находя выхода. И Первый Жрец, и остальные Старейшие тоже старались изо всех сил – кроме, вдруг сообразила Анастасия, Серого Кардинала. Не то чтобы Кардинал не проявляла истовости, нет, но она словно боялась причинить себе боль, словно она… Широкие серые рукава сползли к локтям, и на запястье белеет повязка…

У Анастасии перехватило дыхание. Она узнала руки Серого Кардинала – руки Катерины!

Вот так так! Анастасию угораздило схватиться с самим Серым Кардиналом Тома – вообще-то Кардиналом можно стать в любом возрасте, среди них как раз редки старцы, такая уж должность. Но откуда эта вчерашняя злоба? Что Анастасия ей сделала и чем обидела? Н-да, узелок…

Аплодисменты смолкли, и глас Первого Жреца плыл над паствой, смешиваясь с волнами благовонного ладана:

– Вначале был Мрак, в коем смешались земля и небо, воды и скалы, ничего, кроме Мрака, и владел им недостойный владыка Никола-Ро. Долго так длилось, дольше, чем под ветром разрушаются скалы, дольше, чем существуют Луна и Неподвижные Звезды. Но вот сквозь Мрак пробилось сияние – дочери и сыны мои, то сияли Пять Звезд, Созвездие Святой Истинной Веры, Великий Бре! И рассеял он Мрак, и Пять Звезд превратились в Лик Великого Бре, каждоутренне встающий из Рассветного Океана и каждовечерне тонущий в Закатном Море, чтобы вновь неисповедимым образом очутиться в Рассветном Океане. И отделил Великий Бре воды от суши, сделав воду мокрой, землю плоской. И была вначале земля малая, а потом стала огромна. И населил Великий Бре в неизреченной милости своей землю людьми и животными, служащими людям. А чтобы не забыли люди о гневе божественном, который может в любой миг излиться на отступников, создал Великий Бре чудовищ и диких зверей людовредительных. И возжег он белые неподвижные звезды, отправил по небу в вечное странствие звезды плывущие, а ночного освещения ради возжег багровую Луну. Велико было стремление сил зла помешать Великому Бре творить скалы и воды, людей и звезды. Но разбил Великий Бре сатанинские полки Злых Татаровей у священного холма Бородино. И явился черный демон Косматый, Стеклянноглазый Тро, смуту несущий, но поборол его Великий Бре силою мысли. И явилась Блудница Ан-Ах, разврат в умах сеющая, но поставил ей ногу на выю Великий Бре и низверг. И явился самый лютый, таящийся в зарослях кукурузы Гологоловый Хру, ловец душ человеческих – но одолел и его Великий Бре, а затем проклял кукурузу и вкушающих ее. И благодать разлилась тогда под Ликом Великого Бре, и восславил его люд знатный и простого звания в мыслях своих, речах и свершениях. А если еще и таятся среди нас еретики, диссиденты и подлые вкушатели кукурузы, то исключительно потому, чтобы страшной участью своей упредить верующих о кознях Гологолового Хру, каковой таится еще на задворках мира, таится, смущая слабодушных отступников!

Первый Жрец воздела костлявые старческие руки, и остальные Жрецы тихо, истово запели.

– И царили вначале среди племени людского беспорядок, неразбериха, разброд, безверие, вседозволенность, путаница и шатания, – продолжала Первый Жрец. – Но явились вначале верные слуги Великого Бре, Комиссары в кожаных латах и пыльных шлемах, и повстали избранные – Первые, Вторые и Третьи Секретари, славные основатели многих дворянских родов, опоры Счастливой Империи. И сказал Великий Бре: сей порядок, на смену Хаосу и Мраку пришедший, – незыблем! И да расточатся враги его! Аминь! И души тех, кто был верен заветам, перенесутся после смерти в благодатные вечнозеленые края Светлого Завтра, а души отступников сгинут в холоде и сумраке Свалки Истории! Аминь!

И вновь полилось торжественное песнопение:

 
Как много их свалилось
В эту бездну, разверстую вдали…
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли…
 

…Уже закончилась Обедня, уже Анастасия ждала своей очереди у выхода из Собора, где согласно ритуалу жрец сноровисто макала печатку в краску и оттискивала на лбу склонившегося верующего Пять Звезд. А беспокойство все не проходило – ошиблась она, или злые глаза Серого Кардинала не отрывались от нее на протяжении всей Обедни?

Верстовой столб 3
За порогом Мрака

Мы – забытые следы чьей-то глубины.

А. Блок

Анастасия открыла дверь на тихий стук – и отступила, склонилась в поклоне:

– Милорд Сандра, такая честь…

Сандра, твердо, но удивительно бесшумно ставя каблуки сапог, прошлась по комнате от двери к окну, и назад, и снова к окну. Анастасия молча поворачивала голову следом. Ждала. Сандра присела у грубого резного стола, глянула на два пустых кубка, подняла забытую юношей застежку для волос, усмехнулась:

– Жизнь продолжается… Садись.

Анастасия села и молчала, почтительно и выжидательно.

– Ну что, девочка моя? – спросила Сандра. – Мечешься, ищешь неизвестно что, выспрашиваешь и выпытываешь. И совсем не думаешь, что где-то на этом пути могут встретиться люди, которые получают плату как раз за пересказ чужих разговоров… Княжна Анастасия, мне доводилось видеть костры, на которых сгорали дворяне и знатнее тебя…

– Но последний из этих костров вспыхивал так давно… – сказала Анастасия, невольно поежившись.

– В том-то все и дело. Кое-кто считает: это плохо, что костров так давно не было… А хуже всего на свете, знаешь ли – попасться на глаза, когда позарез необходим наглядный пример. Улавливаешь, куда ведут мысли старого рыцаря?

– Но я же…

– Вот мне и любопытно знать, как далеко ты шагнула в своем «я же…». – Сандра не сводила с нее глаз. – Насколько далеко ты продвинулась в своей ереси? Нет-нет, – она подняла широкую ладонь в старых шрамах, – только не вздумай уверять меня, что в святой истинной вере ты крепче Первого Жреца. Все равно не поверю. Потому что прожила долгую жизнь. Потому что ты зря думаешь, будто тебя первую стали посещать сомнения и ты первая задумалась над многими вещами, над которыми запрещено думать. Девочка, предшественников у тебя было множество. И каждому в запале юности казалось, что именно он был самым первым… Пойми ты это и не играй в детские тайны. Итак?

Анастасия колебалась. Невозможно было представить, чтобы Сандра, хранитель кодекса рыцарской чести, могла донести. Нужно решаться. И она решилась:

– В Великом Бре я не усомнилась ни разу. Однако мучает вопрос: верно ли жрецы передают Его заветы и историю Его свершений? Кто дал им право говорить от Его имени? Кто видел подтверждение этого права? Где свидетели? И наконец – не существовало ли и до Мрака нечто, люди и вещи?

Она замолчала и с тревогой вскинула глаза. Сандра смеялась тихонько, почти неслышно, и ее лицо на миг стало совсем добрым. Но только на миг.

– Вот видишь, – сказала Сандра. – Об этом я и говорила. Старые вопросы. Древние. В тысячный раз сегодня прозвучавшие. Когда-то, лет сто назад, даже кипели греческие споры, и с материалами дискуссий можно было при известной настойчивости ознакомиться. Болтают даже, будто некогда за власть боролись три Собора, по-разному толковавшие заветы Великого Бре, и победил один из них, а память о двух других развеял ветер… Но потом времена изменились, со спорами и дискуссиями было покончено. Заступы по-прежнему вонзаются в землю, Копателей преследуют все яростнее, и попавшие в руки жрецов исчезают бесследно, но еретики упрямы, и приходят новые… – Она спросила резко: – У тебя что-нибудь есть? Ну, смелее!

Анастасия открыла дорожную шкатулку, нажала нужный гвоздик и достала из открывшегося потайного ящичка тот самый флакон – пустой, матовый, небывало, неимоверно легкий, словно сделанный из ваты, ставшей вдруг твердой, как дерево. Вертя его в сильных пальцах, Сандра вслух читала слова, составленные из выпуклых букв, удивительным образом составлявших одно целое с флаконом:

– Шампунь ивушка для мытья волос в воде любой жесткости г. Свердловск цена 1 р. 15 к. ост 18 – 297 – 76…

– Цена – вещь понятная, – сказала Анастасия. – Хоть и неясно, при чем тут эти «р» и «к». Мытье волос, вода… Разве вода бывает жесткой? Жесткая… ну, постель. И все остальное непонятно напрочь. Что это значит?

– Откуда я знаю? – Сандра небрежно поставила флакон на стол. – Девочка, у многих найдутся за семью замками вещички и загадочнее. Не в них дело. Само их существование, сама их необычность неопровержимо гласят: что-то было до Мрака. Иначе откуда все эти вещи, несомненно сделанные человеческими руками? Ты ведь сама до этого додумалась, иначе не связалась бы с Копателями, верно?

– Да, – сказала Анастасия. – Сначала я хотела стать Жрецом, потом подумала – уйдут годы…

– Прежде чем ты приобщишься к великим тайнам и окажешься в неких подземельях, набитых загадочными вещами, да? Молодец, что вовремя одумалась. Другим это не приходило в голову, и они напрасно теряли долгие годы…

– Напрасно все же?

– Напрасно. Никаких подземелий нет. Если они и были, о них забыли сами Жрецы. Или давно уничтожили их, что вернее. А странные находки временами лежат прямо на земле, ибо слишком велики, чтобы можно было спрятать или уничтожить их.

– О чем вы? – жадно спросила Анастасия.

– Сама не знаю. Просто припомнила фразу из одной летописи. Сейчас этой летописи, по-моему, уже не существует – у нас ведь потихоньку сжигается все, кроме сказаний о рыцарских подвигах, даже Хроники Империи исчезают, хотя, казалось бы, кому, как не Императорам, сохранять и оберегать память о предках?

– Значит, и легендарная библиотека Императора…

– Сказки, – грустно усмехнулась Сандра. – Поскольку все слухи насчет меня и супруга Императора, скажу тебе откровенно, полностью отвечают истине – я бы знала… Нет и легендарной библиотеки. Ничего нет. А по тому, что есть, невозможно ничего понять. Впрочем… Знаешь, существует одна древняя картина, из которой и можно сделать вывод, что в незапамятные времена Великий Бре иногда появлялся на земле в человеческом облике.

– Картина, написанная до Мрака? – завороженно спросила Анастасия.

– Кто это может определить? – грустно усмехнулась Сандра. – Уверенным можно быть в одном – в счете времени. Спасибо звездочетам. Их хроники уходят в прошлое на четыреста тридцать лет. Правда, является ли Год Первый хроник годом конца Мрака, не знает никто.

– Родовые хроники уходят в прошлое самое большее на триста пятьдесят лет, – вставила Анастасия.

– Вот именно.

– Вы столько знаете, милорд Сандра…

– Глупости. Мне как-то пришло в голову – я знаю только то, что ничего не знаю. Знаю, что передо мной – пропасть, бездна Незнания. Но вот что мне очень хотелось бы знать – откуда в нас это яростное желание, эта бешеная жажда Знания, которая оказывается сильнее всех пыток и костров? Если в нас ее заложил Великий Бре, почему он не наделил вместе с жаждой знаний и способностями ее утолять? Очередное испытание роду человеческому?

– Но все же, все же? – жадно спросила Анастасия. – Что еще вы знаете?

– Великий Бре, перед нами Мрак! – в сердцах сказала Сандра. – Мифов и легенд превеликое множество, но невозможно определить, какие из них – пусть искаженные, но отголоски далекой чужой жизни. Какова величина земли? В одном обрывке старинной книги на это дается ответ – тысячи километров. Но никто не знает, что такое километр – мера длины? Дневной конский переход?

– Старые книги?

– Большей частью вздор, – махнула рукой Сандра. – Уцелевшие страницы, серединки истлевших книг. Они только напускают тумана. Вообрази себе, каково читать: муж приходит домой пьяный и бьет жену! Муж бьет жену! Написали бы еще, что муж рожает!

Анастасия звонко рассмеялась.

– Самые простые понятия забыты. – Сандра досадливо поморщилась. – Сколько раз я читала, что женщины раньше носили «платье». Она снимала платье. Платье до пола. Платье до колен. Платье выше колен. Это, должно быть, вроде рубашки, но к чему поверх штанов еще и рубашка до пола?

– Мода? – предположила Анастасия.

– Хру его ведает! А исконный рыцарский девиз: «Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик!» Что-то же это должно означать?! Не могли же наши предки взять с потолка рифмованные строчки? Славные предки, славные Секретари… Что такое Секретари? Почему они были только Первые, Вторые и Третьи, а о Четвертых или Пятых никто и слыхом не слыхивал? Миллион вопросов. К примеру – «горком», судя по некоторым источникам, в древности был не укрепленным замком князя или рыцаря, а чем-то совершенно другим. Чем? Миллион вопросов… Сама, думаю, понимаешь.

– Значит, вы – в Оппозиции? – затаив дыхание, еле выговорила Анастасия запретное слово.

Самые разные слухи кружили о загадочной Оппозиции – тайном обществе посвященных рыцарей, где вместо Кодекса почитают еретическое учение Уклон, где лелеют запретные знания и знают ответы на все вопросы.

– Болтовня юных оруженосцев после вечерней зари, – отмахнулась Сандра. – Нет никакого Уклона, а все попытки создать Оппозицию кончались крахом – все проекты как-то тихо и незаметно умирают сами по себе, неизвестно почему. Скорее всего – слишком мало знаний, чтобы возвести фундамент серьезного учения или сопротивления. А что за союз инакомыслящих без учения-фундамента?

– А почему бы просто-напросто не поехать к Закатному Морю?

– Вот о твоей клятве мы и поговорим. Ты, надеюсь, не думаешь, что тебе первой это пришло в голову? Были такие смельчаки во все века… Но ни один не вернулся. Во-первых, летописи не врут – в закатной стороне и в самом деле наверняка хватает неизвестных опасностей, загадочных и смертельных. А во-вторых… Ты ведь, скорее всего, собираешься, как и положено рыцарю в такой ситуации, вернуться домой, рассказать все родителям, получить благословение, собрать отряд и снарядить его? Да? Как раз поэтому твой путь может прерваться еще до вступления на Неизвестные Земли, еще в пределах Империи…

– Жрецы? – спросила Анастасия.

– Они. Серые Кардиналы, сколько их ни есть, почему-то не выносят рыцарей, путешествующих к Закатному Морю. Может быть, потому ни один рыцарь и не вернулся…

– Вы хотите сказать, что мне не доехать? Что все предрешено и обречено?

– Как знать… Если выедешь завтра и поскачешь не домой на восход, а прямо на закат, если будешь держаться вдали от Тракта – как знать… Пока спохватятся, пока прикинут и обсудят, пока снарядят погоню… Несколько дней у тебя, во всяком случае, будут. Хочется верить…

– Хочется верить, – повторила Анастасия. – Однако… Милорд Сандра, уверены ли вы, что перед нами – путь обретений, а не утрат?

– То есть?

– Предположим, мы узнаем, докажем неопровержимо, что жизнь до Мрака – не миф, что жили некогда Древние. И погибли. Вероятнее всего, погибли, оставив жалкую горсточку не помнящих родства, заложивших потом мир, в котором мы живем… Но что, если Знание об их жизни и кончине не обогатит нас, а наполнит ужасом перед познанным? Ведь возможно и такое?

Она остановилась посреди комнаты, в лунном багровом сиянии, замерла, как струнка, готовая отозваться на легкое прикосновение, посторонний звук поблизости. Сандра приглядывалась к ней устало и печально.

– Так как же? – спросила Анастасия.

– Ты умна, – тихонько сказала Сандра. – Ты умеешь смотреть в корень. По пальцам можно пересчитать тех, кто задавался этим вопросом. Обычно думают только о Знании, жажда его так сильна…

– Я знаю, – сказала Анастасия. – Я потому и еду. Впрочем, я уже… когда поклялась…

– Тогда не мешкай.

– Мешкать не буду, – сказала Анастасия. – Меня, кажется, угораздило повздорить с Серым Кардиналом.

– Что?!

Анастасия рассказала кратко. Потом добавила:

– Вообще-то я могла и ошибиться…

– А если ты не ошиблась, – тебе не показалась странной ее к тебе вражда?

– Еще бы. Все выпады насчет моей мужественности – не более чем предлог?

– Ох, похоже, – сказала Сандра. – Быть может, твои связи с Копателями… Доказать их наверняка еще не доказали, иначе не сидеть бы тебе здесь так беззаботно. Но что-то они пронюхали, какие-то ниточки потянули. А тут еще твоя Ольга…

– Олька-то при чем?

– Так ты не знала? – На сей раз Сандра выглядела нешуточно удивленной. – Понимаешь ли, о твоем оруженосце давно кружат нехорошие слухи. Подозревают в мужественности относительно мужчин.

– Это еще что такое?

– Есть такое извращение, – сказала Сандра. – Женщины хрупкого мужественного сложения, вроде твоей Ольги, выбирают мужчин сильных, женственного сложения. Говорят, женщина при этом даже с удовольствием готова оказаться внизу.

– Женщина внизу? – фыркнула Анастасия. – Это уже ни в какие ворота не лезет! Женщина всегда сверху именно в ознаменование своей роли сильного пола…

– И тем не менее такое извращение существует. И твою Ольгу подозревают в том всерьез. И в связях с еретиками тоже – почему-то именно женственные мужчины чаще всего оказываются в рядах еретиков и диссидентов, извращение и ересь шествуют бок о бок… Одно к одному, полешко к полешку – а там и костер. Ты знаешь, сколько нужно сложить поленьев, чтобы «охапка полешек» стала «костром»?

– Нет, – сказала Анастасия, чувствуя сухость во рту.

– Вот видишь… И никто не знает… кроме Серых Кардиналов. Точнее говоря, только они одни могут повелеть считать костром любое количество поленьев, какое сочтут нужным.

– Понятно, – сказала Анастасия. – Значит, выезжать мне не позднее завтрашнего рассвета, я так понимаю…

– Лучше всего так и сделать, – склонила голову Сандра. – Не стоит рисковать. Особенно теперь.

– Но мне…

– Все, что тебе понадобится, уже лежит в твоих вьюках, – сказала Сандра. – Припасы, стрелы, все прочее… Благодарить не нужно. Отблагодаришь тем, что вернешься. Я ухожу. Удачи.

– Подождите! Я… – Анастасия мучительно искала слова, но в голове образовалась жуткая пустота.

– Не нужно. К чему лишние слова, все эти долгие прочувствованные прощания? – Сандра забрала со стола кожаные перчатки с раструбами и встала. – Тебе это ничем не поможет и не вдохновит, а я лишний раз буду терзаться мыслями об упущенном в молодости, о том, на что сама так никогда и не решилась. Удачи тебе.

Она резко повернулась, так, что над полом взметнулся черный плащ с оранжевым мифическим чудищем-слоном. Через миг ее уже не было в комнате, дверь затворилась плавно и беззвучно. Показалось, что и не было никакой Сандры – морок, сон, ночное наваждение.

Анастасия стояла в багровом сиянии, опустив руки. Только сейчас она осознала, что все всерьез, все неотвратимо, что завтра она, выезжая из городских ворот, свернет направо, в сторону заката, и ее судьба отныне – скакать за плывущим к горизонту Ликом Великого Бре. Страха она не испытывала, но казалось, что парит над полом, не ощущая его, взмывает, как легкий и горький дым костра.