Текст книги "Чёрный археолог: Чёрный археолог. По ту сторону тайны. Конец игры (сборник)"

Евгения Сергеевна, надо отдать ей должное, опоздала всего на пять минут. Это уже было великолепным достижением, так что выговаривать ей я не стал, просто окинул оценивающим взглядом и поинтересовался как бы невзначай:

– А комаров не боишься? Все-таки на природу едем.

– Вчера же не покусали, – вполне логично возразила моя помощница.

Сегодня она решила не изменять традициям и оделась довольно скромно: легкое светлое платье ее любимой длины, то есть чуть выше колен, наиклассическая голубая джинсовка и почему-то белые кеды. Впрочем, смотрелось все это на ее ладной фигурке вполне гармонично, хоть я и попытался ее подколоть. В руках она держала довольно объемистую плотно набитую дорожную сумку.

– Садись, давай, – хмыкнул я, заняв место за штурвалом. – Барахло назад брось, не хочу с багажником возиться.

Сосредоточенно пыхтя, девушка кое-как затолкала баул на заднее сиденье и устроилась со мною рядом.

– Я готова, босс!

Система HR 7722, планета Сингон,

Новый Токио, 4 июля 2541 года, утро

До пассажирского терминала добрались без приключений. Здесь я аккуратно пристроил глайдер на парковке, и мы с напарницей побрели в посадочную зону рейсовых аэробусов. Искомая зона обнаружилась в противоположном конце здания, так что пришлось изрядно потолкаться в неожиданно плотной толпе новоприбывших и вскоре отбывающих: Новый Токио населен густо, и желающих совершить межпланетное путешествие обычно много, как в каком-нибудь мегаполисе Внутренних систем. Нетрудно догадаться, что багаж тащил я, и к конечной точке путешествия изрядно взмок. Прибыли мы с хорошим запасом времени, так что я протопал прямиком в кафешку под открытым небом, обнаруженную в двух шагах от посадочной зоны, и с огромнейшим удовольствием устроился в пластиковом кресле. Впрочем, спутница моя совсем не возражала, напротив, сразу же подозвала официантку и заказала кофе. Я так извращаться не стал, ограничился холодной газировкой.

– Блин, Женька, ты в баул кирпичей натолкала, что ли?!

– Да ладно вам, босс! Только все самое необходимое, и по минимуму, – рассмеялась та. – Можете рассматривать это как мою маленькую месть.

– Угу. – Я уткнулся в стакан с лимонадом, глотнул – хорошо! – Кажется, дражайший шеф над нами тонко посмеялся. Какая, на фиг, прогулка по такой жаре? Может, лучше в город рванем? Посидим где-нибудь…

– Нет, босс, раз наградили, значит, надо пользоваться. К тому же я капитану верю, не мог он со мной так поступить.

– А со мной – запросто! – Я отставил в сторону опустевший стакан и с удовольствием потянулся. – Ладно, будем надеяться на лучшее. Кстати, это не наш экипаж пожаловал?

– Где? – встрепенулась девушка. – Да, наш рейс. Бежим скорее, босс!

– Успеем, – лениво буркнул я, но все же с кресла поднялся.

И чего ей все неймется? Кофе лишканула? А, чтоб тебя!.. Подхватив поклажу, я нехотя поплелся вслед за Женей. Та уже в нетерпении топталась у гостеприимно распахнутой двери аэробуса, поджидая меня. Я же шел нарочито неторопливо, рассматривая здоровенную тушу машины. Этакий глайдер-переросток с зализанными формами, по самым скромным прикидкам, мест на тридцать, тяжеловесно раскорячился на кургузых посадочных опорах – видимо, энергию жрет без меры и не выгодно его все время на антиграве держать. Кроме нас с напарницей вокруг не было ни души, и я скосил глаза на инфор – все верно, отправка еще только через четверть часа.

– И чего тебе в теньке не сиделось?.. – пропыхтел я, протискиваясь вслед за девушкой в салон. – Какие хоть места-то у нас?

– Места для поцелуев, – хихикнула Евгения, остановившись у кресел с нашими номерами. – Босс, можно я к окну?

– Делай, что хочешь!..

Я раздраженно закинул ее сумку на багажную полку, подождал, пока напарница усядется, и занял свое место. Вооружившись планшетником, запихал рюкзак под ноги и принялся ерзать, устраиваясь поудобнее.

– Босс, вы так и будете комп терзать? – недоуменно поинтересовалась Евгения, обнаружив у меня в руках жилище Попрыгунчика. – Вы же все интересное пропустите.

– Не очень-то и хотелось, – огрызнулся я. – Ты всерьез рассчитываешь что-то увидеть? Так вот, я тебя разочарую: облака здесь ничем не примечательные, на белую вату похожи.

– Ой, да ну вас!.. – надулась моя спутница и демонстративно уставилась в окно.

Между тем начал подтягиваться остальной народ, и в салоне на некоторое время воцарился форменный кавардак: кто-то с кем-то перекрикивался по-китайски, смеялись и проказничали не в меру активные дети, какой-то мощный толстяк проплыл мимо, расталкивая пассажиров – не со зла, просто по-другому не получалось из-за габаритов, и всем этим безобразием довольно уверенно управляла то ли стюардесса, то ли второй пилот, так сразу и не разберешь. Миниатюрная китаянка успевала везде и всюду, так что вскоре хаос, вопреки всем законам природы, уступил место некоему порядку: люди расселись, вооружились прохладительными напитками и непонятного вида сладостями, и стюардесса-пилот объявила готовность к старту. Двери салона плавно закрылись, аэробус едва заметно дернулся – водила врубил антиграв. Некоторое время ничего не происходило, потом мягкая, но неумолимая сила вжала меня в спинку кресла – машина начала разгон. Звукоизоляция в пассажирском отсеке была на уровне, так что рев ионных двигателей до ушей клиентов не доносился, что, надо признать, порядочно меня раздражало. Не поймешь, то ли все в порядке, то ли грохнемся сейчас с порядочной высоты. Впрочем, стюардесса признаков беспокойства не выказывала, а через пару минут и вовсе скрылась в пилотской кабине, подтвердив мои подозрения насчет ее специальности. Мысленно перекрестившись, я постарался абстрагироваться от окружающей действительности и занялся данными, собранными Попрыгунчиком. Информация оказалась весьма занятной, так что время я провел с пользой, лишь изредка мельком поглядывая на спутницу. Та, как я и предрекал, любовалась в окно на кипенно-белую кашу далеко внизу. Аэробус все-таки не совсем глайдер, это машина более серьезная, способная выходить в стратосферу, а в случае крайней нужды и на низкой орбите какое-то время просуществовать могла.

Сам перелет занял около часа. Хотя национальный парк и располагался на том же материке, что и столица, их разделяло почти три тысячи километров по прямой. В отличие от того же Нового Токио, «Сёриндзи» вольготно раскинулся на довольно большой площади в долине реки Луньхэ, даже не знаю, как это перевести. Впрочем, это и неважно. Главное, что климат там был куда ближе к привычному мне – жара не зашкаливала, а растительность скорее соответствовала умеренным широтам на Земле. Если верить путеводителю, выловленному Попрыгунчиком на просторах сети, «Сёриндзи» славился прежде всего своими хвойными лесами, тихими песчаными пляжами и несметным количеством пойменных озер. Рыбалка там, судя по отзывам, была отменная, равно как и меню в рыбных ресторанчиках, но это, по крайней мере, первую часть, я на себе проверять не собирался. Тем более что Пьер от щедрот своей широкой капитанской души забронировал нам с Евгенией Сергеевной номера люкс в лучшем отеле, что, с учетом его склонности к старинной роскоши, несколько напрягало.

Я оказался прав на все сто: отель располагался в исторической зоне, копирующей быт Старой Японии, времен то ли Токугавы, то ли Мэйдзи, хрен разберешь. Никогда такими мелочами не интересовался. Одно радовало – доставили нас туда бесплатно, на специально для нас выделенном глайдере, надо сказать, весьма современном. Приятная неожиданность случилась, когда аэробус совершил посадку в главном терминале национального парка, вынесенном на самый его край, дабы не нарушать первобытную глушь. Мы едва успели выбраться из салона, как к нам семенящей походкой подошла девушка в аутентичном наряде – кимоно, деревянные сандалии, сложная прическа, скрепленная традиционными деревянными заколками, больше похожими на стилеты, и столь густо набеленная кожа, что в первый момент я принял ее за привидение. Общалась она с нами на хорошем интере, почти без характерного акцента, зато при первом же слове выяснилось, что зубы у нее выкрашены черным – последний писк моды какого-то там замшелого века. Если мне память не изменяет, называется «охагуро», значит, не Мэйдзи, более ранние времена. Действительно, для людей несведущих, к коим я спокойно относил и себя, впечатлений с избытком. Кстати, контраст с современным глайдером просто разительный, и все двадцать минут полета непосредственно до отеля я ловил себя на ощущении некоей нереальности происходящего. Зато когда прибыли на место, все встало на свои места – абсолютно весь персонал выглядел так же, с учетом, ясное дело, пола: девушки, копирующие то ли гейш, то ли добропорядочных самурайских жен, и парни, даже мужики в возрасте, ряженные в этих самых самураев. Мужчины, все, как один, при мечах – уж не знаю, настоящих ли, или безвредных муляжах, но проверять это не очень-то и хотелось. Обслуга была безупречно вежливой и кланялась буквально при каждом слове, что несколько раздражало. И не одного меня, Евгения в конце концов тоже возмутилась:

– Босс, куда вы меня привезли? Я себя чувствую не в своей тарелке…

– Скажи спасибо дражайшему шефу, – буркнул я, оставив безуспешные попытки отобрать поклажу у местного «портера». Перешел на интер: – Э-э-э, любезный, а куда мы идем?

– В ваши номера, господин! – в очередной раз поклонился парень. – Я покажу ваши покои, господин. Госпожа.

Тьфу, отдохнул, называется! Вспомнилась строка из рекламного буклета: «Отель «Тэйкоку»[3]3
  Тэйкоку – империя, (яп.).


[Закрыть] – единственное место на планете, где вы сможете ощутить себя аристократом Старой Японии, побывать на месте сёгуна, испытать самые утонченные наслаждения тех невероятно древних времен…» Ага, наслаждения, как же!

– Хочешь ты того или нет, Женя, но придется смириться, – вздохнул я и воспользовался собственным советом: выпустил из рук ее баул, который тут же перекочевал к «портеру». – Это фишка отеля. Мы, типа, старинные аристократы, и персонал полностью воссоздает атмосферу древнего императорского дворца. Что-то мне подсказывает, что это несколько обременительно…

– Может, куда-нибудь в другое место поедем? – жалобно поинтересовалась моя спутница.

– Поздно, – добил я ее окончательно. – Сбежать не получится. Я так понимаю, «Сёриндзи» место популярное, и бронировать номера везде надо сильно заранее. Так, любезный?

– Да, господин! – с готовностью подтвердил тот. – Не расстраивайтесь, госпожа, я уверен, вам у нас понравится. Поверьте моему опыту, многие сначала в шоке, особенно гости планеты, но это быстро пройдет. – И снова натянул маску сурового самурая: – Прошу за мной, господин. Госпожа.

Мы со спутницей переглянулись, синхронно пожали плечами и шагнули вслед за «портером». Парень вывел нас за пределы парковки, и я сразу понял, что он имел в виду: местность вокруг простиралась столь живописная, что про докучающий персонал я и думать забыл. Такое я, честно признаться, только в исторических фильмах из жизни самураев видел. Говорят, на Земле, в Японии, по сей день можно отыскать подобные уголки, но их сейчас на порядок меньше, чем, скажем, в начале двадцать первого века. Образованию Азиатской Триады предшествовали несколько десятилетий достаточно жесткого противостояния консервативно настроенного населения и захвативших власть промышленных корпораций, всегда действовавших строго рационально. По крайней мере, этот процесс имел место в Японии и Корее, теперь уже объединенной, плюс на Корейском полуострове остро стоял национальный вопрос: северяне упорно не желали ассимилироваться с южанами. Не удивительно, что на этом фоне разразились гражданские войны, в которых верх одержали модернисты, и устроили нечто подобное приснопамятной китайской культурной революции. Кстати, сам Китай переходный период пережил без серьезных потерь, просто окончательно сменил курс с социалистического на «демократический», со всеми присущими ему недостатками. А потом была Большая Война, люди невольно сплотились перед лицом внешнего врага, былые обиды понемногу забылись, и теперь азиаты жили, что называется, душа в душу. Относительно, конечно, с учетом специфики. На Сингоне имели место похожие процессы, завершившиеся почти полным слиянием японской и китайской диаспор. Но к старине здесь относились с немалым пиететом, комплекс «Сёриндзи» тому пример. И, надо сказать, весьма удачный пример. Мы шли по аккуратной мощеной дорожке, вившейся по ухоженному сосновому парку, а где-то впереди над макушками деревьев маячила острая крыша то ли пагоды, то ли просто дворца. Навстречу нам почти никто не попадался, видимо, постояльцев было не особенно много, что не мудрено, учитывая здешние цены. Зато и суеты, как в городе, нет. Тихо и умиротворенно, так и хочется свернуть на одно из бесчисленных ответвлений-тропинок и уткнуться через несколько десятков шагов в уютную беседку или живописный фонтан на склоне рукотворного холма с тщательно спланированной растительной композицией. Впрочем, отстать от провожатого я не рискнул, и через некоторое время мы таки вышли к тому самому зданию, затерянному в глубине парка.

Это и впрямь оказался дворец, то есть центральный корпус отеля. Здесь мы зарегистрировались у стойки портье, получили электронные карты-пропуска, и все тот же услужливый «самурай» увел нас еще глубже в сосняк. Номера люкс располагались в отдельных строениях, разбросанных по берегам озера в укромных местах, этаких скромных с виду усадьбах посреди уменьшенных копий гостиничного комплекса – с непременным садом камней, чайным домиком и непосредственно аутентичным «бунгало» под соломенной крышей. Наш домик был разделен на две половины, абсолютно одинаковые, но зеркально симметричные. Здесь нас с Евгенией вежливо, но непреклонно разделили и провели в персональные «покои». Внутри оказалось ожидаемо уютно. Я вообще сторонник минимализма в интерьерах, а уж традиционный японский стиль трудно назвать перегруженным: три обширных комнаты, разделенные тонкими, чуть ли не бумажными стенами, повсюду циновки, свитки и тому подобная икебана. В одной из комнат, видимо, спальне, обнаружилось традиционное мужское одеяние в виде длиннополого то ли кимоно, то ли просто халата – бес его разберет, в которое я и облачился при помощи «самурая», на время перепрофилировавшегося в слугу-отокоси. Отказаться у меня даже мысли не возникло: я прекрасно осознавал, насколько моя привычная одежда не сочеталась с окружением. Зато теперь, чувствуя кожей довольно грубую ткань и неуверенно переминаясь с ноги на ногу – все-таки эти деревянные сандалии-гэта не очень удобные, да еще и носки-тоби, блин, одно название, с отделением для большого пальца – я ощущал себя если не древним японцем, то как минимум якудза на отдыхе. Жаль только, гостям меча не полагалось, хоть я и изображал из себя аристократа. Оставив по совету сопровождающего собственную одежду и сумку с планшетником в доме, я вышел на веранду, или как она по-японски называется. Насчет Попрыгунчика я не переживал – инфор остался на руке, так что недостатка в информации у него не будет. Беспроводную передачу данных еще никто не отменял.

«Самурай», раскланявшись, убрался восвояси, и некоторое время я скучал, любуясь озером. В самом его центре на сваях торчала какая-то постройка в виде уменьшенной копии давешнего дворца, из которой вскоре выбрался целый выводок уток с ярким оперением. Особенно выделялся селезень, солидно следивший за своим многочисленным семейством. Непоседливые птенцы, уже прекрасно держащиеся на плаву, пытались смыться из-под присмотра строгого родителя, но тот умудрялся вовремя перекрывать все возможные пути бегства, и молодняк вынужден был кучковаться неподалеку от домика. Наблюдать за всем этим было весьма забавно, так что появление Евгении Сергеевны я самым позорным образом прошляпил.

– Красивые, – с непонятным выражением в голосе произнесла девушка, облокотившись на перила веранды рядом со мной. – И несчастные…

Как и я, после посещения покоев она заметно преобразилась: русые волосы уложены в сложную традиционную прическу, вместо джинсовки и давешнего платья белоснежное кимоно с длинными рукавами и богато изукрашенным поясом-оби, на изящных ногах непременные гэта, в правой руке веер, который она, такое ощущение, не знала, куда деть. Чем-то Женя сейчас напоминала цаплю, или скорее грустного лебедя, но стала, на мой взгляд, еще привлекательнее. Наверное, контраст так подействовал.

– Почему это? – хмыкнул я, перехватив ее задумчивый взгляд. – Разве вот это все, – широким жестом обвел я окрестности, – не свобода?..

– Нет, конечно. Озеро, дом – это все хорошо, но больше им податься все равно некуда. Весь материк – огромная резервация, искусственно удерживаемая на плаву. Вам так не кажется, босс?..

– Чего это тебя на философию потянуло с утра пораньше? – удивился я.

– Не знаю, – дернула она плечиком. – Накатило вдруг что-то. Пойдемте гулять, босс. Мне неуютно в доме. Такое, знаете, навязчивое ощущение неестественности всего вокруг. Может, в парке легче станет.

– Пошли.

Я с готовностью подставил локоть и ободряюще улыбнулся.

Что характерно, вредничать Женя не стала, и мы под ручку не спеша спустились с веранды. Возникшего из ниоткуда слугу я отослал коротким жестом – почему-то и самому захотелось просто побродить по окрестностям, без какой-либо конкретной цели. Насладиться если не единением с природой, так хотя бы прогулкой с красивой девушкой.

Впрочем, далеко уйти мы не успели – нас отыскала очередная псевдогейша и пригласила на завтрак. Несколько запоздавший, на мой взгляд, да и не особо питательный – не люблю японскую кухню. Но чайную церемонию молоденькая майко – «ученица» гейши – провела по всем правилам, не то что Нобору-сан позавчера. Потом мы все же вырвались из-под опеки персонала и долго, до самого обеда, бродили по сосновому парку. Говорить особо не хотелось, да и обстановка к этому делу не располагала, но пришлось: Евгения Сергеевна, при всех ее неоспоримых достоинствах, в восточной культуре разбиралась слабо, и я по мере своих скромных сил старался ее просветить на этот счет. Благо поводы подворачивались частенько – начиная с сада камней и заканчивая воротами-тории, одиноко торчавшими неподалеку от чайного домика. Да и сама церемония вызвала множество вопросов, которыми Женя меня и засыпала, едва мы выбрались на свежий воздух. Впрочем, настроение у меня сегодня было вполне себе благодушное, так что прогулка, можно сказать, удалась.

Обед оставил более приятное впечатление, мне даже захотелось вздремнуть чуток на полный желудок, но Евгения не позволила. Подавальщица, обслуживавшая нас за столом, проговорилась, что при отеле имеется конюшня, и моя спутница немедленно загорелась посмотреть лошадок. Я начал было выспрашивать дорогу, но один из местных «самураев» вызвался нас проводить. На том и порешили, и вскоре после завершения обеда мы оказались в царстве силы и грации – по мнению Евгении Сергеевны, или навоза и конского пота – по моему. Впрочем, одно не отменяло другого, и в результате короткого бурного спора мы сошлись на том, что она катается, а я за этим наблюдаю с безопасного расстояния. Ничего не могу с собой поделать – с детства не доверяю лошадям. Мне больше скутеры по душе, хоть я и чистой воды гуманитарий.

Не знаю, как были устроены конюшни в Древней Японии, но здесь таковой являлся банальнейший сарай, крытый соломой, правда, сложенный из аутентичного дикого камня. Внутри обнаружилось одно обширное помещение, разделенное на стойла, в которых фыркало, похрапывало и нетерпеливо ржало десятка два животных разных мастей. Мы с Женей прошлись по центральному, так сказать, коридору, причем я старался держаться ближе к середине. Теперь настала ее очередь поделиться знаниями – сказалось юношеское увлечение конкуром, так что в лошадях она разбиралась куда лучше меня. Я, однако же, слушал даже не вполуха, а воспринимал ее щебетание фоном, больше под ноги смотрел: пол здесь был засыпан свежими опилками, но в таких местах всегда надо соблюдать осторожность.

Ближе к выходу нас перехватил служитель, безмерно меня удививший обтягивающими штанами и кавалерийскими сапогами до колен, разве что фрак не натянул, ограничился просторной рубахой с расстегнутым воротом. Вежливо поздоровался, сверкнув белоснежной улыбкой на скуластом лице с глазами-щелочками:

– Добрый день, господин. Госпожа. Желаете осмотреть коней?

– Конечно! – переключилась Евгения на более перспективный объект. – И не только посмотреть, я и покататься хочу.

– Раньше доводилось? – поинтересовался парень с неприкрытым намеком.

– Да, в седле держаться умею, – подтвердила моя напарница. – Когда в школе училась, даже в секции занималась. Жаль, что очень не долго – слишком дорого это для нашей семьи было. На Босуорт-Нове конкур вообще экзотика, удивляюсь, как родители вообще меня к лошади подпустили.

– Ну, здесь вас никто в желаниях ограничивать не будет, госпожа, – снова улыбнулся служитель. – Вы уже кого-то выбрали?

– Да, вон та лошадка, – Женя остановилась у загона, в котором скучала лошадь рыжей масти. Или как там правильно у лошадников называется. – Мне она показалась грустной. Застоялась, бедненькая.

– Хороший выбор, госпожа. Ее зовут Звездочка.

– Я так и думала, – рассмеялась Евгения. – С такой меткой на лбу на другое имя рассчитывать трудно. Можно?

– Заходите, – служитель с готовностью распахнул стойло, пропустив клиентку вперед. – Если вы намерены выйти в манеж, нужно будет переодеться, госпожа.

– У меня с собой ездового костюма нет… – растерялась Женя. – Черт!..

– Не переживайте, отель предоставит вам необходимую экипировку, госпожа. Прошу за мной.

Парень деликатно вытеснил Евгению Сергеевну из стойла, вернул на место перегородку и увлек мою помощницу к раздевалке – ничем иным помещение с множеством стандартных шкафчиков быть не могло. Я с ними не пошел, справедливо рассудив, что делать там совершенно нечего. Подглядывать за Женькой, разве что. Вместо этого я пересек конюшню и вышел через широкие ворота на обширный выгон, отгороженный от парка невысоким заборчиком. Видимо, это и был тот самый манеж, про который упоминал служитель. Здесь обнаружилось несколько удобных лавочек, и я с удовольствием расположился на одной из них. Расслабился, подставив лицо ласковому солнцу – дело за полдень, но не жарко, вот что значит умеренный климат. По-прежнему тянуло в сон, но вздремнуть не удалось – очень скоро мимо меня процокала копытами лошадь и прошла оживленно о чем-то спорящая парочка. Евгения Сергеевна по примеру служителя облачилась в кавалерийские бриджи, высокие сапоги и просторную рубаху на шнуровке. Надо сказать, и в этом наряде она выглядела весьма неплохо. Парень-конюший взял кобылу под уздцы, и Женя одним слитным движением взлетела в седло. Рассмеялась довольно, чуть тронула лошадь каблуками за упругие бога, и та неспешным шагом потрусила вдоль изгороди. Служитель через некоторое время бросил узду, отпустив подопечных в свободное плавание, но из манежа не ушел, страховал на всякий случай. Помощница же моя, казалось, попала в родную, но несколько подзабытую стихию – покачивалась в стременах, приноравливаясь к темпу, и прямо-таки лучилась счастьем. Чуть пообвыкнув, она пустила кобылку галопом, так что меня обдало опилками, когда неугомонная всадница пронеслась мимо. Н-да, судя по всему, это надолго…

Дождавшись, когда разгоряченная Евгения снова окажется рядом, я привлек ее внимание взмахом руки и сообщил:

– Пройдусь. Меня не жди.

– Хорошо, босс, – кивнула она. – Может, все-таки прокатитесь?..

– Не, даже не уговаривай!

Легонько хлопнув лошадь по крупу, я неторопливо направился к конюшне.

Оказавшись в парке, предался раздумьям – куда теперь? Не придумав ничего толкового, просто побрел по тропинке, не особо заморачиваясь с выбором направления. Тихая прохлада настраивала на философский лад, и вскоре я потерял ощущение времени – просто шел, вдыхая полной грудью пропитанный ароматом хвои воздух, и наслаждался неожиданным покоем. Давненько мне так хорошо не было. Все-таки угадал дражайший шеф с подарком…

Очнулся я, когда тропка заметно пошла под уклон. Повертев головой, выяснил, что оказался в не очень глубоком овражке с довольно крутыми склонами, поросшими кустами. Камни под ногами выглядели древними, но чувствовалось, что по тропе часто ходят и периодически за ней ухаживают. Заинтересовавшись этим фактом, побрел дальше, пока не наткнулся на потемневшие от времени тории. Уже начиная что-то понимать, шагнул под деревянную арку. Так и есть – чуть дальше, в распадке на берегу крошечного озерца возвышался идеально вписанный в ландшафт храмовый комплекс – два деревянных здания под общей крышей, с одной стороны приподнятые над землей на сваях, а с другой опирающиеся на склон овражка. В хайдэн – зал для молитв – вела неширокая лестница. Рядом с ней обустроенный родник с выложенным из дикого камня руслом и непременным ковшиком для омовений. Не желая лезть в чужой монастырь со своим уставом, я подхватил ковш за длинную деревянную ручку, зачерпнул воды из ручья и ополоснул руки. Погонял пригоршню студеной водицы во рту, аккуратно сплюнул в сторонку и в полном соответствии с ритуалом хараи – символическим очищением – омыл ручку ковша, дабы следующий посетитель воспользовался чистой посудой. Постоял немного, освобождая разум от суетного и недоброго. И если со вторым проблем не возникло – настрой с обеда был соответствующий, то с первым пришлось попотеть – как назло вспомнилась Евгения Сергеевна, да и дражайший шеф вдруг ни с того ни с сего на ум пришел. Мысленно плюнув, поднялся по лестнице и прошел во второй зал – хондэн, жилище местного божества-ками. Постоял немного у алтаря, скрывающего синтай – «тело ками», окинул задумчивым взглядом колокол, призванный привлекать внимание духа, но звонить все же не стал. Интересно, как местного ками зовут? Впрочем, какая разница. От духов мне пока что ничего не надо, предпочитаю сам себе помогать. Главное, чтобы кто-нибудь из них не взялся мне вредить, хоть по собственной инициативе, хоть по чьей-то просьбе. А, духи? Можете мне такую малость дать? Просто возможность самому определять свой путь? Разве я много прошу? Молчите? Ладно, расценим это как знак согласия…

Вернувшись в хайдэн, я присел на циновку в полутемном углу. Закрыл глаза. На душе было легко, будто я наконец выплеснул все накопившиеся беды на понимающего и внимательного слушателя. Вот чем мне синтоизм нравился, так это отсутствием строгих канонов. Даже мой мысленный «наезд» с точки зрения синто вполне можно было расценить как молитву. Энергетика, опять же, положительная… Хотелось просто сидеть, ни о чем не думая, отринув все соблазны окружающего мира. В такие моменты начинаешь понимать, что движет людьми, добровольно уходящими в монастыри. Жаль только, что мне это не светит. И винить некого, кроме себя самого. Сам полез, сам нарвался, сам ответил. Еще легко отделался. И самое мне теперь место на корабле авантюристов. Ниже опуститься можно, но это уже совсем край будет, после которого только в петлю лезть. А нельзя. Грех страшный. Значит, придется и дальше существовать, транжиря жизнь на побегушках у всяких подозрительных личностей. Каких-то пару месяцев всего у Пьера на службе, а сколько уже статей уголовного кодекса по мне плачет?! Лиха, как говорится, беда начало. Твою мать! И чего разнылся?! Сам хотел из болота вылезти, вылез, радуйся! Еще и Женьку втянул… А, чтоб вас!

Я с силой вбил правый кулак в левую ладонь, но облегчения не почувствовал: волна ярости привычно затуманила разум, толкая на страшное. Я еще мельком подумал, что странно – не далее как вчера в роскошной драке поучаствовал, не должно было приступа случиться так рано – и в этот момент мне на плечо легла крепкая рука. Я дернулся было, но неизвестный легко удержал меня на месте. По телу растеклось непонятное тепло, и яростная волна вдруг схлынула сама собой. Я медленно выдохнул, расслабляясь, и открыл глаза.

Рядом со мной стоял сморщенный как печеное яблоко старик в традиционном белом кимоно священнослужителя-каннуси. Седой как лунь и какой-то одухотворенный, что ли… Как будто светится святостью, пардон за тавтологию. Я моргнул, и еле заметный золотистый ореол исчез. Понятно, глюки. Хотя аура у него наверняка мощная.

– Тебя что-то беспокоит, – даже не поинтересовался, а скорее констатировал священник. – Что ты искал в жилище ками?

– Честно говоря, не знаю, – пожал я плечами. – Захотелось войти. У вас здесь уютно. И спокойно. Не то что в городе.

– Ты гайдзин, но кое-какие наши обычаи знаешь. – Старик склонился надо мной и пристально посмотрел мне в глаза. – Твой дух неспокоен. Ты ищешь.

– Что ищу?

– Если этого не знаешь ты сам, как это может быть известно мне? – усмехнулся священнослужитель. – Тебя гложет совесть, как мне кажется. Есть повод?

– А у кого их нет? Только у святых…

– Думаешь? – Усмешка у старика получилась грустная, но развивать тему он не стал, вместо этого присел напротив.

Помолчали. Потом я все-таки решился:

– Мне кажется, что я непреднамеренно повлиял на судьбу другого человека. Не самым лучшим образом, надо сказать. И я это понимаю, и знаю, что поступаю неверно. И всем сердцем хочу это исправить. Беда в том, что этот человек считает, что поступил я как раз правильно. И даже благодарен мне за это. Что мне делать?..

– Человек обретет согласие с божествами и Буддой, если сердце его будет прямым и спокойным, – произнес священник. – Если сам он будет честно и искренне уважать тех, кто выше его, и проявлять сострадание к тем, кто ниже его. Если он будет считать существующее существующим, а несуществующее – несуществующим и принимать вещи такими, какие они есть.

– Это однозначно не про меня, – хмыкнул я. – Окружающие меня люди зачастую открываются со временем не с самой лучшей стороны. Честно и искренне уважать их весьма непросто. А принимать вещи такими, какие они есть, мне не позволяет совесть. Плохой совет, старик.

– Это сказал один из основателей моей религии, человек по имени Соун, – пояснил мой собеседник. – Очень давно. Но я с ним согласен. Другое дело, что в нашем несправедливом мире этого добиться весьма сложно. Тут нужно или и впрямь быть святым, или сбежать от реальности. Спрятаться, как я когда-то. Но ты задаешь себе правильные вопросы, так что надежда есть.

– Спасибо, святой человек. – Я поднялся на ноги, поклонился собеседнику и, не оглядываясь, двинул к выходу.