Текст книги "БДСМ. Бесконечная доброта, сострадание и милосердие"

Каждый о своём

На фоне всего происходящего вокруг да около что-то внезапно подумалось: а не воспользоваться ли мне своим служебным положением автора книги и не сделать ли мне то, чего раньше я ни в одном глазу себе не позволял? А если и делал, то случайно и сразу же исправлялся – удалял с глаз долой из книги вон. Не выступить ли мне с предисловием от своего имени? Типа, никогда не было, и вот опять. И почему бы и не да? Поэтому вот. Написал, набрал, сверстал, вычитал, отредактировал, отправил в печать. Сижу, выступаю.

Поговорим начистоту. Изменилась ли как-нибудь моя писательская жизнь начиная с конца февраля месяца года двадцать – двадцать два? Здесь глупо отрицать. Да, изменилась.

И дело не в том, что я лишился основной части разбросанной по всему миру русскоговорящей аудитории за счет ухода с глобальных социальных площадок. Никогда не жили хорошо, нечего и привыкать. И не в том, что с момента «великого перелома» успел пережить несколько попыток отмены себя как публикуемой литературной единицы. Здесь даже наоборот – приятно обретаться частью повсеместно отменяемой русской культуры. Раз и меня под сурдинку пытаются прикрыть, значит я тоже к великому причастен.

Что меня по-настоящему расстраивает – стало очень непросто писать. Не потому, что не о чем, а вследствие того, что то, о чем писать есть, я не считаю для себя приемлемым предметом для творчества. Когда из всех утюгов сплошь политика, уже не до любви. Ну не дело писателя приравнивать перо к штыку. Своё дело каждый должен делать сам. Писатель – писать, солдат – воевать. И никак иначе. Разделение труда – достижение цивилизации. Каждый о своём.

А даже если нет, даже если приравнять? Гражданскую позицию в своих эссе я уже высказал, и уверен: даже если обстановка в мире на сто восемьдесят градусов перевернётся, я не исправлю в нём ни единой запятой. Ибо за слова свои привык перед читателем отвечать. А кричать на всех углах и пропаганду пропагандировать?.. Здесь уж если есть у тебя на плечах своя голова, объяснять тебе что-то бесполезно. Тому, кто хочет изменить в себе что-то, хоть самую малость – помочь невозможно. Если же этой головы на плечах у тебя нет, а так, прыщик между ключиц – то и вовсе помогать бессмысленно. Ибо тому, кто менять в себе ничего не желает, помогать тоже – мартышкин труд. Критическое мышление – наше всё. Писать в угоду дня, писать, чтобы подняться на хайпе или хейте в угоду сиюминутным политическим интересам – здесь вы уж как-нибудь без меня, сами. Я из тех, кто своим взглядам верен и со своими принципами себе не изменяет, страсть с похотью и любовь с утренней эрекцией не путает. Даже если всё закончится и нам скажут: «По домам», я буду всё равно из тех, кого неминуемо привлекут. По двести восемьдесят второй пункт два столь чтимого Остапом Бендером Уголовного Кодекса. Ибо, как пел Летов: «то, что не анархия, то фашизм», а в анархию я вслед за ним больше не верю.

Более того, считаю, что именно идеалистичная вера в способность социума к самоорганизации и саморегулированию, чем, по сути, анархия на макроуровне и является, привела к тому, что сейчас нас имеет то, что мы в результате нашей слепой веры в неё и имеем. Игры в панк-рок на уровне государства ни к чему иному не приводят. Анархия, по словам всё того же Летова, это (только лишь) состояние души. «Только лишь» – это я от себя. Ведь, согласитесь, достаточно странно от страны, провозгласившей своим лозунгом «Ноу Фьюча», слышать претензии, что этого самого будущего её, насильничая, пытаются лишить. Свободу с анархией путать чревато. «Год сейв зе куин фор фэйшист режим» – вновь звучит как нельзя актуально.

Родину, как и мать, не выбирают. И если ты давал присягу, будь добр, постарайся не стать клятвоотступником. Родина – не супружница, клятвоотступничество – не прелюбодейство. Присяги не давал? Постой-постой. А как же это: «Я, юный пионер СССР, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: Горячо любить и беречь свою Родину…» Не был юным пионером СССР? А вот я, вот, был… Похер. По своей социальной роли и генетической памяти мужчина – защитник. Остальное сводится к этому. Уже размышляешь о гендерах? Ну-ну… Следуй заветам уборщицы – вылезай из своего «Мини» модного цвета «фуксия», откладывай в сторону свой до сих пор отзывающийся зудом в жевательных мышцах лица и шкрябом на задней стенке гортани айфончик и в случае бомбежки прячься под унитазом. В него ещё никто не попадал.

Упаси Господь, я не призываю к квасному или же ура-патриотизму. Патриотизм обязан быть осознанным. Так осознайте! Концепция «если мы будем белыми и пушистыми, то и нас никто не тронет» с треском провалилась. Когда-то победивший «пластмассовый мир» сегодня (наконец-то) летит в тартарары. И борьба за ранее, казалось бы, никому не нужный «ломтик июльского неба» сегодня актуальна как никогда. Дембельнутость вышла из тренда. «Если имею я, то это имеем мы, если имеют тебя – значит имеют нас». Возьмите это за аксиому. «Рот-фронт» – это тельмановский союз красных фронтовиков, а не клуб последователей Саши Грей. Втыкаете, о чём я?

Что ещё для меня изменилось? Как ни странно, с переходом в импортозамещение, я внезапно начал испытывать острый дефицит читательской поддержки. Ну не принято у нас как-то вдумчиво комментировать и здраво обсуждать прочитанное. Это уже не говоря, чтобы книги приглянувшихся авторов покупать. Ведь несмотря на то, что мои эссе в сетях могут спокойно набирать двадцать и более «ка» показов, один единственный «золотой лайк», проставленный читателем собственным кошельком – одна купленная книжка – крайне дорогого для писателя стоит. Нет, это я не о монетизации творчества и не о бизнесе на книгах. Я, как и раньше, пишу лишь то, что хочу, как хочу и только когда мне есть, что написать. В иных случаях предпочитаю молчать. Просто поверьте, любому независимому автору это важно. Это значит: твое творчество нужно. Это значит: люди хотят тебя читать. Они тебя хотят слушать и тебе доверяют. А потому готовы заплатить за твои буковки свои кровные. А это, знаете, мотивирует.

Тем не менее, уверен, всё у нас получится. Давно уже пора было признать: мы – империя. А добра или зла – здесь уже каждый волен решать для себя сам. Кому добра, а кому, конечно же, и зла. «Что русскому хорошо, то немцу – смерть». Причем смерть лютая.

Все мы, народы населяющие, как минимум Российскую Федерацию, ЯМы – русские, ЯМы – империя. И если к нашим более, чем ста девяноста народам присоединить всех, кто по соседству свои постройки счёл или ещё сочтёт нужным поставить, мы и получим ответ на вопрос не какова она, наша империя, но каков он, наш глобальный «русский мир». Считаете нас «империей зла»? Будьте-нате, не станем расстраивать чужих надежд, будем этому соответствовать. Не бегать и на всех углах, разбивая о землю лоб, как тот дурак, переубеждать. А один раз возьмём и заявим: «Да, мы такие!». И никаких трамваев мы не ждём. Получите и распишитесь.

И всё сразу встанет на свои места. Неадекватная реакция? Агрессивная политика? Имперские интересы? А чего вы от нас хотели. Мы – империя зла, нам самим названием предназначено. Нам нужно выбирать, либо мы делаем все, как мы хотим и мы счастливы, либо мы делаем все, как хотят другие и ненавидим и их, и себя.

Так что не выходит с боем, попробуем с гёрлом. Не мытьем, так катаньем. Не в бровь, так в глаз. Уверен, саду цвесть. И это неминуемо. Кто бы и что бы там не говорил. Главное, чтобы каждый делал своё дело. То, что он умеет лучше всего. И никак не иначе. Солдат – воевал, а писатель – писал.

Работайте, братья. Мы, братья, здесь тоже. Работаем.

«Танки на запад! Танки на запад! Красный марш!

«Так-так!» – говорит пулемётчик.

«Так-так-так!» – говорит пулемёт.

«Так-так-так!» – говорит пулемётчик.

«Так-так-так!» – говорит пулемёт».

Нам нет инструкции по применению, потому что при одном только взгляде на любую инструкцию, в нас подсознательно возникает неудержимое желание её немедленно нарушить.

ЯМы – русские. С нами Бог. И если Бог за нас, какая разница, кто против?

ЯМы – одно целое. Мы – веник. Банный, чтобы выбить грязь из пор. Сорговый – чтобы вымести сор из избы. Имперский – связанный с претензиями на первенствующее положение. Где бы и в чем бы то ни было.

ЯМы – победим. Потому что если не мы, то нас.

Каждый о своём. Доходчиво. Язык картонному набату вырван будет!

Каждый о своём.

Ура!

Континуум

Пробуждение начинается тогда, когда ты начинаешь замечать, что замечать ты начинаешь до такой степени, что и сам в конце концов это замечаешь.

Если руки чешутся опять позвонить бывшей, то знай – это не руки. Просто ты забыл, как когда-то не мог просто стоять и смотреть, что она от тебя уходит, поэтому время от времени пританцовывал. Походка, говоришь, у неё красивая и опять же глаза: один правый, другой левый? Друзьями, говоришь, с ней расстались? Нормальная дружба между мужчиной и женщиной бывает только в одном случае – если они уже потрахались и им обоим это не понравилось! Я уже молчу, что с тобой она дожилась тогда до того, что заимела любимую аптеку!

Она единственная, кто любил тебя? Нас всех любят не за то, кто мы есть. Спрашиваешь, за что? За то, кем рядом с нами становятся. И тут есть варианты: либо она хотела примерить на себя мужскую роль, либо у неё в жизни был период мазохизма. «Ну, пожалуйста, помучай, помучай меня!» «Не… Не буду!..» Но плох тот нижний, который со временем не хочет взять верх. Это только по статистике восемьдесят пять процентов женщин имитируют достижение компромисса. В реальности вы просто поменялись местами. «Пойми, я очень тебя хочу, но это как-то неправильно и утром я буду сильно сожалеть об этом» «Девушка, вы уже полчаса с тортом шепчетесь! Брать будете?» Она уже влюбилась в одного хорошего мальчика вместо тебя, мудака, и сломала весь пространственно-временной континуум нахер. Спрашиваешь, в кого? Угадай эту мелодию с трех нот. В меня!

Как ей со мной, интересуешься? Что тебя больше заводит, как ей со мной или что я с ней? Будь честен. Аккуратнее. Не торопись. Есть целых десять заповедей, но смертных грехов-то всего семь. Вывод? Три заповеди носят рекомендательный характер. Какие? В наше время каждый решает сам. Мне за пропаганду дзен-буддизма, к примеру, уже давали пять лет суеты. Она – не каждая. За неё решаю я. Поступок относится к категории смертных грехов, если он является непосредственной причиной других безнравственных поступков. Тебе всё по нраву? Мне – да. Значит, и у нас всё по-нравственному. Молиться и каяться, как разбежимся, будем. Ведь тебе так хотелось, чтобы кто-то пришёл и пожалел. То ли секса хочется, то ли гаджет новый? Правда, как-то всё совсем лень? И погода опять же за окном фиговая? Ну да ладно, ладно. Пойди, поешь. Вот же я. Пришёл. Жалею.

Замечательная фраза: «Добро всегда побеждает зло». Так и не ясно, кто кого побеждает. Главное, что нужно хорошо в этой жизни усвоить, это – белки, жиры и углероды, а также фруктозу, воду, витамин С, цинк, энзимы, протеины, фосфат и гидрокарбонат. Добавь муки, и пирожки можно печь. И не так важны в жизни цель и смысл, главное ощущать её вкус. Мир принадлежит тем, кто ему рад. Хорошие мужья существуют хотя бы для того, чтобы ставить их в пример любовникам. Ибо у полезной пищи есть только один недостаток – после неё ещё сильнее хочется… жрать.

Повтори, повтори ещё раз, что конкретно ты от меня хочешь? Хочешь, чтобы я тебе её вернул? Ты хочешь назад на моё место? Ну, я от тебя блядею. Ты хочешь быть… я?

«У меня в жизни случился изъян,

Заснул Курт Кобейн, открыл рот Петросян.

Вокруг меня кружится детвора,

Шутки хрустят за гранью добра.

Народ «строит лыбу», «втыкает слова»,

С трэшем выносится моя голова.

Знаешь, что значит сейчас компромисс?

Это когда назло и на бис».

Кто рано встаёт, тот рано устаёт. Пробуждение начинается, когда начинаешь замечать, что замечать ты начинаешь до такой степени, что и сам в конце концов это замечаешь. Не стой под одиночно стоящими деревьями, и не укладывайся с одиночно лежащими бабами.

«Ты хочешь быть я, повторюха, баян,

В сети Курт Кобейн, вне сети Петросян?

Ты хочешь быть я? Какая милая сценка —

В сети Кортни Лав, вне сети Степаненко.»

И да! Да! Именно так. «Человек – это действие ради ценности и вместе с ценностью…» Умоляю, только не останавливайся! «Ценность означает становиться больше самим собой…» Ты такой у мамы умница! Ну, давай ещё немножко. «Она подразумевает кач…» д-да-а-а!..

И теперь ещё разок. На бис: «Дело в том, что это страдание, оно как бы высвобождает, как будто бы оно разгребает. Разгребает пространство. Разгребает лишнее самó. Оно разгребает. И вот стою я перед пустотой абсолютно голый, разгрёбанный вот этим именно страданием и чувством вины». И вот стою я голый. И вот тогда, когда я начинаю думать абсолютно голый перед пустотой, вот как раз тогда рождаются очень глубокие и, ты знаешь, практически не передаваемые мысли».

Континуум.

Всё остальное помнить рано

Беспамятным я встал с утра,

Не вспомнив всех, кто делал больно,

Забывши тех, кто предавал,

Кто обижал… Пусть и невольно,

Заспавши всё, забыл я всех,

Спалил во сне без сожалений,

Отфильтровался от помех

И энтропии наваждений…

Мне вслед кричали – «Не гони,

Стираешь – схорони в сусеках…»

«Моншеры, это – се ля ви,

Отныне в памяти отсеках

Остались: сына первый крик,

Смех мамы под ворчанье деда,

Друзей улыбки и цветник,

Застольная с отцом беседа,

Урчанье рыжего кота,

Да пряный аромат шафрана,

И шёпот, как зовет мечта.

Всё остальное помнить рано.

Хиппипанк

Я сижу в удобной позе, я допиваю вкусную вкуснятину из любимой кружки. Я начинаю расслабляться… Запах крымской лаванды тонким травяным ароматом манит в сон… Я расслабляюсь. Расслабляюсь ровно настолько, сколько нужно моему телу, чтобы забыть о своём существовании… Сколько надо моему мозгу, чтобы забыть о существующих проблемах… Сколько необходимо моему сознанию, чтобы не вспоминать о ежедневных опасениях, обидах и переживаниях…

Моё сердце работает ровно, ритмично, надёжно! Состояние завораживает до оцепенения… Поток мыслей постепенно стихает, и его бурная река сначала становится маленьким ручейком, потом капли мысли становятся совсем недвижимыми…

Боже, стыдно признаться, но за те неполные полвека, что я копчу небо на матушке-Земле, я встретил всего одну женщину, которой от меня был нужен только секс. И то по глубокой пьяни. И то слыша дыхание лучшей подруги за разделявшим комнату шкафом-купе. И то впоследствии она стала моей женой, а её подруга моей женой, соответственно, быть перестала. Зато я знаю тьму тараканью мужиков, которые с утра просыпаются с одной единственной мыслью, где бы сегодня хоть что-то с кем-то надыбать, и чтобы их при этом никто не спалил. И с возрастом они становятся всё толерантнее и толерантнее. Настолько близкими к П {ериоду} И {деализации} З {ападных} Е {вропейских} Д {емократических} Ц {енностей}, что волей-неволей начинаешь солидаризироваться с женщинами в их борьбе за равенство полов. И в голову ничего, кроме аббревиатуры этого самого «периода» не лезет, ибо не всё, что лезет в голову – мысли. Но это их мужской секрет и вопрос не на мою зарплату.

Так, всё! Полная тишина в голове! Безмятежно… Умиротворённо… Невесомо… Мягкие вибрации над поверхностью тела. Спокойствие и тишина… На счёт «три» я начну путешествие в тайные уголки моего вымученного подсознания и потом на обратном отсчёте вынырну в реальность обновленным.

Я ничего не боюсь… Поехали!

Раз!.. Два!.. Три!..

«Перестаньте убивать селёдку ради шуб, прекратите стрелять голубей ради голубцов, достаточно уже мочить докторов ради докторской колбасы и молоть на фарш ни в чем не повинных краковчан ради колбасы краковской, буде уже отрезать охотникам их колбаски, а у крабов силой отбирать их палочки. Современное искусство, как сказал один классик современности, это, грубо говоря, ложь и обман. А лжи и обману научиться невозможно. Это надо просто уметь, и всё. Так что прекращайте уже мучить птиц ради птичьего молока и, в конце концов, перестаньте убивать селёдку ради шуб!»

Только хотел возмутиться, как голос в голове внезапно стих. Стихли и все остальные звуки. Наступила тишина, но не давящая своей пустотой, не гремящая погремушкой случайно просочившихся звуков… Тишина была умиротворяющей, как тихий шёпот перекатывания лесного ручья… Как еле слышный шорох гонимых ветром осенних листьев… Я провалился в мягкое и пушистое облако небытия.

Я – хиппипанк. Скажете, таких не бывает? Скажете, что хиппипанк это – оксюморон? Да, я – оксюморон. Я взаимоисключаю сам себя. Нет ничего чёрного. Нет ничего белого. Главный навык этой жизни – разбираться в оттенках серого. И не надо мне тут про пятьдесят оттенков. Не без этого, но… Послушай женщину и сделай наоборот? Что за инфантильный мужской шовинизм! Выслушай женщину, сделай так, как хочет она! Но потом переверни и сделай так, как хочешь ты. С чувством, с толком, с расстановкой. С оттяжкой и навылет, я бы даже сказал.

Время растянулось, как тавтологическая резиновая жвачка, и продолжает, и продолжает тянуться, истончаясь состояния до невесомой невидимой паучьей нити… Я сплю? Или это путешествие в себя во сне? Или это – явь, и всё происходит на самом деле? Сон во сне… Или явь наяву… Или всё намного сложнее… А может быть, всё намного проще?

Смотрите! У меня есть я! Вот он! Я! Я подарил мне цепочечку из белого золота, и колечечко обручальненькое, и смартфончик модный. Пускай и «как новый», но всё равно же ведь – подарил! «Не насосала, а подарили шубу, машину и брюлики на мобиле». Ура! Это я! У меня есть я!

Пока летал и размышлял, ощущая себя былинкой во вселенной, начался тихий обратный отсчёт: «Что за танец маленьких леблядей? Три!.. Два!.. Раз!.. Кто так обзывается, сам так называется… Открыть глаза!»

И глаза открылись… Все и сразу. Первый, второй, третий… Хорошо, что под штанами не видно. Я словно вышел из темноты на яркий свет. В мозг хлынул разноцветный поток звуков, цветов, эмоций… Сколько я «там» находился? И, кстати, «там» – это где?

«Я устала, у меня болит голова»? «Я от тебя ухожу к другому»? «Ты – мудак»? «Я устала, у меня болит голова, и вообще я ухожу от тебя к другому, потому что ты – мудак»? Фатальные слова? Точка невозврата? Отнюдь! «Язык твой – враг твой!» – вот что непоправимо ранит самолюбие любого мужчины, если, конечно, он мужчина. Во всех иных случаях, как говорится, имеются варианты. «Язык твой – враг твой!», и на длительное время ты – «груз двести». Как мужчина, конечно. Если ты понимаешь, о чём это я здесь. А если не понимаешь, просто скажи своей женщине, что она не умеет делать минет. Только не обижайся, если после этого она, в самом лучшем случае, потребует от тебя показать, как его нужно делать. «Я против того, чтобы навязывать людям счастье. Каждый имеет право на своё скверное вино, на свою глупость и на свою грязь под ногами». Такова жизнь: либо се ля вы, либо се ля вас.

Жизнь вернулась на место, но начала восприниматься немного иначе. Чувства обострились, запахи, звуки, ощущения стали «вкуснее». То, что раньше бесило и раздражало, не вызывает никаких эмоций. То, что я не понимал – вдруг стало до мельчайших мелочных деталей ясным, пресным и.… ненужным.

Каламбур. Перезагрузка. Автогипноз. Ушел в себя, и первые три дня казалось, что прогуливаю работу. Оксюморон. Вакцина для души. Лекарство для тела. Избавление от груза ненужного. Сжигание враждебного и чуждого… «Треш-гламур»? «Сапиопорно»? «Блямур»!

– Блямур, в смысле… «бля, мур»?

– И «бля, мур», и «блямуррррр» и даже «бля мур-мур» и «мур-мур, бля. «Современный блямурный роман» … Ведь, согласись, ведь звучит! «Занимайтесь любовью на войне». Как?.. Кто мы с тобой, как не «лебляди» с ударением на безударное «е»?

– Звучит!

Коммунатотор. Счёт-факутра. Блямурный дискурс.

Бывает, любишь что-то как соразмерное, а бывает – как ровно противоположное себе. Противоположные вещи, в отличие от взаимоисключающих, лежат в одной системе координат, только по разные стороны шкалы. Если двигаться по экспоненте, то вырисовываются причудливые кривые.

А бывает: только достигнешь своего дзена, как жизнь вышибает землю из-под ног, и ты болтаешься на тонкой верёвочке смысла, то ли висельник, то ли марионетка, пытаясь освободиться и при этом не умереть. Кому и зачем это понадобилось? В силу каких неизвестных тебе причин? И что эта верёвочка – удавка или пуповина? Маешься. Ложась спать, надеешься, что к утру отпустит. Что это вообще сон. Проснёшься – и всё по-прежнему! Но нет. Жизнь устроена как сердечный клапан, который пропускает кровь только в одну сторону и никогда обратно.

Можно попытаться это игнорировать. Но долго ли ты сможешь игнорировать незнакомца, который поселился в твоей квартире, пользуется твоими вещами, ест из твоей тарелки и спит в твоей постели? Он неумолим, как Иисус перед Лазарем: встань и иди! Лазарь уверовал и воскрес, сдаёшься и ты. Берёшь билет на свои последние, кровные, долго трясёшься в душном вагоне, меряешь шагами томительные гулкие полустанки. И вот ты у цели – а тебя не выпускают из вагона! Но ведь тебе сюда, разве не эта станция обозначена в билете как конечная? Нельзя, и всё тут! Без объяснения причин. Поезд везёт тебя обратно и, пролистав маршрут к началу, отталкивается от него как от дна, возвращается к этой же станции. Но снова нет! Снова тебя не ждали. Позвольте сойти, умоляешь ты, я не причиню вам хлопот. Много вас таких, отвечает кондуктор и захлопывает дверь вагона.

Меня не много, я только один, возражаешь ты. А поезд уже снова катит обратно: простите, господин-товарищ, в списках пассажиров вас не значится!

…Через узкое горлышко беззвучно сыплется жизнь. Попыток остаётся всё меньше. Секс, лишенный смысла – трах. Секс, наполненный чувством – любовь. Смысл меняется в зависимости от обстоятельств, чувства разнятся в зависимости от настроения. Любовь, лишенная чувства – секс, секс, лишенный смысла – трах. Любовь, секс, трах. Трах, секс. любовь. Великий треугольник, на пересечении биссектрис которого, переминаясь с ноги на ногу, прижизненно стоит человек.

«Медведь выходит на охоту

душить собак…»

Хиппипанк.