Текст книги "Вещь"

Александр Чернобровкин
Вещь

Солнце отражалось от золотисто-черного капота автомобиля, слепило сторожа. Казалось, что часть солнечных лучей впитывалась в черную краску, отсюда и золотистый оттенок. Капот был высокий, не надо наклоняться, вписывая в разлинованную, общую тетрадь, положенную на него, данные из техпаспорта джипа. Сторож закончил писать, вернул техпаспорт хозяину автомобиля – мужчине лет тридцати, среднего роста и толстоватого, причем складывалось впечатление, что большая часть жира скопилась в щеках. Ровесник, а уже успел нахапать.

– Деньги утром, – сказал сторож, забирая с капота тетрадь.

– Лады, – согласился хозяин машины, засовывая техпаспорт в темно-коричневую барсетку. Большой золотой перстень на указательном пальце цеплялся за змейку, мешал спрятать документ. Мужчина попросил, произнося глухо, по-украински, букву “г”: – Присматривай за ней. На прошлой неделе пытались угнать, сигнализацию испортили. Все времени нет заехать в мастерскую, отремонтировать.

Сторож посмотрел на джип, на никелированные трубы переднего бампера, на которых солнечный свет перетекал яркими радугами, на дополнительные фары, напоминающие ноздри, – морда хищного зверя.

– Красивая машина.

– Ну! – согласился хозяин, улыбнувшись до ушей, отчего щеки стали казаться еще толще.

– И главное – очень большая.

Хозяин не понял издевки, произнес хвастливо:

– Визьмешь в руку – маешь вещь!

Он похлопал машину по капоту любовно, как, наверное, шлепает по заднице жену или секретаршу, а может, и ту, и другую, и вразвалку ушел, может, к одной из них.

Около полуночи сторож закрыл ворота и прошелся по стоянке между двумя рядами автомобилей. Ближние к сторожке поставлены на дневном дежурстве, поэтому они были как бы чужими. Затем шли “знакомые”. Сторож остановился перед джипом. В свете уличных фонарей машина казалась дремлющей. Крикни громко – джип вздрогнет, просыпаясь, и заговорит с украинским акцентом. После него в этом ряду стояли новенький “ниссан”, пропахший сладковатыми духами своей хозяйки, и старая “бмв” с мятыми, как и рубашка ее хозяина, крыльями. Последние три места в обоих рядах пустовали. Суббота – дачный день, скорее всего, больше никто не приедет.

Вернувшись в сторожку, он сел за стол, оставив входную дверь приоткрытой, чтобы выжить из помещения духоту. Стекло перед столом было поднято, но даже намека на сквозняк не образовалось. Белые комки пуха, слетевшие с росших вдоль ограждения тополей, неподвижно висели в воздухе, подсвеченные настольной лампой. Она стояла на левом углу стола, правее нее – белый будильник с непропорционально большими цифрами, пачка бумаги для заметок, полулитровая фаянсовая чашка, наполненная на две трети почти черным чаем, давно остывшим, и маленький транзисторный приемник. Слева от стола находилась тумбочка, на которой стояли переносной т

...

конец ознакомительного фрагмента