Текст книги "Водолаз уваров"

Александр Чернобровкин
Водолаз уваров

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Во время учебы в мореходке первую плавпрактику я проходил на спасателе. Судно было невизированное, своеобразная ссылка. Контингент был еще тот. Не успел я ступить на борт судна, как прибыл третий помощник с зарплатой, и капитан приказал сразу же отдать швартовы и сняться в рейс и только потом выдать людям деньги, иначе бы отход пришлось отложить на несколько дней, пока народ не пропьется.

Мы отбуксировали плавкран на рейд Измаила и сразу пошли в Новороссийск, где должны были встать на месячное дежурство по юго-восточной части Черного моря. По пути нас завернули в Керченский пролив, где мы помогли французскому углевозу сняться с мели. И опять направили в Новороссийск, и опять завернули, теперь уже в Азовское море, где на подходе к порту Жданов загорелось судно под греческим флагом. На наше счастье пришли мы туда слишком поздно: всё потушено и разворовано было до нас. Постарались “махновцы” – спасатели из Азовского пароходства. Среди прочего им достались триста спальных мешков на гагачьем пуху – большая ценность по тем временам. Капитан получил за них семь лет, остальные члены экипажа – по нисходящей. Нам досталась только краска, бочек тридцать, – не груз, а судовое имущество, поэтому нас простили. И снова направили в Новороссийск.

Брежнев в то время еще не понял, что судьба Великой Отечественной решилась на Малой Земле, поэтому городок был невзрачным, а сама эта Земля – засранным в прямом смысле слова пустырем. Но после многодневных морских скитаний мы были рады любому порту, где можно купить спиртное. Впрочем, первые дни деньги не тратили, вино получали по бартеру за краску. Импортная краска тогда была в дефиците. Набираешь трехлитровый бутылек, заносишь его через черный ход в припортовую шашлычную, потом заходишь через парадный – и тебя уже ждет накрытый стол. Были и другие варианты, не менее результативные. Чаще всего пили в трехместной, самой большой, практикантской каюте, в которой жил я и еще один практикант. Я тогда не знал флотское правило: хочешь жить в тепле уюте, ебись и пей в чужой каюту.

Но еблись в другой, расположенной напротив, где жил матрос Валера. Он в первый день стоянки где-то снял цыганочку. Она говорила, что ей шестнадцать, но выглядела не больше, чем на тринадцать. Это никого не смущало: если женщина хочет… А она хотела. Ей было без разницы, с кем, кончала с каждым. Так мы и проводили время – пили в нашей каюте и по очереди ходили напротив.

Попал как-то к нам в каюту и водолаз Уваров. Почему-то все называли его только по фамилии. Был он коренаст, узколоб и угрюм. Говорил мало и с мягким татарским акцентом. Так как ему было за сорок, нам он казался жутко старым.

Выпил водолаз с нами, тут Валера и начал настропалять его:

– Уваров, иди выеби девку. Где ты, хрен старый, найдешь такую молодую?! Может, последний раз судьба предлагает?!

Уваров долго отказывался, но, опьянев, не устоял.

Валера сразу выключил магнитофон и приказал шепотом:

– Тихо всем! И не дышать!

– А чего? – шепотом поинтересовался я.

– Сейчас узнаешь! – весело пообещал Валера.

Цыганочка взвыла так, что я подумал, будто ее убивают. Я бы побежал на помощь, если бы Валера от смеха не покатился по палубе. Через несколько минут вернулся Уваров, красный от смущения.

– Чего ржешь, дурак! – без особой злости прикрикнул он на Валеру. – Наливай.

Выпив, водолаз сразу ушел.

– Что случилось? – спросил я у Валеры.

– Ты видел, какой у него хуина? – ответил он вопросом на вопрос. – Когда увидишь, сразу все поймешь!

Увидел я через несколько дней, когда пропили всю краску и стали покупать спиртное. Магазины официально продавали до семи вечера, а потом жизнь становилась загадочней.

Допустим, даешь продавцу деньги и говоришь:

– Мне кулек.

И она дает кулек, в котором вниз донышком бутылка вина. За такое творческое упаковывание доплачиваешь процентов тридцать к цене вина.

Стоим мы как-то после семи вечера в очереди за кульками. Даванули уже нормально, надо было догнаться. А Уваров стал с другой стороны и вылупился на продавщицу. Баба была супер: буфера такие, что можно было на каждой дойке поставить бутылку со стаканами и закуску разложить.

– Что уставился?! – прикрикнула она на водолаза.

– Я бы тебя выебаль, – честно признался пьяный Уваров.

– А есть чем ебать?! – подковырнула она.

– Есть, – сказал он, расстегнул штаны и вывалил на прилавок хуй.

Я сперва подумал, что это он положил руку со сжатым кулаком.

– Мужики, кто там последний, больше не занимать, я закрываю! – быстро распорядилась продавщица, еще быстрее отпустила нас и пошла обслуживать Уварова.

Вернулся он на следующее утро с полной авоськой бутылок вина.

Продавщица наградила его не только вином, но и мандавошками, которыми он поделился с женой. Об этом я узнал, став свидетелем их разборки.

Сначала они ругались в каюте и не слишком громко.

Потом Уваров заехал жене в глаз, она выскочила в коридор и заорала:

– Всё, развод! Ищи другую дуру, которая будет терпеть тебя с твоим мандавошками и с твоим хуем!

На что водолаз резонно заметил:

– А кому ты нужна с такой раздолбанной пиздой?!

Они вскоре помирились к обоюдной радости, которая длилась недолго. Спасатель направили обеспечивать подъем затонувшего незадолго перед этим судна. Уваров и еще один водолаз, обследуя затонувшее судно, нашли и подняли наверх сейф. Там была солидная сумма в валюте. Деньги втихаря поделили между посвященными. Кому-то показалось мало, стуканул. Того, что дал суд, всем показалось слишком много, кроме Уварова, который привык, что ему всего достается слишком.