Текст книги "Честь вайнаха"

Александр Владимирович Чиненков
Честь вайнаха
Сборник

Честь вайнаха

Часть первая

Приближалось лето. В канавах и рытвинах на крутых склонах гор снег уже давно исчез, хотя обычно держался до июля. На поросших деревьями косогорах расцвели подснежники, а бурные ручьи, весело журча, стекали в долину.

В месте, где проживал Алихан Завгаев, в любое время года царило затишье. Сюда редко долетали порывы бушующих в непогоду ветров, потому что дом прикрывали три огромные горы, вершины которых упирались высоко в небо. Здесь всегда царило оживление, особенно весной и летом. Чистый воздух, солнечный свет, отличные пастбища… Отара Алихана невелика: около десятка коз и десятка три овец, а травы на горных склонах росло столько, что можно было бы легко откармливать и не одну тысячу животных.

Как только дочь Лиза закончила отжимать творог, Алихан одобрительно кивнул и вышел из сарая. Солнечное утро обещало хорошую погоду на весь день, но настроение у старика было испорчено. Во время обхода двора он увидел подкоп у задней стены сарая. Видимо, приходил волк и пытался проникнуть внутрь, чтобы полакомиться овцами. Но его отогнал верный пёс Айса.

– Если заглядывал волк, то он снова появится, – вслух рассуждал Алихан. – Надо покараулить его с ружьём и брать оружие с собой на пастбища…

Раньше волков было больше, да и не только волков, всякого зверя с лихвой хватало, особенно хищников. Но война разогнала всех. Животные не любят, когда вокруг гремят выстрелы и рвутся снаряды, вот и уходят в те места, где тихо, сытно и безопасно.

– Э-э-эх, – тяжело вздыхал Алихан, пересекая двор и выходя за ворота, – стар я становлюсь и немощен. Семьдесят пять годков уже стукнуло. Э-э-эх, сбросить бы с плеч хотя бы лет двадцать, да и… А лучше бы вернуть то время, когда здравствовал СССР и люди жили дружно, доброжелательно и счастливо…

Алихан всегда мог похвастать своей силой. Невысокий и не широкоплечий, он был крепок и жилист и всегда ходил с гордо поднятой головой. Никогда не сутулился и не жаловался на своё здоровье. Болезни, будто пугаясь его бравого вида, всегда обходили стороной. Да что там болезни, его побаивались все недоброжелатели. Быть беде, если Алихан разгневается! Так ударит, что каменная глыба не устоит, а в сторону укатится.

– Надо с ружьём ночью у сарая посидеть, – сказал себе старик. – Волк обязательно объявится…

Со двора вышла дочь и остановилась возле отца. Лизе было сорок пять лет. После того как погиб на работе муж Иса, оставив её и троих детей, женщина больше не вышла замуж. Из Грозного она переселилась к отцу в горный аул и вот уже несколько лет жила с ним. Лиза хотела что-то сказать Алихану, но в это время…

– Го-го-го-о-о! – послышался крик снизу. – О-го-го-го-о-о!

Отец и дочь удивленно переглянулись.

– Ты тоже слышала? – спросил Алихан. – Или мне послышалось?

– Я слышала, – сказала Лиза. – Я и человека вижу, поднимающегося к нам из долины.

– Один?

– Вижу одного…

– Выходит, надо ждать гостей, – поморщился Алихан. – Только вот… Уже давно хорошие люди к нам в гости захаживали. А вот шайтанов поганых будто ветром заносит…

Человек приближался. Старик с дочерью пристально разглядывали его. Солнце слепило глаза, и мужская фигура под ослепительным светом казалась размытым пятном.

– Это шайтан, – проворчал Алихан. – Был бы он хорошим человеком, то не казался бы мутным пятном. Так только шайтаны видятся издалека, а ближе принимают человеческий облик…

Он не любил, когда в его аул приходили чужие люди. Особенно не любил тех, кто, вооружившись до зубов, прятался в горных схронах. Среди них часто встречались такие, кто, называя себя борцами за свободу Ичкерии, без зазрения совести забирали все съестные припасы в доме, а иногда и резали баранов, не удосужившись спросить разрешения. Поэтому и на незнакомца, поднимавшегося в гору, Алихан смотрел с неприязнью и подозрением.

Когда мужчина приблизился, Лиза узнала его.

– Сынок? Арса? – прошептала она с умилением, но Алихан по-иному воспринял приход внука, связавшего свою жизнь с «шайтанами».

– А тебе что здесь понадобилось? – хмуро глянул он на юношу.

– Пришлось вот навестить вас, – наспех стал объяснять причину своего прихода Арса.

– Пришлось? – повторила встревоженно Лиза. – А что случилось, сынок?

Вопрос дочери прозвучал для старого Алихана странно. «Что может случиться с шайтаном? – подумал он. – Федералы на хвост наступили, вот и прибежал прятаться… А чего же ещё? Сюда, в горный маленький аул, федералы заглядывают редко, и можно чувствовать себя спокойно. Вот и наведываются сюда шайтаны, чтобы спрятаться от преследователей и отсидеться…»

– Новый президент гайки закручивает, – не увидев на лице деда радости, сконфуженно заговорил Арса. – Горячие времена наступают. Но-о-о… Мы конечно же не собираемся сидеть сложа руки…

Алихан не понял, что собирался сказать, но не договорил внук. Он давно перестал понимать его, с тех самых пор, когда Арса связал себя с шайтанами. Он не понимал, за что они «борются» с великим государством и какую «независимость» хотят получить. И его перестало интересовать, что происходит где-то там, вдали от дома и пастбища, где пасутся козы и овцы.

– Ты что, пришёл прятаться? – спросил он у внука напрямик. – Вижу, ты надолго явился. Но даром есть мой хлеб не позволю. Будешь овец пасти или ступай к своим шайтанам подальше в горы!

Юноша недовольно поморщился. Однако он хорошо знал деда, его крутой нрав и упёртость.

– Буду делать всё, что велишь, – вздохнул он. – Но я хочу сказать кое-что…

Старик удивлённо вскинул брови.

– Завтра придут ещё пятеро, – конфузясь и уводя глаза в сторону, выложил внук. – Но мы не будем здесь долго засиживаться. Два-три дня – и уйдём.

Алихан долго молчал, обдумывая услышанное. Слова Арсы не удивили его. Юноша уже много раз приводил в его дом своих друзей, и он был вынужден принимать их. Чеченцы – народ гостеприимный и не выгоняют за ворота гостей, кем бы они ни были. Узнав от внука, кто заявится «погостить» в его дом, Алихан лишь неодобрительно покачал головой, но не сказал ни слова. «Да, видно, совсем плохие времена сменили хорошие, – с тоской подумал он. – Я вынужден укрывать у себя шайтанов и мириться с их присутствием. А куда деваться? Не я их зазываю в свой дом, а внук приводит…»

– Идём в дом, – холодно сказал он. – Не был бы ты сыном моей дочери, то ни тебя, ни твоих шайтанов я бы на порог не пустил.

В гостиной они уселись за стол напротив друг друга.

– Ты есть хочешь? – спросил Алихан, смягчившись при виде смертельно уставшего лица внука.

– Очень хочу, – оживился Арса, уловив в голосе деда приветливые нотки. – Не успел даже кусочка хлеба съесть, вот как торопился. Я был на рынке, когда в посёлок федералы приехали. Иду домой, а навстречу сосед. «Федералы тебя ищут, Арса», – сказал он. И мне сразу стало всё ясно. Домой я не пошёл и кинулся к друзьям, чтобы предупредить тех, кого ещё не схватили…

– Сынок, чем тебя покормить? – поинтересовалась хлопотавшая у кухонного стола Лиза.

– Съем всё, что подашь! – заулыбался голодный юноша. – У меня всё бурлит внутри. Я готов съесть всё, что…

– Быстрее корми его, Лиза, – ухмыльнулся Алихан. – А то ещё, чего доброго, нечистый заберёт его душу прямо сейчас.

«Птенец желторотый, – подумал он, глядя на внука. – Ростом выше меня вымахал, и силой Аллах не обделил. А вот в голове ветер гуляет. Вместо усов и бороды пушок. Такие вот и попадают легко в сети шайтанов…»

Лиза поставила на стол чашку с нарезанным большими кусками сыром, а из чугунка достала кусок варёной баранины.

– Кушай, Арса, – сказала она, ставя всё это перед сыном.

Проголодавшийся юноша набросился на еду с жадностью изголодавшегося хищника, и в голову наблюдавшего за ним Алихана пришла, как ему показалось, своевременная и удачная мысль.

– Ешь и поспи, – сказал он, вставая. – А ночью будешь сидеть с ружьём за сараем. Волк повадился к нам ходить, вот ты и убьёшь его, чтобы неповадно было…

Ближе к вечеру над горами показались вертолёты. В этом не было ничего удивительного. За время так называемого «наведения конституционного порядка», перешедшего в долгую кровопролитную войну, самолёты и вертолёты Российских Вооружённых сил часто летали над горами и бомбили их с целью уничтожения прятавшихся там боевиков.

Вертолёты приближались и уже скоро загудели над домом.

– Сейчас начнётся… – ухмыльнулся Арса, выходя во двор вместе с дедом и матерью.

– Что начнётся? – не поняла Лиза.

– Бомбить горы начнут, – пояснил сын.

– О Всевышний, а в нас они бомбы бросать не будут? – в голосе Лизы послышался страх, но Арса не придал этому значения и с неуместным восторгом воскликнул:

– Пусть бомбят, там никого нет! Наши отряды знают, где прятаться, и русские только зря потратят бомбы, сбрасывая их на пустой лес!

Как только началась бомбёжка, Алихан зябко поёжился:

– Идёмте в дом, становится холодно…

Бомбили далеко, но всякий раз дом вздрагивал от взрывов, а на кухонном столе подпрыгивала и гремела посуда.

– Ты не забудь: как только всё закончится, бери ружьё и ступай к овчарне, – напомнил Алихан внуку. – Ты должен убить волка, или самого поселю жить к овцам.

Не успел Арса вымыть после еды руки и взять ружьё, чтобы осмотреть его, как пёс на улице грозно зарычал и метнулся к воротам. Ни живая ни мёртвая Лиза распахнула окно. От страха у неё перехватывало дыхание.

– Пойду посмотрю, – сказал Алихан, обуваясь и беря из рук внука ружьё. – Если не шайтаны, значит, к нам пожаловали федералы. Придётся впустить, иначе… Иначе войдут сами и устроят погром…

Сначала во двор, затем в дом вошли пять человек с заросшими бородатыми лицами. От них остро пахло потом. Как будто они не шли, а бежали безостановочно в гору.

– Это ты, Габис? – вышел вперёд Арса. – А я ждал вас только завтра.

Они обнялись.

– Сейчас мы уйдём, а завтра вернёмся, – предупредил Габис. – Дела кое-какие остались.

– Я пойду с вами, – засобирался Арса. – Я тоже…

– Нет, мы пойдём, а ты останешься, – неожиданно возразил Габис. – А завтра встретишь нас. Твоё дело нас дожидаться и предупредить об опасности, если нагрянут федералы.

Удручённый Арса повесил нос. Ему очень хотелось идти с Габисом и его отрядом, но он быстро успокоился: перечить амиру не позволялось.

– Приготовьте нам что-нибудь перекусить, – глянул на притихшую Лизу Габис, и она поспешила исполнить его приказ. – А мы пока выйдем, – обратился он к остальным.

Арса отправился следом за ними. Видя, что бандиты ведут себя по-хозяйски нагло и не обращают на него внимания, Алихан молча наблюдал за ними со стороны, скрестив на груди руки. Когда «гости» и внук покинули дом, он подошёл к распахнутому окну и остановился.

– Наш гость тяжело ранен, – сказал Габис. – Боюсь, что не донесём его до базы. А если он умрёт, то и мы все ляжем с ним рядом. Он очень большой человек и к нам приехал издалека с инспекцией. Если он умрёт, то нам перестанут давать деньги на джихад.

– А я? Что должен сделать я? – взволнованно поинтересовался Арса. – Здесь нет врача. Мы не сможем спасти его!

– Твоё дело ухаживать за ним, пока нас не будет, – сказал Габис. – Будешь колоть ему лекарства, которые я оставлю. А мы… Мы сходим, поищем врача. Ты меня понял?

– Но-о-о… Я не умею делать уколы… – засомневался Арса. – Я…

– Я тебя научу, не беспокойся, – отрезал Габис. – Иди, собаку привяжи, пока я не пристрелил её. Она лает громче, чем слон трубит, и может привлечь внимание федералов.

Выслушав разговор, Алихан отошёл от окна, сел за стол и задумался. Пока он приводил свои мысли в порядок, в дом внесли раненого. Не спрашивая разрешения, боевики уложили его на кровать Лизы. Раненый громко стонал, и Габис, позвав с собой Арсу, вошёл в спальню.

– Смотри, как это делается, – сказал он, доставая из вещмешка коробку со шприцами и препаратами. – Смотри внимательно и запоминай. Пока нас не будет, вся ответственность за жизнь «гостя» ложится на тебя и твою семью.

Арса внимательно наблюдал за тем, как Габис заполняет шприц препаратом из ампулы, а затем делает инъекцию в руку раненого.

– Всё запомнил? – спросил главарь боевиков, когда раненый успокоился и замолчал.

– З-запомнил, – ответил Арса.

– Раны не трогай, мы их обработали и перевязали, – продолжил инструктаж Габис. – Кровь остановили, но он может умереть от болевого шока. Так что смотри, как услышишь стоны, делай укол.

Наспех перекусив тем, что поставила на стол Лиза, боевики ушли, а Арса, проводив их от ворот долгим взглядом, вернулся в дом и замер посреди комнаты, как каменная статуя.

– Да-а-а, – вздохнул, глядя на него, Алихан. – Много раз ты приводил в мой дом шайтанов, Арса, но сегодня… Сегодня ты привёл самых-самых. Наверное, эти выбрались на свет из самых низов ада.

– Я не понимаю, о чём ты, – хмуро буркнул внук, присаживаясь за стол напротив деда. – Все, кого ты видел, это борцы за веру. Они… – не зная, что сказать, он замолчал, сложив перед собой руки.

– Те, кого я видел, не похожи на почитателей Всевышнего, – усмехнулся Алихан. – Один Габис из них чеченец, а остальные… Остальные похожи на почитателей кровавых денег, а не Аллаха.

– Ну и что? – насупился внук. – Они пришли в Ичкерию, чтобы вместе с нами, бок о бок, бороться с русскими. И мы рады, что есть такие люди, которые пришли к нам на помощь в борьбе с врагами.

– А с каких это пор русские стали нам врагами? – подавшись вперёд, задал вопрос Алихан. – Мы всегда жили вместе, дружили, и… Мы все счастливо жили в СССР.

– Это было давно, – огрызнулся Арса. – Я знаю, что ты воевал с немцами, а мой дядя погиб за СССР в Афганистане. А что теперь? Почему русские не хотят видеть Ичкерию свободной и независимой? Почему они ввели войска и начали войну?

– Нет, не всё так просто, – покачал огорчённо головой Алихан. – Я тоже не всё понимаю в том, что случилось, но… А ты не задумывался, куда мы без России со своей свободой? Кому мы будем нужны, ты не задавал себе вопрос? Нашему народу враги России заморочили головы и ввергли нас в братоубийственную войну. Разрушены города и сёла, кругом смерть, кровь и нищета. Я стар и плохо работает голова, но и мне видно, что ничего хорошего не произойдёт. Погибнет ещё много людей, пока всё закончится. Но ради чего? Из-за чего угодно, но только не ради веры, не ради Аллаха.

Только он замолчал, дверь распахнулась, и вошли три бородача с автоматами. Они уселись рядом с дедом и внуком.

– Це жрать хочу, – объявил крупный мужчина с выпирающим животом. – А что, давайте пошукаем, что в хате есть, хлопцы?

– Тебе бы всё пузо набивать, Петро, – усмехнулся долговязый худощавый бородач. – Дай тебе еды, ты и горилки захочешь.

– А шо? – хмыкнул Петро. – Неужто ты думаешь, Данила, что этими крохами, что баба на стол подала, можно насытить такого человека, как я? Да мне и мешка еды мало.

– Тебя легче порешить, чем прокормить, – сказал своё слово третий. – До утра терпи. Кто сейчас будет тебе еду готовить?

– Это вы терпите до утра, а я хочу жрать сейчас, хоть тресни! – проворчал недовольно Петро. – Да и горилку употреблю, если найду в хате.

– Ты можешь, брюхо у тебя безразмерное, – хохотнул Данила. – Разве твою утробу без сала и горилки насытишь?!

– Было брюхо, да сплыло, – огрызнулся Петро уныло. – Э-э-эх, ты не бачил, Данила, каков я дома у себя был! А сейчас раза в два тоньше. Тем, что мы жрать вынуждены, муху не накормишь. Житуха в схронах не по нутру мне. Грязь, вши, вонь, холодище… Никак не дождусь, когда гроши выдадут. Как получу, так враз домой вернусь…

– Эй, Лиза! – хмуря лоб, позвал дочь Алихан. – Накорми этих шайтанов, а то до утра передохнут.

– Ой, и горилки подай! – воспрял Петро. – «Воины Аллаха» не должны ни в чём нужды испытывать. Мы свою кровушку за вас проливаем, животов своих не жалеем.

– Не за нас, а за деньги вы здесь кровь нашу льёте, шайтаны, – не выдержав, возразил Алихан. – И не называйте себя «воинами Аллаха» при мне! Вы лишь свора наёмников, которых мы не звали на нашу землю. А раз понаехали, то мы вынуждены вас терпеть.

– Ишь, как заговорил старый хрыч… – удивился Петро. – А он нас часом с москалями не попутал? Степан, а ты чего молчишь? Слышишь, как на нас старикан лает?

– Он относится к нам так, как бы и ты относился, если бы такие вот, как мы, хлопцы, заявились к тебе в хату, – неожиданно занял сторону старика Степан. – Он здесь хозяин, а мы «гости» и должны не требовать чего-то, а просить.

– Эх, а я бы сейчас сала шмат сожрал! – несколько минут спустя, меняя тему, заговорил мечтательно Петро. – Целый килограмм, а то и два, с ломтём хлеба! А потом всю эту благодать залил бы литром ядрёной горилки. Кормили бы нас здесь так, а то… Баранину постную и то по праздникам выдают.

– Не сметь! – ударив кулаком по столу, воскликнул Алихан возмущённо. – Не сметь говорить в моём доме о сале и горилке! Не сметь курить, материться и говорить то, что оскорбляет чувство правоверных! Иначе я вышвырну вас из дома в сарай и вместе с вами вынесу к овцам вашего раненого шайтана! Сейчас ешьте что подадут и спать ложитесь!

– Хорошо, поедим и спать ляжем, – сказал Степан примирительно. – А ты… – Он покосился на притихшего за столом Арсу: – А ты пойдёшь на улицу и будешь охранять наш сон. И это не просьба, а боевой приказ, усвоил? Я вижу ружьё в углу у окна. Вот бери его и шагай из хаты…

Ночь была холодная. Арсу пробирала дрожь – то ли от прохлады, то ли от страха. С ружьём в руках он обошёл двор и укрылся от пронизывающего ветра за углом сарая. По небу гуляли тучи, но ни грома, ни молний не было. Непроглядная тьма царила вокруг, и тишина резала уши. «Я так замёрзну, надо ходить, – подумал юноша, чувствуя, как холодный обжигающий ветер проникает под одежду. – Или сходить в дом и одеться потеплее?»

Он ещё два раза обошёл двор. Всё тихо. Однако от холода мёрзли ноги и коченели руки. Ветер усиливался. «И чего они выставили меня на улицу? – с пробуждающейся злостью думал Арса. – Федералы сюда редко заглядывают, и то только днём. Да и что я смогу сделать один, если они вдруг появятся? Оказать сопротивление? Да меня тут же завалят…»

Он прибавил шагу, но не помогло. Холод так прочно укрепился под одеждой, что тело стыло с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Арса осмотрелся, но ничего не увидел, даже макушек гор. «А эти хохлы сейчас дрыхнут в тепле, в доме моего деда, – с ещё большим озлоблением подумал он. – А может быть, зайти? Мне же Габис приказал присматривать за раненым арабом, делать ему уколы, а хохлы выставили меня за дверь…»

Тишину ночи вдруг нарушил скрип, донесшийся от лестницы. Посаженный на цепь пёс не залаял, а, гремя цепью, замотал головой и приветливо заскулил.

– Эй, Арса, где ты? – послышался голос деда. – Подойди ко мне, я тёплую одежду тебе вынес.

Накинув ружьё на плечо, юноша подошёл к деду.

– Вот надень, – протянул Алихан внуку бурку и старую папаху. – Сегодня холодно на улице. Твои шайтаны уже спят у печки, а ты…

– Как раненый? – угрюмо поинтересовался Арса, почувствовав упрёк в словах деда.

– Пока жив, – вздохнул Алихан. – Шайтаны живучи…

– А может, ему укол уже пора сделать? – спросил Арса. – Может быть…

– Надо будет – сами сделают, – сказал Алихан. – А ты Айсу с цепи отпусти, он тебе хорошей подмогой будет.

Арса накинул на плечи бурку, надел на голову папаху, взял в руки ружьё, и…

– Хоть человеком себя почувствуй в одежде мужчин, – сказал дед. – А то напялили на себя пятнистые тряпки и бегаете в них по горам.

– Это не тряпки, а униформа цвета хаки, – огрызнулся внук. – Она маскировочная и больше всего подходит для боевых действий.

– Однако она не спасает вас от смертей и ранений, – с горечью усмехнулся Алихан. – Гибнете вы десятками, сотнями, тысячами, а ради чего? Позорите имя Всевышнего, прикрывая им свои кровавые деяния и поступки! Ваш «джихад» – пустой звук. Как вы, кучка оборванцев, собираетесь победить военную мощь Великой России?

– Россия разваливается, её скоро не будет! – горячо возразил Арса. – СССР, за который ты воевал, уже не стало. Скоро и России не станет, за неё крепко взялись американцы и европейцы.

– За Россию всегда кто-нибудь «крепко» берётся, внучек, – вздохнул Алихан. – Да только сами по зубам получают. Россию никогда никому не сломить, Арса. Надо не воевать с ней, а поддерживать и гордиться тем, что Чечня часть этого великого государства!

– А я не хочу! – воскликнул Арса. – Вспомни, пока ты воевал за СССР, кровь свою проливая, наш народ депортировали с родных мест! Сам рассказывал, что это была великая трагедия чеченского народа!

– Депортировали не только наш народ, ещё ингушский, крымско-татарский и другие, – вздохнул Алихан. – Это была большая ошибка советского правительства. Но сейчас времена другие, внучек. Сейчас…

– Эй, Арса! – послышался окрик из окна дома. – Живо иди укол арабу сделай!

– Я на посту, вас охраняю! – огрызнулся Арса.

– Старика за себя оставь, а сам бегом наверх! – закричал боевик. – Если араб подохнет, мы следом за ним отправимся.

– Вот как теперь позволяют вести себя «гости» в доме вайнаха[1]1
  Вайнахи – название этнической общности, включающей в себя чеченцев, ингушей, аккинцев, бацбийцев, кистинцев. Вайнахи – значит, «свои люди».


[Закрыть], – вздохнул Алихан, беря из рук внука ружьё. – Иди, спасай шайтана, а я здесь за тебя похожу.

Как только юноша ушёл в дом, он прошёлся по двору. «Вот так пришёл враг в наши дома, – думал он. – Сами позвали, денег дали. Теперь со всех стран сбегаются шайтаны, почуяв запах денег и крови. А наши люди как с ума все сошли… Привечают врагов, дают им кров и укрытие…»

Алихан отцепил пса, потрепал его по загривку, и вдруг… Тишину нарушил тоскливый протяжный волчий вой, донесшийся откуда-то от подножия горы, из долины. Пёс Айса встрепенулся, взъерошил шерсть и угрожающе зарычал. Но вой больше не повторился.

«Идёт, дружок, – подумал Алихан, снимая с плеча ружьё и взводя оба курка. – А пёсика надо бы снова на цепь посадить, а то он мне всю охоту испортит!»

Зацепив цепь за ошейник Арсы, Алихан с возрастающим внутри его азартом, осторожно ступая, двинулся к сараю. «Наверное, уже подбирается, бродяга серый, – думал он, позабыв обо всём на свете и думая только о волке. – Раньше мне на звук, на шорох стрелять приходилось… Попаду ли сейчас?» Сердце билось с неистовой силой, а вот окоченевшие руки могли подвести…

Приближаясь к сараю, волк не удержался и завыл снова, и все оставшиеся мысли мгновенно улетучились из головы.

Громко залаял и загремел цепью Айса. Не обращая на него внимания, Алихан всматривался в темноту. Шорох повторился совсем рядом. «Ты пришёл, – подумал он с удовлетворением. – Видать, очень сильно изголодался ты, дружок…»

Шорох послышался снова. Алихан затаил дыхание. Он прислушался, прицелился и плавно спустил курок. Грохнул выстрел. «Если не подвёл слух и не дрогнула рука, то я попал, – подумал он, касаясь пальцем второго курка. – Так что, для верности пальнуть ещё раз или…»

На выстрел из дома выбежали все, кроме раненого араба.

– Старик, ты стрелял? – крикнул один из боевиков, передёргивая на ходу затвор автомата.

– Я, кто же ещё, – ответил нехотя Алихан.

– А в кого?

– В волка.

– Как ты увидел его в такой темноте?

– Не увидел, а услышал, – ответил Алихан. – Я на звук бил.

Лиза принесла фонарь, и при его тусклом свете все увидели волка. Голова была в крови: заряд картечи попал в правое ухо зверя.

– Вот это выстрел! – заговорили восхищённо и уважительно боевики. – Надо же, в полной темноте волчаре башку прострелил?!

«Радуйтесь, что не вы там ползли, шайтаны, – подумал Алихан с жёсткой ухмылкой. – В вас бы я точно не промахнулся и не пожалел бы об этом…»