Текст книги "Сотворенный для величия. Лидерство как жизненный идеал"

Великодушие неотделимо от смирения

Смирение – это привычка служить. Этот аспект смирения можно назвать «братским смирением». Но смирение – это еще и осознание того, что человек полностью и целиком зависит от Бога, своего Творца. Этот аспект смирения можно назвать «метафизическим смирением».

Чем больше мы говорим о великодушии, тем большее значение мы должны придавать метафизическому смирению. Чем больше мы осознаем свое собственное величие, тем острее мы должны осознавать, что величие есть дар Божий. Великодушие без смирения – это не великодушие, а самообман, который обычно приводит к большим катастрофам в личной жизни.

Великодушие и смирение идут рука об руку. Человек обязан верить в себя (великодушие), но при этом он не должен забывать, что таланты и способности, на которые он рассчитывает, даны ему Богом (смирение). За импульсом великодушия, подвигающим его на великие дела, должен непосредственно следовать импульс смирения, позволяющий ему во всем видеть Бога. Возвеличивание человека должно сопровождаться склонением перед Богом. «Когда я боролся один на один с коммунистическим режимом, – пишет Солженицын, – я понимал, что это не я борюсь, что я – муравей, чтобы такую борьбу выдержать, что я только орудие в иных руках»[6]6
  Огонек, 1998/4559/24-52-53.


[Закрыть]. Будучи по-настоящему великодушным, Солженицын считал себя мощным инструментом в руках Божиих; будучи по-настоящему смиренным, он понимал, что он только инструмент.

Человек великодушный и смиренный, великодушно оценивая свои способности, считает себя достойным великих дел, за которые он берется с полной уверенностью; в то же время, смиренно осознавая свое положение тварного существа, он прекрасно понимает, что все его способности, даже те, которые он приобрел в результате собственных усилий, являются, в конечном итоге, Божиими дарами. Это наполняет его благодарностью к Богу и тем самым укрепляет его надежду.

Смирение признает силу и величие человека, но узнает в них дар Божий. Узнать в силе и величии человека дар Божий – не значит отрицать эту силу и это величие. Смирение не отрицает их, а посвящает их Богу.

Многие христиане верят в Бога, но немногие из них верят в самих себя, верят в свои таланты и способности. У многих верующих понимание смирения исключает великодушие, они не хотят, да и не могут выбиться в лидеры. В итоге неудивительно, что современные государства чаще всего ищут себе политических лидеров в среде неверующих.

Большинство влиятельных лидеров последних трех столетий были нехристианами. И нельзя сказать, что христиан изгнали из общественной жизни: просто сами христиане, по собственной воле, вычеркнули из нее самих себя. Это поражающий, беспрецедентный в истории человечества случай всеобщего самовыхолащивания.

Христианам стоит задуматься над личностью Жанны д’Арк, столь презираемой в наши дни в ее отечестве – Франции, и столь любимой в Англии, стране ее врагов. Жанна была истинной христианкой, носителем подлинного великодушия. По словам Гилберта Честертона, «Жанна д’Арк не топталась на распутье, отбросив все пути, как Толстой, или приняв их, как Ницше. Она выбрала путь и ринулась по нему стремительно, как молния… Толстой воспел крестьян – она была крестьянкой. Ницше воспел войну – она воевала. Она побила каждого из них на его поле; была добрей и смиренней Толстого, яростней Ницше»[7]7
  Г. Честертон, Ортодоксия. Глава 3 (Самоубийство мысли).


[Закрыть].

В возрасте 17 лет Жанна стала главнокомандующим французской армии. Ее миссия заключалась в том, чтобы изгнать английских захватчиков из Франции и добиться коронации наследного французского принца. У нее было высокое видение самой себя и высокое видение своей миссии. «Для этого я и родилась!» – эти слова она повторяла часто, без гордыни, но с гордостью.

Леонард Коэн, канадский поэт и певец, уловил некоторые черты ее величия в своем произведении «Жанна д’Арк», написанном в форме диалога между Жанной и огнем, пожирающим ее на костре:

 
«Я люблю твое одиночество, я люблю твою гордость
‹…›
Я видел ее содрогания, я слышал ее рыдания,
Я славу видел в ее глазах»[8]8
  «I love your solitude, I love your pride… / I saw her wince, I saw her cry, / I saw the glory in her eye». L. Cohen, Songs of Love and Hate, «Joan of Arc», 1971.


[Закрыть].
Поэт Арсений Тарковский выразил ее величие более контрастно:
«Ах, Жанна, Жанна, маленькая Жанна!
…Огнем горишь в рубахе не по росту».[9]9
  А. Тарковский, Дерево Жанны, 1959.


[Закрыть]
 

«Помоги себе сам, и Бог тебе поможет». Это известные слова Жанны. Она верила в Бога, но в то же время она верила в себя. Когда ее спрашивали, зачем ей нужна армия, если сам Бог решил освободить французский народ, она отвечала с простотой крестьянки и глубиной богослова: «Солдаты будут сражаться, и Бог даст победу».

«Жанна д’Арк – это существо, настолько возвышенное над обычным человечеством, – утверждал Уинстон Черчилль, – что человека такого масштаба мир не знал тысячу лет»[10]10
  У. Черчилль, Рождение Британии. Глава 26.


[Закрыть].

Современное общество нуждается в мужчинах и женщинах, верящих в человека. Святой Павел, апостол богословской надежды, был также апостолом человечества Христа: во Христе он видел совершенного Человека, то есть человека, в совершенстве практиковавшего все человеческие добродетели, включая великодушие. Сам Павел был, по всей видимости, самым великодушным из апостолов Христа. Он поразительно практиковал не только богословскую, но и человеческую надежду. Его человеческая энергия, подкрепленная благодатью Божией, сделала его величайшим христианским деятелем.

Христианин, несомненно, должен осознать собственные несовершенства и искать в Боге сил, чтобы победить мир. Но этого недостаточно: он должен также осознать собственные способности, полагаться на них и задействовать все чисто человеческие возможности. Это – необходимое условие лидерства.

Очисти свои намерения

Тщеславие ищет ложного величия, а именно – чести и славы человеческой. Стремление к чести и славе портит человека и препятствует его самосовершенствованию. Честь и слава – это не цель, а всего лишь побочный (и не обязательный) результат на пути к величию.

Часто бывает, что мы стремимся к добродетели ради ее самой, а к чести и славе – мимоходом. Требуется многолетняя работа, чтобы до конца искоренить тщеславие и целиком очистить свои намерения.

Великодушие – не мегаломания

Студенты часто спрашивают меня: «Наполеон был тиран, но разве он не был великодушным?»

Чтобы стать великодушным, нужно в первую очередь обладать благоразумием, т. е. практической мудростью. Без благоразумия не отличишь великодушие от мегаломании.

Наполеон практиковал не благоразумие, а хитрость. Ему неинтересно было благоразумие, потому что неинтересно было благо.

В «Войне и мире», говоря о императоре французов, Толстой пишет:

«Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.

“C’est grand!” [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть “grand и “не grand”. Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда [в Москву], чувствует que c’est grand, и душа его покойна ‹…›.

И весь мир пятьдесят лет повторяет: “Великое! Наполеон великий!” ‹…›.

И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.

Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды».[11]11
  Л. Толстой, Война и мир, Том IV, гл. XVIII.


[Закрыть]

Величие, великодушие, лидерство – это нравственные категории. Это понимали древние греки[12]12
  Достаточно прочитать исторический роман «Киропедия» Ксенофонта (430–356 до н. э.), первую книгу, в которой систематически излагались вопросы лидерства.


[Закрыть], это должны понимать и сейчас все здравомыслящие люди.

Великодушие и самооценка – это разные вещи

Нельзя путать великодушие с самооценкой. Великодушие – это добродетель; самооценка – это эмоция. Добродетель объективна и устойчива; эмоция же субъективна и неустойчива: можно утром вставать с очень высокой самооценкой и вечером ложиться с самооценкой, близкой к нулю.

Великодушие относится к сфере бытия; самооценка – к сфере обладания. Часто бывает, что у малодушного человека завышенная самооценка. Это неудивительно: для высокой самооценки в принципе ничего не нужно, кроме лести.

«Добродетель юности»

Молодым людям легче практиковать великодушие, чем людям старшего возраста. Ведь молодость полна надеж: она смотрит в будущее и стремится к великим свершениям. Люди постарше обычно зациклены на прошлом, на достигнутом.

Юнцам легче практиковать великодушие, нежели старикам. Но это не значит, что все юнцы великодушны и все старики малодушны. Есть юноши, лишенные всяческих амбиций и есть старики, неустанно мечтающие о новых свершениях.

Так, несмотря на 16 лет советских тюрем и лагерей, русский инженер и писатель Дмитрий Панин сохранил молодость и щедрость души. Надежда и оптимизм не покидали его вплоть до кончины в 1987 году – в изгнании во Франции. В конце 1940-х он отбывал срок вместе с Александром Солженицыным, который вывел Панина под именем Дмитрия Сологдина в своем романе «В круге первом»[13]13
  А. Солженицын, В круге первом. Глава 26.


[Закрыть]:

«Дмитрий Сологдин ‹…› был ничтожный бесправный раб. Он сидел уже двенадцать лет, но из-за второго лагерного срока конца тюрьме для него не предвиделось. Его жена иссушила молодость в бесплодном ожидании. Чтобы не быть уволенной с нынешней работы, как ее уже увольняли со многих, она солгала, что мужа у нее вовсе нет, и прекратила с ним переписку. Своего единственного сына Сологдин никогда не видел: при его аресте жена была беременной. Сологдин прошел чердынские леса, воркутинские шахты, два следствия – полгода и год, с бессонницей, изматыванием сил и соков тела. Давно уже было затоптано в грязь его имя и его будущность. Имущество его было – подержанные ватные брюки и брезентовая рабочая куртка, которые сейчас хранились в каптерке в ожидании худших времен. Денег он получал в месяц тридцать рублей – на три килограмма сахара, и то не наличными. Дышать свежим воздухом он мог только в определенные часы, разрешаемые тюремным начальством.

И был нерушимый покой в его душе. Глаза сверкали, как у юноши. Распахнутая на морозце грудь вздымалась от полноты бытия».

Душа, глаза, грудь – покой, свет, полнота бытия… Со времен Аристотеля очень немногие писатели так ярко и так сжато сумели отразить телесное воплощение великодушия.

Великодушный человек остается юным, хотя он физически стареет. Но великодушные и в то же время действительно молодые годами люди – это явление самого высокого порядка. Они впечатляют нас. Своей неутолимой жаждой жизни и действия великодушная молодежь напоминает нам, что важно и что не важно. Она освобождает нас от рутины и побуждает жить полной, настоящей жизнью.

В своей поэме «Сумасшедший» Патрик Пирс, англо-ирландский адвокат, поэт и руководитель ирландских войск в неуспешном «Пасхальном восстании» 1916 года, ярко выразил радикализм великодушия, присущий юности:

 
«Я расточил драгоценные года, что Бог даровал моей юности,
В попытках невозможного достичь –
А лишь невозможное я считал достойным своих усилий.
Безумие это иль благодать? Пусть судит Бог, а не человек.
Я расточил драгоценные года…
Господи, но если их вернуть – я бы расточил снова!
Когда пройдет горячая юность моя, обращусь к моему народу, и скажу ему:
Подражайте моему сумасшествию; не сберегайте – расточите;
Рискуйте всем, иначе все потеряете».
 

Пирса расстреляли англичане.

Бросить адвокатскую карьеру и посвятить себя изучению и преподаванию лидерства меня побудила как раз молодежь – университетская молодежь. Я читал курс лекций по истории европейской интеграции и тратил много времени, пытаясь помочь своим слушателям проникнуть в движение умов и сердец отцов-основателей Евросоюза, таких как Робер Шуман, Конрад Аденауэр, Альчиде де Гаспери, Жан Моне. Мои студенты были восхищены величием отцов-основателей, а я был восхищен их восхищением.

Великодушная молодежь привела меня к теме лидерства, и если я когда-нибудь перестану преподавать менеджерам, то преподавать молодежи не перестану никогда. Чтобы сильно выдохнуть, надо сначала глубоко вдохнуть. Чтобы свидетельствовать о надежде, надо сперва стать свидетелем надежды.

Всеобъемлющая добродетель

Согласно Платону, основными человеческими добродетелями являются благоразумие, справедливость, мужество и самообладание. Амвросий Медиоланский именовал их кардинальными добродетелями, ибо все прочие добродетели опираются на них. Слово «кардинальный» происходит от латинского cardo, что значит «стержень». Подобно тому как дверь крепится на петлях, так и добродетели опираются на четыре базовые, или кардинальные, добродетели.

Любой добродетельный поступок предполагает:

1) благоразумие, позволяющее в конкретной ситуации определить, какой поступок будет добродетельным, а какой – порочным (благоразумие, например, указывает нам в конкретной ситуации, где заканчивается смелость и где начинается опрометчивость);

2) справедливость, заставляющую нас совершить этот поступок;

3) мужество, дающее силу, выносливость и упорство, чтобы не отступать, а довести до конца добродетельный поступок;

4) самообладание, препятствующее эмоциям увести нас в сторону, противоположную от добродетельного поступка.

Кардинальные добродетели – это базовые добродетели, а они не обязательно самые важные. Аристотель говорит, что «великодушие есть своего рода венец добродетели: оно делает добродетели большими»[14]14
  Аристотель, Никомахова этика, Книга IV, глава VII.


[Закрыть], оно украшает их и позволяет им достичь своего совершенства. В этом смысле великодушие выше кардинальных добродетелей.

Великодушие заставляет каждую из добродетелей превзойти себя, увлекает за собой каждую из них в своем стремлении к величию.

Великодушный ищет в каждой добродетели не специфичное добро, ей присущее, а величие, в ней заключенное, совершенство, которое она предлагает, расцвет личности, к которому она приводит.

Великодушному противны не специфичная извращенность порока, а истощение бытия и сокращение достоинства, которые влечет за собой порок. Великодушный отвращается от порока не потому, что это дурно, а потому что это пошло и низко.

Великодушие – это образ мышления и поведения, направленный к расцвету человеческой личности.

Глава 2
Идеал смирения

Если великодушие – это утверждение собственного достоинства и величия, то смирение – это утверждение достоинства и величия других. Лидер привлекает, а не подталкивает; учит, а не приказывает; вдохновляет, а не распекает. Лидер – не тот, кто проявляет власть над другими, а тот, кто дает другим возможность проявить себя. Смирение – это вторая специфичная добродетель лидера.

Великодушие – это энергия, смирение – это направление. Подлинное величие устремлено к служению. Можно даже сказать, что мера личного величия лидера – это уровень величия, достигаемый последователями, т. е. теми, которым он служит. Мера лидерства – не лидер, а его последователи.

Дай другим возможность проявить себя

Смирение (привычка служить) разжигает сердца альтруистов и больно бьет по душам эгоистов.

«Ложь и зло эгоизма состоят вовсе не в том, что этот человек слишком высоко себя ценит, придает себе безусловное значение и бесконечное достоинство, – пишет Владимир Соловьев. – В этом он прав. ‹…› Всякий человек в этом качестве имеет безотносительное значение и достоинство, есть нечто безусловно незаменимое и слишком высоко оценить себя не может. ‹…› Основная ложь и зло эгоизма не в этом абсолютном самосознании и самооценке субъекта, а в том, что, приписывая себе по справедливости безусловное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность»[15]15
  В. Соловьев, Смысл любви. 2, III.


[Закрыть].

Признавая свое собственное достоинство и величие, мы должны признавать достоинство и величие других, и служить им на деле. Мы служим людям, когда даем им возможность проявить себя, возрастать в добродетели и обрести величие. Своим смиренным великодушием, то есть великодушием, направленным к служению, Жанна д’Арк изменила сердца миллионов своих соотечественников, вызвала духовное возрождение страны, погрязшей во мраке малодушия и трусости. Одному из своих соратников, Жанна когда-то сказала: «Всю дорогу я наблюдала за тобой. Ты начал плохо, ты пустой фантазер. Но в тебе кроется настоящая храбрость, и я дам тебе возможность проявить ее. В тебе таится мужчина, и я выявлю его»[16]16
  M. Twain, Personal Recollections of Joan of Arc, Book 2, Chapter 10.


[Закрыть]. Превращать болтуна в героя – вот это лидерство.

Пример компании «Мишлен»

Франсуа Мишлену было всего 28 лет, когда в 1954 году он встал во главе крупного промышленного концерна «Мишлен». Он с тех пор занимал скромный кабинет своего деда, Эдуарда Мишлена, основателя компании.

Я встретился с Франсуа в 2010 году. Во время нашей беседы, длившейся два с половиной часа, он успел сделать три очень важных телефонных звонка. Как я узнал позже, эти звонки касались клеветнической кампании, развернутой против него в средствах массовой информации. При этом Мишлен вовсе не выглядел удрученным. Он, казалось, был полностью поглощен нашей беседой, улыбался, смотрел мне прямо в глаза, извинялся за неожиданные паузы и просил напомнить, на чем мы остановились. В нем было заметно спокойствие, уважение к собеседнику и огромное желание служить.

«Что меня поражает в личности Франсуа Мишлена, – рассказывает Карлос Гон, президент компании “Рено”, – это большое внимание, которое он уделяет людям, его забота о духовном росте людей, которые его окружают. У него большие амбиции для своей компании, но это не разрушительные амбиции, они не направлены на собственную эгоистичную самореализацию. Мишлен – крупный промышленник, но он еще крупнее как человек»[17]17
  Michelin – Son histoire, ses champions, les héros du quotidien. La Montagne, Clermont-Ferrand, 2007.


[Закрыть].

«Чтобы служить людям, нужно сначала научиться выслушивать их, – с юмором говорит Франсуа Мишлен. – Посмотрите на меня – я лопоух, это лучшее тому свидетельство».

Помочь человеку стать тем, кто он есть – вот, что важно для Франсуа Мишлена. Благодаря этому принципу, которым всегда руководствовался дедушка Эдуард, Марюс Миньоль – типографский рабочий, не имевший формального образования, – в 1941 году изобрел радиальную шину, совершившую переворот в мировой шинной индустрии. Когда Миньоля нанимали в компанию, ему предоставили работу в полиграфическом отделе. Но Эдуарду Мишлену, основателю компании, не понравилось это решение. Он возразил директору по персоналу: «Не слишком судите о человеке по первому впечатлению. Помните, нужно разбить камень, чтобы найти алмаз, скрытый внутри».

Миньоль был переназначен на коммерческую должность, связанную с экспортом продукции. Однажды Эдуард Мишлен обнаружил на столе у Миньоля странный предмет, наподобие логарифмической линейки. Выяснилось, что работник сам изобрел его, чтобы быстрее вычислять курсовую разницу различных валют. «Этот человек – гений!» – воскликнул изумленный босс. Миньоля перевели в исследовательский отдел. К тому времени традиционные покрышки изживали себя: они перегревались на высоких скоростях.

Изучая нагревание в традиционной шине, Миньоль изобрел такую шину, в которой нити корда в слоях каркаса не перекрещиваются, как это бывает с диагональными шинами, а имеют радиальное расположение, т. е. направлены от борта к борту. Радиальная шина оказалась революционной.

Такое выдающееся изобретение стало возможным по одной единственной причине: Эдуарда Мишлена больше интересовали люди, нежели вещи. Он дал Миньолю возможность раскрыть свой талант и поставить его на службу компании и всему обществу.

Франсуа Мишлен учился у своего дедушки Эдуарда. Помочь человеку стать тем, кто он есть, – это его лейтмотив, его навязчивая идея.

Уважение Франсуа Мишлена к людям, его желание служить им – это результат его смирения. Но это еще и вопрос здравого смысла. «Часто говорят, что факты упрямы. Но упрямы не факты, а люди, – утверждает Мишлен. – Мы отказываемся понять, что движущая сила предприятия – это не капитал, не оборудование, а человеческое творчество».

Смирение – это не препятствие, а условие прочного бизнеса. Благодаря смирению ее руководителей, компания «Мишлен» занимает первое место в мире в своей отрасли.

Служение как жизненный идеал

Идеал братского смирения – идеал служения – был привнесен в греко-латинский мир не античной философией, а христианством. «Сын Человеческий не для того пришел, – говорит Христос, – чтобы Ему служили, но чтобы послужить. ‹…› Я посреди вас, как служащий»[18]18
  Mк 10:45; Мф 20:28; Лк 22:27.


[Закрыть]. Смысл смирения заключается в Христовой заповеди служить друг другу: «Кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом»[19]19
  Мф 20:26.


[Закрыть].

Чтобы постичь суть христианского смирения, надо сначала понять, кто такой Бог. Бог един, но в Нем – три Божественные Ипостаси или Личности: Отец, Сын и Дух Святой. Три Божественные Личности взаимодействуют между собой с бесконечным смирением: каждая из Личностей существует только для двух Других. В Боге быть Личностью – значит быть даром для других Личностей. Точно так же и для человека быть личностью – значит быть даром для других людей. Без этого братского смирения самореализация человека как личности попросту невозможна.

Мы служим людям, когда удовлетворяем их материальные и духовные потребности. Но самый высокий способ служения – помочь человеку стать тем, кто он есть, помочь ему обрести величие. Христос служил своим ученикам особенно тогда, когда Он вразумлял их, воспитывал и вдохновлял.

Братское смирение – плод истинной любви. Мы служим людям в первую очередь, когда мы помогаем им расти как личностям и как детям Божиим; когда мы помогаем им исполнять Божию заповедь, а именно: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный»[20]20
  Мф 5:48.


[Закрыть]. Совершенство и святость – это синонимы величия.

Смирение, как и великодушие, – источник радости. Служа другим своим сердцем, умом и волей, лидер обнаруживает смысл и ценность собственной жизни. Он ощущает и переживает величие человеческого достоинства и мистическую нить, что связывает воедино все человечество. Гордыня и эгоизм, как и малодушие, – источники печали, горечи и пессимизма.