Текст книги "Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма"

Предисловие

Великая Отечественная война – одно из тех редких исторических событий, память о которых не стирается со временем. Все дальше и дальше уходят от нас страшный июнь сорок первого и ликующий май сорок пятого; все меньше становится среди нас победивших в той войне ветеранов. Однако память о событиях без малого семидесятилетней давности никуда не ушла; она остается с нами, порождая ожесточенные споры, влияя на общественные настроения и даже на международную политику. «Глубинное воздействие, которое Вторая мировая война оказала на жизненный опыт людей, становится тем заметнее, чем дальше в историю она уходит, – замечает в этой связи германский историк Харальд Вельцер. – Одержимость этим прошлым, от которого нельзя уйти, не снижается, а, наоборот, нарастает… Прошлое еще отнюдь не ушло, оно продолжает жить на уровне чувств, на уровне политического самосознания, на уровне политических ориентаций…»[1]1
  Вельцер Х. История, память и современность прошлого: Память как арена политической борьбы // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3. С. 35.


[Закрыть]

Через шестьдесят пять лет после окончания Великой Отечественной память о ней столь же жива в нашей стране, как и сорок, и двадцать лет назад. «9 Мая – единственный большой праздник, оставшийся от советского прошлого, – с некоторым удивлением писала в 60-летнюю годовщину Победы германская Die Zeit. – Каждый в России убежден в том, что судьба Второй мировой войны была решена на российской земле. В эмоциональном и нравственном плане память о Победе питает гордость за славное прошлое и в сегодняшних, менее славных, буднях. В каждой семье еще свежи воспоминания о жертвах. В дни бракосочетания молодые пары все так же приходят к Могиле Неизвестного Солдата. Юные добровольцы разыскивают на полях сражений останки погибших, чтобы наконец-то достойно похоронить их»[2]2
  Die Zeit. 05.05.2005.


[Закрыть].

Социологические опросы подтверждают наблюдения зарубежных журналистов. Для жителей России Великая Отечественная война – главное событие отечественной истории, относительно которого существует общественный консенсус. «Ни одно из других событий с этим не может быть сопоставлено, – отмечают социологи. – В списке важнейших событий, которые определили судьбу страны в ХХ веке, победу в ВОВ в среднем называли 78 % опрошенных. Причем значимость Победы за последние годы только выросла. Если в 1996 г. на вопрос: «Что лично у вас вызывает наибольшую гордость в нашей истории?» – так отвечали 44 % опрошенных (самая большая группа ответов), то в 2003 г. таких было уже 87 %»[3]3
  Гудков Л. «Память» о войне и массовая идентичность россиян // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3. С. 49.


[Закрыть]. В 2007 г. этот показатель возрос до 94 %.

В современной России общественное значение памяти о Победе оказывается даже выше, чем в Советском Союзе. Подобное утверждение может показаться парадоксальным, однако оно соответствует действительности. Апелляция к общему прошлому является одним из непременных условий существования современных наций и государств. И именно поэтому разрушение национальной картины прошлого становится инструментом международной политики.

Мы наблюдали это собственными глазами: в годы перестройки вся отечественная история ХХ века подверглась настоящему поруганию. Французский историк Мария Феррети впоследствии четко определила цели, преследовавшиеся в те годы «либеральной общественностью» в исторической науке: переоценка исторических альтернатив имела своей целью «сломать хребет старой официальной истории, используемой в качестве основного инструмента для подтверждения легитимности власти»[4]4
  Феррети М. Сталин умер вчера… А действительно ли умер Сталин? // Советская историография. М., 1996. С. 430–431.


[Закрыть]. Под видом «демифологизации прошлого» у общества целенаправленно разрушалось важнейшее чувство сопричастности к прошлому, его самосознание. Хребет официальной истории сломали, внеся тем самым существенный вклад в разрушение государства; история Советского Союза стала представляться как некая «черная дыра» мировой истории, при ознакомлении с которой нельзя испытывать ничего, кроме чувства вины за наше прошлое и национальной униженности.

В этой ситуации Победа осталась практически единственным положительным событием в российской истории ХХ века. «По мере эрозии и ослабления прежних предметов гордости советских людей… растет символический вес Победы, – констатируют социологи. – На ее фоне быстро девальвируется как имперское культурное наследие… так и идеологические символы социализма…Победа торчит сегодня как каменный столб в пустыне, оставшийся после выветривания скалы. Она стягивает к себе все важнейшие линии интерпретаций настоящего, задает им масштаб оценок и риторические средства выражения»[5]5
  Гудков Л. «Память» о войне… С. 49–50.


[Закрыть].

В современной России память о Великой Отечественной войне стала основой национальной идентичности. Для жителей нашей страны слово «Победа» исполнено глубочайшего смысла. В нем смешались память о выживших и погибших, слезы радости и скорби, грохот салютов и звон колоколов, улыбки и щемящее чувство общего праздника. 9 Мая – это тот редкий день, когда мы ощущаем себя не населением, а единым народом.

Теперь, в год 65-летней годовщины Великой Победы, мы видим, как ее пытаются дискредитировать, оболгать, задним числом превратив победителей в преступников, а нацистских преступников – в героев. Крайне востребованной неожиданно оказалась концепция «третьей силы», разработанная во время холодной войны антисоветскими эмигрантами. Согласно этой концепции, во время войны существовали силы, противостоявшие и Сталину, и Гитлеру. На роль «третьей силы» обычно предлагаются русские коллаборационисты (наиболее известная эмигрантская книга о них так и называется «Против Сталина и Гитлера»), прибалтийские «лесные братья», формирования Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии. При этом как-то не упоминается о том, что прибалтийские «лесные братья» и формирования УПА на немецкие подразделения практически не нападали, а РОА выступила «против Гитлера» только после падения Третьего рейха. Это, впрочем, и не важно – в концепцию «третьей силы» рассказы о противостоянии нацистам вводятся исключительно из-за соображений политкорректности. Главное здесь – противостояние СССР; «лесные братья» и бандеровцы становятся новыми национальными героями в Прибалтике и на Украине, символизируя тем самым выстраивание национальной антисоветской и антироссийской версии истории.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена как раз этим новым «национальным героям», их подлинной, а не легендарной истории. В ней собраны работы, написанные мною в течение последних двух лет. Все они уже издавались небольшими тиражами[6]6
  Дюков А.Р. Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». М., 2008; Дюков А.Р. Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». 2 изд., испр. и доп. М., 2009; Дюков А.Р. Die Aktion Kaminskiy: Локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА // Мифы Великой Отечественной. М., 2008; Дюков А.Р. Милость к падшим: Советские репрессии против нацистских пособников в Прибалтике. М., 2009.


[Закрыть], однако вниманию широкого читателя предлагаются впервые; кроме того, специально для настоящего издания эти работы серьезно исправлены и дополнены. Надеюсь, что читатель узнает много нового и интересного для себя: об идеологии и практике нынешних «героев Украины» – боевиков ОУН и УПА; об участии русских коллаборационистов в нацистском геноциде и «борьбе с партизанами»; об эволюции советской репрессивной политики по отношению к русским и прибалтийским пособникам нацистов. Несмотря на то что каждая из включенных в книгу работ посвящена отдельной теме, вместе они образовывают некое единство, дополняя друг друга, – так, по крайней мере, видится мне. Надеюсь, что это увидит и вдумчивый читатель.

декабрь 2010 года

Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса»

На протяжении трех бесконечно долгих лет на оккупированной нацистами территории Советского Союза разворачивалась драма, равной которой не было в мировой истории. С самого начала война на востоке была для нацистов особой войной, войной на уничтожение. Согласно нацистским представлениям, Советский Союз населяли представители низших рас, часть из которых следовало уничтожить, а часть – превратить в рабов. На закрытых совещаниях представители гитлеровского руководства прямо говорили о необходимости уничтожения миллионов советских граждан. И эти планы не оставались на бумаге – они деятельно и непреклонно воплощались в жизнь.

Войска Красной Армии на фронте и советские партизаны во вражеском тылу не дали полностью реализовать нацистские планы геноцида; однако и то, что нацистам удалось сделать, было невероятно в своей чудовищности. По сей день неизвестно точное число мирных граждан, уничтоженных на оккупированных территориях при помощи пули, огня и голода. Советские историки говорили о 10 миллионах, современные российские исследователи называют цифру в 13,5—14 миллионов мирных граждан, 7,5 миллиона из которых было уничтожено в ходе карательных операций, 2,5 миллиона – погибло на каторжных работах в Германии и более 4 миллионов – умерло от организованного нацистами голода[7]7
  Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. М., 2001. С. 233, 463; Население России в ХХ веке: Исторические очерки. М., 2001. Т. 2. С. 50, 58–59.


[Закрыть].

Составной частью нацистской «истребительной войны» против Советского Союза стало массовое уничтожение евреев. Евреи не были самыми многочисленными жертвами нацистов, но они были первыми, кого начали уничтожать поголовно. У оказавшегося под немецкой оккупацией русского, украинца или белоруса был некоторый шанс остаться в живых – разумеется, в качестве раба. У евреев такого шанса не было; лишь немногие из проживавших на оккупированных землях 3 миллионов евреев дожили до прихода войск Красной Армии[8]8
  Альтман И.А. Жертвы ненависти: Холокост в СССР, 1941–1945 гг. М., 2002. С. 454.


[Закрыть].

Однако далеко не все уничтоженные во время нацистской оккупации евреи были жертвами нацистов. Свой вклад в «окончательное решение еврейского вопроса» внесли националисты из недавно присоединенных к Советскому Союзу республик Прибалтики и Западной Украины. Организованные ими еврейские погромы начинались сразу после ухода советских войск. Евреев забивали насмерть, расстреливали, сжигали в домах и синагогах, за бежавшими из городов охотились боевики из антисоветских националистических формирований.

Уничтожение местными националистами евреев, разумеется, приветствовалось руководством айнзатцгрупп, которое получало возможность выдавать свои преступления за «стихийные акции самоочищения». По иронии судьбы, в наше время происходит обратный процесс: преступления прибалтийских и украинских националистов то и дело пытаются списать на нацистские айнзатцгруппы.

Особенно активно это делают на Украине, где национальными героями официально объявлены члены Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА).

Созданная в 1929 г. в Вене, ОУН ставила своей задачей создание Украинской соборной самостийной державы, в состав которой должны были войти все территории, населенные украинцами. В рамках этой задачи естественными врагами этой нелегальной организации становились Польша и Советский Союз; а как известно, враг моего врага – мой друг. С начала 1930-х гг. ОУН сотрудничала с разведкой сначала Веймарской Германии, а затем Третьего рейха. Члены ОУН активно использовались германской военной разведкой (абвером) для осуществления разведывательной и диверсионной деятельности против Польши и Советского Союза.

В феврале 1940 г. ОУН раскололась на две фракции – официального главу («проводника») организации Андрея Мельника и молодого лидера Степана Бандеру. Этот раскол был окончательно оформлен в апреле 1941 г., когда фракция С. Бандеры заявила о непризнании решений созванного А. Мельником 2-го Великого съезда ОУН в Риме и провела собственный съезд в Кракове. Несмотря на непреодолимые противоречия между фракциями, обе они продолжали активно сотрудничать с нацистскими спецслужбами.

Перед нападением Германии на Советский Союз украинскими националистами под руководством офицеров абвера были созданы два диверсионных батальона, получившие название «Нахтигаль» и «Роланд». Общая численность этих подразделений составляла около 700 человек, а их командирами с украинской стороны стали соответственно сотник Роман Шухевич и майор Евгений Побигущий. ОУН(Б) также вело подготовку прирученных к наступлению вермахта выступлений в тылу советских войск. Кроме того, с согласия немецкого военного руководства создавались «походные группы ОУН», которые должны были следовать за передовыми частями вермахта, ведя политическую пропаганду и организуя вооруженную «украинскую милицию».

Планы ОУН были воплощены в жизнь сразу же после вторжения немецких войск на советскую землю. Группы украинских националистов нападали на советские учреждения, обстреливали части Красной Армии. 30 июня вместе с передовыми частями вермахта в оставленный советскими войсками Львов вошел батальон «Нахтигаль» под командованием Р. Шухевича. В тот же день прибывшая в город «походная группа» одного из лидеров ОУН(Б) Я. Стецко провозгласила создание украинского государства. В ответ из Берлина пришел приказ о наказании руководителей ОУН(Б) за самоуправство. Украинские националисты убедились, что нацисты не рассматривают их как союзников и не собираются передавать им власть над «освобожденной Украиной». Несмотря на это, руководство ОУН(Б) надеялось на продолжение сотрудничества с оккупантами. Однако в Берлине предложение о сотрудничестве отвергли; немецкие власти развернули репрессии против ОУН(Б).

К концу 1942 года украинское население уже в полной мере ощутило на себе тяжесть нацистской оккупации. Голод, вызванный конфискацией продовольствия; тяжелые принудительные работы; постоянные расстрелы – все это настраивало украинцев против немецкого господства. На оккупированной территории возникали партизанские отряды, боровшиеся с оккупантами. Современные украинские историки признают, что формирование партизанских отрядов было инициативой «снизу». В то время как руководство ОУН(М) и ОУН(Б) в той или иной степени склонялось к сотрудничеству с немцами, представители низовых структур добивались разрешения с оружием в руках сопротивляться грабившим и истреблявшим украинское население оккупантам.

Весной 1943 г. на базе вооруженных отрядов ОУН(Б) была создана Украинская повстанческая армия. Тогда же УПА пополнили ушедшие «в лес» формирования украинской вспомогательной полиции. Одной из причин создания националистами формирований УПА стала активная деятельность на территории Полесья советских партизан. Еще одним врагом для отрядов УПА стало польское население Волыни. Летом 1943 г. отряды УПА организовали масштабные этнические чистки в районах проживания польского населения, в результате которых, по данным польских историков, было уничтожено 40 тысяч человек. Одновременно отряды УПА вели активные боевые действия против советских партизан и (с меньшей интенсивностью) против немецких войск.

В конце 1943 г. главнокомандующим УПА стал Роман Шухевич, в начале войны командовавший батальоном «Нахтигаль», а затем – первой сотней сформированного нацистами 201-го батальона охранной полиции. В начале следующего, 1944 г., командование УПА достигло соглашения с немецкими властями относительно борьбы против советских партизан, а также предоставления развединформации. Взамен немецкая сторона передавала подразделениям УПА необходимое националистам вооружение. После освобождения Украины советскими войсками УПА продолжила борьбу против советской власти. Подразделения УПА действовали также на территории Польши, совершали пропагандистские рейды в Чехословакию. Лишь в 1949 г. в результате эффективных действий советских органов госбезопасности остатки формирований УПА были распущены. Их личный состав слился с националистическим подпольем ОУН, действовавшим на территории СССР вплоть до середины 50-х гг.

Несмотря то что формирования ОУН и УПА активно участвовали в уничтожении поляков, евреев и лояльно настроенных к советской власти украинцев[9]9
  См., напр.: Повседневность террора: Деятельность националистических формирований в западных регионах СССР. Кн. 1: Западная Украина, февраль – июнь 1945 года / Фонд «Историческая память»; Сост. А. Дюков и др. М., 2009.


[Закрыть], «оранжевыми» властями на Украине была развернута государственная кампания по героизации украинских националистов.

В ноябре 2007 г. во время официального визита в Израиль президент Украины Виктор Ющенко неожиданно заявил, что ОУН и УПА никоим образом не были причастны к антисемитским действиям и что уставные документы этих организаций не несут никаких антисемитских положений. «Ни один архив не подтвердит сегодня ни одной акции карательного типа, в которой принимали бы участие бойцы УПА или другие подобные организации, – продолжил глава украинского государства. – Понимаю, что многое из пропаганды советского типа имеет силу стереотипов, но мы имеем право говорить, что есть другая правда»[10]10
  ИА «Росбалт», 14–15.11.2007.
  Показательно, что в рамках упомянутого визита В. Ющенко также предпринял попытку добиться от Израиля официального признания концепции «Голодомора» как геноцида против украинцев. См.: Касьянов Г. Danse macabre: голод 1932–1933 років у політиці, масовій свідомості та історіографії (1980-ті – початок 2000-х) / Ін-т історії України НАН України. Киïв, 2010. С. 103–104.


[Закрыть].

Причины столь категоричного утверждения украинского президента понятны. На Украине сегодня идет процесс конструирования новой национальной идентичности, в рамках которой члены ОУН и УПА объявлены национальными героями[11]11
  См.: Юхновский И. Об идеологии и политике Украинского института национальной памяти // Зеркало недели (Киев). 27.10–02.11.2007; ДюковА. Новая идентичность для Украины // Русский проект, 15.10.2007.


[Закрыть]. А национальные герои не могут быть замешаны в преступлениях против человечности.

Ситуация усугубляется тем, что вопрос об отношении ОУН и УПА к евреям имеет не только внутриполитическое, но и международное значение. Осенью 2007 г. главнокомандующему УПА Роману Шухевичу было посмертно присвоено звание «Героя Украины». Не осложнятся ли украинско-израильские отношения в случае, если украинским историкам не удастся «обосновать» непричастность Шухевича к погромам евреев во Львове 30 июня 1941 г.? Не потерпит ли имидж Украины на международной арене серьезный урон, когда станет известно о том, как лидеры ОУН намеревались решить «еврейский вопрос»?

Это вопросы далеко не риторические: в конце декабря 2007 г. директор Центра Симона Визенталя по международным отношениям Шимон Самуэльс выразил генеральному секретарю Совета Европы Терри Дэвису протест по поводу награждения званием «Герой Украины» Романа Шухевича. По мнению Самуэльса, это награждение нарушает обязательства Украины как члена Совета Европы по борьбе с расизмом и отрицанием холокоста[12]12
  SWC urges Council of Europe to condemn Ukrainian for rabid antisemitic outrburst that defamed Simon Wiesenthal and victims of the Shoah // Wiesenthal.com, 27.12.2007.


[Закрыть].

С этими словами трудно не согласиться. Что бы ни говорили украинские «оранжевые» власти и поддерживающие их историки-ревизионисты, украинские националисты на самом деле участвовали в уничтожении евреев, поляков и просоветски настроенных украинцев. Это факт, с которым ничего нельзя поделать. Другое дело, что с научной точки зрения данная тема к настоящему времени изучена недостаточно, а это дает простор для различного рода спекуляций.

Предлагаемое вниманию читателя исследование посвящено участию ОУН и УПА в уничтожении евреев. Начиная работу над этой темой, автор ставил перед собой две взаимосвязанные задачи: во-первых, проанализировать существующую украинскую и зарубежную историографию по теме, и, во-вторых, с опорой на документы из украинских и российских архивов рассмотреть узловые вопросы, связанные с участием ОУН и УПА в холокосте. В работе рассматриваются предвоенные планы ОУН по отношению к евреям, участие боевиков ОУН в уничтожении евреев летом 1941 г., изменение программных установок ОУН по «еврейскому вопросу», участие формирований УПА в антиеврейских акциях, а также судьба мобилизованных в УПА евреев.

Глава 1
Историография проблемы

Отношение Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии к евреям – одна из наиболее дискуссионных проблем в историографии ОУН и УПА. К настоящему времени исследователи этой проблемы разделились на два непримиримых лагеря. Одни считают, что ОУН и УПА принимали активное участие в уничтожении евреев, другие это отрицают. С обеих сторон звучат обвинения в политической ангажированности и использовании «пропагандистских штампов», порою вполне справедливые.

На наш взгляд, такое положение вещей свидетельствует не столько о сложности вопроса, сколько о его политической значимости и одновременно недостаточной научной изученности. Причины последнего понятны. Вплоть до «архивной революции» 90-х годов источниковая база по данной тематике была крайне узка. Исследователь, взявшийся изучить отношение ОУН и УПА к евреям, имел в своем распоряжении лишь воспоминания, немногочисленные немецкие отчеты о положении на оккупированной Украине, а также опубликованные эмигрантскими украинскими историками документы ОУН и УПА, аутентичность которых порою вызывала сомнения.

Ситуация усугублялась тем, что мемуаристы противоречили друг другу. В мемуарах евреев и поляков неоднократно упоминалось об участии украинских националистов в погромах и убийствах, однако оказавшиеся в эмиграции оуновцы подобные обвинения отвергали. Ярослав Стецко, один из руководителей ОУН(Б), утверждал, что в погромах евреев летом 1941 г. оуновские активисты участия не принимали. «Я лично при каждом удобном случае в каждом селе или местечке, через которое мы проезжали, обращал внимание, чтобы не поддаться немецким провокациям ни на какие антиеврейские или антипольские эксцессы. Это на совесть было исполнено нашим активом», – писал Стецко[13]13
  Стецько Я. 30 червня 1941: Проголошення вiдновлення державности Украïни. Торонто; Нью-Йорк; Лондон, 1967. С. 178.


[Закрыть].

По утверждению оуновца Богдана Казановского, антиеврейские акции были даже запрещены краевым проводником ОУН(Б) Иваном Климовым, известным под псевдонимом Легенда. По словам Казановского, однажды к Климову обратился один из заместителей комиссара украинской полиции с вопросом, каким должно быть их отношение к немецким антиеврейским акциям. В ответ Климов якобы заявил: «Мы не имеем интереса в том, чтобы уничтожать жидов, потому что после жидов придет очередь украинского населения. Мы помогли нескольким жидам-офицерам из У[краинской] Г[алицийской] А[рмии], врачам и другим специалистам, которые хотели разделить судьбу с нашим движением в подполье. Они с удовольствием согласились работать для ОУН, но их немного. Даю поручение, чтобы в антижидовской акции не смел принимать участие ни один член ОУН. По этому делу скоро получите письменные инструкции»[14]14
  Казанiвський Б. Шляхом Легенди: Спомини. Лондон, 1975. С. 264.


[Закрыть].

Николай Лебедь, бывший начальник Службы безопасности ОУН, приводил иной аргумент в пользу отсутствия в ОУН и УПА антиеврейских настроений: «Большинство врачей УПА были евреями, которых УПА спасала от уничтожения гитлеровцами. Врачей-евреев считали равноправными гражданами Украины и командирами украинской армии. Здесь необходимо подчеркнуть, что все они честно исполняли свой тяжкий долг, помогали не только бойцам, но и всему населению, объезжали территории, организовывали полевые больницы и больницы в населенных пунктах. Не покидали боевых рядов в тяжелых ситуациях даже тогда, когда имели возможность перейти к красным. Многие из них погибли воинской смертью в борьбе за те идеалы, за которые боролся весь украинский народ»[15]15
  Лебедь М. Украïньска Повстаньска Армiя, iï генеза, рiст i дiï у визвольнiй боротьбi украïньского народу за Украïньску Самостiйну Соборну Державу. Дрогобич, 1993. Кн. 1. С. 69.


[Закрыть].

Тема о евреях в УПА более чем активно разрабатывалась оказавшимися в эмиграции националистическими историками и мемуаристами; вершиной работы в этом направлении стала публикация в рамках серии «Летопись УПА» сборника «Медицинская помощь в УПА», в котором были собраны воспоминания о деятельности врачей-евреев[16]16
  Медична опiка в УПА: Документи, матерiяли i спогади. Торонто, Львiв, 1992. См. также: Омелюсiк М. УПА на Волинi в 1943 роцi // Волинь и Полiсся: Нiмецька окупацiя. Торонто, 1989. Кн. 1. С. 34–35.


[Закрыть].

Насколько утверждения оуновских мемуаристов соответствовали действительности, понять было невозможно. Архивные документы, которые могли бы их подтвердить или опровергнуть, оставались недоступными для исследователей, а в воспоминаниях поляков и евреев, как уже говорилось, содержалась совсем другая информация. Более того: вскоре выяснилось, что пропагандисты темы «евреи в УПА» не гнушались вбросом подложных «воспоминаний».

В конце 1954 г. торонтская украиноязычная газета «Наша мета» опубликовала мемуары еврейки Стеллы Кренцбах «Живу благодаря УПА». Читатели газеты могли узнать, что учившаяся во Львове на философском факультете С. Кренцбах после прихода немцев жила под украинской фамилией, в 1943 г. вступила в УПА, затем была арестована советскими властями, приговорена к смерти, но освобождена боевиками УПА. Затем она через Австрию уехала в Израиль, где работала в министерстве иностранных дел. Завершались мемуары патетической фразой о том, что «свободное Украинское государство будет залогом и доказательством справедливого мира на всей земле».

История была романтичная; мемуары С. Кренцбах были перепечатаны в ряде украинскоязычных журналов. В СМИ появились утверждения, что после выхода воспоминаний Кренцбах была убита неизвестными. В 1957 г. воспоминания вошли в изданную в Нью-Йорке книгу «В рядах УПА», окончательно внедрившись в научный оборот как достоверный источник. Вскоре, однако, было доказано, что эти воспоминания являются подложными: никакой С. Кренцбах не существовало на свете. Американский историк Филип Фридман в 1959 г. опубликовал статью «Украинско-еврейские отношения в период нацистской оккупации», в которой писал:

«Еврейка Стелла Кренцбах рассказала об этих курсах [фельдшеров] в своих мемуарах, опубликованных в изданиях «Наша мета» (Торонто 27.11 и 04.12); «Украинское слово» (Буэнос-Айрес, 10 октября 1954 г.); «Календарь-альманах на 1957 год» (Буэнос-Айрес 1957, стр. 92–97). В календаре также опубликована статья Дмитрия Андреевского (стр. 88–91), в которой он утверждает, что Стелла Кренцбах после войны уехала в Палестину, где позже устроилась на работу секретаршей в министерстве иностранных дел. Через несколько недель после публикации ее воспоминаний в «Вашингтон пост» (эта публикация указывается в качестве первоисточника мемуаров) она была застрелена при загадочных обстоятельствах. Я просмотрел «Вашингтон пост» за указанный период, но не нашел ее мемуаров. По моей просьбе д-р Н.М. Гельбер (Иерусалим) сделал запрос в министерство иностранных дел и получил ответ, что в министерстве никогда не работала женщина с таким именем. Вышеописанный случай убийства им также абсолютно незнаком. Более того, после тщательного анализа текста мемуаров я пришел к выводу, что вся история – «утка». Аналогично украинский писатель Б. Кордюк окрестил ее «мистификацией», утверждая, что ни один из известных ему членов УПА «никогда не встречал Кренцбах и не слышал о ней»[17]17
  Подробный разбор истории «мемуаров С. Кренцбах» дан в статье И. Петрова «Стелла Кренцбах, женщина-врач». Электронная публикация: http://labas.livejournal.com/840726.html


[Закрыть].

Показательно, что участие во вбросе подложных воспоминаний принял Дмитрий Андреевский, один из видных идеологов мельниковской фракции ОУН.

Фальсификация оуновцами источников не помешала появлению в Польше и на Украине целого ряда работ, посвященных преступлениям ОУН-УПА[18]18
  Turowski J., Siemiaszko W. Zbrodnie nacjonalistow ukrainskich dokonane na ludnosci polskiej na Wołyni u 1939–1945. Warszawa, 1990; Масловский В. Обвиняет земля. М., 1991; Полiщук В.В. Гiрка правда: Злочиннiсть ОУН-УПА (Сповiдь украïнця). Торонто; Варшава; Киïв, 1995; Poliszczuk W. Dowody zbrodni OUN i UPA. Toronto, 2000, и др.


[Закрыть]. Разумеется, в этих изданиях прежде всего речь шла об осуществлявшихся боевиками УПА массовых убийствах поляков на Волыни, однако и вопрос об уничтожении украинскими националистами евреев не оставался без внимания. Эти работы базировались в основном на воспоминаниях очевидцев, носили публицистический характер и, как правило, не отвечали строгим научным критериям. Некритический подход к источникам привел к появлению в этих работах ряда фактических ошибок[19]19
  Так, например, неправильно были атрибутированы некоторые фотографии «жертв ОУН-УПА». См.: Rutkowska А., Stola D. Fałszywy opis, prawdziwe zbrodnie // Rzeczpospolita, 19.05.2007.


[Закрыть]. Тем не менее авторы этих работ ввели в оборот большой объем фактической информации, позволяющей как минимум усомниться в выдвигаемых украинскими эмигрантскими историками и мемуаристами тезисах о непричастности ОУН и УПА к массовым убийствам, в том числе – к убийствам евреев.

Логичным продолжением «обличительной» историографии ОУН-УПА стала первая книга, целиком посвященная проблеме отношения ОУН и УПА к евреям – вышедшая двумя изданиям работа польского историка Эдварда Пруса «Холокост по-бандеровски»[20]20
  Prus E. Holocaust po banderowsku: Czy Żydzi byli w UPA? Wrocław, 1995; Prus E. Holocaust po banderowsku. Wrocław, 2001.


[Закрыть]. Достоинством этой книги стало обобщение ранее обнародованной информации о преследованиях евреев украинскими националистами, недостатком – публицистичность и использование документов ОУН и УПА, чья аутентичность вызывает сомнения. Впрочем, впоследствии некоторые из приведенных Прусом распоряжений ОУН об уничтожении евреев были действительно обнаружены в украинских архивах[21]21
  Так, например, цитируемый Прусом документ «Политика по отношению к меньшинствам» представляет собой один из разделов разработанной ОУН(Б) инструкции «Борьба и деятельность во время войны» (ср.: Prus E. Holocaust po banderowsku. S. 46; ОУН в 1941 роцi: Документи / Iнститут iсторiï Украïни НАНУ; Упор. О. Веселова, О. Лисенко, I. Патриляк, В. Сергiйчук; Передмова С. Кульчицький. Киïв, 2006. Ч. 1. С. 103–104). Отрывком из той же инструкции являются приводимые Прусом указания СБ ОУН о необходимости ликвидации евреев «как индивидуально, так и в качестве национальной группы» (ср.: Prus E. Holocaust po banderowsku. S. 177; ОУН в 1941 роцi. Ч. 1. С. 129).
  Вместе с тем приведенный Прусом приказ главнокомандующего УПА Р. Шухевича об уничтожении евреев («С евреями обращаться так же, как с поляками и цыганами; беспощадно уничтожать, никого не щадя… Беречь врачей, фармацевтов, химиков, санитаров; держать под охраной в полевых госпиталях и смотреть им на руки. За каждую попытку саботирования приказов, побега или умышленного вреда раненым и больным казнить через повешение… Евреев, которых нежелательно использовать для копания схронов и укреплений, после окончания работы без шума ликвидировать…» – Prus E. Holocaust po banderowsku. S. 185) вызывает некоторые сомнения. Несмотря на то что возможность издания такого приказа подтверждается содержанием директив СБ ОУН 1943 и 1944 годов, отсутствие ссылки на первоисточник не позволяет использовать приведенную Прусом цитату в научном исследовании.
  По тем же причинам не представляется возможным использовать и приводимый украинским исследователем В. Наконечним без ссылки на источник приказ, якобы отданный Шухевичем командующиму УПА-«Север» Климу Савуру: «Придерживаться инструкции… жидов, которые шатаются лесами и пытаются спастись от смерти, ликвидировать выстрелом в голову и объявлять, что это сделали немцы» (Наконечний В. Волинь – криваве поле вiйни. Тернопiль, 2006. С. 23).


[Закрыть].

Открытие украинских архивов для исследователей в 90-х годах позволило перевести исследование истории ОУН и УПА на прочную научную основу. Историкам стали доступны десятки тысяч архивных документов, значительное число документов было опубликовано. И хотя в фокусе внимания исследователей в первую очередь оказалась борьба УПА с советской властью, постепенно начали появляться работы, посвященные отношению украинских националистов к «еврейскому вопросу».

Разработка этой тематики велась преимущественно в рамках исследования холокоста на оккупированной нацистами Украине. Одним из первопроходцев стал известный израильский историк Ицхак Арад, давший краткий обзор осуществлявшихся украинскими националистами антиеврейских акций лета 1941 г. По данным Арада, в первые дни после прихода немецких войск украинскими националистами на Западной Украине было уничтожено более пятнадцати тысяч евреев[22]22
  Арад И. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза (1941–1945). Днепропетровск; М., 2007. С. 161.


[Закрыть].

В монографии доктора исторических наук Феликса Левитаса, напечатанной в 1997 г., был впервые опубликован важный для понимания отношения ОУН к евреям документ – протокол состоявшегося в середине июля 1941 г. совещания членов ОУН во Львове. По мнению Левитаса, этот документ свидетельствует о наличии в ОУН двух лагерей по отношению к еврейскому вопросу – «радикального и демократического»[23]23
  Левитас Ф.Л. Евреï Украïни в роки Другоï Свiтовiï вiйни. Киïв, 1997. С. 180.


[Закрыть]. Однако это предположение выглядело как минимум сомнительно: ведь протокольная запись свидетельствовала о предельно негативном отношении участников совещания к евреям, а разногласия сводились к вопросу тактического характера.

В том же году в свет вышла монография немецкого исследователя Дитера Поля «Преследования евреев в Восточной Галиции». Автор сосредоточил свое внимание прежде всего на роли немецких оккупационных органов в уничтожении евреев. Однако, помимо этого, в исследовании была дана и характеристика отношения к антиеврейской политике местного украинского населения, а также ОУН. Использовав ряд пропагандистских и внутренних документов ОУН, Д. Поль констатировал, что во многих случаях погромы лета 1941 г. на Украине проводились созданной ОУН украинской милицией[24]24
  Pohl D. Judenverfoigung in Ostgalizien, 1941–1944: Organisation und Durchfu#rung eines staatlichen Massenverbrechens. Mu#nchen, 1997. Рецензию Т. Курило на книгу см.: Украïна модерна. 2003. № 8. C. 227–235.


[Закрыть].

Историк Жанна Ковба затронула вопрос об отношении ОУН-УПА к евреям в вышедшей в 1998 г. монографии «Человечность в пропасти ада», однако сформулировать однозначный ответ так и не смогла. Дав короткий и заведомо неполный обзор нормативных документов и высказываний руководителей ОУН, носящих, несомненно, антисемитский характер, Ж. Ковба тем не менее заявила, что четкой позиции ОУН(Б) по отношению к евреям якобы не имела[25]25
  Ковба Ж. Людянiсть у безоднi пекла: Поведiнка мiсцевого населення Схiдноï Галичини в роки «остаточного розв’язаня єврейського питання». 3-е видання, випр. и доп. Киïв, 2009. С. 249.


[Закрыть]. Источниковая база этой работы оказалась крайне фрагментарной, не проводилось даже элементарной критики источников; показательно, что Ковба использовала подложные «мемуары С. Кренцбах» как достоверный источник[26]26
  Ковба Ж. Людянiсть у безоднi пекла: Поведiнка мiсцевого населення Схiдноï Галичини в роки «остаточного розв’язаня єврейського питання». 3-е видання, випр. и доп. Киïв, 2009. С. 119–120.


[Закрыть].

Намного более четкой оказалась позиция ведущего российского специалиста по истории холокоста Ильи Альтмана, отмечавшего, что позиция ОУН по «еврейскому вопросу» оставалась негативной как в довоенный период, так и во время войны[27]27
  Альтман И.А. Жертвы ненависти: Холокост в СССР, 1941–1945 гг. М., 2002. С. 220–225.


[Закрыть]. Справедливость утверждения о негативном отношении ОУН к евреям в предвоенный период была продемонстрирована в исследованиях украинского историка Максима Гона, посвященных украинско-еврейским взаимоотношениям на Западной Украине в 1935–1939 гг.[28]28
  Гон М.М. Iз кривдою на самотi: Украïнсько-єврейськi взаємини на захiдноукраïнських землях у складi Польщi (1935–1939). Рiвне, 2005; Гон М.М. «Комунiстичний» фактор украïнсько-єврейських взаємин у Захiднiй Украïнi (1935–1939 рр.) // Галичина. Львiв, 2003. Зб. 9; Гон М.М. Українські праворадикали та євреї Західної України (друга половина 1930-х років) // Проблеми історії України: факти, судження, пошуки. Київ, 2006. Вип. 15.


[Закрыть] На солидной документальной основе Гон показал, что, хотя перед Второй мировой войной евреи и не рассматривались ОУН в качестве главного врага, членами этой организации проводились акции по оказанию на евреев психологического давления и уничтожению их имущества.

Позицию ОУН по «еврейскому вопросу» после начала войны в определенной степени позволило прояснить изучение конкретных антиеврейских погромов летом 1941 г. Филипп Фридман, Ханнес Хеер, Александр Круглов, Александр Ермаков и Иван Химка исследовали историю разразившегося после захвата немецкими войсками погрома во Львове[29]29
  Фрiдман Ф. Винищення львiвських євреїв // Незалежний культурологiчний часопис «Ï». 2009. № 58; Нeer H. Blutige Ouvertu#re: Lemberg, 30 Juni 1941: Mit dem Einmarsch der Wehrmachttruppen beginnt der Judenmord // Der Zeit. 2001. № 26; Круглов А. Львов, июль 1941: Начало уничтожения // Голокост i сучаснiсть (Киев). 2003. № 5; Химка I. Достовірність свідчення: Реляція Рузі Ваґнер про львівський погром влітку 1941 р. // Голокост i сучаснiсть (Киев). 2008. № 2; Ермаков А. Вермахт против евреев: Война на уничтожение. М., 2009. С. 103–109.


[Закрыть], Бернд Болл и Марко Царинник – массовые убийства евреев в Злочеве и Дубно в начале июля 1941 г.[30]30
  Boll В. Zloczow, Juli 1941: Die Wehrmacht und der Beginn des Holocaust in Galizien // Zeitschrift fu#r Geschichtswissenschaft. 2002. № 10; Boll В. Zloczow, July 1941: The Wehrmacht and the Beginning of the Holocaust in Galicia: From a Criticism of Photographs to a Revision of the Past // Crimes of War: Guilt and Denial in the Twentieth Century. New-York, 2002; Царинник М. Золочів мовчить // Критика. 2005. № 10.


[Закрыть]. Используя немецкие документы, исследователи продемонстрировали активное участие членов ОУН в обеих антиеврейских акциях.