Электронная библиотека » Александр Егоров » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Повелитель Ижоры"


  • Текст добавлен: 26 января 2014, 03:36


Автор книги: Александр Егоров


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Кто-то уселся рядом (до него донесся легкий аромат цветов и чего-то еще, и его ноздри затрепетали, как у ищейки). Картинка включилась: рядом с ним сидела тоненькая девушка лет семнадцати, как Филу показалось в первое мгновение, – а может, и старше, а может, и совсем взрослая, он не знал, потому что ответный ее загадочный взгляд не был им расшифрован: в таких делах у него не было достаточного опыта. В ярком оранжевом платье, вроде кимоно, девушка была похожа на иностранку. Она сжимала в руках миниатюрный спикер неизвестной Филу марки и внимательно смотрела на дисплей. Она была без вижн-дивайса.

Фил тоже снял очки.

– Ты здесь в первый раз? – спросил он. – Я тебя раньше не видел.

– Ну, да. Можно и так сказать. У вас так… забавно.

Девушка засмеялась. Голос у нее был волнующий.

И еще у нее были длинные темные волосы, отливающие металлом. Или она все-таки ухитрилась достроить свой портрет?

– Меня зовут Диана, – сказала девушка. – Тебе сколько лет?

– Восемнадцать, – соврал Фил.

– Может, закажешь выпить чего-нибудь? Мне могут не продать.

Тут она мило улыбнулась.

– Почему нет? – отвечал Фил. – У меня здесь все знакомые…

Последних слов можно было и не говорить, особенно если бы тебе и вправду было восемнадцать. Но девушка если и подумала о том же, то не подала виду, только снова рассмеялась тихонько. Для чего-то Фил спросил:

– Ты здесь одна?

– Не бойся… одна. – Диана по-прежнему улыбалась ему одному.

Нет, Фил не боялся. Это называлось иначе. От кимоно Дианы пахло чем-то удивительным, и она держала его за руку. В его голове путались мысли. В кармане лежала открытая кредитка.

«Диана – богиня охоты», – вспомнилась ему картинка в учебнике.

– Так ты принесешь?

В баре уже не было Антона. Подумав, Фил взял коктейль с мартини, а себе кое-что покрепче. Бармен смотрел на него изучающе. Не обращая на него внимания, Фил подхватил бокалы и вернулся в сумеречный зал.

Они болтали о пустяках. Фил наслаждался.

– Филик, ты такой забавный, – сказала ему Диана. – Рыжий. И ты мне кого-то напоминаешь.

Говорила она не по-здешнему отчетливо. Будто долго жила за границей, а потом вернулась и привыкала к языку заново.

– А ты откуда приехала, Динка? – поинтересовался Фил. – Ты ведь иностранка?

– Можно и так сказать, – повторила девушка. – Я тут так… по делам. Ненадолго.

– Жалко, – честно ответил Фил.

Зачем-то он вытащил кредитку, повертел в руках:

– Может, ты хочешь еще чего-нибудь? У меня кредит открытый. От господина Мирского, Николай Палыча, знаешь такого?

Динка вздрогнула, но он не заметил.

– Мы с ним работаем, – продолжал он. – Ну, или это… будем работать. Он сам мне предложил.

– И давно вы с ним знакомы?

– Ну… – замялся Фил. – Ну, в общем… давно. Он и отца моего знал. А почему это тебе интересно?

– Так, нипочему, – сказала девушка.

Потом поставила пустой бокал на столик и улыбнулась.

– Филипп, – произнесла она, словно пробуя его имя на вкус. – филлипп. А ты красивый, Фил. Может, мы еще выпьем?

– Конечно. Запросто.

Еще несколько раз он выходил в бар и возвращался. «Мне даже не нужно менять образ, – шептал он про себя. – Я ей нравлюсь».

– А ты в какие игры играешь, Филипп? – спрашивала Динка.

– Я в любые могу. Правда, «Distant» мне не нравится. Я больше в незнакомцев люблю, – откровенничал Фил. – «Strangers». Знаешь, когда парни и девчонки не говорят настоящих имен… ну, и это… в общем… там можно вести себя как хочешь.

– Да, я слышала… Но мне это неинтересно, – сказала Диана. – Детский сад. А хочешь… а хочешь, мы уйдем отсюда вместе?

– Куда? – глупо спросил Филипп.

– Со мной, – отвечала Динка. – Я ведь тебе нравлюсь?

Он не верил своим ушам. А может, этот вопрос просто прозвучал у него в голове? Но не тут-то было: Динка пригладила его рыжие вихры (отчего у него зазвенело в ушах), а затем склонилась к нему и прижалась губами к его губам. Стало сладко и грустно, словно счастье вот-вот должно было кончиться. Вот что было странно: он начисто забыл, зачем приехал сюда, хотя ведь еще недавно помнил.

– Или ты ждешь кого-то? – спросила Динка.

Фил помотал головой.

– Тогда пойдем отсюда, – велела она. – Пошли в темный зал. Там никто не заметит, если мы…

– В темный?

– Да. Ты же бывал там?

– А как же, – сказал Фил.

Лестница казалась длинной, может, потому, думал Фил, что графика в темном зале другая? Она грузилась неимоверно долго. Все это время перед глазами мелькали пятна, будто кто-то пытался протянуть через проектор полусгоревшую целлулоидную кинопленку. Кажется, Диана держала его за руку.

– Динка, – позвал Фил.

– Я тут, – послышался ее голос рядом.

– Мы все никак не придем, – пожаловался он. – И голова кружится. Мне плохо.

– Ты же синхрон принимал. Думаешь, я не знаю?

– Я не хотел.

– Врешь, – усмехнулась она. – Хотел. Славик зря не предложит… А ну-ка скажи: что тебе Мирский поручил? Может, за мной следить?

– Почему… Мне нужно было найти… его дочку найти. Ленку.

– Так. Теперь понятно. – Отчего-то ее голос сделался злым. – А больше он тебе ничего не рассказывал?

– Про сына рассказывал, – покорно произнес Филипп. – Он попал в клинику. Н-нервный взрыв.

Кажется, у Фила начинал заплетаться язык.

– Ах, вот оно что, – протянула Диана. – Значит, вот чем все кончилось. С пионерами так бывает…

– Почему говоришь ты так, – Фил кое-как выстроил слова в сомнительный ряд. – Мне плохо. Меня тошнит.

– Бедняжка. – Динка отпустила его руку. – Пионерчик, ха-ха. Ты ведь никогда и не был в темном, так ведь?

Фил повертел головой. От этого стало еще хуже.

– Ну и не надо тебе там быть, малыш, – сказала она. – Мы еще увидимся… позже… когда ты сам найдешь дорогу. Понял?

– Н-нет, – он судорожно сглотнул слюну. Может быть, она говорила еще что-то, но он уже не слышал. Перед глазами мелькали огненные сполохи, как в горящем танке из какой-то игры, он не помнил, какой, а последняя вспышка была самой острой, горячей, ослепительной, как молния. Воздух вокруг стал прохладным и свежим, словно после грозы, и даже слегка запахло озоном. Последним движением Фил сорвал с глаз вижн-дивайс, но тут же потерял равновесие, покачнулся, полетел вниз по ступенькам и на холодном полу под лестницей окончательно потерял сознание.

* * *

«Параллакс, – думал он, боясь открыть глаза. – Опять этот чертов сдвиг».

Пошевелившись, Фил поглядел сквозь ресницы. Вокруг было темно. Его участок реальности куда-то двигался. Мимо пролетали метеоры, оставляя за собой светящиеся хвосты. Еле слышно гудел мотор. «Не графика, – догадался Фил. – Просто ночь».

Вот огни ускорились, а его вдавило в спинку. Фил понял, что сидит в удобном кресле довольно тесного автомобиля, рядом с водителем. Хотел повернуться и посмотреть, кто там за рулем, но шевелиться было больно и почти бесполезно, потому что ему связали руки за спиной, а бейсболку с широким козырьком натянули почти что на самый нос.

– Сиди, – приказал кто-то сквозь зубы. – Маньяк.

– Куда мы едем? – спросил пленник слабым голосом.

– Куда надо.

«Это же… – случилось у Фила озарение. – Это же…»

– Значит, ты меня разыскивал? – Девчонка говорила с непонятной злобой. – Это отец тебя послал?

– Лена? Это ты?

Бейсболка была с него сорвана. Теперь, в свете блуждающих огней, он мог видеть дочку господина Святополк-Мирского, богатую наследницу с собственным «остином» и мансардой в придачу. Беглую принцессу. У Ленки – светлые волосы, стриженные по-летнему коротко, и большие серые глаза, как у отца. Очки не хуже Филипповых прячутся под козырьком. Профиль по-мальчишески строгий, губы сердито сжаты. Курточка уже не от Meucci, но тоже ничего себе.

– Это я, – сказала Ленка. – А ты-то кто?

– Фил.

– Зоофил, – отозвалась Ленка.

«Зачем это она?» – удивился Филипп. Мысли ворочались медленно, будто мозг в черепной коробке распух: вот-вот полезет из ушей. Он искоса смотрел на сердитую девчонку и пытался вспомнить ту, другую. И вспомнить не мог. Он облизнул губы: на губах была кровь.

– Развяжи руки, – попросил Фил.

– Цепляться не станешь?

– Развяжи! Что вообще за дела? У меня и так голова квадратная.

«Остин-мини» проехал мимо сверкающего пустого супермаркета, свернул на пустынную стоянку. С визгом остановился. Ленка огляделась, протянула руку и отвесила Филиппу хороший подзатыльник. Он уткнулся носом в панель приборов. Большой круглый циферблат, кажется, спидометр, светил ему прямо в глаз. Мало того: тут же, рядом, на панели сидела большая резиновая лягушка. Ленка надавила на нее пальцем, лягушка квакнула противным голосом прямо Филу в ухо.

От унижения он даже зажмурился.

– Сиди тихо, – велела Ленка. – Развяжу сейчас.

Через минуту он был свободен. Откинулся на сиденье, затекшими руками кое-как ощупал себя: где очки? Где спикер?

– Поживешь пока в реальном мире, – сказала Ленка строго. – К тебе много вопросов.

– К тебе тоже, – огрызнулся Фил.

– Вот интересно, – Ленка повернулась к нему. – Мне говорят, что ты меня везде ищешь. Забавно, думаю я. Что это за героя нанял мой папочка? А герой валяется в подвале, совсем никакой… Спасибо, Джек тебя вытащил…

– Не кричи так, – попросил разведчик. – Меня тошнит чего-то. И голова болит.

– Таблеток налопался?

– Я не хотел… я уже думал домой возвращаться.

– А я вот не хочу домой возвращаться. Ты понял? Или повторить?

– Ну, понял.

– Если ты на отца подрядился работать, так и скажи. Я все понимаю. Он таких, как ты, пачками набирает. Себе для опытов.

– Каких, блин, опытов… – Фила едва не вырвало прямо на сиденье.

– Он их в зомби превращает, – Ленка даже зубами щелкнула. – И еще кастрирует. Не веришь? Погоди, он тебя отблагодарит…

Фил пошарил по кожаной обшивке двери. Нащупал ручку. И очень вовремя.

– Ну что за урод, – Ленку даже передернуло. – Теперь тебя к мамочке везти. Сам-то не дойдешь.

– Не нужно меня никуда везти, – ясным голосом сказал Фил. Ему слегка полегчало.

Ленка посмотрела в зеркало: нет, все нормально. Охранники на стоянке ничего не заметили.

– Лучше было тебя там и оставить, под лестницей, – сказала она. – Но мне тебя жалко стало.

Несколько минут прошло в молчании.

– Пить очень хочется, – пожаловался Фил. – Да и поесть тоже.

– Идти можешь? – спросила Ленка. – Видишь супермаркет? У тебя в кармане папашина карточка. Сходи и купи пожрать. Заодно и проветришься. Не вернешься – тебе же хуже будет. – Ленка скорчила такую суровую гримасу, что было непонятно – серьезно она или нет. – В общем, так… я тебя здесь жду.

Нахлобучила на него бейсболку, прихлопнула сверху, подтолкнула на выход.

Как-то не так он представлял себе их встречу.

* * *

Ох, ох, как всего ломает… да что же это такое?

На входе нет охраны. Это хорошо. Где тут у них туалет? Ага, вон он. Глаза болят от света. Да чтоб я еще хоть раз…

Бормоча так, Фил добрался до крана. Поплескался. Поднял глаза: из широченного зеркала на него смотрел незнакомый хулиган, взъерошенный, как воробей в весенней луже, – проще говоря, сомнительный мокрый оборванец, которого в супермаркет и впускать-то не следовало.

Как бы в ответ на это за спиной скрипнула дверь, и в зеркале появился плотный, схематично прорисованный охранник.

– Эй, юноша, с вами все в порядке? – поинтересовался он, поигрывая ручным электрошокером.

– Я сейчас, сейчас, – кое-как выговорил Фил. – Я только сполоснусь и пойду куплю чего-нибудь. У меня мультикарта.

Язык не подвел. Вроде в словах не путался.

– Спиртное ночью не продаем, – предупредил охранник. – И не вздумай.

– Мне и не надо.

Охранник пару секунд постоял, понаблюдал. Повернулся и вышел, оставив дверь приоткрытой.

Хорошо хоть не выгнал. Вот позор-то был бы. Вернулся бы ни с чем, как бомж вонючий.

А если так посмотреть, Фил, – при чем здесь ты? На черта мне все это нужно? И она, и этот ее чудесный брат, который хотел сбежать из дома? Богатенькие сынки, они все такие. Придурки. А я-то при чем? Я же сделал то, что просили. Я ее нашел. Сейчас пойду и…

Филипп увидел на стене, неподалеку от кассы, стеклянный навес, а под навесом смартфон – как обычно в подобных местах, это была простецкая модель, с небольшим дисплеем. Вставляешь карту и делаешь вызов. Он направился к телефону, на ходу вынимая из кармана мультикарту, подарок Мирского. Приз от нашего спонсора. Фил уже протянул руку, чтобы активизировать телефон, и вдруг остановился.

Все было предельно ясно. Стоит только ему вызвать номер, и эта история кончится.

Добрый хозяин подарит ему спикер, и мотороллер, и много чего еще. Его возьмут на работу. Вот только Ленку после этого он не увидит. А напоследок она посмотрит на него как на пустое место.

Филипп зажмурился, потом снова открыл глаза. Странное дело: не было уже у него никакого спикера, и очков на нем не было, а картинка вокруг все равно как будто дрогнула и сместилась. Впрочем, мир снова стал знакомым и понятным. Он сунул карту обратно в карман, огляделся и двинулся через пустынный холл к торговому залу, туда, где у стенки боязливо жались друг к другу пустые тележки.

* * *

– Не ем я эту колбасу. Что же ты глупый такой.

Он не замечал ее улыбки: Ленка сидела, положив руки на руль, а голову на руки. Вероятно, смертельно устала за всю свою жизнь от дураков-ровесников. Кстати, Фил был даже старше на полгода.

– Не хочешь, тогда самогрейку бери.

– А что это такое? – Ленка живо обернулась, и он впился глазами в ее лицо: какого черта, она над ним смеется! – Самогрейка? Как это?

– Поворачиваешь донышко, она и разогревается. Химия. Что, не видела никогда?

– Дурацкое название, – с этими словами вздорная девица отобрала у него банку с готовым супом. Повертела так и сяк. «Давай сюда, не могу на это смотреть, – протянул руку курьер. – Никогда в походы не ходила?» – «Пешком? Не помню». – «О'кей, забыли».

Потом она жадно выгребала ложкой лапшу, а Фил ждал своей очереди. Доберется и до колбасы, будьте уверены, думал он. Но, возвратив изрядно полегчавшую банку, Ленка о чем-то задумалась. Нарисовала пальцем смайлик на запотевшем стекле (Фил удивился), затем стерла все салфеткой, с минуту поглядела куда-то вдаль и вдруг сказала негромко:

– Отцу не доложил про меня. Теперь на работу не возьмут?

Филипп замер с ложкой во рту. Облизал, вложил в банку:

– Откуда ты знаешь, что не доложил?

Девушка очень изящно вытянула руку, прикоснулась к козырьку его бейсболки. Очень изящно. А что, – подумал Фил. – Вполне логично. Она была опытным пользователем, так отчего бы ей заранее не переключиться на сигнал с его камеры? С этого и начиналась когда-то игра «Distant Gaze». Потом уже придумали надевать очки и управлять движением партнера на расстоянии. Филипп и сейчас считал, что это дерьмовая придумка, – только вот желающих играть на таких условиях всегда находилось предостаточно. Хватало и ведущих, и ведомых. Соглашаются же парни вроде него работать курьерами, а потом – ищейками, а потом…

Фил снял кепку с прицепленной камерой, кинул Ленке на колени.

– Я домой пойду. Пошли вы на хрен с вашим бизнесом.

– Постой, – попросила она совсем другим голосом, не тем, что раньше. – Значит, ты мне не поможешь?

– Почему это я тебе помогать должен? Я Николаю Палычу скажу, что не смог тебя найти, вот и всё. Верну мотик и телефон. Не надо мне от вас ничего.

– Ты считаешь, я дура? Сумасшедшая? И я сама себе всё придумала? Что же ты тогда сразу не сообщил отцу? Не сообщил ведь. Может, все-таки что-то понял?

– Да что я должен был понять?

– Ты совсем ничего не чувствуешь? – Ленка говорила вполголоса, только как-то излишне четко. – Помнишь игру «Strangers»? Год назад? Мы там с тобой и познакомились.

– Мы? С тобой?

Она ничего не отвечала: казалось, ей было очень интересно смотреть туда, вперед, сквозь стекло, на припаркованные машины и дальше – туда, где тянулись уродливые фасады домов, подсвеченные мертвенным голубым светом. В одном из таких домов не спит Ленкин отец. Сидит и ждет, когда дочка-беглянка вернется с повинной. А когда вернется, посадит под домашний арест. Или, чего доброго, отправит в клинику на Черной речке.

В эту минуту Фил понял, что не хочет уходить. И еще понял, что бежать им, если хорошо подумать, – некуда. А если еще лучше подумать…

– Twas a bad trip, Lynn[10]10
  Это было так себе приключение, Линн (англ.).


[Закрыть]
,– он всё вспомнил и улыбнулся.

– Наконец-то ты понял, Flea.[11]11
  Фли – блоха (англ.).


[Закрыть]

Так они называли себя в их сумасшедшей игре «Strangers». Давным-давно. В этой игре можно дружить хоть целый год, но так ни разу и не увидеться по-настоящему. Тебя видят таким, как ты хочешь, чтоб видели. Славная игра.

– Едем ко мне, – предложил Филипп. – И скажи все-таки… зачем ты в той игре прикидывалась парнем?

Глава 3,
в которой господин Широкий страдает бессонницей, а курьер засыпает в кресле

Один во всем доме, Николай Павлович Мирский никак не мог уснуть. Ворочался под тонким покрывалом пурпурного шелка, один на своей широченной кровати. Панорамные панели на стенах создавали атмосферу уютной викторианской спальни (панели эти стоили чертову уйму денег, дешевле было бы заказать настоящие гобелены из какого-нибудь Виндзора). Чей-то вкрадчивый голос убаюкивал его строфами «Исэ Моногатари» в старом добром переводе профессора Конрада: с некоторых пор он заставлял себя любить классику.

Всё напрасно. Сон не шел.

Мирский покосился на прикроватный столик: может, надеть обруч, как у наших визионеров? Включить режим нейростимуляции, и всё устроится? Нет. В эти игрушки он не играет.

Он убрал звук, полежал, прислушиваясь к шорохам ночи, еле слышным сквозь толстые оконные стекла. Лучше не стало. В голове громоздились нелепые и невнятные мысли, сцеплялись и терлись друг о друга с неприятным скрипом, словно куски белого пенопласта в ящике из-под аппаратуры. А сон не шел.

Николай Павлович попробовал было успокоить себя дыхательной гимнастикой. Вспомнил даже краткий медитативный курс, но после пяти минут тщетного самозаклинания бросил. Вместо душевной свежести чтение мантры принесло какое-то душное отупение – как будто кто-то попытался приоткрыть, а потом с размаху захлопнул форточку в его сознании. «Хочешь жить в гармонии с природой? – усмехнулся он саркастически. – Для начала отключи кондиционер: охренеешь через полчаса. Да… а ведь лет двадцать назад только и мечтал, что о собственном доме с климатом».

Что верно, то верно. Двадцатилетний Коля Мирский (по детской кличке Кольт) не умел медитировать. И презирал поэзию. И во всю эту виртуальную хрень не верил. До поры до времени.

Мирский выбрался из-под покрывала и сел на постели.

«Я тут ищу гармонии, а у самого дочка из дома ушла, – подумал он. – Что бы я делал, если бы не чудеса техники? Все же полезно торговать продвинутым софтом».

Николай Павлович был дальновиден и хитер. Кроме новенького автомобиля, на шестнадцатилетие он подарил дочке презабавный талисман – красивую резиновую лягушку, которую Ленка немедленно прилепила на панель приборов. Лягушка умела потешно квакать, если на нее нажмешь, но на этом ее таланты не кончались. Две мультифокусные камеры с автономным питанием, запрятанные в ее выпученных глазках, могли транслировать на базу панорамное изображение. Господин Мирский хвалил себя за предусмотрительность.

Повинуясь его слову, на экране появилась картинка. Вишневый «остин-мини», подарок на шестнадцатый день рождения, отдыхал на стоянке у супермаркета; Ленка (в курточке и бейсболке) сидела за рулем и с аппетитом ела дрянной супчик из банки. Николай Павлович умилился, глядя на дочку. Такая самостоятельная. Гордая. И с такой смешной стрижкой.

Он поменял фокус. Рыжий парнишка, курьер, был тут как тут. Тоже уплетал лапшу за обе щеки. Говорил с Ленкой о чем-то, кажется, даже смеялся.

– Значит, вы уже подружились, – заметил Мирский вслух. – Ну что же, Филипп Игоревич, посмотрим на ваше поведение, посмотрим…

Для надежности он проверил остальные датчики. При необходимости он мог узнать точные координаты и даже, будь посветлее, увидеть дочкин «остин» со спутника. Но сейчас это не требовалось. Николай Павлович и сам частенько парковался у этого ночного магазина, по пути из офиса домой. Все в порядке, решил он. Никуда детишки не денутся.

А вот с Ником все было плохо.

Николай Павлович включил камеру, размещенную в его палате (врачи разрешили, да попробовали бы не разрешить). В окне виднелся темный парк с редкими синими фонарями; ночник крохотной луной светился на стене. Под одеялом угадывалась неподвижная фигура пациента. Ник спал, если только можно было назвать сном его состояние, похожее не то на наркотическое оцепенение, не то на кататонический ступор безнадежного шизофреника.

Уже не первый день малыш оставался таким. На интенсивной терапии Мирский не настаивал, боясь раскрыть все карты врачам. Кое-чего знать им совершенно не следовало. Для них он был обычным переутомившимся подростком, серьезно слетевшим с катушек в своем колледже.

Как это у него в спальне на плакате написано? Death is the only escape.[12]12
  Смерть – единственный выход (англ.).


[Закрыть]

Ногти в черный цвет выкрасил. И это мой сын?

Николай Павлович вздохнул. Тронул пульт, и панели на стенах погасли. Просторная спальня разом потеряла жилой вид: теперь она напоминала станцию метро где-нибудь в индустриальном районе – если, конечно, посреди вестибюля метро уместна дорогущая итальянская кровать с балдахином.

Мирский насупился, поморгал, привыкая к новой картине мира. Затем поднялся, прошелся по прохладному паркету босиком. Подошел к импровизированной барной стойке (эта-то сволочь никуда не исчезнет). Налил из пузатой бутылки single malt с островов. Кинул льда. Пригубил. Скотч отдавал жжеными покрышками. Ладно…

Он уселся в кресло. Повинуясь его слову, шторы расползлись в разные стороны – беззвучно и послушно. Это отвлекло Николая Павловича от тягостных раздумий.

Прихлебывая из стакана, он глядел из-под полуприкрытых век на темные окна. Заросший сад, освещенный луной, совершенно незнакомым казался в этот час. Вот Мирский прищурился: там, внизу, между деревьев, клочья тумана шевелились и наползали друг на друга. Призрачные фигуры возникали и растворялись. Сознание тоже туманилось – то ли от виски, то ли от чего еще. Но сон не шел.

Мирский усмехнулся чему-то, глотнул. В тишине ночи слышно было, как внизу в дверь скребется Кобэйн. Дверца хлопнула. Кот, царапая когтями паркет, пронесся по коридору. Улыбка скользнула по губам Николая Павловича.

Мирский решил покормить кота. А решив так, он поднялся, взял со столика золотые часы, рассеянно взглянул: полпятого. За окнами светало. Напоследок он выглянул в сад. Туман лежал на земле, синие фонарики подсвечивали дорожки. Никого там не было, да и быть не могло.

Показалось.

* * *

«Смотри под ноги, – прошептал Фил. – Проходи за мной, осторожно».

Железная дверь с грохотом захлопнулась за спиной: Ленка не догадалась ее придержать. От неожиданности она застыла на месте. Филипп потянул девчонку за рукав.

В подъезде плотно, по-домашнему, пахло мусоропроводом. Лампы были разворованы еще в прошлом году; последние уцелевшие кое-как освещали надписи и рисунки на стенах. Надписи сообщали, кто, когда и с кем, рисунки поясняли, как именно. Как? А по-разному. «Такого, наверно, даже в темном зале не бывает», – думал Фил. Ленка не стала рассматривать подробности. Спросила брезгливо:

– Сам рисовал?

– Это дети, – пробормотал Филипп.

– Талантливо.

Лифт проснулся где-то на двадцатом этаже и повлекся вниз, завывая, как электрический танк из игры «Battle of Evermore». Помнится, с немцами, студентами, в танковые бои рубились… Полрайона разнесли…

Дверь со стоном отползла в сторону. Кабинка оказалась чистой – рекламная фирма как раз обновила расклейку, – и Фил снова вспомнил, как по-хулигански он выглядит. Наверх они ехали в молчании. Фил старался угадать, о чем Ленка думает. Он поднял на нее глаза и испугался: ее лицо было бледным, совсем бледным.

– У тебя болит что-нибудь? – спросил он, тронув ее за руку.

– Так. Ничего. С девочками бывает.

Наконец лифт выпустил их, и вот они уже стояли у Филипповой двери.

– Давай тихонько, чтобы мать не проснулась. – Фил осторожно приоткрыл дверь. Ленка кивнула как-то неуверенно.

Они не стали включать свет в прихожей. Очень осторожно, неслышно ступая, пробрались в комнату Фила. Заперли дверь на задвижку. Ленка остановилась, осматриваясь.

– Фил, послушай… – начала она.

– Да что с тобой?

– Покажи, где у вас ванная, – тускло произнесла Ленка. Фил вышел, показал.

Вернулся. Устало присел на кресло, оглядел свою берлогу: вот панорамный экран (сейчас темный, мертвый), вот его гордость – самосборный комплект лазерных установок (строить у себя дома графические модели было дорогим удовольствием, но каждый визионер просто обязан был так делать). В той, старой игре он столько раз приглашал Lynn к себе домой, но неведомый друг неизменно отказывался: и в самом деле, это было не по правилам. Что тут еще? Под столом куча кабелей, зарядка от филика (больше не пригодится). Картинки на стенах. Давно висят… Ага, вот это не надо бы ей показывать. Он вскочил, сорвал со стены глянцевый постер, свернул и кинул на книжную полку повыше. Затолкал под кровать старые носки и еще какую-то хрень – он не рассматривал, что именно. Подумав, вытащил из шкафа свежую футболку, полез прочь из старой. Тут-то и скрипнула дверь. Он поборолся с рукавами, просунул голову в воротник и увидел, что Ленка вернулась и смотрит на него.

– Ванная у вас просто супер, – сказала она. – Только горячей воды почему-то нет.

Фил промолчал. В его районе никто не задавал таких вопросов.

– Слушай… – Ленка уселась на краешек кровати. – Может, у вас попить что-нибудь найдется? Горячего? Что-то знобит.

– Можно кофе. Даже с коньяком. Я знаю, где… – начал было Фил, но почему-то умолк. – В общем, могу принести.

Стараясь не шуметь, он отправился на кухню. Там включил чайник, достал из тайника полупустую бутылку. Как будто он не знает, где мать ее прячет. Сколько лить? Побольше? Так, теперь чаем разбавим, будет незаметно.

Ленка стояла возле его стола. С любопытством рассматривала сборники программ на полках.

Приняла из его рук чашечку, принюхалась, улыбнулась:

– Ничего себе кофе. Мегадрайв.

– Это так кажется, – смутился Фил. – Там коньяка чуть-чуть.

– А что это… – Она поставила чашечку на стол. – А что это у тебя за диски?

– Старые. От отца остались. Там какие-то программы, графика.

– Ты смотрел?

– Я пробовал закачивать. Даже старый дисковод купил. Но там ничего не понятно. Половина программ как будто не доделана…

– А кем у тебя отец был?

– Программистом. Мать говорила.

– А где он теперь?

Фил отвернулся. Глотнул из своей чашки.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Мать о нем мало рассказывает. Он пропал, когда я еще мелкий был. Я его не помню совсем. Даже голоса. Как будто он со мной никогда не разговаривал. Будто его и не было.

– Извини.

Ленка вытащила один диск из коробки, поднесла к свету. Зеркальная поверхность сверкнула всеми цветами радуги.

– Красиво, – сказала Ленка. – А что это за программа – «Reminder»?

Это слово было написано на обороте диска синим маркером, аккуратными печатными буквами. Правда, вместо «М» автор надписи старательно вывел какой-то зигзаг наподобие молнии или причудливого колючего иероглифа.

– Не знаю, – Фил пожал плечами. – Эта вещь все равно не запускается. Я пробовал. Она требует большой мощности излучателей. А у меня таких мощных нет.

– «Reminder», – задумчиво проговорила Ленка. – Напоминатель? Как-то все слишком просто.

– Что тебе не нравится?

– Я уже видела это раньше.

Фил поднял глаза. В зеркальце компакт-диска отражалось его лицо: круглое, удивленное.

– Мой брат, Ник, – начала Ленка (Фил помрачнел).– Отец тебе рассказывал, что с ним случилось?

– Ну да. Нервный срыв.

– Это не так называется. Я встретила его в саду, у нас вокруг дома сад, если ты не знаешь, – такой довольно большой сад, с прудом, пруд, правда, довольно заросший… папа это все называет «английским парком».

– Красиво живете, – вставил Филипп.

– Так вот: Ник бродил в этом парке. Недавно прошла гроза, воздух был чистым-чистым. Я бы его не нашла, хорошо еще, Кобэйн вылез из кустов… Кобэйн Ника любит. Он всегда с ним гуляет.

– Кобэйн?

– Копчик. Это наш кот.

Фил решил больше ни о чем не спрашивать. Глотнул кофе с коньяком и слушал дальше.

– Ник был как лунатик. Он меня не узнавал, не отвечал на вопросы. Вообще ничего не говорил, и глаза у него были совершенно безумные. Я взяла у него спикер. На дисплее была иконка программы. Вот эта самая молния.

– Правда?

– Правда. Я позвала отца, тот был страшно недоволен. А когда я спросила, что вообще происходит, он наорал на меня. Отобрал спикер и велел идти домой. Ну, я и решила… пойти, погулять… а на другой день взяла машину и уехала. Послала ему сообщение, что больше не вернусь.

– А может, лучше было не убегать? Сесть да и разобраться вместе?

– Он меня обозвал дурой. И сказал, что я вся в мать.

– Вы все какие-то странные, – произнес Фил.

– Я – не все. Понял?

Эти слова Ленка произнесла со злобой. Поставила пустую чашку на стол, как припечатала. Затем подняла глаза на Филиппа:

– Ты мне лучше скажи – ты поможешь мне? Или ты ему продался за вот этот спикер?

Ленка ткнула пальцем в свою сумочку: конфискованный «эппл» лежал там. Фил поймал себя на мысли, что…

– Чего ты на меня так смотришь? Поможешь или нет?

В полутьме комнаты ее зрачки расширились, голос срывался от волнения, и Филу захотелось прижать ее к себе и не отпускать. Кажется, Ленка это заметила.

– Остынь, – сказала она. – Тебе не надо было коньяк пить. Не люблю пьяных.

– Я – ничего, – пробормотал Фил. «Ну что за дурак», – подумал он с горечью.

И тут словно кто-то подсказал ему, что делать.

– Хорошо, Lynn. Мы поедем вместе, – сказал он твердо. – Мы найдем твоего Ника и вытащим. Или сами там останемся, в этой психушке.

Ленка улыбнулась. Встала, прошлась по комнате.

– Не обижайся, – проговорила она. – Я всегда знала, что ты смелый.

Она погладила Фила по лохматой голове (у него захватило дыхание от удовольствия). Снова прыгнула на кровать. Поджала ноги.

– А скажи, Flea, – прищурилась она. – Ты мне столько наговорил про своих девушек. Пока я играла Lynn. Ну так и где они все?

– Они все на даче, – отвечал Фил.

– А мне кажется, вон на тех плакатах. Ты их от меня спрятал?

– Увлекаешься девушками? – поинтересовался Фил.

– Дурак.

– Я тебе налью еще кофе?

Вскоре они сидели – Ленка на его кровати, он прямо на полу – и разговаривали о всякой всячине, как будто ничего и не произошло.

– Он бы тебе понравился, – говорила она. – Ник очень хороший. И добрый.

– Ты так его любишь?

– Просто он мой единственный друг. Он один меня понимает. Тебе-то хорошо, ты… в таком районе живешь… Тут хотя бы не скучно.

– Здесь-то?

Фил с ненавистью глянул в окно: там, в отдалении, темнел еще один двадцатиэтажный мусорный ящик – редкие окна светились красным и желтым, как выигрышные кнопки в идиотской телевизионной лотерее. Мать могла часами смотреть эту лотерею на местном кабельном канале. Фил подозревал, что всю программу вместе с редкостно тупой ведущей генерирует компьютер.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации