Текст книги "Общее образование – о чём это мы?"

Общее образование – о чём это мы?
Александр Фролов

Редактор Марина Фролова

© Александр Фролов, 2020

ISBN 978-5-0050-4023-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Образование ругают даже ленивые. Причём ругают его все как-то по обязанности, чтобы снять с себя ответственность за происходящее как в их мире, так и в общем, большом. Никто не говорит, что такое образование, и непонятно, какое именно образование имеют в виду якобы заинтересованные в нём люди. А образование – это процесс или результат формирования человеком своего образа, как в собственном представлении, так и в представлении окружающих. «Образ» в русском языке – от «резать». Что вырезал из заготовки – то и наблюдают твои современники и потомки, да и ты сам.

Образ специалиста складывается, как бы тавтологично это ни звучало, специальным образованием и удостоверяется шаманом у костра, народной молвой или соответствующим дипломом. При этом образ хорошего или плохого врача, инженера, сантехника – да какого угодно специалиста – чаще всего воспринимается нами в отрыве от общих человеческих качеств. «Дрянь человечишка, но какой токарь!», «Прекрасный семьянин, но инженер – никакой!», «Отличный педагог, но в семье – деспот!». Так что же обеспечивает именно общие человеческие качества? Ведь даже осознанный, тем более – осмысленный, выбор профессии обусловлен именно этими качествами.

«Общий» – всё в том же русском языке – «один для всех» или «всё для одного». Это значит, что для выживания в обществе (да и для выживания общества в целом) должно быть одно для всех понимание происходящего при всех различиях индивидуально-личностной эмоциональной окраски восприятия мира членами этого общества. Ведь все беды – от внешнеполитических до семейных – от непонимания сущности происходящего. «Каждый понимает по-своему» – чудесная фраза, обеспечивающая надёжный уход от ответственности за все произносимые слова. Способы понимания могут быть различными, но само понимание – всегда одно. И только поэтому мы, люди, живы. И будем жить, пока в ключевых вопросах удаётся достичь этого единого понимания.

Вот для всего этого и сложилось исторически общее образование, которое эволюционно развилось от пещерных посиделок у костра до современной общеобразовательной школы. В основе этого развития лежит эволюция мышления, которая у части людей привела к появлению думанья – осознанного сопоставления явлений для ответственной выработки решений. Без общего образования невозможно научиться думать. И, следовательно, принимать осмысленные и потому безошибочные и эффективные решения. В том числе – в плане профессионального выбора и профессионального образования. Да и вообще – в плане личной жизни.

Почему того, что выше было сказано, нет в чётком виде ни в диссертациях педагогов, ни в подкастах. Да потому, что на сегодняшнем уровне эволюции общего образования думают около пяти процентов людей. Остальные просто мыслят – гоняют картинки. Как в телефоне. Но ведь для самоутверждения надо делать вид, что думают, и потому люди говорят. Много и бессмысленно. В том числе – про образование. Как в старом школьном анекдоте: «Вовочка! Ты когда-нибудь думаешь? – Не-а. Я просто говорю – и всё». Одни просто говорят, делая вид, что думают, другие делают вид, что понимают. И в результате те и другие совершают бессмысленные поступки, пытаясь решить свои проблемы. Гонят детей в профессиональный спорт, в «Голос: дети», в финскую школу, в скорочтение… Гонят, гонят – а дети остаются необразованными, даже при наличии импортных дипломов. В лучшем случае – становятся странными временно успешными узкими специалистами. Козьма Прутков говорил, что «узкий специалист флюсу подобен». Со времён Пруткова в этом отношении ничего не изменилось, и мы, как в дурной рекламе с самостоятельными носами или ртами, живём среди флюсов.

Наблюдая безумное псевдообразовательное словоблудие на всех уровнях, я в разное время откликался на совсем уж вопиющие случаи в своём «Живом журнале». Откликался по возможности человеческим языком, порой ёрничая, но изо всех сил стараясь содействовать продвижению здравого смысла в области образования, преимущественно – общего. Хорошо понимаю, что моих «заумных» книг вроде «Технологии интеллектуального образования» и других ей подобных и связанных с этой темой практически никто не читает – общее образование не позволяет. Поэтому я решил, в помощь пытающимся найти выход для себя и своих детей, собрать часть своих статей из «Живого журнала» в определённой логической, на мой взгляд, последовательности и сшить их белыми нитками в картинку, заставляющую реально подумать.

У того, кто возьмёт в руки эту книгу, возникают естественные традиционные вопросы ко мне: «А ты кто такой?»; «А с чего ты это взял?»; «Почему ты решил, что нам это надо?». Традиционно отвечаю.

Я непрерывно работаю в общем образовании вот уже более пятидесяти лет. С университетских времён, чем бы ни занимался параллельно. И кем бы ни был – доктором физико-математических наук, главой научной школы в области физики роста кристаллов; председателем экспертно-лицензионного совета областного министерства образования; профессором кафедры клинической психологии медицинского университета; школьным учителем физики; автором технологии интеллектуального образования. И сейчас, наряду с написанием книг, работаю в сельской школе – лучшей школе на моей памяти. Так что я не тварь дрожащая, и право имею.

А взял я всё это с того, что до меня дошёл простой факт. Образование, его развитие и реализация должны осуществляться в соответствии с возможностями содержательной деятельности мозга, эволюционно сложившимися на сегодняшний день. Пришлось заняться работой над математической моделью содержательной деятельности мозга в рамках психофизиологии этой деятельности. Выявить алгоритмическую структуру научно-познавательной деятельности. Создать соответствующую образовательную технологию и надёжно апробировать её. Всё это описано в книгах и статьях.

А надо это всем. Потому что у нас – дети. Поэт, автор песен и художник Михаил Анчаров писал, что один из самых грозных видов оружия – бомбардировщик. Но нет ничего более беззащитного, чем бомбардировщик на взлёте. Наши дети – возможные бомбардировщики на взлёте. Они беззащитны перед околообразовательной безграмотностью, безответственным самоуверенным словоблудием, образовательной профнепригодностью заметной части тех, кто берётся обучать и воспитывать. Детей надо защитить.

Я старался сделать эту книгу приблизительно популярной – в смысле жанра, то есть написанной более-менее повседневным языком, без использования строгих научных терминов. Она, разумеется, не исчерпывает всех связанных с темой проблем, но должна позволить взрослому читателю расставить вешки, ориентиры на сложной траектории развития нового человека – пока он ещё юн и отвечаем за его дальнейшую судьбу мы. Те, кто уже понабивал себе шишек и хочет снизить число таких шишек у своих продолжений.

Я буду очень рад, если книга окажется полезной.

1. Общее образование – о чём это мы?

Мы привыкли к тому, что общее образование обязательно для всех. Формально, по крайней мере. Ходили в школу, потому что так надо. Для всех. Своих детей теперь отправляем. Да и внуков уже. Чему-то их там учат, что-то нравится им, что-то не нравится. А вокруг в информационном пространстве – сплошные легенды. Про двоечников, из которых только и получаются успешные люди, да и вообще олигархи. Про предметы, которые большинству вовсе не нужны – десятилетний школьник лучше знает, что ему понадобится в жизни, особенно – годам эдак к сорока. Про опять же успешных, пришедших в эту успешность из музыкальной или спортивной, но никак не общеобразовательной школы. Ну, зачем оно, общее образование? Да еще реформируем его все время – непонятно как и непонятно для чего. Наверное, чтобы лучше было. Но что это такое – так и не знаем.

В реальной взрослой жизни мы думаем о Маше или Васе – как бы она не ушла, или как бы он не запил. Или думаем о ракете, которую надо сконструировать, а то и изготовить. Но ведь ни Маша, ни Вася, ни ракета в натуральную величину в наших маленьких головах не поместятся. Да и человеческое сознание способно единовременно воспринимать весьма ограниченный объем информации. Поэтому там, в голове, все упрощается путем учета только определенных сторон того, что нас так интересует в данный момент времени. Мы мыслим не людьми, ракетами и всем другим, а их моделями, которые и формируются у нас в головах. Модель – это упрощенное, огрублённое представление о наиболее существенных сторонах того, что мы рассматриваем.

Для того, чтобы люди были успешны, модели того, с чем они сталкиваются, должны соответствовать действительности. То есть, как принято говорить, быть адекватными этой действительности. Мы не можем жить вне общества, вне общения с другими людьми. Жизнь юного Маугли хороша только в сказке. В русском языке «понять» другого человека – это дословно «поиметь», то есть, «впустить в себя» этого человека с его обликом, мыслями и поведением. И там, в себе, договориться с ним. Иначе – война всех против всех. Для понимания людьми друг друга нужно, чтобы их модели действительности были достаточно схожи. То есть как научились люди формировать модели того, в чем они живут, и обсуждать эти модели с другими людьми, так и жить будут.

Поэтому всех надо обучить формированию моделей, модельных представлений, безусловно индивидуальных для каждого по форме, но обязательно адекватных действительности. Кто-то воспринимает явление в звуке, кто-то в цвете или линии, кто-то наощупь. Главное – чтобы воспринимали и затем обдумывали то, что есть на самом деле.

Естественно, научить формированию в сознании моделей, адекватных действительности, можно исключительно при соблюдении условия продвижения в таком обучении от простейших моделей к более сложным. Это один их важнейших принципов обучения, и спорить с ним вряд ли разумно.

Простейшие модели: натянутая веревка ассоциируется с прямой линией, ёлка – с треугольником, параллелепипед обувной коробки – с автомобилем или домом. В этих случаях запечатлевается минимальное число граней явления, важных в данной ситуации (например, для играющего ребенка). Где запечатлевается? Да в мозге, разумеется. Мозг человека – это эволюционно сложившийся невероятно мощный компьютер. Примерно в 100000000000000000000000000000000000 раз мощнее, чем те компьютеры, которыми мы пользуемся в быту и на работе. На жаргоне пользователей компьютер без программного обеспечения называется «железом». Ну, тогда мозг без программного обеспечения – «мясо». Чтобы думать мозгом, а не мясом, надо это программное обеспечение поставить. Оно и сложилось в процессе эволюции, развиваясь от простого к более сложному.

Когда мы сталкиваемся с каким-нибудь явлением – ускорением протона или ласковым поглаживанием – программа формирует в мозге модель этого явления. Мозг чрезвычайно энергозатратен, и экономит в своей работе буквально на всём. Поэтому лишних, усложняющих, допущений не делается, в результате чего такая модель и является принципиально простейшей. В мозге «живут» величины – меры явлений, в том числе – форм окружающего мира. Точнее – меры моделей тех явлений, среди которых мы живём. Мозг сопоставляет эти величины, в соо ветствии с чем и отдаёт распоряжения о нужных реакциях. Из такой необходимости в мозге родилась и развилась математика – отрасль науки, изучающая величины в их соотношениях. Таким образом, простейшие мысленные модели, которые формирует сознание человека, есть модели математические. Отсюда следует, что на уровне простейших мыслительных действий необходимо развертывать, в первую очередь, математические способы описания мира, что вполне соответствует назначению математики как единственного и универсального средства такого описания. Проще всего проиллюстрировать это схемой:

Так уж работает мозг, что знаковые системы формируются на первых стадиях развития его адаптационных реакций. То есть – одновременно с формированием образных представлений. Мозг оперирует количественными характеристиками того, что дается ему в опыте, то есть величинами. Следовательно, любые способы отражения действительности при их осознании нуждаются в математическом описании. При этом образное описание, в конечном итоге, тоже сводится к знаковому. Именно поэтому простейшие знаковые математические модели ложатся в основу средства общения людей при помощи знаков и символов, то есть в основу языка. Учащиеся пятых классов общеобразовательной школы, проходящие специальный курс адаптации к предметному содержанию образования в основной школе, самостоятельно приходят к выводу, что «математика – это язык, язык – это математика». Далее (см. схему) язык, в основе которого лежат знаковые математические модели, обеспечивает формирование всех других моделей, совершенствуясь и усложняясь по мере усложнения этих моделей.

Формирование математических моделей есть наиболее яркое проявление абстрагирования – мысленного выделения определенного свойства конкретного явления и отвлечения от остальных его свойств. А это есть не что иное как наиболее существенное проявление операции обобщения. Затруднения в абстрагировании, как правило, свидетельствуют о задержке в умственном развитии, которая может сочетаться с такими проявлениями, как наличие таланта и даже вполне развитой специальной одаренности. Именно поэтому родители и педагоги зачастую пренебрегают сущностью общего образования ребенка на фоне его специальной одаренности, стимулируя таким образом формирование и развитие задержки. Вполне очевидно, что в большинстве случаев затруднения в абстрагировании могут быть хотя бы частично преодолены специальными педагогическими воздействиями, которые необходимо специально разрабатывать для работы с конкретным ребёнком.

«Физис» – по-гречески «природа», то есть то, что мы ощущаем в своей практике. Поэтому именно физические модели лучше всего удовлетворяют требованию сочетания в образовательном процессе абстрагирования и конкретизации. Таким образом, если не считать математики как языка, физика – самый простой предмет программы общего образования. «Материальная точка», «рычаг», «точечный заряд», «физическое поле» – в этих случаях процедура моделирования предельно проста– она не требует большого числа произвольных допущений. Так, в приведенных примерах пренебрегается только размерами тела, только формой, только ощутимостью органами чувств человека. В результате процедура физического моделирования должна представляться обучающемуся понятной, правдоподобной и приемлемой. У детей возникает мотивация в отношении формирования физических моделей ввиду заманчивой простоты представлений. Или, по крайней мере, примирение с осознанным введением таких моделей. Развиваясь и усложняясь, физические модели (вместе со знаковыми их представлениями) ложатся в основу формирования и развития других моделей последовательного предметного ряда. Он восходит впоследствии к адекватным моделям сложных систем – таких, как социальные (на уровне общего образования представленные, например, в обществоведении). И сопровождает, поддерживает формирование этих моделей. Ведь курс физики продолжается от трех лет в основной школе до пяти – в полной средней.

В ходе дальнейшего развития общего образования личности должен осуществляться закономерный переход к обучению формированию более сложных моделей исследуемых явлений действительности. Так, мы переходим от простейших физических молекулярных моделей вещества к физически обоснованным, на уровне электронного строения, химическим моделям взаимодействия и превращения веществ на молекулярном уровне. При этом химические модели строения и взаимодействия веществ последовательно усложняются на протяжении школьного курса – от неорганической химии к органической вплоть до элементов биохимии.

Такая логическая цепочка химических моделей приводит к представлениям молекулярной биологии. Здесь необходимо напомнить, что курсы ботаники и зоологии, подводя обучающихся к биологии через представление о клеточном строении живого, к собственно биологии не относятся. Основная задача этих курсов – ознакомление обучающихся с классификационной системой, лежащей в основе таксономической лингвистики и, соответственно, формирования понятий и введения их определений. Биология же – отрасль науки, изучающая живое на клеточном уровне. Клеточный уровень связан с рассмотрением механизмов взаимодействия сложных органических молекул, приводящего к новому качеству изучаемых систем – возникновению жизни. Здесь возникают биологические модельные представления, развивающиеся впоследствии в модели функционирования живых организмов в целом и их отдельных систем. Это в полной мере относится и к человеческому организму, в том числе – к высшей нервной деятельности и ее моделированию.

Эволюция высшей нервной деятельности приводит к формированию социальных аспектов поведения животных, которые осознаются нами в соответствующих моделях. Вершина этой деятельности – мышление – является основой общественного поведения людей, которое описывается моделями и, следовательно, законами, рассматриваемыми в курсе обществознания.

При нарушении приведенной на схеме последовательности, в частности, при ее неполноте (как, например, в большинстве случаев «профильного» обучения), осознанное формирование адекватных действительности сложных моделей явлений, при отсутствии умения и опыта формирования более простых моделей, на самом деле не представляется возможным. Следовательно, не представляется возможной и самостоятельность полноценного творческого и неразрывно связанного с ним исследовательского мышления.

Углубление в формирование всё более сложных моделей явлений действительности сопровождается в общем образовании обучением формированию моделей среды, в которой эти явления происходят и наблюдаются. Это достигается при помощи образовательных предметов «география» и «история», развитие которых обеспечивается математическими моделями, сформированными в начале общего образования и развиваемыми на всем его протяжении. Вырывание исследуемого явления из средового контекста затрудняет присвоение задачи общего образования и, следовательно, её успешное решение. Поэтому изучение географии и истории и формирование соответствующих моделей является неотъемлемой частью общего образования.

Развитие знаковых систем описания мира, формализуемых на уровне общепринятых и общеобязательных с самого начала общего образования, приводит к формированию универсального инструмента исследования мира. И если язык как средство общения людей в знаковой форме (язык математики и языки народов мира) в своей сущности и в процессе образовательной трансляции может и должен быть жестко формализован и универсален для всех, то литература всех жанров делает этот инструмент индивидуально-личностным и потому уникальным. Поэтому читать надо: развитие инструментального обеспечения исследования мира сопровождает «объектную линию» формирования моделей на всем протяжении общего образования.

Итак, сущность общего образования: оно является способом обучения формированию адекватных действительности моделей явлений. Отсюда следует необходимость универсальности структуры общего образования в целом и программ наполнения его предметного содержания для всех обучающихся вне зависимости от индивидуальных особенностей личности. И вне зависимости от того, «нравится» или «не нравится» по каким-то причинам конкретный предмет ребёнку изначально. Ведь для того, чтобы сформировать отношение к чему-либо, надо это что-либо потрогать, не правда ли? Вот программа общего образования и обеспечивает это трогание. Индивидуальность же обучающихся проявляется в личностных особенностях восприятия конкретных фрагментов содержания предметов образования. Как уже упоминалось: кто в цветовых, кто в звуковых ассоциациях, кто… В общем, кто во что горазд. Но трогает мир ручонками всех предметов. Возникающие в результате предметного образования и иных влияний сугубо личностные интересы и увлечения должны формироваться и развиваться за пределами общего образования – например, в рамках дополнительного образования и самообразования.

2. Не нравится предмет?

Сплошь и рядом в общении с учащимися (особенно – после начальной школы) приходится сталкиваться с заявлениями о негативном отношении к математике (ну, и подавно – к физике). Почти все не любят эти предметы. А еще не любят: русский язык, географию, биологию, историю, физическую культуру, информатику, иностранный язык – что там еще? Всё не любят. Спрашиваешь почему – «не моё это», «слишком трудно», «слишком сложно» и т. д. А вот на вопрос: «Что это такое?» (например, математика) разумного ответа дождаться практически невозможно. Проводили мы простое исследование: учащимся 10—11 классов продвинутых школ и гимназий города Екатеринбурга задавали вопрос: «Что такое математика?». Ответы очень обнадеживали. Один из ста человек дал вполне приемлемый ответ. Потом выяснилось, что он ранее проходил обучение в Центре «Одарённость и технологии» у одной моей сотрудницы. Примерно двадцать человек дали ответы типа: «Это наука про числа и расчеты» (часто с уточнением: «Чтобы сдачу правильно получать»). А остальные восемьдесят практически единогласно сообщили, что «математика – это когда цифры». Не говоря уже о том, что, согласно учебнику для соответствующих специалистов, оборот «математика – это когда» (путаница пространства и времени) свидетельствует о задержке умственного развития, про цифры – это уже, пожалуй, слишком. Ведь цифры – это просто знаки, и нечего их изучать, тем более – одиннадцать лет. То есть, не знают дети, что такое математика. Но не любят. И про сущность всех остальных предметов не знают. Но не любят.

В связи с этим я постоянно вспоминаю историю из своей юности.

С детства я люто ненавидел одно блюдо. И уходил из дома (благо было куда – в большой сад), когда его готовили, чтобы не доносился до меня этот отвратительный запах. Иногда не мог сдержать рвоты. Мудрые взрослые как-то мирились с этим. Время шло. Я дорос до тринадцати с лишним лет и уже вполне осознанно и усиленно занимался наукой. И у меня даже были два научных руководителя в Академии наук Казахстана, где мы тогда жили. Один из них – известный герпетолог Константин Петрович Параскив, 100-летие со дня рождения которого недавно отмечала зоологическая общественность. Я его, естественно, очень уважал и почитал. И вот раз прихожу я с гор, где провел почти весь жаркий летний день, с интересными змеями в мешке и сразу – к Константину Петровичу. Жил он в центре города (ныне – Алматы), и тогда там еще были небольшие частные домостроения. Он с искренней радостью встретил меня, отправил в летний душ во дворе и спросил, хочу ли я есть. То есть, пригласил к обеду, который явно намечался в увитой хмелем беседке. Естественно, мой молодой голодный организм торжествовал. Тут тебе все – и почесть, и утоление голода, и отдых от долгой беготни по горам. Сижу я в беседке перед чистой тарелкой, и вплывает в беседку жена Константина Петровича с блюдом этих отвратительных, мерзких фаршированных перчиков. Представляете мое состояние и его безвыходность? Не смея обидеть уважаемого мной человека, я собрал в кулак всю волю, какую только нашел, зажмурил глаза и услышал, как на мою тарелку шлепнулись один за другим два. Что там перчика – перца! Здоровенных и оттого особенно противных. И, что делать, начал. Пришел в себя только тогда, когда второй раз попросил добавки. Дело в том, что до сих пор я ненавистные перчики ни разу не пробовал. Просто ненавидел – и все.

Пришел я домой и сразу же спросил свою прабабушку, которая, в основном, ведала кухней: «Бабусь, а когда у нас будут перчики?» И Бабуся медленно поползла, оседая, по косяку двери, прислонившись к которому встречала любимого правнука.

С тех пор это одно из самых любимых мной блюд.

Вот и нелюбовь к математике и прочим предметам: может быть, сначала все же выяснить, что это такое, о чем и как? А то как-то неаккуратненько получается – любить или ненавидеть то, о чем не имеем ни малейшего представления. Соответствующие подходы есть, они хорошо развиты и апробированы. Только бери и действуй! Нет, лелеют педагоги ненавистников математических и прочих перчиков.

Инструкция по разбирательству с предметами школьной программы содержится в статье:

Чепракова Е. М., Фролов А. А. Педагогическая технология адаптации учащихся к предметному образованию в основной школе. «Образование и наука», 2015, №6.