Текст книги "Профессионалы победы"

Александр Гельман
Профессионалы победы
Пьеса в двух актах

Действующие лица

Олег Петрович Дубов.

Маша, его жена.

Марина.

Владимир Федюнин.

Мать Владимира Федюнина.

Ефим Макарович Миндлер.

Действие происходит в Москве в 2017 году.

Акт первый

Помещение в телевизионной студии. Расположившись в креслах друг против друга, сидят: ведущая – худощавая, с острым смуглым лицом восточного типа женщина лет сорока, в светлом брючном костюме, в ушах дорогие серьги, и гость программы – мужчина тех же лет, высокий, широкоплечий, в прекрасно сидящем на нем коричневом костюме, бросается в глаза яркий галстук. Ведущая вся сосредоточена в себе, напряжена, будто находится в кабине самолета и должна сейчас совершить свой первый в жизни прыжок на парашюте. Гость озабоченно смотрит на нее, ему немного не по себе.

Ведущая (смотрит прямо перед собой – в камеру). Добрый вечер, господа. Добрый вечер, дорогие зрители. Начинаем очередной выпуск передачи «Лицом к лицу». В студии я, Катя Амирова. Сегодня для меня будет очень непростая передача. Дело в том, что моим гостем сегодня должен был быть Олег Павлович Табаков, которому послезавтра исполняется восемьдесят два года. Но неожиданно меня вызвало начальство и велело вместо Олега Павловича срочно пригласить (показывает рукой на гостя) Олега Петровича… Дубова, кандидата в президенты России, сына президента России Петра Матвеевича Дубова, погибшего во Владивостоке от взрыва на мосту по дороге в аэропорт. Я пыталась отказаться – во-первых, было неудобно перед патриархом нашей сцены Олегом Павловичем, старику морочила голову целый месяц, во-вторых, с Дубовым-сыном я не знакома, до сегодняшнего дня видела его только на экране телевизора, Дубова-отца…

Гость (перебивает). Послушайте, зачем это все, что вы делаете?

Ведущая. Дубова-отца я не считаю, как некоторые, выдающимся человеком и политиком. На мой взгляд, семь лет его президентства принесли России больше вреда, чем пользы. Так называемый «серединный путь», который он…

Гость (перебивает). Не «серединный», а «срединный» – без «е» после «с»…

Ведущая (сдерживая раздражение). Путь, который он проповедовал, и теперь намерен продолжить Дубов-сын, это попытка узаконить перманентную бедность, что-то архаичное, полукитайское. Тише едешь – ближе будешь от того места, откуда едешь.

Гость. Остановитесь!

Ведущая (не обращает внимания). Я понимаю, что это скандал на всю страну, но я не могу… Здесь не должно быть непрошеных гостей!

Гость. Остановитесь!

Ведущая (подчеркнуто холодно, официально). Господину Дубову сорок один год, родной сын президента и сам хочет стать президентом. На предстоящих через три месяца – 7 ноября 2017 года, в день столетия Октябрьской революции досрочных выборах. (Поворачивает голову к Гостю. Почти откровенно издевательски.) Здравствуйте, уважаемый Олег Петрович! Приветствую вас в нашей студии! (Берет со стола листочек.) К диалогу с такой важной персоной, как вы, я, увы, не готова. Вам предоставляется возможность произнести предвыборный монолог. У вас есть двадцать пять минут, миллионы зрителей, прошу.

Гость (взволнован, старается взять себя в руки). Могу я вам задать один вопрос?

Ведущая. Не надо мне задавать вопросы! Излагайте свою программу, все, что хотите. Вся страна вас слушает. Все телезрители перезваниваются! На ТВ скандал! – я вам рекламу сделала… а вы обижаетесь!

Гость (жестко). Я могу вам задать один вопрос?

Ведущая. Используйте время, ваше время уходит!

Гость. Сколько вам заплатили, чтобы вы сделали то, что сейчас делаете?

Ведущая (лицо стало красным, потом белым). Что, что?

Гость (голос дрожит, почти плачет). Какая партия заплатила вам за этот концерт! Я прошу рассказать телезрителям!

Ведущая (хохочет, резко обрывает смех, лицо жесткое, беспощадное). Послушайте, господин Дубов, вы вообще представляете, что вы говорите? Вы слышите себя?

Гость. А вы? Вы себя слышите? Люди вам доверяют, и вдруг вы заявляете на всю страну…

Ведущая. Я свободный человек, свободный журналист!

Гость. Я тоже свободный человек. Но я ничем не заслужил ваших оскорблений.

Ведущая. Я вас не оскорбляла. Это неправда!

Гость. Правда! Вы – фабрика по производству каких угодно эмоций. Когда моего отца убили, вы о нем тогда сказали очень теплые слова, я был тронут… Но теперь я понимаю: просто в тот день фабрика получила другой заказ.

Ведущая. Да. Я была возмущена подлым убийством. Но я не хочу ввязываться в обсуждение личностей вашего отца и вашей, господин Дубов. Вы прекрасно знаете, что это небезопасно.

Гость. В каком смысле?

Ведущая. Вы прекрасно знаете в каком – в прямом. Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой!

Гость. Пять минут назад вы заявили на всю страну, что я вам неинтересен, теперь оказывается, что я вам страшен, – бандит! И отец мой, президент Дубов, был бандит. (Меняет тон.) Значит, так. Я попрошу вас обосновать свои обвинения.

Ведущая. Во-первых, вы сами только что, минуту назад, меня необоснованно…

Гость (перебивает). Я прошу прощения… Но теперь ваша очередь. Или докажите, или просите прощения. Я жду.

Ведущая внимательно смотрит на него, но молчит.

Гость (Выходит из себя). Я жду! Или докажите, или прошу выйти вон отсюда!

Ведущая. Во-первых, не командуйте, вы еще не президент и, надеюсь, никогда им не будете…

Гость (кричит). Кто вам дал право?!

Ведущая. Какое право? Вы имеете право надеяться, что будете президентом, а я не имею права надеяться, что вы не будете президентом?

Гость. Я услышу что-нибудь конкретное?

Ведущая. Услышите. Пожалеете, что у вас есть уши.

Гость. Я готов выслушать любые обвинения. Слушаю вас, госпожа Амирова!

Ведущая. Сначала послушаем вопросы телезрителей, они уже звонят. (В микрофон.) Говорите! Мы вас слушаем!

Голос мужчины. Господин Дубов, у вашего отца была замечательная идея: переселить чеченцев на Курильские острова, и уже вместе с чеченцами вернуть острова Японии.

Гость. Это была просто шутка.

Ведущая. Все?

Гость. Да.

Голос женщины. Алле, я вас не слышу!

Ведущая. А мы вас слышим очень хорошо, задавайте свой вопрос.

Голос женщины. Господин Дубов, вопрос у меня к вам простой: почему вы хотите стать президентом, для чего?

Гость. Я хочу продолжить тот политический курс, который проводился в течение пяти лет Дубовым-старшим. Мой отец этот курс обозначил как «срединный путь». Еще раз назову его основополагающие принципы. Первый. Усиление государственного регулирования в экономике. Вместо стремления одним рывком добиться крутого перелома – обеспечить медленное, но поступательное продвижение. Устранение крайностей социального неравенства. Во внешней политике: лучше длинные переговоры, чем короткая война. Судя по тому, что отец был переизбран на второй срок, общество одобрило его программу. Лучшим памятником моему отцу является возможность произнести следующую фразу: сегодня в России даже на самую маленькую пенсию, прожить можно. Все эти годы я стоял рядом с отцом, это дает мне моральное право претендовать на роль продолжателя его дела.

Ведущая. Говорите!

Голос другой женщины. Как идет следствие по делу об убийстве вашего отца? Кого вы лично подозреваете?

Гость. Мой отец получил в наследство страну мафиозных кланов. Мафия была подавлена. В Москве, по существу, полностью ликвидированы так называемые «крыши». Число заказных убийств сократилось в четыре раза. Не исключено, что недобитые мафиози отцу и отомстили. Что же касается следствия, пока нет ничего обнадеживающего.

Ведущая. Говорите!

Голос мужчины. Олег Петрович, несколько дней назад вице-президент Богданович, исполняющий обязанности президента, заявил, что по данным спецслужб на его жизнь может быть совершено покушение. Кто заинтересован в устранении Богдановича?

Гость. Я уверен, что в покушении на Богдановича заинтересован прежде всего сам Богданович. Станислав Станиславович человек опрометчивый и рисковый. Он вполне способен организовать выстрел по какой-нибудь незначительной части своего тела. Я его хорошо знаю. Он был ведущим политиком Белоруссии переходного периода. Оказавшись временно в кресле президента России, делает все для того, чтобы закрепиться на вершине власти, для него это вопрос жизни или смерти. За оставшееся до выборов время Богданович натворит еще много чего.

Ведущая. Слушаем еще один звонок, последний. Говорите!

Голос другого мужчины. Вы меня слышите, Дубов-сын?

Гость. Я слушаю вас очень внимательно.

Голос мужчины. Я хочу вам сказать, что вы не сын, а пасынок! Как вам не стыдно? Вместо того чтобы оплакивать отца, вы строите карьеру на его смерти. Если Россия выберет вас, я отрекусь от своей нации!

Гость. Если это будет единственная потеря нации, то я советую народу проголосовать за меня.

Ведущая (выключает связь. Сразу). Господин Дубов, вам о чем-то говорит цифра двести тридцать два?

Гость. Какая цифра?

Ведущая. Двести тридцать два – это число бандитов, мафиози, которые за годы президентства вашего отца были осуждены на длительные сроки или уничтожены во время задержания…

Гость. Откуда у вас эта цифра?

Ведущая. Когда стали выяснять…

Гость. Кто стал выяснять?

Ведущая. Я прошу не перебивать после каждого слова. То вы требовали факты, а теперь, когда я… вы перебиваете. Вот посмотрите (разворачивает перед гостем большой лист бумаги) – видите, группировки: солнцевская, армянская, омская и так далее. Видите – против каждой группировки стоит число задержанных и убитых бандитов, причем в большинстве из них были уничтожены главари. И только в дальневосточной – не пострадал за семь лет президентства вашего отца ни один человек! Вам о чем-то это говорит?

Гость. Мой отец проработал на Дальнем Востоке больше двадцати лет, прошел там путь от секретаря обкома комсомола до губернатора… Поэтому те люди, которые дали вам эти списки, не исключено, связаны с Богдановичем… (Рукой останавливает порыв протеста ведущей.) Спокойненько! Я пока только предполагаю. Эта новая грязная легенда о связях президента Дубова с дальневосточной мафией…

Ведущая. Не просто о связях…

Гость. Правильно – мой отец возглавлял дальневосточную группировку, которая сменила в Кремле питерскую. Его бандитская кличка «Дубина». А президентом Российской Федерации он был по совместительству. Всеми делами заправлял Ефим Миндлер, второй человек в дальневосточной мафии. Что вполне правдоподобно, поскольку они знакомы с отцом еще по Приморскому крайкому комсомола. Одним словом, дальневосточная мафия полностью приватизировала государство, расправилась с конкурентами. Никакого движения «срединный путь» не существует, придумал эту байку тот же Ефим Миндлер!

Ведущая. Вы упустили одну деталь.

Гость. Какую же?

Ведущая. О себе ничего не сказали.

Гость. Со мной все ясно. Я – ставленник дальневосточной мафии, она финансирует мою предвыборную кампанию… и готовит покушение на моего главного соперника, Станислава Станиславовича Богдановича. Теперь все сказал? Или еще что-то упустил?

Ведущая. Если убрать некоторое ерничество и браваду, – все.

Гость. То есть, выходит, сделал за вас работу. Тогда мне причитается часть вашего гонорара.

Ведущая. Какого гонорара?

Гость. За эту передачу. Десять-то процентов мне положено… за то, что я вам подыгрывал. А насколько мне известно, вы получили предоплату пятнадцать тысяч баксов.

Ведущая. Опять начинаете?

Гость. А мне терять уже нечего – президентом после вашей передачи меня не изберут, дело ясное… (Достает из-под кресла, на котором сидит, увесистый портфель. Ставит портфель на колени, открывает.) Так что с вас причитается полторы тысчонки…

Ведущая. Вы только что просили прощения за клевету!

Гость. Правильно – я просил прощения за бездоказательные обвинения. Пока доказательства лежали в этом портфеле, я обязан был просить прощения. (Вынимает из портфеля и кладет на столик одну за другой штук восемь аудио и видеокассет.)

Ведущая (мгновенно помрачнела, осунулась. Показывает пальцем на кассеты). Что это такое?

Гость. Записаны все переговоры, которые вел ваш супруг по поводу этой передачи. На даче у приятеля Станислава Станиславовича…

Ведущая (орет). Это провокация! Это подделка! Это штучки вашего Ефима Марковича!

Гость. Он не Ефим Маркович, он Ефим Макарович. Ефим Макарович Миндлер. Он и просил передать вам эти кассеты…

Ведущая. Мне? Мне не надо! Убирайте! И убирайтесь!

Гость. Как вам будет угодно. Это серьезный материал, ни о какой подделке речи быть не может…

Ведущая. Вон!

Гость. Давайте, я поставлю одну кассеточку (достает из портфеля портативный магнитофон), вы сразу узнаете голос вашего мужа…

Ведущая. Я сказала – убирайтесь!

Гость. Это то место, где он торгуется, отстаивает ваши финансовые интересы: они предлагают десять…

Ведущая. Я никаких денег не видела! Я ничего не знаю! Если он что-то делал за моей спиной, – пусть сам отвечает! Я с ним даже не расписана! Вон отсюда! Убирайтесь! Сволочи! (Сметает со стола все кассеты, затем в неистовой ярости хватает с пола одну кассету за другой, швыряет в уходящего гостя.)

Голос Ефима Макаровича. Стоп! Стоп! Марина, пожалейте кассеты! Репетиция окончена!

Ефим Макарович Миндлер – крупный, грузный мужчина лет шестидесяти. Он явно недоволен представлением. Несмотря на полноту, легко поднялся, вышел из-за стола, подошел поближе к декорации, где расположились участники этой пока непонятной репетиции, озабоченно вздохнул.

Марина. Ефим Макарович, все плохо, да?

Ефим Макарович (сдерживая раздражение). Не плохо, а очень плохо. (Обращается к Марине.) Я поставил перед вами совершенно конкретную задачу: подготовить Олега Петровича к встрече с Катей Амировой. Амирова получила приличную сумму, поэтому будет проводить эту передачу так, чтобы миллионы избирателей вычеркивали Олега Петровича Дубова. А Олег Петрович Дубов должен провести эту передачу так, чтобы Амирову, как взяточницу, после этой передачи арестовали. Единственное, что вы правильно придумали, – это то, что она свалит все на мужа. Все остальное, что вы показали, выглядело фальшиво, это относится к вам обоим, театрально и, прошу прощения, глуповато. Я не буду вам называть сумму, которая была уплачена за этот компромат. (Показывает на кассеты, валяющиеся на полу.) Вы правильно угадали, Марина, что мы купили начальника Амировой, а люди Богдановича купили саму Амирову с потрохами. Олег Петрович все это прекрасно знает. Я рассказываю это для вас, Марина, чтобы вы прониклись.

Марина. Да я, вроде, все так и делала, как вы говорите.

Ефим Макарович (Марине). С вашей помощью Олег Петрович должен получить реальный опыт общения с этой коварной восточной женщиной. Я прошу прощения, вы замечательная актриса. Но зачем эта история с якобы приглашенным стариком Табаковым – как вас вызвал ваш новый начальник, приказал говорить с этим, а не с тем, нанес вам страшное оскорбление… Амирова скажет: честно говоря, господин Дубов, я пыталась от вас отказаться, но раз начальство настаивает, ради Бога – это моя профессия, я могу провести беседу хоть с этой тумбочкой. Могу взять интервью у пивной кружки, у кровати… я знаю несколько кроватей в Москве, которые могут такое понарассказать, что вам и не снилось. Вот так, изящно, между прочим, она сразу его опустит, сделает из него тумбочку. С милой улыбочкой на лице.

Марина. Ефим Макарович, а мы не вызовем у зрителей мусульман обратную реакцию – они Катю Амирову обожают.

Ефим Макарович. Марина, не говорите глупостей. Все знают, что Олег Петрович баллотируется в паре на пост вице-президента премьера Башкирии с Маликом Нашировым. Он будет вице-президентом, если Олег Петрович победит. А Малика Наширова знает, уважает и даже, можно сказать, любит весь мусульманский мир. Так что голоса большинства мусульман у нас в кармане. Больше того: Катю Амирову мусульмане не будут осуждать за взятку как таковую: кто в наше время их не берет, кто их не дает… – но будут крайне недовольны тем, что она действовала против Олега Петровича, который оказал великое доверие Малику Наширову. (Возвращается к основной теме.) А знаете ли вы, чем занята вот сейчас, вот в эти минуты мадам Катя Амирова? Она репетирует с одним артистом, не буду называть его фамилию, который играет роль Олега Петровича. То, что они сейчас готовят, это, по существу, заказное политическое убийство. (Обращается к Олегу Петровичу, который с момента окончания репетиции находится в пасмурном настроении.) Теперь тебе: почему ты позволил ей в самом начале болтать впустую? Остановить надо было. В душе ты уже президент, просто тебя еще не выбрали…

Марина (перебивает). А мне понравилось, как Олег Петрович репетировал…

Ефим Макарович. …Ты пришел говорить с народом, а не с Катей Амировой. Так используй же эти драгоценные минуты по назначению! Целый портфель, набитый первоклассной взрывчаткой! Которая должна в конце передачи взорвать всю страну! Страна должна говорить только об одном: Катя Амирова получила пятнадцать тысяч баксов от Богдановича, чтобы скомпрометировать Дубова. Ты проиграл Кате Амировой, елки-палки! Сколько вас – кандидатов?..

Олег Петрович (без охоты). Пятеро…

Ефим Макарович. Осталось бы четверо! И это при наличии такого грандиозного компромата. Ты сегодня какой-то кислый. Ты здоров?

Олег Петрович. Все нормально.

Марина. Насчет меня вы все правильно сказали, Ефим Макарович, я учту. А вот Олег Петрович, по-моему, играл хорошо… репетировал то есть. В некоторых местах просто замечательно, как настоящий артист. Вы извините, что я…

Олег Петрович. Марина, Марина – ну что вы… не надо за меня заступаться! Тоже мне…

Ефим Макарович. Короче говоря, господа: у нас остались две репетиции – завтра утром и завтра вечером. Вас, Марина, я попрошу мобилизовать против Олега Петровича две темы. Первая: если ты сын президента, так и оставайся сыном президента, у нас не монархия, где престол наследуется. (Имитируя голос Амировой.) «…организуйте что-то наподобие Института Середины и станьте его директором». И второе: надо беспощадно глумиться над «срединным путем». Именно так – высмеивать, окарикатуривать. «Середина – это что-то невнятное, вялое, скучное, рыхлое, противное. Эти семь лет при президенте Дубове, особенно последние три-четыре года – ну, сплошная же скука царила в обществе, сплошное занудство!» Олег Петрович, что бы ты на это ответил?

Олег Петрович (с мрачным сарказмом). Я бы ее спросил: «Госпожа Амирова, а как вы считаете, почему такая важная вещь, как детородные органы, расположены между ног, посередине человеческого тела? А не где-нибудь с краю – на лбу или на пятке?»

Марина. Браво! Я хочу Олегу Петровичу, поскольку сейчас уйду, дать один совет. Не пытайтесь, Олег Петрович, на каждый укол женщины отвечать своим уколом. В мелочах, в деталях женщина непобедима. А вот если вы будете смотреть на нее, будто она не живая моложавая женщина, а гипсовая скульптура – тогда она собьется обязательно.

Ефим Макарович. Очень точные замечания. Спасибо, Марина. (К Олегу Петровичу.) Пришел весь озабоченный состоянием дел в стране. На Дальнем Востоке начались волнения шахтеров. А на Западе немцы обнаглели: требуют возвращения Кенигсберга.

Марина. Можно один вопрос, и я ухожу? Эта история с мафиями – это правда, действительно дальневосточная группировка совсем не пострадала?

Ефим Макарович. Вроде да, вроде да. Бывают же удивительные случайности, но теперь выборы, а выборы – это не суд, где требуются доказательства. Голосуют впечатления, а не факты. Люди имеют глаза, но зрения своего не имеют. Миллионы видят мир глазами Кати Амировой. Марина, пока!

Марина уходит неохотно. Чмокнула на прощанье в щечку Олега Петровича, еще повертелась, покрутилась, но когда Ефим Макарович повторил «Марина, пока», быстро собралась и ушла.

Ефим Макарович (К Олегу Петровичу, который, как сейчас окажется, вовсе не Олег Петрович; сухо, жестко). Володя, в чем дело? Тебе очень повезло, что здесь находилась Марина, которая не должна знать, что ты не Олег Петрович, – иначе бы я тебе просто врезал! Даже если что-то случилось, даже если случилось невероятно что – это работа! Тяжелая, опасная, мужская работа!

Владимир. Я не буду больше заниматься этой работой.

Ефим Макарович. Что случилось?

Владимир. Я выхожу из игры. На репетицию завтра не приду.

Ефим Макарович. Если ты не придешь завтра на репетицию, я тебя убью.

Владимир. А ты меня в любом случае убьешь.

Ефим Макарович. А я знал, что ты слабак. Я затеял эпическое действо, это великая сказка, которая может стать былью. Ты останешься в истории человечества, как та баба, которая была папой римским… не помню, в каком веке! А ты, значит, не явишься на репетицию? Хотя прекрасно знаешь, что незаменим! Другого двойника Олега Петровича я не могу найти, дорогой Володя. Ты все знал и согласился. У тебя было время подумать.

Владимир. Я не все знал.

Ефим Макарович. Чего ты не знал? Чего ты не знал?! Что Олег Петрович не способен выиграть выборы, хотя вполне способен быть президентом. Ты был совершенно ошарашен моим предложением…

Владимир. Вот именно – ошарашен. Счастливый баран, как меня правильно обозвал один человек.

Ефим Макарович. Какой человек?

Владимир. Неважно.

Ефим Макарович. Нет, это очень важно! Ты с кем-то поделился, рассказал, чем занимаешься? С кем?

Владимир. Ни с кем.

Ефим Макарович. Послушай, Володя, я должен знать, кто тебя обозвал счастливым бараном. Я прошу тебя.

Владимир. Не скажу – вы его убьете! И меня убьете! Вам нужна стопроцентная надежность неразглашения, а такой уровень надежности обеспечивает только труп.

Ефим Макарович. Володя, если ты не скажешь, я вынужден буду принять какие-то меры, это не шутка!

Владимир. Успокойся, я ни с кем не делился. Это Маша меня обозвала.

Ефим Макарович (немного успокоившись). Маша?

Владимир. Да, Маша.

Ефим Макарович. Она что?..

Владимир. Она ничего. Она открыла мне глаза на мое положение. Она обсуждала мое положение со своим мужем. В постели. Олег Петрович от нее ничего не скрывает.

Ефим Макарович. А с тобой где она обсуждала твое положение – тоже в постели?

Владимир. Да.

Ефим Макарович. Что да?

Владимир. Все да!.. Почему ты меня не предупредил – о том, что меня ждет? Почему ты мне не сказал правду?

Ефим Макарович. О какой правде ты говоришь – тебе ничто не угрожает, ни теперь, ни потом.

Владимир. Ты хочешь сказать, я зря всполошился?

Ефим Макарович. Проблема есть. Но мы решим ее нормально.

Владимир. Если нормально… тогда не следовало вообще затевать этот грандиозный обман.

Ефим Макарович. Между прочим, ты во всем виноват.

Владимир. Что-что?

Ефим Макарович. Если бы ты не был так похож на Олега Петровича, ничего бы такого не было… Я шучу. А если говорить серьезно, все, что сейчас происходит – счастливая игра случая. Ты случайно оказался похожим на Олега Петровича. Я случайно тебя встретил в аэропорту. Две случайности и один сообразительный старикан (ткнул пальцем себе в грудь) творят историю…

Владимир (перебивает). Я плевал на историю! Я хочу знать, что будет со мной. Я хотел сбежать, но понял, что меня охраняют. Маша говорила, что охраняют, я не верил. Допускаю, что вы не планируете меня убивать. Просто вы не найдете другого выхода. Его действительно нет.

Ефим Макарович. Володя, я понимаю твое состояние, но поверь мне – все будет нормально.

Владимир. Что нормально, что нормально? Нормально – это снять сейчас охрану и отпустить меня на все четыре стороны.

Ефим Макарович. Нет.

Владимир. Я работать не могу и уже не смогу. Я теперь думаю только о том, что со мной будет, а не о выборах. В эту работу надо вкладывать душу, а какую я сейчас могу вкладывать душу? Никакую. У меня душа угодила в тело счастливого барана!

Ефим Макарович. Володя, успокойся. Давай сделаем так. Я сейчас позову Олега Петровича, он смотрел репетицию у меня в кабинете, на мониторе…

Владимир. Олег Петрович здесь? Почему я не знал?

Ефим Макарович. Я не мог тебе сказать при Марине. Выслушаем его замечания, он уедет за город, в свое укрытие, а мы вернемся к этому разговору. Хорошо? (Выходит.)

Вбегает Маша – молодая женщина в странном балахоне – полукуртке, полупальто, один рукав черный, другой желтый – не понять, то ли это что-то неряшливое, то ли последняя мода.

Маша (бросается к Володе, страстно целует ему шею, лицо, волосы, руки. Между поцелуями). Ты ему сказал?

Владимир. Да.

Маша. Отпустит?

Он покачал головой – нет.

Маша. Я нашла одно окно на втором этаже, оттуда можно, по-моему, спрыгнуть.

Владимир. Сейчас сюда зайдет твой муж.

Она мгновенно отпрянула от него на приличное расстояние.

Владимир. Может, лучше сказать ему все?

Маша. Как хочешь. Но лучше не надо. Он меня куда-нибудь увезет. Или привяжет к чему-то и забудет кормить. Как забывает кормить свою любимую собаку. Очень любит ее, но покормить забывает, когда я уезжаю. Вовка, а я вчера ночью написала стихотворение. Монолог женщины, наподобие меня. Прямо как Шекспир. Посвящается тебе. (Читает стихи.)

 
Казалось бы, они одинаковые,
как две мои груди,
которые и тот и другой ласкали.
Но видит бог,
от одного во мне зажигается кровь,
от другого губы превращаются в тряпочки.
От одного я просыпаюсь медузой,
которая сама себе омерзительна,
от другого я слышу, как белые птицы
на рассвете прикасаются к моим волосам.
Даже между живым и мертвым
нет такой огромной разницы,
как между этими близнецами:
моим любимым и моим нелюбимым…
 

Владимир. Прекрасные стихи!..

Ефим Макарович (входя). Да, мне тоже понравились… Олег Петрович плохо себя чувствует, он сделает свои замечания по видеоселектору.

Ефим Макарович включает экран огромного телевизора. Володя и Маша поворачиваются лицом к экрану, прикрепляют к одежде микрофончики. На экране появляется Олег Петрович Дубов. Он очень похож на Володю, абсолютный двойник. Заметно, что он слегка выпивши, небрит. В одной руке держит потрепанный рабочий блокнот, с которым, видимо, не расстается, прикрепляет к лацкану пиджака микрофончик…

Олег Петрович (у него слегка заплетается язык, но то, что он говорит, глубоко продуманно. Легкое опьянение не мешает ему быть вполне вменяемым). Здравствуйте, Володя… который за меня, бедняга, трудится день и ночь. Здравствуй, Маша, которая помогает Володе трудиться за меня день и ночь. Я посмотрел репетицию. Могу сказать одно – я бы сделал хуже. Но есть один момент, который я делаю, вернее, чувствую, лучше, чем вы, Володя. Этот момент – понимание, а вслед за этим – истолкование смысла и значения «срединного пути». (Заглядывает в блокнот.) В России не ценится добротное, умеренное, среднее. Само слово – среднее – у нас не любят. Если ты не гений, то ты ничтожество. Но ведь большинство людей как раз средние. И получается, что в России большинство себя не уважает. У нас все время завышенные ожидания, поэтому политики вынуждены давать завышенные обещания, после которых неизбежны завышенные разочарования. Володя, вам недостает пока понимания того, что если мы не победим на этих выборах и «срединный путь» будет пресечен, это для России окажется катастрофой…

Владимир (резко и громко, почти криком). А то, что моя жизнь будет пресечена в борьбе за торжество «срединного пути» – это нормально?

Олег Петрович. Не понял?

Владимир. Что не понял? Я все равно работать больше не буду. Отпустите по-хорошему. Я обещаю молчать.

Ефим Макарович. Володя, успокойся. Все будет нормально.

Владимир. Я работаю не твоим дублером, а его. Ему и решать. Тем более что тут есть еще один момент. Очень важный. Я сплю с вашей женой Машей, Олег Петрович. Она меня любит и я ее люблю. Отпустите нас вдвоем.

Олег Петрович (от неожиданности качнулся, но не упал. Негромко). Маша, это правда?

Маша. Да.

Олег Петрович. Что значит «да»?

Маша молчит.

Олег Петрович. Давно вы вместе?

Маша. Почти месяц.

Олег Петрович. Так он всего месяц с нами работает…

Маша молчит.

Олег Петрович. С первого дня, что ли?

Маша молчит.

Олег Петрович. Я прошу, мне нужно поговорить с Ефимом.

Маша и Владимир снимают с себя микрофончики, кладут на стол, выходят.

Олег Петрович. Ты знал?

Ефим Макарович. Я узнал двадцать минут назад.

Олег Петрович. Что теперь делать?

Ефим Макарович. По возможности ничего.

Олег Петрович (кричит). Я же не хотел, не хотел влезать в эту авантюру! Я буду сам вести предвыборную кампанию!

Ефим Макарович. Во-первых, ты сам не можешь. Во-вторых, в этот вторник эфир с Амировой, от которого зависит почти все.

Олег Петрович. Сука. Она сука! Он же не просто другой мужик. Какой-то! Она спит с моим двойником, вылитая копия!.. Это коварство, мерзость! Я выхожу из выборов…

Ефим Макарович. Это невозможно.

Олег Петрович. Ты говоришь это как кто – как друг семьи? Или как главарь дальневосточной мафии?

Ефим Макарович. О! Ты, выходит, уверен, что главарь – это я?

Олег Петрович. Кто кроме тебя имел такое влияние на спецслужбы, чтобы уберечь эту шайку от разгрома? Думаешь, ты, хитрый еврей, всех обманул? Но я-то знаю, что ты – стопроцентный кацап, купивший еврейский паспорт, чтобы уехать в Израиль. Но потом почему-то передумал…

Ефим Макарович. Я имел влияние только на твоего отца, который был моим настоящим другом. И если мне что-то бывало нужно по части спецслужб, я обращался к нему.

Олег Петрович. Ты хочешь сказать, что и он был связан с мафией?

Ефим Макарович. Я хочу сказать, что ты плохо знал и еще меньше понимал своего отца.

Олег Петрович. Это неправда! Отец ни с кем не был так откровенен и искренен, как со мной!

Ефим Макарович. Тебе известно о том, что у тебя есть сестренка Лидочка, четырнадцати лет, она проживает сейчас с мамой в Праге?

Олег Петрович (одновременно и не верит, и ошеломлен). Первый раз слышу. Это выдумка, этого не может быть…

Ефим Макарович. Лидочкину маму зовут Наташа. Твой отец многие годы любил эту женщину. Она жила во Владивостоке, потом переехала в Москву, а три года назад она вышла замуж и уехала с мужем в Прагу. Когда бываю в Праге, обязательно навещаю Наташу…

Олег Петрович. Вот это новость…

Ефим Макарович. Ты должен смириться с тем, что многого об отце не знаешь. И должен отдавать себе отчет, что все гораздо сложнее, чем тебе представляется.

Олег Петрович. Значит, я баллотируюсь для того, чтобы ты мог скрыть некоторые факты вашей совместной биографии?

Ефим Макарович. Да. Твой отец придавал огромное значение «срединному пути». Но при этом ему приходилось нередко прибегать к таким вещам, о которых вслух лучше не вспоминать. Вообще ты должен знать, что очень хорошие идеи никогда не реализуются очень хорошими людьми. Власть не имела денег, деньги не имели власти. Такое положение не могло продолжаться долго – власть и деньги должны были сойтись. Но поскольку законных путей для этого не существовало, они сошлись незаконно. Так тесно сцепились, что их теперь не расцепить…

Олег Петрович. Моя предвыборная кампания финансируется из этих источников?