Текст книги "Кворум Буцефала. Рассказы"

Кворум Буцефала
Рассказы
Александр Гельманов

Лгут кумиры легко и спесиво,

Открывая неграмотный рот,

И молчит на просторах России

Равнодушный к свободе народ.

Александр Дольский

Как только все люди поймут основу своего «Я», самоидентифицируются, управлять, то есть манипулировать ими, будет чрезвычайно тяжело.

Герман Греф

© Александр Гельманов, 2023

ISBN 978-5-0060-8728-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лоре

От автора

Принято считать, что бурный XX век вызван разрушением государственных устоев в ходе Революции 1917-го и Приватизации 1992-го. Уничтожение жизненных укладов и десятков миллионов людей сопровождалось непримиримым противостоянием глобальных фальшивых парадигм одноразовой телесной жизни души и бездушного тела, яростным сокрытием загробной тайны смысла земной жизни, и, в итоге, закончилось отказом от православно-монархического, казарменно-социалистического строя и возвращением к капитализму времён оголтелой «золотой лихорадки».

В своей «художественной» гипотезе о третьей, объективной парадигме жизни и смерти, автор исходит из того, что две предыдущих являлись результатом грубой фальсификации и скрывали ряд принципиальных положений, имеющих значение для каждого члена общества:

1. Повторность и многократность земных воплощений бессмертного Духа.

2. Кармическое воздаяние неблагополучной судьбой в настоящей жизни за прошлую и в будущей – за настоящую.

3. Неотмолимость и неотвратимость кармического искупления в цикле рождений и смертей.

4. Реальное кармическое возмездие между физической смертью и очередным рождением, подменённое богохульством вечного посмертного наказания.

5. Недостижимость обретения вознесённой святости Духа в течение одной человеческой жизни.

6. Низменные побуждения фальсификации структуры объективного (Вселенского) верообразующего закона в целях управления неограниченными массами людей и обеспечения господства паразитирующего меньшинства над большинством (социализм представлял собой госкапитализм с элементами рабства и традиционной формой эксплуатации, типичной для других общественно-экономических формаций).

7. Причинно-следственную связь фальшивой верообразующей структуры с социальным хаосом и господством социальных паразитов при любом строе.

Кроме того, были тщательно скрыты исторические факты преемственности Православием фиктивного верообразующего закона одноразовой телесной жизни души и её вечного потустороннего местонахождения, а также насильственной подмены ведического мировоззрения славянства о реинкарнации и устройстве Вселенной фиктивным верообразующим законом, общим для всей лжехристианской религии. Данный закон, основанный на примитивном «культе Озириса», предусматривал каторжный труд раба, оплачиваемый в безвылазном загробном мире вечными молочными реками с кисельными берегами.

На наш скромный взгляд, теоретическое решение фундаментальных проблем, обусловленных намерением Мировой Закулисы о сокращении земной популяции путём обеспечения деградации человеческих душ и вмешательства в баланс встречных реинкарнационных потоков; неоднократностью полной ликвидации основ государственной власти; необходимостью разработки адекватной парадигмы жизни и смерти, государственной идеологии и национальной идеи, остаётся важной задачей институтов Истории, других исследовательских учреждений Академии наук и всего научного сообщества, поскольку преодолеть инерцию социального паразитизма и «накормить народ» в самой богатой стране мира всё же придётся.

В разные эпохи, в разных странах и от разных людей, включая священников и богословов с учёными званиями и степенями, подчас исходило и продолжает исходить нелепое мнение, что при «дозволении» реинкарнировать смертные начнут «планировать» будущее «моральное разложение» и мечтать о перевоплощении, например, в крокодила. Думается, людям гораздо проще оставаться людьми, когда они живут по вечным Божьим законам, не дожидаясь выведения реинкарнирующих крыс и мышей в лабораториях или изобретения новых «измов» и переписывания истории.

В конце концов, когда власть подменяет многовековую аксиому бесконечного загробного безделья аксиомой абсолютного посмертного небытия, после чего разрешает безнаказанно верить в обе взаимоисключаемых липовых реальности, поневоле возникает сомнение, не перестаралась ли она в «одночерепном» плюрализме, который зовётся шизофренией. В связи с рукотворным происхождением обеих парадигм одноразовой жизни одухотворённых и бездушных тел, автор раскрывает их социально-психологический механизм введения в заблуждение больших групп людей и его пагубное влияние на общество.

То, чем именно не угодила духовная эволюция инкарнаций посредством многократного двустороннего пересечения границы сопредельных миров бесплотной душой, пользуясь школьной логикой, доступной образованным академикам, уяснить вовсе несложно. И какие бы доводы в оправдание убогих парадигм не приводили сильные мира сего и прочие апологеты однократного земного бытия нашего высшего «я», за них красноречиво говорят исторические последствия их деяний, непременный паразитизм меньшинства и уровень нравственного развития общества. Вот этот невыученный урок и следовало бы внятно отразить во введении ко всем учебникам по отечественной истории и другим общественным дисциплинам, чтобы впредь было неповадно лезть в дела Всевышнего и пускать историю вразнос.

Мы сочли возможным изложить своё понимание затронутой проблематики в художественной форме и отметить, что все имена и события в этой книжке, кроме известных поколению школьного возраста, являются вымышленными. Вместе с тем, подчеркнём, что, несмотря на обилие жизненных смыслов, духовная эволюция инкарнаций нашего «я» и его устремление к вознесённой святости являются единственным путём нравственного прогресса человечества.

Александр Гельманов

В настоящем произведении упоминается потребление сигар и виски.

Всё изложенное в книге является аналитикой материалов, находящихся в свободном доступе, не имеет целью посеять рознь, кого-либо оскорбить или ввести в заблуждение.

Структура момента

Во дворе деревенского дома скрипнула калитка, послышался звук мотора отъезжавшей машины и лай соседской собаки. На крыльцо добротного дома вышла женщина лет за пятьдесят – попадья, встречающая племянника, сына сестры.

– Приехал, Витюня, наконец-то. Как твои?

– Хорошо, тёть Лида. Шлют привет и гостинцы. Я прямо от них, отпуск на исходе.

– Молодец. Институт с отличьем, значит, закончил, – тётка бережно поправила ромбик высшего образования, по-старомодному привинченный к лацкану пиджака племянника, и обняла его. – Ну, идём в дом, буду тебя кормить.

Гость подхватил чемодан и сумку и бодро пошагал за тёткой.

– Отец Пафнутий дома?

– В райцентре, обещался вернуться после обеда.

– Дела какие?

– А-а, поехал к какому-то богатею хоромы и «Мерседес» освящать. Уж второй раз за месяц зовут, совсем задёргали. Понастроили себе дворцов на развалинах коровников.

– А как ваше здоровье, тёть Лид?

– Хорошо, хорошо, с Божьей помощью, спасибо. Как сам-то, Витя?

– Как все. Дали подъёмные и обещали на первое время комнату. Меня в вашу школу распределили, я мимо неё проезжал, понравилась.

– Жить у нас можешь, муж только рад будет. Он ведь тебя последний раз годков десять назад видел, когда вы к нам заезжали.

– Ага, помню. Я же тогда впервые в церкви побывал, когда меня крестили. Крестик тот до сих пор со мной.

– Вот полотенце, поди, умойся с дороги в рукомойнике.

– Ага, щас, – гость поставил вещи на пол и снял пиджак.

После обеда, часам к пяти, из райцентра приехал довольный отец Пафнутий.

– Как же, как же, помню – и твои школьные успехи, и отца с матушкой. Крестик носишь?

– Ношу. При мне.

– Хорошо, хорошо. Лидия, – обратился к жене Пафнутий, – мне на мобильный Раиса звонила, предупредила, к семи придёт. Накрой стол, что Бог послал.

– Конечно, конечно, накрою. Может, тебе стоит переодеться?

– Успею, мне не тесно, – сказал батюшка, убирая в комод плотный конверт.

– Раиса – ваша родственница, тёть Лид?

– Она свечи в нашем храме продаёт, уже как лет пять. Муж её первый был выпивши, под трактор попал. А второй муж без работы сидит, пьёт. Не повезло женщине.

– А-а.

Вечером собрались за столом в большой комнате, помолившись перед тем, как за него cесть. Виктора усадили напротив отца Пафнутия, места по обе стороны заняли Лидия и Раиса, торгующая в приходе церковной утварью. Беседа задалась как-то сразу и носила непринуждённый характер.

Сначала Раиса, женщина за сорок в платке, закрывавшем лоб, горячо и долго благодарила батюшку за его молитвы, которые помогли выйти из двухнедельного запоя её мужу, затем посетовала на недовольство прихожан очередным подорожанием восковых свечей. Дескать, как не совестно роптать на благотворительность. Потом заговорили о ценах на зерно и бензин, в которых Витюня разбирался не хуже сельчан. С позиций экономической теории, он легко объяснил, почему растут цены на хлеб и горючие материалы, несмотря на богатый урожай зерновых и падение мировых цен на нефть, а заодно назвал причины увеличения пенсионного возраста при современном уровне смертности. После этого перешли к обсуждению нехитрого деревенского быта, знакомого гостю разве что по рассказам Василия Шукшина и добуржуазных писателей-деревенщиков.

– Времена-то обратно буржуазные наступили. В городе жить очень дорого, вот я и решил податься на село. Не представляю, как тут люди выживают.

– Так с огородов живут в основном, работы-то и в райцентре не найти, – разъяснила матушка, – а в область далековато. Одно время слухи ходили, что тех, кто скотину дома имеет, пенсий будут лишать. Жители коров перестали держать, дорого.

– Вам-то на хлеб с маслом хватает?

– Не бедствуем. Вон, крышу в сарае починили, чтобы осенью мешки с сахаром и мукой не залило. Собрались скоро машину поменять, приходится часто ездить.

– Всё-таки как было бы хорошо, если бы платили десятину, – проглотив кусок, сказал Пафнутий.

Всё бы ничего, не спроси племянник про церковную десятину, о которой заикнулся батюшка.

– Какую десятину, ту, что ещё до Революции была? – уточнил он.

– Да, в те старые добрые времена, – ответил батюшка.

– Ну, это дудки. Те добрые времена ещё Ленин научно-обоснованным материализмом от нас отделил, но он никакой десятины не требовал, всех бесплатно на путь истинный наставляли. По Конституции, ни одна идеология не может быть обязательной. Не могут же платить десятину те, кто не верует, а кто верует, скажутся неверующими, чтобы не платить. Так что платить десятину некому и не за что, особенно, материалистам.

– То-то и оно. Но в советские-то времена членские взносы платили и члены партии, и комсомольцы. Это та же десятина.

– Так ведь для этого надо было записаться в комсомол или в партию и быть достойным борцом против опиума для народа, – Витюня пресёк выпад батюшки не хуже, чем профессор галиматью на экзамене. – Религия существует исключительно для смирения эксплуатируемых классов, оправдания эксплуатации в обществе и получения прибавочной стоимости. Разве в ваших семинариях Маркса не проходят?

– Не кончал я семинариев, – ответил батюшка.

– Ничего, не важно, про опиум и без Маркса всем ясно. При справедливой Советской Власти не было ни эксплуатации, ни религии, они были запрещены. А когда буржуи к нам вернулись, Церковь и эксплуатация обратно начали процветать. Нынче люди ни Церкви, ни государству не принадлежат, – одним только эксплуататорам. Отдали народ на произвол буржуазных классов, и стригут с них налоги.

– Чего же ждать от такой свободы, – делай, что хочешь, никакого пригляда за человеком нету. Вот раньше, при Николае II, сказывают… или при Брежневе, например…

– А что при Брежневе, батюшка, – подала голос Раиса, – храмов-то совсем мало было?

– Дык тогда больше истинно верующих ещё старого воспитания на исповедь ходило… теперь уж померли, – Пафнутий перекрестился. – Не то, что сегодня: храмов стало больше, а верующих меньше.

– Нам один доцент на лекции анекдот рассказал. До Революции кругом были церкви и кабаки, а пришли большевики, всё снесли, настроили школы и больницы, сказали, мол, нечего смирение водкой заливать. А когда Советский Союз развалился, обратно стали кабаки с церквами открывать, а школы и больницы ремонтировать перестали, зато сколько их позакрывали. Я как раз в вашу школу распределён, школа хорошая, только большой ремонт нужен.

– Так то оно так, что церкви строят, да много ли в них ходят? Вдовы, вон, да и вдовцы, вместо, чтоб на литургии стоять и по домам часами о спасении молиться, о новых дружках-подружках помышляют, жизнь коротать. Одиноко, дескать, им. Крепости веры нету, оттого без Господа в сердце и скучают.

– Молиться о спасении от чего? – не понял Витюня, – ведь спасаются от чего-то?

– От ада вечного, геенны огненной, от чего же ещё? Грехов-то вокруг сколько – неведомо, спасёшься ли сам, чтобы Жизнь Вечную обрести.

– Да будет тебе, – урезонила Пафнутия супруга. – Вон, батюшка Никодим из соседней деревни объявил, что кругом столько греха, что и сам не знает, спасётся ли, – так кто-то из его односельчан двери и окна крест-накрест заколотил, чтобы чужих грехов не впускать.

– Заставь дурака молиться, – проворчал её муж. – Один олух наш перестал ходить в церковь из-за лени, – как только узнал, что разбойнику, распятому на кресте рядом со Спасителем, после покаяния был обещан вечный рай, несмотря на смертные грехи всей жизни. Говорит мне, что несколько минут покаяния перед смертью не идут ни в какое сравнение с тем, что надобно дважды в неделю отстаивать литургию и до последнего вздоха блюсти Заповеди.

– Верно в старину сказывали – не надо народу Библии, пускай в изречённое с амвона слова уверуют, – поддержала батюшку супруга.

– Вы увещевали его, батюшка? – спросила Раиса.

– Как же, конечно. Говорил, как повезло тому распятому по соседству со Спасителем разбойнику, который успел с покаянием; разъяснял, что великая беда всех христиан – во внезапной смерти, которая оставляет их без покаяния перед адской вечностью. Целый час заверял его, что даже всей жизни не хватит, чтобы замолить грехи своих предков, но всё было тщетно. Стоять часами на литургии и преждевременно каяться в грехах до смертного одра этот олух не хотел ни за какие коврижки.

Все уважительно замолчали, думая о своём, а Витюня спросил:

– Отец Пафнутий, почему же в истории так много нежелающих спасаться? Не знаю, как здесь, а в нашем городе то мэр проворуется, то губернатора за хищение сместят, то крупного чиновника за взятку посадят. Миллиардами воруют, потому народ бедно живёт.

– Всевышний всех рассудит.

– Бог не Тимошка, видит немножко, – добавила Раиса, – кому куда по ихним заслугам.

– Непонятно. Если каждый не без греха, тогда Ему заранее известно, что все грядущие поколения попадут в вечный ад. Я к тому, зачем собирать навсегда столько грешников в одном месте с Начала Времён?

– В Доме моём обителей много, учил Христос, – ответил Пафнутий. – А в Церкви-матери найдут утешения все страждущие.

– Господу известно всё, – доброжелательно, но твёрдо подвела черту женщина, и всем захотелось сменить тему.

Некоторое время ничего никому не приходило в голову, все безмятежно и тщательно пережёвывали пищу, излучая спокойствие и рассеяно глядя перед собой, двигая нижней челюстью.

Паузу нарушил Витюня:

– Как же могут найти утешение в церкви все, если до Революции в неё ходило всё население, и всё равно пришёл гегемон и закрыл храмы? – после того, как вчерашний студент спихнул зачёт по логике, палец в рот ему не клади.

– Гегемоны были пособниками диавола, – отрезала Раиса.

– Выходит, одни пособники дали землю крестьянам, фабрики – рабочим, а в 1992 году другие пособники возродили Церковь и всё заново отобрали? – переспросил он.

– Они тоже пособники диавола, – ответил батюшка. – На всё Божья воля.

– А зачем богатеи просят освящать своё имущество? Чтобы новые революционеры не отобрали? Бедные, наверное, к вам не обращаются. Почему же вокруг столько горя?

– Господь проверяет крепость веры, – ответила Лидия.

– На протяжении столетий? Ради чего?

– Господь видит, кого и как испытать, – пояснил её муж, – вечное Царствие Небесное заслужить по силам всякому, да не всякий в него стремится.

– За одну жизнь даже пенсию трудно заслужить – не доживёшь, не то, что вечные райские кущи. Да и за что одаривать Господу бессмертную душу вечным загробным бездельем? За то, что на земле приходится содержать кучку тунеядцев? Другое дело, когда человек в прошлой жизни был богатым и грабил бедных, а в этой жизни сам должен испытать, почём бедность.

– Нету никаких прошлых жизней. Надобно беречь честь сызмальства и Церкви-матери во всём помогать, а Господь старание увидит.

– Тогда зачем проверять крепости веры? – Витюня терпеливо докапывался до истины.

– Надо же знать, будет ли достоин человек вечного рая, – ответила гостья. – Господь даёт нам только те испытания, которые можно вынести.

– Духовные учителя Востока учат, что испытания не всегда бывают по силам, и неверующие в перевоплощение душ попадают не в высшие миры, а в какие-то серые зоны, где собраны верующие в одну жизнь. Они сами решили, что после смерти развития нет, поэтому и оказались в таком месте. Те, которые материалисты, превращаются в полено для папы Карло, а когда очухаются, их вновь отправляют учить на земле те же уроки.

Над столом повисло молчание.

– И ещё на Востоке говорят, что те, кто не верят в карму рождений и смертей, никогда не соглашаются с правотой других, поэтому обвиняют весь мир, а в этом причина всех конфликтов и революций. Кстати, в учебниках истории про это не пишут, хотя это тянет на мировое открытие. Оно бы помогло предотвратить Революцию, и тогда бы не пришлось развращать людей Приватизацией. А теперь стремятся переделить собственность и норовят стать богаче соседа.

– Это вряд ли. Причина в том, что люди не желают в церковь ходить, в том-то и беда. В Революции виноват Ленин, и народ должен покаяться, что от Бога отошёл.

– До Революции-то все ходили, а она всё равно случилась. Может быть, причиной войн и революций всё-таки является отрицание кармы в цикле рождений и смертей каждого человека? Ведь братоубийство повторяется в каждом столетии, а богатые и бедные всё никак не найдут общего языка.

– На всё Божья воля, – Пафнутий опять удрал в лоно Всевышнего, потянувшись за огурцом. Послал же Бог родственничка.

– Есть тут у нас один богатей, «наследник миллионов», Яшка-портной, – слышали? – спросила Раиса

– Это который внук покойной Авдотьи? Ну, который из картофельной мешковины штаны «от Юдашкина» пошил, насмотревшись «Модного приговора», – уточнила Лидия.

– Ага, он. Авдотью схоронили всем миром, вскладчину, а он потом обнаружил в матрасе бабки тридцать тысяч целковых. Хотел даже раздать деньги тем, кто сложился на похороны.

– И чо, – спросил Витюня, – раздал?

– Кажись, нет. Начал терзаться вопросом, что нужно сделать богатому, чтобы не оказаться в вечном аду, и может ли богатый, раздавший все свои деньги бедным, от него спастись.

– Знаю, он меня тоже спрашивал. Я ему ответил, что богатый спасётся. А бедный спасётся лишь тогда, когда по-христиански смирится со своей бедностью и будет жить честным трудом.

– Ну и вот, – продолжила Раиса, – он как-то подошёл в церкви ко мне за свечкой и рассказал, что его мучит. Стоит ли, мол, мне превращаться в богатого и раздавать свои деньги, чтобы спастись, если можно оставаться бедным и просто найти в матрасе сумасшедшие деньги, «случайно разбогатеть» и не спасаться?

– Вот олух Царя Небесного, – сказала Лидия.

– Ага. Сначала он перерыл свою халупу и курятник, вспорол все подушки и вскрыл полы, а потом начал бегать на почту за лотерейными билетами.

– И чем кончилось дело? – спросил Витюня без тени улыбки на лице. – Огород перекопал?

– Нет, позвонил на телешоу «Как стать миллионером». А там его спросили про социальное положение, доходы и предложили заполнить анкету на каком-то сайте, но компьютера у него отродясь не было. Поехал в область, промотал деньги и успокоился.

– Смешно. Кармическое испытание бедностью и богатством тянется из прошлой жизни через настоящую в будущую. Нельзя транжирить богатство и роптать на бедность – слишком тонки нюансы кармической балансировки. Поэтому в следующей жизни от неправильного отношения к деньгам можно получить тяжкую судьбу и пострадать, хотя вы в это и не верите. Удобнее одного окрестить, другого обвенчать, третьего отпеть, а прочих наставить смирением и тем, что на всё воля Божья. Церковь не объясняет причины кармических страданий, потому и верующих мало.

– У нас на окраине жила с матерью Глафира, – продолжила гостья, —девка лет двадцати трёх. Два года назад уехала в город, где хотела стать содержанкой, а устроилась, прости Господи, проституткой. Кого ей, кроме себя, винить? Недавно вернулась в свою деревню, еле сбежала от сутенёра, ещё и должна осталась.

– Ты видела её, Рая? – спросила Лидия.

– Да, встречает меня и говорит, к батюшке хочет сходить. Спросила, зачем? Отвечает, надо узнать, чем отличается ненаказуемая любовь в гареме от административно-наказуемой любви на бесплатном «субботнике» для авторитетных пацанов. Никак в родном доме заскучала и снова в город намылилась. А потом стала пытать меня, что может ждать проститутку в вечном аду, если проституцию и гаремы легализуют народные избранники.

– Стыд-то какой! – воскликнула Лидия.

– А чо такого? – риторически спросил племяш. – Депутаты должны уметь отличать либидо от блуда, когда открыто пишут, что на его искоренение можно ухлопать несколько земных воплощений, и в церквах всех от мала до велика стращают вечным огнём. А то таких законов напринимают, что люди засмеют. Это раньше у нас в стране не было секса, не говоря о тантрическом, однополом или трансгендерном, а теперь другие времена. Такова структура момента. Я прав, отец Пафнутий?

– Времена-то другие, грехи старые. Мирские законы временны, одни Божьи законы вечны.

– Такие, как закон о вечности преисподней?

– И о вечности преисподней. Вон, ко мне местный эрудит Василий давеча приходил, делился сомнениями в Промысле Божьем. Какие-то городские стиляги прошлый год у него квартировали. Назвались дизайнерами и забыли в доме книжицу про чуждый духу нашему индуизм.

– Бхагават-гиту, что ли?

– Он говорил, да я запамятовал. Прочёл про переселение душ и засомневался в геенне огненной, вот бесы и одолели его. До добра такие сомнения не доводят. А до него заходил бывший коммунист и атеист Фёдор, всё пытал меня какими-то глупостями.

– Это какой Фёдор? Тот, у которого сарай со свиньями сгорел? – спросила супруга.

– Ну да, Понедельников.

– А, знаю, их сын несколько лет назад в органы попал за кражу соседских курей, – припомнила Раиса.

– Он, он. Надоел мне. Всё выспрашивал, не могут ли Ленин со Сталиным воскреснуть в других телах, потому-де, что старые не заморозили, чтобы навести в стране порядок. Какой ещё, спрашиваю, порядок тебе нужен? Пускай, говорит, учредят вместо «НЭПА» «военный коммунизм» и снизят цены на всё, и чтобы всё, что ни есть от труда в евонном огороде, стало бы на продажу дорого. В евонном доме не иконы, а Ленин со Сталиным висят, а на полке, кто-то говорил, стоит «Настольная книга атеиста». Жизнь прожили, а ума не нажили.

– Всё правильно, отец Пафнутий. Все теперешние коммунисты в Думе, как нам на занятиях говорили, помнят, что Сталин каждые четыре года цены снижал, чтобы жить было легче и веселей. Для них, кто цветы к Ленину не носит, тот буржуй, а у буржуинов в парламенте самая массовая партия.

– Батюшка, я давно спросить вас хотела, почему гадалок-экстрасенсов развелось столько, некоторые даже с покойниками разговаривают? – обратилась Раиса.

– Потому что Бога забывать стали, вот дурни к обманщикам и ходят.

– Я тоже так думаю. Лида, ты же знаешь нашего скотника, Порфирия? На днях столкнулся со мной возле магазина, и жалуется. Мол, за что ему досталась в жёны, такая сварливая баба, которая мужика через день колотит. Говорит, ездил на неделе в райцентр, и там ему какая-то мадам «экстрасекс» рассказала, что он лупил свою половину в прошлой жизни, в которой был не меньше, чем дворянином, и, якобы, это та же самая баба. И теперь он никак в толк не возьмёт, сознаваться ли ему в принадлежности к высшему свету или побьют.

– И смех, и грех, – констатировал Пафнутий.

– В этом иногда есть правда, – заметил Витюня. – В следующей жизни бывшие супруги могут встретиться снова, чтобы отработать старую карму, – они должны научиться ладить друг с другом. Без реинкарнации даже причины семейных скандалов нельзя объяснить, не говоря о мировых политических процессах.

– Да-а? Например, каких? – заинтересовалась Раиса.

– Например, вследствие духовной недоразвитости землян и отрицания нравственной эволюции нельзя было построить справедливое общество – коммунизм. А сколько народа зря извели, между прочим, и священников, так что Ленин – не гений, а жлоб.

– Эх, молодёжь. Пока шишек не набьют, за ум не возьмутся, – заключил батюшка. – С одной жизнью разобраться не могут.

– Да разве в молодых дело? И в городе-то работу трудно найти, а на селе – подавно. Нынче на планете рождаются новые люди, а их тут встречают олигархи, платное образование, отсутствие рабочих мест и тычут уставом чужого монастыря. Слышали про детей индиго? Я про них несколько книжек прочёл, они говорят, что всё у нас не так, типа дурдом.

– Нет, не слыхали. А кто они такие? – спросила Раиса.

– Не от сего мира дети. У них опытные души и большие способности. Они раньше воплощались на других планетах, где занимали должности командиров и членов экипажей звездолётов, но главное, многие помнят свои прошлые жизни. Это означает, что по закону реинкарнации живут все живые существа обитаемых планет, кроме нас. Есть версия, что они хотят уму-разуму землян научить, – видно же, сколько дураков.

– Нет, про рента… ркацию или как её, тоже не слышали, – ответила гостья. – Мы люди простые, степенные.

– Ре-ин-кар-на-ци-я, – по складам поправил Витюня, – обыкновенное переселение душ. Тайное мировое правительство давно создаёт дисбаланс встречных реинкарнационных потоков, чтобы сократить население земли. Если деградирующие души будут переселяться в деградированные тела, здоровым душам будет некуда приходить, и на земле станут всем заправлять мировые олигархи. По-другому, переселение душ называется «метемпсихозом».

– Это что-то психическое, заболевание какое? – переспросила тётка. – Неужто, эти детки на голову не здоровы, ежели не от мира сего?

– Не здоровы, которые свою душу за звёздную известность продают, или которые в телестудиях внешнеполитическими гаданиями занимаются вроде прогноза погоды, вместо того, чтобы правильную идеологию выбрать и взяться за внутренние дела, – только так можно помочь народу. Или те, что в сериалах к стрельбе и убийствам приучают, как бы, справедливости для, – им на космические законы кармической справедливости наплевать. А индиго больше нашего жизней прожили, потому и души у них продвинутые, не чета нашим.

– Враки всё это, – решив, что пора вмешаться, изрёк батюшка. – Мы и наша жизнь слишком уникальны, чтобы правдой такому быть.

– Почему сразу враки? – искренне удивился Витюня. – Например, сейчас у нас одно генетически уникальное тело, потом другое, а уникальная душа одна и та же. Зачем ей бессмертие? Чтобы после смерти вечно на одном месте сидеть? Почему же тогда буддисты в это верят, отец Пафнутий?

– Каждый кулик своё болото хвалит, – отбился батюшка.

– Ну, если на одного Всевышнего столько куликов набралось, среди них наверняка есть вовсе неправильные.

– Правильные, которые издревле…

– Христианство было издревле, а его заменил правильный материализм, – перебил племянник. – От хорошего не отказываются, а мы дважды от своих идеологий отказались, потому что их законы «с потолка» взяты. А потом всем сказали, что правильно верить во что нравится, и наказывать за это уже не будут.

– Это сказали совсем безбожные люди.

– Которые разрешили безнаказанно верить в несуществующие законы? Согласен, они тоже не знали, какой бог правильный. Вы же сами говорили, что всякий кулик хвалит своё болото. Вот они и записали в Конституции, что ни одна идеология, или вера не может быть обязательной. А разве будет правильным принять закон о том, что правильная вера не может быть обязательной? Конечно, нет, потому что тогда каждый начнёт верить в то, что кажется удобным, и наступит хаос. В общем, существует только один правильный закон – реинкарнация, потому что реинкарнируют все, даже собаки.

– Разве про собак можно писать в Конституции? – выказала сомнение Раиса.

– Причём тут собаки? Надо записать, что мораль россиян основана на законе кармического возмездия и искупления в настоящей жизни за прошлую, и в будущей – за настоящую. Тогда все будут знать, что наказываются за прошлое, и будут избегать наказания в будущем, как было у древних славян. Надо издать славянские Веды и продавать в магазинах всем желающим.

– Витюня, спросить хочу, – тётка перевела беседу в другое русло. – Тебя в армию будут забирать?

– К сожалению, у меня плоскостопие. Сам хотел служить на втором курсе, да не взяли.

– А-а-а, – протянула Лидия, – вон как. Жалко.

– Наше христианство всегда было за то, чтобы Родину защищать, – гордо сказал Пафнутий. – Не то, что эти, как их…

– Пацифисты? – подсказал Витюня.

– Да-да, они. Их басурманские религии.

– Это не совсем так, только сильная и защищённая страна может развиваться нравственно. Вы же имеете в виду буддистов с индуистами? Объяснить?

– Ну-ка, ну-ка, почему же? – заинтересовался батюшка.

– Они исходят из того, что отрицание кармы делает людей безответственными, и лишение жизни ближнего во имя свободы и справедливости ничего не оправдывает. Закон тонких энергий и кармы нарушен? Нарушен. Значит, после смерти и в новой жизни за любое убийство придётся отвечать. Или вы считаете, что за это положен рай?

– Нет ничего важнее защиты Родины, – возразил батюшка. – Потому как жертвенность в христианстве почитается высшей ценностью.

– Жертвенность и патриотизм – да, но не лишение чужой жизни, – тут действуют законы тонкого мира. Просто человек принимает решения на том уровне развития, которого достиг, и делить убийства на «законные» и «незаконные» опасно для общества, иначе, будет как в кино «Ворошиловский стрелок». Все зрители были на стороне «народного мстителя», и все понимали, что так поступать нельзя. Это недоразумение порождено лживыми законами о бездушном теле и об одноразовой телесной жизни души.