Текст книги "Цунами"

Глава 6

Вот они – «прочие данные», которые я не просил! Аккуратная страничка с текстом, отпечатанным на лазерном принтере:

Несветайлова Алла Васильевна. Девичья фамилия Бойко. 1964 г. рождения.

Место рождения – г. Одесса, Украинская ССР.

Работает завкафедрой госуниверситета, г. Ростов-на-Дону.

Проживает по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Журавлева, 26, кв. 8.

Телефоны: рабочий – 87–12–09, домашний – 83–41–34.

Семья:

Муж – Несветайлов Игорь Петрович, 1961 г. рождения. Работает зам. главного врача роддома № 1, г. Ростов-на-Дону.

Мать – Бойко Агния Георгиевна, 1938 г. рождения.

Дети: дочь Ольга, 1986 г. рождения; сын Юрий, 1990 г. рождения.

Подгурская Алина Дмитриевна, 1964 г. рождения.

Место рождения – г. Москва.

Работает генеральным директором ЗАО «Полимер», г. Ростов-на-Дону.

Проживает по адресу: г. Аксай, Ростовская обл., ул. Крайняя, 18.

Телефоны: рабочий – 81–00–64, домашний – 89–35–12.

Не замужем (разведена).

Дети: сын Вадим, 1990 г. рождения.

Родители умерли.

Шестнадцать лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Отрывочные сведения об Алле и Алине поступали иногда от однокурсников, которых периодически встречал в Москве. Более всех о судьбе выпускников 1986 года была осведомлена Марина Каратьян. С кем-то она переписывалась, кто-то к ней приезжал. В общем, всю мозаику наших судеб Марина в целом представляла. От неё я узнал, что обе подруги защитили диссертации и неплохо устроились в жизни. Что именно Марина рассказывала про мужей и детей – убей, не помню! Да, 007, вот и информация к размышлению. Оказывается, не у тебя одного жизнь пребывает в состоянии поступательного движения. Вот смотри: девчонкам уже по тридцать восемь! И уже «с хвостиком».

Ну, с Аллой более-менее понятно. Наука, кафедра, преподавание – всё по ней. Муж – врач. Дети не едят из ложечки… Когда это, кстати, она успела детей нарожать?

А вот с Алиной – загадка. Разведена. Так здесь и написано. И сыну, секундочку… да, сыну тринадцать лет. Какое-то ЗАО? Генеральный директор? Нет, ни черта не понимаю. Увидимся – тогда узнаю всё, наверное.

Ночью мне приснился вещий сон. По правде, вещим его пришлось признать восемь дней спустя. А пока это был просто красочный динамичный сон. Типичный сон в полнолуние.

Мне приснилась Алина. Такой, какой я её запомнил по институту: голубоглазая «колдунья» в тельняшке и фуражке с «крабом». Стройная шея над вырезом и дерзкие бугорки под тельняшкой сводили меня с ума перед летней сессией. Я проводил в яхт-клубе гораздо больше времени, чем это требовалось для нормальной подготовки к экзаменам. Естественно, завалил физическую и коллоидную химии, а желанной цели так и не достиг. По поводу моей увлечённости острили все кому не лень. Марина Каратьян, наша штатная гадалка, наплела, что зря, мол, я стараюсь: не судьба. Мне же хотелось одного: добиться взаимности факультетской красавицы назло судьбе!

Так вот, во сне я перенёсся на восемнадцать лет назад. И всё у нас с Алиной получалось, невзирая на орлиный клёкот гадалки-Марины. Волны разбивались со стеклянным звоном о форштевень. Яхта кренилась на ветру так, что вот-вот готова была черпнуть бортом. Я чувствовал локтями и коленями жёсткость горячей палубы, а грудью и животом – мягкость и округлость Алины. Мы перекатывались по зыбкой палубе, путаясь ногами в шершавых канатах… Мы были вместе, и в то же время я видел нас как бы со стороны. Это меня изумляло. Параллельно с нами плыли другие яхты под белоснежными парусами. Оттуда махали яркими платками. И мы понимали, что это от зависти. И нам совершенно не было стыдно. Мы были в восторге от обладания друг другом и, как казалось, всем миром! Потом я больно ударился головой о комингс люка и проснулся.

Надо же – треснулся об угол тумбочки, да так, что шишку на лбу не спрятать и под шляпой!

Посмотрел на часы: половина шестого. Решил, что заснуть уже не удастся, встал, смыл остатки сна под душем и сел к компьютеру.

За час с небольшим написал промежуточный доклад шефу. Дополнил его перечнем нерешённых вопросов, изложив их так, чтобы шеф был в курсе моих «наездов» на ФСБ и не давал им расслабляться, по возможности подключая столичные каналы. Попросил приехать лично или прислать Горбаня для совместной работы с Рыбаковым, поскольку существует серия проблем не моего профиля.

За завтраком передал бумагу Сергею, попросив отправить её фельдсвязью сейчас же.

Пересмотрел свои вчерашние записи. Пункт 8 изменил: «Насчёт хроматографа и анализов: спросить у Аллы». Спохватился, что отправил Сергея в город и остался без машины. Решил добираться до Ростова самостоятельно.

Плохая погода добралась и сюда. Шёл мокрый снег вперемежку с дождём. На тротуарах хлюпала медузоподобная слякоть, и очень скоро левый ботинок дал течь. До Ростова отсюда рукой подать, но ближайшая автобусная остановка оказалась чуть ли не в километре от «виллы». Проклиная погоду, чекистов и свою глупость, я брёл по шоссе, уворачиваясь от брызг, поднятых встречными машинами. Явь совсем не походила на сон.

На улице Горького, у здания университета, я отпустил такси – чудо господне, подобравшее меня, озлобленного и продрогшего, на безлюдной остановке. При входе у вахтера узнал очередную расстраивающую новость: оказывается, химический факультет находится у чёрта на куличках, в Западном микрорайоне. Ехать городским транспортом почти час. Выяснив детали, я вышел на Большую Садовую, изготовившись окончательно замёрзнуть в ожидании троллейбуса. Бог миловал, и, забившись в тёплую троллейбусную глубь, я начал медленно оттаивать.

Химический факультет я нашёл мгновенно, по запаху. Что ни говорите, а генетическая память – великая вещь!

В преподавательской мне вежливо сообщили, что Алла Васильевна сейчас на лекции. Закончит через десять минут. А пока предложили выпить чаю. В такси и троллейбусе я так и не согрелся, поэтому предложение принял с благодарностью.

Через десять минут в преподавательскую вошла Алла Васильевна Несветайлова, кандидат химических наук, доцент, заведующая кафедрой общей химии.

– Алла Васильевна, вас здесь ожидает молодой человек, – доложила миловидная девушка в белом халате. Та, которая угощала меня чаем.

Алла посмотрела в мою сторону и всплеснула руками:

– Сашенька, милый! Какими судьбами?

Обнимая Аллу на глазах потрясённых преподавателей, я почувствовал себя не бесприютным подкидышем, как десять минут назад, а желанным гостем у старых друзей.

В кабинете завкафедрой, по-свойски расположившись на коричневом велюровом диване, я рассказал Алле большую часть из того, что привело меня в Ростов. Не забыв расспросить её о семье, здоровье и делах.

С Аллой было совсем не так, как с Алиной. Проволочившись за ней около двух месяцев и убедившись в собственной неконкурентоспособности по сравнению с капитаном институтской команды КВН – Вовкой Булаенко, я переключился на её подругу. На этом фронте на текущий момент таких ярких фигур, как Вовка, замечено не было. Тем паче что вскорости я по-настоящему потерял голову от «колдуньи» – Алины.

Забыв про деловую часть визита, мы с Аллой наперебой вспоминали эпизоды студенческой жизни, друзей, подруг, преподавателей и даже коменданта общежития – Зою (Змею) Филипповну.

Алла располнела, но не до предела потери элегантности. Одета была строго по моде: деловая женщина начала двадцать первого века. На парочке свиданий, которые были вырваны мною у неприступной Бойко, я держал её за руку. Сейчас невольно обратил внимание на руки Аллы: полные кисти, ухоженные ногти без лака и складочки на внешней стороне запястья – всего этого, увы, раньше не было.

По виду госпожи Несветайловой можно было судить о её большой занятости, о привычке разговаривать с людьми с позиции руководителя, об отсутствии свободного времени, о строгости и о некоторой усталости.

Проговорили мы больше часа. К несказанной радости учащейся молодёжи. Алла отпустила по домам группу второкурсников, поступив гуманно, но непедагогично. Старосте группы, который заглянул в кабинет и получил индульгенцию, я не успел сообщить своё имя, чтобы знали, кому ставить свечку за избавление.

Когда я спросил об Алине, Алла засмеялась:

– Мы часто видимся и по-прежнему дружим. Но Алька набрала совершенно дикий темп по жизни. О ней не рассказывать – авантюрный роман писать нужно! Да что там роман – подожди секундочку.

Алла открыла дверцу книжного шкафа и, порывшись в нём, принесла к дивану журнал ELLE:

– Вот, прочти отсюда и до сих пор.

Статья называлась «Кризис». С указанного Аллой места я прочёл:

«Как в своё время Карина с лёгкостью уходила от одного мужчины к другому, так теперь она с той же лёгкостью создавала одно за другим предприятия, которые прогорали, возрождались и вновь прогорали. Она то поставляла чуть ли не бронетехнику, то отправляла бригады молдаван на заработки в Грецию. Молдаване, которые в результате „оформления“ в её фирме остались без денег, загранпаспортов и авиабилетов и, как результат всего этого, без Греции, в которой „всё есть“, мрачно бродили вокруг пустого офиса с ломами и лопатами.

А Карина в то время уже скрывалась неведомо где, гонимая рэкетирами, за которыми, в свою очередь, гонялся РУБОП. Карина ловко вывернулась из этого хоровода, подставив рэкетирам вместо себя молдаван, которые прямёхонько привели к ним рубоповцев. Попутно Карина вышла замуж за карточного шулера и родила от него четырёх детей-погодков. На протяжении всего этого времени Карина то покупала норковые шубы и бриллианты, то продавала всё, чтобы накормить детей кашей…»

– Здесь почти точно про Альку. За исключением мужа-шулера и четырёх детей. У неё один сын. Прекрасный парень. Погодки с моим Юркой. С мужем разошлась восемь лет назад. С тех пор одна и при больших хлопотах. Она руководит большим предприятием – откуда только уменье взялось? Наверняка она будет тебе рада. Адрес дать?

– Ты меня недооцениваешь, – с достоинством ответил я. – Аксай, улица Крайняя, 18.

Алла с усмешкой посмотрела мне в глаза:

– Шишку на лбу где заработал?

– Понимаешь, бандитская пуля…

При расставании нам обоим стало грустно. Связывающая нас память о счастливых студенческих годах, оказывается, хранилась на самом донышке памяти. А между нами – прожитые годы со всем сопутствующим грузом. Разные жизни ростков одного институтского дерева.

– Ты обязательно должен прийти ко мне домой, – сказала Алла, провожая меня до вестибюля. – Не отговаривайся занятостью, я не приму никаких оправданий. Один раз в шестнадцать лет можно позволить делам остаться на вечер за порогом. Не звони. Приезжай без всяких церемоний. Послезавтра суббота. Ждём тебя к обеду. Иди, у меня ещё две группы на подходе. Пока, 007!

Хм, 007? Откуда она знает моё армейское прозвище? Об этом периоде своей жизни я ей вроде бы ничего не рассказывал.

Хорошие хроматографы в университете есть. Специалисты по физхимии тоже. Проблем с анализами проб воздуха не предвидится. Однако придётся сообщить Анатолию Михайловичу, что для получения результатов по этой линии нужно будет заключить с университетом договор и заплатить некоторую сумму. Вполне, кстати, приемлемую.

До регионального центра МЧС ехать отсюда совсем не близко. С течью в ботинке пришлось смириться, тем более что через пять минут, ещё на остановке, сыро стало и во втором. Деньги для покупки новой обуви мною не были предусмотрены. Были, правда, в наличии казённые «бензиновые». Но использование казённых средств не по назначению было отложено до наступления полной невыносимости. Оставалось надеяться на изменение погоды и интенсивную эксплуатацию чекистского «козла».

Глава 7

У Анатолия Михайловича шло совещание, поэтому пришлось некоторое время проболтаться в коридоре, разглядывая стенды с цветными фотографиями. На всех фотографиях мужественные спасатели кого-то спасали, несли, везли, оказывали кому-то первую помощь.

Рыбаков сегодня выглядел озабоченным. Предложив мне сесть, долго смотрел в окно, вроде и забыв о моём присутствии.

– В пятнадцать тридцать нас с тобой приглашают в УФСБ на совещание. Для тебя пришёл факс из Москвы. Возьми на столе, почитай.

На страничке, стремящейся свернуться в трубочку, было совсем мало текста. Вначале я посмотрел на подпись: Горбань. Значит, не смертельно. Только после подписи я вчитался в размазанный текст: «Москвы. Романову. Прошу обратить внимание на приуроченность всех ЧС к 50° с. ш.».

В развёрнутом виде читай: «северной широты».

Что ж, спасибо заботливому Лёне. Хотя скрытый смысл депеши пока от меня ускользал.

– Просьбу можно? – я поднял руку.

– Давай, – не оборачиваясь, ответил Рыбаков.

– Мне, Анатолий Михайлович, край как нужны данные по сейсмической обстановке в регионе на период с 1973 по 1976 годы. Подробные, с регистрацией всех возмущений, координатами и глубиной залегания их очагов, магнитудами и балльностью.

– Хорошо, – наконец-то повернулся от окна Рыбаков, – можешь считать, что заказ принят.

– Анатолий Михайлович, можно сейчас воспользоваться твоей междугородкой?

– Пожалуйста, звони, уважаемый, вон с того, серого.

Я набрал номер своего отдела. Трубку подняла аспирантка Нелли, дама вздорная и обидчивая. Для общения с ней нужен был особый тон. Рефлекторно настроившись на Горбаня или в крайнем случае на Ивана Михайловича, я чуть не сбился с темпа:

– Нелли, золотко моё, как вы там, не замерзаете? Тут в Ростове холодище ужасный! Нелли, я узнал, строго между нами, что это вовсе не юг и мандарины тут не растут!

Рыбаков недоуменно поднял на меня глаза. Я сделал рукой неопределённый жест – мол, всё по плану – и продолжал тараторить:

– Нелли, солнышко, Леонида Алексеевича нет поблизости? Ах, нет, вот горе-то! Лапонька, передай ему, пожалуйста, что эвоную бумагу я получил, но не всё в ней понял. Как меня слышно? Хорошо? И ещё, Неллечка, попроси его от моего имени найти схему разведочных скважин по Ростовской области. Он знает какую, не беспокойся. Спасибо тебе, радость моя неземная! Что тебе привезти с холодного юга? Понял. Помчался выполнять. Физкульт-привет!

– Извини, Анатолий Михайлович, – я перевёл дух, – не суди строго. Специфика общения с сотрудниками, сам понимаешь. Психологический прессинг по всему полю. Во имя исполнительности и точности передачи информации.

– Да, понимаю, – недоверчиво пробурчал Рыбаков. – Высший пилотаж делопроизводства. Ты как насчёт обеда? Давай сходим тут рядышком, перекусим. Согласен?

Нет, явно не суждено моим ботинкам дожить до весны. Куплены ведь были почти накануне отъезда на Черкизовском рынке. Мужик клялся, что они сделаны из натуральной кожи, проклеены и прошиты! Чтоб ему! Я вздохнул и шагнул в мерзкую и холодную кашу.

– Ты чего вздыхаешь? – обернулся ко мне Рыбаков.

– Да так, в предчувствии… «Холодные ноги и чистые руки» – не напомнишь, Михалыч, про кого это?

– Не раскисай раньше времени, – засмеялся Рыбаков. – Жизнь только начинается!

У витрины с надписью по стеклу «Бистро» мы остановились, чтобы отряхнуть снег с одежды. Сквозь кружевные занавески виден был почти пустой зал с круглыми столиками.

– Михалыч, а пиво тут подают? – высказал я опасение.

– Не беспокойся, я тебя в беде не брошу, – ответил Рыбаков. И мы вошли в тёплый зал.

За столиком я разулся и спрятал ноги под батарею. Рыбаков сделал вид, что ничего не заметил.

– Что ты намерен делать дальше? – спросил он.

– По хронологии – следующее. До посещения УФСБ позвонить Козлову и узнать насчёт плана подземных выработок. Напомнить друзьям-чекистам о своих просьбах. Вечером встретиться с Гришей. Завтра послать Сергея в Южношахтинск за планом «Первомайской-бис» и уточнением его у Бутко по состоянию на 1973 год. Заодно спросить у Семёна Яковлевича, кто может подтвердить факт затопления «Первомайской-бис» до второго горизонта. Пока всё. Дальнейшие действия зависят от поступления материалов и рекомендаций руководства. А у вас что?

– У меня вот что, – Рыбаков нахмурился. – Генералу накрутили хвост из Москвы. Автоматически во вращательное движение пришёл весь РЦ. Толку от этого совершенно никакого, а вот утечка информации произойдёт обязательно. Именно то, чего я больше всего опасаюсь. С большим трудом удалось представить наши хлопоты как замысел будущих общероссийских учений. Надолго ли хватит такой «крыши»?

– Анатолий Михайлович, а что, если здесь, в Ростове, попытаться перевесить рутинную часть нашей работы на ФСБ, а с МЧС контакты сократить до минимума? Всю административную суету пусть возьмёт на грудь мой знакомый генерал. Чекисты хоть и посвящены, но специалисты по профилю у них в Ростове вряд ли сыщутся. А в административных играх на своём поле – им и флаг в руки, как любит говорить мой авторитетный сотрудник дядя Лёва! Плюс некоторое неприятие «варягов» на своих исконных землях. Всё вода на нашу мельницу!

– Может быть, ты и прав. Сейчас важно выиграть первый раунд: получить начальные выводы, осмыслить тенденции и степень тяжести возможного происшествия. Когда диагноз поставлен, болезнь лечить легче. Допивай пиво, пойдём позвоним Козлову.

В кабинете Рыбаков сразу же взял трубку внутреннего телефона:

– Майора Юрченко пришлите ко мне, пожалуйста. Пока я беседовал по телефону с Козловым, Рыбаков о чём-то переговорил с невысоким майором. Майор ушёл, а Анатолий Михайлович разложил на большом приставном столе двухсоттысячную карту Кавказа, вернее, его причерноморской части.

– Вот, Александр, наш «театр военных действий». Что скажешь?

– Скажу, что это несколько не тот масштаб карты. Давайте, если можно, перейдём на пятисоттысячную.

– Ты прав.

Рыбаков аккуратно сложил карту и полез в шкаф за другой.

На пятисоттысячной карте разместились прибрежные части всех причерноморских государств: Грузии, Украины, Турции и Болгарии.

Что имел в виду Горбань, акцентируя моё внимание на приуроченность всех ЧС к пятидесятой параллели?

– Анатолий Михайлович, прошу прощения, а десятимиллионной карты не найдётся? Хочу понять своего коллегу. Он нащупал какие-то закономерности, но не расшифровал их. Вероятно, не счёл нужным давать информацию для посторонних глаз. Понадеялся на мою догадливость. А её на текущий момент что-то недостаёт.

Рыбаков не успел ответить, как в дверь постучали и вошёл знакомый майор. Он положил на стол увесистый бумажный пакет, перевязанный шпагатом, и, спросив разрешения, удалился.

– Техническая помощь, персонально для тебя, – повернулся ко мне Рыбаков. – Забирай и пользуйся во славу МЧС.

– Что там? – поинтересовался я. – Связка противотанковых гранат или портативный самовар?

– Ни то ни другое. Вещь функционально ценная, а для московских пижонов просто необходимая.

Я развязал затейливый бантик и развернул жёсткую бумагу. Перед моим изумлённым взором предстала глянцевая пара офицерских ботинок с высоким берцем. Хорошая кожа, подошва «вибрам» и воронёные крючки для удобства шнуровки. Характер Рыбакова я знал достаточно хорошо. Строить из себя жеманную девицу не стал. Поблагодарил за подарок, отметив про себя наблюдательность и чуткость Анатолия Михайловича.

Рыбаков моей реакцией остался доволен:

– Заметь, Сандро, никакой вони! Кожа высшего качества! Научились и у нас шить человеческую обувь для армии. Сегодня конфискуем у Веры пару шерстяных носков – и ты приобретёшь автономность крейсера!

Десятимиллионной карты не нашлось. На разномасштабных картах из «Атласа офицера» нужную нам область пришлось просматривать по частям. Пятидесятая параллель дала интересное сечение: с востока на запад к ней примыкали Карагандинский угольный бассейн, Ростовская область, Донбасс, Верхняя Силезия, Рур, Рудные горы.

Рыбаков посмотрел на часы. Пора было выдвигаться на исходные рубежи. Было уже без двадцати три.

Здание УФСБ занимало почти квартал с парадным входом по Большой Садовой. При входе нас встретил Сергей. Белый шарф на шее придавал ему несколько легкомысленный вид, что, правда, гармонировало с белыми занавесочками на окнах первого этажа его родимой службы. Я ему об этом сказал.

Для совещания определили небольшой зал на втором этаже. По замыслу, все должны были сидеть демократично – лицом друг к другу – за длинным столом. К моменту нашего прибытия в зале находилось человек пять-шесть. Все в гражданском одеянии, кроме одного в милицейской форме.

Ровно в пятнадцать вошёл знакомый генерал, указал всем на стулья и сел сам. Справа от него встал плотный человек – ярко выраженное «лицо кавказской национальности» – и совершенно без акцента по списку начал представлять всех присутствующих.

Я не прислушивался, но вскользь отметил, что все до единого – полковники. Один я выпадал из строя. Да ещё генерал парил напротив, имея по паре больших звёзд на каждом из крыльев.

Генерал, не вставая, сделал краткий обзорный доклад. В нём, в общем, толково излагалась суть проблемы и был перечислен ряд пунктов, исполнение которых возлагалось непосредственно на УФСБ. Были упомянуты работы по архивному поиску, осуществление запросов и координация информационных потоков. Прозвучал даже замечательный пассаж «физическая защита исполнителей».

После генерала слово взял Рыбаков:

– Перед региональным центром МЧС поставлена задача оказывать всяческое содействие в работе специалистам из Москвы, непосредственно занятым научной стороной проблемы. Членом этой группы, товарищем Романовым, уже сделаны первые шаги в нужном направлении. И, смею отметить, обнадёживающие. Приезд ещё двух специалистов ожидается послезавтра. Мы поставлены в известность, что сроки, отведённые на полную отработку задания, установлены весьма жёсткие. Для удержания темпа работ РЦ предлагает вопрос о задачах УФСБ по общей организации пересмотреть в пользу сформирования координационной группы, чтобы обеспечивать учёным более универсальную информационную подпитку и отсечь отвлечение на административные заботы. Мы предлагаем включить в эту группу по одному представителю наших ведомств, плюс одного – от местной администрации и одного – от штаба СКВО. Аргументом в пользу последнего предложения является возможность быстрого выхода на военные информационные каналы, что, как мне кажется, не исключено из-за специфики вопроса.

– Согласен, – быстро ответил генерал. – Рациональное зерно в этом предложении определённо есть. Я лично не доволен своими подчинёнными, которые просьбу товарища Романова жуют уже сутки. Вы, Александр Иванович, видимо, надеялись получить сегодня ответ на свой запрос в Гидрометцентр? Прошу прощения, но ответа пока нет. Дальнейшую пробуксовку считаю недопустимой. Координационная группа сможет, не отвлекая учёных, распределять внутри себя задачи и бесперебойно обеспечивать их информацией. Что касается бытовых проблем, то они решаются достаточно чётко. Александр Иванович, надеюсь, претензий к нам не имеет.

– Через РЦ пройдёт федеральное финансирование проекта, товарищ генерал-лейтенант, – вставил Рыбаков. – Все затраты вашего Управления будут компенсированы в полном объёме.

– Спасибо, ответил генерал, а то я уже и сон потерял. Но это шутка. А что касается дела, то мне коллегиальная форма работы более по душе: слишком узкая специализация проблемы ставит нас в затруднительное положение. По персональному составу группы у вас есть предложения?

– Представлять РЦ поручено мне, – ответил Рыбаков.

– От УФСБ в состав группы назначаю полковника Ахметова Виктора Магомедовича.

Ахметов, тот самый, справа от генерала, поднялся.

– Садитесь. От МВД, как я понимаю, в группу войдёте вы? – генерал обратился к милицейскому полковнику.

Тот встал.

– Садитесь. Переговоры о членстве в группе представителей администрации и штаба СКВО проведу я. Ответ – завтра к тринадцати ноль-ноль. Место и время работы координационной группы, Виктор Магомедович, определите сами.

Ахметов снова встал.

– Садитесь. Александр Иванович. У вас есть что добавить по теме?

– Есть. Но, если позволите, не в качестве добавки, а строго по предмету вопроса. Первое: я прошу вашего разрешения использовать старшего лейтенанта Злыгорева для выполнения поручений по информации и связи. Второе: в моём запросе также фигурировала «московская комиссия» восьмидесятого года. Можно осведомиться о движении в этом направлении?

Генерал ответил, как классный футболист, в одно касание:

– По первому пункту: считайте, что разрешение получено. Виктор Магомедович, – генерал сделал сдерживающий жест в сторону готового подняться Ахметова, – распорядитесь. По второму пункту: сожалею, из Москвы ответ пока не получен. Как только материалы поступят, вас немедленно поставят в известность.

После совещания ко мне подошёл Ахметов и протянул листок бумаги:

– Александр Иванович, вот, возьмите, пожалуйста. Номер телефона нашего оперативного дежурного. Если вам понадобится транспорт, звоните в любое время суток. Машина выйдет по указанному адресу немедленно.