Текст книги "Борис Аркадьев"

Борис Андреевич, пока позволяло здоровье, частенько являлся в редакцию без оповещения («был неподалеку, не мог отказать себе в удовольствии заглянуть»). Работа прекращалась, все тянулись «на Аркадьева»; он в моей комнате усаживался в кресле (спина прямая, руки поцарски возлежат на подлокотниках) и произносил медленные монологи.

– Поистине неисповедимы пути. Когда я в сороковых годах дерзнул намекнуть, что будущее за универсальными игроками, меня опровергали, высмеивали: оригинал, фантазер! А сегодня универсализм к общим услугам, словно он от Адама и Евы…

И я так и не знаю, отводил ли он одинокую душу, заходя в редакцию, или хотел быть полезным нам, репортерам, а через нас – футболу?

Ровно, стоически воспринимал он и жизнь, в которой участвовал, тренерскую жизнь.

Я затеял с ним разговор, предложив написать заметки о работе тренера.

Он помолчал, прикрыв глаза, скривил губы в хитрой улыбке:

– Странная профессия. В высшей степени странная. Ну да я засиделся, отвлекаю вас от дел…

Встал и ушел, так и не ответив на мое предложение.

Иногда что-нибудь расскажет между прочим, словно поддразнивая: вы и представить не можете, что приходилось переживать.

– Мало кто знает, что не кто-нибудь, а сам Федотов и Бобров ходили к начальству с требованием освободить их от Аркадьева. Удивлены? У начальства в тот раз, на удивление, хватило решительности отправить парочку великих восвояси, ни с чем. Я уцелел, а потом они оба каялись – не могли себе простить этого шага.

Он рассказывал как будто не о себе, как анекдот, смешной и не злой, без тени обиды на игроков. Как видно, возможность подобного поступка Аркадьев допускал как черточку нервного, капризного футбольного быта. А ведь случилось это в самом разгаре славы ЦДКА!

Аркадьев в своих суждениях о матчах, сыгранных как давным-давно, так и вчера, никогда не толковал о счастье либо невезении, о разных там попаданиях в штангу, неправедных пенальти и офсайдах, невероятных промахах, о вернейших голевых моментах, глупо растранжиренных, – словом, о всем том, что обычно не дает житья разгоряченным людям его профессии. Рассказывают, что на стадионе он всегда забирался в верхние ряды и старался быть один. Я представляю, что оттуда, с верхотуры, из одиночества, он сходил вниз с впечатлением цельным, не дробным и мозаичным, каким оно складывается у многих других очевидцев, самостоятельным и оригинальным. Аркадьев не позволял себе видеть футбол комедией ошибок; он, как истинно большой тренер (как же их немного!), был о футболе высокого мнения.

Да, собственно, все, чем жил Аркадьев в футболе, все им сделанное и служило тому, чтобы футбол рос, поднимался в наших глазах. Невозможно представить, чтобы этот человек просто служил в футбольном департаменте, пусть даже сверхдобросовестно. Футбол, коль скоро он ему себя посвятил, сделался для него областью, где можно проникнуть в суть вещей, увидеть развитие, эволюцию, предвосхитить будущее. Если представить Аркадьева, допустим, художественным или литературным критиком, он непременно поставил бы перед собой исследовательские цели, не удовлетворился бы текущим рецензированием.

Я многократно убеждался, что футбол воспринимают шире, смелее, проблемнее люди, у которых за душой есть что-то кроме футбола. Жизнь этой игры своеобразна хотя бы уже потому, что она объединяет зрелище и борьбу, что в ней от века конкурируют эти две стихии, примирить которые удается командам, играющим красиво и победоносно. Одно это своеобразие заставляет размышлять о футболе, исследовать его, проводить параллели, выверять ассоциации, им навеянные.

В 1940 году, отчаявшись предложить миру что-либо интересное с «Металлургом», из которого увели лучших форвардов – Г. Федотова и С. Капелькина, Аркадьев перешел в «Динамо». Знаменитая команда бедствовала уже два сезона. Да, ее усилили. Что ж, вполне вероятно, она, усиленная, просто могла стать чемпионом, собрать нужные очки. Но команда эта сказала новое слово.

Всего три года назад, после турне сборной Басконии по стадионам страны, наши футболисты воочию познакомились с системой «дубль-ве» и прилежно ее осваивали, А аркадьевское «Динамо» взяло и переиначило эту систему, предполагающую строгое разграничение ролей, предложив взамен «организованный беспорядок». Нападение тогда состояло из пяти форвардов. Каждый их этих пятерых с детских команд учился играть на определенном месте – справа, слева, в центре либо между центром и флангом на отрезке, который телекомментаторы до сих пор именуют «местом полусреднего», хотя никаких полусредних (они же инсайды) давным-давно нет. «Дубль-ве» превосходно прижилось в «Спартаке», который два года подряд был и чемпионом и владельцем Кубка. Казалось бы, повторить «Спартак» – и никаких гвоздей. Динамовская пятерка нападения – Семичастный, Якушин, Соловьев, Дементьев, Ильин, – сильная по умению каждого, сделалась сильнее и, главное, непонятнее, а потому и еще страшнее для противников – все пятеро менялись местами, появлялись там, где их не ждали. Это была громадная новость, которую, как водится, сразу не оценили. Когда «Динамо» во втором круге обыграло «Спартак» 5:1, объяснялось это как угодно, но только не за счет тактической новинки. А фактически в тот день, 1 сентября, по совпадению в первый школьный день, был преподнесен урок нового футбола. Давал этот урок тренер Аркадьев, но тогда он был закулисной фигурой, «железной маской» – тренерам на внимание рассчитывать не полагалось.

В годы войны Аркадьев перешел в ЦДКА. Семь послевоенных чемпионатов – в пяти первые места, в двух – вторые. Такого отрезка не знал ни один другой наш клуб до сего времени. Что же представляла собой команда ЦДКА?

Да, в ЦДКА, как и в сороковом в «Динамо», сошлись наилучшие мастера. И тоже были приглашенные из других клубов. Но помнится более всего вот что: команда «красно-синих» была необычайно любима в те годы, она напоминала о победе в Великой Отечественной, ею любовались. И как-то так получилось, что игра ее отвечала представлению о том, как должны выглядеть в чистом поле, в деле, пусть шуточном, веселом, представители Советской Армии, «лейтенанты». У команды различали уверенность в своей силе, бесстрашие, лихость. Победоносный, убедительный, красивый футбол в исполнении армейцев был тогда и вовремя и к месту. Конечно, такого умысла никто не имел, вышло само собой. Но имя постановщика известно.

Идея игры со сменой мест в нападении, испробованная в «Динамо» до войны, была развита: мяч в решающие моменты атаки армейцы передавали обязательно «в одно касание», отыгрывая секунды у обороняющегося противника. «Игра изо всех сил» – это тоже аркадьевский принцип, означающий непрерывно высокий темп, без длиннот и замедлений.

Схема, каким бы она ни была криком моды, не может сковывать, подавлять игроков, их способности и склонности должны получать свободу ради общей пользы. Пусть будет «сдвоенный центр нападения», если есть Г. Федотов и В. Бобров, оба претендующие быть в середине лука, там, где лежит стрела. Пусть не знающий устали, готовый к любой работе инсайд В. Николаев фактически станет третьим полузащитником. Пусть полузащитник В. Соловьев, равно полезный и в подыгрыше, и в обороне, и в завершении атак, морочит голову противнику, являя собой загадочного универсала. Пусть правый защитник В. Чистохвалов, некогда игравший форвардом, которому неймется выбегать вперед, затевает при удобном случае атаку, прорывается хоть до штанги противоположных ворот. И еще. Неукоснительная идея командного единства: никакого авантюризма, «махновщины», игра должна быть верной общему плану, гармоничной, уравновешенной, все друг друга заменяют, подстраховывают, выручают. В далекие сороковые годы, когда властительницей умов была система «дубль-ве», Аркадьев и на словах (в своем учебнике) и на деле (в своем ЦДКА) недвусмысленно дал понять, что развитие футбола пойдет за счет ухода от условностей тактических систем, за счет высвобождения инициативы.

Пробежав глазами предыдущий абзац, сведущий современный читатель, скорее всего, заявит: «Это же общеизвестно». И прекрасно! Тем самым он воздаст сегодня должное Аркадьеву.

Нападающие ЦДКА по замыслу тренера не делились на забивающих и обеспечивающих, их игра заметно уклонялась от господствовавших тогда стандартов. И – случай уникальный, повториться он не может – пять игроков, выступавших одновременно в одной команде, – А. Гринин, В. Николаев, Г. Федотов, В. Бобров и В. Демин – забили каждый более чем по сто мячей и все вошли в Клуб бомбардиров имени Г. Федотова.

Секрет долгих достижений ЦДКА состоял не только в том, что красные рубашки носили большие мастера, а и в том, что командная игра была сконструирована тренером с опережением времени, была в те годы новаторской, предвосхищала и будущие скорости и будущие свободные перемещения игроков.

Тогда можно было услышать: «Повезло Аркадьеву. С такими игроками как не побеждать?» Я же убежден, особенно теперь, когда перед глазами множество примеров, как иные тренеры ничего ровным счетом не добивались, имея в своем распоряжении сильных игроков, а другие, получив нисколько не лучших, благодаря своему режиссерскому дарованию создавали интереснейшие команды, что «повезло» тогда не одному Аркадьеву, а и футболистам, оказавшимся под влиянием его мысли.

Каждый тренер нуждается в обстоятельствах и условиях, которые отвечают его характеру и способностям. Одним удается железной рукой выжимать из команды и игроков максимум возможного, другие умеют, ловко изворачиваясь, провести средненькую, утлую команду среди турнирных скал, не потопив ее, не растеряв зря ни одного очечка, третьи строят благополучие на посулах, на добывании для футболистов сверхнормативных гонораров.

Аркадьев ничего этого не умел – не был человеком практической складки. Да и его бескорыстие не позволяло ему извлекать корысть из занятия, которым он был увлечен. Ему естественно было размышлять о футболе, о его будущем. Он этим жил. И умел абстрагироваться, как говорили в дни его юности, уходя в башню из слоновой кости. Он видел изнанку футбольного быта, пьянство, грубость, душевную мертвечину и, занося все это в запасники памяти, жил и работал так, словно ничего этого не было. «Мне не раз приходилось на лестнице перешагивать через его бесчувственное тело», – говорил он об известном форварде, говорил спокойно, не ужасаясь и не возмущаясь. Это не было безразличием, чистоплюйством. Просто он знал, что перевоспитать этого форварда никому не дано. Он перешагивал через него, когда тот был в запое, что не мешало ему хвалить его игру на страницах своей книги. Реальности футбола Аркадьев, как никто другой, умел мирить со своими умозрительными, подчас прямо-таки идеалистическими представлениями.

Он был наделен точным ощущением своего места в мире футбола и не сходил с этого места ни на шаг. И интересно, что это было наиболее практично, ибо, находясь на своем месте, озирая футбол сверху, в плане, он и мог принести ему наибольшую пользу, отстраненность ему была необходима, в ней он черпал спокойствие и силу.

Другой замечательный тренер, Виктор Александрович Маслов, за свои убеждения, которые обычно схватывал, глядя на поле, интуитивно, стоял горой, сражался, он был воитель – гремел на собраниях, басил и ругался в кулуарах. Аркадьев до всего доходил умом, логикой, рассуждением; он, возможно, охотно бы занял должность главного теоретика, если бы такая существовала.

С историей, как известно, можно обращаться по-всякому. Принято послевоенные семь сезонов Аркадьева в ЦДКА подавать как нечто единое. Это неверно. Последние два года, 1950-й и 1951-й, команда провела без Г.Федотова, В. Боброва, И. Кочеткова, заступили за линию тридцатилетия А. Гринин и В. Николаев. А команда как ни в чем не бывало выиграла оба чемпионата и Кубок СССР в 1951-м. Конечно, ЦДКА был не тот без суперзвезд, но все же – первый, общепризнанный. Тогда этому объяснения не искали. Все выяснилось позже, когда на игру армейцев стало возможным взглянуть издали, в сравнении. Потеряв звезд, армейцы как бы теснее сомкнули ряды, стали еще «команднее». Их активность, динамика создавались расширением обязанностей защитников и полузащитников. На поверхностный взгляд игра команды упростилась, а на самом деле усложнилась. Это было невидимое, но огромное достижение Аркадьева. Позже мы стали встречаться и на своих и на чужестранных стадионах с командами, класс которых зависел в первую очередь от совершенства общей игры. Аркадьев уже не работал, когда возник термин «команда-звезда». Он шел к такой команде, ее необходимость он вывел давно, это тоже было одно из его предвидений.

Как-то раз в «Футболе – Хоккее» опубликовали статью румынского тренера Ковача, в которой он провозглашал свои взгляды на последние футбольные моды. Спустя несколько дней мне позвонил Аркадьев.

– Я не с упреком. Однако считаю своим долгом поставить вас в известность, что Ковач года четыре назад присутствовал в Москве на семинаре, где я имел честь вести курс по тактике. Многое в его статье я не могу назвать иначе как заимствованием. Впрочем, не удивляюсь: мы всегда отличались транжирством идей. А за него рад. Хорошо вел конспект, не зря наведывался. Насколько могу судить, дельный тренер, команду свою ведет толково…

Вины за мной не было. Мое смущение, когда я не знал, что и ответить, было вызвано скорее удовольствием, чем неловкостью. Аркадьев преподал еще урок, на этот раз – скромного достоинства.

Скучное слово «урок». Аркадьев не был ментором, уроков не давал. Уроки у него брали, без этого слова не обойтись, говоря об Аркадьеве. Он был последователен и несгибаем в своих взглядах. Однако не настаивал на своем, не требовал согласия и послушания от слушателей и, если натыкался на возражения, умолкал, терпеливо выслушивал спорщика, по-моему не столько вникая в существо его доводов, сколько желая уяснить, почему этот человек не улавливает простых вещей.

Все наблюденное, обдуманное, испробованное в деле, проверенное он отдавал для общего пользования, дарил, ничего не требуя взамен. Если кто-то при нем заводил речь о его заслугах, он морщился и переводил разговор на другое.

Были годы широчайшей известности (тренер ЦДКА!), была незаслуженная, темная опала, пережив которую Аркадьев больше не искал крупных тренерских ролей. А уважение в футбольных кругах росло и обращено было не в прошлое, не в воспоминания, не с медалями связывалось. Наиболее внимательные, думающие, наблюдательные убеждались – чем дальше, тем нагляднее, – что сбывается предсказанное Аркадьевым, что сегодняшний футбол им не то что бы угадан, а логически выведен и доказан.

Слава тренера команды – многократного чемпиона с годами, как водится, ушла, заглушённая шумом и кликами других, новых побед. Как ни печально, но многие имена так и остаются полузабытыми. Аркадьевская слава возвращается, уже не громкая, зато отчетливая, чистая, без конъюнктурных примесей. Этот сборник – тому свидетельство.

1988

Борис Аркадьев. Тактика футбольной игры

Что такое тактика футбольной игры

Всякий метод борьбы с противником можно назвать тактикой. Целесообразно построенная тактика дает желаемый результат, нецелесообразная тактика к нему не приводит.

Применять целесообразные методы борьбы – это значит уметь бороться. Таким образом, тактика – это умение бороться с противником.

Тактика футбольной игры – это умение играть с наибольшим успехом. При высокой степени этого умения тактика игры поднимается до высоты искусства.

Комплекс знаний, лежащий в основе футбольной тактики, невелик, и сами они несложны и доступны всем играющим в футбол. Весь вопрос в том, чтобы знания игрока стали его умением.

Совсем другое дело методика тактической тренировки игроков и команды в целом и комплектования ее на какой-то предстоящий цикл игр на основании «диагноза» игровых возможностей футболистов. Для этого требуется большой круг специальных знаний, но все это относится уже к стратегии футбола, обеспечивающей команде успех, допустим, в розыгрыше первенства или Кубка страны, т. е. в каком-то турнирном цикле игр в целом.

Все же то, что совершается в игре на поле, следует считать предметом тактики, вплоть до выбора технических средств игры, и является прежде всего вопросом умения игроков.

Умение бороться за мяч, «держать» игрока и уходить от держащего игрока, обводить противника и отбирать у него мяч – все это является индивидуальной тактикой футболиста, точнее – тактикой единоборства, в то время как командная тактика коллективного усилия объединяет единством цели и метода индивидуальные действия игроков.

Когда игрок прилагает свое искусство финта (обманного движения), чтобы обвести противника, – это индивидуальная тактика; сама же обводка игрока, применяемая в плане организованного коллективного усилия команды, будет средством командной тактики игры.

Основным предметом книги является командная тактика футбольной игры, которую я буду называть просто тактикой, как это у нас общепринято.

Тактика футбольной игры – это искусство команды с наибольшим эффектом использовать все свои игровые возможности, строя игру в соответствии с особенностями противника.

Практически в игре это выражается в какой-то определенной наступательной системе посылов мяча и быстрых передвижений игроков с ним и без него для заключительного посыла мяча в ворота противника и в защитной системе действий, направленных к лишению противника возможности забить гол.

Таким образом, по какой бы тактической системе ни играла команда, все ее наступательные усилия сводятся к тому, чтобы забить в ворота противника возможно больше мячей и не пропустить в свои.

Для этого команда в организованном усилии старается дать своим нападающим игрокам возможность производить удары по воротам противника с дистанции и с позиций, позволяющих забить гол. Ее защитная тактика сводится к тому, чтобы не дать этого сделать противнику.

Для того чтобы получить возможность забить гол, нападающий игрок должен на какой-то момент оказаться на такой позиции, где противник не мешал бы ему направить мяч в сетку ворот.

В этот момент состояние нападающего игрока, как правило, не статично и может быть названо позицией лишь условно, так как игрок обычно только в движении находит свободу действия, необходимую для забития гола.

Однако игроки защиты стараются приблизиться к свободно стоящему или передвигающемуся у их ворот противнику и «закрыть» его, хотя бы он и не владел мячом, если его партнеры могут в данный момент передать ему мяч.

Техническими средствами приблизить мяч к воротам противника являются удар и ведение мяча.

Передачу мяча ударом от одного игрока к другому я буду называть, как это у нас принято, пасом, ведение мяча по свободному полю – гоном мяча, а ведение мяча мимо противника – обводкой.

Простейшей тактикой футбола является игра по принципу «бей и беги», т. е. не имеющей точного назначения (неадресованный) посыл мяча в сторону ворот противника и устремление игроков вслед за мячом.

Это давно пройденный этап тактического развития игры, к которому футбол никогда не вернется.

Современная тактика игры строится в основном на пасе, сочетающемся с передвижениями игроков, гоном мяча и обводкой.

Игра только «в пас», без передвижений игроков и ведения мяча, невозможна, так как передача мяча между стоящими неподвижно игроками никогда не приблизит мяча к воротам противника.

Передвижение атакующих обязательно вызовет преследование их защищающимися игроками.

Прорывы на ворота и обводка встретят организованное противодействие защиты.

Таким образом, сразу определяются все основные тактические средства игры, а именно: удар по воротам и пас, гон мяча и обводка, «держание» игрока и отбор мяча, передвижение без мяча и занятие позиций, т. е. расстановка игроков.

Распределение между игроками игровых функций и обусловленная этим расстановка игроков определяют тактическую систему игры, о чем будет сказано дальше. А сейчас считаю необходимым предварить последующие главы небольшим отступлением в историю футбола.

Из истории тактики футбола

Исторический период развития тактики футбольной игры начинается около 1863 г., когда были установлены единые твердые правила футбола.

Однако индивидуальная тактика игры возникла много раньше, в «предыстории» футбола, в тот момент, когда один из наших футбольных «предков», встретив на своем пути к воротам чужого игрока, отказался от прямолинейного движения вперед и пошел в обход противника.

Так появилась обводка – самое изощренное проявление индивидуального тактического мастерства в футболе.

В ответ на растущее мастерство обводки, естественно, возникли совместные действия защищающихся против опасного дриблера (игрока, ведущего мяч).

В тот момент, когда один защитник пришел на помощь к другому, чтобы отобрать мяч у соперника, родилась коллективная тактика футбольной игры. Она возникла в рядах защитников, которые до сих пор остаются строгими носителями «священной» обязанности взаимной помощи, т. е. коллективной игры.

Когда же игрок, ведущий мяч, встретив непроходимый фронт защиты, отдал мяч своему партнеру, имеющему свободный путь к воротам противника, – в этот момент начался тот футбол, который мы имеем сейчас.

Это случилось много раньше 1863 г., и тот игрок, который первым отказался от обводки и расстался с мячом в пользу своего партнера, достоин упоминания по имени (если бы история футбола сохранила его), как создатель современного футбола.

Естественно, поскольку вначале у молодых людей, игравших в футбол, первым импульсом было нападение, а не оборона, игра сразу приняла стихийно-агрессивный характер.

Нападала почти вся команда, кроме вратаря.

При больших счетах голов в обе стороны выигрывала команда, которая успевала забить больше голов, чем противник.

Против семи-восьми нападающих играло два-три игрока защиты, пока на практике не было установлено, что с переводом двух-трех нападающих в защиту не столько терялась сила атаки, сколько выигрывалась крепость защиты.

Однако понадобились десятки лет для того, чтобы прийти к арифметическому равенству числа нападающих и защищающихся полевых игроков команд.

Ко времени установления единых правил игры (1863 г.) заканчивается «конструктивный» период развития футбола.

Любопытно, что в одном из первых изданий правил игры определялись даже расстановка и функции игроков: вратаря, двух защитников, трех полузащитников и пяти нападающих.

Естественно предположить, что этим закреплялась уже сложившаяся в практике определенная тактическая система игры, самым существенным в которой было уже упомянутое выше количественное равновесие полевых игроков нападения с одной стороны и игроков защиты с другой.

С возникновением в команде «разделения труда» прекратилась первичная футбольная игра, строящаяся на мгновенных импульсах играющих.

Правило «вне игры», возникшее еще до издания единых правил в форме запрещения нападающим заходить без мяча за спину защитников, уже значительно осложнило первичную тактику игры.

В конце концов везде, где бы ни играли в футбол, стали применять хорошо разработанную тактическую систему игры, названную впоследствии «пять в линию».

Существо этой системы заключалось в игре всех пятерых нападающих в передней линии атаки при поддержке трех полузащитников.

Уже много позже 1863 г. особенно преуспела в этой системе защита, выдвинув одного из двух защитников сильно вперед и держа этим самым по старым правилам «вне игры» всех пятерых нападающих противника вдалеке от своих ворот.

Четыре игрока (три полузащитника и передний защитник) встречали на дальних подступах к воротам нападающих противника, в то время как задний защитник за спиной четырех своих партнеров свободно выбирал позицию, страховал их и включался в игру там, где возникала опасность, и отбивал все мячи, посылаемые противником вперед, на прорыв нападающих к воротам.

Таким образом, старое правило «вне игры» сильно помогало защите и, естественно, так же сильно затрудняло атаку нападающих.

Когда все команды хорошо усвоили эту систему игры, число забиваемых мячей стало уменьшаться и ничьи с минимальным и нулевым счетом стали обычным явлением.

Возникла мысль изменить правило «вне игры» в пользу нападающей стороны и тем самым сделать игру более острой, а счеты забиваемых мячей более крупными. В 1925 г. был изменен пункт правил, касающийся положения «вне игры».

Это было последним значительным изменением правил футбола, внесшим большое структурное изменение в игру.

Чтобы не оказаться в положении «вне игры», по новым правилам игрок должен иметь перед собой только двух игроков команды противника, а не трех, как раньше.

Снова началась тактическая перестройка игры. Нападающие стали располагаться на линии последнего полевого игрока защиты противника. Два защитника расположились линией поперек поля и потеряли глубину обороны.

Центральный нападающий при такой расстановке защитников, естественно, выдвинулся вперед в интервал между правым и левым защитниками, в прямом направлении к воротам противника.

Положение стало настолько опасным для ворот, что пришлось оттянуть центрального полузащитника в заднюю линию защиты.

Так, вскоре после изменения пункта правил о положении «вне игры» возникла система игры с тремя защитниками, впервые примененная и разработанная английской командой «Арсенал», той самой командой, которую в 1945 г. наши динамовцы в бытность в Англии победили, противопоставив ее тактике свою, новую и более совершенную.

Эта система игры, известная всем под названием «дубль-ве», как ее окрестили французы ввиду сходства линии расположения нападающих с буквой W, стала общепринятой.

Однако зерном системы является не расположение нападающих игроков по рисунку W, а построение задней линии защиты из трех игроков.

Правда, до сих пор еще практикуется игра и с двумя защитниками, но после изменения правила «вне игры» ее нужно считать явлением спортивного консерватизма.

И как бы далеко ни ушла современная тактика игры от первых попыток играть по новой системе, построение задней линии защиты из трех игроков до сих пор остается неизменным, как бы ни строили свою игру нападающие противники.

В 1937 г., после выступлений у нас команды Басконии, все советские ведущие команды стали перестраивать свою игру в духе новой системы, хотя, надо сказать, она была известна нам и раньше по спортивной литературе.

Московская команда «Торпедо» опередила в этом отношении противников и, имея преимущество перед ними в тактике, блестяще провела первый круг розыгрыша первенства страны 1938 года. При этом оговариваюсь, что систему игры с тремя защитниками наши футболисты сразу приняли с большими коррективами, внеся, например, в тактику защиты элемент держания игроков.

В 1939 г. все наши команды уже играли по новой системе, а в следующем сезоне команда московского «Динамо», блестяще выиграв первенство страны, уже пошла дальше и значительно усовершенствовала систему игры, внеся в нее новые тактические принципы, легшие в основу тактического стиля современного советского футбола.

Уже с самого возникновения системы игры «с тремя защитниками» во многих наших и зарубежных командах в линиях нападения появились так называемые блуждающие игроки. Но если за рубежом эти творческие поиски игроков не получили дальнейшего развития, то в нашем футболе они явились началом радикальной перестройки всей игровой тактики.

Правда, не всегда игрок начинал «блуждать» по полю в силу каких-то тактических соображений. Иногда это являлось следствием его большой физической силы, быстроты и выносливости, которые «выносили» игрока за пределы положенного ему территориального участка игры. Потеряв свой «дом», игрок начинал «блуждать» по полю.

Выглядело это так: четыре игрока, придерживаясь своего позиционного стандарта, передвигались в основном вдоль поля, т. е. вперед и назад по своим «желобкам».

И вдруг в этой «прямолинейной игре» один игрок начинает путать все «расписание движения» своими косыми и поперечными передвижениями. При этом защищающимся оказалось очень трудно за ним следить, а остальным нападающим, т. е. его партнерам, очень выгодно в любой момент и в любом месте поля иметь рядом свободного партнера, которому можно отдать мяч.

Таким образом, численный перевес нападающих над защищающимися в зоне мяча обеспечивал им прочное владение мячом и ведение атаки.

При этом тактическим зерном такой игры оказались именно поперечные (к которым я отношу и диагональные, т. е. косые) передвижения «блуждающего» игрока.

По мере же перехода игроков защитных линий с зональной игры на держание игроков возникла тактическая целесообразность стать «блуждающими» игроками всей пятерке нападающих и даже полузащитникам, а защите пришлось перейти на систему подвижной обороны, т. е. держания и преследования противника по ходу его маневренных передвижений.

Вполне осмыслили и систематизировали эту сугубо маневренную игру в 1940 г. московские динамовцы. С тех пор, варьируясь в частностях, эта тактика игры остается общепринятой в нашем футболе.

Системы и игроки

Система игры – это конкретная форма проявления тактического искусства игры, построенная на определенном методе, т. е. способе действия, избранном из возможного множества других и постоянно повторяющемся.

Самым заметным на глаз в каждой системе является расстановка игроков, какой бы она ни имела смысл. Поэтому-то все системы носят названия, указывающие именно на «дислокацию» сил.

Система игры – продукт коллективного творчества игроков и тренеров. Обычно игроки начинают, а тренеры завершают этот процесс.

Чем система новее, тем действеннее ее применение. Команда, разработавшая какую-то целесообразную систему игры, будет пользоваться ею до тех пор, пока ее не поймут противники. И тогда все то, что в ней окажется целесообразным, станет общим достоянием.

При этом всякая система игры, став общепринятой, т. е. противопоставленной самой себе, теоретически опровергает самое себя, так как методы ее защиты предполагают методы ее атаки.

Однако практика не подтверждает этого положения. Например, три выдвинутых вперед нападающих в системе игры «дубль-ве», как клинки в ножны, укладываются и упираются в защиту противника, построенную по рисунку М. Казалось бы, что такое расположение сил противника исключает всякую возможность эффективной атаки.

Но дело в том, что в футбольной игре имеется один постоянно действующий момент, который даже в условиях взаимно исключающей тактики противоборствующих команд развязывает игру во всех ее неожиданных перипетиях, в которых таятся возможности выигрыша даже для более слабой из двух соревнующихся команд.