Текст книги "Крысолов"

Глава 2

На лестничной площадке второго этажа старого пятиэтажного дома было непривычно многолюдно. Многолюдье это образовалось не сразу. Поначалу у запертой металлической двери молодой участковый довольно долго выслушивал нескольких обитателей соседних квартир, что-то пытался возражать, но делал это вяло, скорее по устоявшейся полицейской традиции не принимать всерьез слова обычных граждан. Но в этот день граждане были очень настойчивы и, очевидно, в чем-то даже правы. В конце концов участковый смирился и начал куда-то звонить. Еще через достаточно продолжительное время на лестничной площадке появился слесарь. Обменявшись несколькими репликами с участковым, слесарь переключился на окружающих его жильцов дома, число которых постепенно увеличивалось. С ними он общался гораздо более эмоционально, впрочем, и те находили, что ответить. Получив явное удовольствие от общения, слесарь начал вскрывать запертую дверь. С ходу замок взломать не получилось. От соседней квартиры протянули удлинитель, кто-то принес перфоратор, и работа закипела с новой силой. Слесарь вошел в азарт и, когда дверь наконец поддалась под его и перфоратора натиском, распахнул ее с видом захватившего Рим варвара. Ударившая слесарю в лицо волна отвратительного запаха мгновенно смыла с него восторг победителя. Он попятился, тем самым открыв путь участковому. Капитан на несколько секунд исчез в квартире, затем выскочил из нее, судорожно сжимая перед собой папку для документов так, словно она могла защитить его от того, что он увидел внутри. Толпа прильнула к нему и вопросительно загудела.

Участковый в ответ закричал. Как он сам вспоминал позднее, он отдал находившимся вокруг него людям три внятных распоряжения. Во-первых, он запретил кому бы то ни было входить во вскрытую квартиру. Во-вторых, он потребовал, чтобы все находились у себя дома и ждали поквартирного обхода, так как состоится опрос свидетелей. В-третьих, он попросил кого-нибудь принести ему воды.

На самом деле участковый, выпучив глаза, что есть мочи орал на окружающих его граждан, сопровождая каждое свое требование потоками нецензурной брани, столь же доходчивыми, как и однообразными. Пожалев молодого человека, сразу две женщины из разных квартир принесли ему по стакану воды. Участковый залпом осушил один стакан, второй выпил слесарь, справедливо заметив, что водка здесь была бы уместнее. Капитан с ним был абсолютно согласен, но выпить чего покрепче теперь ему было никак нельзя. Ведь вскоре стоило ожидать приезда кучи его коллег, следователей, а возможно, и кого-то из начальства. Двойное убийство на его территории совершалось впервые.

* * *

«Обещания надо выполнять» – так Макса с детства учил отец. Самым досадным было то, что Макс и сам был не против выполнить данное жене и детям обещание прилетать каждые выходные. Из столицы до Среднегорска было всего два часа лету, и теоретически можно было в пятницу вечером быть уже с семьей, а вечером воскресенья возвращаться обратно.

Но с первой же недели обучения все пошло наперекосяк. Суббота была объявлена рабочим, точнее, учебным днем, а на долгожданное воскресенье был дан небольшой список литературы, которую следовало прочитать к понедельнику. В общем, ничего особенного, все как в любом уважающем себя высшем учебном заведении. Необычным было лишь то, что все студенты этого вуза были уже люди достаточно взрослые, средний возраст которых был как раз в районе сорока лет. Почти у всех были семьи, и у двух третей обучающихся, так же как и у Подгорного, их семьи были в других городах.

Макс в очередной раз взял телефон в руки, покрутил его и положил обратно на стол. Бесцельно послонялся по комнате, постоял у окна, за которым разбросал вечерние огни огромный мегаполис. В Среднегорске ночь была еще на два часа сильнее. Понимая, что разговор будет неприятным, Подгорный подошел к столу, взял смартфон и набрал номер, стоявший первым в списке избранных. Марина, выслушав мужа, долго молчала. Очень долго. Это молчание уже начало раздражать Макса, когда Марина наконец ответила:

– Ты только сегодня узнал, что не прилетишь? Почему ты не сказал об этом раньше?

Макс, стыдясь сам себя, промямлил в трубку нечто не очень внятное, но подразумевающее его искреннее сожаление о сложившихся обстоятельствах. Марину это не очень тронуло. Она опять надолго замолчала, затем холодно объявила мужу, что детям о том, что не прилетит, он должен сказать сам. Разговор прервался.

Неясный вскрик, короткий взмах руки. Телефон с бешеной скоростью пересек ограниченное пространство комнаты и, с глухим звуком врезавшись в стену, отскочил на пол. В стороны отлетели несколько мелких осколков разбитого экрана, а на стене осталась небольшая зазубрина.

Представив эту картину во всех деталях, Макс задумчиво покрутил айфон в руке. Вспышка ярости уже прошла, и он набрал номер старшего из сыновей.

Наступил понедельник, и жизнь помчалась вперед с бешеной скоростью, заставляя забыть обо всем, что не было связано непосредственно с процессом обучения. В квартиру Подгорный возвращался поздно, по дороге заказывая себе доставку еды на дом. Поужинав, он садился за книги, заставляя мозг, уже давно отвыкший от такого напряженного ритма, впитывать в себя новую информацию. Спать Макс ложился далеко за полночь, когда слезящиеся глаза уже переставали различать текст, а мозг переставал понимать даже то, что еще различали глаза.

Pain!

You made me a, you made me a believer, believer

Новое утро, но вставать не хочется так же, как и вчера. Подгорный начал понемногу ненавидеть Imagine Dragons и поклялся себе сменить мелодию будильника, как только обучение будет завершено.

В перерывах между занятиями Макс несколько раз встречал Наташу. Они здоровались, иногда обменивались ничего не значащим «Как дела?» или «Как успехи?» и расходились по своим аудиториям. В субботу занятия закончились чуть раньше, и Подгорный, выпив в местном буфете кофе, решил посидеть еще пару часов в институтской библиотеке. Он взял две книги: «Как говорить нет» Алекса Ширмана и «Искусство переговоров» Джозефа Райта. В просторном читальном зале было немноголюдно. Макс шел по широкому центральному проходу, намереваясь занять стол в дальнем углу, и разглядывал сидящих за столами студенток. В подавляющем большинстве в читальном зале были именно девушки. Очевидно, юноши приберегали свои силы и жажду знаний ближе к наступлению сессии. Как и любой мужчина, возраст которого приближается к сорока, попав в помещение, где находится пара дюжин молоденьких и большей частью симпатичных девушек, Подгорный непроизвольно выпрямился, втянул живот и расправил свои и без того широкие плечи. Одна из студенток повернула к нему свое симпатичное лицо, заметила его потуги и хихикнула. Поняв, что девушка смеется именно над ним, Макс смутился и начал краснеть. Через мгновение его смущение усилилось, а краснота набрала багровый оттенок, когда Макс понял, что над ним смеется Наташа. Подгорный на мгновение замешкался, но потом, совладав с собой, подошел к девушке и, небрежно положив книги на ее стол, уселся рядом, не спрашивая разрешения.

– Какой неожиданный сюрприз, так приятно вас видеть. – Нотки ехидства звучали достаточно отчетливо.

– А я, признаться, несколько удивлен, – в свою очередь, нанес укол Подгорный, – был уверен, что попавшие сюда на «внеконкурсной основе» не обременяют себя дополнительными умственными нагрузками.

Обменявшись словесными выпадами, оба погрузились в чтение. Макс довольно быстро пробежал обе книги наискосок и сделал для себя вывод, что большая часть написанного в них западными авторами мало применима к отечественным реалиям делового общения, а некоторые советы и предлагаемые практики откровенно вредны. На этом утверждении он и решил строить свой предстоящий в понедельник доклад по теме «Жесткие переговоры с равными и вышестоящими должностными лицами». Набросав несколько тезисов в блокноте, Подгорный решил продолжить работу дома, где у него было оборудовано превосходное рабочее место. Покосившись в сторону своей соседки, он с удивлением увидел, что она вовсе не увлечена чтением, а, подперев рукой голову, внимательно разглядывает его самого.

– Да, я знаю, что божественно красив, – Макс повернулся к Наташе, – от меня трудно взгляд оторвать. Хорошо, что вы за книгой, а не за рулем, иначе мы могли бы оба погибнуть.

– Какое самомнение, – фыркнула Фролова. Она протянула руку к голове Макса и, легко коснувшись его волос, продемонстрировала ему небольшое белое перышко. – Похоже, у вас перья из подушки лезут. Весь день так ходите? Надо по утрам к зеркалу подходить, это и мужчинам полезно тоже.

– Странно, у меня подушки тайские, латексные, – пробормотал Подгорный, с удивлением разглядывая перышко.

– Вон оно как! – развеселилась Наташа. – Ну, значит кто-то из здесь присутствующих провел ночь не на своей подушке.

Макс раздраженно отбросил перо на пол.

– Во-первых, я ночевал дома, а во-вторых, это вас никаким местом не касается.

– А вовсе и не надо меня касаться этим вашим местом, – съязвила Наташа, – и потом, если есть такое суровое «во-вторых», то к чему у вас «во-первых»? Оно лишнее. Вы плохо изучили искусство ведения переговоров. Студент Подгорный, ставлю вам неуд!

Неожиданно девушка с беззаботной улыбкой несильно щелкнула Макса по лбу. Подгорный потер лоб, немного подумал.

– А в-третьих, вы сами, скорее всего, прилепили мне это перо. Верно? Ваша самолюбивая натура не может простить мне того, что я отказался с вами пообедать.

– Вы просто гений дедукции, – захлопала в ладоши Наташа. – Я что же, по-вашему, это перышко всю неделю в сумочке носила, ждала удачного момента? Холмс из вас, очевидно, не выйдет, а что касается обеда, тут вы явно переоцениваете свою значимость. Я об этом и думать забыла. Впрочем, – Наташа попыталась сделать серьезное выражение лица, – если вы сами признаете, что мне есть за что вас прощать, то можете искупить свою вину и пригласить меня сегодня на ужин. Поедемте в Rabbit?

Макс сделал большой глоток вина и окончательно расслабился. Поводов нервничать не было, что из того, что эта девица, избалованная дочь одного из высших государственных чиновников, над ним посмеивается. В конце концов, он и сам не так прост, а первые недели, проведенные в столице, сложились для него на самом деле весьма удачно.

Управившись с салатом, Наташа откровенно заскучала. Вино она пила мало, за прошедший час Максиму так и не пришлось подливать в ее бокал. В конце концов девушка встала и, одарив Макса вялой улыбкой, сообщила, что покинет его на несколько минут. Подгорный взглянул на часы. В Среднегорске была уже полночь, Марина, скорее всего, давно спала. Было странно, что она сама не позвонила ему. Макс почувствовал некоторое беспокойство, покрутил телефон в руках. Затем, решив все же позвонить жене с самого утра, начал лениво просматривать новостные странички.

Когда Подгорный, уже изучив все последние новости, блуждал по просторам Инстаграма, кто-то закрыл ему глаза ладонями.

– Вот и я, заждался? – Наташа, вернувшись, сразу перешла на «ты».

Не убирая ладони с его лица, девушка несильно укусила Макса за ухо. Подгорный спиной ощущал касание ее груди. Медленно он взял Наташу за руки и, немного разведя их в стороны, обернулся. За несколько минут отсутствия настроение Фроловой явно переменилось к лучшему. Когда Макс обернулся, она еще раз чмокнула его, на сей раз угодив в кончик носа. Затем походкой модели девушка прошла к своему диванчику и, скинув ботильоны, забралась на него с ногами. С трудом дотянувшись до своего бокала, Наташа отсалютовала Максиму и залпом выпила все вино. Подгорный, отсалютовав ей в ответ, тоже сделал пару глотков.

– Ты, надеюсь, не дуешься? Ну там за верблюда с обезьяной. – Наташа отставила бокал в сторону и сидела с видом полнейшего удовлетворения. – Ты не представляешь, сколько вокруг меня уродов постоянно крутятся. Всем же нужен мой папик. Говорят, это девки в столицу едут, чтобы себе папиков искать с кошельком потолще. Чушь все это! – Наташа говорила все громче. – Это мужикам папик нужен. Здесь, в столице, вообще нет нормальных мужиков. Ты представляешь, как они все хотят моего папашку. Стоит только узнать мою фамилию, так все до единого, вот прям сразу мечтают на мне жениться. Вот прямо все поголовно! Тьфу.

Подгорному показалось, что Наташа действительно плюнула куда-то под стол. Рукой она показала, чтобы Макс налил ей еще вина.

– Ненавижу мужиков. Тут не то что зверинец, тут целый зоосад вокруг. Ты представляешь, нас с папой Тукай, – мимоходом упомянула она министра обороны, – недавно пригласил на танковый биатлон. Приехали мы туда, посмотрели соревнования, потом из пулемета постреляли, затем они все водку пить стали. Тукай, папа и генералы какие-то. А я так, рядом с мартини крутилась. Ты бы слышал этих генералов. Что они несут! Господи, какой бред они несут! Это же мореный дуб какой-то, а не люди. Мы когда назад ехали, я у отца спросила, почему они таких дубов в генералы набирают. Знаешь, что он мне ответил? Он мне заявил, что зато они очень надежные, и самое главное, чтобы я про них ничего в Инстаграме не вздумала написать. Представляешь?

– Где-то я такое уже слышал, – с усмешкой пробормотал Макс, – про надежность.

– Просила отца отправить меня в Бритиш учиться или хотя бы в Сорбонну, но он не отпускает. В Сорбонну я, правда, сама не очень хочу, во Франции там все мутно как-то, неспокойно. И арабов много. Мне кажется, Франция – это уже не совсем Европа. Вот Кембридж – совсем другое дело.

– Так и что мешает? – Максим с любопытством слушал Наташины откровения, неторопливо потягивая вино.

– Папик, все решает папик. А папик говорит, что это… – Наташа на мгновение задумалась, а потом торжественно процитировала: – «Не вписывается в современные внутриполитические тенденции». У них там, видите ли, тенденции, а я должна сидеть в этом гадюшнике.

Недовольным взглядом девушка огляделась по сторонам, брезгливо поморщилась. Затем она вновь повернулась к Подгорному и, наклонившись вперед, громко прошептала:

– Забери меня отсюда.

– Куда это? – спросил Макс, гадая, входит ли в понятие «отсюда» только ресторан или вся страна в целом.

– Куда-нибудь, увези меня, мне здесь скучно, – капризно настаивала Фролова.

Определенности не прибавилось, и Подгорный, решив, что отвезет пьяненькую Наташу к ней домой, взмахом руки подозвал официантку, чтобы рассчитаться. В лифте они спускались с еще одной парой. Это были уже немолодые люди, судя по всему, супружеская чета из Европы.

– Вот, европейцы, – в ухо Максиму, но оглушительно громко, на весь лифт заявила Наташа, – приезжают к нам, смотрят, фотографируют. Они же ничего не понимают. Они видят центр, Кремль, Тверскую, как там все красиво, но они ведь совсем не понимают, как мы живем. Как мы живем, Макс, это же ужасно!

Наташа была явно пьяна и уже не могла объяснить ни Подгорному, ни пожилой паре из Европы, как же именно она жила и что в ее жизни было столь ужасно. Она несильно стукнула кулачком Макса в грудь и уже тише пробормотала:

– Ненавижу вас, мужиков. – Она подняла голову и посмотрела Максу прямо в глаза. Ему показалось, что зрачки ее немного расширились. – Тебе ведь тоже нужен мой папик? Признайся. Хотя лучше не надо, не признавайся. Ты хотя бы не хочешь на мне жениться. Да? Это здорово. Ты хороший… верблюжонок.

Выйдя из лифта, пожилой джентльмен на прощание приподнял свое кепи и неожиданно без всякого акцента произнес, обращаясь к Максу:

– Удачного вечера, верблюжонок.

После чего подхватил свою даму за талию и, обменявшись с ней короткими репликами на французском, удалился вместе со своей спутницей. Подгорный проводил пару недоуменным взглядом, так и не определив, был ли импозантный мужчина иностранцем, или же это престарелый жиголо.

Макс помог Наташе сесть в машину, занял водительское место. «Гелендваген» выкатился из подземного паркинга и влился в летящий по Садовому кольцу поток.

– Куда ехать-то? – Макс мельком взглянул на Наташу, та никак не отреагировала на вопрос. «Гелендваген» начал противно, с нарастающей громкостью попискивать.

– Ты бы пристегнулась, он ведь не успокоится.

Наташа молча просунула ремень безопасности у себя за спиной и защелкнула фиксатор. Писк прекратился.

– Видишь, как все просто. Одного мальчика успокоили, а другого теперь можно и возбудить.

– Наташа, ты мне скажи, куда тебя отвезти, и давай доедем без осложнений. – Максу становилось ясно, что события развиваются для него не самым лучшим образом.

– Ты же за рулем, вот ты и вези. Мой адрес ты не знаешь, значит, вези к себе, – промурлыкала она в ответ, – все логично.

Макс крепче сжал руль. Ситуация была безвыходная. Не мог же он выбросить эту девчонку в таком состоянии посреди дороги, хотя ей это, возможно, даже было бы полезно. Оставался еще один вариант. Прощаясь, Петр Михайлович Фролов протянул Максу визитку со своим номером, так что вполне можно было позвонить отцу этой ненормальной и сдать ее ему из рук в руки. Несомненно, это казалось самым правильным вариантом. Подгорный подумал, что безвыходной ситуацию он делает сам, только потому, что ему не нравятся варианты выхода. От этих мыслей его отвлекла Наташа. Встав на колени, она начала целовать Макса, попадая губами ему то прямо в ухо, то в щеку, то в висок. Подгорный ощутил нарастающее возбуждение. Он попытался отстранить девушку. Куртка на Наташе была расстегнута, и рука Макса случайно коснулась груди, прикрытой лишь тонкой водолазкой. Подгорный попытался отдернуть руку, но не успел – Наташа мгновенно с силой прижала ее к своей груди.

– Мы сейчас во что-нибудь врежемся, и все веселье закончится. – Макс с трудом освободил руку.

– Тогда не отвлекайся от дороги.

Наташа еще раз поцеловала Макса в правое ухо, а затем пальцы девушки скользнули к застежке его брюк. Подгорный попытался убрать Наташину руку, в итоге ситуация получилась патовая. Наташа через ткань сильно сжимала его член, а Макс, в свою очередь, сжимал руку Наташи. Пережатая брюками, уже налитая кровью мужская плоть рвалась наружу. Макс убрал руку на руль и почувствовал облегчение, когда Наташа наконец смогла расстегнуть ему молнию.

Они сворачивали на Ломоносовский проспект, когда Макс кончил.

Припарковавшись у дома, Подгорный некоторое время сидел неподвижно, глядя на довольную собой Наташу. Девушка тоже молчала, в темноте блестели ее глаза. Она пристально смотрела на Макса и улыбалась ему. В улыбке не было и следа былой насмешки.

– Зачем тебе все это? – наконец нарушил затянувшееся молчание Подгорный.

– Все обязательно должно быть зачем-то? – тихо, в свою очередь, спросила Наташа. Нотки грусти проскользнули в ее голосе. – Ты слишком много думаешь. Тебе же сейчас было хорошо? А хорошо не обязательно должно быть «зачем». Хорошо может быть просто так. Главное, не делать никому зла. Но мы же не сделали никому плохо, мы только сделали хорошо себе. И потом, ты ведь сам захотел всего этого. – Она ткнула пальцем Подгорного в бок.

– Я? – искренне изумился Подгорный.

– Да, ты, – убежденно ответила Наташа, – еще в тот момент, когда подсел ко мне в библиотеке. Ты уже тогда знал, что все кончится именно так. Ты только об этом не хотел думать или боялся. А уж когда ты согласился повезти меня в ресторан, ты окончательно убил все другие варианты.

Макс ничего не ответил. Он задумчиво крутил обручальное кольцо на безымянном пальце. Наташа осторожно коснулась кольца, провела пальцем по руке. От ее прикосновения по коже побежали мурашки.

– Только не надо никому ничего говорить, Максим. Тогда никому не будет больно. Тогда не будет никакого «зачем?». Все проблемы не оттого, что кто-то сделал что-то неправильное, а оттого, что об этом узнали другие. – Она немного помедлила. – Папа тоже не должен ничего узнать.

Хотя в машине было тепло, девушка зябко поежилась.

– Отведи меня в дом. Я не хочу сидеть всю ночь в этой колымаге.

Войдя в квартиру, Наташа сбросила с себя куртку, кое-как разулась и, не спрашивая разрешения у хозяина, надолго заперлась в ванной.

Макс прошел на кухню, налил себе немного виски. Затем вернулся в гостиную и, усевшись в огромное кожаное кресло, когда-то давно купленное еще его отцом, включил телевизор. Как всегда вечером в субботу, все центральные каналы показывали полную чушь. Подгорный некоторое время понажимал кнопки пульта, затем, окончательно отчаявшись найти что-либо стоящее, переключил на музыкальный канал. Он уже допил свой виски и почти задремал, когда из ванной наконец появилась Наташа. Из одежды на ней было только банное полотенце Подгорного. Если Макса уже вовсю клонило ко сну, то Наташа, приняв душ, опять взбодрилась и теперь пребывала в весьма игривом настроении.

– Не спи, верблюжонок! – Она забралась верхом прямо на Макса, наклонилась к нему и долго, страстно поцеловала его в губы. Полотенце сползло вниз, обнажив довольно крупную, идеальной формы грудь.

Макс уже не мог сдерживаться. Он ласкал эту прекрасную грудь руками, то сильно сжимал ее, то нежно касался набухших сосков кончиками пальцев. Затем он прильнул к одному из сосков губами. Наташа издала негромкий стон и с силой обхватила его голову. Макс почувствовал боль, когда ногти впились ему в затылок. Но разве могла эта боль сравниться с тем желанием, что сейчас охватило их обоих? Крепко обхватив Наташу за ягодицы, Подгорный поднялся из кресла и понес девушку в спальню.

Макс все еще возбужденно дышал, когда Наташа, положив голову ему на грудь, растягивая от удовольствия слова, произнесла:

– А ведь хорошо получилось! Баллов на восемь, я думаю, – немного подумала и добавила уже насмешливо: – Хотя нет, с тебя и семи хватит.

– Не густо, – пробормотал Макс. Второй раз он долго не мог кончить и теперь чувствовал себя совершенно измотанным, хотя и очень довольным.

– Дурак, это по пятибалльной шкале, – хихикнула Фролова и несильно ущипнула Макса за грудь.

В ответ он пощекотал ее где-то под ребрами. Наташа взвизгнула и отскочила в сторону. Довольный, Макс вскочил с кровати и направился в ванную. В ванной все было почти как всегда. Все та же бело-черная керамика на стенах, все тот же глянцевый черный умывальник с гигантской столешницей. Однако кое-что сразу же бросилось в глаза Подгорному, лишь только он зашел в ванную комнату.

Особенность черного умывальника в том, что на нем хорошо видны крупинки кокаина. На нем в принципе хорошо видны все белые крупинки. И сейчас именно они были отчетливо заметны на блестящей черной поверхности.

Когда, приняв душ, Подгорный вернулся в спальню, Наташа уже уснула. Она так и лежала на постели голая, поджав ноги к груди и обхватив их руками. Поразмыслив, Макс не стал будить девушку. Он аккуратно накрыл ее одеялом и пошел на кухню, где вновь извлек из шкафчика бутылку с остатками недопитого виски.