Текст книги "Звездная ящерка. Истории, рассказанные недобитым оптимистом"

Мы писали их на русском языке, реже – на английском. Удивительно, но как в текстовом, так и в музыкальном отношении это были отнюдь не беспомощные, неуклюжие, наивные какие-нибудь творения юношеских лет. Любая из наших ранних вещей хоть сейчас вполне могла бы стать хитом, нашелся бы раскрутчик. Все-таки мы были чертовски талантливы! И потом, в наших песнях присутствовала душа – в отличие от большинства современных песен, которые лепятся с машинным бесстрастием и оттого походят одна на другую и не живут дольше месяца…

Помаленьку мы прибарахлились: Аслан приобрел не очень мерзкую советскую электрогитару «Аэлита», стала принимать приличный вид ударная установка, мы склепали более совершенный усилок и копили деньжата на электроорган – «ионику», как его тогда называли…

Первым ушел от нас Эльхан. Нет, ничего личного – просто его призвали в армию, ведь он был самым старшим из нас. После демобилизации, кстати, он назад так и не вернулся, остался в Прибалтике, обустроился, завел семью…

Оставшись втроем, мы играли еще около двух лет – до тех пор, пока на нас самих не надели форму. Виктор стал у нас клавишником. Когда-то он самостоятельно освоил пианино сестры, опытным путем нашел два аккорда, долгое время играл исключительно на них и очень удивился, когда ему показали третий… Но очень скоро стал отличным пианистом-самоучкой.

Мы уже подыскали себе ударника по имени Артем, но…

«…через две, через две зимы-ы, через две, через две весны-ы!..»

После армии мы встретились втроем и поиграли еще немного. Песни, кстати, продолжали сочинять непрерывно, их у нас набралось что-то около сотни. Сейчас вот вспоминаю, насколько разными мы были! Аслан в своем творчестве тяготел к тяжелому року, я предпочитал писать блюзы, Эльхан был приверженцем софт-рока («мягкого» то есть), а Виктора явно клонило к балладам… Поневоле вспоминается крыловский «Квартет», но ведь как-то мы сыгрались! Как-то сработались! Удивительно… но факт. А то что мы были лезгин, азербайджанец, армянин и татарин – для интернационального Баку не имело вообще никакого значения.

Постепенно от нас отдалился Аслан. Его воистину золотые руки стали нужны отечественной электронике, и музыка отошла для Аслана на второй план – в смысле участия в коллективе. К сожалению, я не знаю, что сталось с ним потом. Я потерял с ним всякую связь в нестабильные послеперестроечные времена…

Мы с Виктором продолжали творить и играть вдвоем. Потом он уехал в Россию, поступил там в вуз… Сейчас он – священнослужитель. Между прочим, его дети – сын и дочь – поют, играют на музыкальных инструментах и сочиняют песни!

Эльхан по-прежнему живет в Прибалтике, работает в море на плавучем кране.

А я – я остался здесь. Выучился на биолога, работаю, попутно пишу книги и статьи в газеты. Иногда играю на гитаре – для себя. Вспоминаю юность и молодость, напеваю наши хиты… Я помню их очень хорошо, хоть и прошло уже немало лет с тех пор, как они были написаны.

Потом ставлю гитару в угол и подхожу к окну. Закрываю глаза. Мысленно вызываю в памяти картину: мы, четверо, очень и очень молодые, дерзкие, способные… дома у кого-нибудь из нас записываем на бытовой магнитофон нашу новую песню. Аслан вдохновенно пилит соло-партию, потом поет в микрофон, примотанный к спинке кровати… Эльхан ритмично бьет по струнам гитары… Я меланхолично перебираю четыре толстые шершавые струны… Виктор колотит по барабанам и по картонной своей коробке и подпевает вторым голосом… Душно, потому что мы плотно закрыли все окна; но все равно с улицы проникают и шум проезжающих автомобилей, и звонки трамваев, и вопли играющих детей… И вот в самый кульминационный момент, когда мы все даем пятисекундную паузу перед кодой… в эту самую паузу с улицы сквозь закрытые окна врывается возмущенный мальчишеский вопль: «Ты – ИШАК!»

Честное слово, ни к кому из нас это не относилось.

Баку. Июнь, 2009

Мы прозвали ее Мерседес[1]1
  Рассказ написан при участии Таира Айдынова.


[Закрыть] (из записок заведующего серпентарием)

Сержант инструктирует новобранцев перед отправкой в Африку:

– Самое опасное в Африке, ребята, – это ядовитые змеи. Если кого-то из вас ужалит такая змея, тут же сделайте надрез в месте укуса и отсасывайте кровь. Вопросы есть?

Один из солдат спрашивает:

– А что мне делать, если змея ужалит меня, например, в зад?

Сержант ухмыляется:

– А вот тогда, сынок, ты и узнаешь, кто твой настоящий друг…

Анекдот

…Невыносимо жарким летним днем, где-то около полудня, когда я обессиленно сидел в кресле, подставив лицо вентилятору, в дверь моего малолитражного кабинета постучали. Даже не в дверь, а по косяку, ибо дверь была распахнута в тщетной надежде создать хоть маленький сквознячок. После моего «Да!» ко мне втиснулись двое, при этом максимально сократив объем жизненного пространства. Первый был типичным «новым азербайджанцем»; был он грузноват и хмур с виду и рассеянно крутил на указательном пальце колечко с ключами от автомобиля. Второй был тощий, с пышной шевелюрой и шикарными усами. Он выглядел напуганным, хотя и старался изо всех сил скрыть это. Места в кабинете теперь хватало лишь для того, чтобы можно было широко улыбнуться. Что я и сделал. С отвращением.

После взаимных приветствий грузный спросил:

– Скажите, это вы змеями занимаетесь?

– Ну да, – вяло ответил я, поскольку последние несколько лет заведовал частным серпентарием и занимались мы тут именно змеями. – А что?

– Дело в том… – грузный замялся, потом продолжил: – …дело в том, что в мою машину заползла змея… кажется, гюрза… и мне посоветовали обратиться к вам.

– В вашу машину заползла змея? – медленно переспросил я. Всю мою вялость как рукой сняло. Дело вырисовывалось серьезное. – Вы уверены?

– Да. Она где-то там, в машине, и я не знаю, как ее оттуда вытащить. Вы не могли бы помочь? – Грузный вопросительно взглянул на меня.

– Разумеется. – Я встал с кресла и пошевелил лопатками, отклеивая мокрую рубашку от спины. После чего изо всех сил заорал: – Заур!!!

– Да!!! – раздался не менее зверский вопль откуда-то из недр террариума.

– Зайди!!! – рявкнул я так, что тощий зажмурился, а у грузного чуть не слетело с пальца колечко с ключом.

Когда минуту спустя Заур возник в пределах видимости со своим неизменным «Ну, чё надо?», я кратко ввел его в курс дела. Он изумленно поднял брови. Я его понимал. В черте города гюрзы попадаются нередко, еще более часто они посещают дачи, сады и прочие места за городом; бывало даже, что этих змей находили в постели; но чтобы змея влезла в машину! Такого на нашей памяти еще не случалось. «Ну и гюрза, – подумал я. – Прямо автолюбитель».

– Пойду возьму инструмент, – сказал Заур и очистил зону переговоров. А я и мои неожиданные клиенты вышли на улицу прямо в невыносимый полуденный зной.

Вскоре появился мой коллега с инструментами – парой металлических крючьев, насаженных на длинные деревянные рукоятки, и холщовым мешком с тесьмой на горловине.

– Это всё? – разочарованно спросил тощий.

– Всё, – недоуменно ответил я. – А что, что-нибудь не так?

– А не маловато ли будет инструментов? – усомнился тощий.

– В самый раз, – заверил я его. – Не пулемет же с собой брать, верно?

Заур фыркнул как тюлень. Он-то мог изловить гюрзу и голой рукой, крюк нужен был ему лишь для того случая, если придется выковыривать змею откуда-нибудь из недр машины.

Мы поймали такси – желтый «Рено» – и поехали на место происшествия. Грузный бизнесмен (его, как выяснилось, звали Алик) сел вперед, рядом с водителем, остальные уселись сзади, причем мы с Зауром так сжали с обеих сторон несчастного тощего (которого звали Мамед), что он как будто сделался еще тоньше. Во всяком случае, дышал он сдавленно. У меня возникло подозрение, что змея может и не быть гюрзой – долго ли принять неядовитую змею за ядовитую при слабом знании зоологии, да еще и учитывая повсеместную «горячую любовь» к этим тварям! Поэтому я стал задавать каверзные вопросы.

– Какого она была цвета? – спросил я.

– Серого, – уверенно сказал Алик.

– Черного, – еще более уверенно произнес Мамед.

– М-да… – произнес я. – А вот голова… Она у змеи была треугольная? Или такая, как бы круглая?

– Круглая, – после минутного раздумья ответил Алик.

– Треугольная, – после двухминутного раздумья заявил Мамед.

– М-да… – снова произнес я. Пока размышлял над тем, чего бы еще спросить у моих внимательнейших спутников, подал голос Заур.

– А глаза? – спросил он. – В смысле, зрачки какие у нее были: круглые или, как у кошки, вертикальные?

– Не помню, – честно сказал Алик. – Не разглядел.

Мы с Зауром выжидательно посмотрели на сдавленного Мамеда. Тот поерзал на сиденье и вдруг неожиданно заорал:

– Откуда я знаю?! Я что, в глаза ей смотрел?! Я ее как увидел, так сразу же и убежал!

Мы с Зауром приумолкли. При таком описании совершенно невозможно было понять, то ли это ядовитая гюрза, то ли какой-нибудь безобидный полоз.

– А я еще хотел спросить, какого цвета у змеи были глаза, – вполголоса сказал я.

– Голубые, как яйца дрозда, – пробурчал Заур.

– А может, это был уж? – осторожно предположил я. – На затылке не было двух таких желтых пятен?

– Нет, пятен не было. – Покачал головой Алик. – И потом, ужей я знаю.

Мамед промолчал.

– А брюхо у нее, случайно, не красноватое? – допытывался я, вспомнив про неядовитого, но шибко агрессивного краснобрюхого полоза.

– Н-н-не знаю, – медленно сказал Алик. – Не разглядел.

Мы с Зауром автоматически посмотрели на Мамеда, и тот немедленно заорал с возмущением:

– Я ее живот не видел, э! Я сразу же, знаешь, как убежал?!

С ним все было ясно. Тут водитель такси, всю дорогу внимательно прислушивающийся к разговору и составивший себе более-менее достоверную картину произошедшего, вдруг спросил:

– А она шипела?

Мы все четверо посмотрели на него.

– Ну шипела, – сказал Алик. – А что?

– А как она шипела? – настаивал таксист. – Это ведь имеет большое значение.

Мы с Зауром прямо-таки обалдели, у Заура даже челюсть отвисла.

– А что, уважаемый, – вкрадчиво поинтересовался я, когда ко мне вернулся дар речи, – ты смог бы по шипению определить, что это за змея?

– Нет, – честно признался таксист и тут же внушительно добавил: – но есть люди, которые могут.

После такого сенсационного заявления Заур окончательно выпал в осадок, я же решил махнуть рукой на своих чингачгуков и во всем разобраться на месте. Тощий Мамед с огромным уважением смотрел в затылок водителю такси. И тут Алик вдруг сказал:

– Гюрза это была, точно. Уверен, что гюрза. Подсознательно, наверное.

Вскоре мы прибыли на место. Алик расплатился с водителем, и все выбрались из машины. Таксист подмигнул нам на прощанье, посоветовал окурить машину ядовитым газом и укатил.

Мы стояли под беспощадным солнцем у ворот строящегося шикарного особняка неподалеку от аэропорта. В небе ослепительно сверкающей точкой полз далекий самолет.

– Ну, где машина-то? – поинтересовался я. Солнце палило прямо-таки по-африкански.

– Сейчас, – отозвался Алик.

Его машина оказалась «мерседесом» среднего возраста, изумительной светло-коричневой окраски, с обтекаемой формой тела, с красивыми насекомьими глазами и прекрасными резиновыми конечностями – великолепнейшее порождение бензозойской эры. Я привычно отметил про себя, что распространены такие звери повсеместно, что питаются они высокооктановым бензином и в неволе, к сожалению, не размножаются. Мы обступили этого чудесного автозверя, неподвижно застывшего на асфальте. Солнце ослепительно горело на решетке радиатора, на ручках дверец, на дисках колес, на окольцованной трехлучевой звезде… Я украдкой потрогал металл машины, словно гладил животное. Металл был раскаленным. По моей спине потекли струйки пота, засыхая на ходу.

– Ну? – коротко сказал Заур. После ошеломляющего заявления водителя такси он заговорил впервые.

– Трубы гну, – мрачно сказал я. – Давай осмотрим салон.

Мы с ним влезли в «мерседес» и, соблюдая крайнюю осторожность, тщательно обследовали салон машины. В салоне пахло дорогим одеколоном, нагретой кожей, дымом фирменных сигарет, чем-то таким еще, но единственное, чем там не пахло, – это змеей. То есть совершенно. Ее не было ни под сиденьями, ни под панелью управления, ни под ковриками… вообще нигде. Рискуя выглядеть идиотом, Заур добросовестно заглянул в бардачок, но там лежали лишь автомобильные перчатки и пачка сигарет.

– Так, – сказал Заур.

Мы вылезли из салона и открыли багажник. В нем находились все необходимые автомобилисту причиндалы, коим место и есть именно в багажнике: запасное колесо, домкрат, канистра, какие-то инструменты, ветошь. Принадлежности в виде ядовитой змеи здесь не оказалось.

– Так, – сказал я и предложил открыть капот.

Возможно, со стороны это тоже выглядело идиотизмом, но по опыту я знал, что иногда гюрзы – да и вообще змеи – способны пролезать в самые неожиданные места и укрываться там. Автомобильный мотор здесь не исключение. Подняв капот, мы с Зауром голова к голове скрупулезно осмотрели закоулки двигателя и прилагающихся к нему металлических, резиновых и пластиковых нервов и кишок. Гюрзы (если это все-таки была она) не было и здесь.

Тут Алик, который до этого молчал, сказал, что змею видели, как он выразился, «в районе переднего бампера». Из багажника извлекли домкрат, однако поднимать машину пришлось мне и Алику, поскольку тощий Мамед с самого начала наотрез отказался приближаться к «мерсу» ближе, чем на три с половиной метра. Обливаясь по́том, мы с Аликом орудовали домкратом, передняя часть машины медленно задиралась вверх, Заур стоял наготове со своим крючком, а Мамед опасливо взирал на все это издали, время от времени подавая оригинальные, но совершенно непригодные советы. Когда перед машины был поднят, мы с Зауром попросили Алика отойти, а сами с наивозможнейшей тщательностью и осторожностью исследовали бампер, затем передние крылья и оба передних колеса – точнее, пустоты между колесами и передним мостом. Все эти места были вполне пригодны для того, чтобы туда могла заползти змея, и она должна была находиться именно здесь. Картину наших дедуктивных размышлений сильно портил один лишь факт – змеи здесь не было. Не было, и всё.

– А может, ее вообще здесь нет? – задумчиво сказал Заур. – Может, она уже выползла и убралась куда подальше?

– Может и так, – согласился я. – Но осмотреть надо всё. Что-то мне не верится, чтобы гюрза средь бела дня просто так взяла да и покинула полюбившееся местечко. Так что, скорее всего, она здесь. Давай искать.

– Давай, – вздохнул Заур.

Мы задрали заднюю часть «мерса» и облазили его, так сказать, тазобедренные суставы. Когда змеи не оказалось и там, Заур, таявший как свечка, произнес длинную, но очень нелитературную фразу. Я поддержал его ругательствами на русском и азербайджанском языках, а также на некоторых других языках стран Содружества. У меня был такой вид, будто я выкупался в бочке с рассолом.

Теперь нам предстояло осмотреть днище автомобиля – последнее вероятное место, зато самое обширное. По идее, надо было лечь под машину, как это делают шоферы при мелком техническом обслуживании, но, посовещавшись, мы с Зауром начисто отмели этот вариант. Если змея свалится на нас, лежащих в тесном промежутке между днищем и землей и вдобавок прижавшихся, как сиамские близнецы, у нас не будет ни малейшей возможности ни схватить ее, ни удрать от нее. Зато появится большой шанс быть от души искусанными. Последнее ни меня, ни Заура не устраивало.

– Хорошо бы поднять машину, всю, повыше, метра эдак на два, – сказал Заур, утирая обильно струящийся по лицу пот. – На четырех домкратах, что ли…

– Тогда поехали на станцию техобслуживания, – вдруг предложил Алик. – Там есть такой специальный домкрат, он поднимает машину на любую высоту.

– Едем, – оживился я, размазывая по физиономии соленую влагу. – Это ж просто замечательно!

Алик сел за руль «мерседеса», а мы с коллегой повалились на заднее сиденье. Мамед категорически отверг предложение присоединиться к нам и выкатил из гаража другой автомобиль – «ниву».

Всю дорогу до станции техобслуживания мы ехали молча. Алик держался спокойно и уверенно. Положительно, он начинал мне нравиться. Посиди-ка спокойно за рулем, когда невесть где затаившаяся гюрза в любую минуту может пырнуть тебя в южную часть спины! Мамед же, страдающий змеебоязнью, ехал где-то позади на «ниве», но ни осуждать этого человека, ни тем более надсмехаться над ним я не имел совершенно никакого права. Не каждый ведь человек умеет хорошо относиться к змеям. Тут особый талант нужен.

На станции техобслуживания нас деловито обступили автомеханики – не менее десятка молодых парней, почуявших возможность заработка. Но лишь только выяснилось, что где-то в недрах этой машины таится ядовитая змеюка, которую к тому же сейчас будут извлекать на белый свет, число автомехаников резко сократилось вдвое, затем еще в два целых и пять десятых раза, а потом и вообще остался только один – коренастый мужик с наиболее крепкими нервами, которому, по всему видать, не только на гюрзу какую-то там было начхать, но и на самого Змей-Горыныча. Доблестный механик установил машину на четыре особых домкрата, потом с помощью пульта привел в действие моторы, и автомобиль медленно пополз вверх, словно какие-нибудь автоангелы нехотя принялись возносить его в небеса. Когда «мерс» поднялся на нужную, по нашему мнению, высоту, мужик остановил домкраты и неторопливо удалился. Да, вот с таким в разведку идти можно…

Я огляделся. Автомеханики – числом уже около полусотни – глазели на нас с улицы, прижав носы к стеклам с той стороны. Кое-кто из них оживленно с кем-то переговаривался, о чем именно – отсюда было не слыхать.

Задравши вверх лица, мы с Зауром тщательно осмотрели брюхо автомобиля: кости, суставы, связки, мышцы и сухожилия. Пот ручьями стекал по нашим спинам, мы скинули рубашки. Минут через двадцать стало ясно, что в пределах всей этой анатомии гюрзы тоже нет. Вот тут-то, как выразился один известный писатель, нас мало-помалу стал побирать черт.

– Ну и дела, – искренне изумился я. – Что делать-то?

– Погоди-ка, – сказал Заур, внимательно глядя куда-то вверх. – Видишь?

Он ткнул рукояткой крючка, указывая. Я посмотрел.

– Да! – вырвалось у меня. – Да, да, да! Только здесь, больше негде! И как это я раньше не дотумкал?

И в самом деле, где были мои глаза? С внутренней стороны крыльев, огибая колеса, шли полукруглые изогнутые желоба, и ширина их была вполне достаточной для того, чтобы там могла поместиться змея. Но в котором именно из четырех?

– Отбросим задние колеса, – рассудительно сказал Заур. – Ведь змею видели в «районе переднего бампера», не так ли? Остаются два передних колеса. Начнем с левого, не возражаешь?

– Дайте отвертку! – крикнул я.

Нам издали бросили отвертку. Каждый из желобов был прикреплен к корпусу машины четырьмя винтами. Заур взял свой крюк наизготовку, а я стал отвинчивать крепления, с трепетом ожидая, что вот-вот на мое лицо обрушится ядовитая змея. «Лицом к лицу – лица не увидать…» Я вращал отвертку в непослушных пальцах, отчаянно сопел и чувствовал себя сапером из анекдота. Однако, когда я снял желоб, внутри он оказался пуст.

– Тьфу! – Раздраженно сплюнул Заур прямо мне на туфлю. – Закон подлости…

– Да уж, – согласился я, рассеянно вытирая туфлю о штанину Заура. – Все развивается по законам саспенса.

– Значит, здесь. – Заур показал взглядом на желоб правого крыла. – Дошли, так сказать, до последнего кармана, в котором кошелечек…

– Это если наши друзья не перепутали перед с задом, – мрачно уточнил я и с сильно бьющимся сердцем принялся откручивать винты. Вот остался последний…

– Есть, – неожиданно спокойно сказал Заур. – Убери-ка руки.

Действительно, лишь только я снял желоб, показалось тело змеи – вернее, дугой провисшее туловище, опирающееся где-то там на хвост и голову. Тело было серое, с крупной чешуей и темными пятнами… Все-таки гюрза!

Все дальнейшее уложилось в какие-то несколько секунд. Аккуратно зацепив змеиное тело крючком, Заур сдернул гюрзу вниз, и она звучно шлепнулась на площадку под автомобилем. Мгновение спустя я прижал ее шею к земле вторым крючком. Еще мгновение спустя Заур ловко схватил гюрзу рукой за шею позади головы и вздернул вверх. А еще через мгновение он опустил змею хвостом вниз в подставленный мною мешок. И мешок был завязан.

К счастью, нам удалось застать змею врасплох. Спросонок она не сразу сообразила, что происходит, и лишь в мешке зашипела. Я вспомнил многознающего таксиста и захохотал. Заур с недоумением посмотрел на меня.

– Ты что, заболел шизической френией? – подозрительно осведомился он.

– Дай-ка лучше сигарету, – сказал я.

К нам шел Алик, приближались автомеханики. Можно было принимать поздравления и подарки.

* * *

Алик вызвался подвезти нас на «мерседесе» до серпентария. Теперь я сидел на переднем кресле, а сзади устроился Заур с гюрзой в мешке. Мешок лежал на кожаном сиденье и иногда шипел.

Некоторое время все молчали. Потом Алик задумчиво сказал:

– А знаете, в народе говорят, если змея залезла в дом или в машину, то это к счастью.

– Может быть и так, – ответил я. – Но, по-моему, к счастью – это когда ее оттуда выловят.

Алик улыбнулся, потом вдруг спросил:

– А вы ее не убьете?

Я оторопел.

– Зачем это мы должны ее убивать? – спросил сзади Заур.

Алик, не отрывая глаз от дороги, пояснил:

– Вы же знаете наш менталитет. Если увидел змею, так обязательно надо ее прикончить. А я бы не хотел, чтобы эту змею убивали.

– Да не убьем мы ее, – раздраженно сказал я. – Наоборот, создадим жилищные условия… ухаживать будем, кормить. Плохо же ты о нас думаешь!

– Сам посуди, – лениво проговорил сзади Заур, – хотели б мы ее убить, так убили бы прямо там, на станции. Стоило бы ее за этим через весь город тащить, а?

– Да-да. – Алик еще раз улыбнулся и мельком посмотрел на Заура в зеркальце. – Просто я судил о вас так же, как и о других людях, и совсем забыл, что вы – ученые.

– Да уж, – мрачно сказал Заур. – У нас менталитет несколько иной. Мы вообще никаких змей не убиваем. Мы их любим.

– Не беспокойся, – уверил я Алика, – твоя змея будет жить у нас как на курорте. Можешь иногда заходить ее навещать.

– Спасибо, – сказал бизнесмен. – Спасибо… и за это, и вообще за все.

Доехав до террариума, мы сердечно распрощались и отправились создавать «жилищные условия» гюрзе, которая, кстати, оказалась самкой. И когда пришло время дать змее кличку, я, недолго думая, назвал ее Мерседес.

– Интересно, – спросил меня как-то Заур, – а если бы это был самец? Как бы ты его назвал?

– Опель, – ответил я…

Баку. Осень, 1996