Текст книги "Екклесиаст"

Александр Холин
Екклесиаст[1]1
  Екклесиаст (др. евр.) – проповедник. Библия, «Книга Екклесиаста».


[Закрыть]
Мистико-криптографический детектив

Всё сущее берёт начало оттого, что существует, а вещам, не существующим невозможно стать сущими.

Гермес Трисмегист

Для религии только святое – Истина, для философии только истина свята.

Л. Фейербах

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

От автора

В наше время на сцене жизни очень часто появляются удивительные, иногда совсем даже неадекватные вещи. Одно спасает: этот мир остаётся пока ещё во власти книг. А самое важное, что наиболее читающей страной во все века считалась Россия.

Недаром, западные мудрецы постоянно восхищаются «таинственным русским характером». Если человек вырастает, веря в Бога, мечту, исполнение желаний и любовь, значит «нужные книги ты в детстве читал».[2]2
  Владимир Высоцкий.


[Закрыть]

Были, конечно, неоднократные полоумные вспышки погружения человека в виртуальное чтение, в виртуальное мышление, даже в виртуальную любовь и виртуальный секс. Всё новое увлекает. И земноводные постарались не остаться в стороне. Особенно, как всегда, заинтересовалась нововведениями любопытствующая молодёжь. А что: трудиться над чтением необязательно, надел виртуальный обруч на голову и порядок – мозг воспримет любое начитывание текста или воспроизводит образ девушки твоей мечты, которая покажет такую страсть сексуального искусства, что из виртуального мира просто вылезать не захочется..

Может быть всё бы хорошо получилось, изобретение всё-таки! прогресс! победа технократии! Только странные дела стали случаться с человеками. Юноши, готовые не сегодня-завтра стать мужчинами, совсем перестали глядеть на девочек. Не все, конечно, но такие юношеские закидоны тут же сказались на демографии человечества, то есть, деградация вместе с последующим исчезновением обеспечена и записана золотом на заветных скрижалях! Это ли не радость дьяволу: не надо никаких Антихристов, Армагеддонов и Апокалипсисов! Человек сам уничтожает себя – это ли не истинная победа Сатаны над сознанием, совестью, разумом и чистой неиспоганенной любви?!

Личность, закованная цепями технократии, попавшаяся в паутину виртуальных иллюзий превращается в её биологический придаток. Такое сказывалось и сказывается особенно на юных виртуальных виртуозах: мальчик, поднявшись из-за компьютера, очень часто не может сделать обыкновенный шаг обыкновенной ногой! То есть мозг отдаёт команду ходьбы, а вот ноги отказываются слушаться. Чем не деградация с ярко выраженной дистрофией? Разве такого программного виртуоза станут привлекать обыкновенные девчонки, за которыми поухаживать надо, а иногда и подраться со сверстниками. Конечно же, виртуальный виртуоз вместо всего этого войдёт в нужную программу, скажем, сексуальной любви, выберет себе послушную «тёлку», которая примется ублажать мальчика до посинения мозговых извилин, если таковые у него ещё останутся.

Всё это присутствовало в жизни, конечно, и раньше, только не в такой степени. Некоторые учились медитировать, некоторые от рождения способны были уноситься в астрал и гулять там, не создавая паники ни психике, ни физиологии человека. Испокон веков существовали на земле Проповедники, черпавшие откровения чаще всего или из снов, приходящих к любому человеку без разрешения, или же из, казалось бы, совсем непредвиденных и незапланированных случайностей, когда человеческая душа находится в непосредственной близости к инфернальному и потустороннему Зазеркалью. Ведь никто уже в наши дни не спорит о существовании параллельных миров, временных спиралей и путешествий по всевозможным точкам человеческого бытия. Веками человек старался проникнуть за грань невидимого, или за грань того, что он видит, но чаще всего любопытствующих пока не пускали за грань невидимого, потому что люди находились совсем не на той ступени развития.

Собственно, отсюда и возникли всевозможные толкования снов и различные поверья, разрабатывались и утверждались веками народные приметы, не говоря уже о явленных миру чудесах. Даже различные науки существовали. Настоящие, признанные потом антинаучными, потому что скудости человеческого ума хватило ровно настолько, чтобы тупо во всеуслышанье заявлять по любому поводу: этого не может быть, потому что не может быть никогда!

Ещё задолго до Рождества Христова возникли Астрология, Символика, Магия, Алхимия, Хиромантия, Паралогия, Генетика, Левитация, – науки, которые изучали наши пра-пра-праотцы в древнейшей из стран планеты, находящейся тогда чуть севернее нынешней Земли Франца Иосифа. Эти небольшие островки – всё, что осталось от могучего некогда континента Арктиды. Известно, что Арктида – континент на севере планеты – существовал задолго до Ледникового периода, что развивающиеся там цивилизации жили отнюдь не технократическими извращениями. Однако, и они не уцелели, допустив какую-то ошибку в общении с живым существом по имени Земля. Видимо, последствием этой ошибки явилась сдвинутая ось планеты и следом за этим жесточайшее оледенение, погубившее всё или почти всё живое.

Арктида, Гиперборея или Атлантида, как величали этот континент в разных странах, всё-таки не погибла бесследно и переселенцы из неё появились задолго до вселенского катаклизма, унося с собой потоки знаний, которые и поныне существуют в разных странах планеты. Знания эти нет-нет да и всплывают удивительными открытиями мудрецов и проповедников, поражая гордящееся умом население и заставляя усомниться в целях и смысле существования.

Астрология, Магия, Алхимия и Паралогия вместе с переселенцами Гипербореи перекочевала вдоль Рипейских гор, носящих ныне название Уральских, ближе к экватору. Там, на юге Рипейских гор, в столице царства Десяти Городов Аркаиме, когда-то родился Заратустра. Оттуда переселенцы принялись расползаться по всему миру, унося с собой зёрна космической науки астрологии, магии и паралогии – управления всеми энергетическими потоками планеты. А много позже стал известен тот факт, что восточным астрологам, то есть волхвам, явилась четырнадцатиконечная звезда, которая привела их в Вифлеем. Но об этом позже.

Сейчас же я хочу вернуться к снам, через которые проходит каждый человек, начиная с рождения и независимо от мирского статуса. Ведь сны – это первоначальная степень обучения той жизни, через которую каждый человек должен пройти, несмотря на своё паразитическое увлечение технократией. Так вот, расскажу один из снов, посетивший меня и внёсший в мою мирскую жизнь множество непредсказуемых приключений.

Глава 1

Пронзительная синяя осень была похожа на сумерки. Или это сумерки смахивали на осень, кто знает? Город охватывал всё пространство от земли до неба, оставляя сумеречным облакам совсем небольшое пространство вверху, будто бы вода, находящаяся на дне колодца, пытается рассмотреть всю ширь небесного пространства, но мешают срубы.

Я брёл по дну этого каменного колодца удивляясь, оглядываясь, и не находя ответа. Ответа на то, что же происходит сейчас в мире. Во всяком случае, мой родной город был не таким как всегда – он казался ирреальным, мёртвым, фантастическим. Не знаю, каким ещё, но с пространством случилось что-то невозможное. Казалось, опять какие-то нелюди пытаются уничтожить жизнь на планете, досаждая и насаждая Москву синтетическими бактериями симулякра.[3]3
  Симулякр – синтетические бактерии, которые, попав в организм человека, способствуют развитию безволия, лени, равнодушия, пофигизма.


[Закрыть] Хотя, что может случиться с Третьим Римом, который многие пытались прибрать к рукам, да не хватило ума, умения быть кому-то хозяйственником и хозяином? Ведь страной, особенно такой большой, как Россия, никогда не сможет «управлять каждая кухарка». Однажды Ульянов-Ленин-Бланк с бодуна уже пытался убедить в этом Государство Российское. Что из этого вышло, наверное, каждый русский вспоминает с дрожью.

 
Рим конца и Рим начала,
где история без дна,
где потомки Марциала
бродят в поисках вина,
где любой правитель – Август,
где любой мыслитель – шут,
где, конечно, я прославлюсь,
если раньше не сожгут
или на кол не посадят,
иль кнутом не засекут.
Здесь словами знатно гадят,
реки потные текут
с языков, газет, плакатов
в блеске улиц и витрин.
Рим дельцов, поэтов, катов,
я – твой раб и господин.
 

Третий Рим. Третий Рим. Как он не похож ни на один город в мире и в то же время соединяет в себе жизненную характеристику всех мировых городов, вероятно потому, что именно эта точка земного шара в настоящее время является его пуповиной. Тут же возникает вопрос: разве это возможно? Получается, что возможно. И нет ничего невозможного, особенно в столице. Поэтому не может быть ничего удивительного в том, что город пустой. Представляете, я увидел будто бы во сне или в бреду, или в действительности опустевший город! Чтобы Москва оказалась либо тенью города, либо городом теней – это какая-то фантасмагория. Или такое всё-таки возможно?

Конечно, обезлюдевший город – это не навсегда, но один какой-нибудь момент истории может обозначиться язвой на шкуре города. Поэтому столица, избавляясь от людей как от копошащихся кусучих насекомых, решила хоть немного побыть одна. У неё всё получилось без особых проблем, будто бы избавиться от населения городу не составляло труда.

И сейчас Москва, прикрывшись сумерками, как нищенским плащом, отдыхала в прекрасном и гордом одиночестве. А образ нищенского плаща возник потому, что всё пространство вокруг было не только серым, сырым, неуютным, а ещё чужим. Лишь кое-где окна домов блестели весёлым электричеством, значит, в домах люди всё-таки есть! Просто что-то случилось на улицах. А что?

Я шёл прямо в центр города по реверсной разделительной полосе Кутузовского проспекта. Далеко впереди просматривалась стела Дорогомиловской заставы и отделяющаяся от Кутузовского проспекта, Большая Дорогомиловка, ускользающая вправо. Самое интересное, что на сгибе левой руки у меня лежали красные розы. Этот букет картинно выделялся на повсеместном сером фоне. Скорее всего, цветы являлись единственным разноцветным пятном в безликой серой гамме домов и обезлюдевших улиц. Красный цвет служил вызовом всему серенькому, обыденному, примелькавшемуся. Роз было ровно одиннадцать. Почему одиннадцать и почему красные – это мне самому было пока неизвестно.

Серый город. Но почему он весь такой серый? Я никогда не представлял Москву такой! Даже в суровое военное время Великой Отечественной, столица не обижала своих обитателей мрачностью или серенькой одинаковостью. А сейчас дорога, по которой выпало мне прошагать ныне, серая; дома и деревья – серые; воздух – и тот серый! Всё же я дал себе труд внимательнее присмотреться к дорожному покрытию: нет, скорее, асфальт всё-таки голубой. Да, голубой, прямо как в Париже.

Вспомнилась давняя неожиданная заграничная турпоездка с заездом в Париж и – самое первое незабываемое удивление – голубой асфальт. Здесь под ногами был такой же. Но это не Париж. Во всяком случае, Париж никогда не будет серым. Или не был серым? Кто его знает, что там сейчас. А здесь даже редкие освещённые окна в домах с серым отливом. Совсем нет светящейся неоновой рекламы с кричащими латинскими буквами. От американизированной Москвы, то есть Москвабада, не осталось ни одного яркого пятна. Может, не обязательно рекламы, но без обычных уличных фонарей город представить сложно.

А, может, это не вечер? Может, наоборот, ранее утро – утро сырое? – потому что нет ни людей, ни машин, а небо серое-серое. Скорее всего, оно просто не может проснуться и просветлеть. Но Кутузовский проспект есть, есть и я, поэтому куда-то надобно двигаться, что-то делать, ведь никто бы не желал оказаться одиноко лежащим камнем посреди пустыни. Поэтому я, поскольку пока никому не мешаю, иду прямо по магистрали, по реверсной полосе. Но ни одной машины, ни даже велосипедиста. Ничего, хотя серый рассвет достаёт своей монотонностью, перекрашивая всё под себя.

Нет, не всё. В руках откуда-то букет красных роз! Об этом нельзя забывать. Одиннадцать штук. Это моя астральная цифра, то есть, как утверждал когда-то Велимир Хлебников, каждый человек имеет в потустороннем Зазеркалье число души. Интересно, а это счастливое число? Почему же совсем нет людей? Без них довольно дико, одиноко, неуютно. О, Боже! Может, в Твоём царстве появится хоть один? Пусть даже серый, но человек, но живой!

И ОН ПОЯВИЛСЯ.

Неожиданно, прямо передо мной возник высокий человек в виссоновой[4]4
  Виссон – пурпурная царская мантия.


[Закрыть] мантии. Такие носили только при царе Горохе, либо ещё при каком-нибудь Соломоне, но здесь, в родном городе человек в царской виссоновой мантии с лавровым венком на голове?! Вообще-то, город здесь ни при чём. Он был и есть родной, хотя выглядел странным немного в этот предутренний час. Может быть, город старался действительно отдохнуть от нас, суетливых, непоседливых, неугомонных, но откуда в нём я и этот – в порфире и венце?

Всё же у нас в России и в наше технократическое время таких прохожих точно нигде не увидишь. Даже с крутого похмелья и с большого бодуна. А он – он просто стоял и всё. Нет, вероятно, всё-таки поджидал меня. Только почему я раньше, издалека его не увидел? Как он здесь оказался?

Вдруг, словно стрела кипчака, в воздухе просвистела мерзкая пронзительная мыслишка: город – без людей! Разве такое может быть? Нет, только во сне или… вот и этот случайный прохожий явился, как «или». Неужели мне неожиданно пришлось загреметь на тот свет и я шагаю не по светлому коридору, как принято, а по пустому городу, свободному от суетливых толп обывателей, от базарных и кремлёвских торгашей, от блюстителей исполнительной власти с оловянными глазами, от никуда не спешащих сумасшедших влюблённых и от дурачащихся весёлых студентов?! Неужели потусторонний мир такой же, как мой родной город, только обезлюдевший? Ведь всё выглядит очень реально, даже от необычного разгорячённого асфальта пахнет обычной креозотовой смолой. Кто знает, как уход в иной мир получается на самом деле? Все россказни про какие-то там сиятельные коридоры, про турбулентную тряску, полёт и прикладное парение в потоках воздушной клоаки – это всё бредни для мазохистов или же слабонервных неврастеников.

Что потусторонний мир существует – это давно известно и доказывать не надо, только как мы туда переселяемся, не знает никто, пока сам не попадёт. Вдруг ниоткуда является или приходит какой-то псих в царской мантии и объявляет себя Великим Судиёй. К чему он может присудить и за что? Откуда ему знать про все, совершённые и несовершённые мной хорошие и не совсем хорошие дела, про мои любовные похождения в прошлой жизни и будущей? А если и узнает, имеет ли право судить? Сказано ведь, не суди, да не судим будешь! Мне кажется, этот постулат применим не только для людей, но и для ангелов, демонов… А может быть, и для Самого Вседержителя…

Вдруг, словно очередное смятение, словно феерический взрыв в голове возникло ещё одно стихотворение:

 
Я помню эти комнаты пустые:
сквозняк, какой-то люд, какой-то хлам,
и самые бессовестные,
злые
стихи мои ходили порукам.
Читали их убогие калеки,
беспечные, как тень небытия.
И от беды мои слипались веки,
и с ног сбивала воздуха струя.
А я хрипел им голосом осевшим,
что переправлю строчки набело.
Но кто-то глянул глазом запотевшим:
«Твоё на правку время истекло».
 

Между прочим, интересно узнать у тех же федеральных российских судей с запотевшими от судебных нагрузок стеклянными глазами: судят ли в потустороннем мире за любовь? Или потусторонние судьи тоже поголовно продажные? Интересно, сколько берут в Зазеркалье за осуждение любви? Конечно, можно придраться, что любить многих никак нельзя, что любить надо только одного человека, только один раз и никак иначе. Кем же установлен запрет любви, и какой любви? У одних народов духовную и физическую любовь находят только пары, как два лебедя, не могущих жить друг без друга, а у других в порядке вещей любовные гаремы, как у петуха в курятнике. У третьих вошли в моду «шведские семейки». У «голубцов», например, существуют даже однополые браки. Каждому своё.

Некоторые, например, конкретно называют голый секс любовью. Может быть, у этих мозги расположены где-нибудь в гениталиях, не знаю, но любовь, настоящая любовь – это нечто другое, не поддающееся пока описанию ни на одном человеческом языке. И, если в потустороннем Зазеркалье людей судят за такую любовь и называют постыдной страстью готовность человека пожертвовать жизнью за свою любимую, то пусть лучше оставят истинный справедливый суд для себя. Ведь, в сущности, каждый получает по вере своей. И тот же Всепрощающий Всевышний никогда не сможет простить мазохиста, цель жизни которого только в самоистязании.

– Я, Екклесиаст, – вдруг заговорил стоящий предо мной человек. – Я, Екклесиаст, был царём над Израилем в Иерусалиме, и предал я сердце моё тому, чтобы исповедовать и испытать мудростью всё, что делается под небом: это тяжкое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нём.[5]5
  Библия. Книга Екклесиаста (1:12–18).


[Закрыть]

– Не понимаю, – немного взъерошился я, – весь этот спектакль с обезлюдевшим серым городом устроен только ради того, чтобы объявить мне, сыну человеческому, о непредсказуемых упражнениях нашего ума среди нас же? Что за дела?

– Видел я дела, какие делаются под солнцем, – вскинул глаза Екклесиаст. Затем широким жестом руки он показал на обезлюдевший город. – И вот всё это – суета и томление духа! Кривое не может сделаться прямым и чего нет, того нельзя считать. Говорил я с сердцем моим так: вот я возвеличился и приобрёл мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце моё видело много мудрости и знания. И предал я сердце моё тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что это – томление духа, потому что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. Тебе же я предлагаю имя своё, ибо именем жив человек и может именем же нарисовать нужную картину.

– Вот ещё! – усмехнулся я. – Мне кажется, овчинка выделки не стоит…

– Не спеши осуждать, – перебил меня Екклесиаст. – Тебе не осуждать, а проповедовать Богом отпущено. Ибо Проповедник – есть избранный и осуждённый на бессмертие.

– Бессмертие? – ядовито усмехнулся я. – Вот уж от чего откажусь с дорогой душой, так это от бессмертия. Настоящее бессмертие, в сущности, страшная вещь, если не сказать, что проклятие. Вспомни хотя бы еврея Ахашвероша. Тот прогнал Иисуса Христа с лавочки возле своего дома, хотя легионеры позволили Иисусу немножечко отдохнуть. Ахашверош сказал тогда: «Нечего сидеть у моего дома! Неси свой крест на Голгофу. А вот на обратном пути можешь и отдохнуть!». Иисус же ответил ему: «Что ж, жди меня». С тех пор Ахашверош не мог умереть, то есть получил бессмертие. У него было множество имён, но чаще всего Ахашвероша называют Вечным Жидом. Можешь предложить бессмертие как награду кому-нибудь другому, охотников в нашем мрачном мире – хоть отбавляй! А мне даже в голодный год за сто блинов в нагрузку такой подарочек ни к чему.

– Ты отказываешься от внимания небес? – удивился Екклесиаст. – Такое вольнодумство ещё никогда не оставалось без наказания…

Вдруг из серого сумеречного ниоткуда прямо навстречу мне вылетел ослепительно-белый Кадиллак с откинутым верхом. Он мчался со стороны центра города и по той самой реверсной полосе, где разговаривали мы с Екклесиастом. Здесь по реверсной полосе всегда носились правительственные и околоправительственные автомобили. Только моргающего «синяка» на кадиллачной крыше не хватало. Впрочем, откуда же у кабриолета крыша? Сквозь ветровое стекло я попытался разглядеть водителя, а там – никого! Или просто лобовое стекло покрыто серой, в тон сумеркам, светозащитной плёнкой? А, может быть, наказание за вольнодумство не замедлило пожаловать?

Машина неслась навстречу: на пустом шоссе от неё деться просто некуда, даже времени никакого не хватило бы, чтобы добежать до ближайшей подворотни. Да и не пытались мы почему-то от неё прятаться. Проповедник стоял к автомобилю спиной и даже не оглянулся, чего ж мне суетиться?

На автомобильной морде вспыхнули фары, по две с каждой стороны – одна над другой. Кажется, это какая-то устаревшая модель – только и взбрело в мою пустую голову. Кадиллак пронёсся сквозь Проповедника, как в настоящем голливудском блок-бастере, и блестящим широким бампером ударил меня ниже колен. Вот не было печали, этого мне только не хватало…

Я почувствовал, что падаю на французский голубой тёплый асфальт. Pardon, на московский, но это ничего не меняло. Почти сразу послышался какой-то треск: вероятно, раскололся череп. Эта мысль пришла откуда-то со стороны, как будто резюме стороннего наблюдателя. Надо же, совсем не больно! Интересно, чем же эта мешпуха[6]6
  Мешпуха (американо-еврейский сленг) – тёплая компания.


[Закрыть] может кончиться?

И тут пришла боль: Дикая, Беспощадная, Оранжевая.

Я помню, как она пляшет, не отпускает, хохочет, кривляется, машет руками, сверкает глазами – издевается!

В этот момент сознание решило отключить меня от посланного на просмотр сна.

Но это тоже не меняло дела. Проснуться-то я действительно проснулся, мало ли каким сном-ужастиком решили меня побаловать сегодняшние чиновники из небесной канцелярии…

– Ой!.. – раздалось где-то в груди.

Оказывается, на губах жалкий болезненный стон появился у меня самого, даже какой-то, скорее похожий на звериный хрип, перерастающий в сочное рычание. А боль? Боль не проходит, пронзает всё тело, не говоря уже о поражённых точках – на ладонь ниже коленной чашечки. Там у человека находятся точки ста болезней. Болят обе ноги, откушавших бамперное знакомство. Голова… голова течёт нытным измождением по подушке, жаркими волнами накатывает снизу от ступней и замыкается где-то на затылке тугим Гордиевым узлом разноцветных болей: каждая мучает по-своему, но с определённым аппетитом и умением.

Эта хищная свора набрасывается откуда-то из той сумеречно-серой… нет! уже чёрной пустоты, где нет ничего живого ни в снах, ни меж ними. На глазах выступают слёзы. Настоящие! Надо же, никогда в жизни не плакал даже в самых жестоких дворовых драках, когда шли стена на стену с намотанными на руку солдатскими ремнями, цепями и кольями. Не проняли меня слёзы даже при разрушении хрустальных замков первой любви. Так чего же рыдать-то: от боли или жалости к себе-любимому?

К счастью, перед глазами стал проявляться рисунок знакомого потолка, будто снимок на фотобумаге. Всё-таки инфернальная чернота понемногу рассеялась, потому что вползла не в своё время и приютилась, заманенная болью, не на своём месте. Оказывается давно уже утро, давно пора вставать, а я после виртуального сна очухаться не могу. Так можно и в действительности в ящик сыграть!

– Ксюша! – позвал я, но никто не откликнулся.

Тут я вспомнил, что вчера мы очередной раз поссорились с моей любимой и единственной из-за какой-то чепухи. Даже не ссорились совсем, а просто фыркнули друг на друга и разбежались по разным своим делам и в разные стороны столицы. Оказывается, человеку действительно необходима его половина. Ведь в таком непредсказуемом случае я ничуть не отказался бы от помощи моей нежной проказницы, тем более, что мистический сон принёс мне что-то новое. Это новое само без разрешения поселилось где-то здесь, то ли в комнате, то ли в моей душе и не собиралось уходить.

Сначала я с опаской ощупал голову. Цела. Зрение тоже восстановилось. Потом согнул ноги: колени целы! Так откуда такая нечеловеческая, проникающая в каждую клеточку организма всеобъемлющая боль? Ведь, если это сон, то любая боль во сне должна остаться. Меж тем наваждение мучило меня уже проснувшегося в течение нескольких долгих минут. Откуда это? Или с головой полный непорядок, то есть конкретно поехала крыша?

Но даже в таком состоянии я попытался понять, проанализировать сон. Вероятно, сказывалась человеческая интуиция, либо ум мой был какой-то аналитический, и включался в работу независимо от ситуации. Что же произошло? Обычный, посланный из Поднебесья сон? Но после обычного сна не бывает боли. Жуткой! Всеобъемлющей! Нечеловеческой! Ведь и лежал нормально – на спине, раскинувшись на всё спальное пространство тахты, так что отлежать никого и ничего не мог! А где Проповедник из сна? Вот ему только и не хватало объявиться здесь в натуральном физиологическом виде с заготовленными поучениями, увещеваниями, да ещё с чашкой утреннего кофе.

Интересно, а в древнем Израиле Екклесиасты пили кофе, или это у них тоже считалось страстью, искушением и соблазном? Что ни говори, а не сберегли они иудейское царство своими проповедями и предостережениями. Царство распалось. Может, именно поэтому понадобилось искать подкрепление в других временных поясах и странах?

Всё же отступающая по всему телу боль принесла небольшую, но всё-таки радость: ещё бы, жуткие муки и мучения просто приснились! Это хорошо, хотя бы потому, что не прихватил меня Проповедник с собой в инфернальное или потустороннее Зазеркалье! О, как мало человеку для счастья нужно! Только иметь возможность хоть ещё раз доставить кому-то обыкновенную человеческую радость, ведь такого ни в каком параллельном мире днём с огнём не сыщешь. Там совсем другая жизнь, какую у нас принято считать счастливой. А в сущности, везде хорошо, где нас нет. Зависть – самая подлая страсть человека – может запросто довести до представлений о райских кущах, где под каждым кустом можно найти горшочек с манной небесной или амброзией.

Человек постоянно мучает себя соображениями о смысле жизни и приходит к далеко не лестным мучительным выводам, мол, в этом мире человек обязан что-то отнять у слабого, установить власть нашпигованную выгодными для себя законами, а если понадобится, отнять жизнь у недовольных сочинённой властью. Причём, совершенно исключается из сознания, что человек для того и создан, чтобы научиться делиться радостью с ближними. Это всегда приводит к такой же ответной реакции, только увеличенной в десятки раз! Но отнимать что-то гораздо легче, чем делать подарки. Вот и отнимаем во все века друг у друга ту самую жизнь, которую даже создать не умеем.

Нет! Уже научились создавать клоны! Но ведь это очередное ухищрение дьявольского сознания, потому что клон – не создание другой жизни, а простое и не всегда хорошее копирование уже созданного. Недаром сказано в Писании, что дьявол – обезьяна Бога, то есть умеет только копировать не всегда хорошие, а проще сказать, отвратительные варианты уже созданного. Вот и человек обезьянничает по чём зря. Но если скажешь ему про дьявольское увлечение – загрызёт ведь, на то он и человек!

Что же, вернёмся ко сну, который не мог присниться просто так. И вообще, просто так ничего, никогда не происходит. Давным-давно один из апостолов, кстати, единственный, умерший своей смертью на острове Патмос,[7]7
  Патмос (Пальмоза) – остров в Средиземном море. На нём жил и умер Иоанн Богослов.


[Закрыть] говорил, что каждый должен сны проверять – от Бога ли они. С другой стороны Екклесиаст – Библейская личность, а в эту книгу абы кого не вписывали. И последующие за ним другие Екклесиасты, то есть Проповедники, были настоящими историческими личностями. Мне, право слово, далеко до них, примерно, как до Луны ползком. Почему же первый Екклесиаст явился ко мне во сне?

Я включил радиоприёмник и подцепил с полки Библию. Точно. Во всей своей красе словотворчества передо мной был сам Qohelet,[8]8
  qohelet (др. евр. Проповедник.), – Екклесиаст (др. гр.).


[Закрыть] то есть Екклесиаст по древнегречески:

«Род приходит, и род уходит, а земля пребывает вовеки», или «время собирать и время разбрасывать камни, время обнимать и время уклоняться от объятий». Что можно возразить? Какие противоречия могут возникнуть против святых мыслей и надо ли? Вопрос в другом, если Проповедник пришёл ко мне, значит, что-то хотел сказать, а не просто предложить бессмертие. Почему именно мне? Очень просто: именно я на данный момент явился той мембраной, отвечающей звучанию его духовного инструмента. Конечно, на это способен любой и каждый, только вот не все и не всегда могут принять и понять взаимосвязь миров, времён и Божьих тварей. Принять, услышать и связать воедино, то есть сделать мост меж мирами в межвременье может далеко не каждый.

Если же Екклесиаст появился передо мной, значит, я не вызываю диссонанс его бессмертию и он никоим образом не вызовет дисгармонию моей души. Только как мне понять его? Может быть, я умею понимать и принимать зов времён от природы, но как мне самому понять, что я умею, а что нет? Сразу же пришёл на ум спасительный постулат, мол, согласись, а там увидишь что можешь, а не можешь – научат и покажут. Ага, мы это уже проходили: «не можешь – научим, не хочешь – заставим!».

Сразу оговорюсь, ещё Пушкин произнёс занимательную фразу: «…если можешь не писать – не пиши». Это выражение стало летучим, тем более, среди писателей и поэтов. И что самое интересное, многие считают себя завзятыми профессионалами в этой ипостаси, особенно в нашей стране. Некоторые не знают даже, что тот же Пушкин учился писательской науке, то есть версификации, не менее пятнадцати лет. Однако никогда не считал себя «пупом земли» и «кузнецом человеческих душ».

А наши, постапокалептические совейско-дермократические писарчуки в рамках соцреализма готовы навсегда стать кузнецами человеческих душ прошлого двадцатого, нынешнего двадцать первого века и насколько это возможно, заглянуть в будущее. Пусть писатель даже не шибко грамотен – это всё ништяк, читатель схавает. Но среди нашей братии иногда встречаются и готовые душу обнажить перед читателем. На эту тему у меня возникло мнение: если ты поделился пусть даже с одним человеком какой-то мыслью, и та пришлась ему по вкусу, значит, уже не зря жизнь прожил, потому что сумел дать человеку искорку радости и толчок для работы мысли.

Тогда спокойно можешь позволить Екклесиасту являться во всех виртуальных снах и уговаривать стать всенародным Проповедником. Может быть, и в этом имеется какой-то сермяжный смысл. Тем более, что даже мысли, высказанные вслух, являются программой, записанной где-то на исторических скрижалях. Все эти программы существуют. Даже по нескольку на каждого человека, только какую из них принять во внимание и ответить на неё жизненным опытом – личное дело каждого. Давно известно, рождённый в этом мире сам выбирает свой путь и коль рожа крива – нечего на зеркало пенять.

Этими исследованиями не занимался никто, да и вряд ли такое возможно. Но что невозможно человеку – возможно женщине, ведь женщина, если она действительно женщина, всегда права, и только человеку свойственно ошибаться. Именно женщинами поддерживается на Ближнем Востоке очень любопытные фаллические мистерии, принёсшие с древних времён мегалитический мистицизм в человеческую жизнь.