Текст книги "Срочно требуется котохранитель!"

Глава 3
Кто поздравлял лауреатку

Ожидая автобуса, сыщики сидели на остановке.

– Строго говоря, эта Крижевская тоже подозреваемая, – сказал Олег. – Она вчера была у Юлии Александровны дольше всех, у нее больше всех возможностей сделать оттиск ключа.

– Так-то оно так. Только какая ей от этого выгода? Ведь когда ищут преступников, сначала думают, кому это выгодно.

– Я вообще не понимаю, какая может быть выгода от украденного кота.

– Вот в этом и надо разобраться. Может, в его ошейнике были зашиты бриллианты, и Марина Станиславовна знала об этом.

– Ты, Полкило, про бриллианты брось. С такими выдумками сразу пойдем по ложному пути.

Это оригинальное прозвище Димка получил давным-давно, когда первоклашки начинали проходить математику. Учительница спросила его, сколько получиться, если к четырем сливам прибавить шесть. К радости всего класса Димка простодушно ответил: "Полкило". С тех пор его иначе никто и не называл. Сам он к своему прозвищу относился спокойно и в глубине души был даже рад такому. Слово казалось ему мужественным. Ведь могли прозвать по фамилии, как случается сплошь и рядом. Взять хотя бы того же Гришку Каркасова – Каркас. Ну и был бы он Скорлупкой. Об этом даже подумать страшно. Скорлупка – это девчачье прозвище, слово-то женского рода. И вдобавок напоминает про Дюймовочку, плававшую в ореховой скорлупе. Пускай уж лучше Полкило.

Если бы прозвище Димке не нравилось, Олег обращался бы к другу только по имени. Однако он чувствовал его молчаливое одобрение и называл, как все. Лишь когда сердился, мог назвать в сердцах Димкой.

…Дверь им открыла очаровательная стройная женщина. У нее были огромные, чуть навыкате глаза, темные волосы гладко зачесаны назад. Она улыбнулась, и ее лицо стало еще краше. Самому придирчивому следователю сразу стало бы понятно, что такая красавица не может быть замешана в краже кота у своей подруги.

Марина Станиславовна встретила ребят очень радушно. Она попросила мужа следить за ребенком. А сама уселась с мальчиками в комнате за большим круглым столом. Так же как дома у Метелицыной, здесь было много фотографий и театральных афиш.

Олег и Димка подробно рассказали хозяйке, при каких обстоятельствах пропал кот, про снотворное, которое было в ананасовом соке, про остатки пластилина на ключе.

Вчера у мужа Марины Станиславовны, врача на "скорой помощи", был выходной день. Услышав по радио о премии, она оставила дочку с ним, а сама помчалась к подруге. Приехала первая и просидела почти до самого вечера, точнее, до тех пор, пока лауреатке не позвонили из Москвы. Узнав о том, что ей рано утром нужно улетать, Юлия Александровна первым делом решила купить побольше еды для кота, чтобы у Гришки не было с этим забот.

– Мы вышли вместе. Я остановила машину, Юля села тоже и доехала до зоомагазина. Там она вышла, а я поехала домой. Потом ей нужно было еще ехать за билетом. Правда, ее предупредили, что билет забронирован, и она сможет получить его непосредственно перед рейсом. Но Юле хотелось взять его сразу. Подумала, вдруг в последний момент произойдет какая-нибудь ошибка и вылет сорвется. Нужно было еще собрать вещи, помыться, накрутиться. Это я всё к тому говорю, что вряд ли вечером у нее еще были гости. Поэтому я могу назвать всех, кто вчера приходил. Тем более что визитеров было мало. Ведь у нас сезон закрыт, все наши артисты сейчас в отпуске, разъехались кто куда.

Олег вытащил заранее приготовленный блокнотик и ручку.

– Через полчаса после меня пришел какой-то её знакомый Эдуард Фомич. Мужчина немолодой, симпатичный, я его раньше не видела. Он очень восторгался Юлиным котом, то и дело брал его на руки.

– Спартак же пугливый.

– А вот его не боялся. То ли хорошо его знал, то ли у Эдуарда Фомича есть особый подход. Во всяком случае кот общался с ним совершенно спокойно до тех пор, пока не явилась Ольга Бурмистрова. Тут уж он куда-то забился и не выходил до самого вечера. Надо сказать, появление Бурмистровой было для нас полнейшей неожиданностью. Она тоже артистка нашего театра, и у них с Юлей одинаковое амплуа, то есть претендуют на одни и те же роли. И Ольга ей страшно завидует, потому что роли, которые она хотела бы играть, чаще отдают Юле. Она все-таки артистка получше. Поэтому Ольга вечно наговаривает на нее всякую напраслину. А тут явилась сияющая, с цветами, расцеловала ее. Можно подумать, что это она получила премию, а не ее соперница.

Потом пришел Юлин бывший муж Марк.

– Ну этого можно не записывать, – вставил Димка. – Вряд ли отец ее сына способен похитить кота.

– Игорь – сын от первого брака. Первый муж живет в Петербурге, он, кстати, вчера звонил. А Марк ее второй муж, у них общих детей не было. Он режиссер, сейчас организовал свой театр не то в подвале, не то на чердаке. С большими странностями человек. Стоит кого-нибудь увидеть, и сразу решает, для какой роли тот годится.

Затем пришли с поздравлениями директор театра и главный режиссер. Вот этих подозревать совсем уж нелепо. Они и посидели очень мало. Оба вечером улетали. Один в Сочи, другой в Испанию.

Последним пришел незнакомый молодой человек. Высокий, светловолосый, очень такое открытое курносое лицо. Умный взгляд. Раньше он мне на глаза не попадался. Дверь ему открыла я. Он не хотел заходить, просто попросил передать букет Юлии Александровне. Я начала уговаривать его зайти, он – ни в какую, говорил, мол, неудобно. Тут в коридор вышла Юля, и мы чуть ли не силком втащили этого поклонника в квартиру.

– А откуда вы знаете, что это поклонник?

– Как артистка могу понять. Да Юля потом это и сама подтвердила, я ее спрашивала. Правда, говорила о нем не очень охотно, чувствовалось, это особый поклонник. К обычным относятся с насмешкой. Всё время он держался крайне скованно, можно сказать, застенчиво, хотя его редкие реплики были весьма остроумны. Но он еще не освоился в этой компании. Когда уходил Марк, бывший муж Юли, он тоже откланялся. Сказал, что ему пора идти. Я потом спросила Юлю про него. Она вскользь сказала, что это ее постоянный зритель, и тут же перевела разговор на другую тему. Зная ее, догадываюсь, что это не просто зритель. Я таких фанатов не люблю. Они коллекционируют вещи своих кумиров, такой способен и кота забрать на память.

– Марина Станиславовна, что приносили гости, кроме цветов?

– И конфеты, и фрукты, и шампанское, и другую снедь. Мы сразу предлагали нести всякие угощения на кухню, Юлия или я раскладывали по блюдам.

– А сок кто приносил?

– Не помню. Я вообще никакого сока в глаза не видела.

Олег вспомнил, что при допросе свидетелей следователи всегда составляют протокол. Поэтому, достав блокнотик, он записал подозреваемых. Туда вошли все гости, помимо директора и главного режиссера. Список выглядел так:

1. Эдуард Фомич.

2. Завистница Бурмистрова.

3. Бывший муж.

4. Застенчивый неизвестный.

– Жаль, Юлии Александровны нет, – вздохнул Димка. – Она о каждом что-нибудь рассказала бы.

– Может, бывший муж про них знает. С ним бы поговорить.

Марина Станиславовна обещала им узнать через общих знакомых, где расположен театр бывшего мужа Метелицыной. Слово свое она сдержала. Уже на следующее утро сообщила по телефону:

– Это детский музыкальный театр. Находится на бульваре Пржевальского, дом четыре. И знаете, какую пьесу они сейчас репетируют? "Кот в сапогах"!

Глава 4
Гвидон и Милон

Свое свободное время Гришка все-таки решил использовать для похода к ясновидящей. Вдруг поможет, чем черт не шутит. Он позвонил по указанному в объявлении телефону.

– Сегодня Екатерина Георгиевна будет принимать в офисе с двенадцати часов, – ответил девичий голосок. – Только ее сеансы платные.

– Сколько стоит сеанс?

– Вы по какому вопросу?

– У меня пропал кот.

– Пятьдесят рублей.

Дороговато.

– А школьникам есть скидка?

– Сейчас узнаю, – сказала девушка и через минуту сообщила: – Детям предсказывается за полцены.

«За двадцать пять рублей можно и рискнуть» – подумал Гришка, хотя и этих денег было жалко.

Сразу видно, вход в офис сделан недавно: белый навес поддерживался двумя белыми столбиками. По бокам стояли две кадочки с искусственными деревцами. На стене вывеска с фотографией пожилой женщины. Крупно написано: «Катя», а сверху маленькими буквами: «ООО «Незримая сила».

В первой комнате работала на компьютере секретарша – та самая девушка, с которой Гришка разговаривал по телефону. Здесь было светло и чисто, как в парикмахерской. Скрепя сердце Гришка заплатил деньги. После этого секретарша вышла в соседнюю комнату, тут же вернулась и сказала ему: «Заходите».

В этой комнате было гораздо хуже, чем в приемной. Все окна наглухо зашторены. Даже не подумаешь, что сейчас солнечный день. На столе в блюдце горела толстая свеча красного воска. Она едва освещала сидящую за столом пожилую женщину с распущенными волосами. На шее у нее было пять или шесть ниток бус. Присмотревшись, Гришка узнал Катю, чей портрет висел у входа в офис. Хотя на том снимке она выглядела лет на пятьдесят моложе.

Предложив посетителю сесть напротив нее, ясновидящая стала спрашивать, какого цвета был кот, чем его кормили, кастрированный ли, выпускали ли его гулять, на каком этаже жил… Выудив из Гришки все что можно, она вдруг закрыла глаза и сидела так молча минуты три. После чего, не открывая глаз, процедила:

– Больше ты своего кота не увидишь. До свиданья.

Из кабинета ясновидящей Гришка вышел убитый горем. Перехватив сочувственный взгляд секретарши, объяснил:

– Екатерина Георгиевна сказала, кота я больше не увижу.

– А что же ты хотел услышать за такие деньги! – удивилась девушка.

…Ребятам о своем походе к ясновидящей Гришка ничего говорить не стал. Зачем их расхолаживать таким предсказанием. Еще чего доброго искать перестанут.

Гришка, как наиболее заинтересованный в скорейшем нахождении кота, тоже рвался принять участие в расследовании. Однако, в отличие от Олега и Димка, у него не имелось опыта сыщической работы. Он не распутывал клубок с железякой в макулатуре. Пусть сперва потренируется, тогда сможет получить самостоятельный участок. Пока же одного его отпускать нельзя, еще чего доброго наломает дров. Пусть ходит в связке.

С утра собрались у Олега, чтобы обсудить план действий.

Сейчас были известны адреса двух подозреваемых: бывшего мужа Юлии Александровны и завистницы Бурмистровой, его тоже сообщила ребятам Марина Станиславовна.

– Надо разделиться, чтобы следить за обоими, – предложил Олег. – Время сэкономим.

– Нас трое. За артисткой следить легче – известен ее домашний адрес. С ней справиться и один человек. С режиссером труднее, может понадобиться помощь. Тем более что он чиканутый.

– С чего ты взял? – удивился Гришка.

– Марина Станиславовна сказала, что он со странностями. Значит, чиканутый.

Гришка хотел поспорить насчет этого, но Димка не дал ему и рта раскрыть:

– Короче говоря, ты пойдешь следить за режиссером.

– С кем?

Олег сказал:

– Мне в принципе все равно, за кем следить.

– Мне тоже. Чтобы не мучаться, давай бросим жребий.

Первый раз монетка закатилась под шкаф. Да так далеко, что еле оттуда вытащили. На второй раз счастье улыбнулось Димке: монетка упала "орлом" кверху, значит, ему выбирать. Он предпочел действовать один:

– Пойду следить за артисткой.

– Правильно, – одобрил Олег с легким оттенком зависти в голосе. – Я бы тоже ее выбрал.

…Несмотря на то, что они знали точный адрес, Олег и Гришка с трудом обнаружили этот театр. Он находился во дворе старого, еще дореволюционной постройки дома. Над дверью подъезда имелась полукруглая застекленная часть. На ней изнутри были приклеены буквы, вырезанные из цветной бумаги: "Детский музыкальный театр". Других указателей нигде не было. Как удалось выяснить сыщикам у жильцов, театр еще не открылся. Он только готовится.

Зал находился в полуподвале. Отделанная вертикальными рейками дверь меньше всего напоминала театральную. В драмтеатре на служебном входе и то лучше. Она была заперта. Если прижаться к двери ухом, можно было расслышать голоса. А один мужчина кричал так, чтобы слышно так, будто он находится рядом: "Ёксель-моксель! Ты же король, а не жулик! Почему выходишь сгорбившись?! Ты должен нести себя, подавать, тебя распирает гордость!"

Мальчики догадались, что идет репетиция. В некоторой растерянности они потоптались возле дверей, однако звонить не решились. Неудобно отрывать людей от дела. Придется дождаться окончания репетиции или хотя бы перерыва.

В это время в подъезде появился молодой парень. На вид совсем обычный. Однако он так по-хозяйски нажал кнопку звонка, как посторонним не сделать. Значит, здесь работает.

– Вы артист?

– Да. А что?

– Нам нужно поговорить с Марком Григорьевичем.

– У него до трех часов репетиция.

– А можно мы подождем его внутри? Мы посидим тихо.

– Думаю, можно. Только не отвлекайте.

Девушка открыла дверь, и они вошли в зал. Дневной свет сюда не попадал, окна наглухо заделаны деревянными щитами. В зале не было рядов с креслами. Было много стульев на металлических ножках, они беспорядочно стояли вдоль стен. Несколько стульев были придвинуты к сцене, на одном из них сидел моложавый, но уже седой человек в очках. Обернувшись в сторону вошедших, он громко сказал:

– Ёксель-моксель. Вот и кот пришел. Да еще с котятами.

– Котята к вам, Марк Григорьевич.

– Ко мне? – Мальчики молча кивнули. – А вы можете подождать, мы скоро сделаем перерыв.

– Конечно, конечно, – ответили Олег и Гришка с такой поспешностью, что стало ясно, до чего им хочется поприсутствовать на репетиции. Спектакль может любой посмотреть, купил билет и смотри. А вот побывать на репетиции мало кому удается. Это удел избранных.

По названию они подумали, что в этом театре играют дети. Ничего подобного – артисты были взрослые. Как потом выяснилось, студенты музыкального училища. Одна девушка сидела за пианино. Тот парень, который пришел позже всех, играл кота. Сейчас режиссер велел артистам репетировать сцену, где он успокаивает младшего сына мельника. Тот сидел, пригорюнившись. Еще бы: старшему брату досталась в наследство мельница, среднему – осел, а ему обломился всего-навсего кот. Есть от чего прийти в уныние.

– Братья – те, конечно, рады завещанию отца.

Мне же – хоть топись с досады.

Ламца-дрица, ца-ца, – грустно напевал он без музыки, сидя на заляпанной масляной краской табуретке. – Убедительнее, Андрей! – перебил его режиссер Раз двадцать бедняга Андрей повторял, как заведенный, одни и те же слова. Пока наконец Марк Григорьевич не сказал:

– Добил ты это место, ёксель-моксель. Давайте ненадолго прервемся.

Какая-то девушка спросила:

– Мне можно идти?

– Ни в коем случае! – вскинулся режиссер. – Сегодня ты с королем будешь собираться на прогулку.

Рассевшись прямо на сцене, артисты доставали бутерброды, термосы. Режиссер жестом пригласил ожидавших его мальчиков сесть рядом с ним. Улыбнулся:

– Ну-с, Гвидон и Милон, какое у вас ко мне дело?

– Почему Гвидон и Милон? – опешили ребята.

– Не знаю. Так вижу.

Мальчики подумали: "А ведь Крижевская была права насчет его странностей. Спорить с ним нельзя. Еще чего доброго разозлится и выгонит". Поэтому Олег приступил к делу:

– Марк Григорьевич, вчера жулики ограбили квартиру вашей бывшей жены Юлии Александровны Метелицыной.

– Что за времена, ёксель-моксель! – в сердцах воскликнул режиссер и, перехватив удивленные взгляды артистов, объяснил: – У Юли Метелицыной квартиру ограбили. Вот что значит получить премию! – Повернулся к мальчикам: – И много добра унесли?

– Украли только кота, – со вздохом сообщил Паганель.

– Это какого? Донского сфинкса? Ёксель-моксель, она же этого не переживет! Юля в нем души не чаяла. – Обернувшись к артистам, крикнул: – Украли только кота! – И опять повернулся к мальчикам: – От меня-то вы что хотите?

– Мы пытаемся разыскать похитителей. Наверное, это сделал кто-то из людей, которые позавчера заходили к Юлии Александровне поздравлять ее. Грабитель сделал копию ключа от верхнего замка. У вас есть ключи от квартиры Юлии Александровны?

– Зачем они мне, ёксель-моксель?! Я уже три года там не живу. У меня алиби.

– А вообще вы заметили там в тот день что-нибудь подозрительное?

– Ровным счетом ничего. Если бы было что-то подозрительное, я бы обязательно заметил. Ничего не было.

– Тогда вы, может, расскажете нам поподробнее о тех людях, которых там видели. Вы их всех знаете?

– Почти. Знаю Марину Крижевскую, Олю Бурмистрову. Они работают в драмтеатре вместе с Юлей. И я там раньше работал.

– А из мужчин кого знаете? Там был какой-то высокий светловолосый человек в голубой рубашке.

– Это который вместе со мной шел? – уточнил режиссер. – Лермонтовский персонаж. Печорин. Его я вообще первый раз видел. Насколько мог понять, это какой-то Юлин воздыхатель. Из породы тайных, но верных поклонников.

– Вы вышли вместе. И докуда вместе дошли?

– Да возле подъезда и расстались. Я поймал машину, чтобы ехать в театр на репетицию. Спросил, куда ему ехать, может, подвезти. Он как-то неопределенно махнул рукой, мол, ему тут рядом. На этом и распрощались.

Чтобы поразмяться после долгого сидения, Марк Григорьевич встал, растер поясницу кулаками. Сделал туловищем несколько вращательных движений. Когда сидел, можно было подумать, что он высокого роста. На самом же деле – ничего подобного, даже пониже Юлии Александровны. Ноги короткие, вот и кажется на стуле высоким.

– А еще там был мужчина по имени Эдуард Фомич. Его вы раньше видели?

– Это Чацкий. Достойный человек. Старый Юлин знакомый. У них имелись какие-то общие дела в клубе любителей кошек. Он известный кошатник, ёксель-моксель.

* * *

Димка шел к дому Бурмистровой без заранее определенного плана. Просто – она была у Метелицыной, значит, за ней нужно последить. Поспрашивать у соседей, не замечали ли чего-нибудь подозрительного в ее поведении. Потом уже действовать по обстановке.

Что уже удалось узнать про неё у Крижевской? В театре они с Юлией Александровной соперницы, стремятся получить одни и те же роли. Есть спектакли с двумя составами, тогда Бурмистрова играет во втором. То есть она считается классом пониже. Разумеется, из-за этого переживает, завидует. Но разве это повод для того, чтобы украсть кота? Тем более что ее станут подозревать одной из первых. Марина Станиславовна говорила, что Ольга спит и видеть, как бы напакостить удачливой сопернице. Бывали случаи, когда Юлии Александровне после спектакля вручали увядшие или плохо пахнущие цветы. Думают, что это подстраивала Бурмистрова. Может, сейчас захотела свернуть шею коту, чтобы омрачить счастье лауреатки?.. Слишком заметно получается. Такие вещи делаются втихаря. А тут вся на виду, пришла поздравить…

Вот уже Димка дошел до ее дома, поднялся на третий этаж, а что теперь делать, еще не знал. Тупо уставился на дверь двенадцатой квартиры. Сам себя ругал – чего он так стоит? Пройдут мимо несколько человек, он примелькается и сам станет подозрительным. Вот уже кто-то идет.

Наверху послышались звуки шагов, судя по всему, мужских. Поступь тяжелая, кто-то спускался по лестнице. На четвертом этаже человек остановился и позвонил во все квартиры, поочередно подойдя к каждой двери. Две из них открылись.

Димка услышал, как мужской голос спросил:

– Дешевого сахарного песка не желаете?

"Нет, спасибо", – ответила одна хозяйка. Вторая спросила про цену.

– Продаем мешками по пятьдесят кило. Девятьсот рублей мешок. Донесем до квартиры.

– Куда нам столько много, – ответила женщина с сожалением, и дверь захлопнулась.

С бесплодного четвертого мужчина направился вниз. Димка же пошел наверх, чтобы незаметно остановиться между этажами и видеть дверь квартиры Бурмистровой. Он стоял почти на четвертом, наблюдая за дверью двенадцатой квартиры через полоску лестничного пролета и перила.

Продавец сахарного песка в точности повторил свои манипуляции, позвонив во все квартиры, находящиеся на этаже. Сначала открылась дверь той квартиры, куда он позвонил в первую очередь, – двенадцатой. Димка увидел молодую женщину с короткой стрижкой, одетую в белую кофту и юбку. Отказавшись от сахара, она закрыла дверь.

Когда мужчина ушел, Димка уже знал, что ему делать. Выждав несколько минут, он позвонил в двенадцатую квартиру.

– Дешевый корм для котов не желаете? – спросил он появившуюся в дверном проеме артистку.

Женщина рассмеялась:

– Сегодня распродажа, что ли! Только что ходили предлагали сахарный песок. Теперь корм для котов. Мне он тоже не нужен.

Выйдя из бурмистровского дома, Димка пристроился неподалеку на лавочке за деревьями, чтобы видеть подъезд. Он рассудил так: обычно дома женщины ходят в халате или в какой-нибудь ненарядной одежде. А Бурмистрова хорошо одета и причесана. Наверное, собралась куда-то идти. Послежу-ка за ней, время у меня есть. Досадно, конечно, что я "засветился", теперь она знает меня в лицо. Придется следить на расстоянии.

Ждать пришлось так долго, что Димка засомневался: может, она не уходить собралась, а только что вернулась откуда-то. Теперь переоденется в халат и останется дома. А ему придется тут куковать до морковкина заговенья. Так любит говорить его бабушка про то, что ждать очень долго.

Только посетили его эти мрачные мысли, как появилась Бурмистрова. Она была в темных очках с большими стеклами. В руках держала хозяйственную сумку. Весь вид ее говорил о том, что артистка направляется в магазин. Димка последовал за ней, стараясь идти так, чтобы не попасться на глаза Бурмистровой.

Несколько мелких магазинчиков Бурмистрова миновала, не заходя в них. Лишь иногда останавливалась возле ларьков, что-то разглядывала и шла дальше. Наконец она вошла в большой павильон с заметной издали надписью "Торговый комплекс "Коробейник". Там было много покупателей, поэтому следить Димке легко. Артистка бродила по сравнительно узкому проходу от одного ларька к другому, иногда возвращалась. Видимо, сравнивала цены и выбирала, где подешевле. В павильоне она пробыла долго. Купила хлеб, кефир, сырковую массу, апельсины, зубную пасту, сигареты – целый блок. Последнюю покупку Бурмистрова сделала в киоске, возле которого не было ни души. Рядом же, в "Рыбной кулинарии", толпилось много народу. Димка ловко втерся в эту очередь и, стоя почти рядом с артисткой, с удивлением видел, что она покупала корм для кошек.