Текст книги "«Юнкерс-87». Stuka в бою"

Глава 4
Инструмент блицкрига: Франция

Период с октября 1939 по апрель 1940 года вошел в историю Второй мировой под названием «Странная война». Странность заключалась в том, что активных боевых действий между Германией и западными союзниками практически не велось. Две армии предпочитали отсиживаться на своих позициях. Но если немцы при этом накапливали силы и ждали благоприятного момента, то вопрос о том, чего ждали их противники, до сих пор остается спорным.

В любом случае в апреле 1940 года затянувшаяся пауза была прервана. 9 апреля началась операция «Везерюбунг» – захват германскими войсками Дании и Норвегии. Пикирующие бомбардировщики принимали в наземной операции сравнительно небольшое участие – в группировке Люфтваффе, сконцентрированной для «Учений на Везере», насчитывалось лишь 40 «Штук» из состава 1-й эскадры (для сравнения – двухмоторных бомбардировщиков было в семь раз больше). Причиной, очевидно, являлась недостаточная дальность полета пикировщиков.

Тем не менее «Штуки» активно действовали с первого дня кампании. В 11 часов утра 9 апреля пикировщики поднялись с аэродрома Киль-Хольтенау, чтобы нанести удар по береговым укреплениям Осло. Они добились нескольких попаданий в крепости Оскарборг и Акерсхус, которые прикрывали вход в Осло-фиорд, однако оказались не в силах нанести им значительные повреждения. На следующий день 12 «Штук» перебазировались на захваченный аэродром Ставангер-Сола, откуда действовали в первую очередь против вражеских кораблей. Однако эта страница их биографии будет освещена в отдельной главе, поэтому здесь нет смысла рассматривать ее. Кроме того, они наносили удары по вражеским аэродромам и по Нарвику, который стал ключевым пунктом на завершающем этапе кампании, а также по высадившимся в северной и центральной Норвегии десантам англичан. Первую потерю группа понесла только 19 апреля. В любом случае вклад пикировщиков в успех «Везерюбунга» был достаточно скромным.

Гораздо более серьезным был вклад пикировщиков в победу вермахта во Франции. 10 мая 1940 года началось наступление германских войск на Западном фронте. Оно сопровождалось вторжением в Бельгию и Голландию, которые до этого момента сохраняли нейтралитет. В то, что германское наступление оказалось неожиданностью для них, поверить еще можно; поведение же французов, которые к тому моменту находились в состоянии войны с Третьим рейхом уже больше восьми месяцев, вообще с трудом поддается рациональному объяснению. В течение шести недель союзные войска были наголову разгромлены, а Франция вынуждена капитулировать.

Для операции на Западном фронте было сконцентрировано, по разным данным, от 320 до 400 пикировщиков Ju-87. Они в основном действовали в составе двух авиакорпусов – 2-го и 8-го. При этом в составе 2-го авиакорпуса находилась 2-я группа 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков и 4-я группа 1-й учебной эскадры, в составе 8-го авиакорпуса – остальные группы 1-й, 2-й и 77-й эскадр пикирующих бомбардировщиков. Основной задачей «Штук» по-прежнему считались удары по целям в ближайшем тылу противника, поддержка войск на поле боя была на втором месте. Тем не менее реальность, как и в Польше, достаточно быстро внесла свои коррективы.

Одной из первых операций, в которых пикировщики приняли активное участие, стал захват форта Эбен-Эмаэль. Эта крепость, сооруженная по последнему слову военной техники, защищала мосты через канал Альберта, которые были необходимы для успешного наступления 6-й германской армии. Форт считался неприступным и мог на длительное время задержать продвижение частей вермахта. Об операции «Гранит» – высадке на крыше форта небольшой группы немецких десантников под командованием лейтенанта Витцига, которой в течение нескольких часов удалось справиться с гарнизоном форта, имевшим 15-кратное численное превосходство, – написано очень много. Меньше говорится о том, что группу Витцига самым активным образом поддерживали пикирующие бомбардировщики. Именно Ju-87 из 2-й эскадры не позволили бельгийцам контратаковать немецких десантников, придя на помощь гарнизону форта. Кроме того, они наносили удары по сооружениям форта, а также по предполагаемому командному пункту, откуда мог быть дан сигнал о подрыве мостов.

«Штуки» наносили удары и по другим объектам, прикрывавшим переправы через водные преграды, например через Маас. При этом широко использовался полученный в Польше опыт. Основными мишенями становились командные центры, предмостные укрепления и позиции зенитной артиллерии, которые могли помешать высадке десантников. В условиях Бельгии и Голландии с их обилием естественных и искусственных водных преград захват переправ становился задачей номер один. Потери при этом были достаточно тяжелыми – за первый день операции Люфтваффе лишились 12 «Штук».

Вечером 10 мая пикировщики из 2-й и 77-й эскадр совершили массированный налет на Антверпен. Основными целями стали корабли и портовые сооружения. Борьба с кораблями стала одной из приоритетных для пикировщиков задач с первого дня вторжения. В частности, в момент высадки воздушного десанта на стратегически важном острове Валхерен в устье Шельды голландский эсминец «Ян ван Гален» попытался помешать им. Несмотря на то что зенитная артиллерия корабля была довольно внушительной для начала войны и насчитывала девять стволов различных калибров, это не спасло эсминец. Вскоре после начала обстрела он был атакован 32 пикирующими бомбардировщиками и после нескольких попаданий затонул. Аналогичная судьба постигла 14 мая канонерскую лодку «Йохан Мориц ван Нассау», которая попыталась уничтожить немецкую батарею в районе Корнвердзанда. Одновременно Ju-87 наносили удары по портовым сооружениям Антверпена.

В дальнейшем «Штуки» не раз наносили болезненные удары британскому флоту, занимавшемуся эвакуацией из Голландии королевской семьи и правительства. 15 мая пикировщикам удалось добиться попаданий в эскадренный миноносец «Вэлентайн», пытавшийся прикрыть своим огнем паром на Шельде. Тяжело поврежденный корабль вынужден был выброситься на мель в устье Шельды. В течение следующих двух дней получили повреждения от бомб еще два эсминца – «Винчестер» и «Вестминстер». 19 мая «Уитли» был поврежден настолько сильно, что вынужден был выброситься на мель между Ньюпортом и Остенде.

Тем временем основные события кампании разворачивались на фронте группы армий «А» в Северной Франции. Здесь были сосредоточены основные танковые и моторизованные силы вермахта. С воздуха наступление поддерживал 3-й воздушный флот в составе 2-го и 8-го авиакорпусов. Бронированный нож должен был рассечь на две половинки фронт западных союзников. Танковые корпуса Гудериана и Рейнгардта вечером 12 мая выходят к реке Маас у Седана – месту, где была окружена и разгромлена французская армия в сравнительно недалеком 1870 году. На следующий день, несмотря на отчаянное сопротивление французов, началась переправа через реку. Танкистов активнейшим образом поддерживали с воздуха пикирующие бомбардировщики. «Штуки» безостановочно наносили удары по позициям противника. Только в районе Доншери подразделения пикировщиков, в первую очередь 77-я эскадра, совершили за 13 мая около 200 вылетов. 1-я эскадра в это время помогала танкистам захватить плацдарм в районе Динана. Ju-87 вновь оптимальным образом проявили себя в роли «летающей артиллерии», хорошо приспособленной для непосредственной поддержки наступающих войск.

Участник этих боев Фридрих Ланг вспоминал: «11 мая мы вылетели в район Тирлемонта, чтобы атаковать различные цели. Неожиданно нас атаковали вражеские истребители. Я сбросил бомбы и осматриваю небо. Прямо передо мной в 200 метрах в плотном строю восемь «Харрикейнов». К счастью, я был позади них, и они не увидели меня. Затем я ушел в облака. В этом вылете мы понесли первые потери, были первые убитые, раненые и пропавшие без вести». В бою с вражескими истребителями в этом районе 11 мая было потеряно 6 «Штук».

К этому моменту уже достаточно хорошо было отлажено взаимодействие между наземными частями и ударной авиацией, так что в большинстве случаев пикировщики появлялись над полем боя по первому требованию танковых командиров и эффективно поддерживали их наступление. «Стоило авиаразведке или армейским частям выявить действительный или потенциальный очаг сопротивления, который мог бы вызвать задержку, как по ним наносились сосредоточенные удары с воздуха (в день машины могли совершать до девяти вылетов), парализовавшие действия британских и французских войск даже сильнее, чем того ожидали сами немцы», – говорится об этом в послевоенной британской истории Люфтваффе.

Гельмут Мальке после войны вспоминал: «Наши операции во Франции проводились против целей за линией, на которую могли выйти наши войска к тому времени, когда там появлялись бомбардировщики. Нашими целями становились вражеские резервы, мосты и тому подобное. Если наши авангарды останавливались, встретив вражеское сопротивление, которое не могли сломить собственными силами, передовые части сообщали об этом командованию. В этом случае штаб группы или эскадры пикировщиков получал указание и направлял туда наши «Штуки». Практиковалось описание цели по телефону с использованием карты. Разумеется, это было связано с неизбежными задержками и было неприемлемо при стремительном развитии операции. Поэтому, начиная с Франции, была создана специальная система. УКВ-станции, такие же, какие имелись на Ju-87, были установлены на танках, участвующих в наступлении. Радисты Люфтваффе находились на этих танках и участвовали в боях, держась как можно ближе к командиру танковой части. Там, где работала эта схема, в воздухе находились пикировщики, поддерживающие связь с танками. Они получали целеуказания по радио. Кроме того, наземные войска использовали разноцветные ракеты для этой же цели. Начиная с Франции, была установлена радиосвязь (вдобавок к телефонной) между штабами авиационных соединений и штабами подчиненных им эскадр и групп. Были сформированы специальные группы связи, состоящие из личного состава Люфтваффе, приданные армейским дивизиям, корпусам и армиям. Теперь телефонная сеть авиационных частей охватывала буквально все подразделения, и задержки при указании целей и задач были сведены к минимуму».

Герберт Мейсон так описывал действия «Штук» в районе Седана 13 мая: «На смену средним бомбардировщикам прилетели пикирующие Ю-87, атаки которых сопровождались невыносимым воем сирен, некогда названных «иерихонскими трубами». Это были самолеты 8-го авиакорпуса Рихтхофена, специально предназначенные для уничтожения оборонительных сооружений противника. (…) Бомбардировка Седана продолжалась до трех часов дня. Причем огня с земли по немецким самолетам почти не велось – первыми же заходами пикирующие бомбардировщики вывели из строя большую часть французских зенитных орудий. Генерал Эдуард Рюби, войска которого пострадали больше остальных, вспоминал: «После пяти часов кошмара нервы солдат не выдерживали. Они лежали, прижавшись к земле, неспособные сопротивляться». Психологическое воздействие пикировщиков на солдат противника действительно трудно переоценить. Казалось, что «Штуки» вездесущи и непобедимы, тем более что чаще всего они появлялись над полем боя, когда там не было вражеских истребителей. Это создавало у французских солдат ощущение, что они брошены на произвол судьбы. Полностью оправдала себя установка знаменитых сирен – правда, по свидетельствам пилотов, многие экипажи отключали их, поскольку душераздирающий вой действовал на нервы не только противнику, но и самим летчикам. В течение 13 мая немцы потеряли 11 «Штук», при этом погиб командир 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков Гюнтер Шварцкопф.

^{«Штука» пикирует на цель в районе Седана (1940 год)}

16 мая 4-я танковая дивизия французов, которой командовал прославленный впоследствии генерал Шарль де Голль, атаковала фланг наступающих немецких частей в районе Монкорне. На первом этапе французским танкистам удалось добиться определенных успехов, поскольку им противостояло лишь слабое фланговое охранение 19-го армейского (танкового) корпуса. Здесь особенно пригодилась «летающая артиллерия», гораздо более мобильная, чем любые наземные войска. Удары пикировщиков стали одним из важных факторов, приведших к провалу французской контратаки. 18 мая Ju-87 из 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков бомбили железнодорожные составы с войсками в Суассоне.

В эти дни авиация стремилась поспевать за молниеносно наступающими танками. К счастью для немцев, развитая аэродромная сеть в Северной Франции позволяла им это делать. Перебазирование пикировщиков происходило практически ежедневно. В соответствии с отработанными еще до войны методиками, аэродромный персонал, горючее и боеприпасы удавалось перебрасывать так же быстро – с применением транспортной авиации. Однако к двадцатым числам мая авиация начала отставать от сухопутных войск, и самолетам часто приходилось действовать на пределе дальности.

Спустя десять дней после начала кампании танковые и моторизованные части группы армий «А», вырвавшись далеко вперед, фактически рассекают не только фронт, но и глубокий тыл противника. Слишком поздно поняв, в какую ловушку они попали, англо-французские силы, рванувшиеся в Бельгию навстречу группе армий «В», начинают отступать. Пути обеих группировок – немецкой и союзной – должны пересечься на побережье Ла-Манша, в Дюнкерке. Если немцы выйдут к проливу – бельгийская группировка союзников окажется отрезанной и будет уничтожена. Этот выход состоялся 20 мая. Теперь союзникам оставалось только одно – провести эвакуацию морем. А немцам соответственно – вынудить их к сдаче до того, как они успеют погрузиться на корабли.

Заветная цель уже маячит перед Гудерианом, командиром идущего на острие прорыва 19-го корпуса. Как вдруг 24 мая поступает категорический приказ Гитлера: остановить наступление. «Мы лишились дара речи», – пишет Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата». В итоге немецкие танкисты вынуждены были безучастно наблюдать, как более 300 тысяч английских и почти 30 тысяч французских солдат переправились через Ла-Манш и оказались в безопасности. Впоследствии только ленивый не бросит в Гитлера камень по этому поводу, обвиняя его в том, что он упустил верную победу.

В чем же дело? Где искать причину столь абсурдного приказа? Обычно таких причин называют три. Первая заключается в том, что Гитлер якобы не хотел наносить английским войскам решающее поражение, рассчитывая, что это поможет ему заключить мир с Британией в скором будущем. Надежды на такой мир действительно у фюрера имелись – совсем скоро, в июле, он обратится к английским лидерам с предложением решить конфликт полюбовно. Другое дело, что успехом это не увенчается. Вполне возможно, что Гитлер на самом деле попытался действовать в духе Бисмарка, который в 1866 году удержал военных от нанесения Австрии решительного поражения, чтобы не закрывать дорогу для сотрудничества с Веной в среднесрочной перспективе. Однако Гитлер не мог не понимать, что потеря армии является гораздо более серьезным стимулом к миру, чем ее чудесное спасение.

Вторая версия – Гитлер положился на заверения Геринга, который утверждал, что сможет разгромить англичан силами Люфтваффе. Варлимонт в своих воспоминаниях пишет об этом так:

«23 мая к концу дня Геринг сидел за тяжелым дубовым столом около своего вагона вместе со своим начальником штаба (генералом Ешоннеком) и начальником связи, когда пришли новости о том, что во Фландрии противник почти окружен. Он моментально среагировал. Ударив своим огромным кулаком по столу, он воскликнул: «Это отличный шанс для Люфтваффе. Я должен немедленно переговорить с Гитлером. Свяжите меня с ним». В последовавшей затем телефонной беседе он всячески убеждал Гитлера, что это уникальная возможность для его авиации. Если Гитлер прикажет, чтобы эту операцию возложили только на Люфтваффе, он дает безусловную гарантию, что уничтожит остатки противника; все, что ему нужно, – это свободный доступ; другими словами, танки надо увести на достаточное расстояние от западного края котла, чтобы обезопасить их от наших бомб. Гитлер оказался столь же проворен, как и Геринг, утвердив этот план без дальнейших обсуждений».

Встает вопрос: согласился Гитлер с доводами Геринга потому, что безоговорочно верил своему сподвижнику, или потому, что это вполне гармонировало с другими его соображениями? Конкретно речь идет о стремлении поберечь подвижные войска – третья причина, которой обычно обосновывают «стоп-приказ» Гитлера.

Действительно, немецкие подвижные соединения во Франции казались могучей танковой лавиной только их противникам. Вермахт не имел решающего преимущества ни в количестве, ни в качестве танков. Перевес достигался за счет организации и методики использования танковых частей. Однако даже прекрасно организованные танки имеют свойство ломаться и гибнуть под воздействием противника.

24 мая 1940 года кампания была далека от завершения. Первая ее фаза завершилась блистательной победой, но впереди была вторая. Франция еще была не разгромлена и вполне могла совершить очередное «чудо на Марне» – создать новый прочный фронт, как это произошло в 1914 году. «Так получилось, что после окончания первой фазы немецкого наступления оба противника снова противостояли друг другу на сплошном фронте вдоль линии Мажино до Кариньяна и далее вдоль Эн и нижней Соммы. Немцы должны были теперь снова прорывать этот фронт. Если вторая фаза наступления германской армии в такой короткий срок привела к полной капитуляции противника, то лишь потому, что он не смог занять достаточными силами оборону на сплошном фронте от швейцарской границы до моря, понеся такие большие потери в северной Бельгии», – пишет Манштейн в своих воспоминаниях. Таким образом, перед танковыми войсками стояли весьма масштабные задачи, которые нужно было решать как можно быстрее. Каждый день задержки позволял французам собраться с силами и организовать новую линию обороны.

Стоило ли рисковать этим, ввязываясь в бои с отступающими к Дюнкерку англо-французскими частями? Это сейчас иные любители истории в своих умозаключениях полагают, что стоило танкистам Гудериана войти на улицы Дюнкерка, как подходившая к городу с другой стороны полумиллионная группировка союзников немедленно бросила бы оружие и подняла руки. Любителям истории хорошо – они могут принимать свои полководческие решения, сидя в теплой комнате спустя много лет после войны, точно зная положение дел у каждой из сторон, равно как и то, чем все в итоге закончилось. Для Гитлера капитуляция англичан и французов была отнюдь не очевидной. Скорее следовало предположить тяжелые бои с отчаянно пытающейся прорваться армией, бои, которые с немецкой стороны должны были вести танковые части, далеко оторвавшиеся от пехотных дивизий, в плохо подходящей для действий танков болотистой местности. Хорошо, если эти бои закончатся просто значительными потерями. А если противник все же прорвется? А французы тем временем выстроят новую линию обороны, прорывать которую будет нечем – потрепанные боями с окруженной группировкой танковые дивизии отчаянно нуждаются в отдыхе и пополнении… В результате может сложиться все тот же проклятый позиционный тупик, что и в 1914 году.

Не правильнее ли не гоняться за двумя зайцами, а наверняка пристрелить одного, более жирного, – добить Францию? Группировка в Бельгии и так уходит со сцены – не будет ли правильнее построить ей, как учил Сунь-Цзы, золотой мост? Неизвестно, был ли знаком Гитлер с трудами китайского теоретика, но о том, что воля французского руководства к сопротивлению уже сломлена, он не знал совершенно точно. И в этой обстановке им было принято грамотное со всех точек зрения решение. «Разъясняя свое решение об остановке Браухичу и Гальдеру, он обосновывал его ожидаемым длительным и упорным сопротивлением англичан. Но фюрер не желал сковывать там свои моторизованные силы, а хотел как можно скорее высвободить их и перебросить на новый фронт для наступления на юг», – напишет потом в своих воспоминаниях фон Белов.

Как бы то ни было, в районе Дюнкерка Люфтваффе предстояло продемонстрировать свое всемогущество. В первых рядах атакующих – если позволительно так выразиться о событиях в воздухе – находились, естественно, «Штуки». Еще 20 мая они начали действовать против кораблей, пытавшихся перебросить подкрепления к Булони. В этот день мощные бомбовые удары обрушились на гавань Дюнкерка. Одновременно пикировщики наносили непрерывные удары по отходящим к Дюнкерку частям противника.

На следующий день французы потеряли от действий пикировщиков эсминец, два танкера и войсковой транспорт. Действовать «Штукам» было непросто, поскольку французское побережье находилось на пределе радиуса действия пикировщиков, которые базировались на аэродромах к востоку от Сен-Квентина. К тому же английские истребители пытались прикрыть корабли. Тем не менее в ходе эвакуации Булони 23 мая прямые попадания получили два французских эсминца, один из которых в итоге затонул. То, что две группы пикировщиков не добились более впечатляющих успехов, объясняется тем обстоятельством, что на тот момент еще не была отработана тактика ударов по сравнительно небольшим, тем более маневрирующим кораблям.

24 мая «Штуки» из состава 2-й эскадры начали наносить удары по кораблям, которые вели огонь по немецким авангардам в районе Кале. Эскадра уже несла чувствительные потери от английских истребителей – только за 23 мая они составили восемь машин. Однако на этот раз подчиненным Оскара Динорта повезло: они не только вышли из столкновения со «Спитфайрами» без потерь, но и сумели потопить британский эсминец «Уэссекс» и повредить еще два эскадренных миноносца. «Уэссекс» пытался поддерживать огнем своей артиллерии сражавшиеся на суше войска, когда был атакован тремя пикировщиками. Благодаря маневрированию эсминцу удалось уклониться от атак первых двух машин, однако третья «Штука» промаха не допустила. «Вражеский самолет добился 3 попаданий между трубами. Бомбы прошли в оба котельных отделения и там взорвались, уничтожив всех людей. Котельные отделения были разгромлены, борта и днище корабля получили серьезные повреждения. Переборка носового машинного отделения была повреждена и дала течь. Остановить воду не удалось. Повреждения корпуса привели также к затоплению носовых погребов. Все шлюпки, палубные устройства и передняя труба просто исчезли. Задняя труба рухнула на палубу. Фок-мачта сломалась на высоте верхнего мостика. Задняя часть мостика была изуродована. Многие отсеки были затоплены, и корабль сел носом. Пожаров не было, но в первые минуты мостик был окутан паром, который не позволял увидеть, что произошло. 102-миллиметровые орудия А, X и Y продолжали стрелять уже после того, как «Уэссекс» получил попадания, но через несколько минут артиллеристы увидели, что прилетело несколько «Спитфайров», которых атаковали вражеские бомбардировщики, и огонь был прекращен».

26 мая 77-я и 2-я эскадры нанесли мощный удар по цитадели Кале, в которой держал оборону арьергард британских войск. В этот же день цитадель пала. «Пикирующие бомбардировщики достигли Кале. Сомкнутыми группами они обрушились на упорно обороняемую цитадель. Посыпались градом бомбы. Шедшие во второй волне машины 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков уже толком не различали целей в плотных клубах коричневого дыма и пыли. Дым полностью окутал цитадель и порт, но самолеты продолжали сбрасывать бомбовый груз в этот кромешный ад», – описывал происходившее Каюс Беккер. Один из британских офицеров вспоминал: «Наш 60-й полк лежал на улицах без всякого прикрытия и не имел почти никакой защиты от «Штук». Ни один из тех, кто пережил налет утром 26 мая, не забудет его. Сотни самолетов несколькими волнами атаковали цитадель и старый город. Они пикировали тройками под вой сирен, сбрасывая по одной фугасной и 3–4 зажигательные бомбы».

Одновременно пикировщики участвовали в отражении англо-французских контратак с севера и юга. Французские дивизии пытались прорвать узкий коридор, образованный наступающими дивизиями группы «А», и вызволить находившихся в Бельгии товарищей из капкана. Навстречу им должен был наступать британский экспедиционный корпус фельдмаршала Горта. Однако, как это часто бывает, согласование действий северной и южной группировок оставляло желать лучшего. 21 мая начали наступление в районе Арраса английские подразделения, 23 мая навстречу им двинулись части 1-й французской армии. Дойдя до Камбре, французы подверглись мощнейшей атаке германских пикировщиков и вернулись на исходные позиции. Отрезать вырвавшийся вперед немецкий танковый кулак не удалось. Немалую роль в этом сыграли «Штуки», в первую очередь из состава 1-й и 77-й эскадр.

Один из пилотов вспоминал впоследствии об этих боях: «По сообщениям, вражеские части в районе Арраса, и наши девять машин летят туда. Я смотрю вниз – каналы, потопленные баржи, разрушенные мосты, шоссе, колонны войск, л.с. другой канал и затем наша цель. Несколько крайних проверок, и, сделав переворот через крыло, мы переходим в пикирование. Окраина города, на большом перекрестке масса войск. Я перевожу свой самолет в еще более крутое пике. Внезапно меня окружают черно-серые клубы дыма, а также опасная паутина красных трассеров. 3000 метров, 2500, 2000… Размытая вражеская колонна танцует перед моими глазами, быстро увеличиваясь в размерах. Я сбрасываю бомбу и, почувствовав легкий толчок, тут же начинаю вывод, а затем набор высоты, дав полный газ».

Начиная с 26 мая главной задачей «Штук» стал срыв эвакуации союзных войск из Дюнкерка. В этот день Люфтваффе получили приказ сконцентрировать свои атаки на этой гавани, через которую союзники планировали эвакуировать свои отрезанные в Бельгии подразделения. Хотя операция «Динамо» официально началась как раз 26 мая, англичане начали вывозить свои войска морем еще 20 мая, когда окружение стало практически свершившимся фактом. Главным козырем британцев было использование небольших быстроходных судов, что существенно осложняло задачу авиации. Правда, выделить сильное истребительное прикрытие Королевские ВВС не смогли – в тот момент они старались беречь силы для будущей обороны Британских островов. «Мы рассчитывали на поддержку с воздуха, но вместо этого находившиеся у побережья корабли на протяжении многих часов подвергались убийственным бомбежкам и обстрелам с воздуха», – вспоминал впоследствии адмирал Рамсей.

27 мая «Штуки» нанесли свои первые удары по кораблям в районе Дюнкерка, сбрасывая бомбы с высоты не более 500 метров. В этот день был уничтожен крупный французский транспорт «Кот д’Азур». В течение следующих двух суток плохая погода мешала действиям авиации, но с 29 мая крупные соединения Люфтваффе вновь заполнили небо над Дюнкерком. В 17.00 три эскадры пикировщиков нанесли сильнейший удар по гавани, в которой в тот момент находились восемь эсминцев, три пассажирских судна и шесть траулеров. Практически сразу же прямое попадание получил британский эсминец «Гренада», который после серии внутренних взрывов начал тонуть. Погибающий эсминец в итоге затонул у входа в гавань, чудом не заперев его для остальных кораблей. Французский эсминец «Мистраль» был серьезно поврежден близким разрывом, взрывной волной были практически уничтожены его надстройки. Эскадренные миноносцы «Ягуар» и «Верити» получили тяжелые повреждения, но их удалось вывести из гавани и посадить на грунт. Траулеры «Калви» и «Поли Джонсон» были уничтожены прямыми попаданиями бомб. Та же судьба постигла пароход «Фенелла» с 600 солдатами на борту. Пароход «Критед Игл» попытался уйти из-под бомбежки, но после бомбового попадания потерял ход, загорелся и начал дрейфовать по направлению к берегу. Значительная часть находившихся на его борту людей погибла.

Этот удар заставил союзников отказаться от погрузки войск с мола. Теперь корабли подходили к побережью и принимали войска там, что серьезно замедляло процесс погрузки. А потери продолжали расти. «Штуки» уничтожили железнодорожные паромы «Лорина» и «Нормандия», попадания получили несколько новейших эсминцев. В итоге все новые и потому особенно ценные эскадренные миноносцы были приказом Первого лорда Адмиралтейства отстранены от эвакуации. Правда, на следующий день приказ был отменен, поскольку резкое ухудшение погоды принесло флоту облегчение, которое не смогли дать британские истребители.

Утром 1 июня атаки пикировщиков возобновились. Первой их жертвой стал тральщик «Скипджек», на борту которого находились 275 человек. Корабль пошел ко дну мгновенно, и спастись удалось лишь нескольким людям. Следующей целью стал эсминец «Кейт» с адмиралом Уэйк-Уолкером на борту. Быстроходный корабль попытался спастись от тихоходных «Штук» резким маневрированием, но это не помогло. «Британский эсминец недалеко от нас открыл огонь по вражеским самолетам. Бомбы начали падать все ближе к нему, когда он начал маневрировать. На полном ходу он положил руль лево на борт, и 9 бомб легли в линию вдоль его правого борта. Они взорвались под водой, и силой взрыва эсминец сильно накренило. Однако он выпрямился. Потом открыл огонь шлюп, а следом за ним береговые батареи», – вспоминал впоследствии один из очевидцев. Сначала близкими попаданиями заклинило руль эсминца, потом бомба попала в котел. Адмирала удалось спасти, «Кейт» лег на бок и был оставлен экипажем. Одновременно попадание получил эсминец «Базилиск», затонувший впоследствии при попытке добраться до Дувра. В дальнейшем тяжелые повреждения получили эсминцы «Айвенго», «Уорчестер» и «Уайтхолл», погибла канонерская лодка «Москито». В 9.00 сразу три попадания получил только что введенный в строй эсминец «Хевент». Попытка взять корабль, лишившийся хода, на буксир не удалась. В 10.15 после нового налета эсминец затонул со всем экипажем и находившимися на борту солдатами.

После короткой передышки «Штуки» вернулись и вновь превратили эвакуацию в ад для британских и французских солдат. Около часа дня тремя бомбами был уничтожен французский эсминец «Фудроян». Уже взявший курс на Дувр старый колесный пароход «Брайтон Квин» с 700 французскими солдатами на борту получил попадание 250-килограммовой бомбой, при взрыве которой погибла почти половина спасаемых. Пароход «Скотиа», перевозивший 2000 французских солдат, также был потоплен, причем большинство погибших стали жертвой вспыхнувшей на борту паники. Лишь благодаря оказавшемуся рядом эсминцу «Эск» значительная часть находившихся на «Скотии» была спасена. В 16.00 пикировщики атаковали французский конвой, уничтожив сразу три небольших судна.