Текст книги "Советская военная разведка накануне войны 1935—1938 гг."

Вскоре ворота открылись, и мы подъехали к пассажирским вагонам, стоящим на железнодорожных путях. Наш провожатый велел нам забрать вещи и повел в один из вагонов. Он сказал, что с нами будет беседовать корпусной комиссар Мейер[9]9
  Лев Николаевич Захаров-Мейер, бывший начальник ЭПРОНа НКВД СССР, тогда помощник начальника РУ РККА.


[Закрыть], но он занят, и придется немного обождать, а пока дал нам задание по ликвидации в нашей одежде всех следов ее советского происхождения. Валентино оказался в лучшем положении, чем мы, у него все было заграничное. Нам же с Жорой пришлось вооружиться лезвиями от безопасной бритвы и приняться за работу. Через несколько минут на наших пиджаках, брюках и сорочках оказались зияющие дыры от отпоротых фабричных марок «Москвошвея». Мы лишились всех брючных пуговиц, стелек, подкладки. Но это еще полбеды. Марочные пуговицы мы заменили безымянными, без подкладки тоже можно прожить, но у нас отняли брючные ремни и подвязки для носков, так как на них имелись пятиконечные звездочки. Кое-как пришив пуговицы, залатав дыры и приколов носки к кальсонам английскими булавками (кстати, тоже имевшими надпись «Мосштамп»), мы отправились к корпусному комиссару Мейеру.

В купе сидел высокий моряк лет пятидесяти с одной широкой и двумя средними нашивками на рукавах. Поздоровавшись, он сразу же обратил внимание на непорядок в моем туалете. Так как брюки были пошиты на стандартную фигуру, а я имел от этого стандарта отклонение в меньшую сторону, то отсутствие поясного ремня создавало реальную угрозу внезапного конфуза и мне время от времени приходилось поддерживать спадающие брюки. Узнав причину, Мейер расхохотался и велел своему не в меру усердному помощнику вернуть мне ремень, после чего я почувствовал себя гораздо увереннее и стал с бóльшим оптимизмом смотреть на свою дальнейшую судьбу.

За завтраком комиссар изложил нам обстановку: пароход испанский, маскировка наивная, но другого выхода нет. В Испании, особенно под Мадридом, идут тяжелые бои. Сейчас все висит на волоске; неприбытие в срок нашего транспорта может роковым образом повлиять на исход войны, так как боеприпасов практически нет, воевать нечем, а фашисты в изобилии снабжаются всем необходимым из Италии и Германии. Команда парохода из Каталонии. Каталонцы преимущественно анархисты, имеют большую склонность к сепаратизму. Эти моряки полагали, что повезут отсюда продукты, на худой конец, самолеты, а везут – сами видите что. Один снаряд, и все взлетит на воздух.

Огнестрельное оружие у команды под благовидным предлогом отобрано, но не исключено, что кое-кто его и припрятал. Проводить детальный обыск неудобно. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность, не раздражать команду, не выходить ночью из кают по одному и держать наготове оружие на случай внезапного бунта команды. В случае необходимости принимать самые решительные меры невзирая на лица. При любых условиях пароход неприятелю сдан не будет и, в отсутствие другого выхода, будет взорван, для чего среди пассажиров есть специальный человек (имени Мейер нам не назвал, но определили мы его в пути довольно быстро).

Корабельный радист-испанец отстранен от работы, выселен из радиорубки и помещен со штурманом. Связь с Москвой будет поддерживаться на коротких волнах специальным кодом, для чего на пароходе имеется шифровальщик, который также будет жить в радиорубке. Затем, обращаясь ко мне, Мейер сказал: «Единственным человеком, который как-то может повлиять на исход рейса, будет старший радист, то есть ты».

Пароход назывался «Мар Кариб» (Карибское море), порт приписки – Барселона, следовать он должен был на главную военно-морскую базу республики Картахену. Нас, «советских», оказалось 13 человек, единственный штатский – я. Старший по воинскому званию – капитан танковых войск Иван Коротков – был назначен начальником перевозки, а его заместителем (но фактически начальником, поскольку, как я впоследствии узнал, взрыв парохода со всем грузом и людьми должен был произвести именно он) старший лейтенант войск НКВД Артур Спрогис.

В 18 часов корпусной комиссар Мейер собрал всех в капитанском салоне. «Товарищи, – обратился он к нам, – вы знаете, что едете защищать Испанскую Республику. Защищая ее, вы защищаете свою родину. Впервые международный фашизм дает открытый бой. Вы все обязаны проявить в Испании высокую военную и гражданскую доблесть, должны доказать преимущества нашей советской морали перед зверской, человеконенавистнической моралью фашизма. Каждую секунду вас в Испании может подстерегать смерть. Скажу прямо, если из 13 человек благополучно вернутся хотя бы двое, то можно будет считать, что вашей партии повезло (Мейер, конечно, несколько сгустил краски, но, по-видимому, ему требовалось как можно жестче прощупать нас). Знайте же наперед, зачем вы едете и что вас там может ожидать. Самое тяжкое преступление – сдача в плен. Не менее, если не более тяжкое преступление – сдача врагу боевого оружия советского образца. Партия и родина требуют от вас подвига и должны быть твердо уверены в том, что у вас хватит сил и воли его совершить, даже если вам придется погибнуть самой мучительной смертью. Вы все здесь подобраны на строго добровольных началах. Каждый из вас должен знать свои слабости. Я понимаю, что, находясь бок о бок с другими товарищами, никто не решится в них признаться. Подумайте хорошенько, пока не поздно. По окончании беседы я буду находиться совершенно один на верхней палубе. Одно слово, и любой из вас будет отправлен на прежнее место службы. Его долгом будет только крепко забыть обо всем, что он здесь видел и слышал. Через полчаса встретимся здесь же».

Полчаса маячила фигура комиссара на верхней палубе. Многие из нас к нему подходили. Подошел и я. Попросил передать домой письмо и 120 оставшихся рублей. Медленно тянулись минуты. Наконец мы снова в салоне. Все тринадцать. Появляется комиссар. Пытается улыбнуться, но почему-то предательски дрожит нижняя губа, а внезапно появившийся насморк заставляет его слишком часто пользоваться носовым платком, причем не всегда по прямому назначению. Овладев собой, комиссар говорит: «Извините, товарищи, уже не первую партию отправляю, но привыкнуть никак не могу. Лучше самому ехать. Просил – не пускают». Голос его постепенно крепнет. «Я счастлив, что партия и Родина в вас не ошиблись, и уверен, что все вы окажетесь достойны той великой чести, которая выпала на вашу долю. Через полчаса вы отплываете. Там вы будете не одни. В Испании уже есть наши товарищи, наше оружие, только очень мало боеприпасов. Те, кто там воюет, проявляют чудеса героизма. У наших летчиков в среднем по семь индивидуальных побед над немцами и итальянцами, несмотря на более совершенную материальную часть противника. Уверен, что и вы не подкачаете». Помолчал немного. «Ну, хватит торжественной части, перейдем к деловой. Получайте личное оружие и документы».

Принесли ящик с пистолетами (все заграничных марок). На мою долю достался весьма потрепанный браунинг № (впоследствии, когда я его в Испании испытывал, несмотря на все старания, мне никак не удавалось попасть в дерево с 10 шагов. Пришлось мне сменить браунинг на ТТ).

Раздали документы. Мне выдали так называемый нансеновский паспорт. В нем значилось, что я получил его в Польше, в городе Кракове, о чем свидетельствовала собственноручная подпись краковского воеводы и польская гербовая печать. Из штампов прописки выяснилось, что я проживал в Кракове, Познани, Лодзи, Варшаве, Мюнхене, Дрездене, Варне и Галаце, откуда отбыл в Мексику – в порт Вера Крус. К паспорту прилагалась «легенда», которую я должен был выучить наизусть и уничтожить. По легенде, мы с отцом были репрессированы советской властью, отец умер в заключении, а мне удалось бежать через Финляндию в Польшу, где я и получил этот документ. Все это было шито белыми нитками, ибо о городах, где я по документам проживал, я не имел ни малейшего представления и, несмотря на почти два года, проведенные в Польше, не знал ни одного польского слова, кроме «проше пана» и «пся крев». Когда я поделился своими сомнениями с комиссаром, он только улыбнулся и предупредил, что в случае, если кто-то из нас попадется в лапы фашистов, надеяться надо не на паспорт, а на пистолет. А свои и паспорт спрашивать не будут.

Наконец все формальности закончены. Звучит команда: «Отдать концы!» (конечно, по-испански). Принесли шампанское. «За Партию, за Родину, за Победу!» (за Джугашвили в таких случаях еще не пили). Комиссар обнялся с каждым из нас. Со мной он обнялся последним и сказал на ухо: «Помни, сынок, какую ты на себя взял ответственность. Не подведи».

Низкий протяжный гудок, и приземистый буксир потащил нас к бонам. Замелькали огоньки Севастополя, и мы уже в море. Не успели скрыться берега родины, а корабельные мастера уже перекрашивали трубу и бортовые надписи. Из турецкого парохода «Измир» мы превратились в мексиканский «Мар Табан», следующий из румынского порта Галац в мексиканский Вера Крус (как видите, легенда моя была составлена точно).

Через некоторое время наш до сих пор однотрубный пароход обрел вторую трубу, отличить которую от настоящей нельзя было не только издали, но и вблизи. Севастопольские умельцы-портовики знали свое дело. Трубу сделали на загляденье, а уж подкоптили ее даже лучше, чем настоящую. Внутри трубы сделали специальную топку, в которой жгли просмоленную паклю. Правда, «кочегаров» после «дымовой» вахты приходилось по полчаса отмывать в бане, зато камуфляж был что надо.

Погасли на севере огни Севастополя, наш пароход поднял «родной» мексиканский флаг и, отчаянно дымя обеими трубами, начал свой опасный рейс».

Надо отметить, что, несмотря на приключения в пути, этот пароход, как и многие другие, благополучно добрался до порта назначения и там разгрузился.

В Испании был сформирован штаб главного военного советника, где от Разведупра РККА работали:

полковник Афанасий Степанович Пшеничников («Петров», «Зенде») – инструктор по оперативной и информационной работе. Интендант 2-го ранга Лев Борисович Слуцкий («Строков») занимал ту же должность, что и Пшеничников.

Майор Аркадий Сергеевич Яковлев («Жилин», «Арно») – инструктор по кадрам и почтовой связи.

Вильгельм Егорович Клибик («Каминский») числился инструктором специальной работы по линии 10-го (специального технического) отдела. Клибику помогал в работе майор Владимир Викторович Бекман («Волинский»).

Майор Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров («Ксанти») – инструктор специальной работы по линии отделения «А» (активная разведка). Об испанской командировке в автобиографии он написал кратко: «Организовывал и был одним из руководителей обороны Мадрида. Организовывал и руководил всем партизанским движением Испании. Лично участвовал в операциях ряда отрядов. Был ранен в руку и контужен в ноябре 1936 г.».

Капитан Михаил Александрович Исаев – начальник штаба главного советника.

Работой «талмудистов» (шифровальщиков) в штабе руководил Ф.М. Шишкин («Шелл»). В его подчинении находились А.К. Мацукевич («Мацуна»), А.Б. Бухвалов, А.И. Крылов.

Давид Гаврилович Липманов («Липкин», «Глезер») – инструктор по радиосвязи. «Музыкантами» (радистами) были: В.А. Соколов, С.В. Похомов, В.В. Яблочников, К.С. Чижевский («Электрон»), Д.С. Мильштейн, О.П. Черевков, П.К. Васильев и другие.

В списке сотрудников штаба ГВС [1937] значится и Д. Минк. Против его фамилии только одно слово – «убит». Возможно, речь идет о Джордже Мартине Минке, уроженце России, деятеле профсоюзного движения в США и Профинтерна, советском военном разведчике, который был одним из четырех человек, арестованных в 1935 г. в Копенгагене за шпионаж в пользу Советского Союза. Во всяком случае, Джордж Минк («Альфред Херц»), как указывают некоторые источники, участвовал в испанской гражданской войне на стороне республиканцев.

Службу в аппарате военного атташе, помимо В.Е. Горева («Санчо») и Н.Г. Кузнецова («Лепанто»), несли:

помощник по авиации (военно-воздушный атташе) – полковник Борис Федорович Свешников, которого сменил советник А.Е. Златоцветов («Гольд»);

помощник – Давид Оскарович Львович («Лоти», «Перу»);

секретарь – майор Иосиф Маркович Ратнер («Жуан»);

секретарь – майор Дмитрий Александрович Цюрупа («Фрида»).

Наряду с основными обязанностями они еще исполняли должности советников в штабах и частях республиканской армии, а Н.Г. Кузнецов стал еще и главным военно-морским советником.

Среди тех, кто работал по линии РУ РККА на Пиренеях, можно назвать также Херберта Крюгера, ранее сотрудника партийной разведки КПГ в Германии и Чехословакии («Герхард Фукс»); Генриха Фомферру, сотрудника партийной разведки КПГ, курьера ОМС ИККИ, в Испании он стал организатором и начальником партизанской школы (1936—1937); Вальтера Плитта, советского военного разведчика в Германии, Чехословакии и Австрии (1933—1937).

По Испании также работали: резидентура во Франции во главе с Иваном Винаровым, резидентура в Португалии во главе с Брониславом Овсянко (Овсиенко), резидентуры в Италии (Г.П. Григорьев, С.А. Скарбек, С.Я. Побережник).

В период боевых действий в Испании приобретался боевой опыт, испытывалась новая техника и вооружение, изучалось военное дело и техника противника, вербовались новые сотрудники для РУ РККА, которые потом находились на специальной работе. Как, например: Якуб Александрович (Польша), Доминго Унгрия (оккупированная территория СССР, Франция), Рамон Солива (Франция, Куба), Федор Кравченко (Мексика, оккупированная территория СССР, Франция), Генрих Фомферра и Ханс Шварц (Венгрия, Словакия), Семен Побережник (Италия, Болгария), Василий Троян (центральный аппарат, Югославия, Греция), Алексей Эйснер (центральный аппарат), Фридрих Диккель (Финляндия, Китай), Анатолий Гуревич (Бельгия, Франция), Вольдемар Озолс (Франция), Вилли Ром (Швеция), Франц Оберманнс (Швейцария).

Помощь советских дипломатов, разведчиков, советников, а также интербригадовцев была важной, существенной и масштабной, но окончательную победу на Пиренейском полуострове они одержать не могли ввиду слабости правительства Республики и её армии. Храбрости и опыта добровольцев и советников оказалось недостаточно, когда войска не желают сражаться, правительство расколото на фракции, а генералы изменяют присяге. Да и с соблюдением военной тайны в республиканских частях далеко не все было в порядке. Помощник военного атташе в Испании Д.О. Львович сказал как-то командиру 12-й интербригады генералу Лукачу (Мате Залка): «Надо создавать испанскую армию. Вас всё меньше. Вы не можете выиграть войну. Чем скорее вы будете не нужны, тем лучше». К тому же помощь франкистам со стороны Германии, Италии, Португалии и некоторых других стран была более значительной. Разведупр внимательно отслеживал такую информацию. Вот лишь три донесения из многих, доложенные наркому Ворошилову:

17.04.1937. «По донесению нашего источника из Португалии, германский линкор «Адмирал граф Шпее» в открытом море в ночь с 13 на 14 апреля принял на борт с торгового парохода «Паскоала» свыше ста германских офицеров и летчиков, а также большое количество военных материалов. После погрузки в течение всего дня 14 апреля линкор стоял у Эсториала (20 км западнее Лиссабона), а вечером в сопровождении крейсера мятежников (предположительно «Сервера») отправился в Бискайский залив».

26.08.1937.Донесение об отправке Германией вооружения для Франко.

«1. По данным проверенного источника из Гамбурга продолжается отправка в большом количестве военных грузов в Испанию. 7 августа отправлен пароход «Ганза» с горючим и другими материалами в ящиках. 15 августа отправлен пароход «Ля коруня» с самолетами.

2. Тот же источник сообщает, что преемник немецкого посла при Франко еще не назначен».

15.10.1937. Донесение (о переброске итальянских войск в Испанию). «Наши источники от 13.10.37 г. доносят, что по сведениям, полученным из итальянского министерства снабжения и французского консульства, но требующим проверки, итальянское командование готовит генеральное наступление против республиканской Испании и с этой целью ведется усиленная переброска войск и вооружения».

Сказанное выше об армии Испанской Республики относится и к её разведке. Один из советских военных советников писал в своем докладе «Разведывательная служба в республиканской армии» (видимо, это отчет сотрудника Разведупра Л.Г. Басанца, окончательно вернувшегося с Пиренеев в декабре 1938 г.): «В республиканской армии организация разведки на протяжении всей войны была поставлена крайне плохо. Командиры подразделений, частей и соединений в своем большинстве не занимались этим вопросом, задач своим штабам на разведку не ставили, а довольствовались только теми сведениями, которые им предоставляли информационные отделы». И добавляет: «Разведка специальными разведывательными частями, ротами, батальонами, с целью получения сведений – почти не велась. Объясняется это тем, что в республиканской армии штатных таких частей нет, об организации их неоднократно ставился вопрос в высших штабах, но на практике он не разрешен, а необходимость в них имеется». Вместе с тем он отметил: «в последнее время боевая разведка стала вестись более постоянно».

Военную разведку республиканцев (2-й отдел Генштаба) возглавлял майор, а затем подполковник Мануэль Эстрада, который до Гражданской войны был там начальником информационного отдела, а в ноябре 1936 г. некоторое время занимал пост начальника Генштаба. Берзин характеризовал его следующим образом (10.12.1936): «В военном отношении, принимая во внимание уровень подготовки испанских офицеров, подготовлен хорошо. Обладает большой работоспособностью и сейчас, несмотря на понижение по службе, работает много и охотно. Основной его недостаток – отсутствие воли и силы. Состоит в партии социалистов. Однако, работает в полном контакте с коммунистами и в практической работе больше связан с последними. Один из наиболее надежных и преданных революции офицеров. Есть все основания считать, что через него, когда будет нужно, можно провести линию компартии. Работал и работает с нами в исключительно тесном контакте, ничего от нас не скрывает и во всем идет нам охотно навстречу. Авторитет его в глазах правительства и армии основательно подорван». Советником у Эстрады был Х.-У.Д. Мамсуров («Фабер», «Ксанти»).

Но вернемся к тексту доклада. Автор его делает вывод: «Основными средствами разведки, оправдавшими себя на опыте, являются авиация, радиостанции, наблюдение и перебежчики противника».

Подробнее он остановился на состоянии дел в радиоразведке: «При штабах центрального и других фронтов имелось несколько радиостанций, которые работали по главным направлениям фронта. Работа пеленгаций давала очень хорошие результаты по определению места нахождения крупных сил противника и их передвижения. Можно без преувеличения сказать, что радиоразведка являлась более верным и надежным средством разведки. Высшие штабы республиканской армии только благодаря сведениям радиопеленгаций знали, где находятся войска фашистов и по тому, какие радиостанции фашистов работают, приблизительно определяли группировку противника. После Гвадалахарской операции (март 1937 г.) место расположения итальянского корпуса долго не было обнаружено и только радиостанции его обнаружили. После падения севера и в дальнейшем все сведения о передвижении фашистских войск на восточный фронт, на Гвадалахару и с Гвадалахары под Теруэль были получены от радиопеленгаций. Больше того, во время группировки войск противника на Гвадалахаре (ноябрь 1937 г.) штабу центрального фронта было неясно, где будут итальянские войска действовать на Гвадалахаре или на востоке. Первые сведения о наличии итальянских войск на Гвадалахаре сообщала радиостанция… Фашистские штабы, начиная от бригады и выше, их перемещения, аэродромы в своем большинстве были засечены радиостанциями. Кроме того, все сводки, а зачастую и распоряжения, передаваемые фашистами по радио, перехватывались республиканскими радиостанциями, хотя в сводках не сообщалось особо важных сведений, но общие данные о том, что происходит в лагере фашистов, при внимательном изучении можно было получить».

Особо докладчик отметил деятельность «активки», обратив внимание на два основных направления её деятельности: «Фронтовой тыл является местом, где наиболее полно выражаются намерения противника, так как в ближайшем тылу заканчивается окончательная группировка войск для предстоящих действий. Именно этим обстоятельством была вызвана необходимость посылки диверсионных групп в тыл противника, которым помимо их прямой задачи диверсий, ставилась задача достать квалифицированного «языка». Опыт показал, что такая задача является посильной для диверсионных групп».

Деятельность «активки» в Испании в 1936—1939 гг. стала следующим этапом в истории отечественного спецназа. В партизанских отрядах, которые к середине лета 1937 г. объединились в составе 14-го (партизанского) корпуса, были советниками и воевали многие из тех советских командиров и чекистов, кто стал организатором и участником партизанского движения в годы Великой Отечественной войны (и по линии Разведупра, и по линии органов госбезопасности). Кроме того, в Испании, можно сказать, продолжилась работа по подготовке международных кадров для разведывательно-диверсионной работы. Эти люди сражались с врагом в период Второй мировой войны, да и после неё, например, там же, в Испании. Один из учеников И.Г. Старинова – Иван Хариш («Хуан Пекеньо») стал национальным героем Югославии под именем «Громовник», т.е. «Громовержец». Большинство бойцов 14-го корпуса смогли уйти из Испании после поражения республики и принимали активное участие в партизанском движении во Франции и Советском Союзе.

Непосредственно разведывательно-диверсионной работой в Испании командовали: Х.-У.Д. Мамсуров, которого сменил Х.И. Салнынь, а также И.Г. Старинов, Н.К. Патрахальцев, А.К. Спрогис, А.И. Эмильев и др. Салнынь действовал в Испании с июня 1937 г. по март 1938 г. под псевдонимом «Виктор Хугос».

«Бог диверсий», «дедушка русского спецназа» И.Г. Старинов («Рудольф Вольф»), который находился в Испании с ноября 1936-го по ноябрь 1937-го и прошел путь от советника диверсионной группы (12 человек) до старшего советника 14-го (партизанского) корпуса (3 тысячи человек), своими руководителями называет Я.К. Берзина, Р.Я. Малиновского, К.А. Мерецкова, Г.М. Штерна. Первоначально он был советником в отряде, которым командовал испанец Доминго Унгрия. На базе отряда в феврале 1937-го был сформирован диверсионный батальон, а в июле – партизанская бригада. В октябре 1937-го бригада вошла в состав специального (партизанского) корпуса.

Впоследствии о своей деятельности в этот период Старинов сообщает следующее: «Действовали в районе Теруэля, Сарагосы, под Мадридом и Барселоной. Обучал партизан минно-подрывному делу, технике и тактике диверсий. Организовал школу под Валенсией, в Хайене, готовил крупные диверсионные операции… Вместе с испанскими товарищами мы провели ряд операций: в Гренаде взорвали водопровод и мост; под Кордовой вывели из строя туннель на пять суток; пустили под откос состав со штабом [итальянской] авиационной дивизии; взорвали мост через реку Алеканте…; под Кордовой пустили под откос поезд с солдатами-марроканцами; в лесу под Мадридом подожгли и уничтожили большое скопление фашистов, техники и боеприпасов…» А в итоге: «За десять месяцев нашим формированием в Испании уничтожено свыше двух тысяч фашистских солдат и офицеров», а само формирование потеряло убитыми всего 14 человек. По его словам, «современная партизанская диверсионная война родилась именно там, в Испании».

Дополнительные сведения о диверсионной деятельности партизан (июнь – август 1937) дают «Спецсообщения о работе «активки» в Испании», которые начальник РУ РККА Я.К. Берзин и начальник отделения «А» Разведупра Г.Л. Туманян направляли наркому обороны К.Е. Ворошилову. Из них следует:

«1.6. Группа из отряда Унгрия (Южный фронт) взорвала поезд у Эспиель. Разрушен паровоз и один вагон.

2.6. Группой из отряда Унгрия поставлены 2 заряда на железной дороге Севилья – Кордоба. Результаты пока неизвестны.

5.6. Группа в 12 человек из отряда Мигеля в районе Ретамая (Эстрамадура) уничтожила, устроив засаду, около взвода марокканцев. Приведено 4 пленных марокканца, 9 винтовок и патроны, 6 лошадей.

5.6. Группа в 18 человек из отряда Мигеля взорвала товарный поезд (с грузом) из 6 вагонов на железной дороге Мерида – Валдеторрес.

6.6. Около Кордоба группой Унгрия (Южный фронт) спущен под откос весь поезд из 9 вагонов с военным имуществом.

9.6. Группа Рихарда в 16 человек (из интербригады) взорвала поезд с итальянцами – 12 вагонов, южнее Мерида 18 клм. В результате взрыва свалился под откос паровоз и один вагон.

12.6. Группами Паскуаля заложено 6 зарядов на шоссе Мерида – Трухильо. Результаты пока неизвестны.

13.6. Группой Унгрия взорван поезд в 12 вагонов на железной дороге Малага – Гранада. Поезд свалился под откос. По данным перебежчиков в поезде были новобранцы. Среди них много жертв.

С 13 по 17 июня группами Унгрия в тылу противника на шоссе и железной дороге заложено 18 зарядов. Результаты пока неизвестны.

Получены данные о результатах взрыва поезда и машин, произведенных людьми Сокола в районе Теруэль – Каламоча. В поезде взорванном 7.6. погибли немецкие и итальянские офицеры (около 25 человек), которые руководили строительством укреплений у Теруэля. Во взорванной легковой машине тогда же и там же погибло 4 офицера и начальник местных фалангистов».

«Гвадаррамская группа Вольфа.

1) На линии Мадрид – Авила взорвала 3 поезда,

2) На линии Мадрид – Сеговия взорван 1 поезд с военным грузом,

3) На шоссейных дорогах в направлении Авила – Мадрид взорвано 15 грузовиков,

4) На территории противника устроены большие пожары лесов, где находились склады боеприпасов, было слышно несколько взрывов.

Отряды Кравчука и Ильича на Южном фронте – взорвали 1 поезд с военными материалами, 2 грузовика с солдатами и 3 легковых машины. По словам перебежчиков в одной машине было 5 офицеров. Захвачено 3 пленных.

Теруэльский отряд Сокола взорвал 1 поезд и 2 легковых машины.

Талаверская группа Патрахальцева взорвала шлюзы плотины электростанции».

Далее сообщается о перебросках партизан, упоминаются отряды Вольфа, Артура, Махина, Паскуаля, Рихарда, Мигеля и Барсена.

Вскоре, после того как «Вольф» покинул Испанию, резидент советской внешней разведки в этой стране А.М. Орлов сообщал в Центр (09.12.1937), что «проводимая в тылу «Д» работа привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям… продвижение «Д» действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах».

О дальнейших событиях можно узнать из воспоминаний Василия Аврамовича Трояна, который прибыл в Испанию в марте 1938 г. и получил назначение советником в специальный корпус, где его начальником был Николай Кириллович Патрахальцев.

«Специальным 14-м корпусом – партизанским – командовал подполковник Доминго Унгрия. Корпус состоял из четырех дивизий, в каждую из них входило три-четыре бригады, точнее, отряда численностью от 150 до 200 человек в каждом. На Каталонском фронте действовала одна дивизия. Три дивизии были в центральной зоне: в Андалусии, Эстрамадуре и на Центральном фронте. Там работала и группа наших советников: Андрей Эмильев, Александр Кононенко и Григорий Харитоненко…

В июне 1938 г., после отъезда Н.К. Патрахальцева на родину, меня назначили старшим советником командира спецкорпуса…

В тыл забрасывались многочисленные группы, отряды и даже бригады целиком. Они устраивали диверсии на железных и шоссейных дорогах, нападали на штабы, склады и другие военные объекты, разрушали линии связи. В результате участки железных дорог, особенно Сарагоса – Лерида, были парализованы. Пользуясь минами замедленного и мгновенного действия, партизаны сбрасывали под откос поезда, разрушали дороги. На крутых поворотах шоссейных дорог устанавливали противотранспортные мины. Особенно успешными были диверсии в горах: если от взрыва снаряда машина не разрушалась, то по инерции она все равно летела вниз с обрыва.

Подрывные группы, действовавшие в тылу противника, были весьма изобретательны. Извлекать противотранспортные и противопоездные мины очень трудно: даже когда их обнаруживают и пытаются обезвредить, мины взрываются. Так как их не хватало, партизаны ставили на дорогах ложные мины. Обнаружив такую «мину», противник должен был взрывать ее дополнительным зарядом и таким образом сам разрушал железнодорожное полотно или покрытие шоссейной дороги.

Благодаря действиям наших групп движение на некоторых участках дорог ночью совершенно прекращалось, и тем самым срывались плановые переброски фашистских войск и техники…

С начала операции «Эбро» вся работа командира 14-го спецкорпуса и моя как старшего советника была переключена в бригады и отряды. Мы выработали своеобразную «челночную» систему: одни группы и отряды уходили на задание, другие возвращались. Накапливался опыт в подготовке людей и проведении боевых заданий, но были и трудности.

К осени бои армии закончились. Войска заняли оборонительные рубежи по левому берегу рек Эбро и Сегре, где и закрепились».

А потом было отступление, в феврале – марте 1939-го советские командиры и партизаны покинули Испанию. Операция «Х» завершилась.

По линии РУ Испанией занимались и в стране «Х» работали:

Абрамов (Миров) Александр Лазаревич. Помощник начальника РУ РККА – орден Красной Звезды (16.12.1936).

Абрамсон Вениамин Миронович. Переводчик, награжден орденом Красной Звезды (20.02.1938).

Абрамсон Паулина Вениаминовна. Переводчица Х.-У.Д. Мамсурова – орден Красного Знамени (03.01.1937).

Анулов Леонид Абрамович. Нелегальный резидент РУ РККА во Франции – орден Ленина (03.01.1937). Майор.

Аваков Рубен Сергеевич. Инструктор-огневик танкового учебного центра в г. Арчена, награжден орденами Красного Знамени (1937), Красной Звезды (1937). Майор.

Александрович Якуб. Переводчик в частях интербригад, начальник связи бригады, комиссар роты.

Александровская Валентина Михайловна. Радистка и радиотехник, награждена орденом Красной Звезды (1938).

Амханицкий Яков Маркович. Сотрудник аппарата главного военного советника. Полковник.

Анисимов Александр Иванович. «Работал радистом на радио-разведывательном центре в Барселоне», награжден орденом Красной Звезды (1937). Старший лейтенант.

Артеменко Ефрем Георгиевич. На шифровальной службе в аппарате главного военного советника, в штабе танковой бригады, там же одновременно руководил деятельностью разведгрупп. Награжден орденом Красного Знамени (1936). Капитан.