Текст книги "Атомные агенты Кремля. Западные ученые укравшие секреты ядерной бомбы"

«Келли»

Агент советской разведки, чья личность так и не установлена. Высока вероятность того, что и оперативный псевдоним агента вымышленный. Известно, что он передал достаточно большой объем документов по британской атомной программе. Существует версия, что «Келли» – немецкий ученый-физик эмигрировавший из Германии в Великобританию[43]43
  Митрохин В., Эндрю К. Меч и щит: архив Митрохина и тайная история КГБ. Англия. 1999.


[Закрыть].

В июне 1945 года от «Келли» было получено более 35 докладов и научная переписка по атомным разработкам[44]44
  Царев О., Вест Найджел КГБ в Англии. – М., 1999. – С. 411


[Закрыть].

Кернкросс Джон
(1913–1995) («Мольер», "Лист")

Отец Кернкросса был продавцом скобяных изделий, а мать учительницей начальной школы в Лесмагахо, маленьком городке на краю вересковой пустоши, недалеко от Ланарка в центральном поясе Шотландии. Семья была многодетная: Джон был из её восьми отпрысков, многие из которых сделали выдающуюся карьеру. Трое его братьев стали профессорами, в том числе экономист Александр Киркланд Кернкросс (он же Алек Кернкросс).

Джон окончил школу Академии Гамильтона, затем Университет Глазго (где по своим способностям занял пятое место, соревнуясь за стипендию в 1930 году); в Сорбонне и Тринити-колледже в Кембридже он изучал французский и немецкий языки. В Кембридже он присоединился к Обществу современного языка (Modern Language Society), имевшему связи с Коммунистической партией Великобритании.

Джон Кенкросс

После выпуска Кернкросс держал экзамен на право работать на британской государственной службе и занял первое место. В статье в Glasgow Herald от 29 сентября 1936 г. отмечалось, что Кернкросс добился «выдающегося двойного успеха, заняв 1-е место в списке Министерства внутренних дел и 1-е место в соревновании за право работать в Министерстве иностранных дел и на дипломатической службе».

Кернкросс успешно сдал экзамены на дипломатическую службу. Он прошел первым по результатам в списке экзаменуемых и был принят на работу в министерство иностранных дел Великобритании в качестве третьего секретаря его американской секции. О своей принадлежности к компартии Великобритании Джон умолчал.

В 1937 году советский агент Энтони Блант, поддерживавший с Кернкроссом дружеские отношения, рекомендовал его в качестве кандидата на вербовку сотруднику лондонской нелегальной резидентуры НКВД Арнольду Дейчу. Блант охарактеризовал Джона как перспективного помощника, способного добывать интересующую Центр разведывательную информацию, в том числе по США. Руководство разведки, однако, не спешило с его вербовкой, дав указание Дейчу более глубоко и всесторонне изучить личные и деловые качества, а также политические убеждения Кернкросса.

В одном из оперативных писем в Центр Дейч писал:

«Лист» происходит из шотландской мелкобуржуазной семьи. Поскольку жизнь у шотландцев тяжелая, они очень трудолюбивы и бережливы. Шотландцы не любят англичан. «Лист» унаследовал некоторые из этих черт. Он педантичный, дельный, старательный и бережливый человек. Он очень образован, серьезный и убежденный коммунист. Он сразу изъявил готовность работать с нами и относится к нашему делу очень ответственно. «Лист» скромный, иногда наивный и немного провинциальный человек. Он доверчив, внешне очень прост и мил. Нормален в отношении женщин. Дисциплинирован и осторожен. Полностью нам доверяет, и мы для него – большой авторитет».

В апреле 1937 года, через шесть месяцев после поступления на работу в МИД, Кернкросс был завербован. Ему присвоили оперативный псевдоним «Лист».

В апреле 1938 года «Лист» он был передан на связь руководителю «легальной» резидентуры в Лондоне Григорию Графпену («Сэм»). Но в ноябре того же года «Сэм» был отозван в Москву и арестован «за связь с троцкистами». «Листа» на связь принял сотрудник «легальной» резидентуры Анатолий Горский («Вадим»).

В МИД Великобритании Кернкросс проработал до конца 1938 года, когда из Уайт-холла он был переведен в министерство финансов. Объясняя причины увольнения «Листа» из МИДа, Горский в оперативном письме в Центр писал: «Сам он утверждает, что уволен оттуда только потому, что не окончил «Паблик скул», а это в британском МИДе – цитадели снобизма и реакции – считается пятном, могущим погубить карьеру новичка даже с самыми блестящими способностями. «Стюарт» (псевдоним Дональда Маклейна. – Авт.) как-то сказал мне, что «Лист» уволен только потому, что на фоне бездарной, но титулованной массы он сильно выделялся и пришелся не ко двору. Я считаю, что этому объяснению можно вполне верить».

Хотя в министерстве финансов разведывательные возможности Кернкросса значительно сузились, он сумел передать советской разведке ряд интересующих ее документов, в том числе подготовленный для руководства страны доклад об экономическом сотрудничестве Германии с Англией и США.

В начале 1940 года по указанию наркома внутренних дел СССР Берии резидентура НКВД в Лондоне была ликвидирована как не вызывающая политического доверия. Это было связано с бегством в США резидента НКВД в Испании Александра Орлова («Швед»), который ранее возглавлял нелегальную резидентуру НКВД в Лондоне и имел непосредственное отношение к работе с «Кембриджской группой». После бегства Орлова в США связь с «Кембриджской пятеркой» была временно прекращена и возобновлена лишь в декабре 1940 года после повторного приезда в Лондон уже в качестве руководителя «легальной» резидентуры отозванного ранее в Москву Анатолия Горского.

На встрече «Вадима» с «Листом» в декабре 1940 года оперработник выяснил, что он с июля того же года последний работает личным секретарем лорда Мориса Хэнки, занимавшего пост председателя Британского комитета по науке, канцлера герцогства Ланкастер и министра без портфеля «военного кабинета». Лорд Хэнки курировал вопросы ведения войны, вел работу по линии спецслужб Великобритании, был председателем десятка комиссий, которые занимались вопросами обороны, безопасности, научных исследований и т. п. Пост личного секретаря лорда вывел «Листа» на исключительно важный канал секретной информации и значительно расширил его разведывательные возможности.

16 сентября 1941 года на совместном заседании учёных из Комитета M.A.U.D. и Научно-консультативного совета Правительства Его Величества был представлен отчёт о результатах и перспективах научно-исследовательской работы.

В «Справке на № 6881/1065 от 25 сентября 1941 года из Лондона», которая была подготовлена для руководства страны утверждалось: «урановая бомба вполне может быть разработана в течение двух лет… Представитель Вульвичского арсенала Фергюссон заявил, что запал бомбы может быть сконструирован в течение нескольких месяцев… расчеты критической массы… Предполагается, что к декабрю будут произведены необходимые измерения…» И самое важное: «Комитетом Начальников Штабов на своем совещание, состоявшимся 20.IX.41 г., было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода – изготовителя урановых бомб»[45]45
  Чиков В. М. Бомба в ридикюле. Операция «Enormous». – М., 2023. – С. 12–13; Кочанков Л. А. Атомная разведка в КБ-11. – Саров., 2011, – С. 98


[Закрыть].

Как минимум, «Лист» передал в Москву следующие документы, которые датируются июлем-сентябрем 1941 года:

Доклад M.A.U.D. комитета об использовании урана для производства бомб. 15 июля 1941 года;

Доклад M.A.U.D. комитета об использовании урана как источник получения энергии;

Переписка с лордом Ханкеем по вопросу об использовании U-235;

Отчеты о четырех заседаниях обороной комиссии при научно-совещательном комитете, три из которых состоялись в сентябре 1941 года[46]46
  Атомный проект СССР: Документы и материалы. В 3 т… Т. II. Атомная бомба. 1945–1956. Книга 6. – Саров., 2006.– 706–763.


[Закрыть].

Хотя только передачей секретных документов участия «Листа» в «атомном шпионаже» не ограничилось. Агент регулярно привлекался советской разведкой для проверки информации по британскому атомному проекту. Например, 24 ноября 1941 года сотрудник советской внешней разведки в Нью-Йорке Павел Пастельняк («Лука») отправил сообщение в Москву.

«В н/вр [настоящее время – прим. авт.] в Лондоне находятся амер. профессоры Урей (Urey) (Колумб. унив-т), Брагг и Фовлер (Bragg, Fowler), к-е работают там над изобретенным ими взрывчатым веществом огромной силы. В н/вр они занимаются проблемой регулирования силы этого ВВ с тем, чтобы самолет, сбросивший его, мог успеть улететь на расстояние более 200 миль.

Сведения – от доктора Конасон (Connison) [правильно Emil Conason – прим. авт.], к-му дали кличку «Инвалид». «Инвалиду» это стало известно от его друга – Давруна Виттенберга, являющегося гл. ассистентом Урея и работающего в Н-Й над секретными в-сами обороны. Жена Виттенберга – Сара Меркон – состояла ранее в КП, ее мать – член КП. «Инвалид» отзывался о В. положительно, говоря, что он не любит преувеличивать. Лука просит проверить В. по Лондону»[47]47
  Vassiliev Yellow Notebook #1, 2009. – С. 1


[Закрыть].

Поясним, что «Урей» – это американский физик-химик Гарольд Урей, чья новаторская работа по изотопам принесла ему Нобелевская премия по химии в 1934 году за открытие дейтерия.

17 декабря 1941 года резидент советской внешней разведки в Великобритании Анатолий Горский («Вадим») сообщил в Москву: «что в его страну по урану-235 в ноябре приезжали ученые Юрей и Пигрем, к-е обратно возвратились во 2-й половине ноября. О целях их приезда Листу установить ничего не удалось. О приезде Фаулера и Тэйлора «Листу» ничего неизвестно. Наше задание передано Листу»[48]48
  Vassiliev Yellow Notebook #1, 2009. – С. 1


[Закрыть].

По мнению британской разведки, именно данные, переданные Кернкроссом об американских и британских исследованиях в области ядерного вооружения, легли в основу советской ядерной программы.

В 1941 году Кернкросс перешёл работать в секретный разведцентр Блетчли-парк, занимавшийся дешифровкой немецких военных сообщений. Это сделало его помощь Советскому Союзу поистине драгоценной: он передавал в Москву данные о главном противнике. Перебежчик Олег Гордиевский, раскрывший связи Кернкросса с советской разведкой, написал: «Шотландец Джон Кернкросс был в контрразведке и имел много материалов-перехватов немецких сообщений. И хотя англичане сами передавали военную информацию Советскому Союзу, но часть, которую они не хотели передавать, передавали секретно Кернкросс и завербованный им агент в отделе перехвата Лео Лонг».

Когда в ноябре 1942 года Центр приказал резиденту советской внешней разведки в Великобритании Анатолию Горскому «принять срочные меры к получению дополнительных материалов по урану в связи с заинтересованностью инстанций в этом в-се и намерением принять на этот счет решение госуд-й важности. Материалы должны освещать проведенные за последний год научно-опытные работы и их результаты, а также освещать практич-е использование проблемы урана для воен. целей, в частности, положение со строительством установки…». Горскому было «предложено лично заняться выявлением возможностей резид-ры для выполнения этого задания. Выяснить возможности «Листа» по его прежнему месту работы»[49]49
  Vassiliev Yellow Notebook #1, 2009. – С. 6


[Закрыть]. Маловероятно, что «Лист» смог чем-то помочь в решение поставленной перед резидентурой задачи.

В феврале 1943 года Кернкросс сообщил о планируемой Вермахтом операции на Курской дуге, на фронте протяжённостью 1200 км. Это позволило РККА выстроить противотанковую оборону и сконцентрировать свои танковые силы, а также нанести упреждающий авиаудар по позициям противника за 15 минут до планировавшегося немцами наступления и получить преимущество. За этот подвиг Кернкросс был награждён боевым Орденом Красного знамени.

В 1944 году Кернкросс перешёл на работу в МИ-6 (разведка).

В конце войны Кернкросса перевели в Казначейство Великобритании. Несмотря на то, что сам Кернкросс утверждал, что прекратил сотрудничество с советской разведкой, его куратор Юрий Модин утверждает обратное. В 1948 году последний прибыл в Лондон в качестве пресс-атташе Посольства СССР, чтобы курировать Бёрджесса, Бланта и Кернкросса, и отмечал, что вся важнейшая информация проходила через Казначейство и данные, предоставляемые Кернкроссом, были превосходными. В мемуарах 1994 года[50]50
  Модин Ю. Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья. – М., 2022.


[Закрыть], которые Модин показал Кернкроссу перед публикацией, он назвал его «своим лучшим агентом». Он только сожалел, что Кернкросс был не слишком вежлив с аристократами из британского истеблишмента. «Почему его терпели на гражданской службе, мне было непонятно», – свидетельствовал Модин. Чтобы скрасить недовольство Кернкросса работой в Уайтхолле, советское правительство выделило деньги на покупку автомобиля для него, а в 1951 году – на свадебный подарок.

Кернкросс не смог освоить шпионскую микрокамеру, однако компенсировал это предоставлением полного пакета документов создаваемого НАТО – структуры альянса, схемы финансирования и состава.

Когда после двух лет расследования контрразведка МИ-5 заподозрила в шпионаже одного из «кембриджской пятёрки», Доналда Маклейна, которого куратор разведки в Великобритании Юрий Модин накануне ареста переправил в СССР через Швейцарию, сопровождать его до Швейцарии было поручено другому члену «пятёрки», Гаю Бёрджессу. Но вместо того, чтобы вернуться в Лондон, тот проехал дальше, в СССР, после чего на него уже пали подозрения. При обыске в его квартире был обнаружен футляр от гитары, набитый бумагами. Среди них был найден документ Форин-офис с рукописными заметками без авторства. Экспертиза почерка показала, что заметки принадлежат Кернкроссу. До этого момента Кернкросс утверждал, что дружит с Бёрджессом, однако не осведомлён о его заказчиках, той же версии придерживался Модин. Действительно, организация связей с агентами КГБ была столь совершенна, что Кернкросс, которого Бёрджесс как более высокое должностное лицо МИДа заставлял передавать ему секретные документы, был уверен, что тот делает это только для того, чтобы не затягивать время из-за обычной бюрократии.

За Кернкроссом было организовано наружное наблюдение. Направляясь на метро в лондонский район Илинг, он якобы не заметил, что за ним следит агент МИ-5 Энтони Симкинс. Однако пока Кернкросс стоял и курил, явившийся на встречу Модин увидел агентов контрразведки и удалился. Однако, составляя рапорт о слежке, Симкинс понял, что курение возле метро было знаком Кернкросса его советскому контакту, так как по жизни Кернкросс не курит.

Достаточных доказательств, которые можно было бы предъявить Кернкроссу на допросе, офицеры МИ-5 так и не собрали, хотя именно этого от них требовал юрист МИ-5 Бернард Хилл. Кернкросс успел всё-таки встретиться с Модиным и получить от него инструкции для допроса. Модин рекомендовал Кернкроссу не скрывать коммунистических симпатий и дружбы с Бёрджессом, но отрицать подозрения в шпионаже. На первом допросе Кернкросс быстро переиграл Симкинса и добился того же на втором допросе, который проводил Уильям Скардон. Получив нарекания за халатность в обращении с официальными документами, Кернкросс написал заявление об увольнении с гражданской службы.

Уволившись, Кернкросс остался без гроша в кармане и без работы. Верный Юрий Модин дал ему денег на переезд в Чикаго, где Кернкросс обратился к академической карьере в Северо-Западном университете, став выдающимся экспертом по Мольеру и Паскалю, преподавателем романских языков. В 1964 году в Чикаго прибыл Артур Мартин, продолживший расследование дела кембриджской пятёрки после бегства Кима Филби и вновь обративший внимание на документы, касавшиеся Кернкросса, в поисках «четвёртого» и «пятого». На удивление, Кернкросс во всём признался. На обратном пути, уже в Вашингтоне, Мартин получил от Кернкросса свидетельство, которое затем привело к признанию Бланта.

После этого Кернкросс переехал в Рим, где работал в Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, как в штаб-квартире, так и в отделе стран третьего мира. В декабре 1979 года в его дверь постучал журналист Барри Пенроуз, который провел несколько недель за изучением дела кембриджской пятерки и пришел к выводу, что пятый и есть Кернкросс. Его признание было опубликовано на первых страницах газет, а через 10 лет подтверждено советским перебежчиком Олегом Гордиевским.

Кернкросс провёл год в тюрьме в Риме, а потом уехал на юг Франции. В отличие от других, Кернкроссу никогда не предъявляли уголовных обвинений за передачу информации в Москву, его единственное тюремное заключение Риме было по обвинениям, связанным с валютой. Преследуемый журналистами, он решил написать собственные мемуары, которые должны были выйти в 1996 году.

В 1995 году Кернкросс вернулся в Великобританию и в этом же году скончался после перенесенного инсульта. Автобиография Кернкросса «Шпион Энигмы» была опубликована в 1997 году[51]51
  Кочанков Л. А. Атомная разведка в КБ-11. – Саров., 2011, – С. 98.


[Закрыть].

«Мавр»

Об этом агенте известно лишь: «источник лондонской резидентуры – МАВР (псевдоним изменен по оперативным соображениям), также находившийся на связи у Барковского, передавал сведения о поиске американцами и англичанами перспективных урановых месторождений и о работах по сепарации урана-235»[52]52
  Царев О., Вест Найджел КГБ в Англии. – М., 1999. – С. 411


[Закрыть].

Маклейн Дональд
(1913–1983) («Сирота», «Лирик», «Гомер»)

Родился 25 мая 1913 года в семье Доналда Маклейна (1864–1932) – видного британского политического деятеля от партии либералов, министра просвещения Англии в 1931–1932 годах.

В 1931–1933 годах учился на факультете современных языков в колледже Тринити-Холл Кэмбриджа. В 1933–1934 годах учился в Лондонском университете. Специалист по Франции и Германии.

С августа 1934 года при посредстве своего студенческого приятеля Кима Филби начал сотрудничать с советской разведкой, объяснял своё решение осознанием нараставшей угрозы фашизма. После окончания учёбы в университете ему было настоятельно рекомендовано выйти из компартии и устроиться на службу в Форин-офис.

Дональд Маклейн

С 1934 года Маклейн состоял на дипломатической службе. Его связником в конце 1930-х годов до перевода в Париж была Китти Харрис. В 1938 году Маклейн был назначен секретарём британского посольства в Париже.

В 1939 году во время работы в Париже познакомился с американкой Мелиндой Марлинг, на которой женился 10 июня 1940 года.

В 1940 году после эвакуации посольства Маклейн был переведён из Парижа на должность секретаря посольства в Вашингтон. Он также руководил совместным комитетом по ядерным исследованиям и получил доступ к документам американской атомной программы. В 1941 году советский перебежчик Вальтер Кривицкий сообщил английской разведке о существовании «крота». В его показаниях теоретически можно было опознать Маклейна.

В мае 1944 года Маклейн был назначен первым секретарём английского посольства в Вашингтоне. Этот пост он занимал до сентября 1948 года.

Майкла Гудмана, автор книги "Шпионаж за ядерным медведем", указал на то, что Маклейн был “введен во внутренний круг выработки атомной политики. В феврале 1947 года он стал секретарем Англо-американского Объединенного политического комитета и также знал некоторые из его оценок советской программы создания ядерного оружия». Например, в 1947 году на конференции Объединенного политического комитета, который был создан для содействия обмену атомными секретами на самых высоких уровнях правительств Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и Канады, Маклейн присутствовал качестве британского сопредседателя КПК. Забавно, но на этом же мероприятие был и другой ценный агент советской разведки – Клаус Фукс.

С конца 1948 года Маклейн работал советником посольства в Каире. В 1950 году он получил повышение до руководителя Американского департамента Форин-офис. Имел доступ к секретной информации по ядерной программе.

В 1951 году Ким Филби предупредил Маклейна, что его и Бёрджесса раскрыли (Проект «Венона»). Маклейн и Бёрджесс были нелегально переправлены в СССР. По распоряжению главы МГБ С. Д. Игнатьева «в целях безопасности» они были отправлены в закрытый для посещения иностранцев город Куйбышев под именами Марка Петровича Фрезера (Маклейна) и Джима Андреевича Элиота (Бёрджесс). Маклейн стал работать преподавателем английского языка в местном пединституте.

C лета 1955 года Маклейн проживал в Москве. С того же года работал в журнале «Международная жизнь», писал под псевдонимом С. Модзаевский.

С 1961 года до своей кончины Маклейн работал в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР. Им было подготовлено несколько крупных работ по различным проблемам международных отношений. За монографию «Внешняя политика Англии после Суэца», опубликованную в СССР, а также в Англии и США, ему была присвоена учёная степень доктора исторических наук. В 1969 году Маклейн защитил диссертацию на тему «Проблемы внешней политики Англии на современном этапе».

В 1983 году Доналд Маклейн умер от сердечного приступа[53]53
  Кочанков Л. А. Атомная разведка в КБ-11. – Саров., 2011, – С. 100–101


[Закрыть].

«Мур» (Moor)

Об этом агенте советской разведки на Западе известно очень мало. Сначала процитируем фрагмент книги британского журналиста Чэпмена Пинчера «Предательство: измены, грубые ошибки и сокрытие: Шесть десятилетий шпионажа против Америки и Великобритании»[54]54
  Pincher С. Treachery: Betrayals, Blunders, and Cover-ups: Six Decades of Espionage Against America and Great Britain – New York: 2009


[Закрыть]:

«Молодой коммунист-физик был завербован в начале 1943 года. Передал огромный массив секретных материалов, включая официальные британские и американские отчеты. Поскольку он также рылся в секретных файлах лабораторной библиотеки, имея доступ к ее сейфу, он, по-видимому, находился в каком-то крупном учреждении, вероятно, в одном из задействованных университетов. Есть доказательства, что это был Оксфорд и что он работал в лаборатории Кларендона, под носом у МИ-5, до того, как его откомандировали в ICI, где он работал над производством урана-235 методом газодиффузии.

Офицер КГБ, который контролировал его – полковник Владимир Барковский, раскрыл журналисту Найджелу Бэнсу многие подробности об этом агенте. «Мур» не скрывал свое членство в британской компартии и, возможно, был бы пойман, если бы МИ-5 все еще не была ослеплена верой в то, что русские избегали использования таких людей в качестве шпионов.

И снова всплывает имя Холлиса. Считается, что именно этот человек помог «Муру» успешно пройти все проверки контрразведки.

Беспрепятственно «Мур» познакомился с Барковским в Оксфорде, а затем регулярно общался в Бирмингеме, где он работал в университете вместе с другим советским атомным шпионом – Клаусом Фуксом, прежде чем переехать в учреждение ICI недалеко от Молда в Уэльсе. Барковский рассказал Бэнсу, что «Мур» передал “огромное количество документов” между 1943 и 1945 годами. Они касались как британской, так и американской атомной работы. Барковский утверждал, что «Мур» побудил его изучить книгу по атомной физике, чтобы он мог объяснить некоторые материалы более подробно. Документы КГБ подтверждают, что до конца 1944 года основной источник западных атомных секретов находился в Великобритании, а не в США или Канаде».

Есть две версии того, кем был «Мур». Одна из них – этим агентом был профессор химии Эрик Ридил. Но в то время ему было больше 50 лет, а Барковский утверждал, что «Мур» был молодым человеком. К тому же роль Ридила в британском атомном проекте была минимальной. Большинство британских ученых, участвующих в нем, были названы в официальном заявлении, опубликованном правительством 12 августа 1945 года, о не упоминалось. Другая – «Мур» подходит под описание выпускника Кембриджа русского происхождения, хотя он родился в Великобритании. Кем бы он ни был, он был одним из советских атомных шпионов, которого не смогло вычислить МИ-5».

В книге Олега Царева и Найджела Веста «КГБ в Англии» этот агент обозначен как «К.»:

«В начале 1943 года Барковский установил контакт с ценным источником документальной информации о разработке атомной бомбы в Англии «К». О первом контакте с «К» Центр был информирован еще в декабре 1942 года.

В сообщении резидентуры говорилось, что некий сочувствующий коммунистическим идеям ученый передал контакту резидентуры обстоятельный доклад о состоянии работ по атомной тематике в Англии и Аме рике. Ученый полагал, что этот материал попадет к руководству Компартии Великобритании. Но контакт резидентуры передал его советской разведке, выразив на словах уверенность, что ученый пойдет на долговременное сотрудничество по идейным соображениям. Памятуя о задании по «Энормозу», Горский сразу же запросил у Центра разрешение на прямой контакт с источником.

Когда такое разрешение было получено, Горский попросил свой контакт еще раз встретиться с ученым и договориться уже о его встрече с оперработником. В письме в Центр от 10 марта 1943 года резидентура информировала о результатах встреч с «К»:

«…Последний вначале колебался, говоря, что он должен подумать и что он не видит необходимости встретиться с кем-либо, так как он уже изложил письменно все, что ему известно по проблеме «Энормоз». Позднее, в процессе той же беседы, «К» согласился на встречу, заметив при этом, что надеется, это не будет англичанин, так как английские товарищи вообще весьма неосторожны. И, наконец, после замечания… что все организовано должным образом, «К» сказал, что он будет рад встретиться с нашим товарищем».

Встреча состоялась в январе 1943 года, по приметам и паролю, на одной из станций метро. Ученый держался просто и дружелюбно, хотя явно волновался: все условия пароля были им тщательно проверены. Первая беседа длилась свыше полутора часов. «Своими именами во время беседы ничего не называлось, но «К» знает, на кого он согласился работать», – сообщала в заключение резидентура.

Барковский вспоминает, что на первой встрече с новым источником тот спросил его, разбирается ли он в ядерной физике. Услышав неопределенный ответ, ученый сказал, что если им предстоит работать вместе, то он хотел бы, чтобы его напарник не был только связующим звеном, а делал свое дело осмысленно. Он в категорической форме потребовал, чтобы Барковский освоил американский учебник «Прикладная ядерная физика», авторы – Поллард и Дэвидсон. Барковский немедленно проштудировал учебник и был благодарен «К» за его требовательность, которая так помогла ему в работе по новой тематике. (Интервью автора с В.Б. Барковским.)

«К» передавал советскому разведчику не только доступные непосредственно ему секретные материалы, но, будучи человеком смелым, с долей здорового авантюризма, доставал то, что не попадало ему на стол по должности, из сейфов своих коллег и начальников. Барковский рассказывает, что, когда ученый поведал ему о такой возможности и затем принес оттиск ключа, то встал вопрос, как изготовить дубликаты. В городскую мастерскую с таким заказом обращаться было рискованно, обратиться с просьбой в Центр (во время войны диппочта ходила через США и Дальний Восток месяцами) – придется ждать долго. Тогда Барковский вспомнил, что он, как-никак, в молодые годы был слесарем шестого разряда, и решил тряхнуть стариной. Найдя подходящие болванки, он изготовил Дубликаты ключа сам. Они идеально подошли к сейфу. (Интервью, автора с В.Б. Барковским.)

«В результате принятого нами решения, – сообщала резидентура, – мы изготовили «К» копию ключа и разработали такие условия связи, которые давали нам возможность контактировать с источником в Лондоне три раза в неделю без предварительной договоренности…»[55]55
  Царев О., Вест Найджел КГБ в Англии. – М., 1999. – С. 411


[Закрыть]