Автор книги: Александр Копылов
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Глава I
Дарение на случай смерти в римском частном праве
В римском частном праве термин donatio употреблялся в различных значениях. В широком смысле под дарением понималось всякое безвозмездное предоставление какой-либо имущественной выгоды другому лицу[16]16
Умов В.А. Дарение, его понятие, характеристические черты и место в системе права. М.: Типография В.В. Исленьева, 1876. С. 5; Хвостов В.М. Система римского права. I: Общая часть: Конспект лекций. М.: Типография Вильде, 1908. С. 153.
[Закрыть]. Под такое общее определение подпадал как собственно договор дарения, так и завещательный отказ, определявшийся римским юристом Модестином как «дарение, оставленное по завещанию» (D. 31.36)[17]17
“Legatum est donatio testamento relicta”. См.: Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. T. V. Полут. 1. М.: Статут, 2004. С. 452–453.
[Закрыть]. В узком смысле к donatio относился только соответствующий договор, в том числе и его разновидность – дарение на случай смерти.
Mortis causa donatio являлось особой разновидностью договоров дарения в праве Древнего Рима. Такое соглашение заключалось на случай, если даритель умрет раньше одаряемого лица. Если же раньше умирал одаряемый, то соглашение утрачивало свою силу: «На случай смерти будет то дарение, которое совершается под условием: если даритель умрет, то пусть имеет тот, кто получил; или пусть даритель обратно получит, если он останется жив или раскается в подарке, или если одаренный умрет раньше дарителя» (Inst. 2.7.1)[18]18
“Mortis causa donatio est, quae propter mortis fit suspicionem, cum quis ita donat, ut, si quid humanitus ei contigisset, haberet is qui accepit: sin autem superuixisset qui donauit, reciperet, vel si eum donationispaenituisset autprior decesserit is cui donatum sit”. См.: Институции Юстиниана / Пер. с лат. Д. Расснера / Под ред. Л. Л. Кофанова, В. А. Томсинова. Серия: Памятники римского права. М.: Зерцало, 1998. С. 110–111.
[Закрыть].
Следует отметить, что в случае, когда даритель и одаряемый умирали одновременно, такой договор продолжал действовать. Так, римский юрист Марциан утверждал, что «если те, (которые) взаимно друг другу совершили дарение на случай смерти, умерли в одно и то же время, наследник ни того, ни другого не истребует (подаренное) назад, поскольку ни один из двух не пережил другого» (D. 39.6.26)[19]19
Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. T. VI. Полут. 1. М.: Статут, 2005. С. 502–503.
[Закрыть].
В отличие от обычного дарения mortis causa donatio имело особую правовую цель: безвозмездно передать определенное имущество одаряемому не просто в знак проявления щедрости, а в качестве памяти об умершем дарителе[20]20
Хвостов В.М. Система римского права. IV: Семейное право. V: Наследственное право: Конспект лекций. М.: Типография Вильде, 1909. С. 145.
[Закрыть]. Кроме того, такое дарение не являлось бесповоротной сделкой, так как даритель мог отменить ее в любое время до момента своей смерти (D. 39.6.30)[21]21
Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. T. VI. Полут. 1. С. 504–505.
[Закрыть], если только он сам не отказался от данного права (D. 39.6.35. § 4)[22]22
Там же. С. 508–509.
[Закрыть].
Форма mortis causa donatio регулировалась общими правилами о договорах дарения: если сумма дара превышала двести солидов (при императоре Феодосии), а позднее пятьсот солидов (при императоре Юстиниане), требовалась судебная инсинуация дарственного акта, заключавшаяся в занесении сведений о дарении в судебный протокол (Inst. 2.7.2)[23]23
Институции Юстиниана / Пер. с лат. Д. Расснера / Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. Серия: Памятники римского права. С. 110–111.
[Закрыть] [24]24
Corpus Iuris Civilis. Vol. secundum: Codex Iustinianus / Recognovit P. Krueger. Berolini, 1892. P. 367.
[Закрыть]: “Et cum retro principum dispositiones insinuari eas actis interuenientibus volebant, si maiores ducentorum fuerant solidorum, nostra constitute et quantitatem usque ad quingentos solidos ampliauit…” – «Постановления прежних императоров требовали, чтобы дарения вносились в публичные акты, если они превышают сумму двухсот солидов; мы увеличили нашим постановлением размеры этого вида дарения до пятисот солидов…»
Позднее, в соответствии с конституцией императора Юстиниана, принятой в 530 г. н. э., достаточно стало волеизъявления дарителя, сделанного в присутствии пяти свидетелей (С. 8.56.4)[22]22
Там же. С. 508–509.
[Закрыть]: “Sed ita res procedat, ut si quinque testibus praesentibus vel in scriptis vel sine litterarum suppositione aliquis voluerit mortis causa donationem facere, et sine monumentorum accessione resgesta maneatfirmitate vallata…” – «Но дело совершается так, что если кто-нибудь в присутствии пяти свидетелей пожелает, путем ли составления письменных документов или без оных, совершить дарение на случай смерти, то и без приобщения документов совершенное действие остается под защитой закона…» (пер. с лат. авт.). Для заключения сделок на меньшие суммы специальной формы не требовалось.
Договор дарения на случай смерти мог заключаться под отменительным (резолютивным) или отлагательным (суспензивным) условием. В первом случае соглашение вступало в силу непосредственно с момента заключения договора, поэтому (в зависимости от предмета дарения) к одаряемому сразу безвозмездно переходило право собственности на вещь, какое-то иное имущественное право либо он освобождался от имущественной обязанности перед дарителем или третьим лицом. Однако если одаряемый умирал раньше дарителя (т. е. наступало conditio resolutiva), такое соглашение теряло силу и даритель вправе был предъявить к наследникам одаряемого кондикционный иск и потребовать возврата обогащения, полученного в результате такого дарения (D. 39.6.35. § З[25]25
Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. T. VI. Полут. 1. С. 506–509.
[Закрыть]; 39.6.35. § 4).
Во втором случае соглашение вступало в силу не с момента его заключения, а позднее – с момента смерти дарителя при условии, что он не пережил одаряемого (conditio suspensiva). Если же одаряемое лицо умирало раньше дарителя, заключенная сделка сразу же прекращала свое действие, так и не вступив в силу.
В Древнем Риме различались две разновидности договора дарения на случай смерти в качестве отлагательного условия:
1) на случай смерти дарителя при определенных обстоятельствах: например, вследствие опасной для жизни болезни, участия в военных действиях или рискованном морском путешествии, из-за нападения разбойников или преследования со стороны могущественного лица (D. 39.6.3)[26]26
Там же. С. 492–493.
[Закрыть].
Особенность такого donatio заключалась в том, что если дарителю удавалось пережить упомянутые опасности, то данное соглашение утрачивало свою силу;
2) на случай смерти дарителя независимо от того, при каких обстоятельствах она наступила. Так, римский юрист Ульпиан полагал, что это имело место, «когда кто-либо совершает дарение не из страха перед реальной опасностью, но только из-за самой мысли о смерти» (D. 39.6.2)[27]27
“Cum quis nullopraesentispericuli metu conterritus, sedsola cogitatione mortalitatis donat”. См.: Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. T. VI. Полут. 1. С. 492–493.
[Закрыть].
Следовательно, в такого рода дарении имели значение не конкретные обстоятельства смерти дарителя, которые могли быть любыми, а только время его смерти: договор прекращался в том случае, когда даритель переживал одаряемого.
Поскольку в рамках дарения происходил переход от дарителя к одаряемому исключительно имущественных активов, то mortis causa donatio, заключенное под суспензивным условием, создавало конкуренцию институту наследования по завещанию, основанному на принципе универсального правопреемства. Дело в том, что такое дарение представляло угрозу, во-первых, имущественным правам наследников умершего дарителя, так как он мог подарить на случай смерти все или большую часть своего имущества посторонним лицам, а во-вторых, что не менее важно, имущественным правам его кредиторов, так как одаряемый, не являясь наследником, не отвечал перед ними по долгам наследодателя.
В связи с этим в классическом праве Древнего Рима начинается процесс постепенного распространения правил о завещательных отказах в отношении договора дарения на случай смерти, а между классическими юристами возникает спор, в каком объеме это следует делать[28]28
Барон Ю. Система римского гражданского права. Кн. V: Семейственное право. Кн. VI: Наследственное право. Предметный указатель. Вып. 4. СПб.: Типография Ю.Н. Эрлих, 1908. С. 223.
[Закрыть].
Так, по утверждению Ульпиана, «нужно будет помнить, что дарения, совершенные на случай смерти, приравнены к легатам. Итак, что бы ни было по праву в отношении легатов, это надо будет принять и в отношении дарений на случай смерти» (D. 39.6.37.рг)[29]29
“Meminisse oportebit donationes mortis causa factas legatis comparatas: quodcumque igitur in legatis iuris est, id in mortis causa donationibus erit accipiendum”. См.: Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. T. VI. Полут. 1. С. 512–513.
[Закрыть].
В результате этого в правовом регулировании mortis causa donatio произошли следующие изменения.
Во-первых, в отношении одаряемых по такому договору стали действовать правила расчетов по наследственным долгам, первоначально касавшиеся только отказополучателей.
Наследник по завещанию, обремененный легатом, после принятия наследства должен был прежде всего рассчитаться с кредиторами завещателя и только после этого вправе был исполнить легат. Так, один из крупнейших римских юристов Юлиан утверждал, что «если имущества наследника недостаточно для выплат, то справедливо, чтобы не только кредиторы завещателя, но также и те, кому был оставлен легат, добились разделения имущества (однако) таким образом, чтобы либо все, либо часть предоставлялась легатариям (лишь) после того, как все полностью получено кредиторами» (D. 42.6.6.рг)[30]30
Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. T. VI. Полут. 2. С. 244–245.
[Закрыть]. Очевидно, что данное правило было направлено на защиту кредиторов наследодателя, интересы которых имели приоритет перед правами отказополучателей при расчетах по наследственным пассивам.
Такой порядок был распространен и на дарения на случай смерти, вследствие чего передача имущества одаряемому также стала возможной только после расчетов с кредиторами наследодателя.
Так, в соответствии с мнением Ульпиана, «если ничего не остается [после расчетов с кредиторами наследодателя. – А.К., то не будут причитаться и дарения на случай смерти, ведь они теряют силу из-за имеющихся долгов. Поэтому если в дело вмешивается значительной величины долг, то в действительности никто не получает подаренное ему на случай смерти дарителя» (D. 35.2.66. § 1) [31]31
Там же. С. 400–401.
[Закрыть].
Аналогичную позицию можно найти и в трудах самого Юлиана, полагавшего, что «так как легаты по завещанию того, кто был неплатежеспособен, во всяком случае бесполезны, можно считать, что также дарения, совершенные на случай смерти, должны признаваться недействительными (в такой ситуации), поскольку они уподобляются легатам» (D. 39.6.17)[32]32
Там же. Полут. 1. С. 496–497.
[Закрыть].
Таким образом, интересы кредиторов наследодателя были защищены не только перед легатариями, но и в отношении одаряемых.
Во-вторых, в отношении mortis causa donationes стали применяться нормы закона Фальцидия.
Lex Falcidia, принятый в 40 г. до н. э., ограничивал размер завещательного отказа, предусматривая, что завещатель не может устанавливать легаты на сумму, превышающую три четверти актива наследственной массы (D. 35.2.l.pr)[33]33
Там же. Полут. 2. С. 346–349.
[Закрыть]. Правило, предусмотренное законом, являлось императивным и действовало независимо от содержания завещания. Фальцидиев закон относился к категории совершенных законов (lexperfecta), поэтому отказы в части, превышающей три четверти наследства, являлись недействительными и подвергались пропорциональному уменьшению. Таким образом, наследнику по завещанию, обремененному легатом, в любом случае доставалась четвертая часть актива наследственного имущества, получившая название Фальцидиевой четверти (quarta Falcidia).
Впоследствии, благодаря конституции императора Септимия Севера (D. 39.6.27)[34]34
Там же. Полут. 1. С. 502–503.
[Закрыть], правила о Фальцидиевой четверти были распространены и на дарения на случай смерти.
Это находит отражение и в более поздней конституции императора Александра Севера, принятой в 223 г. н. э. (С. 6.50.5)[35]35
Corpus Iuris Civilis. Vol. secundum: Codex Iustinianus / Recognovit P. Krueger. P. 279.
[Закрыть]: “Si mortis causa immodicas donationes in sororem tuam matrem contulisse probare potes, legis Falcidiae ratione secundum constitutionem divi Seven avi mei uti potes” – «Если ты сможешь доказать, что мать назначила для твоей сестры чрезмерные дарения на случай смерти, то ты вправе воспользоваться правилом Фальцидиева закона в соответствии с постановлением блаженной памяти Севера, моего деда» (пер. с лат. авт.).
Такая мера позволила римскому государству обеспечить для наследников по завещанию реальные гарантии защиты имущественных прав не только от легатариев, но и от одаряемых.
В-третьих, к подаренному на случай смерти имуществу стали применяться правила об обязательной доле в наследстве: «Если эманципированный сын истребовал владение (наследственным) имуществом вопреки завещанию, то известно, что следует защищать именно родственников по нисходящей и восходящей линии. Но если упомянутым (в эдикте) лицам были сделаны наследодателем разнообразные дарения на случай смерти, то они пропорционально складываются в пользу законной доли эманципированного, как бывает в случае с наследственными долями и завещательными отказами» (D. 37.5.20.рг)[36]36
Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. T. VI. Полут. 1. С. 81.
[Закрыть].
Такое изменение в свою очередь позволило защитить имущественные права необходимых наследников.
В-четвертых, на одаряемого были распространены требования о способности принимать наследство (capacitas), ранее касавшиеся только наследников по завещанию и легатариев.
Для действительности легата требовалось, чтобы heres testamentarius, являвшийся исполнителем отказа, и сам отказополучатель обладали пассивной завещательной правоспособностью (testamentifactio passiva), а также способностью принимать наследство (capacitas)'. «Никто не может приобретать по давности владения на основании легата, кроме того, кто имеет завещательную правоспособность, поскольку это владение вытекает из наследственного права» (D. 41.8.7)[37]37
Там же. Полут. 2. С. 158–159.
[Закрыть].
Отсутствие хотя бы одного из этих элементов не позволяло лицу быть наследником по завещанию или легатарием.
Таким образом, не могли быть отказополучателями следующие категории лиц:
– во-первых, женщины в случаях, предусмотренных lex Voconia, перегрины, personae incertae и постумы (как не имевшие testamentifactio passiva);
– во-вторых, Юниановы латины, безбрачные и бездетные лица, а также бесчестные женщины (по причине отсутствия capacitas).
В части наличия capacitas данные требования получили силу и в отношении одаряемых на случай смерти. Так, юрист Павел утверждал, что «дарения на случай смерти, совершенные в пользу тех, кому закон запрещает приобретать, считаются находящимися в том же правовом положении, в каком были бы вещи, которые в завещании оставлены по легатам тем, кому по закону не дозволено приобретать» (D. 39.6.35.РГ)[38]38
Там же. Полут. 1. С. 506–507.
[Закрыть].
В-пятых, в 534 г. н. э. при императоре Юстиниане принимается конституция, в соответствии с которой в отношении дарения на случай смерти стали действовать правила о ius adcrescendi (С. 6.51.1. § 14)[39]39
Corpus Iuris Civilis. Vol. secundum: Codex Iustinianus / Recognovit P. Krueger. P. 282.
[Закрыть] [40]40
Дернбург Г. Пандекты. T. Ill (кн. IV и V). Семейственное и наследственное право. СПб.: Юридический книжный склад «ПРАВО», 1911. С. 310.
[Закрыть]: “Наес autem omnia locum habere censemus tarn in testamentis sive scriptis sive sine scriptis habitis quam in codicillis et omni ultimo elogio vel si quid ab intestato fuerit derelictum nec non in mortis causa donationibus” – «Мы же полагаем, что все это [речь идет в том числе и о праве приращения. – А.К.] имеет место столько же в отношении завещаний, совершенных как письменно, так и нет, сколько же и в отношении кодициллов и всякого иного последнего волеизъявления, даже если что-нибудь будет оставлено без завещания, а также и в отношении дарений на случай смерти» (пер. с лат. авт.).
В-шестых, на mortis causa donatio была распространена cautio Muciana3 – особый юридический прием, автором которого считается римский юрист Квинт Муций Сцевола.
Дело заключалось в том, что при совершении завещательного отказа наследодатель мог предусмотреть в нем дополнительное условие отрицательного характера, соблюдение которого требовалось от самого легатария для получения имущества из наследства (не посещать гладиаторские бои, не открывать питейных заведений, не подниматься на Капитолий, не заниматься политикой, не вступать в новый брак и т. д.). Такое conditio non faciendi должно было соблюдаться отказополучателем до самой смерти. При этом возникала коллизия: условие считалось окончательно исполненным только с момента смерти легатария, который, однако, уже не мог принять отказанное ему имущество. Выход из этой ситуации был найден упомянутым понтификом Квинтом Муцием, который предложил считать conditio negativa выполненным сразу, если легатарий даст гарантию (обеспечение – cautio) в форме стипуляции, что в случае нарушения этого условия он вернет полученное имущество (в том числе и извлеченные из него плоды) наследнику по завещанию (D. 35.1.79. § 2)': “Quipost Mucianam cautionem interpositam legatum accepit, si contra cautionem aliquidfecerit, stipulatione commissa etiam fructus heredi restituet: hoc enim legatarius et in exordio cavere cogitur” – «Если тот, кто принял легат после предоставления Муциева обеспечения, что-то сделал вопреки (этому) обеспечению, то, так как (совершенная легатарием) стипуляция получила силу (в этот момент), он вернет наследнику даже плоды (извлеченные от переданной по легату вещи), ведь и вначале легатарий принуждается дать такое обеспечение».
Таким образом, отлагательное условие получения легата, заключавшееся в несовершении отказополучателем определенных действий на протяжении всей жизни, трансформировалось в отменительное, вследствие чего легатарий немедленно получал имущество из наследства, но должен был вернуть его в случае совершения запрещенных завещателем действий.
Данная гарантия получила силу в отношении дарений на случай смерти в Новеллах Юстиниана (Nov. 22.44. § 9)[41]41
Дигесты Юстиниана: Пер. с лат. T. V. Полут. 2. С. 326–327.
[Закрыть] [42]42
Corpus Iuris Civilis. Vol. tertium: Novellae / Recognovit R. Schoell. Opus Schoellii morte interceptum absolvit G. Kroll. Berolini, 1912. P. 179–180.
[Закрыть]: “Praefatae autem а nobis observations dentur, si institutionis sit pars aut legatum, heredibus aut substitute aut illis <a> quibus haec relicta sunt; si quidem mortis causa donatio, omni modo heredibus. Si vero ex asse secundum talem condicionem conscribatur quis heres, substitute, si fuerint, aut omnino his qui ab intestato ad hereditatem vocantur, huiusmodi observations praestentur, ut undique lex habeat propriam perfectionem. Nisi forte testator et hoc praecipiat dicens licentiam habere eum cui dereliquit sive per institutionem particularem sive ex asse, aut per legatum vel fideicommissum, sive per mortis causa donationem, et accipere quod derelictum est et nullam cautelam dare; tunc enim sequenda est defuncti voluntas. Studii enim nostri est defunctorum conservare secundum legem voluntates” – «Пусть же в случае, если будет иметь место распоряжение частью имущества или легат, вышеупомянутые виды обеспечения предоставляются наследникам или субститутам, или тем, кем это оставлено; если же [имеет место. – А.К.] дарение на случай смерти, то – во всяком случае наследникам. Но если под таким условием назначали кого-либо наследником всего имущества, то – субститутам, если, конечно, такие будут. Либо пусть обеспечение этого рода предоставляется вообще всем, кто призывается к наследованию по закону, чтобы закон во всех отношениях получил характерную для него завершенность. Разве только, может быть, завещатель предпишет и это, объявляя, что тот, кому он оставил, будет ли это посредством распоряжения частью или всем имуществом, посредством ли легата или фидеикомисса либо посредством дарения на случай смерти, также имеет возможность получить то, что оставлено, и не давать никакого обеспечения [гарантий. – А.К.]; ибо тогда должно следовать воле умершего. Ибо важнейшая наша забота – блюсти волю покойного в соответствии с законом» (пер. с лат. авт.).
Окончательное решение вопроса о возможности применения норм о легатах в отношении mortis causa donatio произошло уже в 539 г. н. э. при императоре Юстиниане, который издал конституцию, регулировавшую особенности правового положения членов городских советов – куриалов, контролировавших сбор налогов и отвечавших по налоговым недоимкам собственным имуществом.
Так, конституция 539 г. н. э. устанавливала, что во всех спорных случаях к дарениям на случай смерти следует применять правила о завещательных отказах (Nov. 87.pr)[43]43
Corpus Iuris Civilis. Vol. tertium: Novellae / Recognovit R. Schoell. Opus Schoellii morte interceptum absolvit G. Kroll. P. 423–424.
[Закрыть]: “Curialium malignitates nullam valere adferre laesionem fisco, sed resistere legem talibus voluntatibus omni volumus modo. <Cognovimus enim quia, quoniam interdiximus curialibus donationum modum > non concedentes eis rem immobilem donare neque in testamento derelinquere plus quam trium unciarum, sed novem uncias omnino curiae servare, illi circumvenientes legem adinvenerunt huiusmodi aliquas malignitates contra legem. Scientes autem, quod nos invenientes veteres legislatores dubitantes de mortis causa donatione, quando donatio aut legatum est, et alios quidem adnumerantes earn donationi alios vero legato, a pluribus et bonis legislatoribus elegentes legatum earn esse pure defmivimus… ” – «Мы желаем, чтобы хитрость куриалов не могла причинить вреда фиску и чтобы закон во всем противостоял таким намерениям. Так как мы узнали, что после издания нами интердикта в отношении куриалов по поводу дарений, не позволяющего им дарить недвижимое имущество <на случай смерти> и оставлять по завещанию более чем три унции, но сохранять для курии целиком девять унций, они, обходя закон, придумали вопреки ему такого рода хитрость. Зная же то, что, как мы находим, прежние юристы сомневаются относительно дарения на случай смерти, дарение ли или легат имеет место, и хотя одни причисляют его к дарению, а другие, однако, к легату, мы, выбирая мнение большинства достойных похвалы юристов, безусловно определили, что это легат…» (пер. с лат. авт.).
Тем не менее некоторые существенные отличия между завещательными отказами и дарениями на случай смерти все равно сохранялись.
1. Легат являлся односторонней сделкой, для совершения которой достаточно было волеизъявления одного завещателя. Дарение на случай смерти – это двусторонняя сделка (inter vivos), для заключения которой требовалось как изъявление воли дарителем, так и согласие со стороны одаряемого.
2. Для исполнения legatum было необходимо содействие со стороны наследника по завещанию, выражавшееся в принятии им наследства и совершении определенных действий в пользу легатария. В отношении mortis causa donatio какого-либо участия со стороны heres testamentarius не требовалось. Вообще не имело значения, примет он наследство или нет.
3. Действительность легата зависела от наличия testamentifactio activa у отказодателя, а также testamentifactiopassiva и capacitas у отказополучателя. Для сохранения юридической силы дарения на случай смерти достаточно было наличия общей право– и дееспособности у дарителя, а также capacitas у одаряемого.
4. Дарение на случай смерти (под резолютивным условием) могло повлечь возникновение имущественных прав у одаряемого непосредственно с момента заключения такого соглашения, а для возникновения соответствующих прав у легатария в отношении наследства необходимо было наличие сложного (связанного) юридического состава, включавшего в себя следующие юридические факты: смерть завещателя, принятие наследства и исполнение наследником по завещанию самого легата.
Таким образом, конституция императора Юстиниана (530 г. н. э.), направленная на полное объединение завещательных отказов и дарений на случай смерти, хотя и гласила: “Nec ex quacumqueparte absimiles esse intellegantur” (С. 8.56.4)[44]44
Corpus Iuris Civilis. Vol. secundum: Codex Iustinianus / Recognovit P. Krueger. P. 367.
[Закрыть] – «И ни с какой стороны они [легаты и дарения на случай смерти. – А.К.] не признаются законом несхожими» (пер. с лат. авт.), тем не менее так и не привела к их полному и окончательному слиянию.
Данный вывод косвенно подтверждается фрагментом из другого римского источника – Институций Юстиниана, согласно которому «все эти виды дарения на случай смерти установлены вообще по образцу легатов. Когда у юристов возникло сомнение, отнести ли этот случай к дарению или к легату, и когда оказались основания в пользу того и другого, и одни юристы склонялись в пользу одного мнения, другие – в пользу другого, то мы постановили, чтобы этот случай [mortis causa donatio. – А.К.] почти во всех отношениях приравнивался к легатам» (Inst. 2.7.1)[45]45
“Hae mortis causa donationes ad exemplum legatorum redactae sunt per omnia, nam cum prudentibus ambiguum fuerat, utrum donationis an legati instar earn optinere oporteret, et utriusque causae quaedam habebat insignia et alii ad aliud genus earn retrahebant: a nobis constitutum est, ut per omnia fere legatis connumeretur”. См.: Институции Юстиниана / Пер. с лат. Д. Расснера. С. 110–111.
[Закрыть].
Невозможность полного слияния этих правовых институтов в Древнем Риме объясняется, на наш взгляд, сохранением перечисленных выше принципиальных различий в их правовой природе.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
