Текст книги "Тайна львовских подземелий"

Тайна львовских подземелий
Александр Косарев

Жить надо пока дают! Потом поздно будет!

© Александр Косарев, 2016

© Нина Александровна Косарева, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4483-1158-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая: Превратности судьбы

Странно иной раз складывается человеческая судьба самого обычного человека! Каждый из вас наверняка замечал такой удивительный феномен. Иной из нас за всю свою жизнь дальше пригородной дачки так никуда и не добирается. А другой и рад бы хоть годок пожить спокойно, ан, нет, несёт его родимого по городам и весям беспрерывно, только успевай поворачиваться! Вот и мне самому этаким «Макаром» подфартило. Кажется, совсем недавно жил я себе в своё удовольствие. Работал в исследовательском институте, писал потихоньку кандидатскую, и даже подумывал о вступлении в партию (коммунистическую, естественно).

Но вновь встряхнуло нашу непутёвую родину, и остался я после «Перестройки» с голым, прости Господи, задом, и недописанной своей диссертацией. Но делать нечего, жизнь не остановишь! Начал крутиться. Поначалу устроился к одному шапочному знакомому в винный магазинчик, простым продавцом, естественно. Продержался там почти полгода. Чуток окреп, отъелся. Однако счастье долгим не бывает. Магазинчик пошёл «ко дну» и я был вынужден искать себе новое пристанище. Чего только потом не делал, чтобы свести концы с концами? Торговал колготками, перегонял фуры с корейскими телевизорами, и вновь торговал, но теперь уже конской упряжью. Работал охранником, электриком и даже массажистом, банковским дамам их толстые спины правил. Но и это всё слизнула царящая в стране анархия словно коровьим языком, и ушло оно в никуда, исчезло в тумане! В один из бездарно прожитых дней, мечась в поисках хлеба насущного, я созвонился с одним из своих армейских дружков, выискав его телефон в старой записной книжке.

Поговорили немного, вспомнили прошлые годы, оценили времена настоящие. Да, совсем забыл сказать, звали моего дружка Леонидом. Лёнчик – пончик. Уговорились мы с ним о сходке и встретились через пару дней с глазу на глаз в небольшой открытой пивной, что приткнулась на бульварчике, прямо напротив памятника Пушкину, если смотреть через Тверскую. Сидим, пиво потихоньку потягиваем, кругом народ бурлит, флагами машет, кричит о чём то… А с ним мы сидим, не встаём. Обоим уже под сорок считай, жизнью изрядно пожёваны, нам не до криков о свободе и справедливости. Ведь мужику российскому так на роду написано, ошибок по жизни много делать нельзя ни в коем случае. Судьбу свою, пусть и непростую, нести следует тщательно, осторожно и трепетно. Повороты в ней делать плавно, с изрядной аккуратностью!

Но в проклятые 90-е нас взяли всех подряд и, не разбирая ни чинов, ни званий, взяли да и размочалили об асфальт, растёрли в кисель! А потом, вытерев предварительно о наши остатки ноги, власти наши подняли, что осталось, и сказали с кривыми улыбочками: – Ну что ж, ребята, живите дальше, как сможете, конечно. Впрочем, что это я, разнылся, от темы отошёл? Виноват, исправлюсь! Сидим мы, значит, рыбку какую-то мусолим, делимся негативным опытом последних лет. И вдруг Лёня мой аж подпрыгивает на дюралевом стульчике.

– Коль, – говорит он аккурат после третьей кружки, – да ведь ты, как мне помнится, в сапёрном взводе воевал?

– Было, – согласно киваю я головой, – помню! И что с того?

– Да то, – отвечает, – что для тебя браточек, у меня кое-какое дельце есть! Да ещё какое доходное! И как я позабыл? Допивай скорее, – заторопился он меня, – нам бы только этого мужика застать. Летом у него самый сезон заработков, поймать его дома нечасто удаётся. Пошли, пошли скорее!

Отыскали мы с ним телефон-автомат, звонит он кому-то, отвечает ему кто-то. Лёнчик начинает втолковывает ему, о том, что нашёл нужного человека, а я думаю про себя: – О чем речь, о каком сезоне они речь ведут? Кедровые шишки что ли в тайге нужно бить, или на путину ехать придётся? Тогда причём здесь моя служба?

Тут мой друган трубку вешает, по плечу меня радостно хлопает и чуть не за руку тащит в метро. Едем до Комсомольской, к вокзалам, садимся в электричку. Едем куда-то, уже на электричке, довольно долго едем. Потом ещё на автобусе около часа тащимся. Наконец-то доехали, к вечеру почти. Деревня как деревня, дом как дом, деревянный, хотя и большой. Думаю про себя: – Как же Лёня сюда дозвонился? А он в это время в дверь стучит. Выходит на наш стук хозяин избы. Невысокий такой, крепенький мужичок. Лицо суровое, руки и лицо в шрамах. Пожали мы друг другу руки, и тут он впервые взглянул мне в глаза. Не просто так взглянул, а при этом и ладонь мою сжал весьма и весьма неслабо. Я естественно ответил. Он ещё поддал, и я давлю изо всех сил. Короче руки наши потом еле расцепили, так они слиплись!

Зашли после знакомства в дом, уселись, как водится на кухне. Думал, начнётся обычная русская пьянка, но нет, несёт хозяин самовар в горницу. Не дровяной, правда, электрический, но всё равно, приятно. Сидим, чай пьём, беседуем. Правда очень скоро замечаю, что хозяин наш, а назвался он Степаном Ивановичем, разговор наш гнёт во вполне определённую сторону. Образование моё его интересовало только в смысле моих навыков химика, здоровье занимало в плане выносливости и трезвости, а воспоминания юности, только в плане байдарочных походов и туристических слётов, в которых я некогда принимал весьма активное участие. А когда он услышал о том, что я службу проходил в отделении сапёров, да ещё и принимал активное участие в уничтожении старых складов времён давно минувшей войны, восторгу его просто не было предела. Отлучившись на несколько минут, он принёс нечто, завёрнутое в старую мешковину. Хитро улыбаясь, очистил стол от чашек и вазочек с вареньем, после чего водрузил ношу прямо под моим носом.

– Взгляни-ка Николай, на сей предметец! – предложил он, откидывая тряпку в сторону.

Я едва не подавился лимонной долькой, которую только что выудил из чая и теперь не торопясь пережёвывал, поскольку прямо передо мной лежала изрядно проржавевшая немецкая противотанковая мина! Мало того, что она проржавела, это было бы ещё полбеды, но она была с взрывателем, проржавевшим гораздо более, нежели её корпус! Когда я оторвал от этого чудища глаза, Лёни моего в комнате уже не было и в помине, но хозяин, опершись костяшками пальцев на скамейку, смотрел прямо мне в глаза и не один мускул не дрожал на его лице.

– Ну что же, – проглотил я неподатливую лимонную корку, – случай конечно нетривиальный! Немецкая противотанковая мина, марка Z-52, если память не подводит. Вес боевого заряда – четыре с половиной килограмма. Два детонатора. В нынешнем состоянии разборке явно не подлежит. Советую вам Иван Степанович, – перепутал я со страху имя и отчество хозяина дома, – отнести эту штуку с большой осторожностью подальше, да и закинуть в какое-нибудь безлюдное болотце!

– Э-э не-ет, мил человек! – отвечает он мне. Не для этого я её из белорусских лесов сюда тащил, чтобы так бездарно зарывать в землю или в болоте топить! Ты мне, если специалист, помоги её разрядить, да к делу пристроить. Поможешь – приму тебя к себе с радостью. Будешь у меня при деле, при деньгах, семья твоя сыта будет. Подумай, не торопись. Спешить нам с тобой некуда. Дом у меня большой, поспать есть где. Инструмент есть какой пожелаешь, еды навалом, только трудись. Неужели умному россиянину слабо с немецкой железкой справиться?

– Нет, – говорю, – не слабо, но только в жилом доме такими делами мне заниматься несподручно. Лучше бы, мне устроиться в более укромном месте.

– Это запросто! – бойко вскакивает мой новый знакомец с места.

Заворачивает он мину опять в тряпочку и пулей вылетает на улицу. Я естественно за ним. И главное, как на магните за ним иду, словно на привязи какой! Вроде не тащит никто, не заставляет, а иду, хотя прекрасно понимаю, между мной и смертью всего лишь метр с гаком! Обогнули мы дом, прошли садик небольшой, яблонь двадцать, не более. Затем сотки четыре картошки, вовсю уже цвела. Подходим к баньке у заборчика перед самым лесом. Ладная банька, качественная. Заходим вовнутрь. Хозяин открывает люк, лестница под ним, прочная лестница – дубовая. Спускаемся вниз у меня и глаза разбежались. Столы, тиски, свёрла, захваты всякие, ножовки электрические. Мастерская значит по первому разряду! В помещении сухо, чисто, свет – лампы дневные, красота, да и только!

– Прежде чем браться за железо, – говорит Степан Иванович, – пристраивая ношу свою опасную на верстак, – берись вначале за голову. Всё что мне нужно из этой штуки, так это тротил. Но, как нам добыть его без опаски? Просверлить дыру да нагреть на пару вроде бы и можно, но вдруг пружинка какая в детонаторе сорвётся от перепада температуры, или оттого, что смазка его окаменевшая от горячего пара потечёт, раньше чем весь тротил выплавится? Понимаешь к чему я? Попробовать вывинтить взрыватель и того более опасно! Видишь, в каком он состоянии? Подумай Николай, крепко подумай! У меня таких болванок четырнадцать штук лежит и все в таком вот состоянии, не лучше. А ведь даже из одной такой тола можно на полтораста долларов добыть. Придумай голубчик, очень тебя прошу. За ценой не постою, пятьдесят процентов твои будут, законные!

Сказал он это и ушёл, а я в подвале том остался, на пару с миной. Сидим и смотрим друг на друга. Смерть и я. Кто кого пересмотрит. Час сидим, два сидим. И тут меня словно прорвало.

– Стоп, граждане, – думаю, – минутку! Если нельзя взрыватель удалить физически, то почему его нельзя удалить химически? Что если мину уложить в глубокую эмалированную кастрюлю, да и залить в неё обычный электролит для аккумулятора? Если это сделать прямо сейчас, то к утру и от корпуса и от детонатора останется только кучка железного купороса, никак не опасного, а тротилу от кислоты ровным счётом ничего не сделается, он только чище станет!

Сказано – сделано. Прибежал я в дом, объяснил задумку свою Степану. Раз объяснил, два объяснил. Чувствую, не доходит. Но, тем не менее, принялся хозяин активно мне помогать. Вырыли мы уже впотьмах на задах яму, по пояс, примерно. Уложили в неё большой эмалированный таз, а в него осторожненько поместили и мину эту неладную. Не просто так поместили, а предварительно обмотали её толстой леской, поскольку не растворяется пластик в кислоте. Электролита у Степана не нашлось, пришлось ехать за ним в соседнюю деревню, где стояла хоть и маленькая, но действующая автобаза. Уже в полной темноте, при свете керосиновой лампы мы наполнили таз кислотой и, прикрыв его, на всякий случай куском старого шифера, пошли спать.

Спалось мне в ту ночь на удивление превосходно. Так спалось, как не спалось, пожалуй, с самого детства. Несколько раз, правда просыпался, но тут же вновь проваливался в сладкий омут блаженного забытья. Окончательно я проснулся только около десяти часов. На улице вовсю голосили петухи и мычали коровы, но в доме было удивительно тихо. Я полежал ещё минут десять, потом встал, оделся. Без парада естественно, только в брюки и майку, поскольку щеголять не перед кем. Хозяина дома нигде не было видно. Я походил некоторое время перед крыльцом, поглядывая на копошащихся в куче соломы кур, но тут же вспомнил о своих вчерашних деяниях.

– Не там ли Семён? – подумал я с некоторым опасением. Пойду-ка я к бане, проверю, как там дела идут?

И точно! Семён Иванович, стоял на коленях около вчерашней ямы и с интересом перемешивал её содержимое длинной орешиной.

– Доброе утро! – поприветствовал я его, приближаясь.

– А, господин химик проснулся, – повернулся он, – как спалось?

– Отлично, – ответил я, присаживаясь рядом. А здесь, каковы успехи?

– Да вот, пока ты спал, я вторую загрузил. Но как-то слабо она варится! Пузырьки идут, но не так, чтобы очень!

– Естественно! – пожал я плечами. Надо было сначала вылить из таза отработанную жидкость и залить туда свежий электролит. А то там сейчас в основном растворы всяческих солей плавают, а вовсе не нужная нам кислота!

– И что же теперь делать? – зачесал затылок Семён.

– Добавить свежего электролита, – протянул я руку к пластиковому бачку, – и кипяточка с пол-литра!

– А этого зачем?

– Реакцию ускоряет, – разогнул я затёкшие ноги, – да и вообще полезно будет в данном случае.

Семён в этот момент посмотрел на меня с большим уважением, что, не скрою, было весьма приятно.

– Да, да ты же, наверное, не завтракал? – спохватился он. Пойдём в хату, накормлю тебя нашей деревенской едой.

О завтраке этом надо бы рассказать особо, но поскольку времени у меня в обрез, упомяну только о том, что хозяин дома меня удивил несказанно. Не припомню, что бы одинокий мужчина столь вкусно готовил. Хотя, может быть именно эта одинокость и подвигла его на такие необычные кулинарные подвиги. И вообще, в любом деле Семён был мужчиной очень обстоятельным и основательным. Не терпел грязи и беспорядка. Даже в лесу, на краткой, в общем-то, стоянке у него всё было расставлено по местам и по «струнке». Впрочем, об этом после. Ну так вот, наелся я так, что в пору было вновь заваливаться на лавочку, но хозяин живо занял меня беседой, причём беседой такого свойства, что сон мой отлетел, как ангел от пьяного.

– Нормальный ты мужик, Николай, – так начал он свой разговор. И специалист ты, видать, в своём деле, да и опасности не боишься. Хочу предложить тебе одно интересное дело! Суть его заключается в том, чтобы отыскивать неразорвавшиеся или неиспользованные бомбы, снаряды, мины времён последней войны и затем перерабатывать их на тротил. Последний же, весьма ходко продается на горнорудные предприятия по весьма приличной цене! Отсюда я и деньгу для своих людей приличную имею и жизнь свою обеспечиваю. Хочу и тебе предложить в этом деле поучаствовать!

– Опасно же! – подскочил я от неожиданности на табурете. В любой момент можно здоровья лишиться, если не жизни!

– Так на это, – отвечает он на мой выкрик спокойненько, – и опыт жизненный имеется и навык соответствующий. Ты что думаешь, я этим первый год промышляю? Нет, уж шестой пошёл! И не один я, как перст в лесах воюю. Бригада у меня славная подобралась. И потери за эти годы были самые минимальные. Только двое погибших на моей совести. Да и то один из них дуриком совершенно Богу душу отдал. Оскользнулся на переправе через речушку, палкой, видите ли, воспользоваться побрезговал! А подорвался только один. Жалко парня конечно, но в этом деле только добровольцы участвуют! Каждый знает, чем рискует, и за что рискует!

Прикинь сам. За год, вернее за сезон ты заработаешь не меньше десяти тысяч долларов, это как минимум! Теперь прикинь, за сколько лет ты сможешь заработать столько же на обычном производстве? А ведь везде происходят несчастные случаи, не только у меня. Но у меня-то хоть платят за риск и если что, семью погибшего не забывают, как во всей этой очумевшей стране! А тебе здесь и карты в руки. Бывалый турист, здоров, голова на плечах, да и служил в сапёрных войсках! В подрывном деле не новичок. Думай брат. Думай сам. Скажешь нет – твоё право. Деньги за эти мины я тебе в любом случае выплачу. И даже премию добавлю, за смекалку. Скажешь – да, милости просим! Не пожалеешь. Нелегко у меня, мужик я больно требовательный, но зато и интересно. Новые места, новые дела и новая жизнь. На самом деле новая, без обмана. В конце концов, у нас здесь не тайное общество, хотя конспирацию мы блюдём. Не понравится работа – что ж, ищи дальше то, что по душе!

Долго колебаться я не стал. Шансов как-то продвинуться по жизни, у меня, в общем-то, было немного. А тут вдруг, такая удача! Короче говоря, я согласился почти без раздумий. Оговорил только тот момент, что посмотрю некоторое время, как у меня пойдёт. Хорошо пойдёт – останусь, плохо – распрощаюсь. На том мы с ним и порешили.

И месяцы полетели, будто одно мгновение. Где мы только не были? И в Брянских лесах искали старые партизанские базы, и из ржавого болота под Могилёвым вытаскивали авиабомбы. Охотились за неразорвавшимися снарядами на заброшенном полигоне в Казахстане и чистили затонувшие баржи с боеприпасами. Хотя к тому времени Союз «нерушимый» развалился окончательно, мы передвигались по его обломкам и действовали в своих интересах практически беспрепятственно. Я каждый раз удивлялся, с какой точностью организовывались наши, обычно непродолжительные по времени экспедиции. Словно повинуясь незримой отмашке, мы совершенно внезапно и очень быстро собирались, и обычно под вечер выезжали на какой-нибудь вокзал и очередное приключение начиналось.

Меня каждый раз поражало то, как ловко и незаметно происходил сбор команды, которая должна была совместно работать на конкретном объекте. Это происходило столь внезапно, что каждый раз приводило в истинный восторг. Вот мы с «Атаманом» сходим со своими котомочками с обычного поезда, вот идём в общей толпе прибывших, и вдруг, словно по мановению волшебной палочки, впереди нас появляется человек с белой, хорошо заметной сумкой на левом плече. Это идёт так называемый «лоцман». Теперь всем нужно следовать за ним. Далее мы втроём, естественно не разговаривая и даже не подавая вида, что мы составляем единое целое, мы ехали обычно на дальнюю окраину города или посёлка. Там вдруг, откуда ни возьмись за нами пристраивался ещё один человек, потом ещё один и только в каком-нибудь укромном месте, обычно на опушке близлежащего леса, начинались рукопожатия и представления новичков.

Представление наше всегда происходило по псевдонимам, или если хотите по кличкам. Так я, например, был «Химик», человек отвечавший за бытовое обеспечение и пропитание звался «Большим куско́м». Самое интересное прозвище носил один из профессиональных землекопов. Его все знали только как «Ры́ло» и никак иначе. Чисто номинально каждый из нас имел свой круг чётко очерченных обязанностей, но на деле большую часть работы мы делали вместе, всячески помогая друг другу. И только в самые ответственные моменты вперёд выдвигался тот, кто являлся в этом вопросе самым лучшим специалистом. Например, моей специальностью стало обезвреживание найденных боеприпасов. Здесь требовалось как величайшая осторожность, так и одновременно величайшая изобретательность.

Ведь каждая находка имела свою уникальную историю. Какие-то из них долгое время лежали в сухом песчаном слое, а другие приходилось извлекать из топких болот. Какие-то боеприпасы были готовы к немедленному применению и представляли реальную опасность, другие же были абсолютно безопасны, несмотря на их, иной раз совершенно печальное физическое состояние. Да, бьюсь об заклад, что вы подумали, будто хранившиеся в песке взрывоопасные предметы и сохранились лучше прочих. Ничего подобного! Как раз из самых отвратительных и труднопроходимых болот мы и извлекали самые хорошо сохранившиеся боеприпасы. Парадокс, скажите вы? А вот и нет! В песчаном слое ведь что происходило за последние полстолетия? Лежит там, допустим, неразорвавшийся боеприпас на глубине обычно одного – полутора метров. Пройдёт сверху дождик, накопится в песке водичка. Омоет она сверху корпус снаряда и уйдёт, как ей и положено вниз. Воздух вновь просочится между песчинками и постепенно корпус начинает ржаветь, несмотря на краску и смазку.

Летом эта церемония происходит почаще, зимой соответственно пореже. Но и зимой тоже свои сложности случаются. Теплоёмкость песка и снаряда разная, теплопроводность тоже. Получается очень интересный эффект, который мы между собой назвали «вымораживанием». При нём, во время оттепелей под снарядом образуется тонкая ледяная корочка, которая пусть и медленно, но верно начинает выдавливать его из глубины к поверхности. А при этом, что, думаете, происходит? Правильно, слабенькая поверхностная ржавчина начинает сдираться о песчинки и камешки и скорость ржавления ускоряется многократно. Но корпус-то снаряда нас никогда не интересовал, не в скупку же его тащить! Нас интересовал в первую очередь взрыватель. Если взрыватель на месте, то нам сигнал очевидный – эта военная болванка смертельно опасна. Тут для меня самое «интересное» начинается! И для других конечно, издалека за этим наблюдающих. Наверное, даже пари заключают, насчёт моей удачливости!

Но мне не до глупых пари. Наступает самый пиковый момент во все операции, но это и есть мой коронный номер. Все отходят подальше, а в яму спускаюсь только я, я один. На ногах легчайшие тапочки, штанишки спортивные, на резинке еле держатся, маечка драненькая. Никакого металла на мне нет, Боже упаси! Только скальпель из чёрного, железной крепости дерева, да спринцовка резиновая с водой. Вот и весь мой, на этот момент, инструментарий. Прежде всего, когда оказываюсь рядом с очередным объектом, я обычно кладу на него ладонь левой руки и стараюсь установить с ним какую-то незримую связь. Ведь это не просто ржавая болванка передо мной лежит, нет. Это и кормилец мой, но одновременно и смерть моя беспощадная. Вот она свернулась в плотный грязно-коричневый клубок и ждёт.

Чего ждёт, спросите? Отвечу. Ошибки она моей ждёт, оплошности самой невинной. Снаряд, или мина старая, это как матёрый сторожевой пёс. Он бы и рад облизать гладящую его руку, но инстинкт заставляет его только хрипло лаять на всех без разбора! Причём, что удивительно, я прекрасно это всё осознаю. Это для меня взрыв это смерть, а для неё ведь нет. Для него взрыв – это как раз и есть жизнь! Короткая, мгновенная, но жизнь. Вот, какая братцы непростая диалектика!

Так вот, слушай дальше. Присаживаюсь я около обычно лежащего на боку очередного снаряда и, закрепив его «скотчем» к предварительно вбитому рядом деревянному колышку, принимаюсь за дело. Осторожно, будто его поглаживая, начинаю расчищать деревянным скальпелем головную часть отчего-то не взорвавшегося снарядика. Там находится взрыватель, именно к нему основной мой интерес. Слой за слоем очищаю я его, ровно до той поры, пока не отчищу добела границу между стальным корпусом и самим взрывателем. Как только докопался, беру спринцовочку и проливаю это место водой с густо разведённой в ней марганцовкой. Это самый роковой момент. Прикипел взрыватель, приржавел насмерть, это один вопрос. А ну как нет! Ведь и такие случаи бывали, и не раз.

Если там только сплошная вспученная от времени окалина, то дела мои плохи и действовать нужно ювелирно. Коли вывернуть взрыватель не удаётся, приходится его голубчика обезвреживать прямо на месте. Вот тут-то и начинаются основные наши проблемы. Хорошо если снаряд этот один единственный. А что если не один он здесь лежит? Что если это полевой склад и таких как он здесь сотня! Тысяча! Тут любая моя ошибка удесятеряется, любой ущерб возрастает стократно. Понятно, что от меня ничего не останется, но ведь и ничего не останется и от найденных боеприпасов!

Вот вы, например, ни за что не догадаетесь, как труден и многопланов этот поиск. Иной раз ради единственной находки приходится опрашивать сотни людей и только для того, чтобы приблизительно выяснить местонахождение перспективного района. Сами понимаете, такой специфической работой занимаются особые бригады, состоящие обычно из двух человек, самой дружелюбной наружности. А их в свою очередь направляют теоретики, которые с лупами в руках изучают старые карты, донесения с мест боёв и военные мемуары. После оконтуривания перспективного района «разведчиками» в дело вступают одетые в камуфляж «розыскники». Они вдоль и поперёк прочёсывают специально сконструированными приборами места возможного залегания интересующих нас предметов. Оставляют они за собой мало кому понятные метки, понятные только посвящённым

Думаете это всё? Пора копать? Ошибаетесь, милейший! Потом за дело берутся аналитики, очень серьёзные дядьки. Ну, очень серьёзные! Получив от предварительной разведки все отчёты, они их изучают неделями, после чего углубляются в составление рабочих планов. В них расписано всё: от количества участвующий в той или иной операции людей, вплоть до количества бутербродов, которые должны быть съедены, допустим, на второй день проведения работ. И только потом, когда всё рассчитано и выверено, вступает в дело наша команда, ни минутой раньше, ни секундой позже. И процесс этот продолжается практически непрерывно.

Другое дело, что одни службы больше работают в летние месяцы, а другие в основном зимой. Что же касается меня, то я трудился практически непрерывно. Летом, как и положено «чёрному следопыту», участвовал в интенсивных поисковых работах, а долгими зимними вечерами мы с Семёном трудились в подвале бани, изготавливая наш основной «экспортный» продукт – цилиндрические тротиловые шашки, почти не отличающихся от стандартных – динамитных, но гораздо более мощные. Кстати сказать, сбыт нашей специфической продукции тоже шёл весьма успешно, от покупателей не было отбоя и, соответственно, доходы нашей подпольной «фирмы» росли как на дрожжах.

Я был очень доволен. Работа, хотя и тяжёлая, хотя и опасная, приносила не только ощутимый доход, но и позволяла, как бы это сказать, реализоваться полностью. Тут я не только рисковал жизнью, но и мог применить свои чисто профессиональные, полученные ещё в институте знания. Так я самолично спроектировал и изготовил переносной парогенератор. Этот прибор позволял нам отсосать хотя бы часть вожделенного тротила в совершенно безнадёжных случаях. Сразу вспоминается тот случай, который произошёл с нами под Ленинградом, тьфу, под Санкт-Петербургом конечно!

В одном из болот Ленинградской области был найден неразорвавшийся снаряд, выпущенный в своё время из знаменитой немецкой пушки «Дора». Лежал он, наполовину зарывшись в тину своей неправдоподобно большой тушей, и с виду казался обычным замшелым пнём. При падении он видимо некоторое время кувыркался и поэтому закопался именно своей торцевой частью, которая в безкислородной среде болота сохранилась просто прекрасно. А головная его часть оказалась на воздухе и естественно соржавела практически полностью.

Где в этом монстре располагался взрыватель, я так и не нашёл! Поэтому решил, что он (или они) были вмонтированы куда-то вовнутрь этого чудища. Как-либо разобрать снаряд было естественно невозможно, а о том, что бы попытаться вытащить его из трясины и перевести в другое место, не могло быть и речи из-за его циклопического веса (700 кг. одного тротила!). Во тут-то и пригодился мой парогенератор! Выкопав около железного монстра яму, мы опустили в неё железный бачок, закрепив его, чтобы не всплывал, двумя еловыми брусьями. После чего оставалось только высверлить в теле снаряда пару дырок и вставить в одну из них трубочку парогенератора. После чего мы удалились от опасного места метров на четыреста, предоставив нашему механическому помощнику делать всю грязную работу за нас. В результате мы наплавили более четырёхсот килограммов отличной взрывчатки! Можно было бы добыть и больше, но рисковать мы не стали, оставили всё как есть. Впрочем, что-то я опять увлёкся, а ведь совсем о другом собирался рассказать. Всё, больше не отвлекаюсь!

В общем, так я и проработал у предприимчивого Степана почти год, нет даже больше. Раз в два месяца навещал семью, словно подводник, всплывший из океанской пучины. Но погостив дома дней пять-шесть, вновь возвращался в ставшую уже почти родной Калужскую область.

Но однажды в начале сентября у меня в очередной раз случился резкий поворот в судьбе. Поворот, который ещё раз показал мне, что всё в этой жизни обстоит не так замечательно и ухо надо держать востро всё время. А поначалу начиналось новая история весьма радужно. В один из дней, когда Семён Иванович должен был передавать покупателям очередную порцию нашей продукции, он попросил меня его сопроводить. Объяснил тем, что вес груза получился большой, а у него болит потянута накануне рука. В этом не было ничего необычного, и я естественно согласился.

Традиционно обмен происходил на какой-нибудь богом забытой просёлочной дороге. На сей раз путь наш лежал в Смоленскую область. Миновав деревню Андреевка, мы проехали мимо довольно большого сильно заросшего пруда и остановились на конце выгнутой дугой плотины. Вскоре запиликал тональный вызов радиотелефона, которые тогда только-только начали появляться в нашей стране. Семён Иванович снял трубку.

– Мы на месте, – подтвердил он своему собеседнику, – ждём-с! Колесо прокололи! – повернулся он ко мне. Да, всё забываю тебе сказать, я ведь тебя взял с собой не просто так, с определённым смыслом.

Я непонимающе взглянул на него.

– Заказ на тебя пришёл! – попытался он коротко объяснить мне свою мысль.

– Не понял? – мигом насторожившись, отозвался я.

– Да, ты понимаешь, – небрежно взмахнул он рукой, – попросили меня одни деятели с югов подыскать им высококлассного минёра. И не просто так попросили, а предложили целых две тысячи долларов за «сводничество»! Вот я подумал, если они только за это такие деньги дают, то сколько же они заплатят исполнителю? Естественно, первая мысль была о тебе. Работаешь ты вполне качественно, уверенно и с выдумкой. А у нас как раз некая пауза в делах намечается. Поговори с заказчиками, они сейчас подъедут. Глядишь, может быть тебе их предложение понравится?

Я, как мне помнится, хотел уточнить ещё что-то, но как раз в этот момент на другой стороне плотины появился чёрный джип, из которого торопливо выскочили двое. Семён Иванович тоже покинул кабину и размашистой походочкой направился в сторону прибывших гостей. Некоторое время вся троица стояла посредине плотины, что-то энергично обсуждая и размахивая при этом руками. Потом они сгрудились голова к голове, и некоторое время пребывали в неподвижности, видимо считали деньги.

После этого довольный, широко улыбающийся Иваныч двинулся к нашему УАЗу, жестами показывая мне, чтобы я шёл к нему навстречу. Поравнявшись со мной, он весело подмигнул мне, как бы напутствуя и желая удачи. Выйдя на плотину, я подошёл к одному из оставшихся на ней собеседников «Атамана». Это был невысокий, но плотный мужчина с колючим взглядом и усталым, изборождённым болезненными рытвинами лицом. Оглядев меня снизу вверх, он протянул мне руку и некоторое время энергично её тряс, пристально вглядываясь мне в глаза. Отпустив, наконец, мою ладонь, он заговорил, и голос сразу выдал его южнорусское происхождение.

– Мне вас рекомендовали как отличного в своей области мастера! – проворковал он почти нежно. Мы хотели бы предложить вам интересную и перспективную работу…, по вашей специальности, разумеется.

– И что за работа? – естественно поинтересовался я.