Текст книги "Русский израильтянин на службе монархов XIII века"

К обеденному отдыху поднялись к горной котловине, из которой до вечера шли по другому извилистому ущелью на плато. Еще одна ночевка со скудным количеством воды, запасенной в вади[51]51
  Вади. Арабское название сухих русл рек и речных долин периодических водных потоков.


[Закрыть] ал-Хаса. И начинается последний этап. Последние тридцать километров, и мы подходим к стенам крепости Карак. Здесь у каравана двухдневный отдых, а мы с Абу Сахатом, вероятно, прибыли на место, так как люди из очередного встречного каравана сказали, что наиб Дамаска ал-Муаззам Иса приехал к отцу в Карак.

Я был в Петре[52]52
  Петра. Древний город, столица Набатейского царства. На территории современной Иордании. Расположен в узком каньоне. Находится на пересечении двух дорог: от Красного моря к Дамаску и от Персидского залива к Газе. Славится храмами и домами, вырубленными в скалах. В XII в. им владели крестоносцы, позднее Айюбиды.


[Закрыть] вместе с парнями из нашего взвода, мы отправились однажды после милуима полюбоваться городом в скалах. Но в Караке я никогда не был, честно говоря, даже и не подозревал о его существовании. Поэтому с интересом рассматривал все. Крепость расположена на высоком плато треугольной формы, вытянутом к югу. С трех сторон плато ограничено крутыми склонами вади Карак. Собственно, основное русло вади проходит севернее, но и с запада и с востока крепость и лежащая севернее ее часть города окружены спускающимися к вади ущельями. Узкая южная часть плато дополнительно ограничена рвом. Но он так широк, что я заподозрил его естественное происхождение. Возможно только, что строители за много веков расширяли и углубляли его, делая склон, прилегающий к крепости, совершенно неприступным. Южнее этого рва еще одно возвышение, даже более высокое, чем то, на котором стоит крепость.

Наш караван обошел крепость и вошел в город, направляясь к караван-сараю. А мы с Абу Сахатом проследовали дальше, в цитадель. От города цитадель тоже отделена рвом, явно искусственного происхождения. Через ров перекинут мост. Нас остановили только на пару минут, вероятно, Абу Сахата здесь хорошо знают. С верблюдом, осликом и конем, которого я вел на поводу, мы прошли к гигантским подземным конюшням, в которых оставили своих животных. Тюки нам помогли нести трое слуг, появившихся неизвестно откуда. Абу Сахат повел меня бесконечными, как мне показалось, переходами в южную часть цитадели, где, оказывается, находятся и главная мечеть, и резиденция султана. Он провел меня в помещение, которое открыл нам один из слуг. Наконец можно сбросить с себя пыльную дорожную одежду, умыться и переодеться в чистое.

Мы провели в этой цитадели чуть больше недели, поэтому я не успел изучить ее. Конечно, запомнить весь этот лабиринт залов, коридоров, проходящих на трех уровнях, из которых только один был над землей, за это время невозможно. Но основные помещения внутреннего двора, особенно принадлежащие наибу Дамаска ал-Муаззаму Исе, я хорошо запомнил. Я говорю о внутреннем дворе, так как за мощной внутренней стеной был второй двор, из которого шел единственный подземный выход наружу, к мосту через северный ров. Возможно, он был когда-то наземным выходом, но ведь прошли века, и он оказался под землей. В этом внешнем дворе размещалась основная часть войска крепости. Здесь, в его многочисленных помещениях, в случае опасности могли укрыться жители города.

Ближе к вечеру за нами зашел слуга, и мы с Абу Сахатом отправились ужинать. В помещении было не очень много людей, мне показалось, что это придворные ал-Муаззама, солдат не было. Еда была обильной, хотя, на мой вкус, слишком жирной. Правда, на столе было много острых солений, и это исправляло ситуацию. После ужина не стал бродить по цитадели, так как учитель ушел докладывать наибу о результатах своей поездки в Египет, а я побаивался неприятных инцидентов, ведь практически еще не говорил на арабском языке. Абу Сахат учил меня понемногу, но успехи были пока слабые. Нужна непрерывная практика, а мы с ним говорили в основном на какой-то смеси иврита современного с древним. Я даже подозревал, что его иврит очень похож на арамейский.

Достал свое армейское обмундирование и проверил карманы. Смутно помнил, что в одном из моих многочисленных карманов должна была быть небольшая, но подробная карта Западной Галилеи. По ней мы ходили из Нагарии в пешие прогулки по окрестностям, добираясь в том числе до крепостей крестоносцев Монфор[53]53
  Монфор. Замок крестоносцев, резиденция великих магистров Тевтонского ордена в 1230 – 1271 гг. В нем орден хранил свою казну и документы. Расположен на утесе, возвышающемся над ручьем Кзив и древней дорогой, шедшей вдоль этого ручья. Находится в Израиле между Нагарией и Маалотом, недалеко от деревни Миилия.


[Закрыть] и Ехиам[54]54
  Ехиам. Замок крестоносцев, расположен в Израиле между городами Нагария и Маалот, недалеко от деревни Меона. Построен Тевтонским орденом одновременно с замком Монфор. Ехиам – современное название, в честь погибшего в борьбе с арабами защитника еврейского поселения. В описываемое время назывался Джудин.


[Закрыть]. Ходили мы и дальше, до горы Мерон[55]55
  Гора Мерон. Самая высокая – 1208 м над уровнем моря – гора в Галилее. Святая гора для евреев. Там находятся могилы двух святых законоучителей иудаизма – раби Шимона Бар Йохая и его сына раби Элиэзера.


[Закрыть] и Цфата, но в этом случае предпочитали проехать основную часть пути на автобусах. Действительно, в одном из внутренних карманов, то есть под подкладкой левого нижнего кармана брюк, лежала карта, в целости и сохранности. Кроме того, я нашел еще несколько мелочей: пластиковую плоскую коробочку с десятком иголок, записную книжку, почти чистую, складной перочинный ножик с многочисленными лезвиями, лежавший в самом нижнем карманчике левой штанины. Я со смехом смотрел на нож для открывания консервных банок. Где я теперь найду консервные банки? Все эти богатства я спрятал в тот же сверток, который передал мне Абу Сахат.

Наконец пришел и он, коротко рассказал, что наиб остался доволен реакцией ал-Камила. Заинтересовался и моей персоной. Правда, мне это показалось неприятным. Опять придется изворачиваться, лгать. Но Абу Сахат строго предупредил меня придерживаться первой версии моего появления на Святой земле. Ни наиб, ни придворные наверняка ничего не слышали о Гиперборее. Они не видели мои странные предметы. Поэтому их вполне удовлетворит версия о приезде из отдаленного города Москва.

На следующее утро, после завтрака, пришел один из придворных ал-Муаззама и пригласил нас с Абу Сахатом к наибу. Мы не знали цели приглашения, поэтому пошли в нарядной одежде. Вместе с провожатым оказались в небольшом зале, где уже ждал наиб, одетый весьма спортивно. На нем были легкие шаровары, шелковая рубашка с широкими рукавами и что-то вроде жилета. Я с изумлением посмотрел на учителя, взглядом спрашивая: это наиб? Наиб сказал мне что-то. Абу Сахат перевел:

– Светлейший эмир предлагает тебе сразиться на мечах.

– Но я не умею сражаться на мечах. Никогда не держал меч в руках.

Короткий обмен мнениями, и учитель снова перевел:

– Тогда на саблях. Светлейший эмир владеет любым оружием.

Ал-Муаззаму Исе в это время было тридцать четыре года. Возраст расцвета всех сил. Он с юных лет участвовал в походах отца, уже несколько лет практически бесконтрольно владеет всей Южной Сирией и большей частью Палестины. Горячий, своевольный, он много крови попортил своему отцу, всегда настаивая на своем мнении. Все это я узнал от Абу Сахата позднее, а пока передо мной стоял крепкий мужчина, улыбающийся в предвкушении очередного проявления своей силы и отваги. Я, конечно, выше его почти на пятнадцать сантиметров, и руки мои длиннее. Это безусловное преимущество. Но он уже не менее пятнадцати лет постоянно держит оружие в руках. А я?

В зале кроме наиба и нас с Абу Сахатом было еще несколько человек. Придворные и слуги. Слуга подал нам две одинаковые сабли с полностью затупленными лезвиями. Хорошо, что хоть так. Я сбросил одному из слуг стесняющую меня верхнюю одежду и встал в позицию. Немного прижал правую руку к телу, чтобы не так была заметна разница в длине рук. Наиб, улыбаясь, сделал обманное движение, чтобы проверить мою реакцию. Я не спеша приподнял клинок, чтобы показать реакцию. Последовало несколько стремительных атак, которые мне пришлось отбивать тоже в хорошем темпе. Наиб продолжал улыбаться, но глаза его стали серьезнее. Мы немного походили по кругу, изучая друг друга и демонстрируя ложные атаки. Я услышал перешептывание придворных, сбившихся у дальней стены. Раньше они молча, со скучающим видом ждали скорого конца этой комедии. Теперь заинтересовались нашей схваткой.

Но кружение не может продолжаться бесконечно. Первым не вытерпел наиб. Он бросился вперед, заставляя меня отступать под градом его сильных ударов к стене. Чувствовалась та же школа, что и у убитого мной мамлюка. Выждав подходящий момент, я проскользнул под его саблей ему за спину, оставив наиба в невыгодной позиции с малым пространством за спиной. Но он все так же продолжал атаку. Я подивился, откуда в этом не слишком большом теле столько сил. Однако нужно было прекращать этот поединок. К этому моменту я уже понимал, что наиб сбит с толку, несколько потерял способность к анализу ситуации, надеясь только на свое стремление к победе. И тут подвернулся удобный момент. После мощного удара рука ослабляется, я это хорошо усвоил еще в своей группе сабельного боя. Наиб в очередной раз рубанул меня. Наткнувшись на мою саблю, его сабля немного отскочила. Если бы у нас были руки одинаковой длины, я не достал бы ее, но я полностью вытянул руку и ударил снизу по его сабле ближе к чашечке. Я уже представлял, как его сабля взлетит вверх и со звоном упадет на пол… Нет, не ударил. В последний момент вспомнил, что передо мной принц, хозяин моего учителя. С трудом умудрился остановить саблю, только чуть коснувшись сабли наиба. И отпрянул назад, так как практически подставил себя под удар, который мог бы для меня плохо кончиться. Но наиб остановился, бросил свою саблю слуге и сказал что-то. Абу Сахат перевел мне, что принцу надоело сражаться. При этом он смотрел на меня с явным удивлением. Я тоже отдал саблю служителю. Принц вышел из зала вместе с придворными и слугами. Мы с Абу Сахатом остались одни.

По дороге он сказал:

– Я волновался все время. Сначала, что наиб быстро расправится с тобой, а потом, что ты опозоришь наиба. Виноват, что не предупредил тебя. Но я вообще не знал, зачем нас вызывает принц. Все было так внезапно. Аллах велик. Он все делает всегда как лучше.

Впервые Абу Сахат так искренне говорил о величии Аллаха. Нет, он всегда призывал его имя. Он всегда поминал, что надеется на его милость. Но это были просто дежурные слова правоверного мусульманина.

Мы немного отдохнули в помещениях учителя. Он долго не мог успокоиться, считая себя виноватым. Оказывается, вчера он между делом рассказал, как его охранник (он уже не называл меня учеником) расправился с двумя убийцами в Каире. Наиб рассмеялся и, когда Абу Сахат сказал, что один из убийц был опытным мамлюком принца ал-Фаиза, ответил, что этого не может быть. Вероятно, после этого у наиба появилась мысль развлечься боем со мной. Я тогда не знал еще, что принц, с одной стороны, всегда прислушивается к советам Абу Сахата, который был при нем с ранней молодости, но, с другой стороны, бунтует против его советов так же, как и против приказов отца. Потом в глубине души признает правильность советов, но раздражается на советчика и ищет возможность сделать что-нибудь неприятное ему.

Наверное, нужно объяснить дополнительно, почему мне удавалось справиться с достаточно грозными противниками. Несколько месяцев занятий в группе саблистов вряд ли могли дать мне такое преимущество. Да, я успел позаниматься в группе только одну зиму. Потом наш руководитель скоропостижно умер. «Несчастный случай» – написали в газете. Но мы знали, что он пил горькую. Именно за неумеренное употребление спиртного он был когда-то исключен из сборной России по фехтованию на саблях. А потом работал сразу в нескольких институтах, ведя разные группы, в том числе рапиристов и саблистов. После его похорон вдова пригласила нас помянуть наставника. Мы впервые сидели в его квартире, говорили о нем хорошие слова, рассматривали в его кабинете полученные когда-то награды. Потом я заметил полку с книгами по фехтованию. Это была замечательная библиотека. Наш тренер, оказывается, собирал ее много лет. С волнением раскрыл одну из книг и стал разглядывать иллюстрации. Вдова обратила внимание на мой интерес и с горечью заметила, что теперь эта библиотека никому не нужна. Я возразил, что такие интересные книги – это просто клад. Вдова, ее звали Валентина Сергеевна, сказала, что я могу вечерами приходить и читать эти книги. Она обычно работает в городской библиотеке до шести вечера. Она добавила:

– Муж хвалил тебя и надеялся довести до всероссийских соревнований.

Я стал регулярно приходить к Валентине Сергеевне по вечерам, а иногда и в воскресенье. Валентина Сергеевна старалась, чтобы я читал не только книги по фехтованию, но и серьезную художественную и историческую литературу. Валентине Сергеевне было всего тридцать один год, она рано вышла замуж за нашего тренера. Мне было девятнадцать. Наверное, естественно, что однажды, когда я засиделся у нее допоздна, читая интересную книгу, она сказала:

– Автобусы, вероятно, уже не ходят. Оставайся у меня ночевать.

С тех пор я стал частенько оставаться у нее на ночь. Родители не очень ругали меня, так как понимали, что у меня такой возраст. Да и не знали, что моей избраннице тридцать один год. Позднее она подарила мне на день рождения всю библиотеку мужа. Когда я собрался уезжать в Израиль, мы беседовали до поздней ночи. Но она так и не решилась последовать за мной. Вероятно, была права. Я должен был через год вернуться в Тверь, расписаться с ней, и только тогда она могла переехать в Израиль. Она была реалистка и не поверила в такой вариант. Бросить работу, квартиру и ехать неизвестно куда – это было ей не под силу.

Часть книг я забрал в Израиль, так как мне нечего было везти с собой. Частенько читал их, изучал позиции, фантазировал, как я сражаюсь с врагами. Возможно, это позволило мне не забыть полученные когда-то навыки. Читал не только книги по фехтованию на саблях. До корок зачитывал и приемы обращения с рапирами и даже с мечами. Была в библиотеке и такая книга.

Возможно и другое объяснение. Тренер постоянно говорил нам, что хорошим фехтовальщиком может стать только тот, кто чувствует движения противника. В пример он ставил меня. По его словам, у меня слабая техника и недостаточная воля к победе, но есть «чувство противника». Тогда я не очень понимал, что он имеет в виду.

Но вернемся к действительности. После обеда нас снова вызвали к наибу. Принц сидел в одной из своих комнат, в походном одеянии. Абу Сахат переводил все, что касалось меня. Принц сказал, что великий султан через неделю возвращается в Каир, сам он едет в Дамаск и забирает с собой Абу Сахата. Мне велено сопровождать его, а пока учить пять молодых новобранцев. Все это заняло не больше пяти минут, и мы с Абу Сахатом, пятясь, вышли из комнаты. Абу Сахат ушел было к себе, но потом спохватился и пошел вместе со мной и сопровождавшим меня слугой. Мы втроем вышли во внешний двор, где нас ждали пять молодых парней, уже одетых в стандартную форму солдат ал-Муаззама Исы и получивших оружие.

Мама моя. Это мне теперь придется исполнять роль той молоденькой солдатки, которая муштровала нас в тирануте? Но приказ есть приказ. Я спросил слугу, где мы можем потренироваться. Он провел в довольно просторное помещение недалеко от конюшен. Находившийся в этом помещении служащий выслушал сопровождавшего нас слугу и выдал пару тупых сабель. Я попросил двух новобранцев взять сабли и показать, что они умеют. Переводил, конечно, Абу Сахат.

Новобранцы начали стучать саблями. Именно что стучать. Видно было, что с саблями они хорошо знакомы, так как держали их правильно, успевали отреагировать на взмахи противника. Много силы, много энергии, но никакой инициативы, никакого понимания действий противника. Просто удары сабель. Я остановил бой и предложил драться следующей паре. Опять то же самое. Нужно будет начинать обучение с простейших вещей. Я предложил последнему новобранцу саблю и тоже встал в позицию.

– Нападай.

Парень засмущался, но тоже скопировал мою позицию и взмахнул в мою сторону саблей. Я безучастно остался на месте. Он удивился, приблизился на один шаг и более смело напал на меня. Я уклонился от удара, но снова не стал отбивать нападение. Он еще приблизился и попытался рубить сверху. Я ответил ударом сабли снизу, отклонив его саблю вверх, и мгновенно перенес направление удара, стукнув его по правому предплечью. Наверное, было очень больно, так как он даже выронил оружие. Он покраснел, но быстро наклонился поднять свою саблю. Однако не успел. Я уже отбросил ее кончиком сабли в сторону. Бой окончен.

Не знаю, зачем расправился с ним так быстро, наверное, чтобы сразу внушить почтение. Потом снова поставил пару и начал комментировать их движения. Абу Сахат не успевал переводить. Тогда я попросил их делать все движения замедленно. То есть после каждого удара останавливаться, чтобы я мог прокомментировать, а Абу Сахат перевести мои слова. Затем выбрал парня посмышленее и стал обмениваться с ним ударами в медленном темпе, тоже сопровождая каждый удар комментариями. Парня звали Мухаммад. Назначил его старшим, и учеба началась. Я не профессиональный тренер. Мог только поделиться своими соображениями относительно боя. Но оказалось, что все это помогает им. А потом мы каждый день на каждой остановке нашего каравана посвящали не менее часа тренировкам. Я не смог передать им свои ощущения, свое мгновенное предвкушение следующего движения противника. Это, наверное, нельзя передать обучаемому. Или я не умел. Но простой технике сабельного боя обучил. Через пару недель они уже дрались прилично. Иногда я даже разрешал драться боевыми саблями, но, конечно, в панцирях.

С конями было все наоборот. Они все были прирожденными конниками. С детства скакали на лошадях без всяких седел. Они не только следили за своими конями, но и присматривали за моим. В первый же день, когда мы выехали из крепости тренироваться в поле, Мухаммад с восхищением посмотрел на моего коня и сказал:

– Великолепный конь, аравийский. Где вы такого купили?

– Подарок. У меня нет таких денег.

Не стал вдаваться в подробности. Да это и не было нужно.

Через некоторое время мы начали учиться конному бою. Впрочем, это было уже значительно позже, после нашего приезда в Дамаск. А пока мы выехали с большим караваном принца. Ехали почти в конце каравана, так как место поближе к началу каравана нам не доверили. Дорога до Дамаска может быть спокойно пройдена за четыре-пять дней, но с нами был небольшой гарем наиба, и мы двигались медленно. К тому же свернули к Байсану[56]56
  Байсан. Байсан, Скифополис – старые названия города Бейт-Шеан, расположенного в Иорданской долине в 25 км к югу от озера Кинерет. Через Байсан шли дороги к Акре, Дамаску и в Заиорданье. Бейт-Шеан был важной крепостью еще в середине II тыс. до н. э. Он упомянут в египетских надписях из Тель-Амарны времен Эхнатона.


[Закрыть] и остановились там на два дня. Принц после завтрака объехал укрепления города и остался недоволен ими. Он приказал начальнику гарнизона срочно заняться укреплением башен, очисткой рва. Заодно приказал снести все строения, находящиеся слишком близко к стенам. Наша группа следовала за его немногочисленной свитой, в которой был и Абу Сахат. После того как мы все вернулись к воротам, принц подозвал меня и спросил:

– Ну как? Получатся из этих туркменов нормальные мамлюки?

– Да, господин. Они прирожденные конники, сейчас я занимаюсь с ними сабельным боем. Но я думаю, нужно проверить, как они стреляют из лука. Я сам это никогда не делал. Нужен хороший стрелок хоть на несколько дней.

– Напомни мне об этом в Дамаске.

Я был удивлен, что принц помнит обо мне и моей группе. Но когда я спросил об этом Абу Сахата, он просто ответил:

– Принц хочет иметь людей, которые обязаны лично ему. И не связаны ни с другими принцами, ни с эмирами. Ты и туркмены для этого подходите идеально.

– А откуда у него эти туркмены?

– Он их выменял у младшего брата, принца ал-Ашрафа Мусы. Принц захватил в плен много молодых туркмен, когда воевал с эмиром сельджуков Рума.

– Но почему он считает, что они будут ему верны?

– В войске принца лучше, чем в своем племени. Здесь их кормят, одевают, платят им деньги. У них прекрасные перспективы, если они останутся живы. И они это хорошо понимают. Так было всегда. Предки принцев тоже были когда-то пленными воинами.

Мне это трудно пока понять, но Абу Сахат всегда прав.

После обеда опять появился слуга и сказал, что принц требует, чтобы я его сопровождал со своими людьми. Он едет в Кайкав ал-Хаву[57]57
  Кайкав ал-Хава (араб.), или Бельвуар – крепость госпитальеров, расположена к югу от озера Кинерет на высоте 500 м над долиной реки Иордан. Крепость отличалась высокой симметричностью, с прямоугольными стенами, армированными квадратными башнями по углам и по бокам, окружающими внутренний квадратный корпус с четырьмя угловыми башнями и одной башней на западной стене. В 1189 г. крепость захвачена Саладином. В 1220 г. разрушена эмиром Дамаска ал-Муаззамом.


[Закрыть]. Не знаю, где это и далеко ли. Но через десять минут мы вшестером уже ждали принца у его резиденции. К моему удивлению, он вышел в сопровождении только одного слуги, который, оказывается, немного знал иврит. Принц был налегке. Ему и слуге подвели коней, и мы хорошей рысью пустились в путь. Я спросил слугу:

– Далеко нам ехать?

– Нет, за два часа доедем.

Мы ехали чрезвычайно быстро. Временами принц пускал коня в галоп, но потом сдерживал и переходил на рысь. Проехали одну из проток реки Харод[58]58
  Харод. Река в Израиле, начинается недалеко от города Афула, протекает по долине Харод и долине Бейт-Шеан, впадает в Иордан.


[Закрыть] с ее болотами. Дальше еще одну речушку с болотами, а потом дорога пошла по водоразделу: справа, далеко внизу, пробегали бесконечные изгибы Иордана. Я хорошо помнил эту дорогу. Несколько раз проезжал по ней на автобусе и на машинах. Тогда она была (будет?) значительно прямее и не следовала всем изгибам местности. Но сейчас вокруг все было дико и красиво. Через полтора часа езды мы свернули влево и двинулись по дороге вверх. Впереди красовалась внушительная крепость. Теперь понял, куда мы едем. Оказывается, это неприступная крепость Бельвуар. Там я тоже бывал. Это одна из знаменитых достопримечательностей Израиля. Прекрасно сохранившиеся нижние этажи крепости, ее стены – все дает представление о былой мощи. Но теперь я вижу ее во всей красе.

Перед крепостью принц опять поднял коня в галоп, и мы проскочили, не остановленные, мимо изумленных охранников в ворота. На самом деле это даже не ворота, а довольно узкий проход в стене. Перед нами возникла глухая стена, но принц уверенно свернул влево, и мы следом за ним въехали в неширокий двор между внешними и внутренними стенами. Еще один поворот вправо, еще один узкий проход в мощной стене, и мы проникли во внутренний двор цитадели. Принц спрыгнул с коня, которого подхватил под уздцы подбежавший слуга. Мы тоже спешились.

Принц был в ярости. Увидев его сверкающие глаза, прибежавший начальник гарнизона упал на колени. Вероятно, хорошо знал нрав своего повелителя. Принц рычал:

– Почему я проскакал в самый центр крепости и меня никто не остановил? Чем ты здесь занимаешься? Тебе место на конюшне, а не во главе моей любимой крепости. Почему молчишь?

– Мой принц, дозорные издалека увидели вашу группу. Кто еще мчится с такой скоростью, как не наш высочайший повелитель. Для своего принца они открыли все ворота, а я еле успел переодеться, чтобы лицезреть и приветствовать моего повелителя.

– Не ври. Если я сейчас спрошу дозорных, тебе будет хуже. Где твой заместитель?

Из окружившей нас группы вооруженных людей выступил вперед довольно молодой мужчина и низко поклонился принцу.

– Как тебя зовут?

– Ахмад, мой принц.

Ал-Муаззам Иса внимательно посмотрел на Ахмада:

– Ты воевал в моих войсках?

– Да, мой принц. Я участвовал в сражении с неверными в Ливане, когда мы разбили войско Боэмунда[59]59
  Боэмунд. Боэмунд IV, князь Антиохии (1201 – 1205, 1208 – 1216, 1219 – 1233). Граф Триполи (1187 – 1233). Сын Боэмунда III.


[Закрыть], графа Триполи[60]60
  Триполи. Город в Северном Ливане. Во времена крестоносцев столица графства Триполи. Крестоносцы владели им около 189 лет.


[Закрыть].

– Да, хорошее было сражение, но давно. Я не помню тебя.

– Я был всего лишь командиром пятидесяти конников, когда мы атаковали правый фланг рыцарей графа.

– Хорошо, назначаю тебя временным комендантом крепости. Этого, – он показал на прежнего коменданта, – отправить в Дамаск. Но отнесись к нему с уважением. Он когда-то храбро сражался в войске нашего величайшего султана. Наверное, ему пора уйти на покой в свою деревню. Я потом это решу. Все.

Я подумал, что мы отправляемся назад, в Байсан, но принц прошелся по крепости, посмотрел на кухне, чем кормят солдат, сам поел солдатскую еду и приказал накормить нас. Потом он наедине поговорил с новым комендантом крепости, выслушал мужчину, заведующего финансами, и поднялся на самую высокую башню, чтобы оглядеть окрестности. Затем отдал приказ новому коменданту, который сразу же отправил солдат что-то делать в окрестностях крепости. Естественно, мы всемером следовали везде за принцем.

Больше он не стал задерживаться в крепости, и мы выехали за ворота. У всех ворот стояли солдаты: по три-четыре человека. Нагоняй принца сделал свое дело. Надолго ли. Они здесь чувствуют себя в далеком тылу, хотя это одна из важнейших крепостей Палестины. Назад мы ехали не так быстро. Принц думал о чем-то о своем. Только когда проехали болота около протоки Харода, он поднял своего скакуна в галоп и помчался так быстро, что я едва успевал за ним. Остальные шесть человек растянулись в цепочку далеко за нами. Он внезапно приостановил коня, обернулся и, увидев меня на полтора лошадиных крупа сзади, спросил:

– Почему ты не выбил саблю из моих рук?

– Мой принц, я не мог сделать это с вами.

– В следующий раз, если замахнулся, бей. Не смотри, кто перед тобой.

Он снова поднял своего коня в галоп. Я уже понимал немного современный арабский и поэтому смог объясниться без переводчика.

Вечером Абу Сахат долго расспрашивал меня о поездке, о словах принца. Он долго молчал, но потом сказал:

– Все хорошо. Принцу ты нравишься. Кстати, ты уже служишь у меня больше двух недель. Тебе полагается жалованье.

Он передал мне двадцать пять дирхемов. С недоумением я смотрел на эти дирхемы с именем ал-малик ал-Адил. Я уже мог читать. Но я не знал, что мне с ними делать.

– Меня кормят, поят, дали одежду. Зачем мне деньги?

Абу Сахат рассмеялся:

– Я тебя понимаю. Но деньги все равно бери. У тебя нет ни жилища, ни женщины. Все это придется покупать. Возможно, это последние деньги, которые я тебе плачу. Уверен, что принц заберет тебя у меня окончательно.

– Учитель, но я всегда буду спрашивать у вас совета.

– Хорошо, всегда отвечу на вопрос, если смогу.