Текст книги "Посвященный. Книга I. Маарон и отравленные земли"

Решено! На сегодня никаких мыслей о снах и про всякую чушь, кроме той чуши, которая нравится ему.

Майкл улыбнулся самому себе. Стало ли ему легче, ничуть. Но зато ему показалось, что стало Легче, и он принял это мимолетное ощущение как должное. А это уже прогресс. Потому что большинство современных терапий построены вокруг самовнушения. Взять хотя бы эффект плацебо.

Так о чем это мы?

Он взял ключи и вышел наружу. Расти стоял у дороги и наблюдал, как по улице проезжает какой-то пикап. Майкл хлопнул его по плечу и сказал.

– Ну давай, пошли уже.

– Ага, слушай, а Ребекка классная… – Сказал Расти, с издевкой на лице.

Майкл с наигранной суровостью поднял на него указательный палец, – Не вздумай к ней подкатывать, она моя девушка.

Они прошли две улицы и, миновав светофор на пересечении пятой и седьмой авеню, спустились в один из беднейших кварталов города. Это было заметно во всем. То, какими престарелыми выглядят дома, то, какими поврежденными кажутся передние дворики со своими косыми заборчиками и нестриженой травой. Это все давно не удивляет Расти, но в отличии от него, Майкл привык видеть опрятные дома на своей родной улице. И хотя до этого он не раз и ни два проходил мимо этих домов, вид разбросанных мусорных мешков, из которых кучами валятся бутылки из-под пива, шприцов и прочего все еще не давал ему покоя. Особенно сильно его переклинивало от вида детских игрушек и маленького зеленого трехколесного велосипеда у входа в дом под номером 112.

Вид уже старого, заржавевшего, с отломанным колёсиком велика, стоящего рядом со старым викторианским домом, окна которого на чердаке были забиты изнутри деревянными досками заставлял нервно сглотнуть.

А тем временем, пока Майкл метался от одной пугающей мысли к другой, Расти, продолжал говорить что-то, но его голос был очень далеко, за пределами невидимой сферы, коей оградился разум Майкл, погрязнув в пучину размышлений. Эта сфера так же внезапно лопнула от столкновения его кроссовка с камнем. Майкл чуть не упал, но сумел удержать равновесие.

– Ты чего? – Спросил у него Расти.

– Да нет, все отлично. Просто… задумался. – Ответил он.

Расти измерил его подозревающим взглядом. Запала недолгая пауза, после которой друг Майкла снов натянул на лицо свою фирменную улыбку.

– Пошли уже. – Сказал он, и они пошагали дальше, и вскоре спустились к набережный.

Вдоль реки воздух был свежее, чем ближе к центру города, но, вопреки этому, воздух неуклонно разогревался, и Майкл уже начинал жалеть, что не взял с дому кепку.

Вдоль набережной стелилась ковром из машин огромная стоянка. Машин на ней по утрам было не так много. Парк, что располагался вдоль длинного пирса, пестрил разноцветными вывесками и аттракционами самых разных форм и цветов. Больше всего на расстоянии выделялись американские горки и, конечно же чертовое колесо сорока метров в высоту. Со стороны парка доносился радостный шум толпы и глухой гул, идущий от всего этого балагана.

– Вон, смотри! —Крикнул Расти, указывая на главные ворота, ведущие в парк. У него стояли, притулившись спинами к стене, трое его друзей. Двое пацанов – братья Ник и Клайд Ниссаны и девушка по имени Ребекка. Она – лучшее, что случилось с Майклом Бруксом этим летом.

Все трое дружно помахали ему, и. Расти, и они двинулись в сторону друзей.

– Мы тебя та-ак долго ждали! – Крикнула Ребекка, бросаясь Майклу в объятья. Она поцеловала его в щеку, и он, наконец впервые за этот день почувствовал настоящую радость. Смотря в ее темно-синие глубокие, как океан глаза, он как будто расцветает внутри, и улыбка добирается до его уст и сердце его радостно трепещет, разгоняя кровь, заставляя ее биться по всему телу.

– Ага, действительно опоздал, – сказал Ник: Высокий, длинноволосый восемнадцатилетний «раздолбай-рокер», как любит называть его мама. Она же мисс Марта Нисан. И в этих ее словах есть очень, очень большая доля правды. – Лучше бы ты не приходил, нам и без тебя было весело. – Сказал он приглушенным, нарочито мрачным тоном, улыбаясь при этом почти до ушей, при этом брови его, как всегда, были сурово опущены, чутка прикрывая глаза.

– Ник! – Ребекка недовольно фыркнула на него, очевидно не поняв шутки. – Хватит уже!

– Ты чего, шуток не понимаешь? Ник теперь не скрывал веселья в голосе.

– О! – Она обернулась к Майклу. – Там, возле чертового колеса ТА-АКОЕ вкусное мороженное продают, пойдем, Майкл!

Майкл хотел что-то сказать, но Ребекка схватила его за руку, и сама же потянула в сторону ларька с мороженым.

Расти побежал вслед за ними с криком «Мороженое!» За ним и близнецы.

Все впятером они проводили время вместе, как и раньше, веселились, острили и бросались в друг друга шуточными обзывалками и от души радовались жизни.

Майкл с грустью в сердце подумал, глядя на своих друзей, что именно такие короткие моменты вскоре забываются, теряясь в пучине повседневных мыслей. Всплывают они затем лишь в глубоко-взрослой жизни, когда больше всего на свете мечтаешь просто вернуться обратно, в то время, когда дни казались длиннее, а будущее не тянуло за собой к темноте с такой опасной скоростью.

Майкл подумал «Когда ты молод, больше всего тебе не верится в быстротечность жизни: ты кажешься себе бессмертным. Лишь кажешься» – и тут же забыл об этой мысли.

Они поели мороженного, покатались на паре аттракционов. Все это время младший брат Ника, Клайд и Расти вели разговор по поводу новой консоли, которая выходит в продажу через пару месяцев.

– Я готов продать почку, лишь бы попробовать новый Икс-бокс. —С трепетом в голосе говорил Расти.

– Ага, а потом всю жизнь на таблетках жить будешь. – Не смог сдержатся Ник, звонко рассмеявшись.

– Я серьёзно. – отозвался Расти. – У меня еще с прошлого года на старой приставке только первая часть «Мертвых Душ» и «Зов Долга 4»

– Ты что, до сих пор в «Темные Души» играешь?

– Поправка: до сих пор не прошел! А так да, ты прав, уже тошнит от этой игры… а все равно никак не добить того босса… ну как его. Гвина, что б его, Повелителя Пепла!

Майкл тем временем, увидев стойку с винтовками, крытую желто-белым шатром, решил приобщить их двоих к всеобщему веселью.

– Пойдем! – Крикнул он вслед друзьям, указывая на тир впереди.

– Кто хочет посоревноваться в точности? – Подзывал их к себе седоволосый работник парка в кепке с изображением Микки Мауса. – Вы? – Он указал пальцем на Майкла, тот в свою очередь показал пальцем на Клайда.

– Ну что же… тогда вы!

– Нет… – Робко ответил Клайд. – Я и стрелять не умею.

– Ну, давай! – Кивнул Майкл.

Клайд все еще глупо смотрел на ружье. Его круглые глаза выражали неловкость вперемешку со стыдом.

– Давай, Клайди! – Поддержала Ребекка, – попробуй, чего ты!

– Хорошо, ладно. – К лицу Клайда подскочила краска, но, тем не менее, он подошел к стойке с винтовками и осторожно взял одну.

Ник и Ребекка стояли по сторонам, Майкл наблюдал за действием со стороны, будучи позади всех.

– Десять патронов – пять долларов. – Сказал седоволосый.

– Сегодня все за мой счет. – Майкл протянул деньги и дядька с улыбкой (как не странно, довольно искренней), предоставил взамен десять стальных шариков.

Клайд сделал первый выстрел – промах, второй – промах, третий, четвертый, все в молоко. Лишь одна баночка вздрогнула, и то только от ужаса пролетевшей мимо пули.

Он отступил от стойки с мрачной улыбкой на лице.

– Вот видите, – сказал он. – Я просто не умею.

– Ладно, – Сказал Ник, отбирая у него из рук винтовку, – смотри и учись, пока я жив.

Он подошел к стойке, принял удобную позицию и тут же, не став ждать, пока дыхание выровняется, сделал первый выстрел. В этот самый момент по ту сторону тира жестяная банка подлетела в воздух, сделала кульбит и с хрустом тоненького металла приземлилась на пол, покатившись к краю шатра. Тем временем он уже успел сделать еще два прицельных выстрела. С грохотом повалились еще две баночки, ложась, как гильзы.

По завершению этого обстрела было сбито пять баночек, при том, что в патроннике оставалось шесть патронов.

Лишь один раз пуля пролетела мимо (хотя, баночка еле-еле, но все же пошатнулась).

– Ва-у…

Все были в восторге от того, как искусно он стрелял, но Ник, с таким же непроницаемым выражением лица просто положил винтовку на место с сухой улыбкой, которая могла таить в себе, как и насмешку, так и откровенный пофигизм.

– Вот так это и делается! – Сказал седоволосый, указывая на призы. – Настоящий снайпер, а, как известно, отменная точность в моем шатре вознаграждается сполна. Выбирайте любой приз!

Ник, не глядя выбрал одного из медведей, что были на верхней полке и скромно (а скромность, кончено, была одним из главных достоинства рокера-Ника) презентовал его Ребекке. От этого жеста Ребекка слегка побагровела.

– Вот красота, спасибо! – Она клюнула его в щеку

– Не за что. – Ответил Ник, приветливо ей улыбаясь, так как еще ни разу не улыбался.

Майкл заметил бы эту его ухмылку, и определённо, нашел бы, что сказать по этому поводу. Ему не нравилось, когда Ник с Ребеккой так шушукались за его спиной. Он не ревновал, похоже, что чувство верности еще не успело сформироваться у него внутри. Он не ревновал, но если бы заметил этот жест, то точно разозлился бы. Но, к сожалению, или к счастью в этот момент Майкл смотрел не в сторону друзей. Его внимание привлек странной наружности человек, стоящий на расстоянии в добрых пятьдесят метров от шатра с тиром. Он стоял у стойки с мороженным и бесцеремонно пялился в их сторону. Лицо его казалось неживым, оно не источало ни злобы, ни радости и от этого человек казался больше похожим на восковую фигуру. Зато глаза его горели, за беспросветно черными зрачками пряталась столь же пустая душа.

На миг Майкл позабыл обо всем мире, во рту его пересохло, а перед глазами теперь не стоял парк с его высоченными горками и исполинских размеров чёртовое колесо. Осталась лишь тьма, тележка с мороженным, и человек, стоящий за ней. А еще, его горящие какой-то холодной ненавистью глаза.

Майкл нервно сглотнул. Его руки словно кто-то привязал невидимыми канатами к телу. Теперь он замер, став похожим на столб. На его лбу начали проступать капельки пота, а к горлу подступала тошнота. А тот, на обратной стороне мира так же неподвижно и сурово смотрел на него, измеряя обезумевшим взглядом.

Наконец, Ребекка положила руку ему на плече. Майкл вздрогнул. Его разум резко возвратился обратно в этот мир.

– Что-то не так? – Спросила девушка.

– Нет, я… – Майкл обернулся в сторону стойки с мороженым. Человека там уже не было. – Все в порядке. – Он обернулся к ней и улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ.

– Прости, я сегодня очень рассеянный. – Он не хотел вспоминать все, что произошло в его голове за сегодняшнее утро, но все же ему пришлось. Но как только Ребекка прижалась к его плечу, и они зашагали в сторону океана, он понял, насколько быстро его мысли очищаются от разного мусора в виде паранойи и прочего, как только она оказывается поблизости, а в душе начинают цвести нежные розы. Он чувствовал к ней что-то, и это что-то было больше чем просто симпатия. Он не мог пока насмелился назвать это существо внутри себя Любовью, но оно продолжало расти, и начинало злобно кусать его изнутри, если они с Ребеккой долго не видели друг друга. Майкл успешно забыл о том странном человеке у тележки с мороженым и вернулся в эту реальность.

Они впятером стояли на краю широкого пирса и смотрели, как солнечные лучи отблескивали от поверхности воды, заслепляя взгляд мириадами золотистых блесток. Они наслаждались тем, как ветер взымал воду, образуя тем самым хрустального цвета волны. Сворачиваясь в спираль, высокая вода билась о край пирса и сотни капель лились на лица друзьям. Ветер крепчал. Они все веселись, и лишь Майкл запал в задумчивое молчание. Он наблюдал за волнением океана с другой стороны, его внимание привлек медленно дрейфующий на волнах парусник. Куда он шел? Куда держал путь? Ему хотелось узнать, что чувствует человек, уплывающий вдаль, видящий все не со стороны суши, а со стороны надвигающейся бури.

– Этот день был просто отличным. – Прошептала ему в ухо Ребекка.

– Я тоже так думаю. – Ответил Майкл.

А затем, со стороны бескрайнего атлантического моря пришли тучи.

Напоследок они забрели в небольшую закусочную, что стояла совсем рядом с парком, на здание вечерами даже падала тень от чертового колеса «да-да, в этом городе солнце заходит не со стороны моря, увы». Ник продолжал расхваливать свое умение стрельбы, изредка прерываясь, переключая свое внимание на пиццу.

– Я, в отличии от этих «Компьютерных Воинов» в реальности стрельбе учился, -Говорил он, все так же отстраненно смотря куда-то вперед.

Майкл не понимал, как может человек сохранять такую отстранённость и нейтральность в своих действиях, и при этом словестно критиковать все аспекты своей или же чужой жизни. В этом была главная особенность Ника Ниссана, этим он запоминался большинству своих друзей. Хотя, другом его было трудно назвать. Он часто тусовался в компании Майкла, Ребекки и всех остальных, но ничего общего помимо этих душевных посиделок у них не было. Не хобби, не интересных совместных мероприятий. Ничего такого.

Майкл считал его всего лишь близким знакомым – школьным собеседником, который не прочь «потусоваться» иногда.

– У меня отец охотник, – говорил Ник – Часто вместе с ним мы охотились в Аризонских лесах. У него, безусловно, получалось гораздо лучше, чем у меня… теперь, правда, у него не такое хорошее зрение. Он уже не стреляет, да и если бы мог, не хотел бы.

– Официант! – Крикнул Расти, бешено махая рукой в сторону стойки. – Где это они все, почему никто не хочет нас обслужить? Они не хотят чаевых?

– Я тебе скажу почему – Ник встал со стула и направился к стойке, говоря при этом через плечо, – Это потому вы выглядите так бомжи. Не похоже, что такие подозрительные типы, как вы, способны что-либо купить за свои деньги.

– Ха-ха, – Обиженно рявкнул Расти. – Очень смешно, блин!

Посидев еще немного, попив колы и поев всякой фастфудной гадости, всей компанией они двинулись в сторону небольшого пролеска. Для этого приходилось каждый раз спускаться в темный переулок, в котором всегда можно было учуять либо запах мочи, либо дерьма, либо (и это чаще всего) и то и другое вместе.

Но, немного дальше, там, куда бомжи и прочая нечисть не могли (или не хотели) пробраться, совсем недалеко от городской суеты и громкой трассы было место, которое они все называли своей тайной, своим секретом, и бывали там часто.

Небольшой мост, стоящий над пересохшим каналом был для них особенным местом. Здесь они впервые и собрались все вместе.

Но первым, с кем Майкл познакомился в этом месте, был Расти.

Было это шесть лет назад, и этот эпизод никак нельзя было назвать каким-то радостным но, вопреки всему он положил начало этой их дружбе и лишь теперь, вспоминая это уже спустя добрую половину школьной жизни, Майкл понимал, насколько же эта нелепость оказалась важна для их дружбы.

Без нее они бы не познакомились.

– А ну иди сюда, жирный ублюдок!

Эти слова разорвали утреннюю тишину этого спокойного места. Птицы, что так умело таились в зарослях густых деревьев, выпорхнули из своих укрытий в чистое майское небо.

Десятилетний Расти бежал что есть мочи со стороны пригорка. Нос его был в крови, а глаза светились свежими слезами. Он нелепо перебирал ногами, дыша, как паровоз. В его сторону со стороны деревьев лились проклятья, издаваемые тонкими, самоуверенными голосами.

Майкл стоял по ту сторону моста. До этого он смотрел на хлюпающих об поверхность воды рыбок, как говорила его мама, это место очень ее успокаивало. Майклу оно тоже нравилось. Он приходил сюда частенько после уроков и подкармливал местных карпов и всякую мелкую рыбеху кусочками хлеба. Он как раз стоял, опираясь об перила, и сбрасывал вниз мелкие крохи, наблюдая, как медлительные здоровяки оживают, завидев новую порцию еды. Но от внезапного крика Майкл чуть не упал вниз. Обернувшись в сторону шума, он заметил бегущего в его сторону толстяка. Его круглый живот трясся впереди всего тела. Трусцой он выбирался из чащи, лицо его было в поту, а в глазах сиял такой мощный страх, что они просто светились.

– Ах ты, мамкин сынок! – Кричали в его сторону тонкие назойливые голоса. – Я тебя заставлю заплатить!

– Он заставит! – Поддакнул кто-то.

Расти трусцой пересек половину моста и остановился, выбившись из сил недалеко от Майкла.

Майкл как сейчас помнил выражение его лица: покрасневшее, налившиеся кровью глаза, дыхание, как у сенбернара стоящего под июльским солнцем. Но больше всего ему запомнились первые слова, сказанные его будущим другом.

Расти тогда посмотрел в лицо ошеломленному Майклу и сказал: – Помоги, а то они меня убьют.

Майкл все еще стоял на месте, как вкопанный, держа в руке то, что осталось от хлеба.

Наконец, когда на горизонте появляются три высокие фигуры, он, наконец, понимает, что к чему. Их лидера он узнает сразу: Джордж Петерсен, известный на всю школу своей ненавистью не только к толстякам как Расти, но еще и ко всем остальным на свете. Двух его подельников он раньше не видел, но судя по их лицам, они не были обезображены высоким интеллектом.

– Ты! – Вопит он, смотря своими мелкими поросячьими глазами прямо Расти в лицо. – Куда ты свалил жирдяй? Все самое интересное только началось, а ты… – Он заметил стоящего рядом Майкла и запнулся.

Бросив короткий взгляд Расти а затем на Майкла, сделав вид что не обратил внимания на стороннего наблюдателя, Джордж, сжав руки в кулаках, устремился прямо на Расти. Тот начал пятится, держась за сердце и обессиленно дыша. Но тут одним резким рывком Майкл перебежал вдоль моста и оказался на пути обидчика.

Джордж из-подо лба взглянул на Майкла. В его глазах на мгновение блеснул адский огонек, Майклу это было знакомо. Он знал, с кем имел дело. В школе о Джордже Петерсене все знали, как о растущем маньяке, помимо того, что он вел себя как потомственный хулиган, постоянно избивал одноклассников и иногда старшеклассников, ходили слухи, что по вечерам он ходит по улицам и душит маленьких животных: котов по большей степени, иногда щенков. Но, в оправдание Джорджа, это были не обоснованные слухи.

– Тебе нечего здесь делать, маленький чмошник. – Со смешком в голосе произнес Джордж. – Это лично наше с толстым уродом дело. – Двое его подельников засмеялись на последнем слове.

– Не называй его толстым уродом… – Выдавил через стиснутые зубы Майкл.

– Че ты сказал? – За место улыбки на обгоревшем от постоянного пребывания на солнце лице Джорджи засверкал злобный оскал. Он перешел на хриплый шепот. – Я буду называть его так, как захочу. Толстяком он так и останется, а теперь свалил нахуй! А то пойдешь домой, хромая на обе ноги, это я тебе обещаю.

Из-за его спины снова раздался назойливый смех.

– Ех-ге-ге-ге!

Майкл обернулся назад, в сторону Расти. Тот стоял нерушимо, держась его спины, по лицо его текли слезы, а с носа стекала сопля. В голове у Майкла снова блеснули его слова

«Помоги, а то они меня убьют»

Ведь Расти не знал Майкла а Майкл впервые видел Расти, но сейчас, в этот самый момент они были объединены одной огромной проблемой.

Его руки сжались в кулаки, а голова начала наполнятся воинственной барабанной дробью идущей прямиком из пульсирующих висков.

– Ты его не тронешь… – Прошипел он грозно, хотя внутри понимал, что за такие слова в адрес психа он может получить знатных пинков.

Вариантов у него все равно было не много, поэтому он сделал вид, что ему не страшно.

Это нисколько не сломило воли Джорджа, он все так же уверенно стоял на своем месте, однако на лицах его сокомандников поселилась тень сомнения. Они хоть и имеют грозный вид – подумал Майкл – но внутри они, как и большинство задир – те еще трусы! Для него шанс помочь кому-то в тот день стала шансом доказать не только другим но и самому себе, что он на что-то способен. И теперь, после того как он встал на пути у настоящего зверя, призрачный шанс превратился в зримую возможность.

Они молча простояли на своих местах, вокруг к тому времени воцарилась тишина, и птицы снова запели свои тихие баллады.

– Ты об этом пожалеешь. – Говорил Джордж самодовольно и злобно, но как не странно при этом медленно отступая назад.

Двое его напарников, до этого лыбящихся, теперь с недоумением следили за тем, как отходит их лидер.

– Чего это ты, Джорджи? – Не выдержал и спросил один из них.

– Заткнись! – Единственное объяснение, которое они услышали от него.

Последним, что Джорджи сказал в тот день, было

– Я тебя еще успею задушить, жирный боров! А ты, – он указал на Майкла, – тряпка… будешь у меня кровью плакать! – он внезапно улыбнулся, – но, я сегодня охренеть какой добрый, поэтому ты со своим новым дружком-жирдяем можете пока дышать.

Он обратился к своим подопечным:

– Погнали в бар к моему папке, он бухла нальет, если уже достаточно нажрался!

Когда все трое ушли прочь, Майкл наконец обратился к Расти. Дрожь в теле пропала, но слова Джорджа еще не скоро перестанут преследовать его в ночных кошмарах.

– Как тебя зовут? – Спросил он, протягивая руку для рукопожатия.

Расти все еще стоял, оторопелым взглядом буравя своего случайного спасителя, в глазах у него горело пламя непонимания, но он все же пожал Майклу руку, смотря в одну точку, как сомнамбула.

– Я… ну я это… СПАСИБО! Спасибо тебе, они бы меня зарыли бы в землю и начали бы кормить дерьмом с земли спасибо тебе что не сдал меня им, спасибо! – В этом крике сошлись не дюжее облегчение и при этом неисчерпаемый страх. – Большое, большое тебе спасибо!

– Да что там, – Слегка ошарашенно отмахнулся Майкл, – не за что.

Они пожали руки друг другу, из-подо лба расти продолжал ключом бить пот, но теперь, кажется, он уже не боялся.

– Не за что, чувак, – Сказал Майкл, – Но все-таки хотелось услышать твое имя.

Наконец именно тогда Расти впервые улыбнулся той самой своей фирменной улыбкой до ушей, без которой следующие шесть лет Майкл его и не замечал. Майкл запомнил это его выражение лица на всю оставшуюся жизнь.

Так они и познакомились.

Как потом узнал Майкл из газет, всю троицу было поймано на краже телевизора. После этого родители Джорджи переехали в Вирджинию, подальше от стыда.

«Маленькие городки обычно имеют языки без костей» – говорил когда-то дедушка Майкла.

Спустя несколько недель он встретил на этом мосту Ника и Клайда, они подружились сразу же, близнецы были очень дружелюбными. Ребекку же он встретил лишь через пять лет. До сих пор он вспоминает этот эпизод с подскакивающей к горлу неловкостью. С Ребеккой его связывало множество теплых моментов и воспоминаний.

Одним из таких можно было назвать случай, произошедший вначале того же лета, уже через месяц после того, как они познакомились.

Они с Ребеккой сидели на лавочке, разговаривая о единственном увлечении, которое у них было общего – о кино. Майкл все пытался разъяснить ей, что фильм Альфреда Хичкока «Психо» не настолько плох, как ей кажется, и вообще-то является во многом прорывным для кинематографа 60-х, а она в свою очередь отмахивалась со словами -«Это тебе и таким кинокритикам как ты нравятся подобные фильм, а я любою фильмы за то, что можно убить немного времени»

На это он лишь покраснел и сказал что-то вроде «Я не кинокритик»

Что тут сказать, его легко можно было вогнать в краску.

Поток его мыслей был прерван осознанием того, что он стоит на краю того самого моста, опираясь на порядок заржавелые перила. Придя в себя, он заметил, что солнце постепенно гаснет под натиском надвигающихся туч. Горизонт уже стремительно чернел, в то время как над головами у всех пятерых все еще светит солнце. Сложив руки на лбу козырьком, он разглядел в свете водных софитов несколько карпов, неспешно проплывающих, разрезая водную гладь. Простой и невыносимо легкий день.

Ребекка стояла по левое его плече и задумчиво смотрела куда-то в небо. С другой стороны стояли близнецы. Они беседовали о музыке.

– Пару дней назад по МTV крутили все песни Майкла Джексона, три дня подряд нон-стопом, в честь годовщины смерти. – Сказал, выдыхая, Клайд.

На эти слова Ник только недовольно фыркнул.

– По мне его черезсчур сильно возвеличивали, он стал для многих настоящим идолом просто. – Он помотал головой. – Я этого не понимаю.

– У тебя нет кумира? —Спросил у него Расти.

– Нет. – Отрезал Ник.

– Но он ведь действительно классно пел, – Возразил Расти. – А как танцевал! Лунная походка, забыл?

– Не забыл, – отмахнулся ник. – Но на примере Майкла Джексона я понял, что не стоит влезать в личную жизнь Великих.

– Ты о чем? – Не сдержался и спросил Майкл.

– А вы будто не знаете, – Ник опустил глаза в сторону почти засохшего канала. Когда то вода заполняла его на половину, и было отчетливо слышно хлюпанье водопада в паре сотен метров впереди. Сейчас же лишь узенький полуметровый поток проходил, постепенно худея с расстоянием, и было теперь совсем тихо. Лишь пение птиц давало маленький повод вспомнить былое.

– Ты говоришь о том, что он вроде бы принимал наркотики? – Спросил Клайд.

– Угу, и не только. Говорили вообще то всякое. Что он наркоман, педофил…

– А вот насчет второго я ничего не слышала. – Тут и Ребекка ввязалась в разговор.

– Об этом часто говорили в новостях, – продолжил гнуть свою линию Ник. – Что он и к детям приставал.… У него было столько бабла: половину он просадил на наркотики и прочие радости, за все остальное потом боролись его родственники.

– Тю! – Клайд чуть было не рассмеялся, – Если бы я был миллионером, то тоже б невылазно сидел на героине!

Он не ожидал, что после его слов друзья осудят его, но и к вспышке смеха он не был готов.

– Что говорить о рокерах, – Продолжил Ник, – Из них процентов сто хотя бы раз бывали под кайфом, и как минимум половина конкретно сидит на этом дерьме, тем более сейчас, во время, когда все это доступно и находится в огромном количестве, обойти закон можно многими способами, плюс, многие легкие наркотики и вовсе не запрещены…

Майкл тем временем думал, «Ну что за бред они несут?» – но, тем не менее, он был рад, что этот день оказался именно таким. Он совсем забыл о снах, о подозрительном типе, который смотрел на него из-за тележки с мороженным час назад, он всецело был захвачен тем, то называют счастьем, сам того не понимая. И, потопая в каждом миге этого дня, он слушал слова друзей, не различая смысла, его глаза смотрели вперед и видели там только этот день, только этот миг, стараясь запечатлеть его навсегда. Так горько осознавать всю тленность и мимолетность подобных светлых пятен на мрачном тле жизни. Поймет он это лишь тогда, когда миг радости скроется за тучами вместе с последними лучами солнца, когда холодная вода окропит его лицо, когда он снова окажется наедине с собой.

Тучи тем временем разродились вспышками молний, последний лучик солнца был проглочен густой облачной дымкой, и над каналом воцарилась серость.

Друзья разделились на две группы: близнецы и Расти пошли по своим домам а Майкл с Ребеккой побежали вдоль набережной, таясь от дождя под полупрозрачными навесами маленьких магазинчиков.

– Посмотри! – Майкл указал девушке на один из магазинов, неоновая вывеска которого сияла фиолетовой надписью: «ЛАВКА ДЖЕЙМСА». Надпись подрагивала, потухая и снова загораясь, издавая монотонное шипение.

– Что там продают? – спросила девушка.

– Давай войдем и узнаем, – ответил парень.

Скрывшись за тенью темного козырька, парочка спустилась в задушливую рыжую комнату. Внутри все было обделано красным деревом, и мебель стояла изысканная. По стенам был раскиданы разнообразного вида часы, как древние, так и новые, все были буквально вылизаны, чисты до безупречного блеска, ослепляя новым лаком и золотой окантовкой. Часовые механизмы цокали и щелкали, создавая небрежный тихий шум, погружая и обволакивая в свое звучание.

– Так значит, это магазин часов… – С придыханием произнесла Ребекка, зачарованно рассматривая магазин изнутри.

В тусклом свете настенных ламп радостно поблескивали больше сотни экземпляров, каждый из которых разительно отличался от других.

– Здорово, – Поднесенным голосом восхищалась Ребекка. – Никогда не замечала этот магазин прежде.

– Я тоже, – Кивнул Майкл.

Из-за стойки вышел пожилой скрюченный человек. Лет на вид ему было много, по уставшему лицу было не понять, улыбается он или же просто прищуривает глаза. Одет был в выцветший махровый плащ бежевого цвета, придающий ему еще более скукоженного виду. Поднятый, почти как у вампира, крючковатый нос и острые скулы придавали выражению больше злобы, а взгляду недоверия и недоброжелательной услужливости.

– Чего ни будь угодно? – Спросил он тихим, хриплым голосом, слабо напоминающим старческий. Это был голос уставшего человека, но далеко не пожилого, словно он убедительно изображал старость. – Хотите что-нибудь приобрести?

Майкл с Ребеккой неловко оглянулись друг на друга.

– Нет-нет, мы просто заглянули сюда, чтобы укрыться от дождя. – Ответил Ребекка, приветливо улыбаясь.

Майкл отметил, что внутри помещения не было слышно ливня, который бушевал за многослойным оконным стеклом, совсем. У этой комнаты была своя звуковая атмосфера, которая не зависела от внешнего мира. От этого по телу ходили мурашки, а взгляд затуманивался.

Старик улыбнулся и сказал:

– А я вас знаю…

– Да ну, – Ответил парень. Его этот старик, как и это место, начинали напрягать: мало того, эта его улыбка на лице, открывающая миру оскал из золотых коронок, вводила его в еще больше отвращение.

– И что же вы обо мне знаете? – Спросил он с раздражением в голосе.

– Все. – Просто и ясно ответил старый.

– Да неужели, – На лице Майкла тоже засверкала улыбка, только не доброжелательная – злая. – А можете… мое имя назвать.

– Определенно да, – Старик перестал улыбаться.

Он медленной, сутяжной ходой добрался до стула и приземлился на него, издав кряхтящий звук. Этим он еще сильнее разозлил Майкла. Вся эта его беззащитность и слабость казались Майклу наигранными – ненастоящими, от них веяло фальшью и театральностью. Это породило внутри Майкла высшую степень недоверия. Видно было, что старый чувствует себя намного лучше, нежели, кажется на первый взгляд.

– Я могу назвать имена вас обоих. Ты – Майкл – Он указал артритной рукой на парня, – Глупое имя, я считаю.… А вы – очаровательная Ребекка, право слово… подзабыл вашу фамилию. – Он прокашлялся, но глаза его еще сильнее запылала неведомая радость.

Ребекка так же была немало удивлена его словам. Ведь старик и впрямь верно назвал их имена.

– Что все это значит? – Спросил Майкл, теперь уже не стыжась и не скрывая злости.

– Не понимаю, к чему вся эта спешка. Думаю, молодой человек, гроза еще не скоро вас од сюда отпустит.