Текст книги "Посвященный. Книга I. Маарон и отравленные земли"

Они перешли дорогу. Все это время внутреннее ощущение тревоги лишь усиливалось в глубине Майкла.

– Ладно, – развел руками Расти, – рас уж ты не хочешь обговаривать со мной свои «ВАЖНЫЕ» дела, я буду молчать, но мне интересно, почему ты взял меня с собой?

– Потому что ты попросил, – просто ответил Майкл.

На это Расти ответил длинным удивленным взглядом.

Наконец они пошли в переулок. Там, где тень поглощала стены зданий до самых ног, можно было передохнуть от уличного шума. Но все же, отголосок той оглушающей симфонии все еще можно было различить в этой колючей тишине. Несколько бездомных/бомжей сидели на газетах, о чем-то разгорячённо (но неразборчиво, общаясь).

– Вот, – казал Расти. – Номер 22. —Он указал на узкий проход в здании.

– Да, я вижу.

Они шли медленно. Повсюду витал дурной аромат. Не вонючий, но и не очень приятный. Резал глаза. Окутывал разум и превращал мысли в хаос… Запах, напоминающий ему гниение…

– Ты это чувствуешь? —Спросил он у Расти.

– Запах? – Уточнил тот.

– Да, именно.

– Ага, будто что-то… умерло, «и теперь разлагается…»

Расти остановился. Майкл сделал несколько шагов вперед, оказавшись на самой середине двора. Теперь со всех сторон их окружали стены из многоэтажных жилых домов пугающий запах.

– Слушай, – Спросил у него Расти, – А куда именно мы идем? Что за адрес такой?

«Я и сам, честно говоря, не знаю» – Вертелось у Майкла на языке. Но он ничего не сказал. Слишком сильным стало его желание узнать.

Они с Расти смотрели друг на друга, в глазах обоих горел и страх и любопытство. Майкл до этого даже подумать не мог, что эти два чувства так тесно переплетены между собой. То, что люди именуют страхом, иногда гораздо сильнее подталкивает сердце переливать кровь быстрее, а адреналин наполнять человека силой. Ведь инстинкт самосохранения создан именно для этого – что бы сделать нас сильнее перед лицом опасности.

Шаг за шагом Майкл приближался к двери, которая была настежь открыта. Над ней горела лампа. Внутри было очень темно.

Расти стоял за его спиной, с трудом сдерживая себя в том, что бы ни сказать ему пойти назад. Они оба чувствовали тот самый страх, но Майкл умел им пользоваться; умел посылать адреналин туда, куда нужно. Как? Он сам не знал, но с самого детства его отношение к подобным напряженным ситуациям всегда было другим. Он не от чего не отворачивался. Например, вспоминая тот случай, когда они с матерью стояли рядом с киоском, в который на полной скорости посреди бела дня врезался красный мотоцикл, а водителю расплющило голову, даже через шлем проливалась красная кровь: тогда он смотрел просто в лицо водителю, больше пяти секунд, ка ему показалось. Время тогда словно остановилось, капли дождя (из-за которого мотоциклиста и занесло на ровном месте) можно было детально рассмотреть в полете. Машины двигались совсем медленно.

Эта своеобразная «концентрация» случалась с ним всего пару раз за жизнь, но этого было вполне достаточно, что бы понять – родителям об этом знать не стоит. Слишком многое и так стоит на кону их счастливой жизни, а если внезапно выяснится, что их любимый сын оказывается одним из Людей Икс, то, что тогда могло бы начатья?

Вот оно, вот чего Майкл боялся больше всего, и вот перед чем его чутье было бессильно: изменения. Их он страшился сильнее, чем всяких там сновидений.

– Здесь кто-то есть? – Крикнул он в темноту.

Та ответила лишь слабым, умирающим эхо.

– Давай вернемся. – Жалостливым тоном процедил Расти.

– Ты если хочешь, возвращайся. А мне еще нужно выяснить… – Майкл запнулся, и неловко добавил. – Выяснить кое-что.

– Да о чем это ты говоришь! – Крикнул его друг.

– Как ни будь я тебе все расскажу, а пока стой. И жди меня.

Стоя в темноте, Майкл обернулся назад. Контуры его друга были очерчены преломляющимся светом солнца, который резко контрастировал с непроницаемым мраком этого странного помещения.

– Подожди меня снаружи и не уходи. – Повторил, спустя несколько секунд, Майкл.

– ДА! Хорошо! Только ты ненадолго… – Но Майкл его перебил.

– Десять минут. Если я не появлюсь через десять минут, вызывай копов.

И он обернулся, Расти оторопело смотрел ему вслед, не понимая, почему Майкл сказал то, что сказал.

Погружаясь во мрак, Майкл заметил, что больше не чувствует запахов. Не слышит звуков. Даже собственные шаги ему кажутся далекими… такими древними, словно это шагал не он, а какой-то дух тысячи лет назад. Как будто смотреть немое кино от первого лица. В какой-то момент ему показалось, что если он что-нибудь скажет, то эти слова не доберутся до его ушей: так и потонут в этом киселе из звуконепроницаемого пространства. Это погружение в бесконечный коридор показалось ему простым, но долгим. Не было ни каких стен вокруг (теперь его это не волновало, он шел, как во сне и смерился с этим), никаких препятствий на дороге, лишь прямая.

Белое пятно впереди медленно, но уверенно разрасталось, меняя оттенок и становясь голубоватым.

Ему не было страшно, как и в любом сне (из тех, от которых потом не просыпаешься в холодном поту, конечно). Здесь, в этом длиннющем коридоре без стен и краев было лишь то пятно, которое увеличивалось, становясь еще желаннее. А подсознательный, почти допотопный интерес лишь преувеличивался с каждым новым шагом.

Внезапно пятно резко начало увеличивается в размерах, словно до этого Майкл смотрел на него через обратную сторону бинокля, но теперь, поняв, что к чему, выбросил бинокль прочь.

Сила вдруг начала покидать его ноги, шаги стали казаться тяжелыми, а стопы ватными. Голова стала стальной гирей, а в легких появилось ощущение недостатка кислорода. Он задержал дыхание. Его глаза превратились в две сверкающие круглые монеты. Рука, которая так же нехило прибавила в весе, тянулась у светлому пятну впереди. Оно росло, превращалось, переливалось (все было как во сне) тепло приятно щекотало его лицо, от этого становилось спокойно. Восковое касание белого света приятно обжигало кожу, заставляя крохотные волоски на руках скручиваться и выгорать. Майкл, вопреки нарастающему жару во всем теле, был счастлив. Он не знал, почему: все это было слишком странно, что бы вот так бездумно улыбаться и кричать от радостного – почти безумного-смеха. Но Майкл смеялся; это был искренний смех радости. Затем, когда свет полностью его проглотил, внезапно, он почувствовал, как внутри его все вздымается вверх, как тошнота, вперемешку с болью наступают на голову. Казалось, он едет на скоростном лифте вниз, или вверх. На такой именно скорости он не мог определить. Вдруг все вокруг наполнил шум, придав свечению еще большей реальности. Теперь все это не казалось сном. Все внутри взбудоражено тряслось, а свист поднимался вместе с ветром. Белое свечение превратилось в прямой и сильный вихрь. Эта трясина захватила его в крепкие объятья, в этот момент – когда к телу прильнула новая, еще более сильная боль – ощущение сна окончательно выветрилось из его головы. А когда, наконец, все прекратилось, в голове стоял такой гул, словно отголосок пушечного выстрела.

Мысли еще долгое время приходили в порядок, возвращаясь, как книги, которые вышвырнули со своих мест на полках, а потом начали медленно распределять по своим местам. Мир прекращал вращаться, начал становится на место. Майкл осознал, что лежит на земле, на очень твердой земле, покрытой очень грубым мхом. Глаза его начали раскрываться, медленно, словно после долгого сна. Но как только он увидел-захотел закрыть, но уже н смог отвести взгляд.

Перед ним на десятки, и сотни тысяч метров стелился каньон. Горы, которые были за ним, казалось, тонули во мгле низких облаков, плывущих прямо в сторону верхушек каменных гигантов. Майкл поднялся на ноги, шокировано смотря вперед, на дюну, что осыпалась с края одной из скал. Тоннами песок переплывал, залетая в щели в земле, образуя подобие зыбучих песков. Солнце освещало золотистый бархат песочного ковра, который отблескивал сотнями тысяч маленьких солнц. Косые лучи огибали причудливых форм облака, превращая местный вид в мимолетный пейзаж, красивее и четче многих гениальных полотен. Все это было у него под ногами Майкла, его глаза не могли приспособиться к такому простору, оттого к горлу подскочила тошнота. Но это не остановило его. Майкл подошел к краю каменного плато и еще внимательней всмотрелся в этот завораживающий, но одновременно и пугающий вид. За каньоном стелился песок, доходя до самой полосы горизонта, а за тем горизонтом скрывалось нечто… он это «чувствовал».

Здесь, на верху, было так свободно, но так тихо. Не дул ветер. Была лишь дюна и каньон, и горы, тонущие в густой пелене жаркого воздуха.

От этого стало не по себе.

Майкл простоял на краю еще какое-то время, не думая, не дыша, а только прислушиваясь к тишине.… К всепоглощающей тишине. В грудной клетке начал зарождаться крик, отчаянный вопль загнанного в угол зверя, но Майкл тут же проглотил его вместе с сухой, колючей пустотой, что образовалась во рту.

Прошло несколько минут. Окружающий вид уже утратил свою яркость и фантастичность. Теперь он просто раздражал.

Выбраться от сюда не представлялось возможным, так как плато было отрезано от внешнего мира пропастью. По сути, это место представляло из себя высоченный пик с затупленным острием. Так-то выход мог быть только одним…

Одинокие взгляды в сторону пропасти, а за ними, долгое и монотонное наблюдение за мхом под ногами.

Сидя на корточках у края, он ждал. Хотя бы чего-то. Надеялся, что произойдет хоть что-то. Но вместо этого его ждало время. Долгая цепь из ожидания….

Захотелось пить, есть, в туалет. Все в месте, в общем. Из-за этого Майкла взяла такая сильная злость, что он начал бездумно швырять камни в пропасть, те падали и без звука таяли в пустоте пропасти.

Он хорошенько размахнулся, и готовился было побить рекорд дальности, вобрал всю свою силу и злость в этом размахе и готов был привести в движение это машину смерти под названием «Правая Рука Майкла Брукса» но, сзади что-то брякнуло.

Майкл ошарашенно обернулся. Перед ним в нескольких метрах был костер, разгорающийся на полную силу, у костра лежали обноски: куски тряпок, шкура какого-то зверя и ножны от меча с золотистой гардой, отблескивающей ослепительными каплями света. Рядом с костром в турецкой позе сидел человек. Его лицо было скрыто за солнцезащитными очками из кожи и черного, непроглядного стекла. На голове был такого же цвета кожаный капюшон. В руках ржавая кастрюля и деревянная ложка. Он поднес кастрюлю к огню и принялся ждать.

Майкл и не заметил, как выпустил камень из руки, и тот рухнул. Он удивленно и ошарашенно смотрел в сторону незнакомца и силился что-либо сказать, но в голове не рождались мысли.

Наконец, убрав маску со своего лица и положив рядом с оружием, незнакомец приблизил ложку с подобием супа к лицу. Сначала понюхал, затем, положив ложку в рот с радостью съел. Лицо его казалось старым, щеки были покрыты бороздами от ветра или, возможно, какой-то хронической болезни, хотя по глазам можно было подумать, что этот человек совсем молод. В них зияла жизнь и сила, а еще несвойственный большинству людей интеллект.

Человек приподнял кастрюлю, тем самым призывая Майкла присоединиться к трапезе.

– Голоден? – Спросил он.

В ответ Майкл лишь кивнул головой.

Человек кивнул в сторону костра, и Майкл послушно сел с противоположной стороны от незнакомца. Тот, достав из большой сумки потрескавшуюся миску, наложил в нее несколько ложек густого супа и передал ее Майклу вместе со второй ложкой.

Голод, который до этого мучал его, исчез буквально после пары-тройки ложек этого питательного рагу. Все это время Майкл не сводил с незнакомца глаз.

Отдав человеку миску с ложкой, он раскрыл рот, что бы спросить, кто он, но человек поднял правую руку вверх, даже не смотря в его сторону. Этим самым и вовсе отбив любое желание говорить.

Все это время небо плавно переплывали небесные парусники, словно при слабом бризе. Было в этом что-то чарующее, но в тоже время и страшное. Воздух на этом каменном плато был очень свежим, но обстановка внизу, в пропасти огромного каньона говорила о том, что места эти заброшены, в них нет какой-либо жизни. Конечно, ведь это пустыня. Но думать об этом с такой стороны Майкла заставляла не глупость незнания, нет. Было внутри него чувство, говорящее ему, что он когда-то что-то знал об этом месте и возможно был там, очень давно, но забыл об этом.

Где-то в дурмане жаркого дня, далеко-далеко на востоке или западе (Майкл не мог понять, в какой стороне что находится) густел призрак чего-то большого и высокого: тоненькая полоса, тянущаяся до неба, кажись, до самых звезд. А рядом с этой неброской линией яснел полумесяц неведомой планеты, похожий на кошачью улыбку. Такой же загадочной, как и все здесь, серп, тонущий в изменчивых облаках.

«Нет, ну это точно ночной кошмар» – Подумал Майкл и изо всех сил разорался безумным смехом, в котором было и неприятие, и страх и крупица отчаяния. Все это варилось в котле, на котором красными кровавыми буквами было написано.

НЕТ, ПРИДУРОК! ЭТО НИКАКОЙ НЕ СОН

Отсмеявшись, Майкл с надеждой посмотрел на молчаливого человека, пытаясь таким образом выцыганить из его недр хотя бы пару слов. Но странник молчал своим видом и подозрительной молчаливостью он напомнил Майклу персонажа Странника из Властелина Колец. Так и было. В чем-то незнакомец действительно был схож с актером Виго Мортенсеном.

Их разделяло лишь слабеющее с каждой минутой пламя. Глаза неизвестного горели ярче костра, смотрели вперед, через Майкла, изучая.… И внезапно Майкл его до дрожи испугался. Ему казалось, что нет человека опаснее в любом из миров, чем вот такой вот молчаливый тип. Кто знает, что варится у него там, в казанке, наверху? Возможно, он один из тех, кто сначала кормит свою жертву, приводя к доверию, а затем… что угодно, только ничего хорошего.

Осилив себя, Майкл спросил:

– Извините за вопрос, он может показаться грубым и бестактным, но, все же… кто вы?

Незнакомец поднял свои ярко голубые глаза на парня, затем, черты его лица стали острее, серьёзнее, Теперь он на сто процентов сходился с Королем Гондора. Но все же казался слегка – на мелкую дольку – грознее.

– Понимаю, у тебя ко мне много вопросов, – начал он тихо. Его голос был хриплым или даже немного гнусавым, это ярко контрастировало с его внешностью. – Но, к моему сожалению, нам с тобой еще предстоит преодолеть длинный путь, нужно спешить.

– Стойте, погодите. – Майкл встал. Он чувствовал себя еще хуже, чем Нео из Матрицы, когда впервые узнал о том, что произошло На Самом Деле. Ему тоже хотелось бежать, но куда, прости господи, бежать, если тебя со всех сторон окружает пропасть! – Что это все значит? Куда я попал. И самое главное – кто вы, нафиг, такой?

Странник в ответ не сказал ничего, лишь принялся молча собирать пожитки и складывать их в торбу. Впервые за долгое время задул ветер. Порыв появился из неоткуда, потушив остатки костра и пропал, вновь оставив двоих наедине с тишиной.

– Нужно идти.

– Куда?

Незнакомец протянул ему руку. Майкл хотел отступить на шаг назад, но позади была лишь пропасть.

– Пойдем, – кивнул странник, – я не кусаюсь.

– Так. – Майкл сжал руки в кулаках. – Я послушаюсь и пойду за вами, ладно. Но только при условии, что вы расскажете мне, что вообще здесь происходит. Только тогда я сдвинусь с места.

В ответ, незнакомец лишь кивнул.

– Думаю, для начала ты хотел бы услышать мое имя?

– Пожалуй, хотел бы.

– Меня зовут Штейн, и не стоит меня бояться. Ты уже не дитя, но ведешь себя именно так. А это мешает всему, так что…

Майкл стоял, все так же негласно обороняясь. Но, неожиданно для него, странник улыбнулся.

– Не волнуйся, – Сказал Штейн, – Ты ведь сам этого хотел.

Он указал пальцем на карман Майкла и тот, поняв, что к чему, тут же вытащил из него визитную карточку.

– Это он меня послал за тобой. – Тихо молвил странник, – Ты показался ему более сильным, чем остальные. Более… способным.

– Остальные?

– Пойдем, – Кивнул Штейн, – Старик тебе все расскажет и ответит на все твои вопросы, только нужно успеть опуститься под землю до захода солнца: ночи в этих местах очень холодные.

У Майкла в голове сверкнула самая яркая мысль за последнее время.

«Я ведь действительно этого хотел!»

И да, в глубине души ему нужно было нечто в жизни. Он не знал, что его ждет впереди, но это все казалось ему правдой. Теперь он не хотел думать об этом как о сне.

Он подошел к краю плато, на котором стоял и Штейн, посмотрел вниз, а затем поднял удивленный взгляд на своего сопроводителя.

– А как мы спустимся… – Он указал в пропасть, – Туда?

– Возьми меня за руку. – Сказал Штейн.

Майкл несколько секунд неуверенно смотрел на него, как то это все было странно – в этом месте все казалось странным – Но он все же дал руку.

Сжав ее, странник сосредоточенно всмотрелся в сторону пропасти. Секунда шла за секундой, а Майкл так и не мог понять, что сейчас произойдет. Звуки окончательно покинули это место. Майкл снова окинул взглядом странника. Торба свисала с его правого плеча, а ножны сверкали отполированной стальной сердцевиной. Длинный плащ с множеством мелких дыр спадал до земли рваной тряпкой. НА поясе у незнакомца был патронташ с чем-то, напоминающим дымовые шашки. Его короткая черная бородка и острый нос напоминали Майклу отца.

Еще несколько долгих мгновений двое простояли, держась за руки (Майкла это начало напрягать) и наконец, Штейн двинулся. Его левая рука выпорхнула в воздух, взволновав плащ, и остановилась у самых губ. Указательный и средний пальца были подняты к небу, остальные согнулись. Он начал что-то произносить шепотом, Майкл почувствовал себя еще более неловко, а затем, все пространство перед ними разорвалось, как театральные кулисы. Краски мира перед глазами исказилось, и тело его словно толкнул вперед какой-то огромный поршень.

За мгновение перед глазами пронеслось пол километра пространства, и он осознал себя там, внизу, окутанным в песок по самый край голеней. Теплота, теплота песка и сладостное чувство, что над твоей непокрытой головой теперь тень, скрывающая от палящего солнца. Но тут же он понял, что в этом мире инерцию никто не отменял. Майкл повалился на песок и удар с ним оказался не из приятных. Золотистое полотно по твердости напоминало асфальтную дорогу. По крайней мере, по болевым ощущениям.

Майкл подвелся, нелепо почесывая лоб и отплевываясь от прилипшего к губам песка.

Штейн тем временем задумчиво вглядывался в бездну громадной дюны, которая вытекала из проема в каньоне шириной всего каких-то мизерных четыреста метров. Штейна этим уже не удивишь, но дыхание Майкла при каждом взгляде на это приостанавливалось, и ему хотелось стать выше, увидеть больше, охватить своим взором всю пустыню целиком.

Идя, Майкл все время натыкался на мысли о доме, о том, насколько неизменчивым был мир до того, как он зашел в тот переулок.

Он достал из кармана телефон, экран почти не был виден из-за света. Позвонить, как известно, не было возможности, поэтому он поспешно вернул телефон обратно.

Проход был очень далеко, тонул в горячем воздухе, размываясь на горизонте.

Из-под плаща Штейна, как заметил Майкл, показывалось дуло оружия, возможно винтовки, но точно не с земного мира (по неведомой ему причине, в этом Майкл не видел сомнений: иногда с ним такое бывало, он знал что-то наверняка, но не мог никак это обосновать).

– Это нам туда нужно идти? – Он кивнул в сторону насыпи.

– Да, – Отозвался Штейн, вглядываясь в небо. – Солнце еще не скоро подберется сюда; если будем идти вдоль каньона, потратим больше времени, но зато наши головы будут прикрыты от жары… какое-то время.

– Ага. – Майкл кивнул, все еще находясь под впечатлением.

– Поторопимся!

Сказал Штейн, и они двинулись в путь.

Проходя вдоль огромной горной насыпи из песка и камня, чувствуя как жар, огибая ноги, поднимается до самого лица теплой волной, Майкл все еще не мог во все это поверить. Дав себе слово больше не поддаваться на крики разума о том, что всего этого априори не может быть, он все же, иногда начинал искать во всем этом смысл. Нужно было отвернуться от этих мыслей и поскорее, ведь жить во лжи, идущей от самого себя не лучший вариант.

По пути то и дело на их головы падала мелкая галька, иногда спускались целые рукава песка, которые, если бы не ловкость и чутье Штейна, могли бы с лёгкостью поглотить их двоих своей массой.

Теперь на лице странника снова были очки, они скрывали собой верхнюю половину головы полностью, а два полупрозрачных стекла размерами напоминали десятицентовые монеты, так что их с трудом можно было разглядеть.

«Интересно, как в них вообще можно что-то увидеть?» – Удивился Майкл.

Бороться с песком, который проникал практически всюду, и с жаждой минутой нагревался, Майклу помогала мысль о том, что тот, к кому они идут, раскроет ему всю правду о снах, о том странствующем рыцаре, о его цели… обо всем.

Время бежало быстро, а проход впереди, казалось, стоял на месте. Неизвестная планета все так же свисала с кая небосвода, отчасти теряясь за спинами скал. Тем временем тень от каньона становилась все короче, и беспощадное солнце приближалось к двум путникам с каждой минутой.

Майклу хотелось о многом расспросить у Штейна, любопытство вертелось у него в голове, все время бессовестно почесывая язык. И от этой назойливой чесотки можно было избавиться, лишь начав высвобождать копошащиеся в голове мысли. Наконец, не выдержав почесывания, он заговорил к страннику:

– А откуда у вас ружье? – Начать он решил из дальнего далека, надеясь при этом разговорить собеседника и подготовить до более сложных вопросов.

Но Штейн молчал, за очками и шерстяной банданой нельзя было увидеть его реакцию, но это явно была не улыбка (или Майкл не прав?)

Они какое-то время шли молча, наконец, сняв бандану с лица, Штейн улыбнулся (ну… вообще-то Майкл в этом и не сомневался) и, сняв винтовку с плеча, протянул ее Майклу.

Тот с радостью взял, но удивился тому, насколько она оказалась тяжелой. От этого он даже слегка согнулся в спине. По ощущениям винтовка напоминала широкую стальную трубу, килограмм семь-восемь (увесистая штука) а по форме снайперскую «Гаубицу» Баррет, которая способна сносить кирпичные стены. Только одно отличие – наполовину она была покрыта деревянными вставками, которые служили украшением и в принципе не были нужны. На них были вырезаны сложные дуги и разные символы, о смысле и значение которых Майкл даже не подозревал. Вдоль длинного ствола проходил разрез, напоминающая змею, в пасти которой красовалась свинцовая пуля, тоже вырезанная вручную.

«Деликатная, почти искусная работа»

– Здорово! – Вскрикнул Майкл, заглядывая в перекрестие прицела – Но все – таки, откуда она у тебя?

– Отобрал у одного мертвеца. – Ответил Штейн тихо, с пристальным вниманием вглядываясь наверх, в сторону скалы. Его явно что-то беспокоило. И оно было там, наверху.

Майкла эти слова немного смутили, он тут же отдал страннику оружие.

– Он не был против, – туманно изрек Штейн, краешек его рта снова коснулась загадочная улыбка. Майкла это немного беспокоило. -А еще, забыл тебя предупредить; эти места опасны, – Сказал он, – не стоит шуметь, иначе можно привлечь… —

Он запнулся, затем неловко хохотнул.

– Просто, постарайся не кричать.

Майкл жестом показал, как замыкает рот на замок.

– Вот и славно.

Они со штейном пошли дальше.

Майкла, даже после первой неудачной попытки разговорить странника, не покидал надежды. В его голове уже варилось несколько сотен вопросов, которые он хотел высказать, но считал, что время для этого неподходящее.

Передумал он спустя всего-то минут пять неторопливой ходьбы, которая кого угодно ввергнет в праведное уныние.

– А кто такой, этот старик? Как его зовут?

– Его имени я не знаю, – Ответил Штейн, откручивая крышку на фляге с водой и протягивая ее Майклу.

Ему действительно хотелось пить, но он отказался от фляги, желая тем самым вернуться к разговору. Идти ведь еще очень долго.

«Что подумают родители…?»

Но об этом он подумает потом.

– В пустыне необходимо выпивать две такие фляги каждые три часа, – Штейн с неприкрытым прессингом в жесте протянул флягу во второй раз. – На!

Майкл взял флягу и сделал несколько жадных глотков. Засохшая пустыня, в которую превратилась его ротовая полость, с жадностью вобрала в себя весь вкус и всю животворную свежесть холодной воды со слабым привкусом железа, которое тут же растеклось по телу охлаждающей волной.

От этого он всхлипнул, блаженно улыбаясь. На самом деле всю степень своей жажды он понял, только лишь после того, как сделал эти два сладких глотка. Послевкусие было металлическим с примесью тошнотворной резкости, но быстро прошло.

Пока Майкл, стоя на месте, пил (как верблюд, прошедший по пустыне две недели без капли воды), странник продолжал поспешливо двигаться в сторону огромной насыпи, которая, кажись, становилась ближе.

Это радовало Майкла. Отчасти. Ведь он не знал, что за той насыпью скрывается, возможно, поселение, а может…

Где-то в глубине боялся признаться, что вовсе не хочет знать.

Догнав Штейна, он вернул ему флягу.

– Вы там что-то говорили про старика… – поднял брови Майкл, ему уже порядком надоело ходить вокруг да около, задавая совсем не те вопросы, но и казаться занозой в заднице тоже не хотелось.

Но, судя по спокойному выражению лица странника, тот не испытывал особого раздражения, выслушивая эти вопросы. Проблема была лишь в том, что его было невозможно разговорить. Майкл не раз встречался с такими людьми. До какой-то поры они просто молчат, а потом начинают злиться на то, что их забрасывают постоянными «что» да «Почему».

– Да, – Сказал Штейн, – как известно, старик нелюдим. Он прячется в тенях, но может менять свое расположение и по щелчку пальцев оказаться на другом конце мира. Кто он, никто не знает, но поверь, во многих землях его почитают и называют пророком. Очень многие верят в его умение создавать из воздуха золото одной лишь силой мысли. – Штейн говорил слова с некой долей отреченности, как будто они ему не принадлежали. Словно он им не верил.

– Это он предсказал великую войну много лет назад, еще, когда был юным. Это около двухсот лет тому назад.

Майкл опустил голову и насупился.

– Я это видел.

Штейн остановился и внимательно взглянул в лицо парня.

– Видел… войну?

– ДА. Я вспомнил. Это был один из первых моих кошмаров.

– Об этом я ничего не знаю. – Окинул его взглядом Штейн.

– Но именно из-за них я и нужен старику.

– Ты… – Штейн задумался, – видел прошлое, в этом есть резон.… Но мне не разрешено говорить об этом, да и если быть совсем честным, я почти ничего не знаю, поэтому, нет особого смысла говорить со мной об этом.

Майкл замедлил шаг. Ему внезапно захотелось идти как можно дальше от этого человека. Просто из-за «чутья», которое опять дало о себе знать.

Так они шли почти целый час, молча, не меняя скорость шага. Время от времени Штейн поглядывал в гору, как будто готовился к встрече, но эта встреча была бы не очень приятной.

И все это время небо неутомимо тянуло на своем светло-синем полотне белое горячее пятно. Постепенно конец тени приближался к их ногам, и очень скоро солнце таки зажглось над головами путников, поглотив собой всю дюну, залив весь мир своими ослепительным светом.

Штейн тут же достал из торбы такие же очки, какие носил сам.

– Одень, солнце может убить твои глаза.

Одев очки, Майк удивился тому, насколько хорошо было видно внешний мир через эти крохотные щели. Изображение, как он понял, поступало в маленькой линзы во внутреннее стекло, которое было нормального размера, это, по сути, было сделано для того, что бы во время песчаной бури или какие в здешних местах осадки очки не портились. Изобретательно. Но все же единственным недостатком этого шлема был вес. От непривычки голова Майкла постоянно опускалась, и он смотрел на землю.

«Здесь, похоже, не любят делать легких вещей» – С улыбкой отметил Майкл, вспоминая, как держал в руках винтовку.

Штейн протянул ему еще что-то: тряпку.

– Зачем? – Поинтересовался Майкл.

– Обмотай этим голову, – Сказал странник, натягивая на свое лицо маску.

Майкл послушался.

– Теперь пойдем быстрее, если захочешь попить, можешь не беречь воду – нам осталось пройти всего ничего. Но под этим солнцем нельзя долго находиться.

– Но я ведь находился, ну, то есть, там на горе.

– Да, но всего минут десять, пятнадцать. – Штейн покрепче взялся за торбу одной рукой, а второй достал из нее вторую флягу. Спустил бандану на подбородок и сделал несколько глотков. – Ты почувствуешь измождение потом, так всегда бывает. – Он внимательно глянул на Майкла и, судя по его взгляду, очень тщательно обдумывал то, что собирался сказать.

Наконец он произнес:

– Я ведь на самом деле не знал, где именно ты появишься. Телепортация с одного мира в другой дело непростое и возможны просчеты… даже у таких профессионалов, как я.

Он улыбнулся. Майкл, поняв, что к чему, в свою очередь наоборот, нахмурился (этого не было видно за маской и очками)

– Так значит, если бы у тебя не получилось, я мог бы…

– …Погибнуть, – Закончил за него Штейн. – Именно так, – Он положил флягу на место, и его лицо снова полностью скрылось за тканью.

«Что значит именно так?» – думал про себя Майкл, «– Что это, блин, значит? То есть, если бы он совершил ошибку – а он вполне мог ее совершить – я бы умер? Вот так просто! и он об этом говорит так спокойно?»

Майкл нервно сглотнул. Во рту все внезапно пересохло так, словно он не пил несколько дней, а привкус железа наполнил рот.

Этот человек не нравился ему все больше и больше.

Он всячески старался этого не выказывать, но это было трудно…

Трудно осознавать, что ты мог умереть.

Майкл наращивал в себе недоверие к страннику с каждым новым шагом. Каждое движение, каждый жест и слово спутника казались ему неправильными, да и в целом весь этот поход был предвестником неприятностей. Для Майкла в частности и для всех остальных в целом. В этом, как и во многом другом, парень не сомневался.

Он это ощущал кожей, видел, не открывая глаз, какая-та бесформенная и невидимая сила подсказывала ему это. Дома (то есть, на земле) это умение было блеклым и слабым, но сейчас, в этом неизвестном ему месте – в этой пустыне, его шестое чувство заработало гораздо мощнее.

Теперь он видел. Ясно мог вспомнить последние сны. Это происходило и раньше, но теперь все было ясно как днем.

А еще, Майкл постоянно чувствовал опасность.

В лицо все чаще били столбы золотого песка, чистого, без примесей маленьких камешков или ракушек. Настоящий пустынный песок, горячий, мелкий, проникающий во все щели, за одежду, за воротник, между ногтями и пальцами в ноги и черт его знает куда еще.