Книга: Суламифь - Александр Куприн

К тому же, есть у меня уверенность, что не будь Суламифь убита, то уже пару лет спустя она бы надоела Соломону и закончила как египетская царица — забытая и ревнующая его ко всем прочим 700 женам. И кончилась бы "любовь". А так получилась красивая сказочка с подменой понятий похоти на любовь.

Ещë меня неприятно поразил момент с царицей Савской и тем, как Соломон опозорил еë, выставив на всеобщее осмеяние еë недостаток — кривые и волосатые ноги, которых она очень стеснялась. Мудрый и добрый человек так бы не поступил.

Так же хотелось бы поговорить насчет возраста Суламифи. Да, в то время женщин действительно выдавали замуж в возрасте 12-13 лет, однако до выполнения самого долга супруги приходили позже к 15-16 годам. Потому что древние люди тоже были не дураки и понимали, что ранние роды — это увеличение и без того высокого показателя женской смертности при родах. Так что вся эта увлеченность девочкой 13 лет, приправленная псевдо-историческим обоснованием, попахивает педофилией.

Плюсов немного, но они есть: 1. Потрясающие суды и обряды жрецов Изиды. Описаны они действительно качественно и интересно. 2. Язык у Куприна великолепный. Одно описание Соломона чего стоит!

Глаза же у царя были темны, как самый темный агат, как небо в безлунную летнюю ночь, а ресницы, разверзавшиеся стрелами вверх и вниз, походили на черные лучи вокруг черных звезд. И не было человека во вселенной, который мог бы выдержать взгляд Соломона, не потупив своих глаз.

Мощно, красиво.

Вот почему в таком виде нельзя было сделать всю книгу? С небольшими, но меткими описаниями, интересными судами и религией? Без всей этой насквозь фальшиво любовной линии?

Конечно, в них и темы совершенно разные. Если первая перенесла нас в Полесье конца 19 века, то вторая рассказывает о временах невообразимо далеких, когда правил величайший царь Соломон. Сама история Суламифь, любимой женщине царя, восходит к ветхозаветной «Песни песней Соломона», гимну самому сильному и самому прекрасному чувству — любви.

И повесть Куприна подобна гимну. Прекрасная стилизация под "песни песней". Рассказ, печальный и прекрасный, звучит как песня.

Сюжет можно передать несколькими словами. Гуляющий Соломон среди виноградных полей встретил тринадцатилетнюю Суламифь, полюбил её и взял в свой дворец. Но недолгим было их счастье. Злая жена Соломона погубила девушку.

И пусть этот сюжет известен, но как же красиво описан.

Этой цитатой из повести  #ГранатовыйБраслет можно коротко описать суть. Так приятно перечитать школьную программу. Даже понимаешь по-другому. Острее что ли. 1910. Желтков. Вера. Шеин. Beethoven. соната. D-dur№2. LargoAppassionato. Son№2.

Но это, конечно, лирическое отступление, а если говорить серьёзно, то меня неприятно удивили рецензии на эту повесть. Я постараюсь обосновать своё мнение, но кого сквикает литература, поросшая таким количеством предубеждений, лучше воздержитесь от прочтения — мне сложно писать о подобном объективно.

Начну, пожалуй, с того, что книга попала мне в руки ещё в школе, что называется, практически из-под палки, потому что в обязательную программу она, естественно, не входит, но с тех самых пор (уже семь долгих лет) она не оставляет меня в покое. Стоит, наверное, упомянуть, что с первоисточником — "Песнью Песней" — я тоже была знакома, поэтому наличие откровенных описаний и сцен не стало для меня шоком. Как-то с давних пор уже вошло в привычку, что под каждую книгу надо подстраиваться и с новым настроением приниматься за диалог с писателем, её создавшим, и к этой истории я тоже готовилась, пусть это мне и мало помогло.

Сюжет у "Суламифи" не самый замысловатый. По сути, это лишь переложение канонного текста, более, конечно, замкнутое и менее масштабное, чем та же пресловутая "Мастер и Маргарита" (кстати, странно, что её никто не вспомнил). Если смотреть по плану выражения, то здесь ракурс уже совершенно другой. Куприн меня буквально поразил. Я была настолько потрясена, что черпала вдохновение из этой книги годами и всё равно не опустошила источник.

Итак, чем же способна захватить эта книга? Меня она покорила абсолютно уникальным стилем повествования. Лично я больше не сталкивалась ни с чем подобным — одних только богатств Соломона на целую часть, а ещё есть женщины Ассирии, Вавилона, Египта, Сидона... Одну только женскую красоту Куприн нам воспевает целыми абзацами, даже не дойдя до самой Суламифи, и этим можно буквально зачитаться, полностью и безвозвратно погрузившись в легенду. А уж образ Суламифи нам подаётся настолько искусно обыгранным да под призмой взгляда влюблённого Соломона, что не восхититься невозможно. Как, собственно, и непосредственно Соломоном — его описание способно заворожить даже искушённого читателя. Всего несколько росчерков — уже словно мелодия на бумаге, звучит:

Бледно было его лицо, губы — точно яркая алая лента; волнистые волосы черны иссиня, и в них — украшение мудрости — блестела седина, подобно серебряным нитям горных ручьев, падающих с высоты темных скал Аэрмона...

Так любил ли Соломон Суламифь или только желал обладать её телом (а Куприн параллельно упивался пошлостью)? Тут, на мой взгляд, ответ очевиден. Если в целом выхватить фигуру Соломона, то она далеко не всегда однозначна. Изначально Соломон был язычником, не признававшим веры, однако позднее посвятил себя ей. Ту же параллель Куприн нам проводит и с его любовью. Да, у нас описание его жён, его гарема и (о ужас!) наложниц да девиц без числа, с которыми он проводил ночи, но полюбил он одну Суламифь. И последствия нас настигают самые сокрушительные.

Так посетила царя Соломона — величайшего из царей и мудрейшего из мудрецов — его первая и последняя любовь.

Тема, затронутая Куприным, воистину вечная. Неизбывна она была и во времена Соломона, и в двадцатом веке, когда эта повесть только создавалась, и сейчас, и — в этом я не сомневаюсь — будет после нас. Если и была история любви, которую стоит воспевать веками, — это она. В другом своём произведении (думаю, все помнят, в каком) Куприн подчёркивал редкость истинной любви, здесь он эту мысль укрепляет. Главное здесь всё-таки происходящее во внутреннем мире персонажей, а не во внешних проявлениях их чувств. Пока другие ищут истину в языческих идолопоклонениях, влюблённые находят её друг в друге.

Каждый раз, когда я перечитываю эту повесть, я не могу не переживать заново это счастье и эту боль. Куприн будто переносит нас сквозь время и пространство, чтобы воспеть красоту, любовь, мудрость, жизнь, в конце концов. И пусть вероломство Астис делает эту любовь — согласно самому же Куприну — "величайшей трагедией в мире", каждая деталь западает в душу. Чувство Соломона — практически во всём искушённого, ко всему готового — меняет его раз и навсегда, и его мудрость и безразмерная тоска делают эту любовь бессмертной. И действительно — Суламифь, наверное, единственная из женщин в литературе и искусстве, кого смерть воистину не коснётся.

Я не стала бы советовать эту книгу каждому. Красота в глазах смотрящего, и то, чем я восхищаюсь, кому-то может показаться пошлым, напыщенным сочинительством, лишённым всякой подоплёки. Но если вы всё-таки решитесь составить собственное мнение об этой книге, то читать её легче будет в разгар июля или в конце августа, чтобы прочувствовать зной и атмосферу тёплого южного края, который нам описал Куприн. Для меня эта книга останется безнадёжно летним и бесконечно прекрасным отражением чувств влюблённого ещё на долгие, долгие годы. Я так много написала здесь, и всё же сама повесть красноречивее любого хвалебного или отрицательного отзыва. Никакой другой писатель не справился бы со столь трудной задачей так же изящно и по-настоящему роскошно, как это сделал Куприн. Я даже не уверена после этой книги, что настоящая любовь крепка, как смерть — наверное, уже крепче.

Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и с восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого.