Текст книги "Сачок для бабочек"

III. Бомж

Была довольно теплая летняя ночь и, растянувшись на скамейке, я попытался уснуть. Но, как назло, сон не шел ко мне. Наверное, оттого, что проклятые скамеечные бруски впивались мне в спину. А если я поворачивался на бок, то начинали ныть мои ребра.

Я забылся сном лишь под утро, а пробудился ближе к полудню.

Раскрыв глаза, я едва не ослеп от солнца и потому спешно закрыл их вновь. Наконец, приняв вертикальное положение, я протер мои вежды наиболее приспособленной для этого и вполне приемлемой с точки зрения гигиены, так как уже более суток я не имел возможности где-либо помыть руки, тыльной стороной ладоней. Тупо глядя перед собой, какое-то время я равнодушно наблюдал, как мимо меня по скверу туда-сюда сновал народец. Подумав о том, что неплохо было бы перекусить, я стал шарить рукой по скамейке, но пакета со съестными припасами не обнаружил. Тогда я встал со своего спартанского ложа и, присев на корточки, заглянул под него. Но все было напрасно. «Неужели украли? – от этой догадки, внезапно пронзившей мой мозг, мне стало не по себе. – Ну, надо же было кому-то еще больше омрачить и без того мое весьма плачевное существование!» Словно в подтверждение этих мыслей в желудке моем громко заурчало. И, чем больше мне хотелось есть, тем быстрее улетучивался мой недавний оптимизм и те иллюзии, которые невольно возникли в моем воображении, когда я впервые жадно глотнул хмельной воздух столицы.

Полагаясь на удачу, я ждал приближения вечера и Марго. В голове моей царил полный сумбур. Я все время спрашивал себя: «А, что если вчера Марго оказалась здесь абсолютно случайно? Если же это – постоянный ее маршрут, и, как менее обнадеживающий вариант, направление, которого она регулярно придерживается, чтобы достичь цели, сестра Евы вполне может пройти по тротуарам вдоль домов, а не обязательно там, где шла вчера. То есть, по скверу, зеленой облачной грядой от начала и до самого конца разделявшей улицу надвое. Я понимал, что в этом случае даже если я буду каждую минуту вертеть головой по сторонам, нет никакой гарантии, что в такой людской толчее, я не просмотрю Марго.

Значительно упав духом, я поднялся со скамьи и, в самом деле, принялся, как полный идиот, крутить башкой направо и налево, поскольку был уже вечер. «Ну, где же – ты? Где?» – этот вопрос, словно кол, застрял в моей голове, и вытянуть его оттуда могло лишь чудо. Чудо – по имени Марго!

Тоска и безысходность стали постепенно овладевать мной, когда на город начали спускаться сумерки. А когда вновь зажглись уличные фонари, я понял, что в моем положении надеяться на какое бы то ни было чудо, независимо от того, являлось оно одушевленным предметом или нет, мог только сумасшедший. Во всяком случае, тогда бы ему была уготована совсем незавидная судьба. А вместе с ней – койка с матрацем и одеялом, а также – свежий комплект белья в ближайшей психбольнице. Тем не менее, для человека, вроде меня, выброшенного на улицу, подобная перспектива, как и любая другая, со временем могла стать приемлемой, так как она – все ж таки лучше, чем полное отсутствие таковой.

Плюнув на все, я неспешно зашагал по скверу, понимая, что когда он закончится, мне нужно будет, либо повернуть в противоположную сторону, либо так и идти вперед без оглядки, любуясь достопримечательностями вечернего города. Но это было хоть какое-то занятие, способное отвлечь меня от невеселых мыслей. К тому же способ немного размять затекшие от постоянного пребывания на скамейке, ноги. «В конце концов, в этот „гостеприимный“ сквер я всегда сумею вернуться!» – подумал я, и это придало мне своего рода решимости. Однако не успел я пройти примерно полсотни шагов, как на одной из очередных, располагавшихся по обе стороны сквера, скамеек, точно две капли воды, похожих на ту, где я провел ночь и весь последующий день, я увидел небритого и неряшливо одетого человека. По крайней мере, в приближающихся вечерних сумерках это я мог вполне разглядеть. На коленях он держал бумажный пакет, а в руке довольно аппетитный кусок колбасы. Громко чавкая, время от времени он бросал хмурые взгляды на нечастых прохожих, которые в свою очередь не обращали на него никакого внимания. Наверное, оттого, что был голоден, я вдруг остановился и, подойдя к скамье, сел на нее на некотором расстоянии от незнакомца, очень напоминавшего в тот миг меня самого. Разница состояла лишь в том, что, судя по его изрядно потрепанному виду, стезю бездомного он, скорее всего, успешно осваивал уже давно. Вероятно, не без посторонней помощи попав на нее, этот столичный бомж уже не способен был свернуть в какую-либо иную сторону и постепенно стал свыкаться со своим ужасным положением. Или же, я не мог этого в точности знать, отчаяние пока что еще не убило в нем веры. Веры возвратиться к нормальной цивилизованной жизни. Может, «цивилизованной» это громко сказано. Я имею в виду, той жизни, какою живет большинство людей, населяющих этот гигантский город. Так или иначе, всему есть предел… Помимо того, что мне ужасно хотелось чего-нибудь съесть, любопытство разбирало меня. И удовлетворить его мог лишь человек, сидевший на скамейке. Если бы, конечно, он этого пожелал.

Косо глянув на меня, бомж внезапно сунул остаток колбасы в пакет. Безо всякого стеснения рыгнув, он, видимо, уже собирался встать и уйти, чтобы продолжить насыщение своего желудка без постороннего наблюдателя, но что-то остановило его. Окинув меня пристальным взглядом, он едва приметно скривил рот, что, видимо, должно было означать улыбку. Мол, и тебя туда же угораздило, дружок! Видимо, мой инстинкт подсказал мне правильную линию поведения, и я улыбнулся бомжу в ответ. Тот не заставил себя долго ждать.

– Как погонялово, браток?

– Что? – не сразу понял я. – …Адам! Адамом меня зовут!

Бомж в задумчивости, словно размышляя о чем-то про себя, а может, для того, чтобы избавиться от зуда, почесал заросший щетиной подбородок.

– Баб, что ли, любишь, раз кликуху такую взял?

Я пожал плечами. То ли оттого, что подобный ответ показался ему убедительным, то ли по какой иной причине, мой новый знакомый более не раздумывал.

– На… Жри! – неожиданно предложил он.

Щедрый незнакомец снова сунул руку в пакет и вынул оттуда кусок колбасы, которую не успел доесть сам. Дважды просить себя я не стал. Буквально выхватив из рук уличного бродяги остаток его ужина, я поразительно быстро расправился с ним.

– Еще?

Я согласно кивнул. Мой спаситель пошарив рукой в пакете, извлек из него свежую сайку и плавленый сырок. …Я ел, а он внимательно смотрел на меня. Так, словно изучал.

– Днесь заночуем в хибаре одной, а наутро – на Дмитровку! – сказал столичный бродяга. – Жратву отрабатывать надо! А ты, как думал?..

Поднявшись со скамьи, я направился вслед за ним.

Уже стемнело, когда мы оказались в каком-то занюханном дворе и вошли в дурно пахнувший подъезд пятиэтажки. Нужная нам квартира располагалась на первом этаже. Дважды звонить в дверь не пришлось, поскольку она тотчас открылась.

– Кто – это, с тобой? – подозрительно спросила полная пожилая женщина.

– Меньше знаешь – лучше аппетит! – буркнул в ответ мой опекун.

Сунув в карман брюк пятерню, он извлек из него десятидолларовую купюру.

– Это – тебе, чтоб не задавала лишних вопросов! Поняла?

Хозяйка раздраженно зашмыгала носом, точно у ней и впрямь был насморк.

– Опять ты, Юрик, крапиву мне эту суешь? Все на иностранцев пашешь! Я ж тебе уже говорила, что за постой я только нашими беру! Нашими, и – все тут!

– Какая – тебе разница! Нашими или не нашими! То же мне – патриотка, мать твою, нашлась! Зелень эта потом моим и кровью заработана. А это – главное!.. Тем более, что она – всегда в цене…

IV. Коттедж

Дмитровское шоссе, исшарканное колесами авто, гудело, как огромный пчелиный улей. Пчелами, конечно же, являлись машины и водители, что казались неотделимы друг от друга. Дешевая рабсила – то, из чего владельцы этих машин – мозг всей несложной конструкции, должны были почти задаром выкачать нектар. То есть извлечь известную выгоду для себя. Они останавливались у обочины шоссе и, выйдя из машины, тыкали пальцами в грудь угодных им наймитов. Потом они сажали их в свое авто и отчаливали в неизвестном никому направлении. Иногда – не особенно далеко, а иной раз…

Ждать нам пришлось недолго. Скоро подкатила иномарка. Дверка приоткрылась. Мужчина средних лет в спортивной майке и темных очках кивнул на заднее сиденье.

– Прыгай, Юрик! Да, поскорее. Времени у меня – в обрез!

– Он – сегодня со мной!

И мой товарищ указал очкастому на меня. Тот согласно кивнул.

– Только учти: пай один на двоих делить будете!

– Там разберемся… – буркнул Юрик, и вскоре мы уже мчались по шоссе.

Ехать пришлось, не бог весть, сколько. Где-то через полчаса мы уже были почти на месте. Оглядевшись, я увидел впереди себя смешанный лес. На его фоне на расстоянии около полтораста метров друг от друга красовались двух и трехэтажные коттеджи. Вернее, из-за кирпичных заборов виднелись лишь их верхние этажи с большими окнами. Крыши этих шикарных строений по большей части были одеты в черепицу из красного цвета. Впрочем, встречались и другие цвета.

– Ну, все! Выметайтесь к чертовой бабушке! – особенно не церемонясь, приказал водила, когда машина остановилась возле массивных металлических ворот, окрашенных в черный цвет. – Юрик, ты знаешь, что делать…

– Конечно, хозяин! – охотно закивал мой спутник. – Все изладим, как полагается. Нет проблем!

– Смотри мне! Я на тебя надеюсь. За него…

И хозяин вилы внимательно посмотрел на меня, точно увидел впервые.

– …Отвечаешь головой! Что-то не особенно похож он на вашего брата!

Сомнение мелькнуло на лице очкастого.

– Так, ведь стажу у него пока что нет. Ничо, пообтешется маленько, так вы нас, точно братьев-близнецов, одного от другого отличать не будете…

– Ладно, сказки тебе рассказывать! Чтобы стать на тебя похожим, Юрик, надо сильно в говне изваляться!

С этими словами очкастый набрал нужный код и ворота во двор, внутри которого располагался коттедж, отворились.

Хозяин снова сел в машину, а мы проследовали на территорию его владений. Но едва мы пересекли их границу, ворота автоматически закрылись.

– Сам ты – говно! – воскликнул слегка раздосадованный Юрик, понимая, что человек, на которого он работал, уже не услышит его слов.

Следуя за напарником, я с любопытством обозревал двор. Посредине его красовались искусно разбитые клумбы. Дорожка, ведшая к дому, была посыпана гравием. Немного левее нее впечатлял своей архитектурой фонтан, выложенный из горного камня. Прямо в центре его помещалась фигурка обнаженной девушки, формы которой казались безупречны и выразительны. Корпус слегка отстранен назад. Рука вскинута над головой, а указательный палец, как ему и полагается, направлен в небо. Видимо, в скором времени из него должна была хлынуть веерообразной струей вода… Справа, к ограждению прижималась цветочная оранжерея.

– Ну, будет тебе по сторонам кумекалкой ерзать! – нахмурился Юрик. – Здесь это не принято. Смотри лучше себе под ноги. А то, не дай бог, споткнешься да носом гравий попортишь, а мне потом отвечай!

Решив прислушаться к совету более опытного товарища, я перестал любопытничать, тотчас придав выражению собственного лица деловой и озабоченный вид.

Когда мы вплотную приблизились к коттеджу, на крыльце его со скрещенными руками на груди появился охранник.

– Ну, чо? Пройти-то, дашь? – раздраженно спросил Юрик, исподлобья глядя на верного сторожа хозяйской собственности.

Охранник неохотно посторонился. Войдя в коттедж, мы тотчас свернули направо. Точнее, первым повернул Юрик, а я по пятам следовал за ним. Шествуя по мраморному покрытию, точно скользя по льду, шагов через тридцать мы уперлись в стенку. Слева в полу я заметил большое темное отверстие прямоугольной формы. Видимо, там был подвал, в который вела лестница. Охранник щелкнул выключателем на стене и стал спускаться вниз. Нам ничего не оставалось, как сделать то же самое. Поменяв курс дважды, вскоре он снова нажал выключатель. Толкнув дверь, охранник вошел первым… Мы очутились в просторном помещении. Прямо посредине него зияло углубление, вдоль стен которого велась кирпичная кладка. В правом ближнем углу помещения я увидел мешки с песком и цементом. Там же валялись мастерок, строительный молоток, топор и прочие инструменты.

– Что здесь будет, Юрик? – не удержался я.

– Бассейн! – важно ответил тот.

Видимо, пряча изнанку своей истерзанной души ото всех, Юрик гордился тем, что, хотя и опустился на самое, что ни на есть, житейское дно, точно низошел в строительный котлован, гордо называемый им бассейном, но уважения к своим профессиональным способностям не утратил. Работал он не только за деньги, но и для того, чтобы окончательно не разувериться в самом себе. Ведь, если не ставить себя ни во что, то и другие станут относиться к тебе точно также! А, значит, не будет главного, того, что составляет истинную сущность человека, без которой, конечно же, нет и самого человека… А, если и есть, то, увы, не надолго!..

Юрик, конечно же, понимал это лучше, чем кто-либо другой. Наверное, потому так и цеплялся за работу, цена которой составляла два ломаных гроша. В чем я убедился несколько позднее.

Охранник еще какое-то время для порядка поторчал в подвале, а потом не слышно удалился наверх. Мы же принялись за работу.

Не знаю, был ли я рад тому, что судьба в трудный для меня час послала мне Юрика. Но особенно выбирать мне не приходилось. Выложив кирпичом стены, мы принялись равнять дно бассейна. Дело шло хотя и не так быстро, как хотелось бы хозяину, но за это он был на нас не в обиде. Каждый раз в конце смены он выплачивал нам определенную сумму денег, в зависимости от того, какой строительный объем мы освоили. В основном эта сумма колебалась от трехсот до четырехсот рублей – каждому. Иногда немного больше. Получив деньги, я отдавал пятьдесят рублей Юрику, как он того требовал, поскольку являлся моим боссом. Часть денег мы выплачивали за ночлег. Остальное тратили на пищу.

Глава третья. Анна

I. «Нечаянное» знакомство

Приходя на работу и уходя с нее, я не однажды замечал присутствие в коттедже молодой особы. Она, то поднималась вверх по широкой, застеленной цветастой ковровой дорожкой, лестнице, которая вела из фойе на второй этаж. То, пересекая его, следовала в гостиную или кухню, располагавшиеся на первом этаже.

– Кто – эта девушка? – как-то спросил я у Юрика.

– А тебе-то – что? – нахмурился тот. – Все одно – не по зубам! Ты, брат, не ее – поля ягода!..

Меж тем, я часто ловил на себе хотя и мимолетные, но достаточно выразительные взгляды. При этом глаза этой девушки загорались неподдельным любопытством. Быть может, мне так лишь чудилось, поскольку она невольно чем-то напомнила мне Еву. Скорее всего, именно поэтому я хотел думать, что хозяйка или же обслуга этого дома, вне зависимости от того, кем она являлась в действительности, не совсем безразлична к моей персоне.

В конце концов, когда я снова задал Юрику тот же вопрос, он ответил, что и сам толком не знал, кто была эта девица. Появилась она в особняке около месяца назад. Примерно за неделю до того, как я познакомился с Юриком. Поэтому у хозяина и охранника спросить – все одно не ответят! Еще и пошлют, куда подальше! А другого источника, чтобы почерпнуть подобные сведения, не имелось, да и смысла – тоже. «Так что, прижми свой хвост, парень! А то, если даже и распушишь, никто не заметит! – учил меня уму-разуму Юрик. – Иначе сам ведь знаешь… Любопытной варваре член оторвали!» При этом дошедший до известной ручки, но не лишенный чувства юмора, этот человек, беззубо улыбался. К сожалению, его премудрости не пошли мне на пользу.

– Юрик, ты не мог бы одолжить мне немного денег? – стараясь не смотреть своему товарищу по несчастью в глаза, спросил я как-то.

Я знал, что с каждой денежной выплаты он регулярно, хоть и понемногу, откладывал энную сумму на черный день. Подозрительно глянув на меня, Юрик состроил недовольную гримасу.

– Для чего тебе это? Отдавать-то все одно придется. Да, еще с процентами!..

– Я отдам! Все – до копейки!.. Вот увидишь. Голодом сидеть буду, а расплачусь.

– А, как же – иначе?

– … И я – о том же. Ну, так – как?

За тот недолгий срок, что мы пробыли вместе, Юрик успел привязаться ко мне. Да и я к нему – тоже. Между нами, что называется, образовалась прочная духовная связь. Поэтому, не долго раздумывая, он выложил мне из потайного кармана все свои накопления. Денег оказалось достаточно, чтобы в обеденный перерыв я приобрел на них новую спортивную майку, джинсы, кроссовки, а также темные очки. Спустившись в подвал в новом прикиде, я встал в картинную позу и с чувством собственного превосходства уставился на Юрика.

– Узнаешь, иль – нет?

От изумления мой напарник аж до неприличия свой ангар приоткрыл.

– Вот, изверг, на что ты мои кровные потратил! Неужто хочешь выглядеть на рубль двадцать дороже того, что эта милашка дала бы за тебя, когда ты был в твоей старой заношенной до дыр одежонке?

– Разве ты забыл, сколько мне одолжил? – возразил я своему благодетелю. – То-то! Стало быть, не на рубль… А – на три тысячи рублей. Точнее, две девятьсот сорок…

– Вот – оболтус! – не переставал изумляться Юрик. – Ты – что, и впрямь решил, что эта девка на тебя клюнет?

Снова, внимательно осмотрев меня, и даже, обойдя кругом, словно какую-то достопримечательность, по часовой стрелке, а затем в обратную сторону, чтобы не выпустить из виду ни одной, даже самой мелкой детали, бомж, наконец-таки, одобрительно кивнул головой.

– Хотя, кто его знает!

– Да, все нормально будет, Юрик! Ты не переживай!

– Ну, даже, если и – так! Что ты с ней делать будешь? Ведь, как только она прознает, что ты – бездомный и к тому же – без гроша в кармане, что, я надеюсь, она уже успела заметить, твой новый прикид тебе не поможет. Это-то хоть ты понимаешь, голова твоя садовая?

– А зачем я ей стану говорить, что – бездомный?

– Хе-хе! – хрипло усмехнулся Юрик. – Дурак, ты, парень, как я погляжу! И говорить ничего не надо будет. У тебя и так на твоей бесстыдной роже все написано…

Но я упрямо замотал головой.

– Если написано, так она уже без того все прочла! А раз, прочла, то, значит, либо – пан, либо…

– …К черту она тебя сразу и пошлет!

– Спорим? На все деньги, что ты мне одолжил!

Но спорить Юрик не стал.

– Иди уже, сходи к этой девке! Попроси горстку соли. Мол, перекусить сели, а жаркое подсолить нечем!..

– Ага! Скажи еще, анчоусы со свиными трюфелями в банановом масле!..

– Именно! Только у охранника разрешения спросить не забудь…

Я поднялся наверх, в глубине души надеясь, что этот самый охранник куда-нибудь отлучился по собственной надобности и потому не помешает мне реализовать мой коварный план. То есть познакомиться с той самой девушкой, которая почти ежедневно попадалась мне на глаза, проживая в коттедже. Для меня это не было просто желанием или блажью, которая заключалась, как мне думалось, в нашей обоюдной симпатии. Во время последних коротких встреч, которые день ото дня почему-то случались значительно чаще, ее взгляды, направленные в мою сторону, становились все более красноречивыми. Ее глаза, словно говорили мне: «Ну, подойди же! Подойди и скажи, хотя бы слово! Чего ты боишься?» Но по известной уже причине я до сих пор так и ни разу не приблизился к ней ни на шаг, хотя мне очень этого хотелось. И, держась на расстоянии, любовался ею издалека. Помимо того, что незнакомка почти, как две жемчужины с одного морского дна, походила на Еву, меня раздирало на части стремление при более тесном знакомстве убедиться, что – это вовсе не она! И дело тут – не только во внешности, хотя, при более внимательном рассмотрении я пришел к выводу, что сходство и, в самом деле, было поразительное, но и – в духовной сути! Что моя несколько расстроенная последними событиями психика воздействует на меня таким способом, что заставляет искать встречи с той, что является лишь бледной копией моей возлюбленной. Ее жалким подобием. «Наверное, теперь в каждой брюнетке с живыми темными глазами мне будет видеться Ева до тех самых пор, пока в действительности я не найду ее!» – думал я, осторожно пересекая фойе, и, направляясь в кухню. Слава богу, охранника не было нигде видно. Увы, девушки, так походившей на Еву, там тоже след простыл. Возвращаясь обратно, я не сделал и нескольких шагов, как едва нос к носу не столкнулся с ней.

– Ой, простите, Бога ради! – невольно воскликнула она, очутившись со мной лицом к лицу, так близко, что едва не попала ко мне в объятья.

Я бы охотно раскрыл ей эти самые объятья, не считая это зазорным для себя, поскольку после всего случившегося со мной так нуждался хотя бы в малой толике любви и ласки, что при случае отказаться от всего этого просто не нашел бы в себе никаких сил. К тому же ежедневная тяжелая работа и отсутствие каких-либо перспектив на будущее так вымотали меня физически и морально, что я готов был на любую авантюру, лишь бы в конечном итоге выбраться из смрадного болота, в которое затянуло меня все то, совершенно непонятное и трагическое, что тайно или явно, присутствовало в моей жизни. Мне даже порой думалось, что я был рожден именно для того, чтобы, за короткий промежуток времени испытав страсть к любимой девушке, тяжелую утрату самого близкого и дорогого мне существа на свете, жестокое преследование двуликого закона за то, чего я не совершал, в конечном итоге быть выброшенным на улицу без всяких средств к существованию. Для чего это надо было провидению – вот в чем вопрос? Быть может, во всем этом крылся особый смысл, который был мне до сих пор не понятен?.. Это и предстояло мне выяснить.

– Что вы здесь делаете? – спросила меня девушка, глядя на меня широко раскрытыми и немного испуганными глазами.

Не скрою, что в тот момент, я тоже слегка растерялся. «Вдруг, не совладав с собой, она закричит и станет звать на помощь охранника?» – молнией промелькнуло у меня в голове.

– Я?..

– Да, вы!

Видимо, вид мой был так нелеп и даже смешон, что удивление и страх на ее лице вскоре сменила снисходительная усмешка.

– Может, вы – вор и пришли на кухню, чтобы тайком стянуть мешок сахару?

– Да! То есть… Нет, конечно!

Растерявшись окончательно, словно последний кретин, я смотрел на нее во все глаза, совершенно не зная, что сказать. Заранее заготовленная фраза о якобы цели моего прихода на кухню, как будто бы раз и навсегда вылетела из моей головы. Наконец, я попытался взять себя в руки.

– Соль!.. Да! Знаете ли, я хотел попросить у вас щепотку соли для меня и моего напарника. Мы с ним сели…

Но девушка, не дослушав до конца ту белиберду, что я нес, прошла в кухню и вскоре вернулась, держа на ладошке горстку соли.

– А сахар? Сахар у вас есть к чаю?

– Нет!

Девушка с сочувствием посмотрела на меня.

– То есть, я хотел сказать, что мы не пьем чаю!

– А, что же вы пьете?

– Воду… Воду из-под крана. Там в подвале есть водопроводный кран. Мы его открываем и пьем. Очень вкусная вода! Холодная такая…

– Вот – ужас! Настоящий ужас! Неужели у вас нет электрочайника?

Я отрицательно замотал головой.

– То есть, он имеется, но…

– Понятно. Вы пьете чай дома. Я правильно вас поняла?

Я согласно кивнул.

– Хотя…

– Что «хотя»? Может быть, и дома у вас – нету?

Я как-то вымученно улыбнулся.

– Нет! Точнее, есть, но…

В ее глазах мелькнула догадка.

– Наверное, вы снимаете квартиру? Вы – приезжие?

– Как вы узнали об этом?

В свою очередь девушка весело рассмеялась.

– Чего же – проще? У вас такой потерянный вид, будто…

Видимо, почувствовав неловкость, она прервала свою речь.

– Да, чего уж – там! – я постарался ободрить ее. – Говорите, как есть…

– …будто вы лишились чего-то очень дорогого, и вместе с этим жизнь потеряла для вас всякую привлекательность!..

Сказав это, девушка снова умолкла, а у меня на глазах невольно выступили слезы. Заметив их, в сострадательном порыве она протянула руку. Я тотчас почувствовал легкое прикосновение ее ладони. Как мне показалось, кожа на ней была очень тонкая и нежная. Видимо, так ей было легче выразить то, что она ощутила в тот момент по отношению ко мне.

– Простите, если я вас нечаянно чем-то обидела!

Но я из последних сил, собрав всю свою волю в кулак, старался ничем не выдать нахлынувших на меня чувств.

– Ну, что вы, в самом деле! Пустяки – это все.

Видя, что сам того не ожидая, расположил девушку даже больше того, на что рассчитывал поначалу, я несколько осмелел.

– Лучше скажите, как вас зовут? – окончательно, как мне казалось, забыв про свою робость, спросил я.

– Анна! – просто ответила она.

При этом я с некоторым удовлетворением успел заметить, что щеки ее слегка порозовели.

– А – вас?

– Меня?.. Простите!

Проклятая робость снова начала овладевать мной. Как я выяснил для себя в ту минуту, я совершенно не умел разговаривать с девушками. «Деревня! Колхозный тюфяк!» – с раздражением подумал я про себя.

В тайне от Анны, таким оригинальными способом обласкав собственную персону, и, дав выход эмоциям, я натянуто улыбнулся ей.

– Я – Адам! А со мной работает мой напарник Юрик.

– Адам?

В тоне ее послышалось легкое удивление. По тому, как потеплел взгляд Анны, я понял, что это самое удивление было скорее приятного свойства, нежели – наоборот. О чем она тут же не преминула сообщить мне.

– Мне нравится ваше имя! Хотя… В наше время мало, кого так называют.

Говоря это, Анна отвела взгляд в сторону.

– Возможно, что это – даже к лучшему…

– Интересно, почему? – спросил я.

– Человека с таким именем нельзя ни с кем спутать!

– Но ведь, все зависит от самого человека!

Ее брови едва заметно нахмурились.

– Нет, не все! Далеко – не все. Я даже думаю, что от самого человека вообще мало, что зависит. А, проще сказать, ничего!

Наверное, всерьез озадачив меня, Анна, как ни старалась, не смогла сдержать очередной улыбки.

– Какой вы – забавный!

Она тихонько рассмеялась.

– Ваш напарник… Как – его?

– Юрик!

– …Он – тоже какой-то чудной!

– Чудной?

Честно сказать, мнение Анны о Юрике, из которого следовало, что, хотя он и не был ей близко знаком, но его личность в некоторой степени также интересовала ее, меня несколько покоробило. «Неужели я ревную Анну к Юрику?» – подумал я.

– Еще – какой! Почище вашего будет…

Сказав «а» она не могла не сказать и «б», поскольку наверняка понимала, насколько серьезно заинтриговала меня. Нет, Анна, конечно же, вправе была промолчать, но тогда доверие, которое так внезапно возникло между нами, было бы навсегда утеряно. А этого ни ей, ни мне тогда не хотелось.

– До вашего прихода к нам Юрик регулярно оказывал мне знаки внимания.

– Внимания?..

Она утвердительно кивнула.

– Вы только Сергею не проболтайтесь! Охраннику! Если отец узнает, он его с работы уволит…

Анна сурово посмотрела на меня.

– И… Юрика – тоже! Про вас и говорить нечего! Вы сильно рискуете, стоя так близко от меня.

Последние ее слова прозвучали как-то особенно взволнованно, и я подумал, что Анне приятно беседовать со мной, и что моя нетипичная особь из совершенно чуждой ей общественной прослойки в немалой степени заинтриговала ее.

– Так, что же – Юрик?

– Ах, Юрик! Представляете, всякий раз завидев меня, он делал вот – так!

Отступив на шаг назад, чтобы мне было лучше видно, что именно такое вытворял Юрик, она заговорщически моргнула мне глазом.

«Вот – старый хрен!» – подумал я, с трудом сдерживая улыбку. При этом я не мог про себя не отметить, что, передразнивая Юрика, Анна была неподражаема. Просто очаровательна!