Текст книги "Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники"

Часть 4. Великая Отечественная война

Начало войны и новое назначение

Из воспоминаний дочери Ивана Яковлевича Кравченко Нины Ивановны

«Мама приехала к нам в деревню и забрала нас к папе. А в деревне уже вовсю копали окопы, бесконечным потоком на восток шли беженцы и гнали огромные гурты скота. Папа тогда жил в Белгороде и формировал свой полк. Большую часть солдат его полка были из Чебоксар. Когда мы в Киеве сели в поезд, то у нас украли все деньги и документы. В Полтаве нас высадили из поезда и сказали: «Добирайтесь до Белгорода как хотите». И вот моя мама с двумя маленькими детьми по военным дорогам пустилась в путь. Вещей у нас с собой был минимум, вот мы и добирались где пешком, где на телеге, где повезет – и на машине. Питались практически подножным кормом и подаяниями. Так мы добрались до Харькова, там мама связалась с Белгородом с отцом и мы уже без проблем добрались до Белгорода, где нас встретил отец. Правда, мы его практически не видели, он рано утром уходил и ночью приходил и так каждый день.

Я хорошо запомнила тот день, когда он уезжал на фронт. Подъехала большая черная машина с открытым верхом. Он поцеловал нас. Отдал маме Звезду Героя и орден Ленина, сказал, если убьют, то чтобы фашисты не знали, что убили командира да еще и Героя Советского Союза – много чести. Оставил маме две гранаты и пистолет и наказал не даваться в руки фашистов живыми. Мама все документы и ордена зашила в пояс, чтобы не потерять их ни при каких обстоятельствах.

Когда садился в машину сказал, что больше мы никогда не увидимся. С моей младшей сестрой случилась истерика. Мама его попросила успокоить ребенка. Он сказал, что обязательно вернется и купит ей большую куклу. Она успокоилась. Но когда он сел в машину, то еще раз повторил: «Больше вы меня никогда не увидите» и уехал.

После того как папа уехал, мы остались. Немцы уже подходили к Харькову. Наши солдаты нам говорили: «Что вы сидите? Самое большое через две недели немцы будут здесь». Мама к коменданту, тот говорит, что нет транспорта, хотите – дам трактор. В следующий раз пообещал дать волов. А мама уже не знала что делать. Случайно встретила знакомую женщину, та сказала, что спешит на последний эшелон. Мама к коменданту с ультиматумом. Тот прислал машину и солдат и нас отвезли и погрузили на этот последний эшелон, уходящий из Белгорода. И мы уехали в Сталинград, но нас туда не пустили и отправили в Ташкент, там тоже не приняли. Направили в Алма-Ата, там тоже не приняли. Оттуда направили на приграничную станцию Матай. Нас забрал к себе начальник политотдела Суханов, мы жили у него. Он жил в трехкомнатной квартире и одну комнату выделил нам. Там я пошла в школу и училась в третьем и четвертом классе. Жилось нам там очень трудно. Папинного аттестата у нас не было и мы никакой положенной помощи не получали. Мама в 1938 году закончила фельдшерскую школу и поэтому устроилась работать фельдшером на станцию. Мама мне выхлопотала путевку в детский санаторий Чинбулак под Алма-Атой. Я там месяц пробыла, окрепла, подлечилась, а когда вернулась, пришло папино письмо, вернее запрос о нашем местонахождении. Мама написала ему сразу 11 писем, но все они вернулись назад. Он погиб, так и не узнав, что с нами. Прислали финаттестат и нам выдали все положенные деньга за все время. Мама сразу купила корову и благодаря ее молоку мы выжили. Я ухаживала за коровой, варила, пекла. Единственное, я не умела ее доить. Весь дом был на мне, ведь мама с утра и до вечера была на работе. И корову пасла и по степи бегала – саксаул собирала на топливо. И как только все успевала?! Я была почти взрослая, целых 10 лет. Мама и я дружно писали папе письма, но они стали возвращаться назад, а затем пришло письмо и похоронка, что папа погиб.

Потом Суханова направили на Украину в Нежин, это 125 км от Киева. Ему выделили целый товарный вагон. Мама очень просила, чтобы он взял нас на Украину. Мы продали корову, я так плакала, так жалко было, и уехали с ним. Приехали в Нежин 6 ноября 1943 года, в день освобождения Киева. Мы на телеге проехали на окраину Города и сняли там комнату. Только мы уехали со станции, на нее налетели немецкие самолеты и всю разбомбили и город разбомбили. Все горело. Нам везло, мы ни разу не попадали под сильную бомбежку. Только раз под воздушный налет попали, когда подъезжали к Нежину. Я заметалась, а мама меня поймала и с сестрой прижала к себе и сказала: «Ни в коем случае не разбегайтесь. Если погибать, то всем вместе».

Потом мы ходили в госпиталь, мама работала, а я помола раненым. Потом с большим трудом пошла в школу. Мне трудно было, там ведь все на украинском, а я привыкла к русскому языку. Мы написали письма своим родным в Студеники.

Однажды иду по улице, меня догоняют сани, мужчина спрашивает, а где здесь такая-то улица и дом. Я пригляделась, а это мои дедушки. Я обалдела. Мы не надеялись их увидеть живыми после оккупации. Им тоже досталось, но без больших потерь. Даже когда немцы отступали, то те солдаты, которые жили у них, сказали, чтобы приготовили ведра, бочки с водой и другой противопожарный инвентарь, потому что при отступлении все будут сжигать, а так будет хоть какая-то возможность сохранить дом. Не все немцы звери были. Так оно и получилось. Немцы только когда отступали, перестреляли всю скотину. Не взяли ничего, просто перестреляли.

Мы уехала с ним в Студеники. Там мы прожили до конца войны. После войны мы хотели переехать в Киев потому, что Москва на время войны была закрыта. После окончания войны разрешили въезд в город и мы приехали в Москву, ведь у нас тут квартира оставалась».

В 299-й дивизии было 3 стрелковых полка: 956-й, 958-й, 960-й и один артиллерийский, 843-й. 956-м командовал майор И.Я. Кравченко, 958-м – кавалер ордена Ленина (получил его в 1938 г. за бои в Туркестане) майор А.М. Баранов. Кстати после боев под Дедилово и расформирования 299-й дивизии, майор В.М. Баранов с декабря по январь тоже командовал Тульским Рабочим полком, видимо по протекции Кравченко. Начальник Боевой подготовки 50-й армии Подполковник Василий Михайлович Баранов погиб 27 февраля 1942 г.

Копия

Боевая характеристика

На командира 956 сп 299 сд Майора Кравченко Ивана Яковлевича Полком начал командовать со дня его формирования (с 25.07.41 г.) к возложенным обязанностям относился серьезно. Применял много усилий к обучению бойцов приемам борьбы. В практической жизни мало расчетлив. Решения принимает наскоком. В боях за Родину со 2 по 15.9.41 г. проявлял усилия к разгрому врага, но мало контролировал выполнение задач подразделениями, в результате в бою под Гастиловкой имея перед фронтом слабые части противника, не принял мер обхода и захвата пленных.

Вследствие малого контроля, есть случаи перехода к врагу его подчиненных и потеря оружия на поле боя. В информации старших начальников преувеличивает факты. Есть склонность к обсуждению приказов начальников и недостаточно принимает меры к их исполнению (Получил боевой приказ о замене 885 сп, имея все возможности к этому, приказа не выполнил).

По характеру склонен к партизанским действиям.

Вывод: должности командира полка соответствует. Необходимо изжить зазнайство, повысить требовательность по выполнению приказов. Изжить факты недостоверности представляемых сведений.

Командир 299 сд Полковник Серегин

Военком Дивизии ст. Бат. Комиссар Корнев

Верно: Ст. Пом. Нач. 1-го отделения ОК

Ст. л-нт Гофферт

24.9.41 г.

Из воспоминаний старшего врача 956 сп и Тульского рабочего полка, Киры Георгиевны Аносовой – соратницы И.Я. Кравченко

«До войны мы жили хорошо и весело. Готовились к труду и обороне. Сдавали на зачет ГТО. Я была и Ворошиловским стрелком, и Ворошиловским кавалеристом.

Я училась в Курском медицинском институте. Мы сдавали последние госэкзамены. Последний госэкзамен должен был быть в понедельник 23 июня. На нужно было сдать гигиену – легкий предмет и мы решили, что мы уже все сдали и мы свободные люди. Решили в воскресенье отдохнуть всей группой поехали за город на речку на Солянку. Мы набрали продуктов и рано утром на велосипедах поехали. Туда на выходной всегда собиралось много народу.

Приезжали и производства на полуторках, по-всякому. Там все было хорошо организовано, всегда было весело. Когда мы туда приехали, даже не успели толком устроиться на месте. Вдруг говорят по радио, у кого-то в машине был радиоприемник небольшой, что началась война. Мы услышали выступление Молотова, но до конца не дослушали. Все с этой речки быстро разъехались по домам. Никто не понимал что это такое.

Мы сдали последний экзамен в понедельник. Вместо выпускного вечера, к которому мы серьезно готовились, шили наряды. Наш институт славился девушками. Мы были модными.

Тут все сразу оборвалось. На торжественном собрании мы, весь курс, сказали, что мы идем на фронт, все медики военнообязанные. На следующие дни пошли на комиссию в военкоматы и нас распределили кого куда. За всю войну я встретила только двух своих однокурсников. На фронт мы шли с желанием быстрее прогнать немцев, мы шли защищать Родину. Мы шли на войну в полной уверенности в нашей победе. Нам выдали мужское обмундирование. Все было не по размеру. На одни портянки сколько сил и здоровья ушло. Намучились, пока научились с ними обращаться. Мы начали резать эти рубашки, кальсоны, гимнастерки, а начальники хозяйственной части ругали нас за это.

Меня направили 3 июля старшим врачом в 299-ю стрелковую дивизию, 956-й стрелковый полк, на Брянский фронт.

Командиром полка у нас был Герой Советского Союза И.Я. Кравченко, Героя он получил еще в Финскую войну, а начштаба – Акулов. Они вместе с Кравченко учились в академии им. Фрунзе. После ухода Кравченко он стал командиром полка. Он долго с нами был, а потом его забрали в штаб армии. Он писал какую-то книгу.

Командиром саперного батальона нашей дивизии был Максимцов. Это был боевой, смелый и исполнительный командир…»

Из воспоминаний командира роты 956 сп 299 сд Турова Владимира Семеновича

«После окончания, (20 июля 1941 года), Буйнакского военно-пехотного училища, (куда добровольно поступил после Шахтинского горного техникума), был направлен в 956 стрелковый полк 299-й стрелковой дивизии, в город Белгород, командиром 2-го стрелкового взвода 9-й роты. В июле я, молодой лейтенант, прибыл в город Белгород и был зачислен в 956-й стрелковый полк 299-й стрелковой дивизии. Дивизия находилась в стадии срочного формирования. Вскоре в роте было уже 160 бойцов, а у меня во взводе – 57, это были крестьяне из Кировской, Сумской, Черниговской, Гомельской области, все они были неграмотны за исключением бывшего фельдфебеля и унтер-офицера, которые служили еще в царской армии. Фельдфебель Матвиенко стал старшиной роты, а унтер-офицер – командиром отделения. Многие из них не видели даже ружья, не говоря уже о винтовке. Приходилось учить с азов. Учить было трудно, это все были взрослые люди до 47 лет.

У меня было также отделение минометчиков, которое следовало вместе со мной из училища. Времени на обучение не было и в августе месяце мы выехали на фронт. Высадились станции Синцово. Мы вступили в бой на границе Смоленской и Брянской областей. Райцентр Жуковка, Дядьково. Мы начали наступление в августе 41-го года и отбросили немцев на несколько км. Там было с. Красное и ст. Красное.

Вооружены мы были неплохо. В роте имелись два станковых «максима», четыре ручных пулемета Дегтярева. Автоматов – всего три, но винтовок хватало, в том числе самозарядных, системы Токарева (СВТ).

С размещением по квартирам нам помогли ранее нас прибывшие командиры и сверхсрочнослужащие. А завтракать, обедать и ужинать мы ходили в военторговскую столовую. Через несколько дней, деньги нам выданные при выпуске из училища (600 руб.) закончились, а новое денежное довольствие еще не подошло. Мы 4 молодых лейтенанта обратились к командиру нашего 3-го батальона, к старшему лейтенанту Шутову: «Что нам делать?». Он не смог решить этот вопрос и разрешил обратиться к командиру полка майору Кравченко, что мы и сделали в тот же день. Испросив разрешения войти, мы вошли в кабинет командира полка, доложили ему о причине своего прихода. Майор Кравченко выслушал нас, посмотрел вопросительно на комиссара полка, тот пожал плечами, и тогда обращаясь к нам, без тени упрека, заявил: «Вот что, с завтрашнего дня вы будете поставлены на довольствие в красноармейскую столовую, где будете питаться за столом, который для вас поставят. Вам ясно? Можете идти». И мы питались, не зная забот до выезда на фронт в середине августа 1941 г. Ни кто из нашего начальства ни словом, ни намеком нас не упрекнул. Но сами для себя мы сделали из этого полезные выводы.

К сожалению, кадровых бойцов было мало, приходилось срочно обучать новобранцев. Шли всякие слухи о немецких танковых колоннах, сметающих все на своем пути. Сельские парни понятия не имели о танках. Мне запомнился характерный эпизод, как нас учили бороться с бронированными машинами.

Командиром полка был майор Кравченко, участник Финской войны, Герой Советского Союза. На фронте он показал себя превосходным руководителем и замечательным командиром и вывел весь полк из окружения. Кравченко занимался лично с каждым батальоном. Наш батальон выстроился буквой «П», в центре вырыли окоп, глубокий, около двух метров.

Кравченко был в полевой форме, с кобурой и подсумком с учебными гранатами. Мы думали, что дело ограничится простым показом, но майор спрыгнул в окоп, и на него двинулся танк БТ-7. Мы ахнули, когда махина весом тринадцать тонн принялась крутиться на окопе. Казалось, что танк вдавит нашего комполка в землю. БТ проутюжил окоп как следует и пошел дальше.

На месте заваленного окопа зашевелилась земля, появилась голова, плечи командира. Кравченко одну за другой бросил три учебные гранаты. Бросал довольно точно, пара штук упала на трансмиссию позади башни – уязвимое место и наших, и немецких танков. Машина остановилась, а Кравченко стал приводить себя в порядок. Долго выколачивал пилоткой с гимнастерки и брюк прилипшую землю, вытер носовым платком лицо и спросил:

– Ну как?

Помню, красноармейцы и командиры что-то восхищенно выкрикивали, а командир полка прочитал нам краткую лекцию, которую после рискованного показа мы восприняли очень серьезно. Все видели, что занятие полностью приближено к боевой обстановке. Кравченко рисковал, ведь могло случиться всякое. Провались гусеницы сантиметров на 30–40 ниже – и все могло закончиться трагично.

А моральное воздействие? Я стоял в полусотне шагов и ощущал, как дрожала земля под тяжестью танка, а что чувствовал наш командир, когда махина утюжила обычную стрелковую ячейку? Тем временем, хорошенько выколотив от пыли обмундирование, Кравченко коротко, рублеными фразами говорил нам о «танкобоязни». Многие слова, а особенно личный пример, врезались в память крепко:

– Если не поленился, вырыл добротную ячейку и не растерял гранаты, то никакой танк тебе не страшен. Пропустил его через себя – и спокойно кидай гранаты вслед, а лучше – бутылки с горючкой. Что, у немцев танки такие страшные? Горят за милую душу, только не теряйся. Пара гранат на трансмиссию или под гусеницы – никуда он не уедет. Ясно?

– Ясно! – вразнобой кричали мы.

Занятия тем временем продолжались. В полк поступило много самозарядных винтовок СВТ. Бойцы осваивали их с трудом, у них часто заклинивало затвор, застревали патроны. Я уважаю конструктора Токарева и считаю, что винтовка была неплохой. Немцы пользовались захваченными у нас СВТ до сорок пятого года.

Это оружие требовало гораздо большей заботы, чем любое другое. Автоматика быстро забивалась пылью, песком. Кроме того, патроны 7,62 мм с закраинами на донышке требовалось протирать, заряжать в магазин аккуратно, без спешки. Если впихнешь небрежно два-три патрона, они цеплялись закраинами и застревали в магазине.

На стрельбище, особенно в училище, винтовки Токарева, действовали почти безотказно. Ведь уход за оружием шел в нормальных условиях, под контролем командиров. Помню, на показательных стрельбах отделение из двенадцати человек одновременно вело огонь по мишеням. Плотность стрельбы напоминала пулеметный огонь. Если ударят сразу полсотни самозарядок, то и пулеметы не понадобятся. К сожалению, действительность внесла свои коррективы.

18 августа мы уже вступили в бой с фашистами на Западном фронте, где 299-я стрелковая дивизия с ходу нанесла удар по фашистам, потеснив их на несколько десятков километров.

Все свои фотографии по окончанию училища я отослал домой, но война и они не сохранились. У меня осталась только одна фотография – курсантская. У нас было обмундирование мирного времени. Красные звезды, золотая окантовка красных петлиц, красные кубики. Кравченко приказал спороть блестящие пуговицы и пришить темные. Чтобы не выдавать себя их блеском. Спороть красные петлицы, обозначить их черной краской или нитками. И у поэтому нас потери офицеров были меньше чем в соседних частях. Солдаты у нас были, преимущественно, из Сумской, Черниговской и Белгородской областей.

Это было одно из «частных» контрнаступлений наших войск, которые в общей совокупности сорвали план «молниеносной» победы врага».

956-й полк начинает боевые действия

Дневник Василия Бенцеля.

«Старший лейтенант Бенцель Василий Афанасьевич 1919 г. рождения Черниговская обл. д. Ранки. Помощник начальника штаба 956 стрелкового полка 299 сд 50 Армии. С 09.1941 – 29.10.41 г. Пом нач штаба 956 стрелкового полка 299 стрелковой дивизии. 29.10.41 – 1.11.41 г. Нач. штаба Южного боевого участка г. Тула. 1.11.41 г. ПНШ 154 стрелковой дивизии.

12.1.1942 г. Начальник штаба Тульского Рабочего полка (766 стрелк. полк 217 стрелковой дивизии).

Погиб в бою 28.04.42 г. у д. Павлово Юхновского р-на Смоленской обл. По его просьбе похоронен в г. Тула на Всесвятском кладбище».

Кроме этой короткой справки, мало что известно о Василии Афанасьевиче Бенцеле. Не сохранилось его фотографии, нет в архиве и его личного дела. Только предположительно он опознан на групповом фото Тульского рабочего полка. После его гибели осталась папка с документами, приказы, оперативные сводки 956 сп 299 сд и дневник, в котором он день за днем описывал все что происходило с ним, с его полком, с командирами с 1 сентября по 2 ноября 1941 г. Подробно описаны боевые операции 956-го полка, злоключения его командира Героя Советского Союза майора И.Я. Кравченко и, самое главное, практически минута за минутой описаны боевые действия частей Южного боевого участка по обороне г. Тула.

Волею судеб эти документы не сгорели в огне той страшной войны, а сохранились. Каким-то образом они попали в Оперативный отдел Штаба Западного фронта и там осталась под названием 299-я стрелковая дивизия. По 299-й стрелковой дивизии 1-го формирования практически не осталось никаких документов, только ученическая тетрадь с ведомостью на получение зарплаты всех тех офицеров 299 сд, которые выжили в боях до декабря 1941 г. А в этой папке сохранился уникальный материал о жизни и боевых действиях солдат и офицеров 956 сп 299 сд.

По его дневниковым записям мы можем не только узнать о событиях того времени, но и лучше понять, как нам удалось победить. Благодаря чему-либо или, как всегда, вопреки. Но обо всем по порядку. Можно ли доверять дневнику? Думаю – да потому, что многие изложенные там факты имеют документальное и фактическое подтверждение. Начнем издалека, с сентября месяца. Посмотрим глазами очевидца на всю ситуацию в армии того периода, на то, как люди находили выход из безвыходного положения, как воевали и побеждали, когда победить, казалось, было просто невозможно. Итак, дневник соратника Ивана Яковлевича Кравченко, Василия Афанасьевича Бенцеля:

ЦАМО РФ, ф. 208 Западный фронт, оп. 2511, д. 1034, кор. К-5628

Документы 299 стрелковой дивизии

(лл. 114–187) Дневник. 299 сд 956 сп В. Бенцель (командир Герой Советского Союза Кравченко Иван Яковлевич 10.10.1905 – 8.4.1942).

4.9.41 г. … поэтому комдивом было изменено направление нашему полку, и комполка выведены 1 и 2 батальоны с занятых позиций в 4024, направлены по шоссе в направлении Н.Буды и к исходу дня 3/956 сп занял район опушки леса у моста на шоссе в расстоянии 0,5 км от д. Н. Буда, 2/956 сп – у кустарника у полевой дороги сд и 4026 слева от шоссе, 1/956 сп во 2 эшелоне в р-не перекрестка шоссейной и железной дорог.

За три дня боя, проведенного без взаимодействия с другими родами войск, при открытом правом фланге, так как сосед справа 958 сп не подтянулся от сильного минометного, пулеметного, артиллерийского огня противника и ежедневной ожесточенной бомбардировке его авиацией (налет 4.9.41 продолжался с 13 до 20 часов) полк понес потери убитыми 11 чел. ср. комсостава и до 300 чел. мл. рядового состава, ранеными 56 чел. среднего н/состава и до 800 чел. мл. и ряд состава и пропавшими без вести около 300 чел.

5.9.41 г. наступления не было. Подразделения нашего полка, закреплялись на занятых к исходу дня 4.9.41 г. рубежах, на протяжении дня вели огонь по огневым точкам противника и вели разведывательные поиски. Небольшие разведгруппы противника предпринимали нападения на фланг 2 и 1 б-на и расположение штаба полка. Нападения успешно отбиты.

Комвзвода конной разведки л-нт Зеленков, при столкновении с противником убил 10 чел. фашистских солдат и л-нт Безсчасный 2 чел. в полку потерь не было.

6.9.41 г. боевым приказом, полку предложено после проведенной артподготовки и залпа гвардива в полном взаимодействии с танками вести наступление на Н. Буда и в.с.х. Кочевские. Артподготовка проведена недостаточно, танки на линию огня не прибыли, поэтому начав атаку на Н. Буда 3/956 сп понес большие потери и по приказанию комполка приостановил наступление, ибо сильный огонь наземных войск противника в полном взаимодействии с авиацией угрожал уничтожением всего личного состава подразделения.

7.9.41 г. приказом дивизии № 5 намечалось наступление при полном взаимодействии всех родов войск и частей дивизии, но соседи слева и справа не подтянулись, танки не прибыли, а прибывшие отдельные танки вели едино отошли, не открывая огня. Сконцентрированный по подразделениям нашего полка огонь наземных войск противника и налеты его авиации не дали возможности вести наступление.

8 и 9.9.41 г. подразделения полка с занимаемого рубежа вели ожесточенных огонь по укрепленным огневым точкам и по противнику в районе Н. Буда. в связи с тем, что по приказу комдива 1/956 сп передан 958 сп, комполка больше 50 % личного состава тыловые и спецподразделений передал в батальоны.

В итоге 7 дневных боев, полк потерял убитыми ср. н/с 15 чел. младшего н/с и ряд. 352 чел., ранеными до 1200 чел. и пропавшими без вести 411 чел.

10.9.41 по приказу комдива занимаемый район был сдан 885 сп и наши подразделения.

Дневник. Записки из боевого пути 956 сп.

В. Бенцель (Пом. начальника штаба). Карта 100.000 изд. 41 г. съемка 1930 г.

1.9.41 г.

в 2.00 1.9.41 получен боевой приказ комдива № 1, которым полку приказано: в 15.00 выйти со станции Сельцо и к 5.00 2.9.41 г. занять район хуторов Поляковые, колхоз «Красный трудовик».

В 3.00 штаполка, выслана БГ для рекогносцировки маршрута. БГ возвратилась в 11.30 и встретила полк в движении.

Полк, согласно дополнительного приказания комдива, вышел со ст. Сельцо в 11.50 вместо 15.00 и следовал по маршруту ст. Сельцо – с. Домашово – с. Старо Лавшина – Скрибовка – колх. «Красный Трудовик». Во время следования полка, маршрут дважды менялся вследствие чего, по принятому маршруту прибыли в указанный пункт 1.9.41 к 12.00 ночи штаб полка, ОВС, ПФС, рота ПВО и 2.9.41 к 5.00 прибыл 2/956 сп.

Батальоны 1 и 3 и другие подразделения от с. Старая Лавшина, направлены командованием дивизии по маршруту: ст. Лавшина – Красный Угол – хут. Липовские – Поляковы – колх. «Красный Трудовик».

Вследствие того, что наш маршрут не рекогносцирован и лесная тропа Красный Угол – Липовские в натуре заболоченная, заросшая, трудноопозноваемая и для прохождения транспорта негодная, полк вынужден был двигаться по маршруту Ст. Лавина – Красный Угол – выс. 177, 7 – дорога у высоты 171,4 – с. Тросна – хут. Поляковы – колхоз «Красный трудовик» и … к 6.15 2.9.41 3/956 сп шедший во главе полка по этому маршруту, прибыл к реке /граница 5426–5626/ не доходя 8 км до назначенного района.

2.9.41 г.

В 5.00 получен боевой приказ № 2 с заданием полку во втором эшелоне к 7.00 занять исходное положение на стыке дорог ю-в части 4830 и к 10.00 форсировав реку Десну атаковать противника вслед за 958 и 960 сп, которые по приказу должны были вести наступление в 1-м эшелоне.

Сложившиеся обстоятельства в связи с изменением маршрута, позволили командованию полка, к указанному времени, сконцентрировать в районе исходного положения лишь 2 батальон, остальные 1–3 б-ны были подтянуты к указанному пункту только к 12 дня, а обозы и рота связи, были разысканы и подтянуты к месту боя к вечеру 2.9.41 г.

Батальонам было дано распоряжение в 12.00 форсировать реку Десна в районе хут. Ядрово и наступать на противника. В хутор Ядров комполка направлены боевые подразделения полка 1, 2, 3 б-ны. В момент нахождения 2 б-на в х. Ядров и следования в указанный пункт, от комдива последовал приказ форсировать реку Десна через Мост на дороге Жуковка – Летошники сев-зап угол 4628 и вести наступление на противника в 1-м эшелоне, поскольку 960 сп, который должен был идти в 1-м эшелоне к месту атаки своевременно не прибыл.

Командование полка к 14.00 2.9.41 г. в районе моста были сконцентрированы 1, 2, 3 батальоны и начал формирование р. Десна и атака на фронт противника, на зап. берегу р. Десна в районе совхоза Гостиловка – роща 6/3 части 4626. Форсирование реки проходило под сильным минометным и пулеметным огнем, но закончилось без потерь.

Атака на фронт противника начата в 14.30 2.9.41 2 и 3 б-нами в 1-м эшелоне и 1 б-н во втором эшелоне, при поддержке батареи ПА/956 сп минрот б-нов. Минвзвод 120-мм – по приказу комдива передан 958 сп, не смотря на то, что наш полк вел наступление в 1-м эшелоне. Наступление начато без соответствующе проведенной артподготовки и без поддержки других родов войск. К исходу дня 2.9.41 преодолевая упорное сопротивление противника полк занял совхоз Гостиловка, рощу с/я 4 4626, оседлал насыпь дороги на Летошинки и закрепился на этом участке. Кроме сильного огня отступающих … войск противника, к исходу дня ниши подразделения дважды подвергались усиленной бомбардировке авиации противника.

В связи с тем, что личный состав полка был направлен в бой после круглосуточного перехода, без сна, отдыха и питания, что атака проводилась без достаточно проведенной артподготовки и поддержки других родов войск в бою 2.9.41 г., от усиленного огня отступающих наземных войск и авиации противника, полк потерял убитыми и ранеными до 500 человек. Героически погиб инструктор пропаганды полка политрук Курилкин.