Текст книги "На Дедиловском направлении. Великая Отечественная война на территории Киреевского района"

На 1 марта 1945 г. было трудоустроено 240 военнослужащих-инвалидов.

Председателями сс – 23 чел.

Председателями колхозов – 15 чел.

Счетоводами – 9 чел.

Бригадирами колхозов – 15 чел.

Кладовщиками – 23 чел.

Зав. Фермам – 6 чел.

Конюхами – 23 чел.

Пчеловодами – 3 чел.

Сторожами – 19 чел.

Рядовыми колхозниками 35 чел.

Прочие специальности – 81 чел.

На первый взгляд, кажется, ну что ж тут такого работали хорошо. Но нельзя забывать, что было военное время. Помимо работы в колхозе и на производстве молодёжь несла дежурство по охране скотоводческих помещений, мастерских, токов, амбаров.

Регулярно проводились занятия Осоавеахим-Досааф. Учились в школах, сдавали нормы ГТО. Да, ели не сытно, паек продуктовый был ограничен.

Все эти трудовые свершения в условиях войны, когда работали только женщины и дети, при отсутствии техники, обязательно нужно расценивать как героические. Пусть они были не масштабные, не всесоюзные или республиканские, но они были героические. Из этих массовых немасштабных героических усилий, складывается образ героического Советского народа, который выстоял, а потом и победил страшного врага – мировой фашизм.

За годы войны из Дедиловского района было мобилизовано 13879 человек. Погибло 4158. 3221 награждено орденами и медалями.

Слава Героям Фронта и Тыла – победителям в Великой Отечественной войне!

А.Н.Куприн.

Пресса

23 декабря 1941 г., Коммунар

От Советского Информбюро.

Утреннее сообщение.

В течение ночи на 22 декабря наши войска вели бои с противником на всех фронтах.

Войска генерала Болдина, действующие на одном из участков Западного фронта, за две недели боев освободили 720 населенных пунктов, захватили и уничтожили 12 немецких самолетов, 143 танка, 660 автомашин, 383 мотоцикла, 101 орудие, 222 пулемета, 84 миномета и много другого военного имущества.

За день отбито 100 селений.

День за днем наши войска продолжают теснить противника. Значительных успехов добились части тов. Попова, энергично ведущие наступление. Они окружают и уничтожают немцев, освобождая одно селение за другим. За один только день части тов. Попова освободили от оккупантов 100 населенных пунктов.

Ломая упорное сопротивление противника, успешно продвигаются вперед част тов. Подласа. Особенно жаркие бои разгорелись вокруг города Т. Каждый боевой день на фронте ознаменовывается новыми подвигами бойцов и командиров.

30 июня 1942 г.

Коммунар Киреевский рудник выполнил месячный план

Дедилово, 29(По телефону) Рабочие и инженерно-технические работники Киреевского рудника обязались досрочно закончить июньский план добычи руды. Свое обещание коллектив выполнил с честью: 27 июня месячный план завершен. Сейчас горняки выдают руду в счет июльской программы.

По-прежнему образцово работают коллективы шахт № 11 (зав. т. Буров) и № 12 (зав. т. Компанеец), которые систематически перевыполняют план по добыче и качеству руды.

Производительность труда подземных рабочих на руднике равна 125–130 процентам. Все больше сокращается число рабочих не выполняющих нормы. В мае их было 31,5 проц., в июне – 18 процентов.

И.Подливаев.

1 августа 1942 г.,

Коммунар Новый успех горняков Киреевки

Дедилово. 29 (По телефону) включившись во Всесоюзное соревнование работников черной металлургии, горняки Киреевского рудника добились крупного производственного успеха: 28 июля досрочно закончена июльская программа добычи руды.

Первое место среди шахт занял коллектив шахты № 12, второе № 11-бис, третье – штольни № 9.

Замечательно работал коллектив Панинского карьера, который также успешно справился с июльской программой на работах по вскрытию пласта, выполнив месячный план 28 июля.

К лучшим сменам горных мастеров, которые добились высоких производственных показателей, относятся смены т.т. Андреева, Пронюшкина (шахта № 12), Масленникова (шахта № 8-бис), Нога (шахта № 11), Павлова (шахта № 11-бис), Фомина (штольня № 9).

По 1,5 – 2 нормы выполняли забойщики стахановцы т.т. Филиппов (шахта № 11-бис), Умиров (штольня № 9), Чащевой (шахта № 11) и др.

И.Подливаев.

Уборка Урожая

Ширится фронт косовицы озимых.

Дедилово, 31 (По телефону). 31-го июля бригада № 1 колхоза «Красный горняк» организованно вышла на косьбу ржи. Из 10 косцов – 7 подростков, которым впервые поручена это почетная работа.

Опытный косец И.Н.Руднев косил уверенно и быстро, но не отставали от него и ученики 7 класса Дедиловской школы А.Рыбин, Н. Чекмазов, П.Попов, Н. Тихонов, В.Бурцев. Результат работы был бы еще более лучшим, если бы правление колхоза и бригадир правильно организовали труд. Все косцы косили вместе, скопом, индивидуальных заданий не имели.

Война и люди

В этом разделе размещены материалы мох бесед с жителями Дедилова и не только. Вопрос стоял о жизни в Киреевском районе в период Великой Отечественной войны. Жители с охотой рассказывали о своей жизни в тот период. Иногда они вспоминали моих родственником прежде всего моего деда Чукаева Андрея Петровича, на деревне его по разному звали, кто Косяком, кто Петраком, а кто и Лютым. Иногда вспоминали мою тетушку, сестру отца, Лепехину Марию Петровну и других. В этом же разделе я разместил несколько своих статей как о воинах жителях нашего района, так и о солдатах, котррые здесь воевали. Но первыми, по праву, стоят воспоминания о Дедилове и его достойном сыне генерале Грецове Михаиле Дмитриеевиче – генерала Белова Павла Алексеевича и статья в газете «Правда» от 22 декабря 1941 г. «На пепелище».

Лепехин А.Н.

За нами Москва

С того дня как корпус повернул на запад, полковник Грецов потерял спокойствие. Мы все понимали душевное его состояние: корпус приближался к родным местам Михаила Дмитриевича. И не гостем, а освободителем возвращался он на свою родину.

Михаил Дмитриевич вырос в селе Дедилово, бывшей Тульской губернии. Учился он в школе в Огаревке. Отсюда в гражданскую войну ушел в Красную Армию. И вот теперь Огаревка и Дедилово оказались в полосе наступления нашего корпуса.

Издалека видно было багровое зарево над селом. Когда начался бой за Дедилово, немцы, по своему обыкновению, подожгли его.

– Кирпичных домов у нас много. Может, уцелеют, – негромко сказал мне Грецов.

15 декабря, как только было освобождено Дедилово, мы с Грецовым поехали туда. Михаил Дмитриевич смотрел и не узнавал знакомую улицу. По обеим сторонам ее тянулись выгоревшие изнутри коробки домов. Развалины сменялись черными пепелищами.

– Останови, – сказал Грецов шоферу.

Мы вышли из машины. Михаил Дмитриевич сделал несколько шагов и снял шапку.

– Это и есть мой дом.

Обуглившиеся бревна, потрескавшиеся кирпичи да полуразрушенная русская печь – все, что осталось от постройки. Мелкий снежок уже припорошил угли и золу.

Грецов прислонился спиной к печке и на несколько секунд закрыл глаза. Глядя на него, я подумал, что возле этой печки грелся он, наверное, в те далекие годы, когда был еще мальчуганом.

Вокруг нас постепенно собирались жители. Женщины, старики, дети вылезали из погребов и землянок, где нашли себе временное убежище. Лица у всех худые, изможденные. Одежда старая, порванная. Немцы отобрали не только продукты, но и теплые вещи.

У Грецова не осталось в селе родных, но он внимательно смотрел на людей, надеясь встретить знакомых. Внимание его привлекла сгорбленная старушка с морщинистым лицом.

– Няня! – бросился к ней Михаил Дмитриевич. – Здравствуйте, няня!

Старая женщина не сразу узнала в рослом, затянутом ремнями и уже немолодом командире того ребенка, которого выпестовала когда-то своими руками. А узнав, потянулась к нему, прижалась щекой к его груди. Он обнял ее, поддержал, чтобы не упала. Женщина плакала, не скрывая слез.

В годы войны мы не слишком часто радовали весточками своих родных и близких: бои, напряженная работа. Трудно было выкроить время, чтобы остаться наедине с самим собой.

Но в тот день, когда мы приехали в Дедилово, мне вдруг особенно сильно захотелось побывать в своем родном городе, увидеть мать, жену, детей. Вечером я решил написать письмо им. В комнате, потрескивая, горела лампа, заправленная бензином с солью. За окном хрустел снег под ногами часового.

Белов П.А., За нами Москва. – М.: Воениздат, 1963. – 336 с. (стр. 132)

«На Пепелище»

У развалин сгоревшего дома стоял военный с непокрытой головой. Здесь, на берегу этой речки, раскинулось большое село Дедилово. Тысяча домов насчитывалось в нем. Не больше сорока осталось теперь. Остальные дымились, превратились в развалины. Мы подошли к военному и заговорили с ним.

Это был полковник Михаил Грецов. Двадцать три года назад он покинул родное село и ушел в Красную Армию защищать молодую советскую республику. Он провел юность в гражданской войне, стал командиром, учился, окончил военную академию, был преподавателем истории военного искусства, и вот судьба привела его снова в родное село через двадцать три года.

Части генерала Белова взяли это село. Он поспешил в родные места, но не нашел ни того дома, где провел детство, ни соседних домов. Они были сожжены немцами.

Постепенно вокруг полковника стали собираться люди. Его, конечно, никто не узнал. Он стал вспоминать. Может быть, помнит кто Мишу Грецова, парня, который восемнадцати лет ушел в Красную Армию?

– Я нянчилась с ним, – сказал одна из женщин.

– Вы – Вера Николаевна Попова? – спросил Грецов.

– Миша, неужели это ты?

Односельчане окружили его и стали рассказывать о немецких зверствах, о грабежах, о пожарах, об изнасилованиях и убийствах, об издевательствах и пытках. Он молчал и слушал, бледный и суровый.

Он успокоил их как мог, роздал погорельцам все свои деньги, посоветовал, как устроить на первое время землянки, и пошел к штабу.

– Летом, – сказал нам полковник тихо, – здесь чистые озерца с кувшинками и речка, поросшая плакучими ивами. Здесь в реке я ловил рыбу, и еще здесь были бесконечные поля незабудок. Сейчас эти поля под снегом. По ним вчера шли немецкие танки. На капитана Мильера шла целая группа танков. У капитана было сто человек. Никто из них не дрогнул, никто не отошел назад. Они в этом селе сейчас, для них роют братскую могилу. Незабудки будут расти на этой могиле. Придет время, мы выгоним немцев с родной земли, и будут наши дети, наши внуки ходить к этим могилам, как к святым местам. И холмы на поле незабудок напомнят о героях-гвардейцах. Никогда их народ не забудет!.. Вы извините меня, товарищи, я расчувствовался. Но ведь это – мое родное село…

Полковник наклонился над картой и стал чертить красные стрелки на карте – прямые и полукруглые. Гвардейцы продолжали преследование врага.

Западный фронт, 22 декабря А. Фетисов «Правда», 23.12.1941 г.

Куприн Алексей Николаевич

Курган там были косы человеческих волос, небольшие см 30, два наконечника копий тоже оттуда вскочили, что в музее сейчас, затем крестик нательный. На Покровке также найден кувшинчик. На старом городище было несколько курганов. До войны мы хоронили отца и нашли скелет человеческий обложенный дубовыми горбылями и сориентирован с юга на север, лицом на юг. На Тихоновском кладбище наших 11 могил.

Был ещё один курган у большака (дорога на 16 шахту) на бугорке, его запахали, а потом на этом месте проложили дорогу.

Старая школа была около новой, но чуть ниже. Старая школа 3 раза переходила из рук в руки. На снимке групповом, выпуск 37 года. Старая школа, а это учителя наши. Директор Чуйко Кандидат наук, закончил Красную профессуру. 4 кандидата наук у нас учили Шабрыкин, Клирман, Пронин их выслали из Москвы за участие в Троцкистском движении. Попов был просто хорошим учителем. Наша школа была одна на 3 района (Болоховский, Оболеновский и наш Дедиловский). И учились у нас ребята ото всюду при школе было общежитие. Старую школу сожгли немцы. Наши копали окопы по берегу Шивороны со стороны Луговой слободы.

Наш уроженец полковник Грецов взял 17 танков, вышел в тыл к немцам и ударил. Немцы перепугались и бросились бежать и бежали от Мордвеса до Сталиногорска не останавливались. В Сталиногорске был бой, но так как они уже были деморализованы, то быстро побежали до Дедилова. В Дедилове из 1009 домов сожгли 965 домов.

413 дивизия прибыла сюда с Дальнего востока. 2 ноября высадилась в Узловой, выдвинулась к Шиворони нашей. От Епишево, Аким-Ильинки и до нас. Фронт 50 км. Одна дивизия 3 полка. Что они могли сделать против Гудариана. Вышла из окружения 299 дивизия, командир полковник Серёгин, его вынесли на носилках, в боях под Дедилово они потеряли знамя дивизии. И их должны были расформировать, его лишить воинских званий. Но так как он был ранен его вынесли на носилках, оставили в Медвенке у одного деда, который выдал его за больного родственника. 32 танковая бригада Лещука. Была придана нашей 413 СД.

Была образована и действовала в Тульской области комиссия по расследованию зверств фашистских оккупантов, в нее входили писатель Алексей Толстой, Заместитель патриарха Всея Руси Сергий, Много людей из Москвы и из области. Немцы пробыли у нас 26 дней, беды натворили много. 32 человека убили в Дедиловском районе не за что ни про что и сожгли все село. 34 административных здания было уничтожено в Дедиловском районе, только школьных зданий 6 штук.

Немцы Дедилово сожгли, а Киреевку не успели, наша кавалерия шла у них по пятам. Так как в Киреевке остались дома и она меньше пострадала, органы власти разместились в Киреевке, ну так и пошло. А тут ещё начали активно добывать руду, у Киреевки было построено 4 рудных шахты. Война, наша руда позарез нужна была. Горняков даже из армии демобилизовывали и отправляли на шахты.

В 1939 году меня призвали в армию. Я встретил войну на самой границе. Я был политруком роты, 1 мая мы были в Риге на параде. Вернулись в казармы, легли спать, а нас подняли по тревоге, погрузили в ж/д вагоны, а вагоны телячьи тогда были, соломы накидали и всё. Куда едем? Все молчат, потом в штабной вагон вызвали и говорят, едем делать очень важное дело. Настройте солдат так. Чтобы никто не бежал, чтобы никто не ныл. Выгрузили нас на берегу Балтийского моря за Ригой, ближе к Литве, местечко Незарбе, построили батальон и сказали, товарищи мы присланы сюда строить укреп. район. Всё говорят, что мы к войне готовились. Война во всю в Европе, а мы только приехали укрепления строить. Не успели начал, как нас опять по тревоге поднимают, грузят в вагоны и гонят из Латвии в Литву. Шауляй проехали, на надувных лодках переправились на другой берег. У нас винтовки есть, а патронов нет, у меня в пистолете 1 патрон, лопаты есть, вилы есть. Пришли мы в город Данковышск, до границы 12 км. Переночевали, ещё ближе к границе подошли, 4 км до границы оставалось, разбили лагерь начали копать окопы. И вдруг ночью в 4 часа на нас как посыпались сверху бомбы и немцы на нас как поперли. Нас всего батальон, где-то ещё батальон в 2-х км от нас, нам стрелять нечем, в штыковую атаку. Пришел какой-то полковник и приказал нам потихоньку отступать до Шауляя, переправиться через речку и там занимать оборону. Мы бродили, вели бои. С нам отступали пограничники, они нас снабжали патронами. Кому пару, кому 5. И вот 28 июля во время боя меня ранило в голову, потерял сознание, очнулся уже в плену. И больше половина нашего батальона в плену. Потом нас привезли в Каунасскую крепость, в 9 форт. Крепость настоящая. Глянули, а там командир полка наш в плену, всё начальство нашего полка в плену. Фельдшер Бударин фамилия, откуда-то с Дальнего Востока, щипцами вырвал у меня из головы осколок, я аш сознание потерял, потом нас погрузили в эшелон и увезли в Германию, в Кёнинсберг. Там нас разбили по лагерям небольшим, нас всего 100 человек было, все скрывали свои звания, кто, откуда. Врали бог знает что, меня никто не выдал, хотя 2 человека были из моего батальона. Мы грузили в вагоны песок, Пригель река, берега песчаные, вот с этого Пригеля грузили песок в вагоны. Затем его везли на завод, недалеко и там из этого песка делали трубы водопроводные, мы железные кладём, а они бетонные. К нам стали приезжать Власовские офицеры и агитировать в свои ряды, во Власовскую армию. Я написал несколько листовок против Власова. К нам за трубами приезжали из многих имений. Рядом с нашим лагерем были ещё лагерь французских и лагерь Итальянских пленных. Мы с ними общались. Итальянцам меньше, а французам в месяц 2 раза присылали посылки, им разрешалось, а нам хрен, никто ничего. Вот французы шоколад и сигареты из своей посылки возьмут себе, а нам остальное отдавали, еда какая. Через проволоку перебросят, «Ребят ешьте». Научились говорить помаленьку мы их понимали, они нас понимали. Рана на голове плохо зарастает и меня отправляют в госпиталь военнопленных и нас там лечили пленные французы врачи офицеры и среди них был один врач русский, по фамилии Гришин. Он меня начал расспрашивать, что я из себя представляю, там много русских было. Ну видит, я кое-что соображаю, по немецки кое-что лопочу. Я не стал скрывать, что я политрук. Он мне сказал, что будешь работать в нашей Советской разведке, она называлась ОКТ 48 (Отдел конспиративного труда 48), этот отдел входил в состав Прибалтийского военного округа и капитан Воронин действовал тайно и командовал разведкой этого гигантского округа. Каждый из нас имел конкретные задания. Одни организовывали аварии, другие агитировали против поступления во Власовскую армию. Я писал листовки и написал воззвание против Власова. Из Берлина приехали на машине за трубами, приехали французы, а с ними и наши русские. Мы порасспросили как они там живут, травят ли их голодом. Они ответили, что везде одинаково голодом травят. Ну какие там слухи ходят, а они говорят, что появились листовки с призывами не вступать в армию Власова. Я им ничего не сказал, что это наших рук дело, а наша разведка знала об этом. Когда наши в 44 году прорвали фронт, мы организовали побег, 6 человек бежали и попался нам железный сарай с сеном, мы заперлись внутри, жрать ни у кого ничего нет. Ну думаем, до конца будем терпеть, бой идёт совсем рядом жуткий, над нашим лагерем начали летать наши самолёты. Мы на крыше сарая натянули простынь, мол не бомбите свои, ну правда не бомбили. Так мы просидели дня 3 или 4, потом слышим на нашем языке кто-то говорит: «Выходите, немцы уничтожены». Мы вышли. Наш лагерь весь построили в две шеренги, строй был километра на полтора. Слышим в мегафон кричат: «Полковники – 5 шагов вперёд», – выходит человек 35, потом «Подполковники – 4 шага вперед», – выходят тоже, политруков прокричали я вышел. Полно офицеров было. Просто нас врасплох захватили и всё. Брат Плиева был с нами вместе старший лейтенант, как звали его я не помню, когда наш командир ОКТ48 дал списки членов отдела 15 человек. Нас начали проверять, всех по одному к КГБешникам таскать. Вызывают меня «Куприн, вот сюда проходите», – прохожу, «Садитесь», «Как фамилия, имя, отчество, с какого времени в армии, ранения есть?». «Есть», – показываю, «Биография какая?», – я рассказываю, «Как попал в плен и чем в плену занимался», – я рассказываю. Организовывал побеги, писал воззвания и листовки, «Так, хорошо. Звание какое у вас?», – «Политрук», а он мне «Не говори. Не говори, ради бога», – я ему «Почему?», а он мне «Есть Приказ № 27 подписанный Сталиным, что офицеры попавшие в плен, мало того что их репрессируют самих, но выселяют их родителей и семьи из домов и отправляют бог знает куда. Мы всё равно тебя на фронт пошлём, что политруком будешь убьют, что солдатом будешь убьют, но зато родителей твоих не тронут.» Ну я согласился, меня отправили на фронт рядовым и после этого я ещё был дважды ранен, под Кёнинсбергом, в штыковую атаку ходил и он у меня выбил, отбил мой удар. У нас штык колет, а у них режет, ну он отбил мой удар и концом зацепил мне левую руку. А потом я в атаку, всех офицеров перебили, остались мы вдвоём. Остался, значит, зам. Командира батальона Нестеров Николай, а я в это время командовал взводом управления батальона, в моём подчинении старосты были, сейчас Старшины, писаря, ездовые, связисты, и так далее и так далее, взвод большой был. От батальона осталось четвёртая часть от личного состава (150 чел.). Нестеров мне говорит: «Так, нас двое осталось. Куприн, я тебя назначаю начальником штаба», – «Слушаюсь». Присылают 44 молдованина, пополнение, распределили мы их по окопам, устроили окопы, гнёзда. Вдруг с дивизии звонят и говорят «Немедленно наступать на Кёнинсберг». Нестером мне говорить: «Куприн, приказываю поднять батальон в атаку». Я, значит, из окопчика вскочил и кричу «За мной, в атаку». Отбежал метров 40 глянул, ни один не поднялся. И меня разрывной пулей как махнули по ноге, вот по этой (правой), 8 осколков достали, а один до сих пор там сидит. Я Нестерову кричу: «Я ранен», – а он мне кричит из своего гнезда: «Ползи на меня. Ни влево, ни вправо, ни вкось и по диагонали, а прямо на меня. А то тебя убьют». Я приполз, он мне говорит: «Потихоньку ползи в тыл». Что делать, я ползком, ползком, по грязи метров 400, 18 марта дело было, день Парижской коммуны, приполз к шоссе каменное, не асфальтовое, каменное. С другой стороны, от боя на склоне насыпи можно было укрыться от пуль и осколков, а там уже нашей братвы раненой лежит незнам сколько. Я нашёл местечко, лёг, Огляделся, политрук рядом со мной лежит, в живот ранен. Из под себя пьёт воду, а вода с кровью пополам и бог знает с чем, я ему говорю: «Слушай. Ради бога не пей, ну потерпи, ты от этого умрёшь раньше, чем помощь придёт», – но он не слушал, так часа через 2 он и умер. А меня подняли уже часа в два ночи нашли. Привезли в госпиталь один, сделали крестообразное рассечение, осколки вынимали. Забинтовали, отнесли наверх положили в немецкий дом, приносит сестра кружку белого чего-то, я её «Это что?», – а она: «Пей, потом узнаешь». А это немного разбавленный спирт. Я его как хлопнул, не ел, да ранение, да операция была, я сразу потерял сознание. Очнулся, что-то мне горячо, я руку под себя, глянул вся в крови, бинты промокли кровь из раны через них сочится, подошёл врач, спросил: «Ты чего?», я показал, он позвал сестёр и они на мою повязку давай ещё бинтов накручивать, и йодом поливать, пока кровь просачиваться перестала. Так я в госпитале пролечился 8 месяцев. Когда я поднялся и начал ходить на костылях, знали что я политрук и меня назначили политруком отделения. Мне приносили газеты, я по ним готовился и проводил политинформацию. А потом вышел Указ Верховного Совета СССР, учителей и горняков, война ещё шла, демобилизовать немедленно. Я домой пишу письмо так и так, пришлите справку, что я был учителем. Присылают справку, документы, меня демобилизуют и отправляют домой.

Я расспросил обо всем своего брата Павел, собрал весь материал и получилась неплохая статья. Я не знал что в Тулу приехала Белорусская делегация и мне прислали отзыв на мою статью. То месяц ждёшь, а тут так быстро. Мой брат в Белоруссии воевал. Он форсировал Березину. Осень была. Он переправлялся на надувном понтоне, понтон немцы прострелили и они чуть не утонули, он уже в воде шинель и сапоги сбросил, выбрался на берег с убитого шинель снял на себя накинул, а на ноги ничего не нашёл, так ноги и обморозил. В госпиталь попал. Ему звание капитана присвоили и орденом наградили. Когда ему было 80 лет, приехали из Америки дочка с внучкой, приехали из Швеции сын с семьёй, из Италии приехала внучка тоже, москвичи собрались наш брат Фёдор, он второй за мной был, а он один готовить некому, но выкрутились. Брат Александр тоже воевал, его в 45 призвали, молодой был.

А.Н. Куприн