Текст книги "Сверкающий ангел"

5

Приста считалась материнской планетой огромной Империи, в которую входило более семи десятков заселенных миров, разбросанных в радиусе ста парсек. За расширение границ и сферы влияния пристианцы тысячи лет воевали с Кохху, Нэоро и Галией, даже имели стычки с всесильным Союзом Кайя, чья техническая мощь едва уступала могуществу сверхцивилизаций Сиди и Ольвены. Не так давно (по меркам пристианской истории) восстановился мир; вместо грозных боевых эскадр звездными маршрутами пошли торговые флотилии; и на дальних планетах рядом с военными базами начали строиться мирные города. С тех пор многие имперские колонии превзошли Присту населенностью, затем богатством и великолепием. Однако эта небольшая планета, купавшаяся в блеске бело-голубого солнца, по-прежнему оставалась душой и сердцем великой космической цивилизации, начавшееся тридцать тысяч лет назад. Она оставалась главным императорским домом, именно здесь строилась внешняя и внутренняя политика, здесь плелась всеохватывающая паутина интриг, и здесь свято хранили древнюю культуру и традиции, сложившиеся при Оро и первых правителях.

Еще на высокой орбите Быстров заметил: имперский мир тревожно изменился. Десяток боевых крейсеров и два линкора, столь огромных, что их акульи тела были видны за сотню километров, дежурили возле Верхней орбитальной базы, чего не было никогда прежде. На подлете к сверкающим Воротам Оро «Тезей» трижды запросили код идентификации. Посовещавшись с Ваалой и Аркановым, Быстров решил оставить корабль на свободной орбите на попечение Арнольда, а самим пересесть на катер и взять курс на космопорт, соседствовавший с владениями графини. Глеб мог сразу связаться с Олибрией и запросить разрешения на посадку возле ее замка – так было бы удобнее и быстрее. Но какое-то смутное чувство подсказывало землянину, что лучше не отмечаться в планетарной сети разговором с высокопоставленной госпожой. После трагической смерти императрицы Фаолоры, нерешенного вопроса с пристианским троном, вокруг которого столкнулись самые влиятельные силы, не мешала осторожность. Быстров даже подумал, что сам факт его прибытия сюда в какой-то мере может скомпрометировать Олибрию. А он желал ей только добра и счастья на три сотни лет жизни вперед.

Совершив два витка над планетой, экипаж «Тезея» погрузился в боруанский катер (после ремонта уже получивший от Агафона имя «Леший»). Створки ангара раскрылись, и под днищем катера поплыла Приста, замутненная над океаном слоем облаков. Глеб направил судно к большому острову, с высоты похожему на надорванный дубовый листок.

Снижались быстро, терпя перегрузку и отзываясь на частые запросы системы планетарного контроля. Когда «Леший» проходил над краем материка, высота была менее тридцати километров. Справа сапфировыми ледниками сверкали пики гор, слева виднелась Арсида – одна из древних столиц Империи, издалека поражавшая величием белых, золотистых зданий и красотой обширных садов. Над побережьем катер развернулся, пронесся вдоль нитки транспортной системы, похожей на протянутую над морем огромную трубу, и сразу откуда-то снизу вынырнуло блюдце космопорта.

– Ваша площадка пятьдесят семь восемьсот три, – раздался в рубке учтивый голос диспетчера-автомата. – Даю посадочный луч. Отклонения недопустимы. Просьба перейти на автоматическое пилотирование.

Глеб не стал противиться – вручил управление налаженному Аркановым компьютеру. «Леший», задрав нос, ненадолго завис и плавно опустился на свободный квадрат на краю посадочного поля.

– Как будем добираться? – озаботился Агафон Аркадьевич, ступая на шероховатые плиты космодрома.

– Ясно как – на такси, – Глеб поднял голову, щурясь от голубого пристианского солнца, вдохнул насыщенный кислородом воздух. Слегка зашумело в затылке, и как-то разом нахлынули воспоминания: о ритуальной охоте с Фаолорой в горах, о нескольких сказочных днях на Коралловом острове, беспощадном сражении с виконтом Кафлу и забавах в подводном городе. Воспоминания были разные, отрывочные, но очень ясные, и во всех них присутствовала Олибрия. Быстров подумал, что сам воздух Присты хранит ее запах, и легкий ветерок, прошедшийся по лицу, так же приятен, как прикосновение ее волос.

– Чего ждем, Глебушка? – Ивала взяла его за руку и заглянула в глаза.

– Ждем, пока я гостинцы графине соберу, – вместо Быстрова ответил Агафон. – Вот, – он выглянул из люка, держа потертую сумку. – Грибочки маринованные, прошлого года, правда. Груши, яблоки, кило сладкой морковки и две трехлитровки солений. Вишневое варенье… М-да, вишневое варенье забыли на «Тезее».

– Так что возвращаться теперь? – сердито поинтересовалась Ваала.

– Нет уж, придется предстать перед графиней без варенья. Помогите что ли, – Арканов протянул тяжелую поклажу Быстрову, – я плащ возьму. А то не угадаешь здешнюю погоду.

Плащ А-А искал долго, и Глеб успел насмотреться на неуклюжие формы грузовых звездолетов вдоль дальней эстакады и на здание космопорта, похожее на серебряную птицу, накрывшую крыльями землю. Когда Агафон вышел, все они направились к круглой площадке со столбиком, причудливым от пристианских рельефов. Ивала нажала на выступ, и площадка мигом полетела вниз.

– Ох! – воскликнул Арканов. – Не первый раз на этой штуке путешествую, а все чувство такое, что меня от неожиданности инфаркт хватит.

Прекратив падение, площадка понеслась по горизонтали, наращивая ход. Мимо, сливаясь в голубую линию, пролетали осветительные огни, сканеры таможенного контроля и какие-то конструкции, при приближении которых возникал отчаянный страх. Но Глеб знал, что мчавший их транспортер окружен полусферой защитного поля и пассажиры не пострадают при любой мыслимой аварии.

Неожиданно вокруг вспыхнул яркий свет. Движение после толчка прекратилось. Диск транспортера стоял на обширной площади по другую сторону космического вокзала. Возле тонкой арки ворот и по тускло-зеркальному тротуару прохаживались люди, но можно было различить среди них звероликих боруанцев и представителей совсем негуманоидных рас: четырехногих кохху, уродливых ней-уду, джекров или выделявшихся огромным ростом и приплюснутыми головами посланцев Елона.

Быстров, давно привыкший к галактической экзотике, не стал разглядывать столпотворение возле космопорта, а сразу направился к стоянке такси. Выбрал свободную машину, и скоро флаер взял курс на имение госпожи Олибрии. Летели невысоко: сквозь прозрачные стенки кабины можно было разглядеть заповедные сады, тянувшиеся на полсотни километров. Древние могильники, расположенные на плато были как на ладони с черными пирамидками безымянных захоронений и памятниками известным вельможам, словно клыки неведомых животных возвышавшиеся на десятки метров над землей. За изгибом реки такси пошло на снижение и тихо опустилось на нефритовую площадку возле позолоченной стелы.

– С вас тридцать семь экономединиц, – нежно пропел автомат.

– Платить кто будет? Ты, Аркадьевич? – Глеб с хитрецой посмотрел на Агафона.

– Чего это я? У меня денег нет, – А-А прижал сумку с дарами графине к животу.

Ваала хихикнула и с укоризной глянула на Быстрова.

– Вот видишь. А говорил, что экономединицы тебе не нужны. На рублях не везде далеко уедешь, – Глеб приложил браслет тыльной стороной к мерцавшей панели. – Лично мне экономки очень нужны.

Снимая деньги со счета клиента, автомат удовлетворенно пискнул.

– Я, конечно, не скряга, но хочу заработать достаточно, – добавил Глеб. – Хотя бы на полет к планетам Сиди. Или Ольвены, на худой конец. Пойми, Аркадьевич, мечта у меня такая.

Прозрачный колпак такси откинулся, выпуская пассажиров. Первой, минуя выдвижную ступеньку, на землю спрыгнула галиянка и протянула руки к Агафону, чтобы принять его ценный груз. За А-А на нефритовое поле ступил Быстров. Все они направились к замку графини. Дорога к нему начиналась под высокой аркой и тянулась среди ухоженных садов. Здесь горько пахло смолой ароматических деревьев, внимание привлекали стекловидные статуи и грозди ярких цветов, свисавшие с кустов, подстриженных причудливыми формами.

Не прошли друзья и четверти пути, как Ивала остановилась и кивком указала Глебу на три флаера, стоявших на лужайке в тени деревьев с темно-синей листвой.

– Клянусь Алоной, у графини гости. Не знаю, насколько желанные для нее, тем более для нас, – поделилась соображениями галиянка.

– Машины приземлились так, чтобы их не было видно ни сверху, ни со стороны дороги, – проговорил Арканов. – Не нравится мне это.

Быстров прошел вперед, внимательнее приглядываясь к флаеру-лодочке из черного дерева, покрытого изящным рельефом и серебряными звездами.

– Экипаж герцога Саолири, – уверенно сказал он, потом повернул голову к соседней машине, похожей на хищного зверя, изготовившегося к прыжку.

Ее иридиевый корпус был инкрустирован золотом и черными агатами, блестевшими на концах когтей, по золотой гриве и вокруг глубоко посаженых глаз.

– Все-таки свяжусь с графиней, – решил Глеб, так и не разгадав, кому принадлежат два других экипажа. – Попробую по короткой линии.

Он нажал на браслете несколько пластин и сосредоточился. Олибрия ответила сразу. Появилась в его сознании капелькой горько-сладкого бальзама, тающего в огне.

– Привет, – тихо сказал Быстров. – Ты меня звала – я здесь. Стою на дорожке к твоему дому…

Она несколько секунд молчала, и Глеб чувствовал, как часто бьется ее сердце.

– Спрячься куда-нибудь. Скорее! – отозвалась она. – Только что от меня вышел герцог Саолири и маркиз Леглус! Тебе с ними лучше не встречаться!

– Поздно, – произнес Быстров, увидев группу пристианцев, шедших к флаерам.

Теперь было не трудно догадаться, кому принадлежит машина с фигурой хищного зверя. Леглуса Глеб узнал за двести шагов по просторной красно-бурой одежде с оливково-серыми вставками, которую любил одевать маркиз во Дворец и на важные встречи. Справа от него шел граф Исерион – глава Имперской Ложи и давний недруг Олибрии. Немного позади следовал мрачный герцог Саолири в сопровождении четверых гвардейцев, вооруженных фотонными копьями.

– Доброго времени, господа! – Глеб сплел пальцы знаком приветствия и отступил к статуе стража.

– Капитан Быстров? – герцог без удовольствия улыбнулся. – Откуда вы здесь? Не думаю, что сейчас вы чем-то можете помочь графине.

– В это недоброе время Империя не нуждается в вашем присутствии, – заметил Леглус, остановившись посередине нефритовой дорожки. – Советовал бы вам, капитан, держаться подальше от дома Олибрии. Мы хорошо помним о вашем нежелательном влиянии на графиню. И нам очень многое трудно будет забыть.

– Возможно, о пользе моего присутствия здесь Олибрия имеет свое мнение, – ответил Быстров, коротко глянув на маркиза и повернувшись к герцогу, сплел пальцы знаком прощания.

Саолири лишь кивнул. Его лицо оставалось мрачным, от чего морщины яснее выделялись на светлой обветренной коже (ходили слухи, что он третий раз избегал процедуры омолаживания, будучи в плену каких-то нелепых предрассудков).

– Счастливого пути, уважаемые! – пожелал пристианцам Агафон, когда они направились к флаерам. – Ни пуха, ни пера, как говориться!

Ивала все это время стояла позади Быстрова, предчувствуя неладное и сжимая теплую рукоять масс-импульсного пистолета. Машины герцога и главы Имперской Ложи оторвались от земли одновременно, а зверотелый экипаж Леглуса на полминуты позже. Круто развернувшись над лужайкой, он вдруг клюнул носом и пошел точно над дорожкой.

– В сторону! – крикнула Ваала, толкая Быстрова к кустам.

Иридиевый флаер пронесся в двух метрах над землей, едва не сбив землян и галиянку.

– Гадина! – выкрикнула Ивала, вскидывая свой Дроб-Ээйн-77 и готовая нажать на спуск.

– Не надо! – Глеб перехватил ее руку и заставил опустить оружие. – Глупо давать ему повод задержать нас на законных основаниях.

– Как скажешь, – галиянка медленно убрала пистолет и вытащила из-за пояса флакон с моа-моа. – Он третий раз унижает меня. И, между прочим, тебя. Когда-нибудь Алона его накажет моими руками, – она шумно выдохнула и поднесла к носу душистое зелье, черные звезды зрачков вздрогнули и дико расширились.

– Идемте скорее. Олибрия ждет и, наверное, беспокоится, – Быстров зашагал вдоль стены зеленых кустов, покрытых цветами.

Родовой замок графини, подобный огромной извитой раковине, стоял недалеко от берега моря на возвышении и сверкал оттенками бирюзы и серебра. Вдоль вогнутой желобком лестницы, начинавшейся на мозаичной площади, в строгом порядке возвышалась статуи голубого камня и тонкие вазы. Ступени заканчивались у портала, вырезанного в форме вздыбившейся морской волны с овальной воронкой входа.

Олибрия, давно отослав всех слуг кроме Орэлина, встречала гостей в нижнем зале одна. Когда Глеб появился на наклонных плитах, сходящих в центральную часть зала, пристианка замерла, не сводя с него больших темных глаз, и едва сдержала себя, чтобы не пойти ему навстречу. Но традиции требовали ей оставаться в белом круге с родовым картушем, и она ждала, ждала, пока землянин одолеет немалое расстояние от входа до освещенной скрещенными лучами солнца полосы.

– Доброго времени, госпожа, – произнес Быстров, став перед ней и сложив руки в приветственном знаке.

– Пусть время всегда будет добрым для тебя! – ответила пристианка и сделала нервный шаг вперед.

Ее пальцы и пальцы Глеба соединились.

– Распрекрасно выглядите, госпожа Олибрия! – воскликнул Арканов, останавливаясь рядом с Быстровым. – Мой вам искрений поклон. И гостинцы с дачи, – он потряс за ручки тяжелую сумку.

– Доброго времени, – Ивала кивнула и покосилась на безучастного стоявшего у колонны Орэлина.

– Вы встретились с герцогом? – торопливо спросила Олибрия. – Что он сказал?

– Удивился моему появлению и сказал, что я вряд ли помогу вам, госпожа. Честно говоря, мне его слова не очень ясны, – ответил Быстров и, слабо улыбнувшись, добавил. – Леглус почему-то советовал нам держаться от этого дома подальше. Наверное, у важных господ было нехорошее настроение. Их кто-нибудь рассердил?

– Я боялась, что все повернется хуже, – не отпуская рук землянина, Олибрия мотнула головой, крошечные колокольчики, вплетенные в волосы цвета пристианской ночи, мелодично зазвенели. – Они действительно вышли очень сердитыми. Прощальный взгляд маркиза Леглуса был взглядом раненого вегра. Словно наша беседа была не беседой, а ритуальной охотой и я пронзила его копьем. Но забудем об этом: они уши, а вы благополучно добрались до меня. Я рада вам! Очень рада!

Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.

– Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, ваши покои сейчас же покажет Орэлин, и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама, – пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами кварца.

– Но госпожа графиня дары с моей дачи. Очень прошу принять, – Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. – Это… – важно сказал он, – советую оставить на особо торжественный случай. – С грибочками тоже не спешите – закручены надежно. А груши и яблоки лучше кушать сейчас. Вот при мне, пожалуйста, отведайте, – он схватил краснобокое яблоко, тщательно вытер его краем плаща и протянул пристианке. – При мне пробуйте. И скажите, чем этот плод хуже ваших… Тех голубеньких, что за беседкой мы вместе ели.

– Это кусать? – приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.

– Да, зубками, – Агафон ободряюще подмигнул.

Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.

– Ну как же, госпожа графиня? – поинтересовался Арканов.

– Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий, – Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. – Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.

Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.

Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них как в ночной воде отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.

6

– Прости, – подняв голову, сказала она. – Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел меня в слезах!

Олибрия отстранилась от Быстрова и отвела взгляд к подсвеченному панно с горным пейзажем.

– После его визита здесь могут остаться микророботы, – пояснила она, поглядывая на Глеба из-под опущенных ресниц. – Я уже дала задание системе безопасности искать их, но в ближайший час нет гарантии, что нас никто не видит и не подслушивает.

– Знаешь что, а пойдем к морю? – предложил Быстров.

– К морю?

– Да, к морю. Я соскучился за ним. И за тобой. Прошу, – Глеб стер пальцем слезинку с ее нежно-розовой щеки.

– Конечно, пойдем. Твои друзья должны догадаться, что нам нужно побыть наедине и не станут нас искать, – Олибрия направилась к невысокой двери тут же неуловимо исчезнувшей в стене.

Они прошли через длинный зал, в котором хранилось древнее оружие, броня, щиты и шлемы и через тысячи лет выглядевшие как новые: серебристыми с голубыми и салатовыми отсверками. Повернули к лестнице и спустились из замка к побережью.

На зернистый песок ветер нагонял розовые волны. Дальше, в заливе и между скалистых островов море казалось малиновым из-за скопления мельчайших водорослей, и уже за мысом оно обретало обычный цвет, сливавшийся с атласом фиолетово-синего неба с бледно-голубым солнцем – Идрой. Длиннокрылые птицы, с криками метавшиеся над отмелью, ныряли в соленую пену, выхватывая крупных моллюсков, и улетали для пиршества к островам.

Быстров остановился у полосы гальки, вдохнул насыщенный свежестью и приятной горечью воздух, наклонившись, снял туфли. Порывы ветра надували его рубашку пузырем. В голове землянина будто звенело, плескалось пристианское море.

– Я боялась, что ты не прилетишь, – сказала Олибрия, тоже освобождаясь от обуви – легких сандалий с иридиевыми пряжками. – Очень боялась и думала послать за тобой кого-нибудь кроме Ивалы.

– Как же ты могла так думать? – закатывая брюки, Глеб поднял взгляд к графине.

– Не знаю… – она покачала головой, разбрасывая волосы по плечам и звеня крошечными колокольчиками. – Мне показалось, что ты улетел, разозлившись на меня.

– Не смей больше так думать, – он выпрямился и вдруг схватил ее на руки.

Олибрия вскрикнула и прижалась к нему, покрывая лицо землянина поцелуями. Наконец, оторвавшись от его губ, она запрокинула голову, тяжело дыша и испытывая такое блаженство, что даже самые горячие мысли о несчастьях последних дней, имперском престоле и той опасной тайне, которую следовало сообщить Глебу, мигом остыли в ее сознании.

Держа Олибрию на руках, Быстров вошел по колени в воду и медленно побрел вдоль берега, ощущая, как волны облизывают щиколотки.

Губы пристианки приблизились к его уху и зашептали стихи на незнакомом диалекте. Глеб понимал лишь отдельные слова. Не пытаясь разгадать смысл неизвестных рифм, он просто слушал ее красивый голос, наслаждался ее близостью, видом побережья и морских просторов.

– Нравится? – спросила графиня, закончив читать стих на тихой ноте.

– Похоже на добрый шепот ветра.

– Это и есть «Ода южному ветру». Теперь пусти меня. Пожалуйста.

Быстров осторожно ослабил объятия, и дальше они пошли, держась за руки, в обход скалы, выступавшей в море. За острым каменным обломком Глеб вышел на берег и направился, к скульптуре хищной птицы – справа от нее виднелись темно-синие обломки колонн древнего храма.

– Скажи правду, зачем прилетал герцог Саолири? – решился Быстров на волновавший его вопрос.

Олибрия с минуту молчала, ступая среди острых камней и глядя под ноги.

– Хотел, заручиться моей поддержкой Флаосара при выборах на имперский престол! – возбужденно произнесла графиня. – Разумеется, я отказала. Не хочу, чтобы нами правил герцог-мерзавец, который сжег дотла семь городов на Верлоне! Человек с жестоким сердцем, не знающий слов «справедливость», «закон» и «честь» не должен взойти на престол! А если взойдет, то будет большая война: восстанут колонии, мы потеряем друзей и уважение за пределами Империи. Мы сразу превратимся в уязвимую мишень для врагов. Итак, Саолири настойчиво продвигает Флаосара. Но я уже сделала свой выбор. Я хотела бы видеть императором герцога Ольгера. И если Ольгер победит в борьбе за трон, то это будет справедливо: он был лучшим другом императрицы Фаолоры, Приста многим обязана ему. В конце концов, его кандидатуру поддерживает большинство граждан. А на стороне Флаосара Исерион с купленными представителями Имперской Ложи и, конечно, многие военные. Мир будто раскололся. И мне кажется, что между этими двумя его частями скоро разгорится пламя войны.

– Понимаю, – Быстров протянул ей руку, помогая вскарабкаться на обломок колонны. – Зря ты выразила свои предпочтения так скоро и прямо. Тебе нужно было схитрить или хотя бы потянуть время. Сказала бы: «я подумаю, почтеннейший Саолири».

– Я не хочу хитрить и заискивать перед ними. И чтобы решить то, что я уже давно решила в сердце, мне не нужно время, – Олибрия поднялась на фундамент храма и, огибая заросли с темно-зелеными цветами, пошла к алтарю. – Конечно, для бесчестного герцога Флаосара мой голос весьма важен, ведь следом за мной многие проголосуют за Ольгера. И Саолири с маркизом Леглусом понимают это. Они предлагали мне очень многое. Даже целую планету в дар. Угадай какую?

Капитан «Тезея» нахмурился и пожал плечами.

– Верлону, которой они принесли столько зла! – выдохнула пристианка и горестно опустилась возле алтаря. – По их лукавому расчету, я могла бы утихомирить верлонцев, а заодно и сама отвлечься от имперских интриг.

– Как-то нехорошо все изменилось на Присте. Такая неожиданная, странная смерть Фаолорой… Ведь вы были с ней подругами, – Быстров присел рядом с ней на синий с золотыми вкраплениями обломок храмовой стены.

– Были… Потом расскажу о ее гибели и той странной охоте. Она у меня каждую ночь перед глазами. Но сейчас мне тяжело об этом вспоминать, – графиня подняла повыше край платья, намокшего от морских брызг.

– И жаль, что после императрицы не осталось законного наследника, – Глеб смотрел на широкий простор малиново-синих вод, за которыми где-то далеко была пристианская столица.

– Не совсем так… – Олибрия отвела взгляд к потрескавшейся плите и смахнула сухие травинки со знаков. – Об этом я и хочу с тобой поговорить. Если, конечно, ты согласишься нам помочь.

– Ну, во-первых, я летел сюда, уже зная, что одному очень дорогому мне человеку нужна помощь. Ивала кое-что рассказала о происходящем в Империи. А во-вторых, этот дорогой мне человек, – Быстров взял ее левую руку и поднес к губам, – которому я обязан жизнью и всем приятным, что появилось в ней, может рассчитывать на меня всегда. Я и «Тезей» в твоем распоряжении.

– Ты больше ничем не обязан Присте – мы об этом говорили. Я могу тебя только просить. Но прежде чем просить, я должна открыть тебе весьма опасную тайну. Жизнь человека, узнавшего ее, становится уязвима, – графиня вглядывалась в его внимательные серые глаза. – Некоторые силы Империи сразу начнут охоту за этим человеком. Так же его знание станет интересно для других космических цивилизаций. Даже таких развитых, как Сиди или союз Кайя. Поверь мне, Глеб, – это очень серьезно!

– Тебе удалось заинтриговать, – землянин улыбнулся, играя ее пальцами. – После Фаолоры остался прямой наследник?

– Да. Девочка. Теперь уже молодая женщина. Подожди немного с вопросами, сейчас я все расскажу, – пристианка встала, подошла к полуразрушенному изваянию древнего бога.

Закрыв глаза, Олибрия несколько минут нашептывала молитвы. Ветер с моря развивал ее черные с синеватым отливом волосы и дергал тонкое платье. Быстров пытался угадать, о чем его будет просить графиня, чем в этот раз он может послужить Присте? Вряд ли его персона и его небольшие возможности что-то значили в запутанной игре с имперским престолом. Глеб достал пачку сигарет, неторопливо закурил, думая, почему имя законной наследницы Фаолоры до сих пор держалось в тайне. Он пытался вспомнить хоть какой-нибудь малый намек на существование наследницы, но даже в самых дальних закоулках памяти не мог отыскать ничего подобного.

– Дай мне тоже, – попросила Олибрия, вернувшись к нему.

– Сигарету?

Она кивнула, глядя, как с губ землянина истекает струйка сизого дыма. Курение представлялось графине диковатым и красивым ритуалом, полезным в минуты непростых размышлений. Она взяла белую, пахнущую чужими ароматами палочку, прикоснулась ее кончиком к огню и втянула в себя дым, как когда-то учил Быстров.

– По некоторым причинам Фаолора скрывала беременность. Позже поймешь из-за чего, – пристианка слегка закашлялась. – Когда приблизилось время родов, она отправилась на другую планету с маленькой свитой доверенных лиц. Роды у императрицы были трудными, и родилась девочка. Говорят, совсем не похожая на пристианку. Даже непохожая на дитя ни одной из гуманоидных рас. Ее синее с лиловыми прожилками тельце, покрытое паутиной рыжих волос, выглядело ужасно. Развивалась она медленно. После нескольких месяцев, пребывая в глубоком горе и оставив ребенка на попечение преданных слуг, Фаолора вернулась на Присту и рассказала о случившемся мне и еще одному господину.

– Ольгеру, – догадался Быстров.

Графиня кивнула, закашлявшись и неумело выпуская со рта дым.

– Этой девочке дали имя Ариетта – в честь древнего бога Судьбы, – продолжила она. – Несколько лет ее жизнь висела на волоске. Фаолора часто навещала ее, и всякий раз возвращалась в слезах, рассказывая, как ей мучительно смотреть на собственную дочь. Потом неожиданно все изменилось, словно неведомая болезнь покинула ребенка. Тело Ариетты обрело здоровый розовый оттенок, бесцветные глазки вдруг наполнились зелеными и серыми оттенками Пристианского моря. До того времени неподвижный ребенок начал ползать, затем делать первые шаги. Прошло еще два года, и Ариетта будто по волшебству превратилась в обычную девочку. Однако императрица не спешила забрать ее на Присту и представить Имперской Ложе. Она не представила ее, как свою дочь не через пять лет, ни через десять. Ни ко дню роковой охоты, погубившей Фаолору. Почему так… – Олибрия задумалась, подбирая слова. – Были на это причины. Потом постараюсь тебе объяснить.

– Ты рассказала странную историю, – отбрасывая окурок, проговорил капитан «Тезея». – Настолько странную, что я боюсь замучить тебя вопросами. Теперь я должен тайком доставить Ариетту на Присту? И в один прекрасный момент герцог Флаосар узнает, что у погибшей императрицы все-таки есть законная наследница и ему не видать пристианского трона?

– Ни в коем случае! – голос графини выдал волнение. – Я прошу тебя разыскать ее в месте, координаты которого ты узнаешь позже. Разыскать, и где-нибудь надежно спрятать. На любой далекой, самой безызвестной планете. Так, чтобы даже я не знала, где ее можно найти. И это нужно сделать скорее: мне донесли, что о существовании Ариетты уже известно герцогу Саолири, а, следовательно, и Флаосару. Они начали ее поиски. Пока наши враги слишком далеки от цели, но рано или поздно они отыщут место, которое посещала императрица для встреч с дочерью, и найдут Ариетту. Не сомневаюсь, что в тот же день законная наследница будет убита. Кроме того, ее поисками заняты не только слуги Флаосара – ее ищут секретные службы Кохху и Кайя, милькорианцы – ведь ты знаешь, их огромная шпионская сеть имеет отделения даже на Земле и некоторых планетах Сиди! Так же наследницей интересуется одна из религиозных организаций галиянцев, называющая себя Дети Алоны.

– Зачем им Ариетта? – удивился Быстров. – Надеются получить политические дивиденды в схватке за ваш престол?

– Скорее всего, дело в другом. Только верь тому, что сейчас скажу, – графиня выдержала паузу, перебирая в пальцах стебель с крошечными цветами, потом произнесла: – Отец ее – сверкающий ангел.

Капитан «Тезея» присвистнул и потянулся к пачке сигарет.

– Однажды он появился во дворце Фаолоры, будто влиятельный пристианец, прилетевший с далекой колонии. Императрица позже узнала, кто он был на самом деле, лишь после нескольких месяцев их необычного романа. Тогда она ходила, будто во сне, много говорила о другом чистом мире, более совершенном и могучем, чем цивилизации Сиди, Кайя, Ольвены вместе взятые. А потом он исчез. Исчез прямо из ее спальни, растворившись словно дым. Перед прощанием, он сказал Фаолоре, что у нее родится дочь и просил заботится о ней. Просил так странно и настойчиво, словно думал, что мать может отречься от собственного дитя. Еще он оставил свое имя… – она набрала в грудь больше воздуха и произнесла: – Ка-и-лин… Правда звучит почти по-пристиански?

– Может быть, – Глеб закусив фильтр сигареты, подумал: «Если в дочери императрицы есть кровь сверкающего ангела, то это действительно может объяснить интерес галиянцев и даже интерес могущественного Союза Кайя». Еще Быстров подумал, что он сам в эти минуты будто завис одной ногой над пропастью. Отказаться от следующего шага он не может, и дальше его ждет неизвестность, такая темная и жуткая, что во всей вселенной нет слов, чтобы ее описать.

– За всю историю всех известных цивилизаций разве были случаи, чтобы ангелы оставляли своих детей? – тихо спросил он.

– Не знаю. Этого не можем знать ни ты, ни я. Когда-нибудь все случается в первый раз.

– Я найду ее, и сделаю все, чтобы спасти, спрятать от герцога Флаосар и Саолири. Но что дальше? Законная наследница трона так и останется изгнанницей без родины, без свободы и естественного права?

– Этого я тоже не знаю. Если в противостоянии с Флаосаром мы победим, и императором станет Ольгер, то мы сможем подготовить Империю к вести о том, что у Пристианского трона есть законная наследница. И Ольгер, конечно, передаст ей власть – в нем я уверенна. Но с другой стороны… – графиня выронила веточку и спросила, обращаясь то ли к древнему изваянию, то ли к самой себе: – Имеем ли мы право поступать так? Ведь Ариетта наполовину непристианка. Кто знает, что есть «сверкающие ангелы»?! О них мы слышали только легенды. То в одном конце галактики, то в другом находим их странный след и слышим о необъяснимых чудесах, сотворенных этими существами. Но откуда они? Зачем они здесь? В чем их цель? И почему существо, назвавшее себя Каилин осчастливило Фаолору ребенком? На эти вопросы нет ответа. Мы постараемся его найти и не допустить гибели нашей славной Империи, – Олибрия замолчала и несколько минут с грустью смотрела на растрескавшееся изваяние древнего бога.