Текст книги "Осенние птицы"

 
На сосне под небом синим
Белочка пустилась в пляс…
Под восторг тигровых лилий
Отбивает дятел джаз.
 
 
Учит деток утка-мама
Плавать в маленьком пруду.
На одной ноге упрямо
Цапля ждёт-пождёт еду.
 
 
А лягушка притаилась
У коряги на воде,
Ночью ей во сне приснилось,
Что сегодня быть беде.
 
 
Шмель кружится над ромашкой
И тихохонько жужжит,
Незнакомая букашка
В мир неведомый бежит.
 
 
Парк живёт обычной жизнью,
Я давно уже здесь свой
И учусь у братьев ближних
Быть всегда самим собой.
 

 
В парке дождь слегка покрапал,
К рыжей белке подхожу
И шепчу ей: «Дай мне лапу,
Я орешек положу!»
Опасается рыжуха
Добрых помыслов моих,
Пучит глазки, водит ухом,
На сосну взлетает вмиг.
Ворон старый не боится —
Сам людей пугать мастак.
Пошутил я: «Дура-птица!», —
Отвечает: «Сам дурак!»
В озерце живут две утки,
Терпеливо ждут утят,
Не приемлют птицы шутки,
Не спугнуть бы – улетят.
«Уп-уп-уп…», – звучит над парком,
Звонко кто же так поёт?
С хохолком красивым, ярким
Раскрасавец наш удод.
Возвращаюсь к рыжей белке
И взлетаю на сосну.
У друзей там посиделки —
Будем слушать тишину.
 

 
Небо чисто, небо ярко,
Но струится холодок.
Майский день. Гуляю в парке,
Набираюсь силы впрок
И вдыхаю полной грудью
Воздух, пахнущий смолой…
Перья где-то точат судьи —
Знаю, явятся за мной.
Может, сто лет… может, двести
Мне судьбой отведено?
Впрочем, торг здесь неуместен —
Так у нас заведено.
 
 
Голосистая кукушка
Счёт ведёт моим годам,
Спотыкается старушка —
Спотыкаюсь я и сам.
И прошу вещунью-птицу
Песню жизни перепеть…
Холодок сильней струится —
Мне бы главное успеть…
 
 
Птица песню не допела,
Птица в небо улетела.
 

 
Утро. Сонная речушка.
Светится туман белёсый.
Кукование кукушки —
Песня стелется над плёсом.
Жду поклёвки терпеливо,
Поплавок стоит недвижим.
Нежный луч вершину ивы,
Словно котик, тихо лижет.
 
 
Песнь летит ко мне сквозь годы,
В тяжкий час меня находит.
 

 
Девчонка в алом платьице
По улице идёт,
И улица вслед пялится,
И тает, тает лёд.
 
 
И люди удивляются,
Не рано ли пришла?
Девчонка улыбается —
Весне уже пора.
 
 
Средь снега, снега талого
Бегут стремглав ручьи.
При виде платья алого
Щебечут воробьи.
 
 
И солнце отражается
В улыбке и в глазах,
Вселенная качается
У девицы в руках.
 
 
А я смотрю на девочку,
Я на Весну смотрю.
«Твоё настало времечко», —
Ей тихо говорю.
 
 
Девчонка в алом платьице
По улице идёт.
Февраль в смущенье пятится —
Вперёд, Весна, вперёд!
 

 
Зачирикал воробей
На подоконнике.
Скоро март, затем апрель,
Вжарю на гармонике.
 
 
Подыграю, подпою
Малой птахе-воробью.
Эй, Натаха, нам с тобой
Светит жаркая любовь!
 
 
Лапти новые скрипят,
Лёд на речке тает,
Журавли домой летят
Аж… из Парагвая.
 
 
Взбудоражила гармонь —
Сердце гулко бьётся.
Бьёт копытом в стойле конь,
К кобылице рвётся.
 
 
Ночь морозная. Луна
Манит и тревожит.
Ты один, и я одна —
Я тебя стреножу.
 
 
Ты стреножь, меня стреножь,
Я и сам желаю.
Что мне снег и что мороз,
Без любви страдаю.
 
 
Заиграла в жилах кровь —
Вкруг тебя мир крутится.
Виноваты в том любовь
И Весна-распутница.
 

 
Над селом гроза прошла,
Дышит свежестью земля,
Отчего же? Отчего
Боль из жизни позабытой
В мир рассветный и открытый
Налетела, словно тля?
 
 
Солнце истово прошу:
«Радость ясная, мой свет,
Отведи грусть, отведи».
Поднялось в зенит светило,
Два часа ему хватило,
Чтоб свести всю грусть на нет.
 

 
Дождь сегодня проскакал
По вчерашним лужам,
В руки я его поймал
И обезоружил.
 
 
Ярость вынул из дождя,
Отобрал занудство.
Будем с ним теперь друзья,
Разделять безумство.
 
 
Как безумствовать я рад,
Рад помочь дождю я,
И себя до самых пят
В воду упакую.
 
 
Солнце высушит меня,
Чай, я не из глины.
Если нужно, так огня
Небо мне подкинет.
 
 
Будет дождик воду лить
Весело и споро.
Буду с дождиком дружить,
Мокрым и весёлым.
 

 
Разыгрался ветер к вечеру
И пошёл… пошёл гулять,
Побродяге делать нечего,
А мне нечего сказать,
Ведь бродяжничать по свету
Дюже я, друзья, горазд.
Забубённому поэту
Ветер был бы в самый раз.
Парус он бы мой наполнил,
Улетел бы с ним я в ночь,
Прочь от всех – туда, где волны,
От суетной скуки прочь.
Разыгрался ветер к вечеру,
На перила я встаю
И лечу с балкона кречетом,
Песнь задорную пою.
 

 
…Я в океане на плоту
Интриги вечные плету,
То чмокну в темечко луну,
А то рукой схвачу волну.
Намедни чайке песни пел,
И чуть баклан меня не съел.
Но никого я не боюсь,
И, если к берегу прибьюсь,
Из рифм я сеть любви сплету,
Но я пока что на плоту,
И рядом кружит кашалот,
Мое спасенье – утлый плот…
А я, весёлый и живой,
Флиртую с девицей-луной!
 
 
Друзья, флиртую я, флиртую,
Интриги вечные плету я.
В стихах и в прозе я такой —
Отчаянный и молодой.
 

 
От печали до печали
Мы шагали, мы бежали
Сквозь года и в полный рост.
Ну а счастье? Счастье было,
Может быть, судьба хранила
Дерзких, глупых, молодых?
А теперь? Теперь спокойны —
Ветром брошенные волны.
Пахнет кроткая печаль
Дальним светом, звёздным небом,
Спетой песней, спелым хлебом,
Пахнет жизнью и судьбой.
 
 
В лунном свете море дремлет,
Сердце сердцу тихо внемлет.
 

 
Прикорнула кошка —
Спит она вполуха…
С палкой у окошка
Встала вдруг старуха.
 
 
Бабушку чужую
Позовём до хаты,
Милую, родную, —
Рады, чем богаты.
 
 
Ах, моя деревня,
Ах, моя судьбина,
Край родимый, древний,
С нравом голубиным.
 
 
Где-то пёс залает,
Эхо отзовётся,
Ласточка летает,
Песенка поётся.
 
 
Кошечка из детства
Ластится-мурлычет —
Никуда не деться,
Детство сына кличет.
 

 
День сегодня выходной,
Солнце тоже отдыхает;
Ветер зябкий и шальной
Шляпу синюю срывает.
Мне и так невмоготу,
Одиночество достало,
Шляпа синяя в пруду,
А ему всё мало, мало…
 
 
У меня сидит внутри
Нервный весь, всегда на взводе,
Что ему ни говори,
Он упрёками изводит:
Что-то где-то не успел,
Недодал, не помолился,
При делах и не удел,
Говорит, я зря родился.
Я терпел его досель,
Силы кончились, нет мочи,
Превратился мозг в кисель.
Поезд лязгает, грохочет, —
Рельсы от него спасут,
В мир безвестный увезут…
 
 
Дама из миров иных
На меня вдруг оглянулась…
Миг какой-то, только миг, —
Жизнь мне снова улыбнулась.
День сегодня выходной,
Солнце тучи разогнало.
Радость катится рекой,
А мне мало, мало, мало…
 

 
У реки резвятся кони,
Кони вороные.
Норовят загнать их в стойло
Люди, люди злые.
 
 
Летний дождик, солнце ярко,
В счастье плачут ивы.
Отливают синим цветом,
Синим цветом гривы.
 
 
На траве, траве зелёной
Прыгает кузнечик:
Не пленить коней вам, люди, —
Нет таких уздечек!
 
 
В табуне я самый старший,
Вольный я средь вольных.
Отчего же мне, поэту,
Нестерпимо больно?
 
 
Вот всё ближе, ближе круча,
И коней к ней гонят…
Прочь, неволя! Мир свободы
Выбирают кони.
 
 
Ночь настала. Месяц взвился
Над рекой скалистой.
Где вы кони, кони, кони?
Мир людской неистов.
 

 
Такую ли весну я ждал?
Такую ли весну хотели?
Нет-нет, конечно, не такую.
И снег сошёл, совсем пропал,
И птицы с юга прилетели,
А я печалюсь и тоскую.
 
 
Вновь зацвела сирень в саду,
Цветёт безрадостно и грустно —
То ль не хватает нежной смеха?
То ль чует кроткая беду?
В моей душе до боли пусто,
И ловит слух страданий эхо.
 

 
На ходулях, с красным носом,
В колпаке из мешковины
Мим ходил и корчил рожи,
Улыбались звёзды в небе,
Звонко бухали петарды…
В самом центре майской Вены
За столом друзья сидели
И заздравную мне пели.
Вот такой мой день рожденья
Отмечали прежде в Вене,
А сегодня, в день весенний,
Я живу опять надеждой,
Что придёт, наступит время,
Что вернётся мир весёлый,
Без тревог и опасений.
 
 
Малыши играют в прятки…
Улыбаясь, на детишек
Смотрит в парке юный Штраус,
Вслед за ним в скупой улыбке
Я растягиваю губы.
 
 
Скрипка плачет и смеётся,
Всё, что было, всё вернётся.
 

Памяти Сергея Фёдоровича Камышова, начальника «Сахалинского морского пароходства»

 
Флот наш нынче… нет! не тот,
Нет величья в нём былого,
Но подходит, и придёт
Время праздника морского.
Кто нас в мире остановит?
Кто мечтать нам запретит?
Белый лайнер вижу новый,
Но ещё живёт-дымит
Первый в жизни пароход.
Не забыть его уроки:
Дикий шторм, торосы, лёд —
Практики морской истоки.
Были праздники и будни,
Был велик торговый флот,
Был когда-то, снова будет, —
Солнце ясное встаёт.
Я, мечтая, вижу чётко —
Лайнер по морю идёт.
Восторгаемся походкой —
Я и весь морской народ.
Да! Красавец современный —
Ты откуда? Кто таков?
Слышу голос из вселенной:
«Я – Серёжа Камышов!»
Ах, мечта, моя мечта,
Скоро ли ты станешь явью?
Жизнь давно уже не та,
Но я жизнь морскую славлю.
 

 
Сбиваться в стаи птицы стали,
Печаль порой встречает взор,
Внезапно ветер налетает
И исчезает, словно вор.
 
 
А в небе бледном нежность стынет —
Печаль ли, радость слёзы льёт?
Уходит лето синим клином —
На смену что ему придёт?
 

 
Начало осени, погода странная,
Повисла в атмосфере грусть.
С утра грозит мне осень, стерва пьяная,
А мне плевать, я не боюсь,
 
 
Я не боюсь теперь смешным казаться,
Скакать по лужам во всю прыть,
Не опасаюсь я прослыть паяцем
И дурнем не боюсь прослыть.
 
 
Мне можно всё, и всё уже возможно,
Что в голову мою взбредёт,
Ведь у меня такой прекрасный возраст,
Душа от возраста поёт.
 
 
Люблю, признаюсь, осень, стерву милую,
В погожий день и в дождь люблю.
Бывает, что зову её постылою,
Но я её боготворю.
 

У подножия Акрополя
(Из греческой тетради)

Не всякому дано плавать в Коринф.

Древнегреческая поговорка

 
Не каждый взойдёт на Олимп,
Но можно, но можно мечтать,
Не всякому плавать в Коринф,
А мне удалось побывать…
Там море синее такое,
Там горы чудные до неба,
И над сияющей горою,
Звучит просительный молебен.
 
 
И радость солнечным лучом
Вдруг отразится в куполах,
И осенит наш мир крестом
Господь с улыбкой на устах.
И всё, что было, снова вспомню:
Пастуший посох из оливы —
Бредёт над пропастью паломник
Счастливый и благочестивый.
 
 
Не каждый взойдёт на Олимп,
Но можно, но можно мечтать.
Не каждому плавать в Коринф,
А мне удалось побывать.
Там мысли ясные такие —
В уединенье горнем, строгом…
И с неба чистого святые
Передают нам волю Бога.
 

 
Восходы-закаты,
И море, и горы,
И запах, что раньше ночами будил…
Грехи и расплата,
И радость, и горе, —
Я в жизни забытой немало блудил.
 
 
Но здесь отдыхаю,
Душой растворяюсь,
В придуманном сказочном мире живу.
Я в небо взлетаю,
Грешу вновь и каюсь,
Во снах это было, теперь наяву.
 
 
В лихой кавалькаде,
Средь воинов славы,
У моря в доспехах скачу.
Я в древней Элладе,
Мне всё здесь по нраву,
И всё мне уже по плечу.
 

(в память о посещении Святой обители пр. Патапия 19.05.19)

 
По-над городом,
По-над морем
Звон колокольный
Птицей небесной,
Молитвой пречестной
Нежно, негромко,
Плавно плывёт.
 
 
Мощи нетленные,
Мощи живые
В Храме Святого
Старца Патапия
К службе зовут.
 
 
Дар исцеления,
Жизни продления,
Кротость усердия,
Дух милосердия
Бог даровал.
 
 
Утро воскресное,
Радость Господня,
Искренность чистая,
Святость лучистая
С гор к нам летит.
 
 
Богом помазанный
К чудотворению,
К жизни спасению
С благостью светлою
К людям идёт.
 
 
В сердце останутся
Звон колокольный
И – восхождение
К горной обители,
К светлой обители.
В сердце останется
Вера и Свет.
 

 
В дальней роще горлица
Нежная воркует…
У оконца девушка
На заре тоскует.
 
 
Плачет и печалится
Девичье сердечко —
Соскользнуло с пальчика
Тонкое колечко.
 
 
Полетела б горлицей,
Птицей златокрылой, —
Как же без колечка ей
Повстречаться с милым?
 
 
Солнце поднимается,
Исчезают страхи.
Девушку-невестушку
Утешает птаха:
 
 
«Успокойся, девица,
Не роняй слезинки.
Знаешь, знаешь, милая,
Тайную тропинку
 
 
К дубу, где твой молодец
Ждёт желанной встречи…
Я кольцо вам в клювике
Поднесу под вечер».
 
 
Солнце долу катится
Долго, долго, долго…
Девица весёлая —
Крепкая помолвка.
 
 
Горлица, ты, горлица,
Птица благонравная —
Свадьба скоро станется,
Свадьба православная.
 

 
Солнце утром тихо всплыло
Над сверкающей горой,
И забыл я мир постылый,
Стала жизнь моя цветной.
В светлых красках всё я вижу,
Чёрных нет в душе обид,
Прочитаю сотню книжек,
Может, выучу иврит?
И на лодочке кататься
Буду на волне морской,
Может, даже просыпаться
Будем вместе мы с тобой?
Но сейчас стою у моря,
Позабыт и одинок…
Волны бешеные споро
Набегают на песок.
Что мне волны, коли слышу,
В мыслях слышу голос твой!
Ах, любовь, ты солнца выше, —
Я плыву, плыву домой.
 

 
Затерялся мой кораблик
В неизведанных морях…
Как ночами сердце зябнет —
Нету ветра в парусах.
 
 
За долами, за горами
Где-то солнце долго спит…
Я взмахну, взмахну крылами,
Улечу на остров Крит,
 
 
А потом на древний Родос
Птицей вольной упаду,
Там найду волшебный лотос,
Там кораблик мой найду.
 
 
Песня солнце разбудила —
Встало в небе во весь рост…
У любви такая сила!
Не полюбишь – не поймёшь.
 
 
Парус-лотос, парус-лотос
Стал теперь моей судьбой.
Держим курс любви на Родос,
За штурвалом мой герой.
 
 
По волнам кораблик скачет,
Чайки над водой парят.
Я – волшебница удачи,
От любви глаза горят!
 

 
Солнце на виду у горных вершин
Запряталось вечером в море…
Как жаль, что сегодня здесь я один,
Как жаль, что с тобою мы в ссоре.
 
 
Как пахнет разлукой в ночи тишина,
А звёзды притихли стыдливо…
Сбежала, сбежала куда-то луна,
Шампанского выпить иль пива?
 
 
Солнце на виду у горных вершин —
Как плохо с тобою быть в ссоре.
Стою я пред морем, стою вновь один,
Бушует гневливое море.
 

 
Там, наверху, сияющий акрополь,
Вершина света, Афины храм,
Смотрю наверх и жду: не позовёшь ли?
И припадаю ниц к твоим стопам.
Молить тебя, конечно, бесполезно —
Тебе нет дела до сердечных ран,
Богиня ты с характером железным…
А я? Поэт, влюблённый капитан.
 

 
Соберу букет огромный
Из немыслимых цветов.
Даме сердца, даме скромной
Каждый день дарить готов
Нежно-белые фиалки —
Символ чистой красоты,
Подарю младой русалке
Расчудесные цветы.
 
 
Размечтался ненароком
О несбыточном, чур, сне.
Да каким, простите, боком
Стал причастен я к луне?
Кто меня с букетом пустит
На такую высоту?
Расплескалось море грусти,
С ней мне жить невмоготу.
 
 
С распрекраснейшим букетом
Вновь стою на берегу.
Есть вопросы, есть ответы,
Но я знать их не могу.
Не могу себе признаться,
Что влюбиться опоздал,
Надо вовремя влюбляться, —
Эх, кабы я раньше знал…
 
 
Чёрный ворон с ветки дуба
Смотрит грозно на меня:
«Ишь, чего старик удумал,
Не сошёл бы он с ума!»
 

 
Столб воды стоит на площади,
Небо синью подпирает;
Скаковые чудо-лошади
Длинногривые летают;
Я любуюсь светлым обликом
Белокаменного храма;
Проплывает бело облако
У звенящего фонтана…
 
 
В Старой Руссе, в граде древнем,
Словно в солнечной деревне,
Небыль мчали чудо-лошади
На старинной светлой площади.
 

 
Жизнь была такая разная —
То шторма, то мёртвый штиль.
Наступило время праздное,
Словно сдали нас в утиль.
 
 
На курорте мы болтались,
Как и все, болтался я —
Отрывались, отвлекались
От былого жития.
 
 
В Старой Руссе воздух с бромом
Можно ложками хлебать.
Тишина – на всё, что кроме,
Мне сегодня наплевать.
 

 
Пахнет здесь забытой Русью,
Пахнет ладом и покоем…
Пахнет бедностью, разором —
Я печален, я расстроен.
С Муравьёвым у фонтана
Был беседы удостоен —
Я сказал министру прямо:
«Ты с царём курорт здесь строил,
Но не всё мы сохранили.
Люди, жадные до денег,
Город древний разорили».
И ответствовал министр:
«Разойдутся в небе тучи,
Всё вернётся, будет лучше».
 
 
С лёгким сердцем уезжаю —
Город древний обожаю.
 

 
Скоро брошу я столицу
И куплю себе лачугу
Здесь, в курортной Старой Руссе,
Заведу козу с коровой,
Куры, утки, даже гуси
Будут бегать по двору
И в ненастье, и в жару.
 
 
Гуси будут гоготать,
Утки крякать и летать,
В огороде разведу
Иван-чай и лебеду.
Будет песни петь петух,
Будет в доме русский дух.
 
 
Будет здесь моя столица,
Превращу в дворец лачугу,
Королевой станет бабка,
Королём при бабке буду;
Горько было – будет сладко.
По старинке будем жить,
Будем родину любить.
 
 
Гуси будут гоготать,
Утки крякать и летать,
В огороде разведу
Иван-чай и лебеду.
Будет песни петь петух,
Будет в доме русский дух.
 

 
Утки в парке в Старой Руссе
И бесстрашны, и нахальны, —
Где желают, там гуляют,
Даже плавают в купальнях.
 
 
По прогулочным аллеям
Средь людей утята бродят.
Гулко крякают мамаши,
Утки всеми верховодят.
 
 
Что им люди? Пищи вдоволь
На просторах на болотных,
Потому-то расплодились
Серы утки беззаботно.
 
 
Подражают дамы уткам,
По-утиному ступают.
Крякать тоже научились,
Только… только не летают.
 
 
В шляпе белой, в красных шортах,
Распустив сорочки ворот,
Я хожу как бравый гоголь,
Позабыв занудный город.
 

 
Греют душу вспоминанья
О былом и позабытом —
Старорусские свиданья
У фонтана терпким летом.
Помнишь, Зина, генералов?
В парке летние гулянки?
Помнишь, Мишу ревновала
То ль к грузинке, то ль к армянке?
От лампасов на мундирах
Нам тогда в глазах рябило.
На траве, а не в трактирах
Пилось, елось и любилось.
Коньяки от генералов,
Доморощенная закусь —
Студень твой, от Миши сало,
Стол – палитра сикось-накось.
Во всю прыть бы побежала
В замечательную сказку.
Сказки той давно не стало,
Стало время нудно-вязким.
Генералы, генералы,
Где теперь их носит дьявол?
Генералов прежних бравых
Как нет слева, так нет справа.
Но Мишаня, Зина, верный —
Можешь мужиком гордиться.
Не шути, что в битве первый,
Если бой ему приснится.
Хоть мужик росточком малый,
Но покрепче будет стали.
Генерал из генералов —
Тех, что спят на сеновале.
 

 
Потоки света с неба льются,
Играя бликами в реке,
Цветы по-доброму смеются,
Коровка божья по руке
Ползёт-бежит неторопливо…
Я в умилении шепчу,
Что вслед за ней, такой красивой,
Куда угодно полечу.
Цветы смеяться расхотели,
И солнце спряталось в реке.
Коровка божья вдруг взлетела
И вмиг исчезла вдалеке.
 
 
«Спугнул любовь ты невзначай», —
Кричит в душе моей печаль.
 

Цветёт разнотравье в степи…
(Из монгольской тетради)

 
Вдруг вспыхнул золотистый свет,
Собой барханы озарил…
Спросила тихо ты: «Поэт,
Кто это чудо сотворил?»
 
 
Звучали флейта, голоса
И барабанов звук глухой.
Светились золотом глаза,
И пело небо нам с тобой.
 
 
С тех пор как будто век минул,
Хоть не прошло и пары лет.
Цветёт в пустыне саксаул,
И на двоих один рассвет.
 
 
Я, Гоби, верю в чудеса —
Пусть золотится светом даль!
Я заглянул в твои глаза,
Любовь моя, моя печаль.
 

 
Раздался звук
протяжно-нежный —
мелодия степи
рождалась.
И я, прозрев,
и тот мотив,
и песню ту
вдруг распознал,
душою принял.
О, Моринхуур!
Вот так удача —
на фоне гор
тебя услышать.
Пустил я вскачь
коня гнедого,
и вслед за мной
бежали овцы,
бежал табун,
бежало солнце,
взлетев из-за горы,
катилось мне навстречу.
О, Моринхуур!
С тобой вся жизнь,
и жизнь – в тебе.
Среди снегов девчонка
в белом малахае
касалась струн
покладистым смычком.
А две струны
кричали,
плакали,
смеялись.
Крылатый конь
внимал тем звукам.
О, Моринхуур!
С тобой восторг
и счастья муки,
и не страшна
с тобою смерть.
Два пастуха
внимали пенью,
и лошади,
забыв копытить мёрзлый снег,
мотали гривами в такт музыке живой.
О, Моринхуур!
Тобою очарован,
забыт вчерашний день,
себя забыл я.
Девчонка в малахае
вскочила вдруг