Текст книги "Балканы. Красный рассвет"

05 марта 1942 года, полдень. Великобритания, Лондон, бункер Правительства, военный кабинет премьер-министра Уинстона Черчилля

Последние полгода как у премьер-министра Великобритании не было ни одного спокойного дня. Разумеется, и прежде, до появления Врат, ведущих в будущее, жизнь Черчилля была далека от размеренной рутины мирного времени. Это дурак Чемберлен вместе с Даладье втравил Великобританию в войну в крайне невыгодной конфигурации. На что рассчитывали эти двое, натравив вермахт на восток, а потом чисто формально объявив Гитлеру странную войну без единого выстрела? Они что, думали, он не поймет, что Франция и Великобритания стремятся занять такие политические и военные позиции, из которых им будет выгоднее всего атаковать Германию в тот момент, когда ее основные силы будут яростно биться с большевиками на востоке. Адольф все понял правильно – и хитрецы, уже приготовившиеся бомбить Баку и посылать свой экспедиционный корпус на помощь воюющей Финляндии, жестоко поплатились за свое хитроумие. Даладье после разгрома Франции некоторое время скрывался, но был пойман, после чего угодил в немецкий концлагерь Бухенвальд. Его британский подельник Артур Невилл Чемберлен отделался отставкой, уехав в свое поместье, где еще до конца сорокового года скончался от рака кишечника. Это заболевание у него обнаружили незадолго до смерти, причем сразу в терминальной стадии. Ну, кто скажет, что это не Божья кара… ведь боли при этом заболевании такие, что перед ними бессилен даже морфий.

Когда на премьерство позвали его, Черчилля, который прежде криком кричал, что нельзя так потакать нацистской гиене, то исправлять что-то было поздно. Германская операция «Гельб», лишившая Великобританию единственного союзника на континенте, началась за несколько часов до этого назначения, так что ничего изменить или отсрочить возможным уже не представлялось. Шесть недель войны на континенте, а потом еще целый год[3]3
  Франция капитулировала двадцать второго июня сорокового года, ровно за год до нападения на СССР.


[Закрыть], когда Великобритания один на один противостояла монстру, подмявшему под себя всю Европу. От немедленного уничтожения тогда ее спасла узкая полоска воды, Канал, отделяющий Острова от Континента, а также мужество британских летчиков, зенитчиков и моряков, отбивших воздушное наступление на Британию. И только когда Гитлер наконец-то напал на СССР, Черчилль понял, что Британия окончательно спасена… Правда, поначалу казалось, что это лишь отсрочка, ибо вермахт взялся сокрушать большевистские полчища с той же резвостью, с какой он громил польскую, французскую, бельгийскую и голландскую армии. А потом все поменялось с точностью до наоборот – и уже немецкие дивизии ныряли в мальстрём Смоленского сражения, чтобы исчезнуть в нем навсегда. И только тогда стало ясно, что теперь уже никогда-никогда немецкие генералы не соберут вновь такую силу, чтобы попробовать провернуть высадку на берегах туманного Альбиона.

Но именно в эти дни британский премьер потерял покой и сон. Вместо известного, уже привычного зла появилось новое, незнакомое. Казалось бы, среднерусская возвышенность, где открылись Врата, расположена далеко из Великобритании, а пришельцы из иного мира на первых порах не выказывали желания далеко отходить от них. Но, что совершенно не понравилось британскому премьеру, советский диктатор как-то сразу потерял интерес к заключению союзного договора с Великобританией; видимо, новые союзники устраивали его больше. В один прекрасный момент Черчилль осознал, что больше не имеет рычагов влияния на советского вождя. Получив поддержку извне, дядя Джо сразу сделался дерзким и независимым, ни в грош не ставящим вечные британские интересы. Как британская дипломатия ни старалась спасти Финляндию от окончательного разгрома (а особенно от лишения государственности), красный диктатор игнорировал все исходящие из Форин Офиса сигналы, просьбы и увещевания. Ладно еще взятая русскими с налету Рига, которую в Лондоне с удовольствием объявили бы столицей возрожденного латышского государства. Но вот захват Хельсинки – это для Британии было уже слишком. На землю этого города больше двадцати лет не ступала нога русского солдата, – и вот он опять стал частью ненавистной Черчиллю империи, причем ненавистной вдвойне: и как русской, и как большевистской.

Однако всплеск британской ярости прошел впустую: британского посла Криппса просто не допустили к большевистскому диктатору. «Верховный главнокомандующий занят, – сообщили ему, – он много работает над документами и совещается с соратниками.» «Ага, занят, – зло подумал Криппс, – только и думает над тем, где бы еще нарушить довоенный статус-кво!»

Этот «довоенный статус-кво» стал той самой писаной торбой, с которой британский дурак с самого начала войны бегал по всей Европе. Ради его сохранения в Лондоне сидел целый зверинец разных «бывших», начиная с королей Бельгии, Норвегии, Греции и Югославии и заканчивая не представляющими никого, кроме самих себя, кучки польских эмигрантов. И добро бы паны вели себя прилично, – нет, они бегали, потрясали саблями и кулаками, требуя, чтобы Британия немедленно объявила войну их главному врагу – Советскому Союзу. И ведь никто из этих деятелей так и не задался вопросом: а зачем их хозяевам британцам такое счастье, воевать сразу и с Германией и с Советами? Америка пока не союзник, а лишь сочувствующий, а Франклин Рузвельт себе на уме. Довоенный статус-кво американскому президенту безразличен, при этом он совсем не прочь откусить чего-нибудь в свою пользу; да только ему не дает Конгресс, состоящий из одних изоляционистов. Ведь войну Америке Гитлер так и не объявил.

И что хуже всего – неожиданно люди Рузвельта начали суетиться в Москве. Гопкинс, Уоллес и, наконец, миссис Рузвельт, роль которой британской разведке так и осталась неясна. Несомненно, что вся эта компания искала контактов с русскими из будущего и, вполне вероятно, добилась своего. Америке, жестоко израненной нападением японцев, срочно понадобились сильные союзники, и, надо понимать, они нашли у русских из будущего полное взаимопонимание. Но самое скверное заключалось в том, что американцев русские пустили туда, откуда с порога гоняли англичан. Мол, ходят тут разные, кыш отсюда, нищеброды… Черчилль понимал, что если Рузвельту будет выгодно, тот задешево сдаст и его самого, и всю Великобританию оптом. С Гитлером команде американского президента разговаривать не о чем, у Великобритании просто нет того, что нужно американцам; для взаимовыгодной игры остаются только дядя Джо и мистер Путин. Вот Рузвельт их и обхаживает. Вопрос только в том, что ему заломили за открытие второго фронта в Манчжурии.

И ведь никогда не известно, что задумали эти русские – вот что страшно. Глухое затишье, то на одном участке фронта, то на другом взрывается стремительными, подготовленными в глубокой тайне наступательными операциями, в кратчайшие сроки решающими поставленную задачу, после чего начинается добивание деморализованного окруженного врага. Единственным продолжительным сражением была битва за Смоленск, но при этом вермахт понес такие потери, что любая другая армия мира в ней была бы попросту уничтожена. Потом был прорыв русских к Риге, в результате чего немцы лишились еще двух армий из состава группы армий «Север». Восточный фронт еще очень далеко, но Черчилль буквально физически чувствует исходящую от него угрозу. Русская армия из будущего уже доказала, что способна наносить в буквальном смысле удары сокрушительной силы, да и большевики тоже стремительно постигают науку побеждать. Один-два таких же рывка, как и под Ригой – и русские армии окажутся в Европе; а там, куда ни плюнь, зоны вековечных британских интересов. В настоящий момент на Британию ориентируются эмигрантские правительства Польши, Норвегии, Югославии и Греции – то есть тех стран, что прежде составляли собой так называемый санитарный кордон против большевизма. И если у югославов и даже греков перед Россией имеется определенный пиетет, то поляки русских люто ненавидят, потому что когда-то проиграли им схватку за господство в Восточной Европе.

Правда, благодаря запредельным потерям немцев на Восточном фронте в Северной Африке у англичан наступило благословенное затишье. И это не только потому, что зимой в пустыне климат хотя бы отдаленно подходит для белых людей, но и потому, что Демон Пустыни, германский хитрец Роммель, которого приучен бояться всякий англичанин, теперь совсем не получает пополнений, и, более того, среди немецких офицеров поговаривают о переброске африканского корпуса на Восточный фронт. Мол, сам Роммель, а также его солдаты, танки и орудия сейчас куда нужнее там, где идет борьба с большевизмом, а не в никому не нужных песках Сахары. Но даже это затишье таит в себе угрозу. Черчилль не может не задумываться о том, что станет с Европой, когда немцы и их союзники на Восточном фронте просто закончатся, и, судя по темпам потерь вермахта, ждать этого остается уже недолго.

И эта проблема волнует не только британского премьера. Вот и два дня назад во время традиционного вторничного ланча премьера в Букингемском дворце этот вопрос неожиданно поднял король Георг VI. В самом начале разговора Его Величество сказал, что сгорает со стыда, а потом бросил на стол толстую стопку непривычно разноцветных газет. В основном это были британские и американские издания, преимущественно датированные второй половиной две тысячи восемнадцатого года по октябрь включительно. Оказалось, что эти газеты, за которыми с таким усердием охотилась британская разведка, были за два дня до этого доставлены курьером в Букингемский дворец из советского посольства. Подарок, так сказать, королю от дядюшки Джо.

Много, много интересного из этих газет узнал о своей семье и стране британский монарх…

– У меня такое ощущение, будто я с разбегу нырнул в выгребную яму, – в сердцах сказал король. – Мой внук трясет своим грязным бельем по всему миру! Мой правнук женился на продавщице и даже, более того, она оказалась «цветной»! Только подумать… Все это не приснится и в страшном сне, и тем не менее это данность, с которой необходимо смириться. Британия будущего утратила все колонии и боевую мощь, из-за чего попала под контроль наших заокеанских кузенов. В мире с ней считаются не больше, чем с какой-нибудь Бельгией. Знаете, сэр Уинстон, настоящих англичан в двадцать первом веке почти не осталось, страна переполнена выходцами из бывших колоний: неграми и магометанами, а в Лондоне есть такие районы, где вовсе не звучит английская речь. В результате этого мэром Лондона уже два года является магометанин по имени Садик Хан. Но худшее даже не в этом, а в том, что сильнее всего деградировала наша элита. Правительство Ее Величества в том мире ведет себя так, будто его набирали исключительно из пациентов Бедлама. Я начал сомневаться – стоит ли нам сражаться за такое будущее для Британии или лучше, открыв кингстоны, уйти на дно на ровном киле?

– Сражаться стоит всегда, – ответил Черчилль, – даже если ситуация безнадежна, а мы со всех сторон не правы. Русские же из обоих миров сражаются рука об руку, хотя две России в разных мирах имеют между собой больше различий, чем сходства. Я не знаю, чем бы могли поддержать ту Британию, но несомненно, что такая поддержка должна быть оказана.

– Скажите, сэр Уинстон, а вот мы смогли бы поддержать коммунистическую Британию, или, например, Британию Кромвеля, пусть даже другая ипостась нашей страны вела бы ожесточенное сражение за собственное существование против нашествия гуннов или лягушатников? – вдруг спросил король. – Я думаю, что нет, и, что еще более вероятно, британские большевики или кромвелианцы тоже не стали бы поддерживать нашу страну. Более того – и мы, и они постарались бы воспользоваться трудностями, чтобы свергнуть в другой Британии законную власть и закрепить у руля братской страны своих собственных ставленников. Наши кузены американцы, хотя они в одном с нами мире и одном времени, совсем не торопятся к нам на помощь, ограничиваясь в этом деле лишь коммерческими предложениями. При этом с не меньшей активностью они обхаживают дядюшку Джо и мистера Путина, поскольку надеются поиметь от них гораздо больше, чем от нас. О, если бы Гитлер сам объявил войну американцам – тогда мы хоть на какое-то время стали бы настоящими союзниками…

Эти слова короля настолько совпали с мыслями самого Черчилля, что он только кивнул, и остаток ланча прошел под ничего не значащую в стратегическом смысле беседу, касающуюся исключительно местных вопросов. Ну а как же иначе. Обескровленный на восточном фронте вермахт не может и мечтать о десанте на Британские острова или наступлении в сторону Суэцкого канала. И в тоже время Британия без поддержки американцев тоже способна проводить только отвлекающие операции. Еще после эвакуации африканского корпуса Роммеля британская армия получит возможность самостоятельно вытеснить итальянцев из Ливии, но эта победа будет слишком мало значить. Кому нужны[4]4
  О ливийской нефти в 1942 году никто и не подозревает. Геологоразведочные работы там начались в 1955 года, а в промышленных масштабах нефть в Ливии начали добывать с 1970 года.


[Закрыть] бескрайние пески Сахары, населенные первобытными дикарями? Правда, из Ливии можно проникнуть в Алжир, Тунис и французское Марокко, «попросив» оттуда французов на том основании, что эти территории поддерживают режим Виши; но на этом военные возможности Британии «западнее Цейлона» исчерпываются.

Атлантическая хартия в настоящее время – это скорее соглашение о намерениях, чем реальный союз. Но Германия, и так терпящая поражение, никогда не пойдет на такую глупость как объявление войны США, а значит, британцы и американцы будет сражаться только каждый за себя. И еще Рузвельту надо сказать спасибо, что пока не отменен и не сокращен ленд-лиз. Но и это лишь потому, что Великобритания у американцев до сей поры числится надежным платежеспособным партнером. Настоящий союз американское правительство будет заключать именно с русскими, потому что только они, ударив по Корее и Манчжурии, в состоянии переломить ход войны на Тихом океане. А дела там у янки обстоят хуже некуда. После погрома в Перл-Харборе, не оставившего от американской базы и камня на камне, японцы высадились на Филиппинах и к настоящему моменту заняли почти весь архипелаг. Единственным непокоренным узлом американской обороны остался укрепленный остров Коррехидор, береговые батареи которого перекрывают вход в Манильский залив.

Не одни американцы погрязли в унизительных поражениях на Тихом океане. Сорок лет назад Британская империя вместе с Североамериканскими соединенными Штатами принялись откармливать маленького азиатского тигренка, чтобы потом натравить его на русских – и вот он, закономерный результат: подросшее чудовище накинулось на своих создателей. Потеряны Британский Борнео, Малайя, Сингапур и Соломоновы острова. Готовятся к вражескому вторжению Австралия и Новая Зеландия, а на границе Индии и Бирмы идут ожесточенные бои[5]5
  В этом варианте истории японское командование не стало замахиваться на Австралию и Новую Зеландию (вследствие чего из их планов выпала и Новогвинейская операция), а сосредоточила усилия на прорыве в Индию.


[Закрыть]. До наступления сезона муссонных дождей японское командование любой ценой стремится захватить провинцию Ассам и прорваться в долину реки Брамапутра. По ту сторону границы их уже ждут отряды так называемой индийской национальной армии, военного крыла национально-освободительного движения «Азад Хинд», подчиняющегося мятежнику, бунтовщику и лидеру индийских повстанцев Чандре Босу – всеядному политику, известному сотрудничеством сразу с советской, германской и японской разведками.

Утрата Индии будет означать для Британии потерю всего. Территорий, политического и военного авторитета, а также падения рейтинга доверия ниже критической отметки. И вот тогда янки могут пересмотреть отношение к Британии, переведя ее из разряда равных партнеров в разряд неплатежеспособных должников. А потому черт с ней, с Северной Африкой, – сохранили за собой Египет, и то хорошо. Все наличные силы следует бросить на Бирманский фронт, чтобы любой ценой остановить японское наступление.

Что же касается русских, то если не удалось их поссорить между собой, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы в Европе они встретили самый неблагоприятный прием. Британская агентура должна внушать местным жителям, что русские не освобождают их от немцев, а лишь заменяют одну оккупацию другой. Да-да, эту идею Черчилль почерпнул из газет двадцать первого века, сочтя ее чуть ли не единственной здравой мыслью в той бумажной клоаке. Необходимо вызвать в Форин Офис Миколайчика и прочих и хорошенько накрутить им хвосты. Но если поляки помчатся исполнять британскую указивку впереди собственного визга, то с остальными еще придется поработать…

И самое главное – не стоит забывать о Турции. Если прежде эта страна ориентировалась исключительно на Германию, то теперь президенту Иненю, должно быть, уже стало ясно, что немецкий Росинант необратимо сдох и более не поднимется. Британия – вот единственная страна, готовая гарантировать безопасность тем, кто не желает попадать под большевистское владычество. Разведка докладывает, что в Болгарии сильны прорусские настроения, а ее царь ищет контактов как со Сталиным, так и с русскими из будущего. Объявив Болгарии войну, турки могут отомстить за старые обиды, а заодно поправить свою карму, изрядно испорченную сотрудничеством с Гитлером. Нападать на Советский Союз для Турции было бы самоубийством, а вот союзная Германии Болгария будет ей вполне по силам.

8 марта 1942 года, Третий рейх, Бавария, резиденция Гитлера «Бергхоф».

Группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Рейнхард Гейдрих.

С момента обратного внедрения Рейнхарда Гейдриха в верхушку Третьего Рейха прошло более двух месяцев. Сначала от него шарахались как от зачумленного, потому что он вернулся оттуда, откуда в принципе вернуться нельзя. Гейдрих чувствовал себя кем-то вроде вдруг воскресшего покойника, доставившего в мир живых документы, составленные в канцелярии самого герра Сатаны. Но управляющая верхушка Германии понесла слишком большие потери, а Гитлер испытывал к своему молодому протеже слишком большое доверие, раз отдал в его распоряжение всю репрессивную машину Третьего Рейха, поэтому волей-неволей партийные функционеры и государственные чиновники понемногу начали выполнять волю человека, закодированного в советских документах под прозвищем «Крысиный Волк». Нет, деятели нацистской партии сначала артачились и ерепенились, но потом во время езды по горному серпантину у машины Бормана вдруг лопнуло колесо, и главный спец НСДАП по партийным кадрам улетел на своем «Хорьхе» в пропасть, унося на тот свет все свое влияние.

И только один Гейдрих подозревал, что колесо лопнуло совсем не случайно. Он и сам искал различные способы, чтобы необратимо устранить своего главного конкурента по влиянию на Гитлера; ему никак не удавалось придумать способ, позволяющий убрать Бормана и самому остаться в стороне, чистеньким и не замаранным. И тут – бац! – и все случается как бы само собой. И вот что примечательно – тот, кто это сделал (Гейдрих подозревал агента русских из будущего), не оставил никаких следов. Горная дорога в тот момент была пустынна, так что свидетелей смерти Бормана не было. А может, это сам Борман, убедившись в бессмысленности дальнейшего сопротивления, рыбкой нырнул с борта тонущего нацистского корабля, обрубая за собой концы. Изувеченный и обгоревший труп человека на заднем сидении был схож с Борманом комплекцией и телосложением, но у такого хитреца как он наверняка имелись двойники… Тут поневоле пожалеешь о достижениях будущих времен, позволяющих сделать ДНК-тест и достоверно выяснить, он это или не он.

В силу своего положения Гейдрих сам контролировал ход следствия и позаботился о том, чтобы оно сделало «правильные» выводы. Это был только несчастный случай, и ничего более. Хотя вопросы все равно остались. А если Борман инсценировал свою смерть и скрылся, то следовало ждать неприятностей. Ведь Гейдриху так и не удалось выяснить, на кого работал этот деятель. На англичан, на американцев… или же на русских. Ведь то, что герр Иванов не сдал ему этот контакт, могло не значить ровным счетом ничего. Их обоих могли разыгрывать втемную. Точнее, втемную в таком случае разыгрывают Гейдриха, а Борман должен был понять, откуда дует ветер, и добровольно очистил поляну от своего присутствия. Случилось это вскоре после того, как Гитлер, испуганный близостью фронта, перебрался из «Вольфшанце» в свою альпийскую крепость «Бергхоф». Мол, в следующий раз ему могут подбросить штучку поопаснее, чем его любимый ученик. Правда, Гейдрих подозревал, что если русские из будущего переменят свое мнение и решат уничтожить нынешнего вождя германской нации, то от расправы того не спасет ни удаленность альпийской резиденции от линии фронта, ни ее расположение среди скальных массивов.

Кстати, следствие по генеральскому делу продвигается вполне успешно. Некоторых генералов (тех которые ему еще понадобятся) Гейдрих успешно выводил из-под подозрений, делал невинными жертвами клеветы, зато других низводил до Бухенвальда, Дахау и расстрельной стены. Пустить дело на самотек и расстрелять всех, до кого смогло дотянуться следствие, означало остаться вообще без генеральского корпуса. За исключением тончайшего слоя фанатичных нацистов, все господа немецкие генералы были в той или иной степени нелояльны фюреру в частности и Третьему Рейху вообще. В пору побед, когда немецкие подвижные соединения и люфтваффе одну за другой лихо громили вражеские армии, когда к ногам победоносного немецкого солдата падали Варшава, Роттердам, Антверпен, Париж, Белград, Минск, Лемберг и Рига – эти генералы ничуть не сомневались в военном гении фюрера. Но едва начались неудачи, всю их лояльность будто отрезали ножом – как говорят в таких случаях русские, «по самые помидоры».

Проведя четыре месяца в российском отстойнике для отработанного материала, Гейдрих не только еще сильнее возненавидел закостеневшую в своей спеси германскую генеральскую касту, но и призадумался о том, кто же все-таки они такие – эти русские, с которыми по воле фюрера Третий Рейх вступил в схватку не на жизнь, а на смерть. В то, что это унтерменши-недочеловеки, Гейдрих перестал верить еще до появления Врат. Унтерменши не смогли бы сорвать выполнение плана «Барбаросса», сроки исполнения которого были поставлены под вопрос еще с первых дней продвижения вглубь русской территории, а уже начиная с рубежа Днепра план был забыт, и началась чистая импровизация. Вермахт наступал, и в то же время нес невосполнимые потери, а навстречу ему, с востока, выступали все новые и новые свежие дивизии: сначала это были соединения внутренних округов, а потом и те части, которые большевики успели сформировать по мобилизации. Их бросали в бой без дополнительного обучения и без боевого слаживания, лишь бы любой ценой затормозить разбег продвигающихся вглубь России панцергрупп. Русские дрались яростно, сгорая заживо, но не отступая, и если бы не эта их ярость, то советскому вождю не помогли бы никакие пришельцы из будущего. А ведь Гейдриху уже известно, что один раз Советский Союз также сумел разгромить Германию взять штурмом Берлин и водрузить над рейхстагом свое Алое Знамя Победы – все это без помощи ИЗВНЕ…

Прав был герр Иванов – проблемы Российской Империи заключались в ее последнем императоре, а что он, что его супруга, с точки зрения расовых законов, являлись стопроцентными арийцами. И, напротив, вожди русских, герр Сталин и герр Путин, не имеют никакого отношения к нордической расе, как ее понимают в Германии, но при этом от их свершений хватаются за голову политики в обоих мирах. Нация, развивавшаяся во враждебном окружении, выстоявшая под ударами с запада, востока и юга, и даже, более того, создавшая величайшую в истории человечества континентальную империю… Подумав об этом, Гейдрих произнес короткую молитву, попросив, чтобы в обслугу Альфреда Розенберга назначили самых инициативных и изобретательных чертей, поскольку бредни этого человека загнали Германию в такую ловушку, из которой не мог найти выхода даже изощренный ум Гейдриха.

Как теперь объяснить миллионам немцев, что фюрер и партия по русскому вопросу «немножко» ошибались, что внутри каждого русского солдата сидит зародыш будущего «марсианина» и что когда две России в достаточной степени интегрируются друг в друга, Рейх будет в кратчайший срок стерт в порошок их ужасающей мощью? Как объяснить тем же немцам, что мир с Британией невозможен ровно до тех пор, пока действуют Нюрнбергские расовые законы, а у руля Германии стоит их любимый фюрер Адольф Гитлер? Помимо этого, Черчилль и компания потребуют оставить все территории, которые Германия завоевала силой оружия. Как объяснить народу, что мир на Западе, тяжелый, унизительный и позорный, даже если удастся его добиться, не будет означать мира на Восточном Фронте, ибо одним из условий мира с Британской империей будет продолжение войны против большевистской России? Германскую армию используют в качестве пушечного мяса, а в итоге Германию все равно ждет поражение, ибо никакая помощь англичан не перевесит таранной мощи коалиции двух Россий. Как объяснить немцам, что «белокурые бестии» столько уже натворили на Востоке, что мира в обычном смысле между Германией и Советским Союзом не может быть вообще, а возможна только капитуляция, условия которой могут меняться от почетных до безоговорочных? Как объяснить немецким солдатам, что идеи, в которые они верили, за которые сражались и умирали, во имя которых совершали свои подвиги и преступления – все это было мороком и обманом, ложной теорией, выдуманной одним рижским студентом-недоучкой, которого за врожденную тупость не приняли в русские большевики?

А ведь если никому и ничего не объяснять, то в один не самый прекрасный момент Рейх под сокрушительными ударами с Востока начнет рассыпаться как карточный домик, точно так же как измученная четырехлетней войной рассыпалась империя кайзера Вильгельма. Так же все может рухнуть, как только умрет фюрер. В верхах будут драться за власть, а у солдат на фронте просто опустятся руки. А в том, что фюрер умрет в самое ближайшее время, причем умрет внезапно, у Гейдриха сомнений не было. Ведь на самом деле и герр Иванов, и его начальник герр Путин, и сам герр Сталин, отпуская его, Гейдриха, обратно в Германию, ставили перед собой только одну цель – свою победу. Возможно, это будет почетная капитуляция, сберегающая жизни солдат и материальные ресурсы, а возможно, Красная Армия просто ворвется в Европу, гоня перед собой деморализованные и неуправляемые остатки вермахта – точно так же, как в конце прошлой Великой войны, после крушения монархии, германские солдаты гнали на восток растрепанные толпы русских дезертиров. Разница лишь в том, что тогда Германия не могла и не хотела занять всю территорию России, ограничившись лишь самыми жирными кусками, а вот большевистский Советский Союз сможет оккупировать весь Рейх без остатка, чтобы насадить в нем свои порядки.

То, что задача, стоявшая перед Гейдрихом, выглядела невыполнимой, и при этом провал грозил ему тем, что хуже самой смерти, заставляло его изощренный ум метаться в поисках выхода от одного варианта решения к другому. Первой потерпела крах идея найти Отто Штрассера и возложить на него, непричастного к преступлениям и самого просоветского наци, ответственность за руководство партией и Рейхом. Агенты Гейдриха просто не смогли разыскать этого человека, чтобы вступить с ним в переговоры. Его не было ни в Швейцарии, ни в Швеции, ни в Португалии, ни где-нибудь еще, куда дотягивались щупальца немецкой военной разведки. Потом Гейдрих узнал, что год назад Шелленберг по приказу Гитлера уже затевал грандиозное заграничное предприятие по поиску уцелевших братьев Штрассеров, чтобы убить их там, где они будут находиться. Та операция закончилась провалом, и в этот раз будет примерно то же. Агенты никого не найдут, но при этом понесут потери, от контрразведок тех стран, в которых им придется действовать.

Кроме того, выяснилось, что искать Отто Штрассера бесполезно. Этот человек не имеет в Германии хоть сколь-нибудь значимого количества сторонников и не в состоянии возглавить Рейх. Во-первых – потому, что по уровню харизмы ему далеко до Гитлера. Во-вторых – из-за того, что вариант идейного синтеза большевизма и нацизма оказался мертворожденным уродцем, ибо две содержащиеся в нем идеи взаимно аннигилируют друг друга. Недаром же сторонники его Черного Фронта в итоге разбежались по противоположным флангам: кто в КПГ, а кто и в НСДАП. Большевизм немыслим без интернационализма, а национальная идея – без капитализма. Ведь классический немецкий национал-социализм – всего лишь крайняя форма евросоциализма, требующего, чтобы национальная буржуазия делилась со своими рабочими сверхприбылями, образующимися при эксплуатации колоний. Одним словом, маневр со Штрассером не обманет русских, но при этом существенно ослабит Рейх, ибо этому человеку, не выражающему ничьих интересов, откажутся подчиняться и низы и верхи.

А в остальном, на первый взгляд, все хорошо. Взамен сгоревших на восточном фронте панцеров строятся новые, улучшенной модификации с удлиненными пушками и увеличенной толщиной брони. Правда, при этом категорически не хватает броневой стали, ибо железная руда из норвежского Нарвика и никель из Киркинеса не поступают уже несколько месяцев. Не хватает и вторичного металла, ведь поля сражений, где погибли все четыре танковые группы, остались на русской стороне линии фронта и теперь броня германских танков плавится в уральских мартенах, что усиливает русских и ослабляет Германию. Металл для переплавки в Рейхе собирают где только можно, выгребают запасы Франции, других покоренных стран, а также прямо на стапелях разделывают недостроенные французские линкоры. Но худшее для Рейха заключается не в нехватке металла, и не в том, что модернизированные панцеры, получив возможность бороться против русских Т-34 и (с трудом) против КВ, ничего не смогут сделать с боевыми монстрами из будущего. Проектирование тяжелого самоходного орудия на базе панцера Т-IV и 128-мм зенитного орудия находится в самом начале и сталкивается с неодолимыми трудностями. Самоходка получается настолько тяжелой, тихоходной и неповоротливой, что ее перспективное применение в боевых условиях становится проблематичным. Хуже всего то, что большая часть опытных экипажей с довоенной выучкой, – что в люфтваффе, что в панцерваффе, – к настоящему моменту уже погибла или находится в плену. В ходе Смоленского сражения попали в котлы и были полностью уничтожены практически все дивизии подвижных соединений довоенного формирования, вермахт понес невосполнимую утрату не только в опытных танковых и авиационных экипажах, но и в панцергенадерах, офицерах и солдатах довоенной подготовкой. Солдаты и офицеры, что стояли на острие удара на Московском направлении, составляли золотой фонд германских вооруженных сил, и теперь их просто не существует. После понесенных потерь кадровый состав Панцерваффе необходимо создавать заново, и никто не знает, сколько это займет времени: до лета или, быть может, еще больше.